Текст книги "Терапия поведением"

Автор книги: Михаил Покрасс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Мне, для того чтобы начать роптать и обидеться!.. Это же, как поезд. Все они, кто меня родил, растил и вырастил, уже разогнали его. Он так крепко влит в свои рельсы!.. Мне, для того чтобы возроптать на мир, начать сетовать и обидеться, надо отказаться от деда, от обоих дедов, от бабушки -от обеих бабушек,... отказаться от мамы, от отца, мне, чтобы испортить себе жизнь, надо с этого разогнанного ими поезда выскочить на ходу! Я уже...

У моих родителей есть любимое, дорогое им настоящее!

У меня есть такое их прошлое, которое меня

поддерживает!

И тогда у меня есть будущее!

В НИКУДА ИЗ НИОТКУДА!

А у сына этой девочки?!.. Другой девочки.

Она тоже беременна. Тоже сидит у меня в кабинете. Всем своим надутым недовольным видом она как будто бы говорит, что совсем не уверена, от того ли она зачала, от кого следовало! Совсем не знает – то ли он насильник, который ее уговорил и заставил зачать, то ли... Но уж очевидно ни в коем случае не Бог для нее! И вовсе не счастливо и не сына Божьего она носит под грудью! Так, невесть кого и для кого...

Она не знает, кто для нее тот, от кого она зачала. Получается, что глазами матери, папа у этого будущего ее ребенка заранее нестоящий, не настоящий. Он сын неполноценного папы.

Мама легла в постель без любви. Растущий ребенок это чувствует и интуитивно понимает, что это что-то такое подпорченное. Мама – всегда обиженная, еще до его рождения. Значит, этот Мир обидел маму! Значит, этот Мир лишил его папы! Значит, этот Мир – жестокий и скверный! И тогда ребенок, который с рождением получил такое сообщение о маме, об отце, о Мире, он же говорит в ответ так, как говорит ребенок – «он первый начал!». Ребенок вступает в мир воинственно, и резонно объясняет свое агрессивное поведение, тем, что первым начал не он, а этот мир. «С волками жить, -говорит он,– по-волчьи выть! Не я эту драку начал. Так заведено! Обстоятельства такие! Такая жизнь! Такие женщины, такие мужчины. Мир такой скверный, – и он тут совершенно не причем! Он идеален. – Мир гадок!»...

Такого ведь чуть толкни!..

Чтобы сбить меня, нужны экстраординарные события. Заставить меня обидеться на мир может разве что органическое разрушение.

Его жизнь, наоборот – череда обманутых ожиданий.

Вслед за папой, который навязывает себя женщине, вопреки ее равнодушию, и, больше того, ему «милее... смиренница», которая, «... склоняяся на долгие моленья», как в тех строчках:

«Ты предаешься мне нежна без упоенья,

Стыдливо-холодна, восторгу моему

Едва ответствуешь, не внемлешь ничему»...

Вслед за папой, который в соответствии с означенной традицией, фактически насилует его будущую мать, вслед за ничего не выбирающей, гордящейся своей «жертвой» вечно обиженной мамой, он, заранее обиженный, вменяет Богу в обязанность быть у него на посылках... Ну, а Бог это – весь мир, и мы с вами в том числе! А мы с ним такого договора не заключали – быть его слугами. Вот мы все и разочаровали его. Женщина разочаровала, друг разочаровал. Везде не сбылись его ожидания. И снова он «обоснованно» обижен!

У его родителей нет своего, выбранного, любимого настоящего!

У него нет уважаемого, поддерживающего его, их прошлого.

Свое будущее он может создать только сам, только на ходу соскочив с их мчащегося под откос поезда пустой имитации! Только, как поется у B.C. Высоцкого в «Охоте на волков»:

«За флажки – жажда жизни сильней»!

Конфликты заслуживающего – закономерный результат подхода к миру часто уже не одного поколения его родителей с... нашим общим миром людей^[214].

Выбрав жить в известном, будто бы правильном, но несуществующем мире, демонстрант всегда разочарован и обижен.

