Текст книги "Битва галактик"

Автор книги: Михаил Сурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

   Райский замер, заметив Робба. Видимо, его-то тут не хватало. Пока Робб и его подчинённые собирались, он неотрывно наблюдал за ним.

   – В три шеренги становись! – звучно крикнул подполковник, когда, по его мнению, все были готовы. – Смирно! Равнясь! Вольно!

   Вытянувшиеся в струну велиты как-то все сразу обмякли, расслабившись. Но Райский вовсе не был намерен снимать напряжение.

   – Если вы все решили, что я вас просто так тут собрал, то вы ошибаетесь! – заявил он. – Это не учения! Это реальная боевая обстановка! Десять минут назад сержант Маккинтош передал мне показания сферографа – скриншот голограммы, на котором изображены свыше пятидесяти неизвестных шарообразных объектов. Один из них сел на поверхность планеты в квадрате D7-1 в десяти километрах отсюда. Мы не знаем, что это за объект, какова его природа, принадлежность и цель прибытия. Мы не знаем, как реагировать на подобный вызов. Однако я считаю необходимым предпринять все меры, чтобы обеспечить безопасность базы, людей, находящейся на ней, оборудования, им вверенного. Также мы должны выяснить, что за гости к нам пожаловали, каковы их намерения. Я сформировал список членов разведгруппы, которая выдвинется к позициям потенциального врага. Итак, зачитываю: Луций Агрон, Сергей Филин, Робб Маккинтош, Ли Орни, Иван Пелёвин, Тор Лоусон и Ивар Ганник. Группа выступает немедленно. Остальным занять позиции для обороны. Офицеры – ко мне!

   Робб прикинул: из всех перечисленных Райским офицерами были только он и Агрон, причем Луций был старше его по званию. Капитан Агрон. Значит, ему и руководить. Ощутив неприятный холодок от перспективы оказаться под командованием этого хамоватого детины, Робб поплёлся на балкон к подполковнику Райскому.

   – Ты, ты и ты – займёте позиции в бункерах и окопах по периметру, – приказывал Сергей Леонидович другим офицерам вокруг него. – Ты со своими солдатами присоединитесь к орудийным расчётам. Распредели людей. Робб, Агрон, на пару слов!

   Райский отвёл их в сторону, словно не хотел, чтобы кто-то слышал их разговора.

   – Так, вы, ребята, в деле хороши, я знаю. Пришли, посмотрели, кто прилетел, сфотографировали и... живо смывайтесь оттуда! – тихо сказал он.

   – А если это наши? – спросил Агрон, наклонившись.

   – Наши, не наши... Без разницы. Поедете на транспортёре полпути, потом пешком. Запомните, ближе, чем на четыре километра к месту высадки не приближаться! И все время следите за горизонтом, у вас есть бинокли и дальномер.

   – Не слишком ли мы осторожничаем? – Агрон улыбнулся уголками губ. – Кто же это ещё может быть, кроме наших?

   Робб сложил руки на груди. Этому чурбану прекрасно известно, что во всей известной галактике только у людей есть космические корабли.

   – Довожу до сведения то, что известно каждому велиту на этой станции... – прошипел Райский, глядя в глаза Агрону. – В нашей стране – раскол и вражда. Эти корабли – человеческие, несомненно. Но с какими целями они прибыли – неизвестно. Кто знает, кто на его борту? Лоялисты Корхаста или поганые отступники Рогозина? Будем надеяться, что они не перехватили отчёт, который мы отправили в Министерство. Хотя это и маловероятно, если судить по сообщениям Робба. Задача ясна, велит?

   Агрон попятился. Теперь, похоже, он понял.

   – Мне всё ясно, Сергей Леонидович! Все будет сделано в лучшем виде!

   – А теперь ступайте вон и без новостей и снимков не возвращайтесь! – Райский махнул рукой и отвернулся, явно не желая продолжать разговор.

   Агрон вздохнул и спустился к разведгруппе, члены которой уже ждали его у выхода. Робб хотел идти следом, но подполковник внезапно остановил его.

