Текст книги "Терапия поведением"

Автор книги: Михаил Покрасс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

  Освобождение от навязчивого переживания

ВРАЧ ПРЕДЛОЖИЛ ПАЦИЕНТУ прекратить «борьбу» и попытаться доказать себе обоснованность страха. Более того, в течение пяти минут сосредоточиться на самой тягостной из теперешних навязчивостей.

– Постарайтесь представить, что вы взяли сына на руки, ударили его об пол... Похороны!.. Ваше самоубийство!.. Жизнь кончена!.. Выдумывайте, детализируйте, нагоняйте страх!

Возражения пациента отвел:

– Никаких «завтра», если вы хотите вылечиться! Пять минут – больше я вас не буду мучить.

Это говорится тоном приказа, а содержание навязчивости напоминалось спокойным ироничным тоном.

Пациент пытался сосредоточиться.

Вначале он был напряжен.

Потом несколько растерян.

Примерно через минуту мышечное напряжение начало спадать.

Врач обратил на это внимание медсестры.

Пациент, услышав, тоже заметил спад напряжения.

Реплика врача:

– Думайте! Не отвлекайтесь! Это не к вам.

Пациент недоуменно отметил, что у него «не получается». Потом заулыбался и... разразился безудержным хохотом, причину которого не умел объяснить.

Перестав хохотать, уже по собственной инициативе попытался представить, что «рубит себя топором».

– Ничего не получается – не страшно!..

После демонстрации того, что «вызвать» навязчивость не удалось, врач объяснил пациенту, что это и есть способ устранения навязчивости в переживании, и далее предложил объяснение.

Схема для объяснения

Схемой, изложенной ниже, врач пользуется, когда пациенту требуется логическое обоснование методики, если без обоснований тот не чувствует достаточной уверенности.

Каждой мысли, чувству, представлению соответствует «очаг» возбуждения в мозгу.

Упрощенно изобразим эти «очаги» точками разной величины в овале, который будет изображать мозг (Рисунок 1, схема 1.)

Чем ярче выражен эмоциональной компонент переживания, тем больше, интенсивнее соответствующий ему «очаг» возбуждения (соответственно на схеме точки крупнее).

«Очагов» возбуждения в мозгу множество, их интенсивность соответствует силе и значимости вызвавшего переживание явления.

Если переживания не имеют ничего общего в содержании и не выражаются в деятельности одних и тех же мышечных групп, то соответствующие им «очаги» не оказывают друг на друга влияния, между ними нет связи (можно идти на лыжах и думать о весне).

Если же переживания касаются общего предмета или деятельности, то между соответствующими им «очагами» есть функциональная связь, и они оказывают друг на друга влияние (на схеме – стрелки).

Если два «очага» соответствуют двум взаимоисключающим переживаниям, то они являются конкурирующими («люблю» – 1 и «ненавижу» – 2, схема 2).

Относительно конкурирующих «очагов» возбуждения существует следующая закономерность их взаимодействия: сильнейший «очаг», побеждая слабый, берет его энергию на себя. Так сливаются две капли ртути: большая вбирает в себя малую, увеличиваясь.

В результате, если есть два переживания: «Я боюсь умереть!», сопровождающееся сильным чувством (1) и «Стыдно бояться!», сопровождающееся менее сильным чувством (2), то после попытки перестать бояться, так как «стыдно», страх как более сильное чувство усиливается, а чувство стыда теряет энергию, остается пустой идеей (схема 3).

Так всякая попытка при помощи менее сильного чувства подавить переживание, в основе которого лежит более сильная эмоция, приводит к усилению этого переживания.

В результате все конкурирующие «очаги» теряют энергию, а «очаг», первично более сильный, за счет этой энергии усиливается, ею живет.

В основе вашей навязчивости лежит всегда более сильное чувство, чем в основе тех переживаний, которые вы используете, пытаясь «отвлечься», «не думать».

