Текст книги "Мы мертвые (ЛП)"

Автор книги: Майк Шэкл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– Все в порядке, дорогая? Ты вернулась. Рада за тебя. Сегодня будет лучше, я обещаю.

Не будет. Сердце Яс разбилось на тысячу кусочков, пока она брела в раздевалку, едва отвечая на приветствия каждого, избегая их взглядов.

Арга уже была там и застегивала пуговицы на своей униформе:

– Клянусь Четырьмя Богами, ты выглядишь ужасно. Ты что, совсем не спала прошлой ночью?

Яс пожала плечами:

– Не так уж много.

– Эта история с Избранной вывела тебя из себя, ага? Не виню тебя за это. Я думала, они собирались похитить кого-нибудь из нас, просто ради забавы.

– Я беспокоюсь о своем маленьком сыне, вот и все.

– Я могу это понять. У меня дома трое собственных детей. Они сводят меня с ума, но я бы не променяла их ни на что другое.

Яс в ужасе подняла глаза:

– Трое? Я не знала.

– Ты никогда не спрашивала. Но да, трое. Два мальчика и девочка, причем девочка самая дикая из всех. В один прекрасный день они меня убьют.

Узел в животе Яс разрастался, впитывая всю возможную вину. Внезапно дыхание потребовало усилий. Она не могла этого сделать. Не могла убить Аргу, не могла убить никого из них. Но она также не могла позволить Каре убить Ро. Не ее маленького мальчика. Во имя всех Богов, должен быть другой способ.

Яс подавила панику и закончила одеваться. Она сунула мешочек с ядом в свой фартук.

– Яс?

Она застыла, все еще сжимая в руке бумагу:

– Да?

Арга глядела на нее:

– Если ты когда-нибудь захочешь поговорить, ты можешь мне доверять. Мы здесь семья. Я просто хочу, чтобы ты это знала.

Яс кивнула, сердце бешено колотилось в груди, а желчь обжигала горло:

– Конечно.

Когда они приступили к работе, она как будто впервые увидела это место – впервые увидела в нем людей. Большинство из них были эгрилами, врагами, но когда она смотрела поверх их униформы, они ничем не отличались от всех остальных, кого она знала. Сколько из них хотели быть здесь? Сколько из них, в первую очередь, хотели вторгнуться в Джию? Может быть, все они были призваны в армию. Может быть, у них были семьи, которые они хотели защитить. Она не могла поверить, что все они были злыми. Они были такими же людьми, как и она. И она должна была их всех убить.

Все утро она не думала ни о чем другом. Она пыталась придумать другой план, любую альтернативу, чтобы спасти Джакса, но не видела никакого способа. Она не была чертовой шулка, обученной сражаться. Она была просто матерью-одиночкой, которой нужно защитить ребенка. И она его защитит.

Да простят ее Четыре Бога, она собиралась это сделать.

У нее не было выбора. Не было ничего, чего бы она не сделала, чтобы обезопасить Малыша Ро. Как и знала Кара.

– Эй, Арга, я кое-что забыла. Мне нужно спуститься вниз на минутку. – Теперь, когда решение было принято, ее голос звучал не так, как ее собственный. Он звучал так, словно она вышла из своего тела и им управлял кто-то другой.

– Сколько раз мне нужно тебе повторять? Не разгуливай одна – и не оставляй меня одну. Это не может подождать?

– Не может. Прости.

– Тогда поторопись. Будь осторожна.

– Буду. – Она поспешила на кухню, на ходу вынимая бумагу из фартука, разворачивая ее, готовя.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Бетс, когда вошла.

– Я чувствую слабость. Я ничего не ела, – ответила Яс. – Можно мне тарелку чего-нибудь?

– Ты действительно выглядишь бледной, – сказала Бетс. – Не волнуйся, любовь моя. Вон там Ребро почти закончил тушеную говядину для ланча. Съешь немного. Это поможет тебе прийти в себя.

Ребро ухмыльнулся:

– Угощайся. Она уже готова.

