Текст книги "Терапия поведением"

Автор книги: Михаил Покрасс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Выдумав и приписав всему молодому, новому, нашим детям пресловутый «Эдипов комплекс», мы сами боимся их, отвергаем их, рождая и в самом деле ответную агрессию.

Отвергнув себя, мы отвергаем детей, отказываемся от будущего.

Так, отказавшись от себя, воплощаем мы шиворот навыворот заповедь: «Возлюби ближнего своего, как самого себя!»

Только любя себя, мы в состоянии и умеем любить другого.

В этой связи не могу не напомнить еще один частый случай взаимного подавления.

22. Лидер и имитатор

Вспомните, как мы отличаем истинного лидера (открытого опыту человека) от имитатора (самоутверждающегося тайного или явного неудачника).

1. Истинный лидер^[190] (человек, утверждающийся результатами дел) отвечает за результаты руководимого им дела.

Имитатор (человек, утверждающийся снижением оценки других и мифотворчеством для себя о своих возможностях) отвечает за (добрые) намерения, за демонстрируемую суету.

2. Истинный лидер выявляет таланты ведомых им людей, радуется их успехам.

Имитатор выявляет свои таланты, рад своим успехам. Чужие таланты и успехи не замечает, обесценивает.

3. Истинный лидер незаметен. Организованное им дело делают и развивают его талантливые ведомые, иногда даже сетуя на его неучастие и ненужность. Его отсутствие (временное) не тормозит дело. Оно идет само.

Имитатор везде один, везде за всех.

Создается впечатление (и у него, и у окружающих, и у его подчиненных), что он один все на себе тащит (часто это почти так и есть), а все остальные лентяи, бездари, бездельники ничего не делают.

Действительно. Подавленные его активностью и обесценивающим отношением к ним подчиненные, на столько, на сколько те зависимы, функционируют на заторможенном, энергетически сниженном уровне^[191].

Это пример влияния человека, закрывшегося от опыта, остановившегося в развитии (здесь – руководителя), на эмоционально зависимого от него партнера (здесь – подчиненного).

23. Открывая себя, открываешь и их

Из такого понимания причин остановки в развитии вытекало и понимание средств эту остановку прекратить.

Для себя мы открываемся опыту, когда соглашаемся не клеветать на себя и на мир, решаемся не оценивать себя, а знакомиться с собой. Когда любовь к себе и интерес к себе включаются в разряд наших высших ценностей^[192].

В психологии общения, в психотерапии это приводит к выводу, что отказавшийся от самоотвергания, переделывания .своей природы родитель, воспитатель, педагог, психотерапевт перестают побуждать ребенка, воспитанника, студента, сотрудника и пациента к сопротивлению и отказу от развития. Открывая себя, открывают опыту и их.

Такой открытый родитель, педагог, воспитатель, психотерапевт, понимая, что партнер не враг себе, отказывается от попыток его переделать!

Он начинает интересоваться собой, своими проблемами, чувствами, актуальными нуждами. Естественно интересуется и умеет вчувствоваться в состояние, в заботы, нужды – в мир ребенка, сотрудника, партнера, воспитанника.

Тогда воспитанник, сотрудник, получив поддержку признанием и разбираясь в своих актуальных побуждениях, с этой поддержкой другим представителем человечества – родителем, психотерапевтом, воспитателем, психологом, перестает ломать, осуждать, подавлять себя. Начинает осваивать свой собственный опыт, который он годами игнорировал, но который у него есть (ведь все эти годы он жил, и следы этой жизни в нем). Он открывается своему знанию о мире, открывается фактам. Выбирает реалистические отношения с собой и с другими.

Эти принципы открывающего опыту отношения психотерапевта давно сформулированы К. Роджерсом.

Здесь я их изложу, как понимаю.

1. Быть подлинным, то есть отказаться от попыток переделать себя.

2. Отказаться от попыток переделать партнера.

