355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Покрасс » Терапия поведением » Текст книги (страница 23)
Терапия поведением
  • Текст добавлен: 21 марта 2017, 01:00

Текст книги "Терапия поведением"


Автор книги: Михаил Покрасс


Жанр:

   

Разное


сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Как только ты сказал «приходится», ты перешел туда, где ты решаешь не свои задачи.

Но, когда ты сумел просто посмотреть: может быть, не «приходится», а ты это сам выбрал?

Тебе «приходится» с ним целоваться или ты его выбрала? Нет таких вопросов?!..

Вот дочь поет те песни, которые пела моя мама. Дочь взрослая. А я так хотел, чтобы эти песни пела моя жена.

Я смотрю на мою жену и думаю: «не понимаешь ты меня»! (смех) «Не понимаешь ты меня! Ты мне маминых песен не поешь» !

Иногда, знаете, как в грех, впадаешь в желание любви и к себе! Грустно так. Страдаешь.

Вот страдаешь напротив нее и думаешь: «Елки зеленые -зря я, наверное, вот на ней женился!» (смех).

Но вдруг: «Как это так?! (смех) Не-е! Я никого другого на ее месте не хочу!».

Ну вот! А за удовольствие жить с этой женщиной, «приходится» платить тем, что «терпеть», что она мне не мама (смех), и не поет мне маминых песен (дружный смех в зале)... маминых песен!

Так вот, когда «приходится», это значит, ты чего-то напутал.

А, когда ты вспомнил, что ты сам выбрал, то все становится на место.

Но здесь второй вопрос очень важен! Про уважение к демонстранту в себе. Мы можем себя раскритиковать, но уважая. Для того раскритиковать, чтобы приобрести свободу выбирать.

То же и про уважение к демонстранту в другом.

Несмотря на то, что нам удобно, смотреть на другого, не как на того, кто выбрал, но как на жертву, мне – психотерапевту надо увидеть, что сам он выбрал себя. Только такой взгляд его не разоружит.

И, если я с кем-то во враждебных отношениях, мне, чтобы воевать с ним как с врагом, тоже надо понимать его.

И мне человеку, что перед демонстрантом важничать?!

Стоит помнить, что мне просто очень повезло! В самом деле. Я же говорю – мне посчастливилось в трех поколениях! С дедушками, бабушками, с папой и мамой и самому! Понятно же.

А ему не посчастливилось! Ну, разные события в стране были, в том числе еще и война. Да!

Спасибо Вам, Эвелина!

Руслан:Я, кажется, нашел небольшого беса, не основного, но...

В наше же время много традиций существует. Ребенок рождается... И разъяснение ребенку смысла всех традиций для родителей это... по времени... ну, невыносимо. Потому что нельзя все традиции объяснить.

Устав не разъясняют бойцам, когда им говорят: однообразно. Они могут спрашивать, зачем? Но им не разъясняют. Так надо! Постоянно: так надо, так надо! Мешай по часовой стрелке чай – так надо! Неси свечку – зачем? – так надо! И у них не хватает времени разъяснять, возвращать смысл в изначальную форму, слеплять смысл и форму. И потом...

Потом дети рождаются, и им достается только форма, а смысл как-то затерялся в поколениях.

И, на мой взгляд, задачей искусства, например, или религии – людей, которые в этом работают, как раз возвращать смысл в ту самую форму, которой пользуется демонстрант.

И, наверное, имеет смысл, как профилактику оборудования делать, тем людям, которые занимаются искусством, религией...

М.П.: В отношении профилактики оборудования. Я знаю, что люди искусства, они либо на этой железе, либо на половых железах держатся. Так, где делать профилактику? (Смех).

Руслан: Ну, на какой-нибудь. На мой взгляд, такой выход может быть!

М.П.: Можно мне как-то отреагировать на то, что вы говорите?

Про искусство все замечательно. И люди искусства, вообще-то они сами выбирают, что делать. Очень часто никаких таких задач, как Вы ставите, не ставят. И, когда я ему говорю,

– Ты зачем кончаешь повесть самоубийством?

Он отвечает,

– Затем, что она кончается самоубийством!

