Текст книги "Бижутерия"

Автор книги: Мередит Рич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– А ты? Мы все обо мне да обо мне. Я совсем ничего о тебе не знаю.

Эдвард улыбнулся:

– Меня воспитывали, чтобы я стал хорошим мальчиком. Таков я и есть. Вот и все.

– Ну нет. После того как я перед тобой исповедалась, ты так легко не отделаешься! Давай выкладывай всю подноготную без утайки.

– Смотри, можешь пожалеть… или пожалею я. – Эдвард открыл еще одну бутылку вина. – Я вырос на ферме в Гордонсвилле, в штате Виргиния. У отца дела шли прилично – он выращивал скот. Я ходил в мужскую начальную школу. У меня было четыре сестры, а мальчик я был один. Мать меня обожала: на сестер ругалась часто, а на меня никогда. Но несмотря на это, у меня с ними остались хорошие отношения. В школе я завел подружку – Мери Пейг Скотт. Нормальное, типичное детство.

Джуэл кивнула:

– Но у меня такое впечатление, что в твоей жизни кое-что изменилось.

– Ты хочешь спросить, как я стал голубым? Не знаю. Сам я к этому не стремился. Друзья постоянно трепались о своих девчонках… мол, какое это клевое дело – секс. И я на каникулах тянул Мери Пейг, но ничего не чувствовал. То есть она мне нравилась. А делала все как будто сама. Не надо было стараться. – Эдвард снял тапочки и сел в позу лотоса. – К вящему неудовольствию родных, я всю жизнь мечтал стать дизайнером. Предполагалось, что я, как отец, буду учиться в Принстоне. Но мама меня отбила, и я отправился в Парсонс. И вот там оказался один мальчик… очень симпатичный и действительно милый. Однажды ночью мы вышли на улицу, и тогда это произошло в первый раз. Будто удар молнии.

Эдвард смущенно прикусил губу.

– Я чертовски испугался. Там, где я родился, так не поступали. Я стал сторониться Марка, а когда вернулся домой, сделал предложение Мери Пейг. Летом мы поженились. Сыграли шикарную южную свадьбу и отправились проводить медовый месяц на Бермудах. Потом Мери перевелась в Нью-Йоркский университет и переехала ко мне, а я заканчивал Парсонс. Все шло хорошо. Мы много занимались. Пока она не призналась, что влюбилась в преподавателя психологии и вступила с ним в связь. И осторожно так намекнула, что в постели со мной тоска. А я считал, что делал все правильно и что ей нравилось.

Мы развелись, но остались друзьями. Я до сих пор частенько приглашаю ее вместе пообедать. Кончилось тем, что она выскочила за актера. А я после всего сошелся с Марком. И решил, что жить надо для себя, а не для других. Сестрам я открылся. Но признаваться родителям они запретили – дескать, это разобьет их сердца. Я пригласил Деметриуса на Рождество в дом, и все пришли в восторг. Он был представлен другом… мы спали в отдельных комнатах… ну сама понимаешь. Но я до сих пор не привык к своему положению. Меня воспитывали так, чтобы я вырос человеком правильной ориентации. А оказалось, что я не такой. Иногда это очень глубоко ранит. Так что терпимость во мне надежно укоренилась.

– А я считаю, что тебя вполне можно терпеть таким, каков ты есть. – Мадлен пожала ему руку.

Эдвард улыбнулся:

– Это потому, что на данный момент ты до отвала пресытилась мужчинами. – Его глаза заблестели. Он протянул к ней руки и крепко ее обнял. – Мы товарищи по духу. Хочешь верь, хочешь не верь. И встретили друг друга неспроста.

Глава 13

Решив отметить поступление на работу – продавщицей в ювелирный магазин «Золотой Будда» на Бичер-стрит, – Джуэл пригласила Эдварда и Деметриуса в японский ресторан на Университетской площади. Прошло два месяца с тех пор, как они съехались с Эдвардом, и за это время сделались большущими приятелями. Вместе ходили по вечерам в кино, а по выходным – в музеи и галереи.

Эдвард любил, чтобы Джуэл сопровождала их с Деметриусом. Он вырос с четырьмя сестрами и привык к обществу женщин. Чувствовал себя с ними уютно, пока дело не доходило до секса. Джуэл, в свою очередь, нравилась дурашливая компания Эдварда и Деметриуса. Они вытаскивали ее из дома и не позволяли сидеть одной и горевать о себе.