Живя вне реальности, он оказывается и вне традиции, которую не развивает, а без понимания и смысла имитирует, превращая из поддерживающей силы в стесняющую!

Демонстрант живет вне культуры, вне традиции,

которую имитирует без понимания и смысла для себя!

КАЗАТЬСЯ ЛЕГЧЕ, ЧЕМ БЫТЬ!

Но надо сказать и про отношение тех, кто вокруг, про наше отношение к заслуживающему.

Хорошо, когда этот обиженный – алкоголик. Он мечен. Осужден обществом. Его мы узнаем. Можем принять свои меры. Умело или неумело от него защититься, защитить детей,.. может быть, и его от него самого защитить. Здесь проблема вроде бы обозначена!

В большинстве случаев демонстрант вовсе не так нагляден!

Многие традиции его пестуют, даже превозносят в качестве примера самоотверженности и героизма. Ведь передразнить любое человеческое свойство гораздо легче, чем до него дожить! Демонстрант нагляден, как агитка!

Вот такая очаровательная и непонятая! Такой замечательный, тихо обиженный – воплощенная укоризна. О ничего и никого не любящих «борцах» за лучшее будущее с известных радио и телепрограмм мы уже говорили.

Примерь на себя их позицию и создастся впечатление, что все кроме них – будто бы гении адаптивности! Все гибки, как лоза, и мягки, как пластилин! Все могли бы моментально измениться к лучшему в соответствии с пожеланиями демонстранта.

Скажи импотенту, что он импотент – он сразу станет сексуальным гигантом.

Скажи дураку, что тот дурак, он сразу станет умником.

Скажи злыдню, что он злыдень, и тот сразу станет добрейших дел человеком!..

Со всех сторон – весь мир может и должен срочно преобразиться «по щучьему велению» демонстранта!

Один только он такой бездарный, бестолковый, беспомощный и «непокобелимый», что не может ничего! Но на это у него есть веские причины! А может быть он уже – совершенство творения и «тронуть его не моги»!?

Парадокс.

Демонстрант вечно в надежде на этот гадкий мир, на чудо: «вот проснусь и...».

Всегда – в стремление управлять всем и всеми! Правда странным образом управлять – стоит демонстранту скривить губы, возмутиться и объявить о своем возмущении, и все сразу, как по волшебству, станет в порядке!

В отличие от бандитизма, алкоголизма и других наркоманий, существование демонстранта гораздо реже имеет ясные общественные метки, мало названо, плохо узнаваемо – общество от него совсем не защищено. Поэтому невротизирующее, заразительное влияние на все сферы нашей жизни (семью, ращение детей, отношения на работе и в быту, на нашу нравственность) этого обиженного отношения совсем не менее, если не более разрушительно, чем все вышеназванные беды взятые вместе!

Зайдите в автобус. Один такой, который совершенство, а все остальные не такие, – возмутился. Кто-то будет его увещевать, кто-то с ним согласился. Но уже все – весь автобус больной. Зайдите в любую очередь. Там кто-то возмутился и все – в скандале. И попробуй тут возрази!

Сообщи, что правительство скверное – ради бога! Все с тобой. Что со страной нам не повезло – пожалуйста! Что жизнь дерьмо – сколько хотите! Попробуй с этой склокой не согласиться, возрази, похвали кого-нибудь! Попробуй! За кого тебя примут?!

Если я здоров, то есть участник, отвечающий хотя бы за свою жизнь, а не заслуживающий ее, зачем мне чернить мир и радоваться его несовершенству?! Мне исправлять, строить и беречь вместе с другими такими же, как и я участниками, тогда для меня ясно, что, если мне жизнь – дерьмо, значит, я просто не умею жить – не профессионал в жизни, чего-то не сумел, не освоил. Осваивай! Ну, чего бить по льду палкой, когда ты перевернулся на санках. Научись съезжать!

Для заслуживающего же – как только что-то не получается, это повод лишний раз убедиться, что жизнь плоха, что люди еще хуже, чем он думал, что страна.... А где лучше? Где нас нет!