Ну, нет у него моей задачи! Нет!

Про людей искусства – каждый что-то свое делает.

А вот о том, что Вы говорили про «разъяснить».

В том-то и дело, что здоровый человек нигде не ждет разъяснений и нигде не обещает разъяснений ребенку.

Мне никто ничего не разъяснял. Я был все время перед ситуацией... И большинство успешных людей так – сами... (Обращаясь к председательствующему) Вам что, всегда все мама с папой растолковывали?

Председательствующий: Думаю, нет.

М.П.: Нет. Никто человеку ничего не разъясняет.

Вот в том-то и дело, что здоровый человек формируется там, где ему ничего никто не разъясняет.

Он читает сказку. Не понимает. Пытается сам для себя ее понять. Если мы ему пообещаем разъяснения, мы его парализуем.

В том-то и дело... наше,., чтобы мы ни коем случае никому не пообещали разъяснения! Чтобы каждому как можно чаще приходилось самому...

И это – слабость моей работы, если я, глядя на моих пациентов, как на инфантильных, начинаю разъяснять. Это затягивает работу. Облегчает знакомство, но затягивает работу. Это вынужденный разговор на детском языке пациента. Ему легче, когда объяснят. Но на деле это – нехорошо.

Значит, создание такой ситуации, где ребенок понимает, что ему ничего не разъяснят, это – во-первых.

В армии приходит капитан и говорит: покрась стены в синий цвет! Солдат красит. Тот приходит и говорит: я ж тебе сказал, покрась стены в зеленый! Солдат красит. Командир ему: я ж приказал – в синий! Он принимается перекрашивать...

И вот, если он здесь не покрасит, он... получит статью 76... 76 это – психопат. Его из части выгонят как психопата.

Если он не психопат, а здоровый человек, он сообразит, что «начальник всегда прав». А потом сам станет вникать в смысл «нелепых» приказаний.

И сам, не изучая философии, откроет, что свобода это -освоенная необходимость. Он не будет ждать разъяснения. Он там, в этой жесткой, казалось бы бесчеловечной ситуации, сообразит, что в тот момент, когда он идет на смерть, ему скажут: ляг! – он ляжет, и пролетит мимо него. Окажется, что дело было не в покраске, а в обучении подростка беспрекословному подчинению приказу.

А тот начнет разговаривать, и в это время его, который будто бы со своим мнением...

Доверие существенно в поведении воспитанника с воспитателями. Необходимо и доверие воспитателя к детям. Догадка, что они себе не враги, что дети сами разберутся.

Надо создавать проблемные ситуации, а не разъяснять их.

Лежит у меня в лоджии елка. На первом этаже. Высокий первый этаж.

Отец проходит мимо, видит и говорит: «подонок»! Ну и все. Он мне не разъясняет.

Я спрашиваю:

– Что так?

– Ты еще на привокзальную площадь вытащи чемодан с драгоценностями!

– У меня нет драгоценностей! – бурчу. – У меня, в самом деле, нет драгоценностей...

Ну, остальное-то я додумываю. Что перед Новым годом тогда елок нет. А я ее положил на первый этаж – протяни руку и украдешь! Я сам додумываю, что я провоцирую людей на воровство... Это и возмутило отца.

И не про елку я понимаю. А, что, когда моя дочка ходит проблематично, она провоцирует людей на насилие. Учусь сберечь дочку.

Когда я веду себя лопушком, то провоцирую людей на то, чтобы они злодействовали. Понимаю, что, если я не хочу злодейства, не надо провоцировать людей на гадости!

Хочешь видеть людей добрыми, веди себя так, чтобы они с тобой были добры.

Ни один из моих администраторов ни разу на меня не повысил голоса. Я понимал – у меня в характеристике 4 класса написано, что «не терпит неуважительного отношения с собой», – я понимал, что, если на меня начальник повысит голос, я должен буду уволиться. В результате я не оказывался там, где могут повысить голос за пять минут до того. А, если на меня нужно повышать голос, приходил и просил, чтобы мне объявили выговор. Мне выговор не объявляли.