   – Маккинтош, ты мне скажи... – Райский взял его под руку, – у тебя еще остались знакомые в Генштабе?

   – Есть пара-тройка чинов, – пожал плечами Робб. – А вам зачем?

   – Если к нам прибыли люди Рогозина... если они все в обзорных шлемах... словом, попытайся узнать кого-нибудь.

   Робб, конечно, был уверен в том, что у "отступников Рогозина" нет своих кораблей, ведь они – чисто политическое явление. Роббсчитал, что в их руках не сосредоточена реальная сила, способная подчинить Генштаб. Вся реальная власть должна быть у Консулата и лоялистов и, соответственно, корабли флота.

   – Надеюсь, что ваши опасения напрасны, – Робб поклонился и, надев шлем скафандра, побежал к разведгруппе.

   Транспортёр ждал их в ангаре. Распоряжением Агрона его водителем был назначен Ивар Ганник. Восемнадцатилетний юноша, худощавый, робкий, неуверенный.Он не имел достаточного опыта управления такими машинами, однако, по мнению Агрона, очень хорошо исполнял приказы. Именно такие люди за рулем транспортёра ему и нужны.

   Робб уселся на заднее сиденье, щёлкнул ремнем безопасности. Подальше от этого необразованного верзилы. Робб знал, что Агрон постарается навести в группе свои порядки, точно так же, как он сделал в своей казарме, гдекаждый велитработал на него: один стирал носки и нижнее бельё, второй – занимался уборкой, третий – чисткой обмундирования хозяина, четвертый – следил за его постелью. Словом, разделение труда. Любые попытки воспротивиться установленному порядку карались со всей жестокостью военного времени. Райский внимания не обращал на диктатуру Агрона, что, по мнению Робба, создавало почву для будущих прецедентов. Робб был недоволен, но открыто вмешиваться не считал нужным, лишь намекал иногда клирику, что было бы неплохо присмотреть за Агроном, а если нужно – вправить ему мозги в лучших традициях Конгрегации. Но Гибискиус либо не обращал внимания на слова сержанта, либо вовсе не понимал, что могли значить однажды произнесённые слова: "Тут один офицер возомнил себя Господом Богом".

   Словом, в одной группе оказались два человека, друг друга не переносивших и имеющих друг к другу определённые претензии.

   – Ганник, жми в пол, чтоб колёса сверкали! – приказал Агрон, когда все были на своих местах, и входная дверь закрыта. Транспортёр резко тронулся, Ганник в точности исполнил повеление.

   Робб открыл иллюминатор и зажмурился от яркого света. Ворота ангара были уже позади, начавшаяся тряска возвестила, что машина уже покинула платформу базы. Через десять минут транспортер вырулил на бетонку. Робб засёк время до того момента, как Ганник достигнет стартовой площадки. Когда платформа с раскрытыми фермами пронеслась мимо, Робб остановил секундомер. Пятнадцать минут. Стефан за это время уже успел опечатать трюм.

   – Так-так! Кто там окна пооткрывал? – обернувшись, Агрон привстал со своего кресла. – Хотите, чтоб всех чужие снайперы сняли?

   Робб нехотя повиновался. Он и ещё двое велитов закрыли иллюминаторы. Внутри салона стало темно, лишь свет проникал через лобовое стекло, вырисовывая силуэты сидящих спереди.