И вот в этой, созданной самому себе и другим клоаке заслуживший лучшей участи хочет быть здоровым. Но кого же в его мире не затрясет?

И как это мы хотим, чтобы он, сохранив эту картинку, остался или стал здоровым?

Я остановлюсь – мне кажется, ситуация демонстранта очевидна.

Ошибка не исправляется. Реальность увидеть нельзя. Обманув себя едва ли ни при первых проблесках сознания, обманываешь дальше. Детям своим завещаешь обман! Завещаешь это проклятье такой отвратительной жизни.

Ищешь – где лучше! А воспользоваться не можешь ничем. Лучше – где нас нет!

Заразившись этой пошлостью от обиженных родителей, заражаешь ею всех! И самое страшное – отравляешь ею будущее своим детям!

Найдя виноватых, оправдавшись – «не я виноват!», «я хороший, а они...», «я – выше, а они...», отказываешься от того, чтоб научиться быть сегодня!

У демонстративности, по-моему, есть почти синонимы: инфантилизм, имитатор, закрытый от опыта человек (по Роджерсу). Я не ставил сегодня задачи различить эти термины. На вскидку кажется, что все это следствия, механизмы и проявления демонстративности...

Инфантилизм, имитатор, «закрытый от опыта» – все это

следствия, механизмы и проявления демонстративности.

ИМИТАЦИЯ ЛЮБВИ

Будучи демонстрантами, то есть, вольно или невольно делая все, только чтобы заслужить опеку всех, иными словами, имитируя без всякого смысла для себя поведение открытых опыту здоровых людей, мы никогда не становимся ни мужчинами, ни женщинами. Навсегда остаемся если не в детском, то в подростковом, в «пацанячьем», как теперь говорят, возрасте. В той поре жизни, когда и девочки – мальчики, и мальчики – мальчики, когда и те и другие – все и общаются гомосексуально, как мальчики с мальчиками^[215]. Но, оставаясь в нравственно-психологическом плане в подростковом возрасте, мы и существуем, как подростки.

Как живет подросток? Всеми силами самоутверждается. И самоутверждается чаще за счет других. Всегда и везде его жизнь это – либо соревнование, либо драка! Либо конкуренция, либо прямо война!

Будучи подростком, я всегда и всем стремлюсь доказать «мой верх»! Везде и во всем борюсь за расширение сферы влияния, за власть. Часто я вовсе не знаю, зачем мне, да и пользоваться ею не умею властью этой! Просто, если я победил, значит – не побежден! Мой верх, мой верх, мой верх!

Когда же и как я становлюсь мужчиной?

Ну, не тогда же, когда я победил всех других мужчин! И не тогда вовсе, когда очаровал, покорил, уговорил или иначе победил женщину! Не когда остался один среди побежденных, без равных себе!

Мужчиной я становлюсь только, когда мой мир удваивается, когда в нем появляется другое человеческое существо -женщина. Не лучше, не хуже – другое! Такое же, как и я, но и совершенно непонятное мне! С каким-то совсем иным способом видения, восприятия всего. И меня в том числе! С восприятием, которое я не могу проигнорировать, не могу и не хочу зачеркнуть, отвергнуть! Потому, что не могу и впервые не хочу ни победить, ни проигнорировать, ни отказаться от самого этого существа – от женщины!

Мужчиной я становлюсь только, когда в мире появляется другая моя половина! Половина, которая при жизни (про смерть я не знаю) для меня дороже самого себя. И в то же время половина всегда совершенно мне незнакомая! Только не испугавшись этой встречи, я обнаруживаю, начинаю чувствовать, что мир устроен не так, как я знал! И речь не о том, что я, как и все мы, учился в «бесполой» школе, где не было ни мужчин, ни женщин, ни мальчиков, ни девочек – только учителя и ученики... Эта встреча рушит мир известных правил и открывает, что мир просто есть! Есть она. Есть я. Есть вы. Есть они. И все мне незнакомы! А самый незнакомый мне человек – я сам!