Если ты хочешь сберечь твое человеческое достоинство, ты и береги его сам, береги достоинство других, а не проси, чтобы тебя берегли другие!

Итак, – не проси, чтобы тебе разъяснили смысл!

Не проси, чтобы мужчина уважал, а веди себя так, чтобы этот мужчина вел с тобой себя уважительно.

Не проси, чтобы женщина тебя понимала, а так существуй, чтобы эта женщина с тобой вела себя так, чтобы ты сохранялся.

«Спасение утопающих – дело рук самих утопающих» в мире здорового человека. Потому там и вопросы решаемы, что не с кого спросить. Спасибо!

А про искусство – замечательно. Если я человек искусства, я делаю, что я хочу (чего не могу не делать)! А не проповеди читаю по заказу!

Я слышал мнение, что искусство, вообще, аморально.

Председательствующий: Последний вопрос.

Оксана: У меня вот такой вопрос... Я наверно чего-то не поняла. Демонстрант живет вне традиции, вне культуры. А в то же время демонстрант некритично усваивает чужие схемы. Но ведь в традиции, в культуре полно этих готовых схем, которые он усваивает... Как же он – вне культуры?

М.П.: Скажите, пожалуйста, чем отличается паракультурное явление от явления культурного?

Оксана: ?..

М.П.: Тогда я попробую объяснить.

Когда я живу внутри культуры, я, во-первых, присваиваю только то, что я уже понимаю, то, во что я вник. И тогда, когда я не согласен, я в конфликте с этой моей культурой, и тем самым ее развиваю.

Когда я занялся неврозами, то мне доступен был только Давыденков[218]. Все неврозы «лечились» бромом, микстурой Павлова. Я поступил вне этой традиции. Начал решать свои вопросы, не согласившись, но присвоив все, что до меня было. И дальше оказалось, что я развиваю какую-то новую традицию.

И когда один, присутствующий здесь ученый меня спросил: «Вы как психотерапевт где? В Самаре, в России, в Мире?». Я ему ответил: «Я – в Вечности!». Просто живу я тут -на этой Земле.

В том-то и дело, что имитатор – сейчас удобнее так назвать (демонстрант же – имитатор), не присвоив, не поняв, не взяв, он передразнивает. То есть он не участвует в этой культуре. Он – пародия на эту культуру, нарыв на ней. Он – ее беда, ее болезнь. Он передразнил, а не присвоил ее средства. В этом смысле он вне культуры.

У меня есть средства протеста. То есть, если я с Вами конфликтую, понимая, что Вы хотите, то у меня есть средства согласиться, не согласиться, некоторое время паузу подержать. А если я не понимаю, чего вы хотите, то я просто ломаю Вас и себя. Вот так и здесь.

Он вне культуры, в том смысле, что он ее не усвоил, он лишь передразнил: «Делать надо так!». А зачем так делать? Он не знает.

И она – знает, что надо ложиться под него, а зачем ей, она не знает. Но чего-то ждет хорошего. И она говорит мне о муже:

– Я ж делаю для него, все, что я не хочу! А почему же он не делает для меня, все, что я хочу?!

Я на Ваш вопрос отвечаю? Спасибо. Это очень важный вопрос.

М.П.: Еще один последний вопрос.

Юрий: Вообще, конечно ориентироваться в реальности и понимать ее гораздо сложнее, чем ориентироваться в правилах. В связи с этим вопрос. Все ли вообще в состоянии быть недемонстрантами? Может быть, для какой-то части людей быть демонстрантом – это тот максимум, на который они способны? Спасибо!

М.П.: Юрий, во-первых, все вначале звери. И все вначале недемонстранты. И все более или менее здоровы.

У меня в книжке «Залог возможности существования» есть глава, где демонстративность понимается как средство, помогающее человеку в нашей культуре выжить, но одновременно обрекающее его на растянутое на всю жизнь самоубийство, и всю культуру на самоубийство. Я сейчас не сумею процитировать этот кусок. Очень он там существенный[219].

Так вот, во-первых, все! Правда за удовольствие не быть демонстрантом приходится заплатить отказом от претензий на все, до чего ты как человек не дожил. Отказаться от не-своего. Демонстранту видится это непомерной платой.