Чтобы заплатить первый взнос за аренду, девушка устроилась официанткой в молочный ресторан на Второй авеню. Она работала в утреннюю и обеденную смены, приходила к шести и заканчивала после трех. Возвращалась домой и, преодолевая усталость, пыталась сделать набросок украшения.

Упражнение от отчаяния. У Джуэл не было ни инструментов, ни материалов, кроме оставшихся от браслета крестницы подаренных Уаттом полудрагоценных камней. Но ее распирало от идей, которые она воплотит в вещи, когда появится возможность. В свободные от работы в ресторане дни девушка ходила по городу, изучая украшения, продававшиеся в магазинах. Она была уверена, что смогла бы сделать свои на уровне лучших дизайнеров, – дело только во времени. Но ожидание казалось мучительным.

Работа в «Золотом Будде» подвернулась случайно. Эдвард проходил мимо магазина именно в тот момент, когда хозяйка вывешивала в витрине табличку «Требуется продавец». Он ворвался в магазин и так сладкозвучно пел хозяйке, белокурой англичанке лет тридцати по имени Бетти Блессинг, про сказочную мисс Драгумис, что уговорил ее не нанимать никого, пока та не побеседует с Джуэл.

Встретившись на следующий день, Бетти и Джуэл сразу понравились друг другу. У них было много общего: Бетти тоже училась в Германии, только в другом институте, в Ханау, однако опыт приобрела похожий. После двух чашек чаю девушка не только получила работу, но чувствовала, что приобрела новую подругу.

На торжество Джуэл надела цыганское платье от Сен-Лорана, которое Уатт купил для нее в Баден-Бадене. С тех пор как оборвалась их связь, она впервые появилась в подаренной им вещи. И хотя прошло достаточно много времени, на нее все равно нахлынули мучительные воспоминания. Джуэл едва удержалась, чтобы не сорвать платье, когда в дверь постучал Эдвард.

– Ты одета? – спросил он, переступая порог. – Хотел показать тебе свой новый пиджак. Сногсшибательно выглядишь. От Сен-Лорана? Я потрясен.

– Это Уатт мне подарил. Вообще-то я не хотела ничего надевать из его вещей.

– Пора снова начинать жить. Я забыл тебе сказать, после обеда мы все приглашены на вечеринку. Подружка с моих магазинных времен празднует годовщину свадьбы. Будет куча интересного народа. Когда Бэмби узнала, что ты ювелир-дизайнер, просила обязательно тебя привести. В таком шикарном виде ты наверняка там кого-нибудь подцепишь.

– Я еще никого не готова подцепить. Но если ты считаешь, что выглядит неплохо, снимать не буду.

– Очень даже неплохо, – подтвердил Эдвард.

Через несколько часов, воздав должное сашими, темпура и саке, Джуэл, Эдвард и Деметриус вышли из ресторана, поймали такси и поехали в Верхний Ист-Сайд.

– А теперь я тебя просвещу, – заявил по дороге Эдвард. – Бэмби – заведующая секцией в молодежном универмаге в Ист-Сайде. Ее муж Леонард – юрист. Упакован что надо. На двадцать лет старше ее, но она от него тащится. Очень хиппово…

Машина мчалась по Парк-авеню, и Джуэл едва слушала веселую болтовню Эдварда. Они находились на территории Макнилов. После возвращения из Пфорцхайма она до сих пор чувствовала себя неуютно в этой части города – боялась встретиться с кем-нибудь из них.

Иногда она жалела, что не осталась в Германии. И Катрина, и Кристоф предлагали ей деньги взаймы, чтобы она могла продолжать учиться. Но Джуэл уже задолжала Уатту и не хотела, чтобы долг рос.

Расставание получилось грустным, но друзья держали слово – писали обо всех новостях и слухах. Джуэл исправно отвечала, стараясь не потерять с ними связь.

Такси остановилось в безукоризненно чистом квартале.

– Замечательно, – заметил Деметриус. – Дом, а у подъезда ни одного спящего пьяницы. Живут же люди!

– Не говори, – согласился Эдвард, расплачиваясь с водителем. – Ты обалдел бы от счастья, если бы жил в такой квартире.

– Ничего подобного. Я вырос в Нижнем Ист-Сайде и люблю мусор. Он – часть моего эстетического восприятия мира.