Но почти так же и девочка становится женщиной, только удвоив мир на себя и не себя – мужчину! Только, когда и в ее мире появляется иное существо, которое она не хочет отвергнуть и не заметить. Незнакомое, иначе устроенное существо – мужчина.

А до этого получается, что эта девочка-пацаненок воюет со всеми и сама с собой по нашим мальчишечьим правилам, доказывая «свой верх», старается всех победить и переделать. Эмансипируясь от самой себя, как «светские львицы» нынешнего шоу-бизнеса, «побеждает» нас своей фригидностью, доказывает себе и нам, что мы скверны, не осчастливили, не удовлетворили, что Lexus у нас хуже, чем у соседа или его вовсе нет... Отчаивается и... меняет половую ориентацию.

Почему-то вспомнил, как я не воспользовался очень привлекательным приглашением!

В Ленинграде в институте Бехтерева на плохом немецком разговариваю с французами.

Освободившись от официальной беседы, подошла переводчица, и стала переводить специально для нас.

Зал опустел. Мы вдвоем остались в кругу довольно большой группы французов, тогда в 1972 году чужих гораздо более, чем это бы ощущалось теперь.

Переводчица молодая очень грациозная, милая женщина. Нас это пребывание вдвоем среди чужих как-то будто спрессовало, приблизило друг к другу... Уходя, женщина позвала меня к себе в гости, оставив телефон и попросив предварительно позвонить.

Я был рад. Изящной, как француженка из сказки, женщиной очарован. Очень к ней хотел. Запомнил приглашение на всю жизнь. Но и не позвонил и не пришел.

Я уже тогда умел это почувствовать... по каким-то черточкам привычной усталости, легкой загадочности, едва заметной печали... Наша переводчица французов при всем ее изяществе умела только отдавать себя! Могла только служить и не умела ни у кого ничего брать. Вдохновляли ее, лишь счастливые предвкушения... Она станет меня осчастливливать! Не будет ни ее, ни меня!

Но она мне нравилась! Я не хотел ее использовать. Я хотел встречи, близости, соучастия!

В кругу иностранцев мы были вместе, были сотрудниками и были близки. Потерять это?

Она станет меня осчастливливать. Все будет великолепно! А потом у нее голова заболит... Если она отдается, то я – насильник! Я не хочу! Не хочу «общаться» со средством! Я хотел оставаться мужчиной.

Человек человеку – среда обитания!

Для подростка женщина – средство, мужчина – средство, все – средство!

Для здорового человека мир это – среда обитания, как для гадкого утенка среда обитания – лебеди. Как лебеди для того – стая, в которой он чувствует себя нормальным лебедем, а не уродом, как на птичьем дворе. Так и для здорового человека люди это – то пространство, которое он ощущает как родное, в котором он не изгой, не сумасшедший, и может себе позволить быть тем, что он есть.

Тогда и женщины это – среда обитания мужчины! И мужчины это – среда обитания женщины. Среда обитания, а не средство!

Ни лебедь лебедей, ни они его не собираются использовать. Просто живут вместе. В самом существовании друг друга находят поддержку.

Когда мы друг для друга есть как люди, то вместе мы сумеем делать все, что сами выберем.

Женщины – среда обитания мужчины!

Мужчины – среда обитания женщины!

Гиперболоид инженера Гарина

Получается, что с тех пор как мы выбрали быть заслужившими, мы не движемся, не развиваемся, останавливаемся в том психологическом возрасте, в котором это – «я заслужил» началось.

Мы учимся всему. Приобретаем навыки. Осваиваем всевозможные роли. Научаемся прикидываться, кем угодно, «играть по самым разным правилам»... Но, чем больше мы умеем, тем обиднее нам, что ничего-то «заслуженного» мы не получили, что «все наши хлопоты пустые»!

Ведь ничего из своих талантов мы не используем для себя – крутим бревна, как цирковой медведь на лесоповале, и всегда не удовлетворены!

