Текст книги "Бижутерия"

Автор книги: Мередит Рич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Глава 4

Гостиная в несуразной двухэтажной квартире Макнилов на Парк-авеню в семидесятых годах была выкрашена в желтый цвет. Так посоветовал Элизабет Макнил оформитель англичанин О'Харра, который по совместительству занимался лечением колористикой. Он считал, что желтый цвет мог стимулировать беседу. Превосходный выбор, учитывая тот факт, что Макнилы отличались чрезвычайным гостеприимством и часто принимали компании друзей – от бизнесменов до людей искусства, но всех из манхэттенского света. Двадцать четыре стула в стиле эпохи регентства напоминали об обстановке отеля «Шератон» и были обиты китайской парчой с растительным рисунком. Они окружали три стола черного дерева. Над каждым висели русские люстры из горного хрусталя, которые имитировали свет свечей. Противоположную стену загораживала состоящая из восьми секций китайская ширма времен династии Минь. Фарфор меняли в зависимости от того, каких принимали гостей, и от настроения вечеринки, но он всегда был от «Тиффани». Серебро и хрусталь – ирландское наследие семейства Макнил.

Мадди не могла поверить, что сидит с Макнилами за центральным столом и взирает на Анну сквозь букеты таких диковинных цветов, каких она не видела даже на картинках. И уж конечно, никогда не слышала названий. Все вокруг окутывал дух нереальности. Но после первого дня, когда Мадди нервничала и была настороже, она постепенно оттаяла: семья вела себя с ней просто – ее считали новой лучшей подругой Анны и обращались соответствующим образом.

Мадди бросала незаметные взгляды в окна на беснующуюся снежную вьюгу в ярком мареве городских фонарей. Само совершенство. Идеальнее, чем она могла себе представить.

– Посмотрите! – воскликнула Анна так, словно это она заказала снег. – Я вам говорила, что будет белое Рождество! В честь Мадди!

– Значит, надо выпить за Анну, – объявил ее младший брат Хэдли. – За главного метеоролога нашей семьи.

– Мадди, у нас сегодня особое блюдо. – Анна демонстративно проигнорировала предложение брата. – Жареный фазан. Его папа где-то подстрелил.

– Никогда не пробовала фазанов, – призналась гостья.

– Ничего на вкус, – заверил ее Хэдли. – Похожи на цыплят.

– Так обо всем говорят – даже о гремучих змеях.

Хэдли кивнул:

– В наши дни на цыплят не похожи только цыплята. Их уж слишком пичкают всякой химией.

– Пожалуйста, дорогой, не надо об этом, – вмешалась Элизабет Макнил. – По крайней мере не за столом.

– Но где же, как не здесь, и обсуждать такие вещи? – не согласился сын. – Как нас медленно убивают тем, что попадает в наш организм. Нейдер [14]14
  Ральф Нейдер (р. 1934) – юрист, общественный деятель, основатель общества потребителей.


[Закрыть]ест одни мускусные дыни. Только у них такая толстая кожа, что не пропускает ядохимикатов.

Хэдли учился на первом курсе Йельского университета и прошлым летом начал добровольно работать на Ральфа Нейдера. И хотя не стал членом «десанта Нейдера» [15]15
  Группа последователей и активистов движения за безопасность товаров массового потребления и экологическую чистоту производства в 60-х гг.


[Закрыть]и ни разу не встречался с его основателем, был твердо намерен посвятить себя спасению окружающей среды.

– Да, да, Хэдли, мы все это знаем. – Уатт Макнил стремился предотвратить очередную тираду сына против разрушения экологии большим бизнесом. – Но сейчас я хочу побеседовать с нашей гостьей.

Он повернулся к Мадди. Девушка не представляла, что чей-то отец мог быть таким симпатичным и моложавым. В Пайн-Ридже все отцы сильно раздались в талии и выглядели старше своих лет. «В чем причина: жизнь в Манхэттене или богатство?» – размышляла она.

