Текст книги "Русская история XVII-XVIII веков"

Автор книги: Матвей Любавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)

Лекция шестнадцатая

Я уже говорил вам о надеждах и планах, которые окрыляли Петра Великого, как только он добился Азовского моря. Петру представлялось в будущем широкое развитие русской торговли на Азовском и Черном морях, и он уже начал принимать меры к тому, чтобы заложить прочный фундамент этому делу: на Азовском море им была основана гавань Таганрог, стоянка русского коммерческого флота; затем Петр стремился также облегчить экспорт и с этой целью задумал соединить каналом Камышинку и Иволгу. Но суровая действительность очень скоро должна была охладить пыл юных мечтаний и стремлений Петра. Во-первых, должна была выступить на вид удаленность Азовского моря от главного района русской оседлости, к тому же оно было отделено от нас незаселенными степями, где хозяйничали не только русские люди, но и крымские татары. Во-вторых, нельзя было не заметить того обстоятельства, что все мечты о развитии торговли на Азовском море бесплодны до тех пор, пока все выходы из Азовского моря находятся в руках турок. Поэтому молодого царя вскоре должно было постигнуть разочарование в его планах и начинаниях. Тем с большей готовностью он принял предложение польского короля Августа присоединиться к союзу против Швеции с целью отнять южные берега Балтийского моря: Эстляндию, Ливонию, Померанию и Голштинию. Это предложение открыло Петру новые перспективы: ему представлялся случай стать твердой ногой на Балтийском море и через него установить непосредственные и постоянные сношения с Западной Европой. Это было заветной мечтой его предков, целью, к которой стремились еще Иван Грозный и Алексей Михайлович.

Так и началась продолжительная и изнурительная, но богатая по своим последствиям великая Северная война. Мы в настоящем случае рассмотрим последствия войны, как они определились до Прутского мира (1711).

Прежде всего война потребовала напряжения боевых сил государства, что привело к новой их организации. Петр начал войну с теми войсками иноземного строя, которые остались ему после отца и брата и с теми полками (Преображенским и Семеновским), которые были созданы из его потешных. После разгрома под Нарвой, когда выяснилась совершенная непригодность русских войск, Петр развил громадную деятельность по комплектованию и обучению армии. Не довольствуясь дворянами, стрельцами и охочими людьми, Петр стал принудительно пополнять свои войска разнообразными элементами из податных и других общественных классов. В этом отношении характерны следующие отдельные мероприятия. В январе 1703 года Петр велел всех кабальных людей сгонять и записывать в солдаты и матросы. (Кабальные люди – холопы известной категории, которые служили по так называемым служилым кабалам и холопство которых продолжалось только до смерти их владельца – они не переходили по наследству к детям владельца, и дети кабальных не становились холопами.) Осенью 1703 года велено было взять в солдаты у служилых и торговых людей пятого, а у «деловых» людей, т. е. рабочих, – седьмого человека, не моложе 20 и не старше 30 лет. Такое же распоряжение коснулось духовенства: бельцов, клирошан и монашеских детей, которые жили в монастырях, потому что отцы, удаляясь от мира, забирали детей с собой в монастыри. Ямщики, со своей стороны, должны были дать известный процент людей в военную службу. Кроме того, со всей России велено было собрать воров, которые находились под судом. Последнее распоряжение, может быть, не вяжется с нашими современными представлениями: теперь, как известно, не берут на военную службу лиц, обвиненных по суду, так как теперь военная служба рассматривается не как обязанность, а как почетное право защищать свое отечество. Но у Петра, как видите, был чисто утилитарный взгляд на вещи, и кроме того, тогдашняя железная дисциплина перерабатывала все негодные элементы и давала хороших солдат. В январе 1705 года с разных городов, посадов и волостей приказано было взять в армию по одному человеку возрастом от 20 до 30 лет с каждых 20 дворов. В феврале того же года велено было со всего государства взять с каждых 20 дворов по рекруту, возрастом от 15 до 20 лет. Тот же порядок сохранялся и в последующие годы. Так как интендантская часть не была еще хорошо организована, то велено было всем сдатчикам новобранцев давать им обувь, шубы, чулки и вообще все необходимое снаряжение. Если рекрут убегал или умирал, на его место должен был набираться новый. В декабре 1705 года опять последовал рекрутский набор по одному человеку с 20 дворов, и так продолжалось в 1706, 1707 и 1708 годах. Кроме податных людей к несению рекрутской повинности были привлечены и другие общественные элементы. В феврале 1705 года отобраны были от дьяков сведения об их родственниках, и приказано было выставить из них драгун. В 1707 году Петр нашел, что дьяков и приказных чересчур много, приказал поверстать их в военную службу и составил из них полк, который должен был содержаться на их собственные средства. Даже священники и дьяконы косвенно привлечены были к отбыванию воинской повинности: с них брали лошадей для драгун. Набранные рекруты попадали под суровую военную дисциплину и обучались всем приемам европейского военного искусства. Под Полтавой русские солдаты успешно сдали экзамен и заслужили похвалу даже от врагов. Так создано было регулярное войско, по боевым качествам не уступавшее западноевропейским войскам.