3. Центрироваться на нем. Вчувствоваться в его мир. Это невозможно без принятия себя (п. 1). Интересоваться другим как собой.

Заключение

Я изложил основные принципы, которыми руководствовались психотерапевты при постановке задач, выборе стратегии и тактики нашего участия в программе.

Таким образом, главным объектом забот психотерапевтов стало нравственное чувство подростка и умение это чувство понимать, ответственно действовать в соответствии с ним, а, действуя вразрез, быть готовым к возникающим при этом трудностям.

Нашей задачей было выявление и приоткрывание для динамики тех осознаваемых нравственных направленностей, которые мешали творческому самораскрытию подростков.

Мы пытались поддержать установки, помогающие выражать себя в творчестве.

Для решения поставленных задач были использованы возможности эмоционального диалога, эмоционального контакта.

Учитывая особенности возрастной динамики нравственного чувства и стараясь максимально открыть подростка опыту, мы уделяли специальное внимание работе с родителями как с людьми, особо влияющими на нравственную динамику подростка.

Только открытый опыту человек не подавляет движения, развития другого. Мы пытались поддержать открытость опыту родителей. Использовали те же средства «эмоционального контакта» в группе родителей.

Группа преподавателей сложилась по преимуществу из открытых творческих людей. Эта открытость, подлинность поведения, сознательно поддерживалась лидерами и нормами группы.

Соответственно задаче были сформированы и группы подростков. В том же направлении осуществлялась и работа подросткового психотерапевта в подростковых группах.

* * *

Рискованное открытие подростками способа творчески открывать себя и мир, включение в эксперимент именуемый Род Человеческий, было нашей задачей и стало нашей практикой.

В качестве иллюстрации

В качестве иллюстрации позволю себе привести цитату из отчета «О занятиях со здоровыми, технически одаренными детьми» Ирины Николаевны Веревкиной – подросткового психотерапевта, проводившего эти занятия.

«В основном, это мальчики.

Цель занятий раскрепощение инициативы, выход за пределы распространенной тенденции «быть как все»^[193]. Разрушение стереотипа «меньше высовываться, спокойнее жить».

Целью также являлась... попытка соприкоснуться с неизвестностью, неопределенностью в себе, в мире^[194], расширение адаптационных возможностей ребят, научение не тратить время, энергию на преодоление ненужных препятствий^[195], на подавление дискомфорта, тревоги при столкновении с этими препятствиями.

«Гармоничная личность не имеет тенденции противопоставлять себя обществу. Не тратятся впустую силы на утверждение себя через ничего не значащие конфликты. Если говорить об идеале: нет распространенных в детстве, и особенно подростковом возрасте реакций активного и пассивного (не конструктивного) конфликта.

Все становится простым. Человек отдает себе отчет в том, что он делает. Понимает, что несет ответственность за это. Умеет заявить себя, исходя из своих реальных возможностей, инициативно найти эти возможности»^[196].

«Помочь ответить ребятам на их вопрос без вкладывания своего содержания ~ одна из основных задач занятий.

Перспектива осуществления желаний снимает тревогу, тоску, неуверенность в своих силах, ощущение одиночества».

«В основном, в группах преобладали дети либо с демонстративными, либо психастеническими чертами.

В каждой группе в процессе занятий выявились один – два человека “с проблемами”».

«Большинство ребят имеют родителей с высшим образованием.

«Заявиться» означает для них проявить непочтительность, неуважение к старшим. Им этого нельзя. Идти по накатанной колее ~ не хочется. Отсюда все проблемы этих ребят».

«Выявляется агрессивное отношение ко всему, что напоминает школу. Если встать в учительскую позицию, если есть учительские (поучающие) нотки в голосе – информация не принимается, или воспринимается как лживая...

Причины неприятия школьного учителя следующие:

1. Как правило, учителя хорошо видят то, чего не умеет ученик, указывают ему на это из лучших побуждений, при этом не видят того, что умеет делать только он один(!).