Но, вместо того, чтобы усомниться в верности выбранной нами жизненной стратегии (демонстративности) и обнаружить ее неэффективность, неадекватность никакой реальной ситуации взрослого человека, мы, оставаясь демонстрантами и не умея увидеть реальных причин своих неудач, совершенствуемся в поиске и осуществлении чужих «правил игры», то есть во все том же заслуживании. Отчаиваемся! Приходим к выводу, что «мир устроен несправедливо», скверно и, если не сбегаем ото всех и вся в хиппи, бомжи, алкоголики, наркоманы или иные самоубийцы, то в той же подростковой манере стремимся этот мир завоевать, победить, подчинить себе, построить свой «гиперболоид инженера Гарина».

Тогда, оценив мир как скверный, мы проецируем в него все худшее, что не любим в себе! Так мы приписываем миру правила, которые сами считаем отвратительными.

А дальше? Дальше, как и малыш, который говорит – «он первый начал», решаем, «с волками жить, по-волчьи выть»! Дальше со всей дотошностью, свойственной человеку, привыкшему жить по чужим правилам, под чужую ответственность, мы эти ненавидимые нами правила осуществляем. Бессовестно насаждаем на земле именно то, что нам отвратительно!

Ненавидим ложь – лжем!

Ненавидим блат – ищем «полезного человечка»!

Ненавидим продажных людей – ищем взяточника и даем взятки!

Не хотим, чтобы нас самих покупали – продаемся!

Чем дальше и больше делаем противного нам сами, тем больше уверяемся, будто иначе и не бывает!

Превращая и себя и людей в средства для достижения целей, достижение которых нас не осчастливливает, отказываемся от друзей. Подменяем их «полезными людьми».

Отказываемся от любви, превращая ее в сделку или драку за власть!

Отказываемся от человеческих отношений и мира людей.

Остаемся одинокими, побеждающими или побежденными, но всегда проигравшими себя отщепенцами в своей человеческой среде. Ожесточаемся и окончательно отказываемся от человека в себе!

У меня есть подозрение, что человек пьет горькую не потому, что слаб, а оттого, что в том отвратительном мире, который он себе нарисовал, так скверно жить, что ничего лучшего, чем напиться ему не остается!

Но самое грустное, что такую, превращенную нашими стараниями в клоаку, картину мира мы с их рождения и поминутно передаем тогда и нашим детям. Передаем им нами самими созданный, нелюбимый нами мир, в котором жить не хочется! В котором нет места человеку, нет смысла ни быть человеком, ни просто жить!

Я убежден, что именно из этой картины вытекает и соответствующий способ существования – всегда и непременно обиженный, в явном или потаенном отчаянии, с ощущением беспомощности или остервенения, всегда без будущего – пессимистичный!

Но отсутствие будущего это – депрессия. А депрессия это – болезнь! Особенно, когда депрессия не осознается. И чем дольше не осознаётся, тем глубже она соматизируется – обращается в самые разные телесные страдания.

С тех пор как человек выбрал быть заслужившим,

он останавливается в личностном развитии, остается

в том психологическом возрасте, когда его заслуживание

началось!

Заслуживающий «безгрешно» насаждает в мире то,

что ненавидит!

ЗАДАЧИ ПСИХОТЕРАПИИ

Из такого понимания внутренней и внешней ситуации демонстранта (заслуживающего) вытекают и наши задачи.

ЗАДАЧА ПЕРВАЯ

Мне кажется, что первая задача состоит в том, чтобы нам самим верно сориентироваться.

1. Распознать за фасадом множества конфликтов и «неразрешимых» проблем наших пациентов и клиентов, за фасадом соматических страданий, тревожности, депрессивных состояний, страхов и иных расстройств распознать закономерно приводящий к этим конфликтам и болезням выбор основной жизненной стратегии – демонстративность!

Понимая, что человек, во-первых, не Homo sapiens, но Homo moralis – то есть не разумный, а нравственный...

Понимая, что нами прежде разума руководят наши совершенно не осознанные нравственные императивы – нравственное чувство^[216] (те самые, с младенчества усвоенные, нравственные предпочтения, привычки: то, что любила бабушка, мама – любит внучка, дочка; похожий на того, кто в детской сказке слыл добрым – добрым воспринимается всю жизнь, кто слыл злым – злой всегда)...