Петровская армия, в противоположность прежним войскам, состояла из людей, совершенно оторванных от дома и промыслов, тогда как прежние солдаты были в то же время землевладельцами и земледельцами в мирное время. Непрерывная и продолжительная война сделала совершенно невозможным совмещение мирных и военных занятий, и русское войско сделалось совокупностью людей, занимавшихся только военным, и никаким больше, делом. Само собой разумеется, что новое войско потребовало огромных сумм на его содержание. Прежде всего требовалось организовать провиантскую часть. И вот мы видим, что одной из первых мер Петра было учреждение должности генерал-провиантмейстера. Много денег потребовалось также на обмундирование и снабжение оружием солдат. Все это вызвало чрезвычайное напряжение финансовых сил страны и повело к строгому взысканию старых недоимок и к установлению новых чрезвычайно обременительных и разорительных налогов. Для того, чтобы не пропадали казенные сборы, в 1701 году Петр распорядился устроить по всем городам «крепостные избы»; в них установлены были особые надсмотрщики, которые должны были записывать все гражданские сделки и брать за это крепостные пошлины. В 1702 году в России заведены были метрические книги для записи родившихся, бракосочетавшихся и умерших для точного учета движения населения в фискальных целях, для более полного взимания сборов. Новыми поборами были особенно богаты 1704 и 1705 годы. Прежде всего, рыбные ловли, пожалованные в вотчину или поместье, были отобраны на государя и отданы с торгов в аренду. Для заведования этим делом была учреждена Ижорская канцелярия под управлением Меншикова – здесь собирали сведения о стоимости рыбы, о качестве ее, о ценах и производились торги. Затем Петр идет дальше. Были описаны и взяты в казну все постоялые дворы, пристани, мельницы, мосты, перевозы, торговые площади и затем отданы из казны на оброк. Это была мера слишком радикальная – экспроприация частной собственности для нужд казны. К этой мере современные Петру государи не обращались. Вскоре выяснилось, что мера эта неудобна, и мельницы были отданы назад владельцам с условием платить в казну четверть доходов. В 1706 году была отменена мера относительно постоялых дворов, и они были отданы частным лицам с обязательством платить казне четверть доходов. Русские люди любили попариться в банях, – и вот все бани были отобраны в казну и стали сдаваться на откуп; частным лицам вначале запретили постройку бань, но затем Петр разрешил с условием уплаты налога от 3 алтын и больше в год. Во всем государстве приказано было описать пчельники и обложить их оброком. На мастеровых – плотников, каменщиков, портных, хлебников, калачников и мелочных торговцев была наложена годовая подать в 2 гривны с человека, а на чернорабочих – в 4 алтына (приблизительно 12 копеек). Для сбора податей были организованы особые канцелярии, подчинявшиеся Ижорской канцелярии под управлением Меншикова, почему и все сборы получили название «канцелярских пошлин». Это название может ввести в заблуждение – заставить предполагать, что канцелярские пошлины представляют собой нечто вроде современного гербового сбора. На самом деле это были мелкие сборы с населения, собиравшиеся в Ижорской канцелярии и потому называвшиеся канцелярскими. Петр Великий обратился также и к монополиям. В 1705 году была объявлена казенной монополией продажа соли, которую казна отпускала по цене в два раза большей подрядной, наживая таким образом 100 %. В это же время появилась и новая монополия – на продажу табака. В тот же год в январе был введен чрезвычайно интересный налог: велено было собрать со всего государства и описать дубовые гробы (колоды) и приказано продавать их в монастырях по цене в четыре раза большей обыкновенной – это был налог на пристрастие и приверженность к старинному благочестию, потому что, как известно, старообрядцы и до сих пор хоронят в деревянных гробах или так называемых колодах. Такое же значение имел и налог на ношение бород и пошлина за ношение русского платья: за ношение бород со служилых, приказных и посадских людей брали по 60 рублей в год, с гостей и богатых купцов – по 100 рублей в год, с боярских людей и ямщиков – по 30 рублей; крестьянам не запрещалось носить русское платье и бороду; заплатившему налог давался медный знак, который он должен был предъявлять по первому требованию, с крестьян брали за бороды по 2 деньги по въезде в город и по выезде. За ношение русского платья со всех, кроме крестьян, брали 13 алтын, 2 деньги с пешего и 2 рубля с конного. Как видите, Петр в своем стремлении добыть денег на нужды государства не стеснялся ни в чем и прибегал иногда к самым крайним мерам.