– Элизабет мне говорила, что вы, Мадлен, хотите стать ювелиром-дизайнером? – С тех пор как она сюда приехала, все Макнилы, кроме Анны, настаивали на том, чтобы обращаться к ней именно так. «Очень красивое имя, – заметила мать подруги. – Давайте пользоваться им».

– Да! Зашла в «Тиффани», «Картье» и «Гарри Уинстон» и будто почувствовала удар молнии. Теперь я точно знаю, что хочу стать ювелиром-дизайнером.

– Браво! – воскликнула Элизабет Макнил. Она тоже выглядела неправдоподобно моложаво – с такими же рыжими, как у дочери, волосами, коротко постриженными и ухоженными. Ее кожа отливала фарфоровой белизной, лицо не носило следов косметики, кроме губной помады и туши для ресниц. – Я полностью поддерживаю. А когда вы станете знаменитостью, не забудьте предоставить нам все возможные скидки.

– Договорились, – рассмеялась Мадди. – Еще раз спасибо за то, что показали мне эти магазины. Сегодня был один из самых замечательных дней в моей жизни. Пятая авеню гораздо красивее, чем я представляла. А елка в Рокфеллер-центре и под ней фигуристы на льду! Я видела открытки, но не думала, что это так потрясающе!

– Мне понравилось вас сопровождать, – заметила Элизабет. – Анне за годы все это наскучило. Наверное, это от того, что она выросла в городе. – Женщина зажгла и раскурила сигарету. – Сама я родилась в небольшом городке в штате Огайо. И Манхэттен будет повергать меня в трепет до смертного часа.

– Да, именно это я ощущаю… трепет. Энергия… прелесть Манхэттена невыразимы.

– Рад слышать, что вы не разочарованы, – проговорил Уатт Макнил, в то время как дворецкий убирал посуду после первого блюда. – Нынешний Нью-Йорк стал таким неприятно суетливым.

– Мне понравился.

– Это хорошо. – Уатт Макнил помолчал. – Мадлен… Анна о вас рассказывала очень немного. Вы выросли в Колорадо?

Мадди ощутила внезапную панику. Она кое-что сочинила для Анны… Никаких деталей. Безупречное положение подруги заставило ощутить себя занюханной провинциалкой. Но она, в конце концов, сирота – некому опровергнуть то, что она напридумывала.

– Мой отец был… инструктором по лыжному спорту… Потрясающий спортсмен. Он стал бы олимпийским чемпионом, если бы не сломал ногу… – В голове было пусто. Она потянулась за стаканом воды, поднесла к губам и сделала несколько глотков.

– Мадлен, – забеспокоилась Элизабет, – с вами все в порядке?

– Просто… извините, закружилась голова. – Ее щеки пылали, засосало под ложечкой. Она открылась перед Брейди. Однако выложить правду Макнилам казалось немыслимым.

Но родители Анны обращались с ней с такой теплотой и великодушием. Разве могла она им солгать? Внутренний голос подсказывал ей, что именно здесь ее место – среди полировки и мрамора Манхэттена, с такими людьми, как Макнилы, а не с Брейди в маленьком магазинчике с мастерской в задней комнате в Колорадо. Ложь – нечто очень серьезное, с чем придется жить долго. Она страшилась сказать правду, но не могла и солгать. Мадди раскрыла рот, еще не представляя, что сорвется с ее губ, и в этот миг услышала голос Элизабет Макнил, а не свой:

– Бедняга, она вся дрожит. – Мать Анны подошла и, обняв за плечи, помогла ей подняться из-за стола. – Надеюсь, это не простуда, а просто усталость. Хэдли, дорогой, попроси Люсил подать наверх чашку чаю. Пойдемте, Мадлен, я уложу вас в кровать.

Благодарная Мадди с радостью позволила себя опекать. Ей было стыдно обманывать людей, от которых она не видела ничего, кроме доброты. Но вместе с тем испытала небывалое облегчение, словно в камере смертников в последнюю минуту получила помилование от губернатора. И на этот раз была свободна.

* * *

Всю следующую неделю, включая само Рождество, Мадди провалялась в постели с перемежающимися приступами жара и озноба, то есть с самой натуральной простудой. Макнилы оказывали ей всяческие знаки внимания: заглядывали поболтать, читали, приносили книги, снабжали сначала чаем с тостами, а потом, когда к ней вернулись силы, – всякой вкуснятиной с кухни. Мадлен нравилось ощущать себя членом семьи и испытывать неподдельное чувство приобщения.

В канун Нового года Мадди совершенно пришла в себя. И на праздник друг Анны Рэнди Фергюсон пригласил для нее своего соседа по комнате в Принстоне Уина Берджесса. Анна объяснила, что у Уина была подружка, но на каникулы куда-то уехала. Мадди это не волновало. Она уже влюбилась в Нью-Йорк и другого любовного приключения сейчас не хотела.

Все четверо – Анна с Рэнди и Мадди с Уином – начали веселиться на танцевальном вечере в «Плазе», который устраивала старая приятельница Анны. Там они встретили Новый год, но потом им надоело танцевать и они отправились в модный клуб «Виллидж-Вангард» [16]16
  «Виллидж-Вангард» – знаменитый джаз-клуб в Нью-Йорке.


[Закрыть]послушать джаз. К тому времени они прикончили четыре бутылки шампанского.

Другие, казалось, привыкли пить так много, но только не Мадди. Легкость в ее голове сменилась туманом, и ей захотелось домой в постель. Но было еще не поздно, к тому же Уин Берджесс положил на нее глаз. В «Плазе» он страстно ее поцеловал и предпринял вторую попытку во время долгой поездки в такси. И теперь, в прокуренном «Вангарде», его рука скользнула под столом по ее бедру. Мадди оттолкнула руку, но почувствовала ее снова. Однако Уин не стремился установить с ней контакт никоим другим способом, кроме физического.

Мадди нисколько не нравился Уин. Она бы предпочла встретить Новый год одна с книгой и сейчас то и дело украдкой посматривала на часы – сколько еще времени предстояло терпеть.

– Уин, – проговорила она, в очередной раз отводя его руку, – ты когда-нибудь поймешь мой намек?

– Так сегодня же Новый год. – Он обнял ее за плечи. – Такая обстановка. Я думал, западные девушки держат себя раскрепощенно. – Уин усмехнулся. – Ты мне правда нравишься.

– Нет, не нравлюсь. У нас нет ничего общего. За весь вечер ты не удосужился сказать и трех фраз.

– Да разве можно разговаривать в этом шуме? Потолкуем попозже, крошка… когда останемся одни. А сейчас надо поддерживать компанию. Эй, официант, пришли-ка нам бутылочку хорошей выпивки.

За время праздников Мадди, хотя ей нравилась Анна и вся семья Макнил, с Рэнди и другими приятелями подруги сойтись не могла. Пожалуй, вся их изысканность состояла лишь в том, что они богато одевались и ходили в определенные рестораны и дискотеки. К тому же все были словно бы родными. Она чувствовала себя чужой среди них. Нью-йоркские друзья Анны знали друг друга всю жизнь. То и дело вспоминали общие приключения и подготовительные школы [17]17
  Дорогостоящие частные учебные заведения по подготовке абитуриентов в колледж, особенно престижный.


[Закрыть], названия которых Мадди ни разу не слышала. Надо отдать должное Анне, она постоянно пыталась вовлечь подругу в разговор, но Рэнди хотел, чтобы Анна обращала внимание только на него. Да и пили они слишком много.

После очередного бокала шампанского язык Мадди начал заплетаться, и ей с трудом давалась даже самая простейшая фраза. Кружилась голова, и девушка понимала, что долго она не выдержит. Как же другие могут так пить, удивлялась она. Они держались бесподобно. Анна и Рэнди переплели руки и глядели друг другу в глаза. Рука Уина то и дело лезла под ее короткую юбку с блестками, и приходилось держать свою наготове, чтобы отбивать его атаки.

Мадди оглянулась на другие столики: все прекрасно проводили время. А она встречала в Нью-Йорке Новый год с подонком, который так и норовил облапать. Девушка с грустью вспомнила о Брейди. Как замечательно было бы с ним в Аспене вдвоем. Разница между Нью-Йорком и Колорадо составляла два часа. Если поспешить домой, то можно успеть позвонить и поздравить его с Новым годом.

– Слушай, – обратилась она к Уину, стараясь четче выговаривать слова. – Надеюсь, что не испорчу вечер. Но я чувствую себя неважно. Мне надо домой.

– А я хочу остаться на выступление следующей группы, – возразил Уин и, вынув из ведерка со льдом бутылку шампанского, налил ей в бокал. – Вот, выпей еще.

– Правда не могу… Я пойду, а ты останься. Я доберусь до дома сама.

– Ну нет, – заморгал он. – Я с тобой. – И швырнул на стол стодолларовую купюру. – Это за меня. Должно хватить. Мы с Мадди уходим.

– Да? – Анна подняла глаза. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Не беспокойся. Просто устала, – ответила подруга.

На Америка-авеню им в лица ударил ледяной ветер.

– Ну правда, – повторила Мадди. – Возвращайся. Мне ужасно хочется в постель.

– Звучит заманчиво, – отозвался Уин. Он обнял девушку, а другой рукой тщетно махал проезжавшему мимо закончившему работу такси.

– Одной, Уин, – уточнила Мадди, но он если и слышал, то не обратил никакого внимания на ее слова.

Все идущие по авеню такси были заняты веселящимися людьми. Мадди и ее спутник напрасно прождали минут двадцать и отправились пешком. Недалеко от 14-й улицы к тротуару подкатила машина и выпустила пассажира, и они тут же ее схватили.

Мадди успела освежиться на холодном воздухе, и мысли у нее прояснились. Девушка лихорадочно соображала, как бы ей избавиться от Уина. Она прекрасно понимала, что, проводив ее до дома Анны, он будет настаивать на том, чтобы его пригласили внутрь. Уин уже возбудился во время поездки в такси – то и дело лез к ней с поцелуями, шарил руками по телу, шептал всякие непристойности.

– Ничего себе титьки, – пробормотал он, дохнув на Мадди перегаром шампанского, и она в сотый раз за вечер раздраженно оттолкнула его руки.

– Черт тебя подери, перестань! – прошипела она, но Уин увернулся и тут же снова заграбастал ее груди.

Мадди сопротивлялась изо всех сил. Ей очень хотелось на него накричать, но она стеснялась водителя. Наконец такси свернуло на Парк-авеню и остановилось перед домом Анны. Девушка быстро открыла дверцу и выпрыгнула наружу.

– Не выходи, Уин. Поезжай дальше. Я дойду сама. Всего хорошего.

Она захлопнула дверь и бросилась в дом мимо медлительного привратника, который не успел открыть перед ней подъезд.

Пробежав вестибюль и оказавшись у лифта, Мадди оглянулась и сквозь стеклянную дверь заметила, что такси по-прежнему стоит перед домом. Уин явно решал, как ему быть – неужели принять от ворот поворот? Наконец он подался вперед и что-то сказал шоферу. Мотор загудел, и машина скрылась за поворотом.

Мадди понимала, что ее кавалер вне себя от злости, но ее это ничуть не волновало. Между ними не возникло притяжения, даже искорки обыкновенной дружбы. Так к чему проделывать бессмысленные телодвижения, раз они ничего для них не значили? В душном лифте ею овладела клаустрофобия, и снова закружилась голова. К тому времени когда лифтер открыл двери в холл перед квартирой Макнилов, девушка едва сдерживала тошноту.

Ключ. У нее не было ключа. Ключ остался у Анны. Придется звонить и кого-то будить. В другом случае она села бы в кресло и дождалась бы подругу. Но теперь ей отчаянно требовалось в ванную. Мадди нажала кнопку и стала ждать. Никто не вышел. Через минуту она позвонила настойчивее.

Дверь открыл заспанный Уатт Макнил в шелковой пестрой пижаме.

– Что такое, Мадлен? Где Анна? Ничего не случилось? – Он посторонился, чтобы пропустить ее в дверь.

– Не волнуйтесь. Я почувствовала себя нехорошо и ушла раньше. – Она бросилась через вестибюль к лестнице. Уатт Макнил, желая помочь, поспешил следом. Девушка так и не добежала до первой ступени – ее вырвало на мраморный пол прямо перед ним. Такого стыда она не испытывала ни разу в жизни. Но в этот момент сверху босиком спустилась Элизабет.

– Ох, милочка… Представляю: слишком много шампанского после болезни. Давайте-ка я отведу вас в ванную. Уатт, дорогой, разбуди Эмори, пусть приберется в вестибюле.

– Я сам этим займусь. А ты позаботься о Мадлен.

– Извините, – пробормотала Мадди.

– Не разговаривайте, – посоветовала Элизабет, – а лучше полезайте в ванну.

После того как Мадди вырвало во второй раз и она отмокла в горячей воде, а потом Элизабет Макнил уложила ее под прохладные простыни, ей стало лучше.

– Спасибо. Мне так неловко, – проговорила она.

– Не о чем волноваться. Хотя бы раз в жизни такое может случиться с каждым. Молодежь пьет чересчур много. Я очень беспокоюсь об Анне, но она с ума сходит, если я ей что-нибудь говорю. Вы не привыкли к их меркам – это хорошо. А теперь поспите. Утром будете свежи, как роза.

Мадди кивнула. Она не представляла, как наутро предстанет перед Уаттом Макнилом. Ей хотелось поговорить с Брейди, но звонить было уже поздно.

Некоторое время спустя она вынырнула из тяжелого сна и сообразила, что комната освещена. Девушка открыла глаза и загородилась рукой. Горела люстра. Анна нагая стояла перед комодом и один за другим открывала ящики.

– Эй, ты дома? – хрипло спросила Мадди.

Анна испуганно обернулась.

– Никак не могу найти ночную рубашку. Черную с кружевами. – У нее заплетался язык.

– Висит на крючке за дверью в ванную. Видела ее там, когда умывалась, – подсказала Мадди.

– Ах да. – Анна икнула и поплелась в ванную. Пока подруга чистила зубы и снимала косметику, Мадди старалась не заснуть. Но наконец Анна, пошатываясь, вернулась в спальню.

– Повеселилась? – спросила Мадди. – Извини, что удрала.

– Уин рвал и метал, – хихикнула подруга. – Ничего. Он просто привык, что женщины перед ним стелются. Переживет. – Она остановилась перед опиравшейся на четыре тумбы кроватью Мадди и произнесла с пьяным мелодраматизмом: – Ты готова кое-что посмотреть?

– Да… что такое?

Анна отвела левую руку и пошевелила безымянным пальцем.

– Гляди!

На пальце красовалось кольцо с круглым изумрудом в три или четыре карата, который обрамляли мелкие бриллианты.

– Рэнди мне его только что подарил, – выдохнула она и утонула в мягкой постели подле подруги. – Мы помолвлены.

– Ах, Анна, – крепко обняла ее Мадди. – Не может быть!

И пока подруга взахлеб рассказывала, как Рэнди сделал ей предложение – в двухколесном экипаже, который нанял, чтобы доехать из «Виллидж-Вангард», – ощутила, как в груди зародилось неприятное чувство.

– Когда вы поженитесь? – спросила она, пытаясь изобразить энтузиазм.

– Мы все рассчитали: летом, скорее всего в августе. Чтобы все уладить, потребуется много времени. – Анна стиснула подругу в объятиях. – Это так замечательно!

– Да… потрясающе, – улыбнулась Мадди. – Я за тебя очень рада.

Естественно, она покривила душой. Помолвка Анны означала, что после окончания следующего семестра Мадди потеряет соседку по комнате и лучшую подругу. И ей нисколько не нравилась перспектива, что Анна выйдет за Рэнди Фергюсона. Для него она слишком была хороша и слишком умна. Анна располагала деньгами и при ее способностях могла заняться в жизни чем-нибудь получше организации благотворительных вечеров.

Но до поры до времени приходилось держать рот на замке.

В первый день нового года Мадди проснулась около девяти с жуткой головной болью. Она почистила зубы, приняла аспирин и снова устроилась в кровати с томиком «Войны и мира». Анна еще крепко спала, и девушка не хотела спускаться вниз и встречаться с Уаттом и Элизабет, после того как вчера подняла их с постели и блевала у них на глазах.

Аспирин начал творить чудо. Мадди несколько часов то читала, то опять засыпала. Анна не шевелилась. Наконец около полудня в дверь спальни раздался негромкий стук. Мадди поднялась и открыла.

– Вы встали? Славно. Как самочувствие? – На пороге стояла Элизабет Макнил.

– Спасибо, лучше, – прошептала девушка. – А Анна еще спит.

Элизабет проскользнула мимо Мадди.

– Ей пора вставать. Мы приглашены ко второму завтраку к Мэдисонам. Должны быть у них в час. – Она снова повернулась к гостье. – Слышали новость? Анна нас разбудила, когда пришла.

Мадди заставила себя улыбнуться:

– Да! Просто замечательно!

– Боже мой, мама! – простонала Анна. – Я не хочу сегодня идти к тете Фрэни. Я слишком устала.

– Надо. Фрэни – твоя крестная и придет в отчаяние, если не узнает о помолвке из первых рук. Ну, давай шевелись!

Второй завтрак, на который они собирались, давали Питер и Фрэнсис Мэдисон. Фрэнсис, помимо того что была лучшей подругой Элизабет Макнил и крестной матерью Анны, слыла на Бродвее театральной знаменитостью. И Мадди предвкушала, что познакомится с известной актрисой Фрэнсис Барри у нее дома. Правда, после прошедшей ночи девушка вообще сомневалась, что расположена с кем-нибудь встречаться.

– Миссис Макнил… я еще не очень хорошо себя чувствую. Можно мне остаться здесь, пока вы будете завтракать? Как вы считаете?

– Конечно, милочка. Представляю, как вы устали от встреч с незнакомыми людьми. Боюсь только, если вы проголодаетесь, вам придется самой добывать пропитание. Сегодня у всех выходной.

– Это ничего. Ты не против, Анна?

Подруга уже встала и копалась в шкафу.

– Я сама поеду всего на несколько минут. Покажу Фрэни кольцо и уйду. Мы встречаемся с Рэнди в «Карлиле», выпьем с его отцом и мачехой и сообщим им новость. – Анна улыбнулась Мадди. Только легкая бледность говорила о том, что подруга перебрала шампанского прошлой ночью. – Мне кажется, выходить замуж – самая утомительная вещь на свете.

Все уехали. Мадди осталась наверху и стала читать следующую главу. А когда почувствовала себя лучше и проголодалась, решила спуститься и сделать себе сандвич. Приятно было получить в свое распоряжение хотя бы на несколько часов пятнадцатикомнатную квартиру и воображать, что она твоя.

На лестнице Мадди удивилась, услышав чьи-то голоса, а потом сообразила: это телевизор. Она повернула в библиотеку, чтобы выключить приемник, но на пороге ойкнула и отскочила. На бежевой замшевой софе растянулся Уатт Макнил, потягивал пиво и смотрел футбол.

– Я думала, вы уехали! – воскликнула девушка. – Вы меня напугали.

– Увернулся в последнюю минуту. Питер не любит футбол, значит, там бы я не посмотрел игру. А сегодня в матче «Розовой чаши» [18]18
  Ежегодный матч двух лучших (по выбору организаторов) команд студенческого футбола.


[Закрыть]встречается команда моей alma mater. – Он указал на стоявшее неподалеку от софы кресло с подлокотниками: – Присоединяйтесь.

Мадди покачала головой:

– Я хочу… если можно… сходить сделать себе сандвич.

– Прекрасная мысль. Сделайте и мне. Что-нибудь эдакое, чтобы было побольше майонеза и салата-латука. – Он поднял пустую пивную бутылку. – И прихватите еще вот такую.

Мадди отправилась на кухню в растрепанных чувствах. Она надеялась избежать общения с Уаттом Макнилом наедине – и не только из-за прошлой ночи. Рядом с ним девушка постоянно ощущала неловкость. Она не понимала, относилось ли это к самому Уатту или к отцам вообще. Ведь у нее самой отца никогда не было.

И еще она боялась оставаться с Макнилами один на один из опасения, что интимность обстановки спровоцирует личные вопросы.

Она и так зашла слишком далеко. Макнилы знали, что ее родители умерли. Инструктора по лыжному спорту она похоронила в лавине в Швейцарии, когда ночью по душам говорила с Анной. По поводу матери Джейн она была более конкретна – рассказала, что та скончалась от рака. Но постаралась донести до подруги, что мать умерла в специализированной больнице для известных музыкантов.

Мадди понимала, что подруга передала ее слова остальным, и надеялась, что этой информации хватит на праздники, потому что других деталей она еще не успела придумать.

После тщательного осмотра кухни девушка обнаружила в буфете буханку ржаного хлеба и приготовила сандвичи из оставшихся отбивных. В холодильнике она нашла банку маринованных пикулей, а в столе – пакет картофельных чипсов. Все это вместе с двумя бутылками импортного пива она поместила на поднос и направилась назад в библиотеку.

– Надеюсь, отбивная подойдет.

– Гениально. Как здорово, что вы принесли пикули. Люблю маринад. Садитесь. – Уатт свесил ноги с софы.

Мадди положила чипсы себе на тарелку и притворилась, что с интересом следит за футболом.

– Кто играет?

– Южная Калифорния и Мичиган… моя команда. Нашим не везет. Почти середина матча. Да… вот и сирена. – Он нажал кнопку на пульте дистанционного управления и приглушил звук. – Сандвич как нельзя кстати. Спасибо, Мадлен.

– Знаете, мне правда очень неудобно за прошлую ночь. Я никогда так много не пила. Вообще я много не пью. Пожалуйста, простите меня.

– Здесь нечего прощать, – рассмеялся Уатт. – Так всегда бывает, когда взрослеешь. Все мы люди.

Мадди начала оттаивать. Уатт вел себя как мужчина, а не как отец. И все больше ей нравился, хотя она испытывала в его присутствии смущение.

– Я полагаю, вы рады за Анну, – предположила она.

Он пожал плечами:

– Рэнди – хороший парень из приличной семьи. Но Анне только двадцать. Я надеялся, что она успеет закончить университет, прежде чем выйдет замуж.

– Утром Анна мне сказала, что они все просчитали. Она собирается перевестись в Барнард [19]19
  Частный колледж высшей ступени для девушек в Нью-Йорке. Основан как первый независимый женский колледж в 1889 г. и назван по имени известного педагога Ф. Барнарда.


[Закрыть], а Рэнди получит диплом предпринимателя в Колумбийском университете.

– Прекрасно. Мне не хотелось, чтобы она бросила образование.

Некоторое время они ели молча. Потом Мадди спросила:

– Можно задать личный вопрос?

– Конечно. Смелее!

– Что вы делаете… чтобы зарабатывать на жизнь? Анна говорит об этом так туманно.

Уатт Макнил рассмеялся.

– Раньше у меня была юридическая практика. А теперь я посредник. Свожу людей друг с другом и, если дело идет на лад, получаю определенный процент. Много разъезжаю по свету.

– Звучит интересно, – улыбнулась Мадди. – Но все равно я почти ничего не поняла.

Уатт удивленно изогнул бровь.

– Вам нужны детали? Анна всегда удовлетворяется пятиминутным объяснением.

– Именно о деталях я и спрашиваю. Я знаю, что вы преуспеваете, но не понимаю, каким образом. Только не сочтите меня невоспитанной, – взволнованно добавила она.

Уатт пристально посмотрел на нее. В его карих глазах все еще мелькали искорки изумления.

– Как я рад, что у Анны появилась такая подруга. У вас есть голова на плечах. С вами приятно разговаривать. – Он добавил на тарелку из банки пикулей. – Существует много компаний, которые могли бы работать с гораздо большей прибылью. Я нахожу эти компании и, чтобы помочь им справиться с трудностями, отыскиваю новых управленцев или владельцев. Мое последнее дело – «Флауэр чоколат компани». Мы сделали их шоколадную плитку всемирно известным лакомством. Сейчас я работаю с компанией судовладельцев. – Уатт помолчал. – Звучит скучно. Но заниматься этим интересно – будто складываешь головоломку.

Мадди покачала головой:

– Вовсе не скучно.

Уатт Макнил нравился ей все больше и больше. Он вел себя с Мадди как со взрослой, как с равной. Так же обращалась с ней и Джейн. Они с приемной матерью всегда оставались прежде всего настоящими добрыми подругами. Но с Джейн все казалось по-другому. Сколько бы Мадди ни старалась увидеть в Уатте друга, а не отца Анны, у нее ничего не получалось. Уатт оставался отцом Анны.

Мадди чувствовала, что он ее изучает, и начала нервничать. Она бросила взгляд в телевизор и заметила, что команды построились перед началом второй половины матча.

– Смотрите, игра начинается! – воскликнула девушка с облегчением.

Уатт включил звук, но продолжал смотреть на нее, а не на экран.

– Позвольте и мне задать личный вопрос. Ваши родители после смерти оставили вам сколько-нибудь денег?

– Мама оставила страховку на пятнадцать тысяч.

– И что вы сделали с этими деньгами?

– Они в Национальном банке в Пайн-Ридже. Я хотела их куда-нибудь вложить, но не знала как.

– Послушайте, сын моего биржевого маклера вступает в дело. Окончил Гарвард, а затем школу в Вортене. Насколько я слышал, смышленый малый. А рынок на подъеме. Мой брокер не занимается такими мелкими суммами, но его сын провернет хорошее дельце. Когда вернетесь домой, вышлите мне деньги, и я о них позабочусь. – Уатт помолчал, а затем громко расхохотался. – У вас такое лицо, словно вы думаете, что я собираюсь стащить ваши сбережения. Верьте мне.

– Моя мать учила меня не верить людям, которые говорят «Верьте мне».

– Вы меня рассмешили, Мадлен, – усмехнулся он. – Мне это нравится. И обещаю, что вы не потеряете деньги. Просто я хочу вам помочь.

– Но почему? – спросила Мадди. – Почему вы настолько любезны?

Уатт улыбнулся:

– Вы подруга Анны. И к тому же – совершенно одна. Кто-то же должен о вас позаботиться. Неужели никто никогда не делал вам приятного?

Мадди вспомнила Джейн и сглотнула ком в горле.

– Да… Спасибо…

Значит, Уатт Макнил ее жалел. Что ж, ничего дурного в этом не было. Надо принимать помощь везде, где можно.