   Робб поёрзал в кресле, усаживаясь поудобнее, сжал коленями штурмовую винтовку и закрыл глаза. Мысли его перенеслись далеко отсюда, в далёкое беспечное прошлое. Робб вспомнил свою родную планету, детство, вспомнил родителей, которых давно не видел. Молодой и амбициозный Робб Маккинтош рано ушёл из дома в поисках лучшей жизни. Что бы оказаться на самом её отшибе, в компании людей, не заслуживающих его доверия. Отец, скорее всего, уже постарел, морщины изъели его мужественное лицо. Ему должно быть уже шестьдесят пять. Мама... лучшая женщина в его жизни. Только она понимала, к чему стремится её сын, какие надежды таит его душа... Но все равно не хотела отпускать его. Затем, словно лента синематографа, пронеслись воспоминания ученической жизни Робба, его годы в военной академии. Двадцатилетний заводила, душа любой кампании, генератор идей. Что только не придумывал он, чего не перепробовал со своими товарищами. Преподаватели уважали его за пытливый ум, но всеми силами стремились подавить его "излишнюю изобретательность", считая это проявлением недисциплинированности в будущем. Однако Робб не хотел быть дисциплинированным, он хотел управлять... Однажды его заметили. После выпуска из училища, когда юный Маккинтош узнал, что его определили вовсе не в ту часть, куда он хотел, он написал жалобу в Генеральный штаб (согласно царившим на флоте порядкам, это было верхом наглости). Робба уже тогда бы сослали на Танатос, если бы не вмешательство адмирала сира Серрвуса и капитана Ворова, командира крейсера "Бонавентура". Смелый рядовой Маккинтош был назначен капитанским ординарцем и служил у Ворова в течение пяти лет. А потом, получив положительные рекомендации, был переведён в Генеральный штаб под начало адмирала Горина. Это было начало конца его карьеры. Всего один неверный шаг, одна женщина...

   – Все на выход, дамочки! Транспорт дальше не идёт! – резкий голос Агрона вернул Робба в настоящее. – Ганник, вылезай!

   Разведчики вышли из транспортера, выстроились в одну шеренгу. Агрон вышел вперёд, внимательно осмотрел их.

   – Идём гуськом, чтобы меньше выделяться на местности, – заявил он. – Маккинтош, ты последний в строю.

   Равнина вокруг казалась бесконечной. Робб ни разу не заходил так далеко здесь, на этой планете. Камни и песок под ногами. Звёздное небо над головой. В это момент ощущаешь себя частью вселенной, песчинкой на бескрайней равнине, каплей в океане. Совсем маленький в огромном пространстве. Шли молча. Робб слышал только шорох шагов, глухо отдававшийся в шлеме. Он оглядывался несколько раз. Транспортёр, который разведчики оставили на полпути к цели, теперь совсем исчез на линии горизонта. Да, здесь несложно было бы потеряться, ведьздесь совсем нет ориентиров. Похоже, только Агрон со своим PDA знал дорогу. Он упрямо шёл вперед, уткнувшись в планшет, остальные, словно ягнята, плелись за своим начальником.

   То, что час назад казалось дымкой на горизонте, оказалось небольшой грядой холмов. Ранее со сферографа она не просматривалась, поэтому увиденное было для Робба в новинку. Но, видимо, не для Агрона. Осмотревшись, он быстро взбежал вверх по песчаной дюне, оглянулся, махнул рукой. Робб последовал за ним, увлекая за собой всю группу. Ему не терпелось увидеть, что же там дальше. А Агрон, тем временем, уже исчез за большим валуном.

   – Всем лежать! Тихо...

   Едва Робб взобрался на вершину, как сильная рука командира резко дёрнула, заставила его пригнуться.

   – Это еще что за...

   Нечто былов долине впереди. Сразу было понятно – это корабль. Вытянутый, длинный, словно игла. Свет яркими бликами отливал от его зеркальных обводов.

   – Почему вокруг него никого нет? – Робб достал из сумки бинокль.

   – А чёрт их знает... может, пока не вышли...

   Позади них перевалились через край обрыва Ваня Пелёвин и Лоусон. Снизу донеслось пыхтение взбирающихся разведчиков.

   – Кыш! Все назад! Не привлекайте внимания! – скомандовал Агрон, пихнув Лоусона ногой. – Всем ждать нас снизу!

   Пелёвин и Лоусон нехотя повиновались и попятились. Группа людей на верхушке гряды могла быть заметна.

   Агрон и Робб остались ждать. Маккинтош внимательно всматривался вдаль, прильнув к окулярам бинокля. Корабль-игла одиноко стоял пятистах метрах от них, вокруг – ни души. Это могло бы показаться странным, но не для Агрона. Прошла уже четверть часа, но из корабля, вопреки его ожиданиям, никто не появлялся. Робб было предположил, что, возможно, люди уже покинули это судно и теперь бродят где-то по окрестностям, однако Агрон грубо прервал его. Это он тут главный, и ему виднее, что им надлежит делать – уходить обратно к транспортёру или ждать появления пришельцев. Если бы враг подкрался с тыла, уверил он, ребята, которые ждут их внизу, давно сообщили бы им об этом. Кстати, было бы неплохо проведать их...