А дальше пафос Вашего вопроса, как мне кажется, в утверждении, что настолько, насколько человек выбрал быть демонстрантом, настолько это его воля! И не наше дело это регламентировать! И с этим я абсолютно согласен.

Другое дело наша задача – обозначить, чтобы насколько возможно, мы понимали, чего от него можно ждать и как ему не навредить. Чтобы мы понимали как, если он социально опасен, как от этого защитить и его и себя. Например, алкоголика. Как быть хотя бы ему полезным? Для нас, и для него, если мы это маркируем, понимаем... Это ведь часто очень талантливые люди по природе и достаточно социально озадаченные и искренние, и востребованные. Когда есть это знание, мы можем и себя и его вооружить знанием, на что и он и мы с ним можем рассчитывать.

Ну, вы понимаете, женщина, со мной «так страстно» себя ведет. Она вот «по полной программе». А я больше с ней не встречаюсь!?

Если она будет понимать, что, когда она со мной разыгрывает эту комедию, то между нами ничего не происходит.... Я же понимаю, что она разыгрывает комедию. Если она это знает, то она отыграет комедию, скажет спасибо, я скажу спасибо и – разошлись. Без взаимных ожиданий. Встреча не состоялась. И наоборот.

Подъезжаю. Одна остановка до Университета в Москве. Там вот есть станция такая наземная. И вижу, во встречную электричку вошла девушка – сногсшибательная! А я свободен. Я из этого поезда – в тот, встречный! Успел! Влетел перед «Двери закрываются». Красива – глаз не отвести! И вот мы идем с ней. Она студентка третьего курса театрального института. Идет на очередной экзамен. Спешим. Ей некогда. Но она почему-то не уходит. Я вдруг понимаю, что пока я не упаду к ее ногам, она не может уйти. Она артистка, которая не может не покорить. И мне она нравится. Но мне совсем не хочется, чтобы она потеряла ко мне интерес. А ей надо на экзамен. И мне надо ее отпустить радостной. И я не настолько тщеславен, чтобы ее задеть. Я нахожу удобное для нас обоих решение. Мотивируя вопрос тем, что ей надо торопиться, я спрашиваю ее телефон? Но таким образом, сожалею, что уезжаю сегодня из Москвы, чтобы она понимала, что я не позвонил по этому телефону и не пришел не потому, что пренебрег, а потому, что мой поезд ушел. У нее экзамен. Ни она, ни я не успеем...

Когда я понимаю, с кем я имею дело, я ни другого не травмирую, ни себя. Неудобно же, чтобы тобой пренебрегли.

Извините за такой пример. Просто вы уже все устали.

Нам нужно вооружить и себя и другого не только пониманием, но сначала приятием фактов.

Вообще, назови беса, ты можешь выбрать, что с ним делать. И хотя бы этим его обезоружить.

Нам нужно понимать про себя, про них, и относиться к этому, не с задачей переделать. Но, чтобы принять факт и этим знанием воспользоваться.

Демонстрант – это социальное явление.

Спасибо!

Вопрос в дверях: Когда ребенок становится демонстрантом, предпочитая удобства, принимает правила, он решает, что мир хороший?

М.П.: Нет. Он считает, что он хороший. Ни мира своего, ни правил он не выбирает. Демонстрант, он один хороший, а все остальные его разочаровали.


  POST SCRIPTUM

P.S. В ПОКОЕ НЕТ БУДУЩЕГО

(В кабинет, веря, что хочет помочь дочке, снова

 пришла мама молодой женщины, для которой писалась

 записка: «Она обратилась по поводу бесплодия»)

В кабинете сидит женщина с укоризненно жалостным видом. Будто ее здесь мучают, и будто она молит пощадить ее.

Но пришла она сама. О возможности приходить сюда просила и теперь просит!

Я понимаю, что происходит. Она не первая, кто уверен, что психотерапевт должен действовать именно так, как она ждет. И не первая, кто сердится, что я действую иначе. Пряча обиду за угодливой улыбкой, она все же надеется, что я раскаюсь и она научит меня психотерапии правильной... Сама она, правда, бухгалтер, а не психотерапевт, но, как и многие мои пациенты и клиенты, знает, как я должен действовать, и терпит, пережидая!