В то время наша внутренняя торговля была очень несовершенна: торговали дегтем, рыбьим жиром, колесной мазью, салом и смолой – и вот все эти товары стали отдаваться на откуп, а с 1707 года торговля стала вестись от казны и была воспрещена частным лицам. Государство стремилось все забрать в свои руки. Облагались налогами предметы необходимости и вкуса. Правительство было охвачено налоговой горячкой. Время родит людей – и вот к услугам правительства появились «прибыльщики» – изобретатели новых налогов. Из них особенно отличился Курбатов, предложивший ввести в России «орленую» (то есть гербовую) бумагу.

Но как ни изощрялось правительство в изобретении новых налогов, в казне не хватало денег для удовлетворения государственных потребностей. Правительство стало – прибегать к обложению населения натуральными повинностями. Когда завоевана была Ингрия, то сюда стали стягивать людей и средства для постройки городов, крепостей и верфи. Для постройки Петербурга ежегодно сгонялось до 40 тысяч рабочих, на содержание которых собиралось ежегодно до 100 тысяч рублей и хлебный провиант, рабочие посылались на Воронежскую и Казанскую верфи и к Архангельскому порту. Народная масса изнемогала под бременем налоговых тягостей и натуральных повинностей, и в ней стал слышаться ропот, сначала тихий, а потом и открытый. В народе не понимали кипучей деятельности Петра, не понимали цели его войн, его преобразований. «С тех пор, как Бог дал этого царя, – говорили в народе, – светлых дней не видим: все рубли, да полтины, да подводы; это – мироед, а не царь: весь мир перевел, а на его кутилку и перевода нет». Жены убитых на войне солдат, скитаясь по миру, проклинали свою судьбу и царя с его нововведениями и войнами. Ревнители старины возмущались брадобритием, немецким платьем и общением царя с иноземцами. В народе начали уже ходить толки, что Петр – не царь, а воплотившийся антихрист. Народ постоянно уклонялся от несения новых служб и повинностей. Царь боролся с этими уклонениями мерами жестокости: сначала за побег с военной службы грозила смертная казнь не только бежавшему солдату, но и всем тем, кто знал об этом и не доносил. Но беглых солдат оказалось так много, что пришлось смягчить закон: из трех беглых солдат одного вешали, а двух били кнутом и ссылали на каторгу. Но все эти меры жестокости не уменьшили того зла, против которого были направлены, а только увеличили народное раздражение. Это раздражение и разразилось открытым мятежом в Астрахани (1705) и на Дону (1708).