Хвалят за те дела, за которые можно было бы похвалить многих. Это бывает приятно, но не способствует доверительным отношениям.

2. Относятся к ученику сегодня, как относились вчера, неделю назад, год назад. А он, оказывается, изменился. Учитель не в состоянии заметить изменение в ученике. Ему некогда – большая нагрузка.

3. Закрытость учителя. Как правило, учитель сразу же требует слепого, уважительного отношения к нему (не всегда подкрепленного). Даже если заслуживает уважения (справедливостью, преданностью делу, знаниями), не раскрывает только этому ученику присущие черты. Значит, нет контакта, нет возможности приобщиться к его (учителя) опыту.

После пяти проведенных с ребятами занятий было назначено родительское собрание.

Пришло мало родителей, потом выяснилось, что большая группа ребят дома о собрании ничего не сказали, что свидетельствует о нежелании ребят «впускать» в свою внешкольную жизнь.

Здесь выплывают проблемы эмоционального контакта, доверия, взаимопонимания между родителями и детьми.

Сложилось впечатление, что родителей пригласили уж очень «родительские» дети (которые не могли не сделать этого).

Только единицы пришли по обоюдному решению своему и детей».

«Движению вперед мешает опека родителей, которая как красивая клетка, где тепло, хорошо кормят, можно даже ходить на прогулки, но не за пределы определенного места...^[197] Это дети, безусловно, любящие своих родителей, не желающие их огорчить. Для некоторых это равносильно предательству^[198]. В то же время всей душой стремятся на волю, где может быть и опасно, но хочется попробовать свои силы, встретиться с трудностями, от которых так заботливо оберегают их близкие^[199]'. Но, не столкнувшись с трудностями, не откроешь для себя ничего нового, своих возможностей»^[200].

О НЕЭФФЕКТИВНОСТИ «НАДЕЖНЫХ» ТЕХНИК

У каждого растущего психотерапевта бывали моменты, когда отлично наработанные терапевтические приемы до тошноты надоедали. Каждый помнит, как тягостно заставлять себя ими пользоваться и какое неуютное, похожее на чувство вины состояние испытываешь, когда отказываешься от этих наскучивших действий.

В психотерапии, на мой взгляд, действующим средством является жизнь психотерапевта, протекающая в отношениях с пациентом. И только при эффективности этой жизни работают те или иные технологии.

В связи с этим я хочу сказать несколько слов об отношении психотерапевта к своим средствам. Их привычности для него или новизне.

Новизна, если ее уже или еще не боишься, побуждает активность, инициативу, побуждает творчество.

Я это вспомнил к тому, что не только для пациента, но и для психотерапевта в их действиях должно сохраняться поле неизвестного, пространство побуждающей интерес, активность, творческую собранность, новизны.

Приемы, техники, стратегии, разработанные в деталях, когда заранее известно, что и в какой момент предстоит делать, или просто привычные для психотерапевта «надежные» технологии, создавая иллюзию обеспеченности средствами, перестают мобилизовать его самого. Напротив, успокаивая, «усыпляют», делают психотерапевта машинальным.

Невовлеченность психотерапевта, снижение захваченности процессом тут же сказывается на активности пациента, парализует последнего. Это непременно отражается на эффективности терапевтического взаимодействия.

По моему, психотерапевту полезно средства, в которых он понаторел, которые его успокаивают, где у него нет проблем, оставлять другим! Писать о них книжки, читать лекции, обучать коллег их использованию. Но работать только теми способами, которые для него новы и интересны. Тогда психотерапевт проблематичен, интересен себе, увлекателен для себя и эффективен в партнерстве с пациентом.

Такой подход к наработанным стратегиям и тактикам адекватен характерной для эффективного психотерапевта артистичности, адекватен нашему искусству устанавливать гибкий, хорошо контролируемый эмоциональный контакт, адекватен, наконец, всегдашнему стремлению психотерапевта к приключению.

Ведь отношения живого, изменчивого эмоционального контакта требуют всегдашней горизонтальной пристройки к партнеру в обоюдных психологических состояниях «дитя – дитя».

