Текст книги "Русская история XVII-XVIII веков"

Автор книги: Матвей Любавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 45 страниц)

Крестьянский вопрос в царствование Екатерины II

ОДНОВРЕМЕННО с жалованными грамотами дворянству и городам императрица Екатерина имела в виду выдать жалованную грамоту крестьянскому сословию, разумея под ним свободных государственных крестьян. Но это намерение императрицы не было осуществлено, как не было осуществлено и другое ее намерение, более радикальное, – намерение уничтожить крепостное право. Вопрос о крепостном праве встал на очередь в царствование Екатерины II и подвергся разностороннему обсуждению и критике; было высказано много способов уничтожения крепостного права. Некоторые из них были осуществлены, но только в царствование Александра II, а во второй половине XVIII века вопрос об уничтожении крепостного права так и остался в стадии обсуждения. На этом вопросе я и остановлю ваше внимание.

Прежде всего, необходимо ясно себе представить, каково было положение владельческих крестьян к моменту вступления на престол императрицы Екатерины II.

Владельческие крестьяне во второй половине XVII века

В нашей исторической литературе раньше утверждали, что крепостное право обязано своим происхождением XVIII веку, но более внимательные изыскания последнего времени выяснили, что крепостное право в основных чертах было продуктом московской истории, что уже во второй половине XVII века были налицо все элементы, из которых слагается понятие крепостного права. Уже к концу XVII века крестьяне приравнялись к холопам, за редкими исключениями они потеряли свою свободу и были крепостными людьми. Но если крестьяне потеряли личную свободу, владельцы пользовались правом переводить крестьян из одного имения в другое, продавать их, дарить и менять. Продажа крестьян в начале XVIII века практиковалась в таких громадных размерах, что возмущала Петра, которого никоим образом нельзя заподозрить в сентиментальности. «Обычай есть в России, – гласил указ 1721 года, – что крестьян продают, как скотов, чего во всем свете не водится». Ни имущественные, ни личные права крестьян не были ограждены законом; никакой закон не обязывал помещиков наделять своих крестьян участками земли, и хотя крестьяне владели пахотными жеребьями, но помещик мог распоряжаться крестьянскими наделами по своему усмотрению.

Платежи и повинности крестьян в пользу помещиков регулировались исключительно обычаем и доброй волей землевладельцев. Крестьяне фактически владели и распоряжались движимым имуществом, входили в известные обязательства, которые защищались законом, но наряду с этим закон признавал право владения на это движимое имущество за помещиками (если имение помещика продавалось с торгов и вырученная сумма не покрывала долгов, продавали имущество крестьян). В области личных прав крестьян необходимо отметить вмешательство помещичьей власти в их семейную жизнь. Помещики женили и выдавали замуж своих крепостных, руководясь соображениями заводчиков рысистых лошадей и породистых овец. Помещики судили своих крестьян и наказывали их по своему усмотрению. На боярском дворе уже в XVII веке появились тюрьмы, батоги, кандалы и кнут. Закон предписывал, чтобы помещики не убивали своих крестьян, но не определял взыскания за нарушение предписания. Значит, все те черты, которые характеризуют крепостное право, были налицо в конце XVII века.

Владельческие крестьяне в первой половине XVIII века

Все эти права помещиков над крепостными, все ограничения личных и имущественных прав владельческих крестьян в первой половине XVIII века еще более выявились и определились. Первая половина XVIII века является только простым продолжением процесса второй половины XVII века. Торговля крестьянами в розницу все более и более развивалась. Петр предпринял было меры к уничтожению этого зла, запретив продавать крепостных в одиночку, а не целыми селениями, но это так и осталось распоряжением, не войдя в жизнь. Зато другим распоряжением Петр содействовал развитию работорговли. В 1717 и 1720 годах он позволил людям всяких чинов, кроме шляхетства, покупать людей для поставки вместо себя в рекруты. Естественно, что бедные помещики с нетерпением дожидались времени, когда подрастет какой-нибудь молодец, чтобы продать его купцу для поставки в рекруты. По части обеспечения крестьянского имущества законодательство первой половины XVIII века не выработало решительно никаких конкретных норм, предоставляя и тут дело обычаю и доброй воле землевладельцев. Закон только требовал, чтобы помещики кормили своих крестьян в голодные годы, не допускали их до нищеты и не отпускали на волю бедных, больных, увечных и старых. Но и это не исполнялось помещиками, а местные власти нисколько не склонны были обращать на это внимание. Закон Петра рекомендовал отдавать в опеку тех помещиков, которые бесчеловечно обращаются со своими крепостными; но ведь отдача в опеку зависела от местных властей, а местные власти, связанные родством и сословными интересами с помещиками, не могли действовать по точному смыслу закона. Таким образом, все благие пожелания правительства оставались только на бумаге. Крестьянские платежи и повинности в первой половине XVIII века по мере развития роскоши помещичьей жизни все более и более увеличивались, и крестьянская нужда все более и более возрастала. Само правительство в одном из своих указов жаловалось, что работа крепостных крестьян на помещиков отнимает у них все время, так что они не могут платить податей и добывать себе пропитание. О том же самом свидетельствуют и иностранцы. Леди Рондо, под впечатлением поездки из Петербурга в Москву, сообщала, что она встретила народ очень учтивый, но вследствие непомерной работы и бедности потерявший образ человеческий.