– Значит, твое восприятие мира – мусорный бак. Пошли, мои хорошие. Пришло время тусоваться.

Друзья Эдварда справляли первую годовщину свадьбы. Как он успел сообщить, пока они поднимались на лифте в пентхаус на крыше, у Леонарда это был третий брак, а у Бэмби – второй.

– Привет, Эдвард! Привет, Деметриус! – шумно встречала вошедших хозяйка. – Как я рада, что вы выбрались. – Она повернулась к Джуэл. – А ты, должно быть, соседка Эдварда? – Она расцеловала Джуэл в обе щеки. – Боже мой, Эдвард, будешь жить с такой красивой девушкой, наверняка поменяешь ориентацию. Только не беспокойся, Деметриус, – быстро прибавила она. – Я шучу.

Бэмби схватила Джуэл за руку и потащила в квартиру.

– Пошли! Я тебя кое с кем познакомлю! Он очень застенчивый – сидит один с самого начала вечеринки.

Девушки протолкались сквозь толпу. Огромная квартира все же не была рассчитана на такое количество приглашенных. В гостиной Бэмби остановилась у бара и подставила пустой бокал, чтобы его наполнили шампанским.

– Возьми тоже, – предложила она Джуэл. – Не сердись, что я распоряжаюсь. Саша такой милый. Шесть месяцев назад он убежал из Советского Союза. Только боюсь, не очень хорошо говорит по-английски. – Бэмби дотронулась до блестевших на шее коротких бус из серебра с топазами, очень современной формы. – Ленни подарил на день рождения. Сашин дизайн. Так мы с ним познакомились. Кое-что из его вещей взял «Блуминдейл».

Они подошли к стоявшему в углу гостиной у камина дивану. Там с пустым бокалом в руке сидел и смотрел на гостей крупный мужчина со всклокоченными курчавыми черными волосами и голубыми, прозрачными, как у Пола Ньюмена [27]27
  Пол Ньюмен (род. 1925) – актер и режиссер. За более чем тридцатилетнюю карьеру в кино снимался в психологических драмах, комедиях и вестернах.


[Закрыть], глазами. При виде девушек его глаза вспыхнули.

– Александр… Саша… Робиновски, – представила Бэмби. Она говорила громко, чтобы перекричать шум вечеринки. – А это Джуэл… э-э…

– Джуэл Драгумис, – подсказала гостья.

– Я хотела, чтобы ты с ней познакомился. Джуэл тоже ювелир-дизайнер.

Саша непонимающе улыбнулся, посмотрел на Джуэл, та протянула руку.

Он встал, смущенно помялся и, переложив пустой бокал из правой в левую, ответил на рукопожатие.

– Рад познакомиться, – сказал он с сильным акцентом. – Садись.

Джуэл снова улыбнулась и послушалась, а Бэмби тут же растворилась в массе гостей.

– Бусы, которые вы сделали для Бэмби… они правда очень красивые.

– Бусы?.. Ах да… бусы. – Он кивнул и тоже улыбнулся.

Джуэл поразила сквозившая в его глазах печаль. Она представила, как трудно переехать в чужую страну и навсегда оставить родных и друзей. Осваиваясь в Пфорцхайме, еще толком не понимая немецкого, девушка чувствовала себя так же одиноко, как в детстве.

– Может быть, обойдемся без английского… Sprechen sie Deutsch? – Она надеялась, что немецкий поможет преодолеть языковой барьер.

Саша покачал головой:

– Немецкий нет. Peut-être vous parlez français?

Джуэл грустно улыбнулась:

– Нет, никогда не учила французского.

Было в Саше, в его нелепой, барабаном натянутой на плечах одежде нечто такое, что глубоко трогало. Интуитивно Джуэл почувствовала, что ей этот человек нравится. Он был чужаком среди потягивающих шампанское сытых обитателей благополучного района. Русский казался запертым в клетку зоологического сада диковинным экспонатом.

Джуэл поставила бокал на кофейный столик.

– Пошли куда-нибудь, где поспокойнее, там и поговорим. – И для ясности подкрепила слова выразительным жестом. Но он снова не понял. Тогда девушка показала на дверь и четко произнесла: – Идти.

– Идти… да. – Саша встал и протянул руку, чтобы помочь ей подняться. В его глазах светилась благодарность. – Мы идти.

Прежде чем покинуть квартиру, Джуэл перехватила взгляд Эдварда и кивком показала на русского.