Это едва ли не самый трудный момент в отношениях с врачом. Здесь человек либо разочарованный уходит от терапевта и сочиняет про него разные страшилки, либо догадывается, что пришел к специалисту, и делает простое открытие, что ему стоит засомневаться в своих стратегиях (они привели его к болезни!) и искать вместе с терапевтом другие подходы.

Понимая, что происходит, я при этой тайно обиженной женщине стал спрашивать у других, зачем они приходят к психотерапевту:

– Вы пришли сюда, чтобы успокоиться или чтобы встревожиться?

Слыша мой вопрос, женщина всем видом говорила: «что за глупость вы спрашиваете?!». Как будто, само собой разумеется, что к психотерапевту приходят, чтобы успокоиться, а я или издеваюсь, или делать мне нечего!

Но в кабинете было много людей. И даже, не слушая ответов, женщина не смогла не заметить, что все кроме нее приняли мой вопрос всерьез. И что почти все, хоть и на разный манер, отвечали, что приходят, чтобы встревожиться и вникать в свои проблемы! А когда другая, с такими же надутыми губами клиентка, у которой, как знала наша героиня, рано умер муж, сбежала в секту дочь, не складывается с мужчинами – они ее сторонятся, когда другая обиженная объявила: «Я прихожу успокоиться! Но это у меня не получается! От ваших вопросов еще больше расстраиваешься!», уже и нашей непонятой страдалице стало ясно, что, чем старательнее бежишь от тревог, тем неотвратимее они тебя нагоняют! Она, уже без вызова, а скорее озадаченная вздохнула, что тоже приходит взять себя в руки, успокоиться...

Человеческие проблемы не решены, когда их никто не решает!

Люди, которые ищут покоя, от тревог отмахиваются, и всякую сегодняшнюю проблему откладывают на завтра. Вчерашнюю – на завтра! Позавчерашнюю – на завтра! И так уже многие годы, с тех пор, как не захотели тревоги!

Их способ жить – «не бери в голову»! В результате они накапливают такой груз нерешенных проблем!.. Во внешних обстоятельствах – не решенных! Не решенных внутри! Не придуманных, а реально нерешенных!.. Кроме того, они же и решать свои проблемы не научаются! Под этим нарастающим грузом, в конце концов, не выдерживают – разочаровываются в себе, отчаиваются – ломаются (как толстые ветки под большим снегом)! И к психотерапевту, в самом деле, идут «отвлечься», «выбросить из головы», «взять себя в руки» -успокоиться.

Кто же прикладывает к ожогам пластырь, сидя на раскаленных углях и не сходя с них!

Но надо им – вылечиться, то есть сделать неразрешимые для себя проблемы разрешимыми. Приходится для этого поставить вопросы. Отдать себе отчет в трудностях, которых, как у той женщины, часто невпроворот! Обнаружить, что ты ни устранить их не умеешь, ни пережить потому, что, как и она, никогда ими не занимался! Приходится всем этим встревожиться – озаботиться своей собственной жизнью. Нельзя же тушить пожар методом отворачивания от него головы!

Человек приходит уверенный, что дело в его состоянии, в нездоровье. А на деле его «трясет» оттого, что на работе не так, с людьми не так, в личной жизни не так, с детьми не то, в стране не понятно, а он хочет ничего этого не заметить!..

Чтобы помочь, надо вернуть человека к его вопросам, то есть встревожить и побудить, в этой тревоге жить. Согласиться и научиться жить в тревоге всегда, когда того требует его жизнь! И в тревоге же осторожно начать разгребать эту гору нерешенного. Не торопясь, сообразуясь со своими возможностями приближаться к своим проблемам. (Выявить эти проблемы и считаться с ними помогает психотерапевт). Непременно осторожно! Потому, что для избегавшего душевных тревог любителя покоя это совсем незнакомая работа!