Наше не дающее покоя стремление к приключению оказывается непременным для беспрерывного поддержания себя именно в этой психологической позиции («дитя») – в беспрерывном состоянии конструктивно используемой, обостряющей восприятие жизни партнера тревоги!

О БЕРЕЖНОСТИ В ПСИХОТЕРАПИИ

(Из доклада на заседании Самарской ассоциации психотерапевтов и практикующих психологов в ноябре 2007 г.)

НАШИ ПАЦИЕНТЫ ОПАСНЫ САМИ СЕБЕ!

Наши пациенты опасны сами себе! Собственное их внимание к своей неосознаваемой жизни не сулит им ничего хорошего. Зато грозит их собственным осуждением, беспардонным стремлением переделать, сломать себя, перепоручить чужому вниманию и произволу. От этого любая попытка вмешаться в свою неведомую им жизнь, приблизиться к ней – «разобраться в себе», «понять себя»... оканчивается для них неудачей или, как по злому волшебству, приводит к результатам, прямо противоположным желаемым. Потому первая, на мой взгляд, задача психотерапевта помочь пациенту обеспечить себе безопасность от самого себя. Этим и диктуется тема сегодняшнего моего сообщения, обозначенная в названии.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Хочу предварить наш разговор несколькими соображениями в качестве эпиграфа.

Первое. Я один такой умный!

Личность создается тайной.

А.Д. Зурабашвили.

Когда человек обнаруживает в своем внутреннем мире нечто, ему самому неведомое, и решается не испугаться неизвестности, а удивиться, он становится себе интересен.

Ему есть, что исследовать, что беречь.

Есть, что отстаивать и чем выбирать.

Есть, чем отличить себя от других людей.

И особенно важно, что в этом отличении и отстаивании себя ему не на кого надеяться. Ведь никто не знает его тайны!

Такое выбранное одиночество предельно мобилизует, рождает инициативу, ответственность – мощно мотивирует деятельность.

Уважая свою тайну – решившись признаться себе: «Я один такой умный!», человек делает потрясающее открытие, что тайна есть и у другого, что тот на свой манер тоже – «Один такой умный!».

В дальнейшем это открытие всю жизнь определяет то, как человек будет выбирать меж людьми – свое место.

Второе. Неприятие тревоги – условие болезни нации

В нашем мире очень распространено негативное отношение к тревоге, к ситуациям «пойди туда, не знаю куда», к неопределенности. Думаю, что это неприятие неизвестности и вызываемой этой неизвестностью тревоги – условие, как теперь говорят, болезни нации.

Но мы с человеком, который обращается к нам за профессиональной помощью, живем в одном мире, разделяем одни и те же предрассудки. Наше, общее с ним, негативное отношение к тревоге становится причиной и его и нашей малой эффективности.

Чтобы быть эффективными и участвовать в пациенте, не теоретически, а поминутным практическим сочувствованием с ним, нам – психотерапевтам надо самим перебояться неизвестности, любить и осваивать свою тревогу, быть влюбленными в собственные нюансы, в свою тайну! Надо благоговейно интересоваться собственным устройством. И, оставив оценки для поступков, не судить, а с приязнью постигать свои влечения и помыслы.

Мне кажется, что психотерапевту очень полезно иметь то самое свойство, о котором говорится в эпиграфе к Пушкинскому «Евгению Онегину»: «Проникнутый тщеславием, он обладал сверх того еще особенной гордостью, которая побуждает признаваться с одинаковым равнодушием в своих как добрых, так и дурных поступках, ~ следствие чувства превосходства, быть может, мнимого». Из частного письма (франц.).

Третье. Конфликт неизбежен и необходим

Французы говорят:

«в том наша и сила, что мы все разные»...