– Ну, ты даешь! – губами ответил сосед.

Все время, пока они проталкивались к двери, Саша сжимал ее плечо, да так сильно, что почти причинял боль. Но в то же время от его грузной солидности становилось спокойно и уютно. И Джуэл заподозрила, что могла бы в него влюбиться.

– Я жить в Бронксе, – объявил он на улице. – Мы идти.

– Нет-нет, – замотала она головой. – Давай лучше в бар… выпьем. – И изобразила рукой, что держит бокал.

– У меня есть в Бронксе водка.

– О нет… Ты считаешь, что я тебя подцепила? Я хочу совсем не того. – Она показала бар на другой стороне Третьей улицы.

Саша нахмурился:

– Нет денег. Идти ко мне. Пить водка.

Джуэл вздохнула и, не переходя на другую сторону, повлекла его дальше.

– Слушай… я доведу тебя до метро. Как ты можешь здесь работать, если не говоришь по-английски?

– Я говорить.

– О Боже, Саша. Если ты хочешь жить в Америке, надо брать уроки.

– Ты учить? Я хотеть заниматься. – Он быстро закивал головой. – Ты учить.

Джуэл порылась в сумочке, нашла чек от когда-то купленной зубной пасты, перевернула и подала ему.

– Пиши адрес. Где ты живешь? – раздельно выговорила она. – И телефон.

– Нет телефон. – Русский написал адрес.

– Великолепно!

– Идти ко мне домой.

– Нет, Саша, я тебе сказала, не сегодня. Я провожу тебя до метро и поеду к себе. Больно уж все сложно. – Джуэл черкнула имя и номер телефона на внутренней стороне коробка спичек, который прихватила из японского ресторана.

– У меня есть водка. Мы пить вместе.

– Возможно, когда-нибудь и выпьем, – вздохнула девушка.

– Сейчас хорошо, – настаивал Саша.

– Я не хочу ехать в Бронкс. Спасибо, нет. – Пока она довела его до станции метро на Восемьдесят шестой улице и объяснила, что едет не к нему, а к себе, так устала, что решила: с этим человеком слишком много возни. Саша Робиновски в ее жизни будет одним из тех, кто мелькнул и исчез.

Глава 14

– Джуэл, рви сюда когти, быстро! – кричал в телефон Эдвард Рэндольф. – Сандро решил почистить склад и распродает ремни и сумки по цене ниже оптовой. Потрясающая сделка. Бетти тоже с собой тащи!

– Заманчиво. – Джуэл повернулась к стоявшей в глубине «Золотого Будды» Бетти. – Сказочная распродажа у Сандро. Эдвард говорит, надо скорее бежать.

Бетти Блессинг покачала головой:

– Придется отложить на завтра. Я вся в ожидании. Позвонил какой-то дизайнер – придет показать свои безделушки.

– А я смотаюсь на полчасика?

– Да, Господи, беги. Уже почти обеденный перерыв. Так что не стесняйся, – разрешила Бетти.

– Хватаю такси, – бросила в трубку Джуэл. – Может, потом пообедаем?

– Извини, дорогая, не могу. – Эдвард понизил голос. – Хочу преломить хлеб с одним мальчуганом. Он трудится у Анны Клайн, но хочет сам встать на ноги. Может образоваться работа и для меня.

– Потряс! Ну, до встречи. – Джуэл сгребла с вешалки пальто. – Куплю себе сандвич, – крикнула она Бетти. – Тебе что-нибудь взять?

– Да… то есть нет, – ответила хозяйка магазина. – На этой неделе я голодаю, чтобы влезть в обтягивающее красное платье. Рональд ведет меня на гала-представление в оперу.

– Тогда привет! – Джуэл почти переступила порог, но Бетти закричала ей вслед:

– Подожди! Я передумала! Притащи мне тоненький ростбиф, маринованный огурец, самый тощий пакетик чипсов и диетическую колу.

– Ладно, Бетти, – рассмеялась Джуэл. – Может быть, еще крохотный пакетик печенья?

– Не смешно. Ладно, обойдемся без чипсов.

Подобная сцена разыгрывалась ежедневно. Бетти собиралась голодать и тут же нарушала диету. Поэтому постоянно весила на десять фунтов больше положенного. И грозилась разорвать Джуэл за то, что та ела все подряд, но не толстела.