   – Ганник, как слышишь? Приём!

   Агрон по привычке поднёс руку к наушнику шлема, прислушался. Ответом ему было молчание, словно Ганник не слышал вопроса.

   – Что он? – насторожился Робб.

   – Я проверю. Будь здесь, – Агрон развернулся и пополз к краю обрыва. Робб усмехнулся про себя. Упрямец, ему лишь бы покомандовать.

   – Вот дерьмо! – внезапно выругался Агрон. – Мак! Беги! Спа...

   Что-то схватило его за плечо и потащило вниз по склону. Агрон закричал, дёрнулся, но нечто оказалось сильнее его. Робб среагировал мгновенно. Резко сдёрнул с плеча винтовку и, не заботясь более о скрытности, вскочил на ноги. Кто бы это ни был... он пристрелит его, превратит в решето, разнесёт на куски...

   Прильнув к коллиматору, Робб осторожно вышел из-за камня, направившись по следам. В нескольких метрах вниз по склону Робб увидел штурмовую винтовку Агрона, ещё дальше в песке лежал бинокль, затем... Не колеблясь, Робб нажал на спуск. Тварь отпрянула от тела Агрона, сверкающая трасса разбила её доспехи. Раскинув лапы, пришелец упал на спину и застыл, дёрнувшись несколько раз.

   Робб медленно подошёл, внимательно осмотрел его. Доспехи чёрные, с причудливыми узорами. В шлеме, видимо, противогаз, иначе, как этот человек смог выжить без скафандра? Ну да, всё верно, это человек, кто же ещё? Руки, ноги, голова на месте. Но это враг, это точно. Наверное, он мёртв. Робб перевел взгляд на Агрона. Он лежал ничком на песке,гримаса ужаса исказила его лицо. Рядом лежал смятый шлем.

   Внезапно Робб взлетел и был отброшен на несколько метров вниз по склону. Удар был такой силы, что он был дезориентирован. Попытался подняться, снова упал, потеряв равновесие, уткнулся во что-то твердое.

   Скафандр.

   Робб не сразу узнал лицо Филина. Окинув взглядом по сторонам, он увидел тела остальных ребят.

   Робб понял, что остался наедине с одним или двумя врагами.

   Едва он поднял винтовку, как противник напал на него. Огромный, длиннорукий, в чёрных доспехах пришелец бежал на него, вытаскивая из ножен длинный кривой меч. Берсерк? Робб успел сделать только один выстрел. Удар стального кулака в солнечное сплетение пробил щитки скафандра и отбросил его.

   Робб пришел в себя не сразу. Противник медленно подошёл к нему и остановился, разглядывая. Почему он не убивает его, как сделал с Агроном и остальными? Эта мысль молнией сверкнула в голове Робба, зажигая слабый огонёк надежды на спасение.

   – Квирт-таки ирк каммун торро, – произнес пришелец глухим голосом.

   – Оттори тер макра квирт, – ответил ему другой голос где-то позади Робба.

   – Опри такра-мун.

   Пришелец вложил меч в ножны и, отбросив винтовку ногой, поставил Робба на ноги.

   – Ты квирт, – сказал ему он. – Скорлупа для нашей мысли. Сегодня ты нам пригодишься. Очень важное дело.

   Из шлема пришельца появился костистый хвост с мерцающим жалом на конце. Хвост засветился алым цветом в суставах, поднявшись над головой Робба, и... ударил.

   Жало впилось в шею где-то под самым затылком.Боль была недолгой.

   А затем сознание Робба будто провалилось в пропасть небытия.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Враг у ворот

   Решение всё же было принято. Несмотря на отсутствие более трети сенаторов, Рогозин потребовал проведения голосования. Большинство поддержало его предложение, и Пакт Войны был утверждён. Теперь перед Рогозиным стояла задача изыскать средства для финансирования предстоящей военной кампании, для чего требовалось договориться о сотрудничестве с Министерством финансов и Министерством внутренних дел. Учитывая факт того, что всех чиновников по их убеждениям и преданности Консулату следует отнести к лоялистам, переговоры могли затянуться. Однако в рукаве у Рогозина всё же был козырь – корабль ферров, находящийся на приколе у Независимой лаборатории межпланетных исследований.

   Предложение дать аборигенам равные права стало камнем преткновения между либералами и лоялистами по всей Федерации и породило бурю комментариев в социальных сетях, многочисленные демонстрации и столкновения на планетах, выступления политиков, духовных лидеров. Корхаст, не смирившись с поражением,выступал на митингах, с экранов телевизоров, ругал принятый Сенатом Пакт Войны всеми цензурными словами, порой срываясь на оскорбления в адрес Рогозина. Видимо, он всё ещё надеялся, что это завоевание демократии будет аннулировано народом. На несколько днейвоцарился хаос.

   Однако Рогозин тут же сориентировался и провёл срочные переговоры с консулами, во время которых заверил, что принятое Сенатом решение ни в коем случае не должно повлиять на внутреннюю политику, ведь, приобретая права, аборигены автоматически становятся носителями обязанностей граждан Федерации. Теперь они должны в равной степени с людьми уплачивать налоги и защищать интересы Федерации. А расходная часть бюджета должна существенно сократиться вследствие отсутствия необходимости содержания резерваций на планетах. Высвободившиеся средства можно было направить на развитие социальной сферы.

   Другой важный вопрос – получение одобрения Конгрегации Лордов Духовных. Все войны благословлялись верховными клириками, и эта не была исключением. Несмотря на официальное подтверждение существования других звёздных систем и галактик, на развенчание мифа о том, что пределы Вселенной ограничивались земной атмосферой или орбитой Плутона, и воцарения науки как основополагающего начала,в обществе по-прежнему сохранялось абсолютное большинство верующих людей. После того, как первые звездолёты покинули пределы Солнечной системы и обнаружили углеродные планеты, заселенные разумными формами жизни, Папа Римский объявил их аборигенов "детьми дьявола", подлежащих истреблению. Будучи главным идеологом директивы "Счастье индивида – в пространстве", он благословил её принятие Сенатом, а затем вынес на голосование Конгрегации вопрос о её одобрении. Теперь же после принятия Пакта Войны "дети дьявола" стали равными людям. Этот факт не мог не отразиться на отношении Конгрегации к "сенатору-выскочке" Рогозину и могло стать препятствием к одобрению планирующейся кампании на дальних просторах Галактики. Однако Рогозин не падал духом и готовил стратегию для переговоров. Лететь на Землю было необязательно. Несмотря на то, что Конгрегация издревле обитала на родине человечества, Сенат десять лет назад объявил Землю федеральным заповедником, и верховные клирики со всем штатом переселились на Криллон. Радиосигнал с Капри долетал туда практически без задержек, так что Рогозин мог присутствовать на заседании Конгрегации, не выходя из своего кабинета.

   Сейчас планер Рогозина нёсся, разрезая дождь, над Белой бухтой. Вода заливала ветровое стекло, видимость практически нулевая, так что сенатор ориентировался только по приборам. Включив автопилот, он читал утреннюю газету, изредка поглядывая на экран радара перед собой. Сегодня большой день. На Капри прилетел-таки доктор Нестор Савинков с результатами обследования корабля ферров. Ирмовир Петерс уже перехватил его в космопорте и проводил учёного на конспиративную квартиру на окраине Порт-Артура. Туда-то и мчался сквозь дождь Рогозин, выбрав самую короткую дорогу – над пенящимися волнами Белой бухты.

   Жнец встречаться с Савинковым не захотел. Он отправился в целях набора рекрутов в Академию флота, где были расквартированы бойцы Гвардии берсерков. Там он намеревался объявить волю Сената, найти сторонников и записать первых добровольцев.