Говоря, что нами управляет нравственное чувство, надо понимать, что речь идет не о том, что нравственное чувство значит хорошее чувство, в отличие от плохого чувства. Нет. Нравственное чувство это – то интуитивное ощущение, которое метит все в мире, помогает нам отличать хорошее для нас от плохого, доброе для нас от злого – живую воду от мертвой, мед от яда! В этом смысле выросший среди воров вор считает доблестью украсть и чувствует, что это хорошо, а человек с развитым музыкальным слухом считает безнравственным слушающего «попсу»...

2. Так вот, понимая, что человек, во-первых, нравственный, а только потом разумный, что всеми нами руководит чувство хорошего и плохого, а только потом разум, нам нужно суметь поставить под сомнение, обесценить, дискредитировать саму эту извращенную картину мира в глазах самого демонстранта. Помочь ему сделать его картину мира для него самого неодобряемой!

3. Но для этого, остро чувствовать неадекватность и понимать разрушительность картины мира заслуживающего, надо, прежде всего, нам самим! Во-первых, дискредитировать ее – в наших собственных глазах. Cura te ipsum!

Нам надо уметь понимать картину мира демонстранта и видеть ее тем, что она есть! Злодейской страшилкой ни во что не вложившегося, ни в чем не участвующего по-хозяйски, ничего не любящего и ничего не берегущего вечного младенца.

Понимать, что это – его клевета на мир.

Клевета, которая разрушает жизнь самому ее носителю.

Разрушает все его отношения.

Разрушает жизнь всех вокруг.

Ведь картина мира демонстранта требует от всех огромных и бессмысленных затрат! Потому что нет никого, кто эти затраты использует для себя. Все – в прорву! Тратятся все! А не получает никто. Все «самые», все «замечательные», все – «ради других!». Никому ничего не надо! А кто осчастливленный потребитель?!

4. Нам надо решиться отдать себе отчет в том, что демонстрант – не артефакт, не исключительный частный случай, но закономерное и распространенное детище нашей цивилизации. Что на эту борьбу с химерами впустую тратятся надежды, усилия и огромные затраты множества людей нашей культуры, самым искренним образом стремящихся стать лучше! Что демонстрант живет в каждом из нас!

Пустые хлопоты и беда всей нашей цивилизации – воспитание демонстрантами очень и очень многих. Все – из лучших побуждений и всё – в прорву! Дрессированная собачка бросается под танк уже с настоящими гранатами, как обвешанная взрывчаткой террористка-смертница на людей!

5. И все-таки, будь это вольно или невольно – это наш выбор! И каждого в своей жизни. И всех вместе в своем времени.

Выбор для общества (для любого из нас как его представителя) – кого растить? Самоотверженных послушных и обиженных самоубийц?! Или самостоятельных ответственных граждан?!

Выбор для каждого из нас в уединении внутри нашего общества – кем быть? Заслуживающим всеобщую опеку, обиженным безгрешником?! Или отвечающим за все участником и хозяином своего мира, кому не с кого спросить кроме себя?!

Мы выбираем и перевыбираем поминутно, но первые наши выборы, едва брезжит сознание – в самом раннем детстве!

Либо, любя папу и маму, доверяя им, как бы ни страшно было их огорчение и наказание, мы уже тогда и всегда потом выбираем являть себя им теми, кто есть. Открывать им себя. Самим узнавать их, и любовь и строгость. Научаться быть собой и узнавать себя, а потом и с другими людьми также не прятаться.

Либо с младенчества, боясь разгневать или огорчить родителей, словно подкупая маму или папу, мы беремся передразнивать «правильное» поведение. Говорить «правильные» слова, не понимая их смысла, прикидываться послушными, понимающими, со всем согласными паиньками. Выбираем, обманув самых близких, потерять доверие к ним. На них же потом обидеться, поверить, что нас заставили! Остаться без уважения, без любви к родителям, потерять их в себе – стать, при живых еще отце и матери, сиротами! Потом, обманывая, выбираем перестать доверять и другим людям – всем! Наконец, притворяясь, выбираем потерять и забыть и себя самих!