Понятно, что, когда решение насущных проблем приведет к реставрации будущего, когда забрезжит перспектива и тревога станет ненужной, понятно, конечно, что когда человек выздоровеет, он, в самом деле, успокоится. Но это потом! А пока... те, кто боятся своей внутренней жизни, не выносят тревоги, и хотят успокоиться, не вникая, не к психотерапевту идут за поддержкой их поиска, а пьют успокоительные или водку!

Женщина, которая хочет в моем кабинете «взять себя в руки», потому и раздражена, что ее проблемы здесь вскрываются, как гнойники, и вскрытые тревожат ее. А она, боясь тревогу использовать, силится ее подавить и вместо того, чтобы допереживать недопережитое, будто с операционного стола сбегает с разрезанным животом. Встревожила себя – отвлеклась! Встревожила – убежала! Так она, до бесконечности растягивая заживление ран, сама травмирует себя! А верит, что ее здесь мучают. И в претензии, как и всегда в жизни, не к себе, а к тому месту, где она над собой издевается, ко всем, ко мне! И, как дитя, она выбирает бояться «жестокого» врача!

Оттого, что она бередит здесь недожитое, ей больно. Оттого, что бежит от необходимой боли, не доживая ее до конца – до понимания своих обстоятельств и себя в них, до необходимого решения, ей – больно вдвойне!

К психотерапевту приходят, чтобы заниматься своей жизнью всерьез, то есть тревожиться!

Тревог вам, заботы и умения в этих тревогах жить! Любви!

07.04.2009


P.P.S. ЖЕНЩИНОЙ НЕ РОЖДАЮТСЯ

Проезжая, успел прочесть рекламу со словами: «Женщиной не рождаются»...

Утверждение озадачило вопросом: чем женщина отличается от той, кем она родилась – от девочки?

Ясно высветилось, что мир девочки состоит из таких же, как она – из девочек. Он гомосексуален по сути.

Мальчиков как других людей для нее будто бы и нет. Они для нее – те же девочки (только как-то иначе физически устроенные) или средства – предметы, которые могут быть чем-то полезны, для чего-то использованы.

В ЖЕНЩИНУ девочку формирует мир, в котором, как она сама заметила, есть иные, чем она, люди – мужчины.

Девочка становится женщиной только, когда для нее реальностью становится иной мир мужчин. И не в качестве пап, опекунов, помощников, содержателей, слуг, насильников или источников удовольствий и неудовольствий – не в качестве средств для нее, но в качестве иных людей. Людей, живущих по своим иным законам, для самих себя, и нужных ей такими – свободными, и от нее независимыми! Нужных не как средство, но как среда обитания!..

Да! И мне посчастливилось, не в кино, а в своей жизни встречать женщин...

Но и мужчиной не рождаются!

Девочка становится женщиной, только открывая мир мужчины. А мальчик?!

Естествен вопрос: кто же тогда мужчины, в отличие от тех мальчишек, какими мы родились?

Отличие мальчишки (как теперь нередко говорят: «пацана») от мужчины – в том же самом!

Миром мальчишки являются такие же, как он мальчишки. Мальчишка всеми силами утверждает себя. Добывая себе место среди таких же, как он «пацанов», он всегда в соревновании, а то и в драке! Для него все вокруг – конкуренты. А для некоторых «пацанов» и – просто враги!

И с девочкой и с женщиной он общается так же, соревнуясь с ней, стремясь победить («осчастливить») ее как другого, только слегка дефектного «пацана»!

Женщина для него – средство для самоутверждения, для удовольствий, для чего угодно, нужного не ей

О существовании женщины как человека, иного, чем он, с иными, чем у него, нуждами и целями, с иным мировосприятием, иным, чем у него восприятием и его самого, этот «подросток» любого биологического возраста даже и не догадывается! Его мир тоже по сути – гомосексуален!

Мужчиной этот мальчишка становится только, когда его средой, его миром и его целью, а не средством, становится невероятно иной, чем он, навсегда незнакомый ему человек – женщина (совсем, если хотите, незнакомая ему, но важнейшая для него – его половина)!