В первой половине XVIII века все больше и больше утверждалось воззрение, что крепостной труд и его плоды – собственность помещиков, обложенная налогом в пользу государства. В силу этого взгляда целый ряд указов ограничил право крестьян в области труда и промышленности. Указом 1717 года крестьяне лишены были права уходить на промыслы без разрешения помещика; указ 1731 года запретил крестьянам вступать в откупа; указ 1761 года запретил крестьянам обязываться векселями и заемными письмами. Дело дошло даже до того, что при восшествии на престол Елизаветы крепостные крестьяне не были допущены к присяге, чем признано было, что они не государственные подданные, а состоят в подданстве у помещиков, которые являются непосредственными их господами. Власть помещиков над крепостными была более власти самого государства, так как простиралась даже в сферу семейных отношений. Помещики разделяли родителей с детьми, устраивали по своему усмотрению браки, при выходе замуж за пределы вотчины требовали выводные или отпускные грамоты, а за выведенную невесту взимали плату от 10 до 20 руб. Как и в XVII веке, помещики судили своих крепостных крестьян и наказывали их по собственному усмотрению, доходя иногда до ужасающих примеров жестокости. В этом отношении темную память оставила по себе известная Салтычиха, которая замучила до смерти около 100 человек, преимущественно женщин – за плохую стирку белья. К обычным наказаниям – битью кнутом, батогами и розгами – в XVIII веке присоединилось еще право помещиков ссылать крепостных в Сибирь. Указом 1760 года помещикам было предоставлено право ссылать своих крестьян с семействами в зачет рекрутов в Сибирь, «понеже в Сибирской губернии к поселению удобные места имеются». Вот общий очерк положения крестьян в первой половине XVIII века, их состояние в момент вступления на престол императрицы Екатерины П.

Взгляды Екатерины на крестьянский вопрос и ее политика в первые годы по вступлении на престол

Как ни тяжело было положение крестьян, однако до Екатерины II, если не считать мечты Голицына, совершенно не возникало вопроса об отмене крепостного права. Пока существовала обязательная служба дворян, крепостное право оправдывалось в глазах правительства и дворянства и даже самих крестьян. Помещики были царскими слугами, и крестьяне обязаны были их содержать.

Вопрос о законности существования крепостного права выдвинут был во второй половине XVIII века. Он встал на очередь, как по внутренним побуждениям либеральной государыни, так и по требованиям жизни.

Еще в бытность великой княгиней, как видно из заметок, Екатерина думала об отмене крепостного права. Она писала: «Противно христианской вере и справедливости делать невольниками людей; они все родились свободными». Уже в то время Екатерина прониклась философской идеей естественного права, которую исповедовала французская просветительная литература XVIII века. Она думала, что можно постепенно уничтожить крепостное право, и мечтала в этих целях издать закон, который определял бы, что при передаче имения из одних рук в другие крестьяне освобождались от крепостной зависимости. Таким путем она надеялась уничтожить крепостное право в 100 лет.

Действительность заставила Екатерину идти другим путем. Манифестом 18 февраля 1762 года ее супруг, Петр III, освободил дворян от обязательной службы. Логика вещей требовала упразднить крепостное право и дать жалованную грамоту крестьянству. И действительно, после 18 февраля 1762 года крестьяне и для себя стали ждать такого манифеста, а когда их ожидания не оправдались, среди них появились слухи, что помещики скрыли от крестьян этот государев манифест; крестьяне стали волноваться. Волнения произошли в Тверском и Клинском уездах. Тогда Петр III 19 июня издал манифест, в котором опровергал «ложно рассеиваемые от непотребных людей слухи» и заявлял, что он «намерен помещиков в их владении нерушимо сохранять, а крестьян в должном повиновении им содержать».