– Спасибо, – ответила Яс. Мир расплылся, когда она взяла миску и половник. Ребро отступил назад, давая ей место, и она опустила половник в горшок, высыпав половину бумажного содержимого и хорошенько размешав его при этом. Это было так просто. Она наполнила свою миску, снова кивнула Ребру и направилась в столовую для персонала. Каждый шаг отдавался эхом ее чувства вины. Она остановилась на полпути и оглянулась, не веря, что сделала это, ожидая, что ее поймают, но все просто продолжали заниматься своей работой. Как будто все было нормально. Не зная, что она их убила. Конечно, не все станут есть тушеное мясо, и она должна была быть уверена.

Бочки с водой для всего дома хранились в столовой для персонала, и эту воду пили все. Она разделила остаток яда между ними. Она это сделала. Пути назад нет. Она не спасет никого, кроме Ро и Ма.

Она выбросила свою миску с тушеным мясом в окно и пожалела, что не может вылезти вслед за ней и убежать, но теперь она была в этом по уши. Совершила. Убийца.

Вернувшись к Арге, она продолжила свои обязанности, словно в трансе, мучимая чувством вины. В обеденный перерыв она помогала разносить подносы с тушеным мясом по замку, подавала тушеное мясо в столовой, доставляла тушеное мясо в квартиры офицеров, наливала им всем воду для питья. Она не смотрела ни на одно из их лиц. Она не хотела видеть людей, которых собиралась убить.

Каждый раз, возвращаясь на кухню, она наблюдала, как ее друзья пробуют еду, пьют воду. Их всех осудили на смерть за то, в чем они не были виноваты. У них оставался один час. Из-за нее.

Она могла бы что-нибудь сказать, остановить их, спасти, но нет. Их жизни против ее семьи – у нее вообще не было выбора.

Яс была на кухне, когда вбежал Фаул с собакой на руках:

– Он мертв. Мой чертов пес мертв.

Все, кроме Яс, бросились к нему. Она знала, почему собака мертва.

Она оперлась о стол, желая убежать и спрятаться, но знала, что не сможет. Она должна была довести это до конца.

Фаул положил пса на стол, и они все столпились вокруг. Яс вспомнила, как он приветствовал ее в первый день, подпрыгивая и виляя хвостом.

– Что случилось? – спросила Бетс.

– Без понятия, – сказал Фаул. – Он просто лежал там. Я думал, он спит. Он был ленивым засранцем, ага? Но он... он мертв.

Потом Ребро рухнул на пол, и о собаке забыли.

Повар бился на полу с пеной у рта. Бетс бросилась к нему, попыталась удержать на месте, выкрикивая его имя, но он не откликался. Не мог. Кто-то закричал. Это могла быть даже Яс. Она не знала. Она просто наблюдала, как Ребро дернулся так сильно, что она подумала, что у него треснет позвоночник, а потом внезапно затих. Так быстро. Яс уставилась на него сверху вниз. Он был мертв. Мертвый. Она это сделала. Убила его. Друга. Она не знала, есть ли у него жена или дети, будет ли у кого-то разбито сердце, когда он не вернется домой в ту ночь. Если бы он это сделал, возможно, он бы понял, почему Яс его убила. Ты защищаешь тех, кого любишь.

Ни у кого больше не было времени на потрясение. Ни у кого из них не было времени сделать что-либо, кроме как умереть. Георга закричала, схватившись за живот. Бака побледнела и села, потянув себя за воротник, затем ее вырвало на колени.

– На помощь, – крикнул кто-то. Это могла быть Бетс или Саму. Яс не знала.

Она смотрела, как рухнул Виздом, за ним Бака.

За ним Георга, затем Лучин.

Следующим был Фаул.

Они опрокидывали столы, разбивали тарелки, булькали, захлебываясь желчью и слюной.

Они умирали один за другим у нее на глазах.

Из-за нее.

Крики доносились и с верхнего этажа. Там умирали люди. Она слышала глухие удары, когда тела падали на пол.

Ноги Арги подкосились, и она схватила Яс за плечи. «Помоги мне». Изо рта у нее пошла пена. Яс стояла неподвижно, пока подруга сползала по ее телу на землю. На лице Арги было замешательство. Потом боль. Потом ничего.

Последней умерла Бетс. Она обвиняюще посмотрела на Яс, как будто знала, что натворила. Яс видела это в ее глазах. Бетс, спотыкаясь, направилась к ней с протянутой рукой, сделала три шага и тоже упала, волоча за собой тарелку с едой. Тушеное мясо стекало по ее одежде, как кровь, смешиваясь с рвотой.