Кажется невероятным, но в нашей культуре, воспитанная по нашим «пацанячьим» правилам девочка, общается и с нами, и с другой девочкой, как мальчишка с мальчишкой, побеждая, подчиняя и выигрывая, но уже совсем безо всякого смысла для себя!

Мужчиной я становлюсь и открываю себя в этом новом своем качестве только в диалоге с женщиной, таким же, как я, но совсем не таким человеком.

Происходит это, как мне известно, в потрясении любовью, когда зависимость от другого человека перестает восприниматься слабостью, но впервые ощущается скорее подвигом открытия, казалось бы невозможного!

ТЕРАПИЯ HOMO MORALIS

 или ИЗ ЯЙЦЕКЛЕТКИ – В ЧЕЛОВЕКА[220]




Терапия поведением и проблемы психотерапии в российской провинции

(исследуя историю, современное состояние и перспективы развития психотерапии в Самаре)

«В процессе фило– и онтогенетического становления и совершенствования индивидуума моральное бытие приобретает характер самого специфического признака человека. ...Моральная категория более стойка из всех проявлений антропопсихики. При полном руинировании интеллекта остаются следы представлений о любви, добре и зле. ...Моральный гуманизм и деонтологическая психогигиена составляют основные требования современной психиатрии, строго памятуя, что самой характерной спецификой человека является не понятие homo sapiens, но понятие homo moralis».

Зурабашвили А. Д.

[221]


«Под «природной» сексуальной моралью нужно понимать ту, при господстве которой человечество долго может сохранять здоровье и жизнедеятельность, под культурной ту, которая скорее побуждает к интенсивной и продуктивной культурной работе. ...При господстве «культурной» сексуальной морали здоровье и жизнедеятельность отдельных людей могут подвергаться ущербу и..., в конце концов, вред для людей от принесенной жертвы может достигнуть такого размера, что на этом окольном пути сама культурная цель может подвергнуться опасности»

Фрейд 3. (цитируя Ehrenfels’a)

[222]

.


«Жизнь есть особая форма отражения реальности – в потребностях. Это значит, что сама по себе жизнь есть активность, отражающая до нее и вне ее объективно существующую реальность. И отражает она ее не в ощущениях, а до того уже самой собой – в потребностях. Таким образом – потребности есть способ отражения реальности всем живущим, в том числе и человеком. Движимый ими он выбирает, действует и организует себя (и свои ощущения) и мир. И нет потребности ни в чем, чего до того не было в мире»!

Покрасс М.Л. (из нижеследующей главы)



ТРИ ВОПРОСА


То, о чем я хочу рассказать, случилось на протяжении жизни одного поколения людей.

Пытаясь разобраться в том, что произошло со мной как психотерапевтом и в Самарской психотерапии со времени моего в нее прихода (с 1963 года), и, думая об особенностях нашей работы, я из множества вопросов выделил для себя несколько, на мой взгляд, определяющих.

I. Условия, в которых Самарская психотерапия формировалась.

II. Что мы застали в психотерапии, когда пришли и что успели сделать?

III. От чего зависят перспективы развития психотерапии в Самаре в настоящее время.

Вокруг этих вопросов собирались остальные, которые всплывут по ходу сообщения. Надеюсь, что их обсуждение существенно для понимания проблем, общих для отечественной психотерапии, как имеющей свои необходимые особенности и традиции.

Психотерапия – это, во-первых, люди.

С одной стороны – люди, строящие себя в своем времени, в диалоге с конкретной своей культурой.

С другой – люди в своих особых отношениях с достаточно своеобычной деятельностью – психотерапией.

«In einer kleinen Stadt auf dem platten Land an der Wolga im psychiatrischen Dispensaire...[223] ” (в маленьком городе «на периферии» на Волге в психиатрическом диспансере...) скажет в 1978 году о моей работе Вольф Лаутербах, автор немецкой книжки «Психотерапия в Советском Союзе», вышедшей в ФРГ, Австрии и США.

В отличие от меня сам В. Лаутербах жил и работал в «самом центре» Европы: в Психологическом Институте Университета «очень большого» города Дюссельдорфа – родины Г. Гейне.

Куйбышев был закрыт для иностранцев, и сюда автора книжки не пустили, так что разуверить его в малости моего города было некому.