Через 10 дней после этого манифеста вступила на престол Екатерина II, и вступила революционным путем, при помощи гвардии, то есть высшего слоя дворянства. Что же ей оставалось делать в таких условиях, как не подтвердить только манифест своего супруга? И действительно, через 3–4 дня после своего восшествия на престол (3 июня) Екатерина подтвердила манифест 19 июня.

Между тем волнения крестьян все продолжались; они увеличились и охватили целый ряд уездов черноземных губерний и в меньшей степени – северных; Каширский, Тульский, Епифанский уезды Тульской губернии, Волоколамский уезд, Галицкий – Костромской губернии и другие. Екатерина ответила на крестьянские волнения карательной экспедицией князей Вяземского и Бибикова, а затем 8 октября издала новый указ «о пребывании крестьян под властью помещиков». Этот указ велено было читать в церквах по всем воскресным и праздничным дням. Под впечатлением крестьянских волнений Екатерина вскоре же по вступлении на престол, в 1765 году, издала указ, которым предоставила помещикам право ссылать своих крепостных на каторгу «за предерзостное состояние» на какое угодно время, с правом брать их обратно. Так, следовательно, крепостное право не только не было отменено, но было подтверждено и словом и делом и даже расширено в своем объеме. Елизавета предоставила помещикам право ссылать своих крестьян в Сибирь на поселение, а Екатерина позволила отправлять их на каторжные работы. Помимо этого указа, характерен еще указ 1767 года, которым запрещено было владельческим крестьянам подавать жалобы на Высочайшее имя, под страхом ссылки в Нерчинск на каторжные работы. Этот указ был ответом на ту массу челобитных, которые были поданы Екатерине во время ее путешествия по России.

Но было бы ошибкой думать, что изданием этих указов Екатерина ограничилась в разрешении поставленного ей жизнью крестьянского вопроса. Эти указы были изданы благодаря сложившимся обстоятельствам, по требованию минуты, но Екатерина не отступила еще от своего прежнего воззрения, не перестала думать об изменении положения крестьян, она только дала своим планам другое направление. Суровая русская действительность показывала ей, что нельзя задаваться планом об освобождении крестьян, а можно только думать об улучшении их положения, об ограждении их от произвола и насилия владельцев. Другими словами, вопрос об эмансипации крестьян у Екатерины заменился вопросом об улучшении их положения. В сущности, и в XIX веке крестьянский вопрос прошел такой же путь; ведь и тогда был поставлен вопрос только об улучшении быта помещичьих крестьян, но результаты в том и другом случае получились различные, так как за 100 лет жизнь многому научила и многое показала.

Как же Екатерина приступила к разрешению крестьянского вопроса? Она следовала двумя путями; во первых, вызвала общественное обсуждение этого вопроса и, во вторых, поставила этот вопрос в комиссии для составления нового Уложения, наметив в своем наказе основания для его решения.

Обсуждение крестьянского вопроса в вольном экономическом обществе

В конце 1765 года Екатерина обратилась в недавно открытое Вольное экономическое общество с письмом, в котором говорила, что «многие разумные авторы поставляют и самые опыты доказывают, что не может быть там ни искусного рукоделия, ни твердо основанной торговли там, где земледелие в уничижении или нерачительно производится, что земледельчество не может процветать там, где земледелец не имеет ничего собственного. Поставляя сии правила за неоспоримые, – продолжала императрица, – остались мне просить вас решить, в чем состоит или состоять должно для твердого распространения земледельчества имение и наследие хлебопашцев?» Из этого рассуждения видно, что Екатерина хорошо была знакома с сочинениями физиократов, которые источником народного благосостояния считали земледелие. Земледелие – основной промысел народа, от которого зависит и фабрично-заводская, и торговая промышленность, но земледелие не может процветать там, где земледелец не имеет собственности. Екатерина и спрашивала Вольное экономическое общество, в чем должна состоять эта собственность.