При всей схожести предрассудков мы, по счастью, все же – разные! Поэтому между всеми нами и всегда не только – неизбежен, но и необходим НЕПРЕРЫВАЮЩИЙСЯ КОНФЛИКТ!. Конфликт в смысле столкновения разных мотиваций, интересов, разного понимания, а не драки.

Наша задача не роптать и уклониться от необходимого, но заметить, выявить, и всякий раз этот конфликт нужным нам образом направить и использовать.

ЧЕМ ВЫЗВАНА НЕОБХОДИМОСТЬ ВОПРОСА О БЕРЕЖНОСТИ ПАЦИЕНТА С СОБОЙ?

«Мир божий не приемлю!»

(М. Цветаева)

Отвергая естественный порядок вещей, заведомо не приемля все естественно человеческое, наш пациент не признает ни себя, ни мира. Не интересуясь ни собой, ни другими, такими, какие есть, не изучая и не зная ни себя, ни их, он бессознательно пытается все сущее отменить, переделать, сломать или хотя бы проигнорировать.

Поэтому:

1. Не сочувствуя ни себе, никому непосредственному, не зная и не желая никого изучать, он пугается всякой встречи с незнакомым, как в себе, так и в других. Не уважает и не бережет ни своей, ни чужой тайны. Он – вечный сплетник не только о других, но и о себе.

Не имея навыка взаимоотношения с собственной тайной, он не умеет взаимодействовать со своей инициативой, со своими смутными побуждениями. Для него осознание любого желания означает не новые возможности для выбора, но приказ к действию.

Осознание новых желаний грозит ему действием, к которому он часто не подготовлен ни достаточным знанием тех, с кем намерен это желание осуществлять (пример 1), ни морально (например, девушка, прокламирующая лозунг: «дух -выше!» не готова к осознанию сексуальных своих импульсов, как своих).

– Не интересуясь своей тайной, он не осваивает умения точно и бережно взаимодействовать с тревогой. Лишает себя инструмента роста и развития.

Пример 1. Девушка не знает, чего хочет

Девушка не может выбрать между двумя молодыми людьми, не знает, чего хочет. Запуталась, пришло ощущение пустоты, страх сумасшествия. «Может быть я уже ненормальная?!». Все ее отношения с мужчинами заканчивались разочарованием. Иного опыта у нее нет. Пока она не знает, кого хочет, то есть будто бы «не хочет», она так же, как та, изнасилованная (Пример 2), получает и внимание и предложения со всех сторон. Правда, все эти предложения тяготят ее, искренне кажутся ей ненужными. Зато, как только она скажет «хочу», то, как и Наина из «Руслана и Людмилы», потеряет всех. Почему демонстративно ведущая себя женщина желанна всеми, пока она в этом якобы «не нуждается», и пока ничего для этого сознательно не делает ? Почему, как только она верит, что хочет быть желанной, она перестает быть привлекательной и именно для тех, кому старается понравиться ? Почему, умея покорить всех, она не умеет оставаться интересной только тому, кого хочет, или верит, что хочет ?

О своем реальном существовании она не знает ничего! Это одна из наиболее частых ситуаций»

Демонстрация. Что будет, если она скажет «хочу» ? Давайте попробуем моделировать! Я рискну адресовать мой вопрос сейчас тем из вас, кто в отношениях с другой половиной человечества предпочитает не сам любить, а чтобы любили его, и лишь позволяет себя любить. Представьте, что вы вдруг захотели нас, как мы Вас. Женщины, я обращаюсь только к тем из вас, кто до сих пор лишь позволял себя любить, только откликался на призыв мужчины. Начнем все сначала. Не вас выбирают, а вы выбираете! Подходите к мужчине и просите: «Вася, я тебя хочу!». У Вас есть гарантия, что, когда инициатор Вы, «Вася» над Вами не посмеется? У Вас есть гарантия, что ваш «Вася» не пренебрежет Вами? Что «Вася» не обидит, не станет помыкать? Не испугается и, вообще, не пошлет Вас подальше? Так вот, у этой девушки такой гарантии нет! И не потому, что она не эффектна, не интересна. А потому, что она ничего нужного не знает о мужчинах. Ее мама никогда не интересовалась ее отцом, и эта дочка ничего не знает про папу! Эта взрослая дочка ничего не знает про мужчин, ничего не знает про «Васю» и, в результате, ничего не знает про женщину в себе, про себя! А тогда ее осознанное «хочу» грозит ей отказом или безнадежным риском! Вот ее интуиция и защитила ее, прочно спрятав от нее все ее хотения. Пока она ничего нужного не знает о мужчине, ей нельзя хотеть! Кто же, «не зная броду, лезет в воду» ?!