Эти попытки усиливают навязчивость. Так как в их основе лежат относительно более слабые «очаги», то они отдают свою энергию сильному «очагу», с которым конкурируют.

Вы усиливаете навязчивость и изводите, истощаете в себе все, с чем ее сталкиваете.

Попросив вас «сосредоточиться» на навязчивом переживании, я прекратил вашу «борьбу» с ним, а значит приток энергии к «очагу», лежащему в его основе.

Теперь этот «очаг» перестал истощать энергию очагов, связанных с вашим желанием его устранить, и в них начала накапливаться энергия. Это – во-первых (схема 4).

Во-вторых, попросив вас удерживать навязчивое переживание, я способствовал истощению энергии «очага», лежащего в его основе.

Этот «очаг» «жил на чужой счет» и быстро истощился, когда вы попытались его «эксплуатировать» (схема 5).

Когда же этот «очаг» становится слабее других, то, в силу тех же законов конкурирующих очагов возбуждения, он сам усиливает более сильные «очаги», если вступает с ними во взаимодействие (схема 6).

Рекомендация пациенту

После такого объяснения, а в тех случаях, когда достаточно было самого факта устранения навязчивости, то без объяснения врач предлагал стараться всегда удерживать всякое неприятное переживание в сознании. Предлагал «думать о плохом»:

– О хорошем будет само думаться, когда выздоровеете, когда вам будет действительно хорошо. Ваша задача «утомить» связанные с болезненным переживанием «очаги» возбуждения, истощить их. Мучьте себя сегодня, чтобы прекратить мучения завтра!..

НАБЛЮДЕНИЕ № 199 (продолжение)

Пациент, чью историю лечения мы приводим, после первого приема перед уходом заявил, что:

– На мне словно лежала бетонная стена, и я тужился, стараясь ее удержать. А теперь будто кто-то ее поднял. Я только делаю вид, что держу!

Врач просил пациента «не позволять себе никаких надежд, отдать себе отчет во всем, что вызывает сомнение» (занизить ожидания).

– Моим единомышленником вы станете только, выздоровев. А до тех пор сомневайтесь! Но отдавайте себе отчет в сомнениях. Проверяйте их на практике. Действуйте!

Врач просит пациента постоянно быть готовым к обострению навязчивости. И в хорошем состоянии удерживать навязчивые переживания. Чем бы ни был занят, постоянно сосредоточиваться на них, чтобы они не заставали врасплох.

Так как навязчивые переживания ассоциативно связаны с множеством явлений среды и различными индифферентными представлениями, то врач просит пациента специально провоцировать появление навязчивости, ставя себя в те условия, в которых они появлялись прежде.

Предлагает: решить перемучиться за ограниченный отрезок времени, с тем, чтобы не мучиться всегда.

Когда пациент непонятлив

В некоторых случаях (когда пациенту трудно объяснить суть методики) используются «трюковые» приемы.

НАБЛЮДЕНИЕ № 72

Мужчина 45 лет. Мастер. Образование среднетехническое.

Шесть месяцев страдает страхом умереть от инфаркта. Последний месяц не работает. Один нигде не остается. После отказа посетить его на дому, приехал на такси в сопровождении сестры и жены.

Врач предложил «показать», какие приступы у него бывают, «вызвать» страх.

Пациент возразил, что при враче ему не страшно.

– Тогда выйдите в коридор, вызовете страх и вернитесь.

Не получилось.

– Возьмите рецепт. Сходите один в аптеку. Так как вы один не ходите, это вызовет страх. Придете, покажете.

До аптеки один квартал. Пациент ходил один по улицам полтора часа. Придя, заявил, что «ничего не получается, так жить можно!»

ВРАЧ ПРЕДЛОЖИЛ:

– Пойдете, закроете завтра больничный лист и отнесете его на работу. Это вызовет страх, придете – покажетесь.

Пришел, проработав два дня:

– Доктор, вы, наверное, меня симулянтом считаете, но не могу вызвать страх! Нет страха и все тут!..