Прошло шесть месяцев с тех пор, как Джуэл вернулась в Нью-Йорк, и ее жизнь начинала налаживаться и превращаться в привычную рутину. Эдвард знал о ней все. Джуэл его обожала, но сожалела, что вывалила все подробности своей жизни. Если о человеке знают все, он становится уязвимым. Эдвард помнил все ее царапины. И как бы девушка его ни любила, она бы предпочла, чтобы он о них забыл. Но что сделано, то сделано. На ошибках надо учиться.

Поэтому, подружившись с Бетти, она заставила Эдварда поклясться, что он будет хранить молчание.

– Но почему? – удивился он. – Не понимаю.

– Потому что я так хочу, – отрезала девушка. – Я рассказала Бетти только то, что хотела рассказать.

– Ну и настроение у тебя сегодня! Месячные начались?

– Нет, Эдвард! – вспыхнула Джуэл. – Но если бы даже начались, моя жизнь – это моя жизнь. Если однажды, в минуту слабости я сорвалась и рассказала тебе все, то совершенно не хочу, чтобы остальные тоже знали. Мне не нужна огласка. То, что люди знают о тебе, они могут использовать против тебя. Не желаю подставляться.

– Но вы с Бетти подруги. Если ты не веришь друзьям, кому ты вообще веришь?

– Никому! – выкрикнула она. – Я никому не верю!

– Тогда прости. Извини, что все знаю, раз не веришь, что дружба для меня что-то значит. Я очень ценю откровенность и не сплетничаю о друзьях. Полагал, что ты меня знаешь лучше.

– Встань на мое место, – взмолилась девушка. Она не хотела ссориться с Эдвардом. – Мне приходится так многого стыдиться. Не хочу, чтобы при каждом знакомстве перемывали кости. От этого становишься ужасно уязвимой. Постарайся меня понять. Я не жалею, что все тебе рассказала. Но ты единственный. Пожалуйста, обещай, что ни с одной живой душой не поделишься тем, что знаешь.

Эдвард подошел и нежно ее обнял.

– Ну конечно, обещаю. Слово джентльмена с Юга и товарища по духу. – Он улыбнулся. – Знаешь, я горжусь, что являюсь твоим единственным наперсником. От этого чувствую себя очень важным.

– Эдвард, ты мой самый близкий друг. И такой замечательный. Я тебе верю. – Она крепко обняла его в ответ.

– Я тебя люблю. – Его губы растянулись в улыбке. – И буду любить до тех пор, пока мы не спим вместе.

– Ну, на этот счет можешь быть спокоен, – рассмеялась Джуэл. – Я решила положить глаз на женщин.

Когда пришло время, она кратко изложила Бетти свою историю, мешая правду и выдумку. Бетти чувствовала, что Джуэл что-то скрывает, и очень обиделась. Но у нее был постоянный друг, Рональд Аксельрод, и это отвлекало от обиды. А в повседневной жизни они прекрасно ладили.

Мужчина в жизни Джуэл так и не появился. Бетти знакомила ее с друзьями Рональда – бывшего банковского инвеститора, ставшего профессиональным игроком в покер. Они были весьма странными людьми нормальной ориентации. Но забавляли вечер-два. Ее ни к кому из них не тянуло. Уатт оставался последним любовником. Эдвард, подтрунивая, предрекал, что Джуэл превратится в старую деву. Иногда она опасалась этого на самом деле.

Все чаще и чаще она думала о Саше – этом сумасшедшем русском, как называл его Эдвард. После того вечера, когда она дала ему телефон, он так и не позвонил. А Джуэл так и не смогла навестить его в Бронксе – для любого обитателя Манхэттена это предприятие было слишком серьезным. Несколько недель после вечеринки она представляла, как где-нибудь с ним столкнется. И даже подумывала, не заняться ли разговорным русским на курсах в Берлице. Но время шло – они так и не встретились, а девушка не записалась на курсы. Постепенно Саша забылся: видно, не выпала карта, чтобы ближе с ним познакомиться.

Джуэл возвратилась, едва не роняя пакеты с покупками, сделанными на распродаже у Сандро, и обедом для Бетти. Хозяйка стояла у прилавка и рассматривала вещи, который ей показывал клиент. Джуэл проковыляла мимо и свалила пакеты в заднюю комнату. Затем сняла пальто, откупорила запечатанный стакан с кофе и вышла в зал, где Бетти склонилась над плечом незнакомца и восторженно охала и ахала.