С первых проблесков сознания ребенка и у нас – воспитателей, и у нас – детей есть выбор. У нас – воспитателей – кого растить?! И у нас – детей – кем расти?!

Но вернемся к нашим задачам!

ЗАДАЧА ВТОРАЯ

Следующая задача психотерапевта, распознав демонстративность, помочь сориентироваться в его положении и самому демонстранту. Способствовать тому, чтобы наш пациент или клиент отдал себе отчет

– в причинах происходящего с ним,

– в перспективах выбранного им жизненного стиля,

– в отсутствии необходимых ему перспектив.

Способствовать тому, чтобы человек смог отслеживать,

куда он движется и какое будущее себе готовит, чтобы и у него снова появился выбор!

Из этого вытекает новая весьма тревожная в буквальном смысле задача.

1. Задача восстановления нашим пациентом необходимых взаимоотношений с неизвестностью!

А это требует совершенно нового для него отношения к собственной тревоге и новых отношений с ней!

Человек вынужден стать предметом собственного исследования. Тогда тревога делается одновременно и инструментом и предметом этого исследования, и в то же время – защитой от любой неосторожности в таком исследовании!

2. И здесь мы снова приходим к вопросу о необходимости скрупулезной предварительной подготовки, к решению всех этих задач. Потому что нельзя же вдруг из этого мира, где

– будущее ощущается заслуженным и гарантированным,

где

– все заранее предопределено и нет места неожиданности, где

– главная цель – покой, а тревога не знакома и воспринимается болезнью,

нельзя же из этого иллюзорного мира чуть только не младенческой защищенности сразу ринуться в живой мир реальности, где

– ничего не известно, где

– тревога – необходимый и важнейший инструмент освоения мира, где,

– что посеешь, то и пожнешь, где

– тебе никто ничего не должен и

– у тебя перед этим миром нет заслуг! И не может быть!

ЗАДАЧА ТРЕТЬЯ

Так мы снова приходим к вопросу о подготовке к психотерапии, которая собственно и есть уже наиболее трудоемкая часть психотерапии. Но об этом был мой прошлый доклад «О бережности в психотерапии».

Только привыкая быть собранным и бережным со средой, в которой живет, привыкая быть деликатным с другими (пусть поначалу хотя бы внешне – поведенчески), только вместе с бережностью к другим, человек учится быть деликатным с собой, привыкает уважать и свои неизвестные состояния, с интересом и уважением приближается к собственной тревоге...

Молодая женщина испугано рассказывает...

– Я пришла домой. Смотрю на мужа – чужой! На сына (11 лет) – тоже какой-то чужой... незнакомый!.. И муж и сын – оба незнакомые! Я же их люблю, а ничего не чувствую!.. Испугалась, что со мной?! – Женщина разрыдалась...– Как же это может быть?!

Пришедшая с работы усталой и вымотанной до бесчувствия женщина в ужасе.

Другая, та самая надутая беременная, которая не знает от кого собирается рожать – то ли от героя, то ли от скота, говорит:

– Я почувствовала, что я, кажется, не люблю мужа. И прогнала его к маме! – Заметьте это самое – «прогнала его»! Прямо, как пса приблудного!

И это говорит женщина с вот таким вот пузом, на восьмом месяце беременности! Без всякой заботы или опаски! Прогоню – позову! Муж же – никуда не денется! По малейшему капризу – крайние меры!

Когда ты столкнулся с незнакомым состоянием, своим ли чужим, не спеши делать выводы! И действовать не спеши! Попробуй посмотреть! А я знаю случаи, когда и психологи – скоры на решения. Когда в таких же состояниях астении женщины шли к консультанту, а психолог говорил – разводись! Ты не любишь – разводись! Как будто кто-то знает, что это такое любить именно для этого человека? Как будто кто-то где-то про это вычитал! И может решать за другого?!