Но о людях как конкретных участниках общей работы мы поговорим чуть позже. Вначале – о моем взаимодействии с моей профессией и той культурой, в которой я как психотерапевт складывался.

I. УСЛОВИЯ, В КОТОРЫХ САМАРСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ ФОРМИРОВАЛАСЬ


ПСИХОТЕРАПЕВТАМ РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ ПОВЕЗЛО

1. Отгороженные ото всего мира не только языковым, но и жестким политическим и, главное, идеологическим барьером, побуждаемые практикой решать те же терапевтические задачи, что и все психотерапевты Земли, мы были вынуждены сами заново «подчинять себе огонь, изобретать велосипед и открывать порох».

2. Но побуждали и учили нас пониманию пациенты нашей, а не иной многонародной страны, нам приходилось искать средства адекватные нашему мировосприятию, внутри отечественной терапевтической, научной и культурной традиции.

3. У такого положения, безусловно, есть свои слабые стороны, и они должны быть поняты. А я говорю: «повезло» потому, что профессиональное одиночество чрезвычайно мощный стимул для терапевта, желающего быть эффективным.

4. Кроме того, мы были и остались свободны от груза предрассудков зарубежной психотерапии и психологии, свойственных иной культуре и эффективных в иной, как теперь говорят, ментальности. И во многом больше успели. Это преимущество нам надо суметь не утратить.

5. Добавлю: очень существенно для наших и практических и теоретических успехов, по-моему, и то, что мы развивались в русле достаточно последовательно осуществляемой материалистической традиции.


О ПСИХОТЕРАПЕВТЕ И ЕГО ОТНОШЕНИЯХ С ПСИХОТЕРАПИЕЙ

Теперь о психотерапевте и его отношениях с психотерапией как с особым способом переживания, существования и профессиональной деятельности.

  Хотелось бы понять, что притягивает к психотерапии, как к способу переживания, существования и деятельности и что отталкивает от нее?

  Почему так трудно приобщаются к содержательному пониманию мира психотерапии врачи общей практики, и даже психиатры?

  Что приманивает в психотерапию случайных людей и что ее от них защищает?

Я был утомлен и в незнакомой комнате один. Обернулся. И вздрогнул!., от непривычного впечатления слева на самом краю поля зрения. Был ошарашен ощущением!

Меня било, оглушало, хлопало, осыпало, слепило белыми перьями... огромное пуховое крыло.

Это был миг. Бесконечное мгновение испуга и удивления...

Разобравшись, я быстро пришел в себя.

Причиной оказался край репродукции с картины Врубеля в непривычном ракурсе на обложке книги.

Это неожиданное переживание, бывшее и пугающим, и притягательным, запомнилось...

1. В понятном – нет движущего содержания. Зато неструктурированное обескураживает и захватывающе потрясает. Рождает взрыв эмоциональной энергии, иногда озаряющей всю жизнь. Но оно же и отталкивает, ужасая.

Я думаю, многие проблемы развития психотерапии определяются именно этой особенностью нашего переживания.

2. Попробую систематизировать причины, затрудняющие всем проникновение в мир психотерапии, которые мне кажутся важными.

1. Общие для многих – отсутствие интереса к себе и страх собственной тревоги.

  О пренебрежительном отношении к себе.

– Боясь человеческого эгоизма, жестко запрограммированные человеконенавистническим лозунгом «не высовывайся!», мы гордимся собственной непритязательностью. Относимся к себе с пренебрежением как к «средству общественного процесса».

– Отказав себе в своем собственном внимании, мы явно или втайне раздражены, когда этого внимания хочет кто-то, когда кто-то занят не нами, а собой. «Мы с собой справляемся, пусть и они не капризничают!»

– На наше внимание может претендовать только малый ребенок, тяжело больной, или маразматик. Но и тогда, лишив себя опыта, постоянного содержательного интереса к собственным эгоистическим нуждам, мы не умеем интересоваться никем конкретным, ничего не знаем ни о ком. Имитируем заботу. Подменяем ее хлопотами об известном нам «биологическом механизме!»


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю