Текст книги "Бижутерия"

Автор книги: Мередит Рич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Мередит Рич
Бижутерия

Пролог

1988 год

– Черт! Катастрофически не хватает времени, – пробормотала Джуэл Прескотт, хотя поблизости никого не было и ее никто не мог услышать.

Она уронила голову на стол, закрыла глаза и громко застонала. Костяшками пальцев крепко размяла шею, пытаясь снять напряжение. Мышцы сопротивлялись и не хотели поддаваться. Длинная шея Джуэл болезненно вытянулась – склонилась влево, затем – вправо. Мозг просил передышки. Пора ему дать отдохнуть и отбросить всякие мысли. Но она должна преодолеть стресс.

Джуэл вернулась к работе над весенним каталогом. То, что сначала являлось простым, классическим инструментом торговли, с каждым сезоном, похоже, становилось все сложнее и надоедливее. Да, таково естественное следствие успеха. На первых порах все решения принимала она. И добилась удачи. Теперь Джуэл возглавляла основанную ею торговую империю драгоценностей «Бижу интернэшнл» и имела в подчинении несколько начальников отделов, которые неделями размышляли над тем, что она сама когда-то определяла за минуты. Но поскольку Джуэл платила своему персоналу целое состояние, приходилось прислушиваться к тому, что ей говорили. И даже частенько принимать советы, чтобы люди не увольнялись и не переходили к конкурентам. Довольные работники не разбрасываются секретами. Поэтому в обмен на лояльность она выслушивала их идеи и назначала чудовищные зарплаты.

Джуэл знала о своей репутации – считалось, что с ней трудно работать. Темпераментная, с донкихотскими замашками, недоступная – такими эпитетами ее многие годы награждала пресса. И еще: талантливая, дотошная, оригинальная. Ох вы, добрые старые деньки. Она тяжело вздохнула. Ну хватит… хватит…

Джуэл закрыла глаза с зелеными контактными линзами. Заслонила их ладонями. Потом открыла опять, но не увидела ничего, кроме темноты. Темнота усилила головную боль и назойливую пульсацию за глазными яблоками. Где-то на периферии сознания возникла паника – ощущение клаустрофобии.

– Джуэл, с вами все в порядке? – В дверях стояла ее помощница Мег Хигдон, высокая, с великолепными ногами, в черной замшевой юбке на девять дюймов выше колен.

– Д-да. Обычная головная боль. Принеси мне пару таблеток тайленола.

Мег положила лекарство на стол вместе с фотографиями и макетом февральской рекламы для «Вог» и «Таун энд кантри».

– Просмотрите эти материалы. Майку они нужны к пяти. – Она вытрясла из бутылочки две таблетки и налила в стакан воды «Эвиан». – Неделя оказалась для вас очень напряженной.

– Не хуже обычного. – Джуэл пожала плечами. – Недоспала. В выходные собираюсь наверстать.

Мег удивленно посмотрела на нее.

– Разве вы в пятницу не летите в Рим?

– В Рим? – Джуэл уставилась на помощницу, а затем, скрывая недоумение, рассмеялась. – Я это и имела в виду. Отдохну в самолете.

Когда Мег вышла, Джуэл проглотила тайленол и некоторое время, ожидая, чтобы боль приутихла, смотрела в окно на собор Святого Патрика. Путешествие в Рим… Она не понимала, как это могло совершенно вылететь у нее из головы.

* * *

Они сидели в «Одеоне», полуночном заведении в Нижнем Манхэттене. И когда сеньор и сеньора Гомес-Арчулета затараторили на испанском с остановившимися рядом с их столиком друзьями, муж Джуэл Аллен Прескотт повернулся к ней, и улыбка исчезла с его лица.

– Господи, Джуэл, да что с тобой? Ты и двух слов за вечер не сказала. Я рассчитывал, что ты займешь Ольгу, пока я поговорю с Хулио о цене на Моне.

Джуэл посмотрела на мужа. На своего красивого и когда-то состоятельного мужа, а теперь артистически бедного. Его огромное богатство висело на стенах их квартиры в доме на Пятой авеню и в доме в Коннектикуте. И еще хранилось на верхотуре какого-то склада в Южном Манхэттене, за который Джуэл ежегодно платила астрономическую аренду.

Аллен Прескотт никогда не пользовался своими покупками. И, разделавшись с огромным наследством – нефтяными деньгами из Оклахомы, – вполне удовольствовался тем, что чеки выписывала Джуэл. В редкие минуты благожелательности она признавала, что это, вероятно, справедливо. Джуэл была многим обязана Аллену. И когда-то даже гордилась его коллекцией произведений искусства. Его безмерный энтузиазм вначале ее откровенно покорял. Но искусство стало его манией и завладело им целиком. Он проводил дни и большую часть вечеров, делая покупки у частных коллекционеров, на аукционах и у самих художников.

– Мне не о чем разговаривать с Ольгой, – ответила Джуэл вполголоса. – На ней надето ожерелье от Кэтлин Коламбиер – вопиющая безвкусица. Изумруды и аквамарины в оправе из золота и нержавейки. Не знала, что даже Кэтлин способна на что-либо столь чудовищное. К тому же у меня болит голова. Я хочу, чтобы все кончилось и можно было поскорее добраться до кровати.

– Хоть бы разок для приличия сделала усилие и помогла мне, – буркнул Аллен.

– А то я тебе не помогаю! – возмущенно прошипела она. – Не забывайся.

Аллен быстро толкнул ее ногой под столом, потому что знакомые сеньора и сеньоры Гомес-Арчулета начали шумно прощаться, то и дело обнимаясь и бесконечно повторяя: «Давайте отобедаем вместе».

Джуэл одарила сеньору Гомес-Арчулета сияющей улыбкой.

– Ольга, мы как раз обсуждали с Алленом ваше колье. Вещица, по-моему, от Кэтлин?

– О да! Она такая талантливая! – с преувеличенной пылкостью проговорила Ольга. Ни для кого не составляло секрета, что Джуэл Прескотт и Кэтлин Коламбиер были жестокими конкурентками. – Правда красиво? Хулио сделал этот маленький подарок за то, что мне вырезали аппендицит.

– Как мило, – снова улыбнулась Джуэл. – И как уместно. А скажите…

Выходящий окнами на Пьяцца ди Спанья номер отеля «Хэсслер» в Риме был одним из немногих не перестроенных в последние годы помещений. Комнаты в первозданном виде сохранились с тех времен, о которых Джуэл знала только по книгам, когда юных американских наследниц вывозили в большое путешествие в Европу перед помолвкой, свадьбой, пожизненной преданностью детям, благотворительностью, огромным штатом прислуги и похожими на дворцы домами.

Ее любовнику Майку Маршаллу комнаты показались мрачными, гнетущими и совсем не романтичными. Он хотел поменяться на меньший номер на пятом этаже – светлый до белизны, с балконом на Испанскую лестницу и фонтан Бернини. Майк отдавал предпочтение лаконичному, современному стилю. Ему нравился Рим, претворенный в силуэтах Джорджио Армани и фактуре тканей Миссони, нравилась итальянская мода двадцатого столетия.

Как дизайнер Джуэл с ним соглашалась. Но в глубине души, памятуя о былой бедности, обожала роскошь. Богатые отели вроде «Хэсслера» не являлись частью ее нищенского детства. Но большинство людей об этом детстве ничего не знали. Майку Джуэл сказала, что номер навевает ей воспоминания о ее седьмом дне рождения.

– Джуэл, дорогая, – любовник перестал ласкать ее грудь, – секс захватывает обоих только тогда, когда ни один из них не похож на труп.

Джуэл виновато улыбнулась:

– Я не труп. Спина очень болит. Надеюсь, что не трупное окоченение. Будь душкой, дорогой, разотри.

Майкл был художественным директором «Бижу» и одновременно ее любовником. В свое время он работал у знаменитого Саачи. Но его репутации нисколько не повредило и то, что он был молод, высок и напоминал Клинта Иствуда [1]1
  Клинт Иствуд (р. 1930) – актер и режиссер. Приобрел международную славу в 1964 г., снявшись в роли Человека без имени в «спагетти-вестерне» итальянского режиссера С. Леоне «За пригоршню долларов». – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]в юности.

– Хорошо. – Майк вздохнул. – Перевернись. Разотру тебе спину. А потом ты мне тоже что-нибудь разотрешь. По собственному выбору.

Обнаженная Джуэл вытянулась и перевернулась. Майк вдавил ей в плечи сильные пальцы.

– М-м-м… хорошо… – Она застонала от удовольствия.

– Ну, слава Богу. Джуэл, пора выходить из депрессии. – Майк прошелся по шее вверх и вниз. – Нечего себя насиловать. Даже если ты годами станешь эксплуатировать то, что придумала раньше, ни один человек не заметит. Богатые дамы будут продолжать покупать украшения Джуэл до тех пор, пока их мужья не разведутся с ними и не поменяют на молоденьких девочек. Но и тогда новые жены потянутся прямо в «Бижу». Что-то вроде пищевой цепочки.

– М-м-м… – Джуэл зарылась лицом в подушку.

– Джуэл, я от тебя балдею, – прошептал Майк. – Почему бы тебе не бросить Аллена? Мы стали бы потрясающей парой.

– Не надо об этом, – выдавила она. – Дорогой, ты не можешь спуститься пониже к пояснице?

Руки Майка скользнули к ее ягодицам. Джуэл была единственной женщиной, которая умела его завести, оставаясь пассивной. Он прижался к ее бедрам напрягшейся плотью и, склонившись лицом к коротко остриженным светлым волосам, поцеловал в ухо.

– Я тебя люблю. И сегодняшней ночью буду твоим римским любовником. Carissima… – Тут он заметил, каким ровным сделалось ее дыхание. – Джуэл… amore mio…

Но Джуэл крепко спала.

Джуэл сидела в темно-бордовом кожаном кресле с подголовником в вестибюле школы Армс в Шелдоне. Кресло излучало спертую, удушающую атмосферу, которую сформировали поколения правильных девочек, воспитываемых здесь в духе будущих почтенных матерей семейства. Джуэл не представляла, что сама протянула бы в такой школе хоть семестр, но понимала, что это достойное место, и хотела, чтобы дочери воспользовались всеми преимуществами шелдонской Армс. К тому же школа была расположена меньше чем в часе езды от их дома в Вашингтоне, штат Коннектикут. Когда-то это казалось изумительным удобством, но сейчас не имело значения: так мало времени она проводила в школе.

Джуэл нетерпеливо ждала и, потягивая непременный чай, оглядывала людей, собравшихся в сильно обветшавшей приемной для родительских уик-эндов. По большей части там оказалась кашемиро-твидовая компания. Джуэл была уверена, что в юности большинство из них сами посещали шелдонскую Армс. И теперь в благословенных стенах чувствовали себя вполне в своей стихии.

Впрочем, их благостное настроение бесследно улетучивалось, как только они встречались глазами с Джуэл Прескотт: старые денежные мешки обычно испытывают тревогу, сталкиваясь с новым денежным мешком, который в придачу откровенно бравирует перед ними. Под пристальным, оценивающим взглядом Джуэл им становилось не по себе. Джуэл в вызывающем костюме от Кристиана Лакруа, с кроваво-красной губной помадой и в серьгах и колье из рубинов в золоте собственного дизайна выглядела так, словно была способна сожрать любого из них. Волосы, на этот раз золотисто-каштановые, были коротко острижены и заправлены за уши. Контактные линзы отливали фиолетовым.

– Мамуля! – завопила Берил Прескотт, врываясь в комнату и обнимая Джуэл. – Ты выглядишь потрясающе! Как я рада тебя видеть. Эмбер говорила, что ты не приедешь. А я знала, что не обманешь. Ты же обещала.

Джуэл улыбнулась.

– Ни за что бы не пропустила. А где Эмбер? – спросила она младшую дочь, которой исполнилось четырнадцать и которая училась в первом классе [2]2
  Первый класс – первый год обучения в четырехлетней средней школе (обучение в которой продолжается после начальной).


[Закрыть]. – Я послала мисс Фулк за вами обеими.

– Ох… должно быть, она еще одевается, – рассмеялась Берил. – Ее кожа становится чище… ты будешь довольна. И еще, в этом году она гораздо упорнее, чем в Далтоне. Пишет в ежегодник [3]3
  Альбом, ежегодно издаваемый типографским способом учениками некоторых средних школ.


[Закрыть].

– Рада слышать, – ответила Джуэл. – Ей надо относиться ко всему с большим энтузиазмом. Скука – поблажка себе. – Она посмотрела на часы. – Но если Эмбер не поспешит, мы пропустим наш заказ в «Ярдли-инн». Там все было занято. Мег пришлось прямо-таки вымаливать столик. Единственное свободное время оказалось шесть тридцать. Боюсь, не слишком удобно, но «Ярдли-инн» – самое пристойное заведение в округе.

– А они знали, кто ты такая? – осведомилась Берил.

– Судя по всему, нет. Во всяком случае, тот, кто принимал заказ. В этой области Коннектикута до сих пор носят бриллианты своих предков. Так что я у них не в моде.

Берил рассмеялась.

– Ну и глупо! В прошлом месяце в «Нью-Йорк мэгэзин» был опубликован целый разворот.

– Но это же Коннектикут, дорогая, – улыбнулась Джуэл. – А теперь подумай, где еще мы можем поесть, если твоя сестра не объявится в ближайшее время.

– Я здесь, мама.

Джуэл повернулась к пятнадцатилетней Эмбер, которая выглядела точно так же, как два месяца назад, когда уезжала в школу, то есть в полном беспорядке. Рубашка была небрежно заправлена в безбожно измятую юбку, а сзади кое-где даже вылезала. Берил погорячилась, когда сказала, что ее прыщи проходят. Лицо Эмбер походило на минное поле во всполохах разрывов. Сальные волосы не мыты несколько дней.

Джуэл глубоко вздохнула и улыбнулась: лучше прикусить язык и не критиковать – врач Эмбер в Нью-Йорке обвинил во всех проблемах дочери именно ее. «Боже, – сказала она тогда Аллену, – а еще считают, что у этих недоумков хватает здравого смысла соображать, кто платит по счетам». Но она была не из тех, кого пугало чувство вины.

– Эмбер, дорогая! – Джуэл обняла дочь, стараясь не тереться щекой о маленькие жирные бугорки на лице девочки. – Ты выглядишь превосходно. Предлагаю пойти в «Ярдли-инн» и отведать омара.

– Ракообразные вредны для моей кожи.

– Ну, тогда что хочешь. Только давай поспешим. А то нас не пустят.

– Неужели тебя когда-нибудь куда-нибудь не пускали? – Эмбер была высокой, с хорошей фигуркой, но намеренно не заботилась о собственной привлекательности. – Где папа? Он не приехал?

– Отправился на аукцион в Лондон, – энергично вступила в разговор Берил. – Помнишь, я тебе говорила. На Рождество у Сотби предстоит грандиозная распродажа. Выставляется целая коллекция предметов искусства и антиквариата какой-то герцогини. Папа обещал взять меня тоже. Было бы здорово поехать всем вместе! Он так много знает об искусстве.

– Да, он очень много знает об искусстве, – подтвердила Джуэл.

В «Ярдли-инн» ее все-таки узнали, и они сразу сели за столик. Заказав мартини и два пива, Джуэл почувствовала себя обязанной расспросить дочерей об уроках, учителях и внеклассных занятиях. При этом она постаралась выказать искреннюю заинтересованность.

День выдался кошмарным. Дела в «Бижу интернэшнл» начали расстраиваться из-за того, что Джуэл не могла справиться со стрессом. Рухнула идея открытия магазина в Атланте, потому что она не сдержалась и сорвалась в разговоре с возможным партнером по предстоящему проекту Трэвисом Петерсоном. Петерсон считал Джуэл блестящим дизайнером, но не желал, чтобы она влезала во все деловые аспекты функционирования магазина. А Джуэл, естественно, хотела целиком контролировать любой из своих магазинов. Это ведь она была олицетворением «Бижу». Поэтому завелась и заявила Трэвису Петерсону, чтобы он свернул потуже свои деньги и засунул в задницу жене Антонине.

Ладно, отсутствие магазина в Атланте – еще не конец света. Но выходить из себя подобным образом – никуда не годится.

И еще, конечно, та ссора с Макнил Фергюсон – открытое столкновение после стольких лет. Джуэл по-настоящему поразило, что Анна ее по-прежнему так сильно ненавидела за то, что она сделала.

Прошлое. От него не избавишься, как ни старайся. Но каков из этого урок?

– Мама! – Берил показала на подошедшую к их столику официантку. – Она спрашивает, ты хочешь еще мартини?

– Что? Ах нет, спасибо. Принесите мне газированную содовую. – Дома ей предстояло поработать допоздна. – Извините, родные, я немного задумалась.

– Тоже мне новость. – Эмбер раздраженно надулась; в последнее время девочка часто смотрела так на мать, и Джуэл уже успела к этому привыкнуть.

– Давайте лучше поговорим о том, что вы хотите делать завтра. – Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал бодро. – Мы могли бы пройтись по магазинам, а потом посмотреть кино.

– А еще лучше поговорим о том, что ты хочешь делать завтра, – заныла дочь.

– Эмбер, мама только предлагает, – быстро перебила ее Берил. Несмотря на то что она была на год моложе сестры, девочка успела усвоить роль миротворицы в семье. Ей ужасно не хотелось, чтобы вечер превратился в сплошную ругань между матерью и сестрой. – Мамочка, я думаю, пройтись по магазинам – это класс. А потом можно посмотреть фильм с Ривером Финиксом в Данбери. Что на это скажешь, Эмбер?

– Мне надо остаться в школе: буду писать семестровую работу по истории, – заявила Эмбер. – Тряпки мне не нужны. А про фильм слышала, что он никудышный.

Возвратившись вечером домой, Джуэл направилась наверх – решила попытаться хоть что-то сделать.

– Мисс Джуэл, я услышала, что вы пришли. – Из кухни показалась домоправительница Нушка Крупа. – Как прошел вечер с девочками?

– Нормально. С Берил все в порядке. А Эмбер, как всегда, ершится. Кстати, завтра, после родительского обеда, они приедут сюда.

Нушка кивнула.

– Вам что-нибудь приготовить, мисс Джуэл? Вы выглядите усталой. Чашечку чаю?

– Было бы здорово. И несколько крекеров. Хочу поработать.

Наверху она достала блокнот с набросками, энергично взбила на кровати подушку, включила телевизор и, пробежавшись по каналам, остановилась на боевичке с сорвиголовой Эрролом Флинном [4]4
  Эррол Флинн (1909–1959) – актер, звезда Голливуда 30-40-х годов. Его амплуа – романтичные и отважные герои в приключенческих и военных фильмах.


[Закрыть]. Затем накинула ночную рубашку и легла в постель, положив на колени блокнот. Закрыла глаза и попыталась вызвать в воображении розовую огранку турмалинов. Однако удалось представить только блеск неоправленных камней на темно-зеленом бархате. Но неоправленные камни было совсем не то, что требовалось. Драгоценные камни должны были превратиться в такую искрометно-уникальную вещь, которая бы соответствовала образу «Бижу».

Творческое воображение покинуло ее несколько месяцев назад. Будто рассеялось за одну ночь. И теперь Джуэл пыталась его подделать, варьируя старые модели. Пока никто не заметил. По крайней мере ни у кого, кроме Майка, не хватило духу заявить об этом вслух. Но все это впереди, если в ближайшее время не вернется магия творчества.

Джуэл открыла глаза и постаралась мысленно перенестись в мелькавший на экране телевизора мир пиратов. Дело, кажется, происходило в Испании семнадцатого века. Она стала представлять испанскую королеву: как бы та выглядела и какой обширной была бы коллекция ее драгоценностей. И принялась набрасывать в блокноте, стараясь сосредоточиться на старинном облике вещи: ажурном золотом витье в сочетании с более современными турмалинами или, быть может, оливинами или цаворитами.

Но ничего не получалось. В рисунке отсутствовало вдохновение. Джуэл со вздохом отбросила карандаш. Снова разболелась голова. «Куда это запропастилась Нушка с чаем?» – подумала она.

Смежила веки и попробовала разобраться в том, что с ней происходит. Какими миленькими были ее дочери в детстве и какой трудной сделалась Эмбер теперь. Каким обходительным казался Аллен, когда они только сошлись, и как безумно она в нем нуждалась. Каким преданным другом был ее партнер Эдвард Рэндольф и как грубо она обращалась с ним в те дни.

Мысли перескочили на старинную подругу Анну Макнил, которая сейчас настолько ее ненавидела, что даже желала смерти. И ее брата Хэдли Макнила – свою величайшую в жизни любовь, человека, исчезнувшего из ее окружения. И еще, конечно, на Кэтлин Коламбиер, которая спит и видит, как бы сплясать на могиле «Бижу интернэшнл». Она вспомнила романтичного Сашу Робиновски – невыносимого отца ее дочерей, – который снова угрожал нарушить душевное равновесие. Что изменилось в отношениях с этими людьми? Куда ушли все ее чувства? Джуэл вспомнила, каким сексуальным любовником казался ей Майк Маршалл и какую скуку навевал теперь. И о навязчивой преданности помощницы Мег.

Какой же она все-таки сделалась сучонкой!

Не за горами сороковой день рождения, и Джуэл размышляла, что делать с собой и со своей жизнью. С чем-то придется расстаться, хотя бы для того, чтобы «Бижу интернэшнл» не утонула под грузом ее огромного «эго». Чтобы стряхнуть с себя скуку, надо завоевывать новый потрясающий мир. Джуэл понимала, что должна примириться с окружением, в котором она обитала. У нее было все, но она ничему не радовалась.

Вот если бы кто-нибудь мог влить в нее немного чувства и теплоты! Душа была мертва, как и ее творческое воображение. Джуэл хотела снова научиться волноваться за себя и за тех, с кем делила жизнь. Но – вот здесь-то и зарыта собака – она ни с кем не разделяла жизнь. Она управляласобой и другими.

Внезапно накатила волна дурноты. Джуэл кинулась в ванную. В мозгу промелькнула мысль о том, что за обедом попался испорченный моллюск. Пищевое отравление.

Но в ванной сильно закружилась голова и глаза заволокло сероватое облако. Джуэл ухватилась за раковину и, давясь, попыталась дойти до унитаза. Однако колени подогнулись, и она рухнула на выложенный белой плиткой пол. И беспомощно ощущала, как меркло сознание и она погружалась все глубже и глубже в бездонную тьму. Затем тошнота и головокружение отступили; их сменили дезориентация и странная эйфория. Джуэл чувствовала, как в голове, в полной темноте, плавал золотистый свет.

Потом услышала, как кто-то звал ее по имени: Мадди… Мадди…

И потеряла сознание.