– Поди сюда, Джуэл. Посмотри эти вещи. Они превосходны!

Бетти отодвинулась, и Джуэл наконец увидела самого дизайнера. Их глаза встретились.

– Джуэл? – Саша Робиновски произнес ее имя по слогам: Джу-эл. – Ты меня помнишь? Это я, Саша.

– Вы знакомы? – удивилась Бетти. – Не могу поверить!

– Конечно, помню. – Джуэл протянула руку. – Я тебе дала телефон, а ты не позвонил.

– Телефон? – Саша выглядел озадаченным. – Ах да. Я его потерял. Отдал кому-то спички. Хотеть тебя встречать. Но ты не пришла.

– Не пришла, – повторила Джуэл. – Бронкс очень далеко.

– Я переехал, – сообщил русский. – На Спринг-стрит… в нескольких кварталах отсюда.

Звякнул дверной колокольчик. Джуэл нажала кнопку электрозамка и впустила двух женщин, которых ждала несколько дней назад. Она поспешила их обслужить, а когда продала кольца, Саша упаковал саквояж и собрался уходить. Бетти приняла несколько украшений на консигнацию – современные яркие вещи из чеканного золота с гранеными лимонными кварцами.

– Саша, я взяла бы больше, но ваши цены слишком высоки для моих клиентов, – пожаловалась Бетти. – Попробуйте продать в северном районе.

– Хорошо, – согласился русский. – Я продаю везде. Надо делать деньги.

Саша надел серое твидовое пальто, взял портфель и кожаный саквояж с образцами.

– Джу-эл? – Он подошел к кассе и стал ждать, пока она рассчитается с покупательницами. – Приходи вечером. Я приготовить ужин.

Девушка колебалась, раздумывая, стоит ли соглашаться на такое прямолинейное предложение.

– Ладно, – наконец улыбнулась она. – Где?

Саша взял ее за руку и сделал вид, что пишет у нее на ладони.

– Сто шестнадцать, Спринг-стрит, третий этаж. – Он сложил ее пальцы в кулак, поднес к губам и нежно поцеловал. – В восемь часов. – И вышел на улицу.

– Бог мой, Джуэл! Он на тебя запал! – воскликнула Бетти, как только за Сашей закрылась дверь. – Самый нетерпеливый мужчина на свете. И такой талантливый! Русские – они же святые. Где ты умудрилась с ним познакомиться? Ну-ка расскажи поподробнее, – тараторила она, не переводя дыхания.

– Потом. – Джуэл надела пальто. – А сейчас отправляюсь на Стрэнд – куплю русский разговорник.

Вечером по дороге к Саше она зашла в винный магазин – решила вложить свою лепту в ужин. Долго колебалась, что выбрать – вино или водку, – и наконец остановилась на водке. Но сомневалась, какую взять – русскую или другую: кто знал, какое чувство испытывал Саша к своей стране? В конце концов, на всякий случай, купила шведскую.

У подъезда нажала кнопку электрического звонка. И, внезапно почувствовав, что волнуется, приказала себе не трястись. Открылось окно, и послышался Сашин голос:

– Джуэл, лови ключи!

Она вошла в ветхое здание – судя по полустершейся надписи у входа, в прошлом фабрику сантехнических изделий. И пока одолевала три крутых лестничных пролета, успела надышаться разнообразнейшими кулинарными ароматами, долетавшими из Сашиной квартиры.

– Добро пожаловать! – Саша встретил ее на пороге и расцеловал в обе щеки.

– Это тебе. – Джуэл отдала ему водку. – Надеюсь, не слишком банально. – Она поняла, что очень давно не приходила на свидание к человеку, который казался ей симпатичным.

Саша смотрел на Джуэл так, словно читал самые сокровенные мысли, и это нервировало ее. Глупо – после того, что ей довелось испытать. Джуэл сделала вид, что закашлялась, глубоко вздохнула и бросила взгляд в сторону кухни.

– Что ты там наготовил? Пахнет сказочно, – небрежно обронила она и прошла за хозяином на его чердак. Саша не помог ей снять пальто, и она положила его на неуклюжий и такой потертый стул, что от него, вероятно, отказалась даже скупка.

– Я прекрасный повар, – просто объявил он и поставил водку в маленький перемороженный холодильник. Кухня, столовая и гостиная помещались в одной громадной грязновато-белой комнате. На такое большое пространство мебели явно не хватало, а стены украшали несколько абстрактных картин и афиши нью-йоркского балета. На дверце холодильника на скотче висели несколько фотографий, где Саша был снят с каким-то мужчиной.