Только тогда врач объяснил, что именно такое поведение с желанием вызвать страх, устраняет его.

Через три месяца заболел бронхитом. Вечером появился страх.

На следующее утро с досадой и смехом рассказывал врачу:

– Появился страх. Обрадовался, что теперь вам его покажу, а то вы не видели. Может, не верите. Но заснул, как убитый, проснулся, как назло, нет страха!

Катамнез^[47] 3 года – здоров.

В этом случае, чтобы добиться нужного поведения у пациента, захваченного переживанием болезни, врач выдвинул ложный, но понятный и разделяемый пациентом мотив – продемонстрировать худшее свое состояние врачу, чтобы тот верно распознал болезнь.

Иногда врач просит:

– Постарайтесь ухудшить свое состояние. Усложните условия. Делайте то, чего боитесь. Чем в худшем состоянии вы придете, тем больше получите от прихода!

Такая задача заставляет пациента верно себя вести. Улучшает состояние еще до прихода. И дает достаточный для нужной ориентации опыт поведения, который остается только проанализировать и закрепить.

О ЛОГИЧЕСКОМ ОБОСНОВАНИИ МЕТОДИКИ С ПОМОЩЬЮ «СХЕМЫ» ^[48] [49]

Для меня изложенная в прочитанной Вами статье «схема» является рабочей гипотезой физиологического понимания симптоматики обсессивного невроза и неврозов вообще.

Из такого понимания вытекает тактика ведения первого и второго этапов терапии. Проведение третьего и четвертого этапов тоже нигде ему не противоречат, но они требуют уже психологического, а не только физиологического понимания.

Эта гипотеза перекликается с учением A.A. Ухтомского о доминанте и представлениями академика П.К. Анохина о конкурирующих «очагах» возбуждения (функциональных системах).

Практика осуществления методики обнаруживает ВОЗМОЖНОСТЬ УПРАВЛЕНИЯ «КОНКУРИРУЮЩИМИ ОЧАГАМИ ВОЗБУЖДЕНИЯ» ЧЕРЕЗ ПРОИЗВОЛЬНУЮ ПРЕДМЕТНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ человека.

По-моему, это одна из возможностей решений вопроса о «сшибке», который И.П. Павлов назвал «проклятым вопросом» .

Эту же рабочую гипотезу я использую для разработки принципов лечения симптомов выпадения функций при истерии. И она себя оправдывает^[50].

Я использую симптом

Гипнотизируя, я научился использовать симптом, как эмоционально значимое явление (особенно, когда это страх), для установления раппорта, эмоционального контакта с гипнотизируемым, для создания нужной мне в лечении избирательной внушаемости.

Схематически это выглядело так

– Если Вы действительно боитесь, то Ваша рука поднимается сама. Если она поднимется, то Вы заснете. Вы заснули. Страх безразличен Вам. Страх прошел. Попытайтесь вызвать страх. Вы не сумеете этого сделать! Теперь Вы будете хотеть вызвать страх и не сможете его вызвать! Старайтесь вызывать его в бодрости, это Вам не удастся!

О желании вызвать страх

Тогда было сделано наблюдение, что безразличие к страху способствует его угасанию. Что искренне желание вызвать страх делает его невозможным. Что страх побуждает сдерживать его и тем способствует возникновению и усилению этого подавляемого страха. Что страх гностический (с известкой причиной) проходит только при адаптации к этой причине или при практическом уяснении его необоснованности.

В том же кабинете врача Е.Н. Литвинова я совершенствовался в проведении занятий аутотренингом. Вызывая раз за разом в воображении пациентов переживания травмирующего события, причем так, что в аутогенном погружении в покой переживание оказывалось ярче, сгущеннее, чем в действительности, я заметил, что эти травмирующие события уже в конце первого вызывания теряли свою значимость. Эмоциональная реакция на них блекла, а при повторном вызывании быстро угасала совсем.