В Астрахани началось с толков, что Петр – не сын царя Алексея Михайловича, что у царя родилась девочка, а ее подменили мальчиком – этот мнимый сын Алексея Михайловича теперь и царствует. Ходили и другие слухи: говорили, что настоящий государь взят в плен и сидит в «Стекольне» (то есть в Стокгольме), «а на Москве – не прямой государь». Кроме этого, астраханский воевода раздражал местное население точным исполнением царских приказов: там не пускали в церковь в русском платье, насильно брили бороды и отягощали всевозможными поборами. «Худо в Астрахани, – говорили астраханцы, – делается от воеводы и начальных людей: завели причальные и отвальные пошлины. Хотя хворосту на шесть денег в лодке привези, а привального дай гривну». Возбуждение достигло крайнего предела, когда прошел слух, что в Астрахань присылают немцев, чтобы повыдать за них замуж астраханских девиц. Перед Масленицей астраханцы поспешили сыграть 100 свадеб, перепились и ночью ворвались в Кремль и убили воеводу. В ответ на это в Астрахань прислан был Шереметев, который и подавил мятеж. Бунт на Дону вызван был требованием правительства выдачи беглых, которое нарушало установившийся обычай: казаки говорили, что «с Дону выдачи нет».

Эти народные волнения в связи с ростом недоимок убедили Петра в необходимости преобразовывать управление, создать органы, которые обеспечили бы правильное исполнение требований государства. И вот одновременно с военными и финансовыми мероприятиями Петр преобразовывает и управление, как местное, так и центральное.

Необычайная деятельность, которую развил Петр Великий в первый период великой Северной войны по устройству армии и флота и по привлечению населения к несению повинностей, потребовала от него нововведений и в устройстве управления: старые органы оказались не соответствующими новым задачам. Сначала Петр принимал частные меры в этом направлении, а затем обобщил их и свел в известную систему.

Свою кипучую деятельность Петр начал в селе Преображенском – здесь и возникает особая канцелярия под названием Преображенского приказа, в ней сосредоточивается все производство по делам, которыми занимался лично сам царь. Но так как эти дела принимали все более и более грандиозный характер, переставая быть потехами, одного приказа оказалось недостаточно, а поэтому рядом с Преображенским приказом возник Военный приказ, в ведение которого отошли дела по укомплектованию войска нового иноземного строя. Затем возникли: Адмиралтейский приказ – по делам постройки судов, Военно-морской, заведовавший личным персоналом флота, Провиантский приказ, приказ Рудо-сыскных дел и др. Параллельно с ростом этих приказов сужалась компетенция Преображенского приказа, который превратился в судебно-сыскное учреждение по политическим преступлениям. Тут производил свои расправы князь-кесарь Ромодановский: вешал преступников за ребра и живьем поджигал.

Учреждая новые приказы, Петр должен был уничтожить старые, которые теперь оказались лишними. С учреждением Военного приказа должны были упразднить аналогичные ему Рейтарский и Драгунский. Отмена стрелецкого войска сделала лишним Стрелецкий приказ.

Особенно большие перемены произвело учреждение Бурмистерской палаты или Ратуши в Москве (1699). Бурмистерская палата была венцом самоуправления торгово-промышленного класса: ей подчинены были ратуши в других городах. Возникшее городское самоуправление должно было обеспечивать исправное поступление казенных доходов, собиравшихся с посадских людей таможенными, кабацкими и другими верными головами и целовальниками. Раньше посадские люди находились в ведении приказа Большой Казны, Сибирского приказа и четвертей: Владимирской, Галицкой, Устюжской и др., теперь по всем финансовым делам торговые люди подчинены были Бурмистерской палате, и естественно, что ведомство старых приказов сократилось, а у некоторых свелось на нет – в это самое время и умерли естественной смертью четверти и некоторые приказы, так как дела их сосредоточились в Бурмистерской палате.