2. Боясь и защищаясь от любого нового, наш пациент всегда готов высмеять и осудить все непонятное, с чем сталкивается, и в них и в себе.

Опасность такого осуждения бессознательно предчувствуется и теми, кто с ним общается, и им самим. Поэтому другие от него вольно или невольно таятся. А его собственные свойства, которые при осознании могли бы подвергнуться его осуждению, его сознанию не открываются. Проблематичные для него свойства управляют его поведением бесконтрольно, как бесы (пример 2).

Пример 2. Пять раз за два месяца...

В кабинет вошла девушка. А мои пациенты до прихода пишут записку о себе: жалобы, историю своих страданий, историю жизни. Эту записку медсестра приносит и кладет передо мной на стол вместе с амбулаторной картой. Но еще до того, как взять записку и до начала разговора, я стараюсь сказать, или спросить у человека что-то, что станет эпиграфом ко всей нашей последующей работе. Напомню, что я веду прилюдный прием. В кабинете напротив меня и нового пациента полукругом сидят несколько других, уже бывших на его месте. Случилось, что медсестра завела девушку в кабинет раньше, чем вошел я. Я вхожу, чтобы начать прием. Вижу, как опасно она сидит напротив меня в кресле, и, пользуясь тем, что мы не одни, спрашиваю: «Вы хотите, чтобы я Вас изнасиловал ?». Девушка вскочила и выбежала. Пока несколько молодых пациенток выбежали вслед за девушкой и помогли ей вернуться, я заглянул в ее записку. Оказалось, что это первая ее жалоба: за последние два месяца ее изнасиловали пять раз. Три раза сотрудники. В том числе один раз в бане (в сауне), куда она пошла, в компании мужчин, как она пишет, «отдыхать», «а они повели себя так вероломно». И эта девушка так же, как прежде я, и как этот «идеальный» молодой человек, выстраивала себя в соответствии с представлениями ее мамы о том, как должно быть. Голову она склоняет набекрень. Ножки она сжимает. И ручки она кладет невинно. И юбочка у нее полосочкой, едва прикрывающей... Впрочем юбка могла быть и другой, это бы мало что меняло – она «ничего ни от кого, тем более от мужчин, не хочет и никогда не хотела». И на этом основании ощущает себя чуть только не святой. А «их скотские проблемы ее не касаются»! У НЕЕ НЕТ НИ ОДНОГО ГРЕШНОГО ПОМЫСЛА. В намерениях

она, как и мы, с тем молодым человеком (Примеры 3,4), святая. И именно поэтому, совсем не замечает ни своего состояния, ни своих эмоциональных проявлений, ни невольного поведения, то есть не замечает и не контролирует ничего, что замечаем в ней все мы, не знающие ее мыслей. Существует она прямо вразрез с тем, что думает. Вы наверно уже понимаете, что выращена она мамой без отца. Что, не сознавая того, беспрестанно ищет в мужчинах папу. А, не зная, что бывают некупленные отношения, «покупает» внимание бессознательными же посулами эротических взяток. Что у нее с мамой есть еще ценного ?! «Глядите здесь, глядите там! Не понравимся ли вам»! Она не понимает, что всегда ищет папу. Но папу этого завоевывает «снизу». Ведь «мужчины ее не интересуют». И она во всех своих внешних проявлениях настолько сексапильна, что их от нее трясет. Работает она проводницей. Потом выяснится, что ее партнеры так и не узнали, что они ее изнасиловали. Она думала одно, они – совсем другое, может быть, даже верши, что развлекают, осчастливливают грустную девушку. Да и она рассказывала об изнасилованиях, будто победами хвастала.