Затем наступила тишина. Одиннадцать человек погибли, и только Яс осталась стоять. Она знала, что должна чувствовать вину, что-то чувствовать, но правда была в том, что она чувствовала только оцепенение.

Она перешагнула через тело Арги, взяла с прилавка мясницкий тесак и спрятала его за фартуком. Теперь не было никаких колебаний. Никакой неуверенности. Яс сделает все, что от нее потребуется, чтобы Ма и Ро остались живы. На лестничной клетке один охранник был мертв, но его товарищ все еще был жив. Он стоял на коленях над телом другого Черепа.

– Что происходит? – крикнул он. – Ты должна привести помощь.

– Все мертвы, – сказала Яс, подходя к нему. – Они все мертвы.

– Что это значит, все? Иди наверх и позови на помощь. – Он поднял голову как раз в тот момент, когда Яс рубанула его тесаком. Нож вонзился в центр маски-черепа и глубоко ее прорезал. Кровь просочилась сквозь нее, окрашивая белое. Мужчина дернулся и упал на пол. Вот так просто. На самом деле легче, чем яд. Кровь окрасила разбитую маску в красный цвет. Так много крови.

Она поднималась по лестнице, единственным звуком было биение ее сердца. Наверху она огляделась. Повсюду лежали тела, все скрюченные. Где-то кто-то плакал, но это не имело значения. Яс хорошо справилась со своей работой.

Спустившись вниз, Яс сняла ключи с пояса мертвого охранника и отперла дверь. Та была старой и тяжелой, и ей потребовалось приложить все усилия, чтобы сдвинуть ее с места. Старые петли протестовали, скрипя и постанывая на каждом дюйме пути, пока не образовалась щель, достаточно большая, чтобы она могла пройти.

Внутри несколько чадящих факелов почти не рассеивали мрак. В воздухе пахло потом, мочой и страхом. Из камер доносились стоны. Охранники были уже мертвы, у их ног стояли пустые миски.

– Джакс! – позвала Яс, ее голос прозвучал чужеродно в подвале. – Джакс! Где ты? – Она заглянула сквозь прутья первой камеры и отпрянула, когда к ней протянулись две руки.

– Помоги мне, пожалуйста, – умолял мужчина.

– Ты Джакс? – спросила Яс, но она уже знала ответ. Она искала мужчину с одной рукой. – Я ищу Джакса. Кто-нибудь знает Джакса?

– Здесь. – Рука высунулась из камеры, находившей на середине коридора.

Яс подбежала:

– Джакс?

– Да, это я.

Он был жестоко избит: нос был искривлен, а рот распух и кровоточил, но он не стал доказывать свою идентичность. Обрубок его правой руки торчал сквозь прутья решетки.

Это был он. Человек, ради которого она убила стольких. Что сделало его особенным? Сделало его достойным трехсот жизней? Стоящим жизни ее сына? Он был просто избитым стариком.

– Я пришла, чтобы тебя вытащить.

– Тогда открой дверь.

Яс отодвинула засовы и распахнула дверь.

В камере с Джаксом были еще двое, оба так же сильно избитые, как и он сам. Один был мужчиной ненамного старше Яс, а другой был ребенком, который с трудом поднялся на ноги.

– Меня зовут Яс. Меня послала Кара.

– Это мой сын, Кейн. – Джакс указал на молодого человека постарше, все еще лежащего на земле. – А это Дрен.

– Мы выходим? – спросил Дрен. Он нянчил левую руку. – Что насчет охранников?

– Все мертвы, – сказала Яс.

– Как?

– Я их убила, – сказала Яс. – Пошли.

Дрен все еще не двигался:

– Что с Кейном? Как мы собираемся его нести?

– Оставьте меня, отец, – сказал Кейн. – Я слишком сильно вас задержу.

– Никто не останется, – ответил Джакс. – Мы можем нести тебя вдвоем.

– Что с ним такое? – спросила Яс. Чем скорее они уберутся оттуда, тем скорее она сможет вернуть Ро.

– Мой сын не может ходить.

– Тогда он прав, – сказала Яс. – Мы его оставляем. Кто знает, сколько у нас есть времени, прежде чем Черепа заметят, что что-то не так, и пришлют сюда больше войск?

Джакс наклонился и обнял Кейна одной рукой:

– Кто им скажет? Ты сказала, что все мертвы.