Откуда-то появилась огромная серая кошка с ромбовидным пятном на лбу и потерлась о ногу Джуэл.

– Привет! Ты кто? – спросила девушка.

– Это Лиза, – ответил Саша. – Кошка моего соседа Жени. Он нашел ее еще до того, как переехал сюда. В России есть примета: на счастье в новый дом надо сначала пускать кошку. И еще: очень плохо, если кошка перебегает дорогу. Не только черная.

– Серьезно? Ты в это веришь?

– Да, – улыбнулся Саша. – В некоторых вещах я очень суеверен. В Бронксе кошка как-то перебежала мне дорогу. И в тот же день обокрали мою квартиру. К счастью, я ходил на встречу со всеми драгоценностями. Так что взяли только дешевый радиоприемник и тостер. Но учинили в квартире погром.

– Воры всегда безобразничают, когда им не удается хорошо поживиться. Я бы не сваливала на бедную кошку заслуги нью-йоркских преступников. Просто совпадение. – Джуэл подняла тяжеленное животное. – Ничего себе! Отъелась на вкусных русских харчах? – Лиза немедленно замурлыкала. – Люблю кошек. У меня у самой в детстве была такая. – Она вспомнила Скрэппи. – Мне кажется, кошки приносят счастье.

– А я люблю собак, – заявил Саша. – Но в городе с ними много хлопот. Когда-нибудь поселюсь в деревне с большой семьей и большой собакой. – Он рассмеялся. – Видишь, я мечтаю по-американски.

Джуэл тоже рассмеялась.

– Тебе здесь нравится? Не жалеешь, что…

– Конечно, жалею. Но вот я нашел тебя… Надеюсь, у тебя хороший аппетит? Я приготовил пирожки, фаршированную ягненком капусту и черный хлеб с баклажанной икрой. Прости, не смог купить настоящую. Как-нибудь в будущем.

– Не волнуйся. Я не люблю икру.

– Как это так? Ну уж нет. Мы обязательно попробуем.

– Да я ее в рот не беру, – настаивала девушка.

– Нельзя быть любовником русского и не любить икру.

Джуэл принялась было возражать, но замолчала – решила оставить тему. Саша скорее всего неправильно употребил слово. Его английский заметно улучшился, но от девушки не укрылось, как он старательно подбирал слова.

– Чем тебе помочь? – Она по-прежнему смущалась.

– Садись, выпей водки. – Саша указал на стул. И Джуэл не поняла, просьба это или приказ.

– Я никогда ее не пробовала.

– Да ну? Ты странная девушка. – Он наполнил до половины винные бокалы. – За здоровье. – Запрокинул голову, одним глотком выпил содержимое, выудил из баночки на столе дольку маринованного огурца и тоже отправил в рот.

Джуэл аккуратно пригубила водку. Она не любила спиртное, разве что марочное вино под хорошее блюдо или пиво с пиццей или китайской едой.

– Пей! – приказал Саша. – Залпом.

– Нет… – запротестовала она. – Не могу.

Русский вернулся к плите и вынул из нее пирожки с мясной начинкой.

– Вот. А теперь пей. Выдохни. Выпусти весь воздух и пей.

Джуэл выдохнула, поднесла бокал к губам и вылила в рот прозрачную жидкость.

– Ух… – Она проглотила все разом и закашлялась.

– Молодец, – похвалил русский. – Закуси пирожком. – Как только кашель отпустил, он поднес пирожок ей ко рту.

Джуэл повиновалась. После водки кусочек печеного теста с мясом показался деликатесом.

– Теперь ты знаешь русский секрет. Перед тем как выпить водки, надо выдохнуть. А потом закусить. Пьешь и закусываешь – вот это по-русски.

– Это не убережет от опьянения, – улыбнулась девушка. После первой встряски по телу разливалась приятная теплота.

– Не убережет. И все равно надо закусывать. – Саша передал ей еще пирожок. – Никогда не пей без закуски. Но и не закусывай без водки. – Он снова наполнил бокалы.

– Слушай, ты со мной поаккуратнее. – Джуэл отставила бокал в сторону. – Если перепью, мне будет плохо.

– Просто не привыкла к водке. Надо привыкать.