Но заслуживающий живет в упрощенном и потому кажущемся ему понятным мире. Он и любовь выбирает известную, где отношения строятся, а не случаются, открываются, постигаются и осваиваются... В отличие от живущего в незнакомом мире, где сама эта незнакомость, рождая живую тревогу, дает силы и на ее освоение, демонстрант выбрал знаемый мир кажущегося покоя, где ничего не происходит, ни на что нет и сил, где скука и «сон души порождают ужасы»!

Так что наша главная задача не забывать и уметь диагностировать демонстранта, во-первых, в себе! А тогда у нас и у нашей цивилизации есть выбор!

Главная задача не забывать и уметь

диагностировать демонстранта, во-первых, в себе!

О ПЕРСПЕКТИВАХ

Но прежде, чем сказать вам спасибо за внимание, два слова о перспективах.

Мне кажется, что это стоит проговорить.

Нет демонстранта целиком. Так же как нет имитаторов целиком.

Есть сфера жизни, в которой мы демонстрируем. С этим к нам и приходят люди!

Но почти всегда есть та сфера, где эти же люди и мы живем достаточно эффективно, то есть здоровыми в реальном мире. Здесь мы являемся и ощущаем себя частью мира и бережем наш мир, а не требуем с него.

Перспектива в том, что мы можем технологии и стратегии жизни из одной сферы существования человека перетаскивать, переносить в другую сферу его жизни. Из тех областей, где человек – участник, реализован и здоров, в те области, где он пока являет себя демонстрантом!

Перспектива в том, что у человека всегда есть выбор заметить, что он творит!

Всегда есть область жизни, где мы эффективны.

Мы можем технологии и стратегии жизни из сферы, где успешны, переносить в проблемную область нашего существования!

Спасибо... Ну, вот то, что я хотел и сумел сегодня сказать, спасибо за то, что вы дали мне такую возможность.

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДОКЛАДА

ИЗ ЧЕГО ФОРМИРУЮТСЯ СОЗНАВАЕМЫЕ ЖЕЛАНИЯ ДЕМОНСТРАНТА

Сознаваемые желания заслуживающего сочиняются из одобряемых фантазий.

ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ САМОГО СЕБЯ ПРИСТРАСТНО

Человеческое исследование самого себя пристрастно. Этим движется, но этим же и весьма затруднено. Потому что побуждает человека утверждать то, что он уже есть (самоутверждаться в том, что он уже есть), обманувшись, совершив однажды ошибку, он часто утверждает ее всю жизнь. Обнаружение фактического положения вещей – обнаружение и отказ от ошибки – для него в таком случае настолько эмоционально травматично, что часто практически невозможно. В этом плане интересен вопрос о изначальном формировании отношения к честности с самим собой как к залогу возможности сохранения личностного здоровья.

ДЕМОНСТРАНТ НИКОГО НЕ ЛЮБИТ!

Демонстрант никого не любит! Он не любит себя, не любит других! Не любит никого и ничего наделенного хоть какой-то волей, хоть какой-то свободой выбирать, ошибаться – быть ответственным, грешным! Он любит только свои упрощенные, убогие и вычурные схемы, представления о том, как должно быть – правила! Под них он подгоняет и себя и других. Себя чаще в намерения, других – в действительности. Но и сам стеснен...

О ЖЕРТВЕННОСТИ ДЕМОНСТРАНТА

Жертва демонстранта утратила смысл и для него и для других. Для него потому, что его цель заслуга, а не тот, для кого он жертвует. Это чаще: «На тебе убоже, что мне не гоже!». Для других потому, что без смысла для делающего его действие не точно, приблизительно, а чаще и вообще невпопад! Зато благодарности он ждет в полной мере!

ДЕМОНСТРАНТ ПРЕВРАЩАЕТ ДЛЯ СЕБЯ МИР В...

Он превращает себе мир в такой, какой противен ему самому: а потом в такой клоаке и живет, свалив все свои гадости на мир по принципу: «с волками жить...».

ВОПРОСЫ К ДОКЛАДЧИКУ

Председательствующий: Пожалуйста, вопросы Михаилу Львовичу!