3. Осуждая все непонятное, с чем сталкивается и в людях, и в себе, наш пациент с первых проблесков сознания игнорирует реальные свои и их свойства, стремится и их и себя переделать, усовершенствовать. Выстраивает себя, как искусственную личность, в придуманном им не настоящем мире (примеры 3 и 4).

Пример 3. Из моей биографии.

Моего папу – в детстве называли «Wortmensch» – по-еврейски ~ человек слова. Мама – тоже совершенно незаурядный, окрыленный, весьма активный человек. Везде, где она была, она оставила социально значимые следы. Мне хотелось быть достойным моих родителей. Педантизму, хоть я и умею его скрывать, я научился ~ у папы, а артистичности, наверное, у мамы. Мне хотелось быть достойным их, и я по-мальчишески стремился быть идеальным. При этом я замечал и не понимал, почему ко мне товарищи так часто относились с каким-то недоверием. Не мог понять, почему любимый преподаватель латыни – Семен Моисеевич Кац, с первого курса влюбивший меня в мединститут, называл меня – ille Pokrass ~ пресловутый Покрасс. Почему после выступления на семинаре по научному мировоззрению, где я рассказывал об открытых «комсомольских» лицах молодых свидетелей суда Линча с известной фотографии, и говорил, что думал, – почему ребята из нашей группы неделю вели себя со мной отчужденно и настороженно? Я не понимал, почему неприятный мне тип, бывший буфетчик, учившийся на нашем курсе, выбирает в общежитии именно меня, чтобы изливать душу, жалуясь, на то, что «буханку оставишь в комнате – сожрут»!? Мне было оскорбительно – чего это он во мне нашел, что со мной можно так разговаривать ?! Позже я понял, что он зауважал меня, считая, что я такой же, как он, жлоб, только лучше маскируюсь... Сверстники часто ко мне относились настороженно. А я ведь изо всех сил старался быть хорошим. А когда Николай Симонов в «Живом трупе» Л.Н. Толстого устами Протасова сказал, что «человека любишь тем больше, чем больше хорошего для него сделал». Я поверил и ему и Толстому и... женился. Я понимал, что буду делать только хорошее, и потому и мне, и всем должно быть хорошо. И когда в 20 лет мама моего первого сына, успокаивая, сказала мне ~ «Миш, так не бывает! Никто не живет так искренне, как ты. Это же сказка! Ты всех пугаешь». Я принял ее предупреждение за комплимент, что вот я такой особый. Чем я вызываю напряженность сверстников, я не знал.

Заключение. Но ведь всех, кому я пообещал то «идеальное» свое существование, в том числе и женщину, которая говорила, что «это сказка» – я ведь вольно или невольно, но чаще – подвел. Мне было тогда 24 года. Брат написал мне: «Твоя доброта обкрадывает»! Отец с укоризной сказал: «Ты с каждым – то, что от тебя ждут. Люди поверят, что так можно, сядут тебе на шею. Ты же сбросишь. Будь ты тем, что ты есть! Если ты вор, люди будут от тебя карманы прятать. Если ты добрый дурак – тебе на шею сядут. Если ты добрый и умный ~ с тобой считаться будут». Я навсегда запомнил этот упрек отца. Но в то время.... В то время стал вести себя демонстративно «наоборот». Напугал, правда, только маму. Другие в мое новое «жесткое» поведение не поверили. Друг сказал: «Брось, Миш, ну что ты на себя наговариваешь?!».