   Рогозин мягко посадил планер на крыше многоэтажки в одном из спальных районов на юге Порт-Артура. Здесь квартиры зажиточных горожан, поэтому здесь нельзя удивить личным планером. Да и удивлять некого – в такую погоду на улице не было ни души.

   Петерс открыл дверь квартиры и проводил Рогозина в гостиную. Доктор Савинков сидел на широком диване, вытянув ноги на журнальный столик, и смотрел телевизор.

   – Добрый день, Нестор Петрович! – Рогозин расплылся в улыбке. – Как ваши дела? Как добрались? Как вам гравитация Капри?

   Савинков щёлкнул кнопкой пульта, и экран телевизора погас.

   – День добрый, Виктор Алексеевич, – поздоровался доктор. – Да всё потихоньку. Штормит тут у вас. А у нас на станции таких изменений в погоде не предвидится.

   – В вашей Лаборатории погода под контролем автоматики, – махнул рукой Рогозин. – На Капри такое дело не пройдёт. Попытаешься подчинить природу, натворишь чего-нибудь...

   Нестор Петрович рассмеялся.

   – Вы правы, сенатор, – сказал он. – Пусть всё идёт своим чередом.Я бесконечно рад, что вы приютили меня у себя на квартире, мне совсем негде жить в Порт-Артуре. Гостиницу снимать дороговато, у рядового исследователя, к сожалению, не столь высокие доходы.

   Рогозин махнул рукой.

   – Ерунда, Нестор Петрович! Мне это ничего не стоит. Расскажите лучше, как продвигаются исследования трофейного корабля?

   – Пока только Вселенная преподносит нам сюрпризы, – Савинков, потянулся за портфелем.

   – Что за сюрпризы? – поинтересовался Рогозин, присаживаясь рядом.

   – Дело в том, что обстановка гораздо серьёзнее, чем мы предполагали ранее. Позвольте, я представлю вам неопровержимые доказательства, – Нестор Петрович разложил на журнальном столе бумаги. – Это заключения Лаборатории относительно исследований дальнего космоса. Первое – ксерокопия заключения Лаборатории, вынесенного девяносто семь лет назад в ходе исследования дальнего космоса ультразвуковым сигналом. Я нашел её в архиве. Второе – заключение, составленное неделю назад. Как видите, объектом исследования оказался тот же район Галактики, но данные рознятся.

   – То есть? – не понял Рогозин. – Какие данные?

   – Карта звёздного неба, – пояснил доктор. – Отсюда, с Капри это кажется незаметным, однако при пристальном взгляде из телескопа эти изменения можно увидеть. А произошло вот что: около миллиона лет назад Млечный Путь поглотил одну из карликовых галактик. Есть вероятность, пусть даже призрачная, что так называемые ферры прибыли к нам вследствие этого события. Я хочу сказать, что их раса изначально обитала именно на этой карликовой галактике.

   – Откуда такие предположения? – усомнился Рогозин. – Может, они изначально произошли в нашем Млечном Пути или... прибыли, скажем... из Туманности Андромеды.

   – Во-первых, маловероятно, что Млечный Путь– их родина. Если бы так оно и было, нас, людей как вида, расы уже не существовало бы. Нас уничтожили бы в самом зародыше, скажем, в Античные времена. Предположение о внегалактическом происхождении ферров также подтверждает строение их тела. Мы внимательно изучали тела аборигенов с покоренных планет, у нас есть широкие познания анатомии человека и аборигенов различных рас. Но то, с чем пришлось столкнуться нашим патологоанатомам – вообще ни в какие ворота не лезет. Мы даже не можем определить, какой орган для чего нужен.

   Рогозин расхохотался. Горе-учёные.

   – Вы смеетесь, потому что не видели тело Четырехногого в разрезе, – нахмурился Нестор Петрович. – Ничего похожего в нашем мире не существует. Во-вторых, все галактики постоянно движутся. И хоть Туманность Андромеды неизменно приближается к нашему Млечному Пути, до неё по-прежнему далеко. Акорабли ферров преодолевают огромные расстояния прыжками в ноль-пространство. Именно так, как мы, люди, всегда мечтали. Однако даже так феррам потребуется в среднем два столетия для того, чтобы добраться от одной галактики до другой. Мощность двигателей исследуемого нами корабля не позволяет совершать прыжки такой дальности.

   – Почему? – нетерпеливо спросил Рогозин.

   – На корабле ферров двадцать четыре маршевых двигателя, которые расположены по всей его обшивке. Корабль может лететь в любом направлении, для этого ему не нужно разворачиваться. Нет ни кормы, ни носа, ни бортов. Нет киля и трюма. Это удобно, однако ферры жертвуют мощностью. Совокупная мощность всех двигателей, расположенных в одной плоскости, превысит все наши предположения.Но это не было бы так важно, если бы мы не знали принцип их работы.Исследования в области телепортации уже проводились нашими учёными. Кое-какие разработки уже есть в хранилищах Лаборатории. Также нам удалось разобрать один из двигателей. Кажется, мы поняли, как он работает.

   Рогозин зааплодировал. Именно этого он и ждал. Именно это открытие станет ключом к победе в предстоящей войне. К его победе.

   – Вы могли бы построить один или... два корабля, оснащённых такими двигателями? – глаза Рогозина горели.

   – Не проще ли было бы оснастить двигателями такого типа весь флот? – улыбнулся Савинков.

   – Нет, мы не успеем. На переоснащение потребуется много времени и средств. Ни тем, ни другим мы сейчас не располагаем, – покачал головой Рогозин. – Я слышал, на верфях Криллона есть три недостроенных "болванки". Три строящихся фрегата Его Верховенства Консулата. Я думаю, властители не поскупятся и подарят нам хотя бы два.

   Нестор Петрович улыбнулся. Да-да, всё верно, хитрый Рогозин и тут разрулит ситуацию. Однако слова Савинкова глубоко отпечатались в мыслях сенатора. Если ферры располагают такими двигателями, то что мешает им сейчас же напасть на Федерацию? Может ли это означать, что координаты планет им неизвестны, а тот единственный корабль, захваченный берсерками Жнеца, случайно оказался на границах Федерации? Или они что-то выжидают? Эти вопросы Рогозин не стал задавать учёному, ведь откуда ему знать это? Придёт время, и разгадка сама появится.

   Рогозин решил, что пора закругляться. Хлопнув рукой по мягкому подлокотнику дивана, он заявил:

   – Я рад, что мы с вами наконец-то увиделись, Нестор Петрович. Будьте, как дома, на этой планете и в этой квартире. Пока вы здесь, я хочу, чтобы вы пребывали в комфорте и ни в чем не нуждались.А в самое ближайшее время вы встретитесь с человеком, который поведёт эти два фрегата навстречу битвам и победам.

   – Это будет капитан Жнец, не так ли? – учёный даже прищурился от удовольствия.

   – Всему своё время, Нестор Петрович, – ответил ему Рогозин. – Хотя... может быть, это именно он.

   Савинков, довольный своей догадливостью, рассмеялся.

   Рогозин вышел из гостиной и, тихо притворив дверь, позвал Петерса.

   – Следи за этим товарищем. Докладывай каждый час о его действиях и передвижениях.

   – Поставить камеру в его спальне? – спросил Ирмовир.

   – Не стоит. Это уже слишком. Да... и закажи ему лучших шлюх в городе, пусть порадуется, – сказав это, Рогозин поморщился. Вкусы затворников-учёных ему были хорошо известны.

   Дождь на улице усилился и превратился в сплошной водопад. Видимость резко сократилась. Сенатор раскрыл зонт, выбравшись на крышу, и направился к своему планеру. Как он будет взлетать в такую погоду, одному Богу известно. Ладно бы он стартовал с широкой стоянки перед зданием Сената, здесь же узкий помост, с которого легко сорваться в пропасть между домами.С этими мрачными мыслями сенатор забрался в кокпит и закрыл дверь. Щёлкнув переключателями, Рогозин завёл электродвигатель. Винты, встроенные в широкие крылья, завертелись, разбрызгивая в стороны капли дождя. Пробежав пальцами по клавиатуре, Рогозин задал параметры полёта и, откинувшись в кресле, потянул джойстик на себя. Планер тихо заурчал и оторвался от стартовой площадки. Вроде бы всё в порядке. Рогозин мечтательно улыбнулся, наблюдая, как контуры домов медленно исчезали в пелене дождя. Он направил планер ещё выше и, казалось, остался один во всем мире. Странно, отметил про себя Рогозин, в такие моменты почему-то всегда вспоминается детство. Хочется сесть в кресло-качалку, укутать ноги пледом и взять в руки чашку кофе. Хочется расслабиться и подумать о вечном. Когда дождь стучит в окно, и сквозь открытую форточку втекает запах свежести.

   Это очень хорошо, что такая погода. Городские радары бездействовали, и никто не мог в точности определить, где находится сенатор. За ним нельзя проследить, его планер нельзя сканировать. Его попросту не видно среди водяных струй. Планер Рогозина искал ориентиры не дальше сотни метров от него, его радар высвечивал на мониторе размытые контуры. Пролетев полкилометра, Рогозин спустился ниже и оказался прямо над пенящимися волнами Белой бухты. Теперь главное не потеряться. Бухта узкая, но если свернуть в сторону моря, можно никогда не найти суши. Внезапно радар поймал устойчивый сигнал, что немало успокоило Рогозина, который уже начал рыскать планером в поисках берега. Вскоре впереди стали вырисовываться белесые тени, и внезапно перед планером возникла башня маяка. Мыс Ветров. Рогозин резко крутанул штурвалом и направил планер на посадочную площадку. Хватит, отлетался. Ещё бы немного и улетел в море, а там участь ясна.

   Планер мягко сел на каменный помост. Рогозин отключил все системы и, не раскрывая зонта, побежал к сторожке.

   – Эй, хозяин! Есть кто? – сенатор забарабанил кулаками в запертую дверь. Щёлкнул замок, скрипнули ржавые петли, открывая тяжёлую деревянную дверь, и на пороге возник, словно призрак, старик-смотритель.

   – Чего тебе надобно, добрый человек? Не та погода, чтобы летать на планерах или путешествовать! – проворчал он, осматривая Рогозина с ног до головы.

   – Именно та погода, когда дела не требуют отлагательств, – кивнул Виктор Алексеевич. – Приветствую тебя, уважаемый! Я прошу лишь крова, чтобы согреться, и возможности попасть в город, если таковая имеется.

   – Проходи, чего встал? – смотритель махнул рукой, приглашая путника. – Впускаешь сырость в дом и только.

   Войдя в сторожку, Рогозин осмотрелся. Внутри было темно, лишь настольная лампа и экран монитора освещали дальний конец комнаты. Едва глаза сенатора привыкли к темноте, он смог различить детали убранства. Так рядом с входом стоял небольшой шкаф-купе, чуть дальше у стены – обеденный стол, окружённый лавками. Левый угол комнаты был отведен под кухню: здесь была размещена газовая горелка, маленькая микроволновка, над разделочным столом нависли хлебница и несколько полок, заставленных утварью. На полу была расстелена циновка. Видимо, всё поддерживалось в надлежащем порядке и чистоте, иначе бы старик не остановил путника у входа и не приказал разуться.

   – Ну, откуда направляешься, добрый человек? Да в такую погоду, когда все нормальные люди сидят по домам и нос на улицу не кажут, – смотритель побрёл на "кухню" и принялся возиться около горелки.

   – К твоему сведению, уважаемый, наличие дождей не останавливает нашу деловую жизнь. Чтобы жить и зарабатывать, мы не должны обращать внимания на природные явления. Природа не должна быть препятствием для человека, – с важным видом продекламировал сенатор. – Тебе вообще известно, кто я такой?

   – А кто ты такой? – смотритель обернулся. – Почему я должен тебя знать?

   Рогозин облегчённо вздохнул. Хоть с кем-то он может быть в полной мере откровенен и не бояться, что его местонахождение выдадут. Сейчас даже от рядового человека можно ожидать предательства, если он более чем наполовину лоялист.