Это наблюдение сделано уже в период собственной практики в качестве психиатра. Из него следовали выводы, что сильное переживание при попытке его удержать:

– не усиливается,

– его энергия – конечна (не безгранична),

– оно гаснет.

Что переживание возникает ассоциативно, но не столько под влиянием внешних факторов, сколько от страха его допустить

Если в аутогенной тренировке (далее АТ) пациент без внутреннего сопротивления, решившись «быстрее перемучиться», сразу пытался в тренинге вызвать травмирующее представление, то оно тут же оказывалось безразличным. А иногда с тем же эффектом не получалось погружения. Это уже был прямой фрагмент приема: «Сосредоточение на навязчивости».

Преодоление страха поведением

Боясь же предстоящего в АТ переживания, пациент буквально взрывался им. Были случаи выхода из АТ.

Например, пациент со страхом высоты, «выскочил» из погружения:

~ Нет, я лучше, чем представлять, десять раз на Молодецкий курган схожу! – (Высота метров 200 над Волгой. Пятачок скалы, где умещаются 3-4 человека, балконом нависает над до головокружения далекой водой).

И сходил!

А позже прошел комиссию для возвращения в летчики.

Это уже другой фрагмент: «Преодоление страха поведением».

Больший, сгущенный фантазией предварительный страх обесценивал меньший страх, вызываемый реальной ситуацией.

Если в АТ удавалось настоять на том, чтобы пациент не прерывал самовольно погружения, то переживание все-таки постепенно блекло.

И еще одно наблюдение. Симптом, по желанию вызываемый, даже болезненно пережитый, снижал свою значимость. Пациент начинал чувствовать, что то, что он сумел вызвать, он научится и устранять. Терялся автоматизм симптома, он становился произвольно управляемым, переставал ощущаться фатальным.

Закрепление переживания «освобождения».

Три необходимые условия

– Чтобы дать пациенту опыт, лишающий навязчивые переживания значимости – раз,

– чтобы приобретение этого опыта вызвало эмоционально яркое переживание независимости – два, и,

– чтобы это переживание запечатлелось, а не было вскоре забыто, как незначимое – три,

необходимо создание следующих условий.

Первое условие. Наличие установки на выздоровление

При наличии такой установки переживание независимости от навязчивости служит отправным моментом для начала деятельности, необходимой для выздоровления.

В результате этой деятельности переживание закрепляется в памяти.

В противном случае, если установки на выздоровление нет, переживание свободы от навязчивости не ведет ни к каким полезным действиям. Оно или игнорируется, или сопровождающий его эмоциональный подъем расходуется на поведенческие проявления показной радости и угасает, забывается.

Проходит радость и кончается улучшение.

В случае установки, при которой болезнь способствует удовлетворению наиболее значимых потребностей, сам факт возможности избавления от навязчивости скорее огорчает! И игнорируется!

Пациент прекращает действия, ослабляющие навязчивые переживания, как только эти переживания начали ослабевать. Потом он демонстративно вновь начинает ту самую «борьбу» с переживанием, которая вызывает, фиксирует и усиливает навязчивости. В результате его состояние ухудшается. (Последнее существенно для диагностики действительной эмоциональной установки!) Врач и лечение оказываются дискредитированными в его глазах или в глазах тех, кому демонстрация адресована.

Второе условие. Активизация саногенной установки

К моменту обнаружения возможности выздоровления необходим эмоциональный подъем, мобилизация, концентрация сил личности, активизирующие саногенную установку. Этим подъемом усиливается переживание «открытия» независимости от навязчивого переживания.

Третье условие. Неожиданность

Обнаружение независимости от навязчивости должно быть как можно более неожиданным. Тогда переживание его оказывается наиболее эмоциональным, ярким.

О способах диагностики, коррекции и создания саногенной установки смотрите специальный раздел.

Что делать, если страх удавалось вызывать? ^[51]

И вот теперь к Вашему вопросу о том, «что делать, если страх удавалось вызывать?».

Как этого можно не допустить, я скажу ниже.

До 1971 года у меня таких случаев не было. Я щадил и себя, и пациентов. Кроме того, опасался разрыва ими контакта со мной из-за возможного, в результате испуга, переноса отрицательного отношения на меня, как того, кто побудил их причинить себе страдание. Поэтому пациентам с истерической тенденцией к «вживанию в образ», «думающих телом» и, тем более, с установкой на болезнь, объективно являющуюся «способом достижения нужных вещей, ненужными средствами» (выражение П.Ф. Малкина), таким пациентам я «сосредоточения» не предлагал.

Но за день до доклада о методике в 1971 году, ожидая, что мне зададут Ваш вопрос, и, не желая отвечать на него предположительно и теоретически, я рискнул предложить сосредоточение такому пациенту. Я пренебрег первым этапом -подготовкой к сосредоточению мобилизацией воли к выздоровлению и так далее... Предложил вызвать приступ страха.

Он вызвал.

Приступ развивался по типу диэнцефального^[52] криза и с выраженным аффектом, генерализованной^[53] мышечной дрожью. Пациенту было плохо, и ни о каком «сопротивлении» терапевтическому воздействию на высоте приступа страха, ужаса умереть, ни о каком «сопротивлении» вопрос уже не стоял.

Я пересадил его в шезлонг, в положение полулежа, и неожиданно приказал спать.

Он заснул сразу.

В течение одной, двух минут нормализовалось состояние. Через 20 минут, сделав внушение о том, что он будет хотеть и не сумеет вызвать приступ, я его разбудил.

Чувствовал он себя хорошо, был уверенно спокоен. Амнезировал^[54] весь период от того момента, когда я просил его вызвать страх (этого я не внушал?!).

После предложения сосредоточиться и вызвать страх, охотно попытался это сделать. Без особой эмоциональной реакции, скорее безразлично, констатировал факт, что «не получается».

После этого обескураженный (не понимает, что с ним делали в кабинете) был отправлен домой с рекомендацией прийти, если приступ повторится.

Больше не приходил.

Катамнестических^[55] сведений о нем у меня нет. Возможно, это случай разрыва раппорта.

По словам Е.Н. Литвинова он после доклада о моей методике пользовался моим приемом «сосредоточения» преимущественно у истериков, которых прежде или одновременно гипнотизировал.

Он требовал от них вызывания «приступов» в кабинете. И, в зависимости от наличия времени и особенностей случая, или предоставлял пациентам возможность переживать имитацию приступа, «пока он сам не прекратится», побуждая «приступ» усиливать «иногда более часа», или прекращал его окриком – приказом перестать, или же переводил уже гипнотизированного пациента в гипнотическое состояние с теми же внушениями, что в описанном примере делал я.

Он добивается высокой эффективности у истериков со страхами и приступами двигательного возбуждения.

У меня пациентам очень редко удается вызвать страх. И только в тех случаях, когда я использую сам прием сосредоточения для диагностики способа реагирования или наличия – отсутствия актуальной саногенной установки.

В этих случаях я прекращаю эксперимент в самом начале, на первой, второй минуте, когда эмоция еще очень слаба, еще не напугала пациента. Тогда я отвлекаю внимание на что-либо заведомо значимое для него, он успокаивается. Впредь этот прием не использую до создания саногенной установки и организую поведение, прося только не мучить себя борьбой со страхом:

– Сам придет, сам пройдет, не усиливайте его борьбой!

При наличии саногенной установки и при умении или после обучения сосредоточению на содержательной стороне переживания, или на наблюдении за чувством, а не «разыгрывании» его телом (напряжением мышц, изменением Дыхания), при предварительной готовности к очень сильному страху, страх угашается и не вызывается.

Все эти условия я осуществляю неукоснительно.

Об активизации саногенной установки

Активизирующая саногенную установку, актуализирующая ее мобилизация сил личности достигается в принципе тем, что пациент во время беседы с врачом отдает себе отчет в том, какие неудобства в жизни создает перспектива продолжения болезни, и достижение каких значимых для него целей становится возможным в результате выздоровления.

Кроме того, для активизации саногенной установки используется желание пациента произвести лучшее впечатление, и самому «не упасть в своих глазах».

В беседе, мобилизующей личность, надо не допускать попыток «борьбы» пациента с самим собой.

Беседа должна мобилизовать на будущую деятельность и увести от сиюминутных попыток «взять себя в руки».

Эта беседа должна, прежде всего, вызвать увлеченность возможностями, раскрывающимися после выздоровления.

Когда удалось увлечь этим пациента, то эмоциональный подъем, связанный с увлеченностью временно становится доминирующим.

Этот подъем подхлестывается декларациями врача о том, что «лечиться трудно!», нарочитыми сомнениями «достаточно ли заинтересован пациент, чтобы взвалить на себя эти трудности?!».

О трудностях говорится не конкретно, а общими словами и несоответствующим словам тоном: «трудно», «очень трудно», «ради чего это вам надо?!».

Это вызывает возражения пациента: «так намучился, что готов на все!».

Врач задает пациенту провоцирующие вопросы о том, ради каких жизненных целей ему нужно выздороветь (в предшествующей беседе говорилось об обстоятельствах, значимых для пациента, «ворошились» эти обстоятельства; задачей врача было вызвать взволнованность, а не назвать ее причины).

Пациент называет эти цели. Врач сомневается. Пациент доказывает. Врач вновь высказывает явно неубедительные сомнения относительно возможностей пациента, тот настаивает на проверке этих возможностей, он «докажет»!..

После того, как беседа уведена в сторону от необходимости конкретных действий, пациент расковывается. Его внимание сосредоточено на будущем, которое увлекает, вызывает эмоциональный подъем. Теперь любые, не побуждающие к конкретным действиям возражения, сомнения врача вызывают контрдоказательства, которыми пациент увлекается, все более воодушевляясь рисуемой им же перспективой.

Врач еще ничего не обещал, он только неубедительно сомневался.

И вот, на высоте этой увлеченности, когда она подкреплена возможно большим количеством целей, нечаянно взятых и увлекательных для пациента обязательств (дело врача спровоцировать эту добровольность, но не позволить взять непосильные обязательства), когда увлеченность подкреплена готовностью пациента к «любым» трудностям, (при отсутствии представления о конкретных, даже самых малых трудностях, предстоящих немедленно), когда актуальность навязчивостей в результате увлечения будущим, снизилась, или их совсем нет (доминирует увлеченность предстоящим), врач неожиданно предлагает пациенту сосредоточиться (см. гл. «Освобождение от навязчивого переживания»).

Мотивировка врачом необходимости «сосредоточиться» может быть любой, кроме объяснения, что от этого будет лучше (должен быть соблюден принцип занижения ожиданий и неожиданности результата).

– Потом объясню... Мне надо вас увидеть в момент наихудшего состояния... Чем вы в худшем состоянии, тем легче вам помочь... Надо!– и так далее...

Недопустимо и чтобы врач хоть чем-нибудь обнаружил свое ожидание эффекта и облегчения состояния пациента. Врач выглядит просто спокойным наблюдателем.

Если пациент отказывается, приходится напомнить те из его обещаний, которые он не захочет нарушить. Иногда просто приказать:

– Вы столько мучились, сами говорите, что вам есть ради чего помучиться пять минут!

Врач засекает время и говорит пациенту:

– Больше не позволяйте себе ни одной приятной мысли, не отвлекайтесь, думайте! Глаза закрывать не надо и напрягать мышцы тоже не нужно.

В то время, когда пациент сосредоточивается, полезно заниматься любым, мешающим пациенту, отвлекающим его Делом.

Можно вскользь, как бы для себя, отмечать проявления снижения напряженности пациента. Время от времени побуждать:

– Думайте, вспоминайте самое страшное!

«Сосредоточение» следует прекратить или после заявления пациента, что у него «ничего не получается» («зевота напала», «в голове пусто», «не страшно», «лезут мысли о постороннем», «что все это чепуха», «на работу надо выходить») или, когда по внешним проявлениям можно с уверенностью считать, что пациент навязчивостью не занят.

Тогда врач, если он уверен, что «эксперимент» прошел успешно, то есть сосредоточение не удалось, спрашивает:

– Что у вас получилось? Что в голове?

Вопрос и теперь не должен обнаружить ожиданий врача, что навязчивость вызвать не удалось. Это важно не только для занижения положительных ожиданий пациента, но и на тот случай, если врач ошибся в оценке его состояния, и навязчивость не исчезла или усилилась.

В последнем случае врачу следует перевести беседу на другую тему, а потом, если неудача – не следствие отсутствия установки на выздоровление, просить повторить попытку, но с более тщательной инструкцией и большими помехами сосредоточению.

Когда пациент осознал факт, что навязчивость не появляется, когда ее «вызываешь», возникает то самое переживание обретения независимости от нее, о котором уже говорилось выше.

Это переживание имеет самые разные проявления: обескураженность, смех, хохот, плач и так далее. При прочих равных условиях, чем неожиданнее открытие, что навязчивость «не вызывается», тем ярче эмоциональная реакция на него.

Сосредоточение должно длиться тем дольше, чем ярче было навязчивое переживание в момент начала сосредоточения. На этом основании выбирается предлагаемое врачом время (длительность) сосредоточения. Обычно сосредоточение занимает не более пяти минут, а у истерических личностей, страдающих истерическим неврозом со страхами, иногда достигает 15-20 минут (см. гл. «Что делать, если страх удавалось вызывать?»)

Тактика врача при активизации саногенной установки имеет целью создать независимое от навязчивого переживания, эмоциональное напряжение, которое было бы достаточно сильным, чтобы потом, в момент переключения

внимания на навязчивость, могло не только сохраниться, но и, конкурируя с навязчивым переживанием, ослабить его. Такое эмоциональное напряжение врач вызывает, «подогревая» заинтересованность в наиболее важных для личности явлениях, активизируя важнейшие личностные установки, содружественные саногенной (установки, осуществлению которых болезнь мешает).

Неожиданность осознания независимости от навязчивого переживания достигается тем, что сосредоточение начинается вне связи с предшествующим содержанием разговора и без предупреждения о его желаемых результатах.

Непременно надо, чтобы врач предельно занизил и собственные ожидания и действовал скорее точно, чем азартно.

Очень важно точно выбрать момент, когда предлагается сосредоточение.

Необходимо, чтобы пациент не смог отказаться от страшного для него эксперимента (это им переживается как слабость и ухудшает состояние).

Надо, чтобы он действительно старался вызвать и удерживать неприятное переживание, конкретизировать, а не устранять его.

Надо заботиться, чтобы пациент был готов к своему самому худшему состоянию, а не надеялся «авось обойдется». Чтобы он чувствовал необходимость выполнить распоряжение врача.

Сотрудник психотерапевта – пациент должен быть готовым претерпеть трудности лечения ради того, что ему сулит выздоровление.

У ПАЦИЕНТА НЕТ НЕОБХОДИМОГО ОПЫТА!

После устранения навязчивого переживания явным становится тот факт, что у пациента нет практического знания об отсутствии действительной опасности «убить себя или ребенка», «сойти с ума» и так далее.

У него есть опыт непреодолимости страха и нет опыта его необоснованности!

Вернувшись к нашему пациенту, проследим, как развивался его страх и какой опыт он ему (пациенту) принес.

ИЗ НАБЛЮДЕНИЯ № 199 (продолжение!

Четыре года назад (в 1967-м году), будучи на свадьбе в деревне, пациент три дня пил.

На следующий день после окончания свадьбы, ему предстояло ехать в город на работу.

Когда он на мотоцикле отъехал несколько километров от села, мотоцикл заглох, и ему пришлось вести его обратно в деревню по грязной после дождя дороге.

Через некоторое время пациент почувствовал боль в груди. Характеризует это как «неожиданный приступ».

«Стало плохо с сердцем, испугался, перехватило дыхание, появилась головная боль».

Каретой скорой помощи был доставлен в центральную районную больницу. Там диагностирован «миозит».

Боялся задохнуться. Лечился безрезультатно. Приступы повторялись.

В 1968 году ехал в электричке. Неожиданно началась гроза. Стало страшно, что «молния ударит в него», сердце разорвется. «Мысленно сделал себе заземление», почувствовал себя несколько спокойнее.

Мысль, что убьет молния, стала навязчивой. «Заменил ее на потолок», то есть стал бояться, что потолок обвалится. Ходил на стройку, смотрел, надежно ли сделаны потолки. Понял, что надежно, «но вдруг разрушится»!

После посещения психиатра испугался, что «сойдет с ума». С тех пор всякое опасение становилось навязчивым.

Он боится колющих и других острых предметов, потолков, фонарных столбов, окон... Появился страх, что выбросится в окно, страх ударить об пол ребенка... Казалось, вот-вот его самого ударит по голове молоток, топор.

Общение с людьми вызывало у него скованность, начинались судорожные вздохи, появлялась боль в области сердца, сердцебиение, боялся задохнуться.

Безрезультатно лечился у терапевтов, невропатологов. Из поликлиники «привозили на грани потери сознания».

Не смог работать. С ноября 1969 года – инвалид 2-й группы, «но всегда надеялся вылечиться».

Посмотрим, как менялись навязчивости. Страх за сердце, страх задохнуться, страх грозы. Страх, что обрушится стена или потолок. Страх сойти с ума, убить ребенка, страх острых предметов, самоубийства, страх веревок, страх оставаться одному, страх общения. «От страха за сердце отвлек страх молнии».

Что у него с сердцем, так и не знает!

Далее – ряд страхов, которые проверялись (грозы, рухнет стена, рухнет перекрытие) и проходили сами, уступая место другим.

Все страхи, начиная от страха сумасшествия, приводили к избеганию вызывающих их объектов.

Они становятся постоянными.

Нет опыта, доказывающего их необоснованность.

«Не сошел с ума потому, что постоянно лечусь у психиатров».

«Самоубийства не произошло, так как не остаюсь один» и так далее.

  Перестройка поведения.

Подготовка. Две тактики

Естественна задача, организовать поведение так, чтобы пациент приобрел собственный опыт, доказывающий безосновательность страхов.

После устранения навязчивого переживания пациент рад облегчению и еще не вспомнил о предстоящей необходимости пользоваться ножами, играть с ребенком, общаться с людьми.

Если эта необходимость застанет его врасплох, он опять спасует.

Необходимо подготовить пациента к предстоящей деятельности.

Сделать это следует срочно, пользуясь эмоциональным подъемом, вызванным предшествующей активизирующей беседой и «открытием» независимости от навязчивых переживаний.

Для подготовки к предстоящей работе врач использует две тактики, отличающиеся мотивировкой предстоящего поведения.

Первая тактика

Пациент, на высоте эмоционального подъема, ставится перед фактом необходимости проверить обоснованность своих опасений:

– Никто никакими словами не сумеет вас убедить в отсутствии опасности... У вас есть только одна возможность: самому это проверить практически... Субъективно это риск! Но другого пути избавления от страха я не знаю!.. После стольких мучений вам ничего не остается, кроме как пойти на этот риск... Он для вас легче, чем потеря еще многих лет в этих мучениях!..