– Я не проверяла все это место, – сказала Яс. – Я пришла, чтобы вытащить тебя, так быстро, как только могла.

– Давай, – сказал Дрен. Он подошел к Кейну с другой стороны и помог ему подняться. Мальчик морщился от боли и выглядел так, будто вот-вот упадет сам.

– Нас всех убьют, – сказала Яс. После всего, что она сделала. Упрямые дураки.

Не обращая на нее внимания, они вытащили Кейна из камеры. Джакс остановился, увидев мертвых охранников:

– Ты всех отравила.

– Не по своей воле, – сказала Яс. – А теперь пошли. Кара ждет снаружи с еще несколькими ханранами. Они атакуют ворота, когда нас увидят.

– Подожди, – сказал Джакс. – Опусти Кейна.

– Что ты делаешь? – спросила Яс.

– Вы с Дреном освобождаете всех в камерах. Именно это я имел в виду, когда сказал, что никто не останется.

Яс уставилась на него. Разве он не видел, насколько шатким было их положение? Разве он не хотел сбежать?

– А что собираешься сделать ты?

Джакс взял скимитар у одного из мертвых охранников:

– За этими металлическими дверями находится Тонин.

– Мы не знаем этого наверняка, – сказал Кейн. – Там может быть дюжина охранников!

Джакс покачал головой:

– Я видел, как люди выходили, но никто не входил. Единственное объяснение – именно там они открывают врата.

– Девушка права, – возразил Дрен. – Нам нужно бежать.

– Мы уберем Тонин, и Киесун будет отрезан от поддержки. Подумай, что мы сможем сделать тогда, – сказал Джакс. – Это стоит любого риска. Особенно сейчас.

– Ты ничего не сделаешь, если умрешь. Нам нужно уходить, – сказала Яс. – Жизнь моего сына и моей мамы зависят от того, вытащу ли я вас отсюда.

– Освободите остальных, – сказал Джакс. – Я собираюсь убить любого, кого найду за этой дверью. Затем мы уйдем.

47

Тиннстра

Гора Олиисиус

Солнце клонилось к горизонту, но шулка не выказывали желания остановиться. Они шли все дальше и выше, рассредоточившись вдоль горы, защищая Зорику и Тиннстру. Великан все еще нес принцессу, к ее большому удовольствию, и Тиннстра была счастлива, что с нее сняли ответственность.

Слава Четырем Богам, снегопад закончился. Вчерашний шквал и так сделал дорогу достаточно сложной. Еще немного, и она стала бы непроходимой. Неудивительно, что Монон настаивал на том, чтобы идти без промедления.

Они оставили Черепа далеко позади, впереди была вершина Олиисиуса, где их ждали врата в Киесун. Тиннстра спросила себя, каково это – покинуть одно место и мгновенно оказаться в другом. Аасгод сказал, что это магия, оставшаяся от старого мира, его мира. Трудно было представить, что такая сила когда-то была обычным явлением.

Она потянулась через плечо и коснулась рукояти своего меча. Внутри него сидела лишь искра силы старого мира, и все же это изменило все. Страх, который управлял ее жизнью, исчез. Без его сокрушительного веса, сковывающего ее, она могла делать все. Трудно было поверить в то, что всего несколько дней назад она была слишком напугана, чтобы покинуть свой дом. Теперь у нее была цель. Она стала частью чего-то большего, чем она сама. Так ли все это время чувствовал ее отец? Ее братья? Может быть, когда Зорика будет в безопасности в Мейгоре, она вернется и сразится в Киесуне с Эгрилом вместе Мононом и остальными. Будет такой, какой всегда хотел видеть ее отец. Воительницей. Шулка.

Она почувствовала, что Монон за ней наблюдает.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Это ублюдочный холм.

– Выживаю, – ответила Тиннстра. – Но я буду спать неделю, когда все это закончится.

– Я пока не могу тебе этого обещать. У нас осталось около часа светлого времени суток. Впереди есть выступ, которого мы должны достичь за это время. Мы отдохнем там, прежде чем двинуться к вратам. – Монон оглянулся на гору, затем посмотрел на Тиннстру. – Ты не возражаешь, если я спрошу тебя кое о чем?

– Зависит от вопроса.

– Каким был твой отец? Он был моим героем, когда я поднимался по служебной лестнице.

– Я думала, ты его знал.