Пример 4. «Идеальный» молодой человек

Те, кто смотрел кинофильм «Пианистка», помнят там замечательного во всех отношениях юношу – он успешный инженер, виртуозный пианист, популярный спортсмен. Он, как великолепный инструмент, пригоден для чего угодно, и, по мне,... – совершенно пуст. Тщеславный набор замечательных навыков. Ко мне обратился молодой человек. У него «все в порядке», «все есть»: автомобиль... квартира, строится загородный дом. Он воспитывал себя «идеальным». У него нет ни одного друга. Нет никаких отношений с женщинами. С мужчинами у него тоже нет отношений. Половая ориентация традиционно. Он сетует на «трудности в непрофессиональном общении». Этот молодой человек, как и я тогда, совсем не знает, что то, что он выстроил – это совсем не то же, что видят в нем люди. Я вижу, что этот от природы интересный, даже красивый молодой человек не имеет к себе никакого отношения. Со всем живым, что не создано искусственно им или другими, он, как инопланетянин, не знаком совсем, и в неформализованных людских отношениях ведет себя, как медведь в посудной лавке. Этот молодой человек, как и я, тоже совершенно искренне выстроил себя в соответствии со своим представлением о должном.

Отчаявшись переделывать мир и потерпев крах в своем, игнорирующем собственные свойства самостроительстве, наш пациент приходит к терапевту. Но не для того, чтобы, раскаявшись в своем насилии над собой, с собой познакомиться, а чтобы себя «изменить», то есть найти более совершенные средства себя сломать! И в этом смысле приближение к себе для него опасно. И это им тоже предчувствуется, рождает страх перед психотерапией.

4. Готовый себя ломать, он принуждает себя неподготовленного героически лезть в НЕЗНАКОМЫЕ, ЧАСТО НЕНУЖНЫЕ ЕМУ НОВЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, в которых, как правило, терпит крах. Вновь и вновь убеждает себя в несостоятельности. Ведь плох ли, хорош ли, его способ жить, сам он к нему привык, с ним знаком, здесь нет для него неожиданностей .

Мир, встречей с которым грозит ему общение с психотерапевтом, знаком нам, а не ему – ему опасен!

5.Утверждая свой, чуждый реальности проект, он и себя, реально существующего, здорового не знает и страшится тоже! Поэтому, веря, что пришел, чтобы приблизиться к своей реальности, на самом деле, сам того не сознавая, делает все возможное, чтобы как можно дальше от нее уйти.

«Очищая совесть» тем, что предпринял достаточные усилия, он ищет повод любой занятостью (даже поступлением на психологический факультет!) отдалить себя от тревоги приближения к себе и к вопросу, который его мучит.

Словно движимый неведомым бесом, он делает все, чтобы замазать конфликт, спрятать ситуацию, и отдалиться от самого себя.

6.Не занятый ни другими, ни собой, он постоянно нуждается в заботе о себе.

Ждет и ищет всеобщей чужой заботы.

Обещает другим свою заботу.

И то и другое – совсем не интересуясь, есть ли у него и у них средства для осуществления такой заботы.

Не умея никого понимать, он безответственно обещает всем свое понимание. Для себя же ждет и требует ото всех, а теперь и от психотерапевта действительного понимания.

Сам он отвечает только за свои добрые намерения. От других же ждет полезного для себя результата.

Тратя все силы на ожидание, требование и заслугу чужой занятости собой, он даже не догадывается знать и делать для себя нужное сам!

Поэтому, не получая ожидаемого от других (хотя бы потому, что не умеет даваемое ему нужное заметить и воспользоваться им), он разочаровывается в мире.

Обманывая ожидания других, он не замечает, что такая его плохо обеспеченная, но обещаемая всем «доброта» -всех, поверивших, обкрадывает (пример 1, заключение)!

7. Если окружающие при желании могут от беспардонного нападения нашего пациента защититься, то сам от себя он совсем беззащитен.

Ведь он будто бы и не знает о существовании реальности, отличной от его вымыслов.

Его неприятие мира и себя в нем – неосознанно и непреднамеренно. Поэтому гораздо больше, чем для других, он оказывается опасен – для самого себя!