Письмо Екатерины было подписано только двумя буквами – И. Е. (Императрица Екатерина), а потому Общество, думая, что это дело какого-либо досужего человека, не обратило на него никакого внимания и вспомнило о нем только по получении второго письма, когда это неизвестное И. Е., кроме того, прислало ящик с сотней червонцев и просило употребить присланные деньги на премию за лучшее сочинение, написанное на тему: «в чем состоит собственность земледельца, в земле ли его, которую он обрабатывает, или в движимости, и какое он право на то или другое для пользы общенародной иметь может». Такая тема для нас теперь совершенно бессмысленна, но тогда она имела смысл, если под земледельцами понимать тогдашних крестьян. Вольное экономическое общество и поняло эту тему в таком именно смысле. Исполняя волю жертвователя, Общество, обещая награду в 100 червонцев и медаль в 25 червонцев, объявило на соискание премии сочинение на такую тему: «что полезнее для общества, – чтоб крестьянин имел в собственности землю или только движимое имение, и сколь далеко его права на то или другое имение простираться должны?»

Екатерина имела слабость порисоваться и прислала письмо в Вольное экономическое общество, на этот раз подписанное полным именем, в котором говорила, что, узнав о полезном начинании неизвестного автора, она посылает 1000 червонцев и просит увеличить награды за сочинения.

Предлагая Вольному экономическому обществу вопрос о крестьянской собственности на имущество, Екатерина желала получить только детали, подробности, а самый вопрос принципиально был уже ею решен в положительном смысле. В то время как раз Екатерина составляла Наказ, в котором сделала некоторые замечания относительно крепостного права. В нем Екатерина писала, что «законы могут учредить нечто полезное для собственного рабов имущества». Между прочим, в Наказе Екатерина доказывала необходимость для земледельца иметь свою собственную землю, и доказывала тем, что не может земледелие процветать там, где земледелец лишен собственности. «Сие основано на правиле весьма простом: всякий человек имеет более попечения о своем собственном, нежели о том, чего опасаться может, что другой у него отымет», В первоначальной редакции Наказа необходимость гарантировать крестьянам их имущественные права мотивировалась тем, что им нужно накопить известный достаток для выкупа себя; цену выкупа Екатерина полагала определить законом. Приближенные Екатерины, как вы знаете, вычеркнули из Наказа все те места, в которых говорилось о возможности ослабления или отмены крепостного права, и с высоты политической и философской мысли Екатерине пришлось сойти на низы русской действительности, над которой она и стала работать. Екатерина считала своей обязанностью издать гражданские законы, регулирующие русское крепостное право. «Русское крепостное, право, – писала она, – есть смешение покорности личной с покорностью существенной, то есть холопства с крепостным правом: сие смешение опасно, и надлежит, чтобы законы предотвратили его». Кроме законов о собственности крестьян, Екатерина предполагала издать законы, регулирующие помещичьи поборы с крепостных. «Кажется, – писала она, – что невозможным способом увеличивают хозяева свои доходы, облагая оброком своих крестьян по рублю, по 2, по 3 и даже по 5 с души, несмотря на то, как достаются сии деньги. Вельми было бы нужно предписать, чтобы оброк полагался сообразно с земледелием». Затем в Наказе Екатерина возмущается таким проявлением помещичьей власти, как обычай помещиков насильно женить своих «подданных». «Петр велел отдавать под опеку не только безумных, но и мучающих своих подданных, – писала Екатерина, – по первой статье сего указа чинится исполнение, а последняя для чего без действа осталася, неизвестно».

Имея такие взгляды на крепостное право, Екатерина и предложила высказаться по этому вопросу специалистам и депутатам комиссии. От первых она ожидала теоретических рассуждений, а от вторых – практических законов, охраняющих крестьян от помещичьего произвола.

Теперь нам и предстоит рассмотреть ответы тех и других на вопросы государыни.

К 22 апреля 1766 года Вольное экономическое общество получило 162 трактата, из которых 7 было на русском языке, 129 – на немецком, 21 – на французском, 3 – на латинском, 1 – на голландском и 1 – на шведском языке. Сочинения поступали со всех концов Европы – из Германии, Франции, Италии и Польши. По мере поступления сочинения прочитывались особыми комиссиями, а одобренные выслушивались в Общем собрании. Лучшие из них поступали в конкурс. Таких лучших сочинений одобрено было 15. Для выбора из них был организован особый комитет. Этот комитет, рассмотрев представленные работы, присудил премию сочинению под девизом «in favorem omnia jura clamat, mais est modus in rebus» [19]19
  В пользу свободы вопиют все права, но есть мера всему.


[Закрыть]. Автором этого сочинения оказался Беарде-де-Лабей (Beard'e de 1'Abaye), доктор прав в Аахене. Что касается остальных сочинений, то четырем из них – сочинению русского радикала Поленова, гальберштадского каноника Вёлльнера, лифляндца Мека и француза Граслена, дано было одобрение. Премированные и одобренные сочинения решено было напечатать, за исключением сочинения Поленова, которое содержало «многие сверх меры сильные и по здешнему состоянию неприличные выражения».