– Я сказал, что сражался бок о бок с ним. Это не совсем одно и то же. – Он поднял маленький камень. – Я был для твоего отца тем же, чем этот камешек для горы.

– Ты был для него намного важнее, – ответила Тиннстра. – Мой отец ценил каждого, кто находился под его командованием, и считал своим долгом знать их имена. Я помню, как однажды он проходил мимо нищего на улице: тот был грязным, одетым в лохмотья, с длинными седыми волосами и бородой, закрывавшей его лицо и половину тела, и мой отец все равно его узнал. Этот нищий был ветераном одной из кампаний моего отца и был вынужден покинуть Шулка, потому что потерял ногу. Дела у него шли все хуже и хуже, и в конце концов он стал просить милостыню на улице. Мужчине было стыдно за то, как низко он пал, но для моего отца это не имело значения. Он принес немного еды и поел с мужчиной, разговаривая о войне и друзьях, которых они потеряли.

После этого он привел мужчину домой, искупал его, дал ему свежую одежду и кровать для сна. Мой отец нашел для него работу, и раз в месяц после этого, если мой отец был дома, они встречались, чтобы поужинать и поговорить о том и о сем. Меня всегда поражало, как он находил время, но он всегда находил. Он сказал мне, что первейший долг лидера – забота о людях, находящихся под его командованием. Их благополучие и безопасность должны быть приоритетом. Я спросила, что произойдет, если однажды ему придется отправить тех же солдат умирать – конечно, один долг противоречил другому. Но он улыбнулся и сказал, что есть единственная цель, ради которой он мог это сделать. Их смерти должны что-то значить.

– Для твоего отца мы бы сделали все, – сказал Монон.

Тиннстра ему поверила. Странно, что она, его дочь, не смогла этого сделать, когда это имело значение. Как бы ей хотелось, чтобы он мог видеть ее сейчас.

– Дайджаку!

Шулка бросились на землю. Тиннстра вклинилась между валунами и поискала врага. Их было легко заметить даже на фоне темнеющего неба – они пикировали к склону горы с ненавистными ниганнтанскими клинками в руках. Их направляли вспышки света: сигналы от преследующих Черепов.

Как только они пролетели и небо очистилось, Монон поднялся на ноги:

– Народ, нам нужно ускорить темп. Здесь мы слишком беззащитны, чтобы сражаться с этими ублюдками.

Никому не нужно было повторять дважды. Они бежали так быстро, как позволяла гора. Даже со своим волшебным мечом Тиннстра не спешила встретиться лицом к лицу с отрядом Дайджаку. Они поскальзывались на рыхлых камнях и спотыкались о небольшие валуны, но продолжали идти, поднимаясь по склону. И без того измученное тело Тиннстры протестовало против каждого шага. Ее легкие горели. Даже просто подняться на вершину горы было непростой задачей, не говоря уже о том, чтобы проделать весь путь до Киесуна. Она была глупой девчонкой, позволившей своим мыслям блуждать слишком далеко, когда ей следовало сосредоточиться на здесь и сейчас.

Выступ впереди выглядел так, словно чья-то гигантская рука отколола кусок горы. Это был хороший участок камня, к которому можно было прижаться спиной и под которым можно было укрыться. Три стороны были открыты стихиям, но ханранов было достаточно, чтобы сдержать Дайджаку, если понадобится. Хорошее место для обороны, лучшее, что они могли найти.

Шулка не нуждались в приказах. Они бросили свои вещи в центре и приготовили оружие. Луки натянуты. Стрелы наложены на тетивы. Клинки обнажены.

Гринер поместил Зорику в самое их сердце:

– Я пока верну ее тебе. Береги ее – она хороший ребенок.

Тиннстра кивнула:

– Я знаю.

Великан присел на корточки перед девочкой:

– Не высовывайтесь, принцесса. Мы скоро отправимся в путь.

– Я больше не принцесса, – поправила его Зорика. – Я королева.

Гринер улыбнулся: «Прошу прощения, Ваше Величество». Он поцеловал ее в лоб и ушел охранять выступ, держа в руках свой огромный лук.

Монон пришел с мужчиной и женщиной:

– Это Эрис и его сестра Джао. Я надеюсь, что Дайджаку не вернутся, и мы сможем уйти все вместе, как только стемнеет. Но если они нападут до этого, мы готовы сражаться. Если это произойдет, я хочу, чтобы ты с девочкой при первой же возможности последовали за Эрис и Джао. Они отведут вас к Вратам, а затем к Киесуну и месту встречи. Гринер тоже пойдет с вами.

Эрис приветствовал ее сияющими глазами, копной волос мышиного цвета и зачатками бороды на подбородке. Три ножа, висевшие у него на поясе, казались для него слишком большими. Еще один был пристегнут к правому бедру. Тиннстра не хотела спрашивать, сколько ему лет.

Джао была высокой и жилистой. Вооруженная луком, она выглядела усталой:

– Мы родились недалеко от Киесуна. Спускаться с другой стороны нелегко, но мы знаем дорогу.

– У вас нет мечей, – сказала Тиннстра. – Вы не Шулка?

– Наша семья всегда была охотниками, и мы выросли в маленькой деревушке в полудне пути от побережья. Однажды мы с Джао были в лесу и, вернувшись, обнаружили, что Черепа убили всех. Итак, мы отправились в Киесун, чтобы убить Черепов. Там мы встретили Монона, и он попросил нас присоединиться к нему.

– Для меня большая честь видеть вас обоих с нами, – сказал Тиннстра.

– Я знаю, это звучит невероятно, но постарайся немного отдохнуть, если сможешь, – сказала Монон. – У нас впереди долгая ночь.

После ухода Монон Тиннстра села и притянула Зорику к себе, чтобы они могли разделить тепло. Это было приятно после долгого холода.

Солнце клонилось к горизонту, оставляя за собой избитое и разрушенное небо. Поднялся ветер, холодный и настойчивый. Они ждали, неподвижные и молчаливые.

– Народ, будьте начеку, – прошептал Монон.

Темнота наступит очень скоро, может быть, через двадцать или тридцать минут. Придут ли Дайджаку за ними до того, как ханраны успеют ускользнуть? Тиннстра призывала солнце садиться, разочарованная тем, как медленно оно двигалось. Она молилась, чтобы Дайджаку не появились.

– Они идут, – крикнул Гринер, словно отвечая на ее глупую надежду.

– Никому не двигаться, – приказал Монон. – Подождите, пока они не увидят нас первыми. Они все еще могут пролететь мимо.

У Тиннстры пересохло во рту. Ее рука потянулась к мечу, готовясь сражаться или обратиться в бегство. Она поискала взглядом Дайджаку, но не смогла их увидеть. Возможно, Гринер ошибся… Нет, они были где-то там. Тени расползлись по склону, видимость стала хуже. Темнота, которая должна была их спасти, теперь работала против них. Она напрягла слух и услышала хлопанье крыльев, которое становилось громче с каждой секундой.

– Тиннстра... – сказала Зорика полным от страха голосом.

– Тише, – ответила Тиннстра. – Монон и его команда знают, что делают. – Она взглянула на предводителя Шулка, стоявшего с мечом в руке. Гринер наложил стрелу на тетиву. Марин прислонился спиной к скале и опустился на колени, его короткий лук был наготове. Он поймал ее взгляд и ободряюще улыбнулся.

Затем, наконец, она их увидела. Дайджаку летели низко и быстро над землей, лавируя между камнями и кустарниками, держа наготове ниганнтанские мечи. Позади них двигались белые точки – Черепа. Много Черепов.

– Пусть подойдут ближе, – сказал Монон. – Сначала стрелы. Не тратьте зря время, пока не увидите глаза ублюдков.

Тиннстра не понимала, почему его голос звучит так спокойно. Дайджаку неслись так быстро, что за ними было почти невозможными следить. Эрис и Джао прикрывали Зорику и Тиннстру. Она не винила их за то, что они выглядели окаменевшими.

– Ждите... – сказал Монон. – Ждите...

Гринер оттягивал тетиву до тех пор, пока его рука не коснулась щеки, и держал ее наготове – удивительное проявление силы. Ее собственный отец едва смог удержать лук в таком положении секунду или две.

– Ждите...

Дайджаку приближались, переходя от тени к тени.

– Сейчас!

Гринер выпустил стрелу и вытащил другую. Взмах ниганнтанского меча отбросил стрелу в сторону. Марин выстрелил в другого, но Дайджаку отлетел в сторону. Это было все равно что пытаться ударить по ветру. И демоны все равно пришли.

– Стреляйте! – закричал Монон, вставая с мечом наготове. Еще больше стрел полетело вниз по склону горы в сторону демонов.

Дайджаку по спирали взмыли в небо быстрее, чем когда-либо прежде, и ни одна стрела не попала в цель. Время замедлилось, когда они огибали бойцов сопротивления, которые пытались наложить на тетивы новые стрелы. Дайджаку были хорошо натренированы, проскальзывая друг за другом, когда они пикировали обратно вниз – прямо на Шулка.

Демоны пролетели сквозь них, нанося удары своими ниганнтанскими мечами. Тиннстра, прикрывавшая Зорику своим телом, почувствовала, как демон, меч и крыло пролетели над ней. Раздался крик боли.

– Они возвращаются, – крикнул Монон. – Стреляйте по своему усмотрению. И, кровавый ад, пригнитесь!

Тиннстра выхватила свой меч. Шулка, чье имя она еще не узнала, лежал в пяти ярдах от нее, его ноги больше не были прикреплены к туловищу. Внезапно ханраны перестали казаться такими непобедимыми.

Но они не запаниковали. Солдаты Монона продемонстрировали свою выучку и опыт, когда Дайджаку снова приблизились. Снова полетели стрелы, и снова дайджаку избежали их всех. Снова они прорвались сквозь бойцов сопротивления. Снова кто-то упал, на этот раз Марин. Его лук с грохотом упал на землю, когда ниганнтанский клинок рассек ему живот.

– Третьего захода у них не будет, – крикнул Монон. – Теперь их очередь страдать.

– Прикройте меня, – сказал Гринер, шагнув вперед. Он наложил стрелу на тетиву, поднял лук и натянул тетиву. Каждое движение было точным, неторопливым. Дайджаку мчались к такой заманчиво большой мишени.

Тиннстра затаила дыхание, когда Дайджаку приблизились, все быстрее взмахивая крыльями. Гринер выпустил стрелу. Она попала в ведущего дайджаку прежде, чем тот успел повернуться, пронзив демона чуть ниже ключицы. Тот рухнул с неба и врезался в землю с хрустом костей и крыльев.

Еще один дайджаку закричал от ярости и направился прямо на Гринера. Гигант вытащил еще одну стрелу, но времени наложить ее на тетиву не хватило. Дайджаку взмахнул своим ниганнтанским мечом, сокращая расстояние между ними.

– Нет! – закричала Зорика, и Тиннстра обнаружила, что движется. Три шага, и она оказалась рядом с шулка. Она могла видеть только дайджаку и безумие в его глазах. Тиннстра взмахнула мечом и почувствовала удар, когда ее оружие вонзилось в крыло. Кровь брызнула на нее, когда лезвие рассекло жесткую кожу. Инерция дайджаку бросила его на Гринера, увлекая за собой Тиннстру.

Она пошатнулась, пытаясь удержать свой меч. Гринер ударил дайджаку одной рукой, пытаясь другой помешать существу разорвать ему горло. Оставшееся крыло яростно билось, из обрубка первого лилась кровь. Тиннстра не раздумывала. Она сделала шаг вперед, нанесла удар, и ее меч вонзился прямо в спину дайджаку, пронзив его сердце. Он бился еще секунду, прежде чем понял, что мертв.

Гринер поднялся на ноги, весь в крови демона. Он заревел и стал бить ногой упавшего Дайджаку, снова и снова.

– Гринер – возьми себя в руки, – крикнул Монон. – Есть и другие.

Великан кивнул, глубоко дыша:

– Спасибо тебе, дочь Грима Дагена.

Тиннстра ничего не сказала. Она не могла отвести взгляда от мертвого дайджаку. Это было чудовище, и все же она стояла перед ним, вооруженная только мечом. Это было безумие. Ее ноги задрожали, когда она поняла, что сделала. Ее желудок скрутило, и ей пришлось оттолкнуться от остальных. Желчь подступила к горлу, и она выплюнула то немногое, что было в желудке, и плевала до тех пор, пока ничего не осталось.

– Я жива. Я жива, – пробормотала она. Каким-то образом. Спасибо Четырем Богам за магию Аасгода.

– Вот, выпей это. – Монон протянул ей бурдюк с водой.

Тиннстра сделала глоток, чтобы прополоскать рот. Мир на мгновение закружился, но успокоился, когда она втянула холодный воздух, чтобы успокоить горящее горло:

– Я понятия не имею, почему я это сделала – и как я это сделала.

– Потому что ты воин. Как твой отец.

Тиннстра посмотрела на шулка и улыбнулась. Комплимент помог ей успокоиться:

– Ты первый человек, который когда-либо мне это говорил.

Джао подошел к ним:

– Черепа поднимаются на гору. Эрис насчитала тридцать человек. Остальные дайджаку держатся поближе к ним.

– Отлично. – Монон посмотрел вниз по склону, в темноту внизу. Черепа было легко заметить, несмотря на ночь. – Мы придерживаемся плана. Ты, Эрис и Гринер проводите Тиннстру и королеву к Вратам. Корабль из Мейгора подойдет к мысу Раскан завтра в полночь. Посадите их на него.

– А как насчет остальных? – спросила Тиннстра.

– Остальные из нас останутся и будут сражаться. Держать Черепа и Дайджаку подальше от вас как можно дольше, – ответил Монон.

– Нет, – сказала Тиннстра. – Это самоубийство. Давайте пойдем вместе. Мы все можем уйти.

– Шансы невелики, возможно. – Шулка сжал ее плечо. – Но это хорошая позиция для обороны, и мы превратим их приближение в кровавую задачу. Это даст вам время. Королева – это все, что имеет значение. – Он замолчал, посмотрел на тело Марина, затем его взгляд переместился на другого шулка, того, чьего имени Тиннстра не знала. – Мы мертвые.

Тиннстра увидела боль в его глазах. И все же он был готов пожертвовать больши́м количеством жизней, включая свою собственную:

– Ты бы понравился моему отцу.

На его лице промелькнула улыбка:

– Иди, иди. Мы сможем поговорить подробнее, когда увидимся в следующий раз.

– Пусть Четыре Бога позаботятся о тебе, – сказала Тиннстра и спросила себя, увидит ли она когда-нибудь этого человека снова.

Она последовала за Эрисом и Джао вверх по склону горы. Гринер был рядом с ней, снова держа принцессу на сгибе своей руки. Они двигались так быстро, как только осмеливались при слабом свете луны. По крайней мере, в темноте никто не мог увидеть, как она плачет.

Тиннстре казалось, что она бежит уже целую вечность, каждый раз оставляя позади людей, которые были ей небезразличны – сначала Бериса, затем Аасгода, а теперь Монона. Она напомнила себе, что Зорика все еще жива и корабль, который доставит их в безопасное место, уже в пути, но это было слабым утешением. Люди платили слишком высокую цену, чтобы это произошло.

Вершина Олиисиуса возвышалась над ними. Врата ждали. Тиннстра сосредоточилась на этом: единственное, что имело значение, – увезти Зорику.

Воздух становился холоднее, земля – более коварной. Местами снег был по колено, высасывая из них силы, а ветер завывал вокруг них, кусая за кожу.

Затем ночь сотряс взрыв.

Они все остановились и оглянулись на выступ, прислушиваясь к доносящимся снизу крикам. Они наблюдали, как фигуры в белых доспехах устремляются вверх по склону. Битва за вершину началась.

– Их так много... – пробормотал Эрис.

– Мы должны вернуться, – сказала Тиннстра. – Помочь им.

– Мы двигаемся дальше, – сказал Гринер. – Мы следуем плану. Они знают, что делают. Давайте не будем тратить время, которое они нам покупают.

Гринеру пришлось подтолкнуть Джао, чтобы они двинулись дальше. Тиннстру затошнило, но она тоже последовала за великаном. Она поклялась, что это был последний раз, что она больше никогда не бросит друга, но она знала, что это ложь. Ей придется сделать все необходимое, чтобы доставить Зорику на корабль, и никаких подобных обещаний давать нельзя.

Внизу еще один взрыв проделал дыру в склоне горы. Слезы текли из ее глаз, но она упрямо поднималась. У ханран, которых они оставили позади, не было магии, чтобы их защитить. Они добровольно отдавали свои жизни – за Зорику, за нее. Это была своего рода храбрость, которой она никогда не испытывала. Ее вновь обретенная уверенность поколебалась. Эти мертвые защищают живых, а не я. Я просто трусиха с магическим мечом.