– Не думаю. – Она вспомнила, что однажды рассказывал Кристоф: русские, по слухам, глотали оливковое масло. Оно обволакивало желудок; так они перепивали приятелей и загоняли их под стол. Может, попробовать перед тем, как в следующий раз встречаться с Сашей? Если будет этот следующий раз. Скоро она узнает, что произойдет. Хотя у Саши на этот счет имелось совершенно определенное мнение.

– Я принесла несколько набросков украшений. Хочешь посмотреть?

– Да, конечно. – В тот вечер, когда они познакомились, Бэмби представила ее как ювелира-дизайнера. Но тогда Саша совсем не говорил по-английски и, наверное, не понял.

– Я делаю для магазина Бетти золотые кольца. Простенькие. Однако на них есть спрос.

– Ну. Давай, где твои наброски? А то ужин будет скоро готов.

– Не обязательно смотреть сейчас.

– Я хочу посмотреть.

Девушка пожалела, что принесла работу. Она захватила ее, чтобы растопить между ними лед. Но теперь ей уделялось слишком большое внимание.

– Ничего особенного. Только несколько…

– Не надо извиняться. Покажи и все. – Саша отнял у нее папку и стал молча переворачивать листы, пока не дошел до последнего. – Многообещающе, – наконец заключил он. – Хорошие, ясные идеи. Будешь заниматься, может выйти толк.

– Но я занималась, – вспыхнула Джуэл. – В одном из лучших технических заведений Германии, в Колорадо и у самого хорошего дизайнера в Боулдере.

Саша пожал плечами:

– Если бы я посмотрел сами вещи, то мог бы дать совет.

– Я не могу их сделать. У меня нет времени, нет инструментов. Я не могу купить материалы.

– Значит, ты не хочешь стать дизайнером.

– Хочу! Дело только во времени.

Саша налил себе водки, залпом выпил и закусил пирожком.

– Послушай, Джуэл, когда я сюда приехал, у меня было всего сорок долларов и адрес русской семьи, которая помогала другим русским. Я устроился на работу – чистил овощи в китайском ресторане. И ходил по лавкам и ломбардам. Ходил и высматривал – покупал по дешевке опалы, аметисты, жемчуг, топазы, серебряные ножи и вилки… всякое барахло, которое и за вещи никто не считал. Приносил домой, переплавлял. Я делал собственные инструменты и находил дешевые на Кэнел-стрит. Спал по два-три часа в сутки, но через четыре месяца имел небольшую коллекцию, которую мог предлагать магазинам. Добился встреч с хозяевами. Им понравилось. Они стали покупать. Через шесть месяцев жизни в Штатах я бросил заниматься овощами и начал делать только то, что мне нравится. – Он помолчал и посмотрел Джуэл прямо в глаза. – Не хочу тебя критиковать. Но надо работать. Воля – это все. Воля – это успех. Джуэл, тебе требуется больше воли. И заниматься. Талант есть – это я вижу. Однако его нужно развивать.

Джуэл вздохнула и отвернулась. Крыть было нечем – по части упорства с Сашей ей не сравниться. Он был прав: возвратившись в Нью-Йорк, она находила множество извинений, только чтобы не заниматься тем, что ей нравилось. Девушка вспомнила детство, когда ее бросила мать. Вот тогда она в самом деле голодала. А в остальном жизнь складывалась удачно. А она в последние месяцы только и плакалась, как ее обидели Макнилы.

– Ты прав, Саша, я увиливаю от работы. Кольца для Бетти я могу делать с закрытыми глазами. Но когда доходит до дела, я пугаюсь. Боюсь, что окажусь не на высоте.

– А как ты узнаешь, если не будешь пытаться? Кончай бездельничать.

Джуэл не выдержала и рассмеялась. Она из кожи вон лезла, пытаясь в дорогом Нью-Йорке свести концы с концами. Ничего себе безделье! Но она понимала, что хотел сказать Саша. И он был прав.

– Ладно. Постараюсь изо всех сил.

– Приятно слышать. – Саша снова повернулся к плите и что-то помешал в большой кастрюле.

– А скажи, трудно было уезжать из своей страны?

– Конечно, трудно. Но это верный выбор для художника.

– У тебя кто-то там остался? Родные?

– Остались. Но я дождался, когда умерли мать и отец. Все, больше никаких разговоров о прошлом. Как мы говорим, не будем оглядываться.