Сочинение Беарде-де-Лабея

Рассмотрение ответов мы начнем с сочинения Беарде-де-Лабея.

«Крестьяне, – начинает автор, – корни, основание всего государства. Крестьяне уже тем приносят пользу государству, что главным образом благодаря им увеличивается народонаселение; поэтому крестьянин должен иметь неотъемлемую собственность, чтобы он не опасался, что детям его придется голодать, а, следовательно, и размножался бы охотно. Но, прежде чем давать крестьянину собственность, необходимо сделать его лично свободным; вся вселенная требует от господ, чтобы они освободили своих крестьян. Повсюду богатство и могущество государства есть прямое следствие свободы и благосостояния крестьян. Самое лучшее средство поощрить трудолюбие крестьян – это сделать их собственниками земли, которую они обрабатывают. Иметь только движимую собственность – значит не иметь почти никакой». Вот общие рассуждения Беарде-де-Лабея.

Но недаром к первой либеральной части своего девиза – «В пользу свободы вопиют все права» – автор прибавил: «но есть мера всему». Автор во второй половине своего труда предостерегает от вредной поспешности проведения реформ: опасно спустить с цепи медведя, не приручив его. Есть еще и другая опасность; Беарде-де-Лабей думает, что крестьяне после освобождения предадутся праздности и будут погибать от голода, как было с вольноотпущенными неграми в Америке. Интересно, что все эти рассуждения повторялись и впоследствии, и последние перепевы этих рассуждений раздавались в комиссиях, действовавших при освобождении крестьян. Этот факт доказывает, как туго работала общественная мысль. «Прежде чем даровать крестьянам право собственности, – писал Беарде-де-Лабей, – надо приготовить рабов к восприятию свободы; надо приучить их дорожить свободой, а для этого надо дать им образование». Право собственности Беарде-де-Лабей рекомендует давать исподволь, как награду за усердие и трудолюбие. «Давайте крестьянину собственность и свободу, – говорит он, – только, так сказать, по мелочам. Устройте отличие между рабами; пусть усердие, заслуги будут вознаграждены. Дайте сначала право иметь только движимое имущество, а потом уже и недвижимое. Когда же умы будут достаточно подготовлены, можно будет разорвать цепи рабства».

Дальше либеральный автор трактата старается убедить помещиков, что освобождение крестьян будет для них выгодно. Доходы их возрастут, получение их сделается вернее, а, кроме того, им не надо будет хлопотать по хозяйству. «А для этого, – пишет Беарде-де-Лабей, – давайте крестьянину собственность, чтобы он мог себя считать господином маленького владения; вы можете тогда с полной безопасностью доверять ему ваши фермы. Вам нечего будет опасаться, что вы не получите арендной платы: его маленький клочок земли или, лучше сказать, привязанность, которую он будет иметь к своему новому имению, послужит вам порукой. Таким образом, богатые, осчастливив крестьян, увеличат свои собственные средства и сделают более верным получение доходов».

В интересах помещиков Беарде-де-Лабей полагал необходимым давать крестьянам маленькие наделы, чтобы они принуждены были арендовать помещичьи земли. Это, как известно, основной мотив, который раздавался в эпоху освобождения; многие впоследствии стояли именно на этой точке зрения.

Таково в кратких чертах содержание сочинения Беарде-де-Лабея.

Понятно, что Беарде-де-Лабей получил премию из Вольного экономического общества, членами которого были люди либеральные, но в то же время землевладельцы. Беарде-де-Лабей предлагал, в сущности, самим помещикам решить весь крестьянский вопрос, без вмешательства со стороны государства; по его плану, господин сам должен наблюдать за освобождением, причем дарованию земли должно предшествовать дарование личной свободы. Беарде-де-Лабей надеялся, что крестьянский вопрос будет решен скоро, но на самом деле он откладывал решение вопроса в долгий ящик. Он, как рационалист, был проникнут политическим оптимизмом; мужики узнают блага свободы и собственности и из глупых и нерадивых превратятся в умных и трудолюбивых, а их владельцы, увидав пользу освобождения крестьян, будут освобождать их. Беарде-де-Лабей не предусматривал, что будет, если крестьяне не поймут благ свободы и не будут стараться, а равно и помещики не поймут пользы освобождения. Как рационалист, он не ставил этого вопроса, полагая, что если что дойдет до разума, то необходимо выльется и в поступки.