Но с учреждением Бурмистерской палаты финансовое управление не было вполне объединено, а потому для учета всех приходов и расходов в 1699 году была учреждена Ближняя канцелярия под начальством думного дворянина Никиты Зотова. В эту канцелярию еженедельно должны были представляться из приказов отчетные ведомости, «что где чего в приходе, в расходе и кому что должно на что расход держать». Учреждение Ближней канцелярии было восстановлением Счетного приказа, действовавшего при царе Алексее Михайловиче и ведавшего, по словам Котошихина, «приход и расход и остаток по книгам» всех приказов. Разница между ними заключалась только в том, что Ближняя канцелярия была поставлена в тесную связь с Боярской думой, сделалась ее особой канцелярией. Бояре, ведавшие денежные дела, стали теперь съезжаться в Ближнюю канцелярию, и она сосредоточила в себе все делопроизводство.

Что касается Боярской думы, то она за это время (до 1711 года) претерпела существенные изменения в своем составе, в компетенции и в общем характере деятельности. Прежде всего теперь почти прекратились общие собрания думных чинов: бояр, окольничьих и думных дворян, всего до 50 членов. Дума имела законосовещательное значение и помогала царю в разборе судебных дел, поступавших из мелких учреждений. Такова была роль прежней Боярской думы. Теперь сам царь редко бывал в Москве, чаще он находился в отлучках, и его сотрудники – бояре, тоже рассылались по разным городам государства. Поэтому должны были прекратиться и общие собрания думы. В Москве вместо полной Боярской думы стала действовать Думская комиссия. В 1700 году государь приказал «на Москве на своем государевом дворе быть и дела ведать» боярину И. В. Троекурову с двумя товарищами, окольничьим и думным дьяком. В конце 1706 года «государь указал в Москве быть и в палате расправные дела ведать боярину князю М. А. Черкасскому с товарищи». Чаще всего текущие дела по управлению стали вершить бояре, которые управляли отдельными приказами. Дума превратилась как бы в Комитет министров. Этому тесному кружку бояр предоставлено было право приглашать в свою «консилию» и других начальников приказов, которые находились в Москве, но не были думными людьми. И прежде в случае надобности недумные чины допускались в думу, но разница с создавшимся при Петре порядком вещей заключалась в том, что эти недумные чины сделались теперь равноправными с думными людьми. Так изменился состав обычно действовавшего боярского совета. Совет стал гораздо меньше и по своей численности. Прежде в состав Боярской думы входило 50–60 человек, а теперь в «консилиуме», который съезжался в Ближней канцелярии, было 15, 12, 5, а иногда и 3 члена. Произошли перемены и в характере деятельности Боярской думы. Прежде дума была законодательно-совещательным учреждением, обсуждала важнейшие мероприятия и судила, теперь боярская консилия стала исполнительным и распорядительным органом высшей власти, действующим во время отлучек царя и исполняющим его планы и предписания. В таком именно виде боярская консилия и представлялась австрийскому дипломатическому агенту Плейеру, который был в России в 1710 году, и который пишет, что «в Тайном совете говорили о том, как всего удобнее привести в исполнение царские указы, а последние касались сбора податей, изыскания новых государственных доходов, набора, обмундировки, обучения, расквартирования и содержания рекрут, развития торговли и пр.»; в случае какого-либо волнения совет, по словам Плейера, принимал меры, о которых доносил царю. Изменение компетенции учреждения пошло, таким образом, в том направлении, что оно из законодательно-совещательного делалось административным. Петр стал в свое отсутствие возлагать на это учреждение дела по управлению, причем этот распорядительный совет в известных пределах действовал самостоятельно и отвечал за свои действия перед государем. Петр сам писал, чтобы правители отдельных ведомств обращались за указаниями по текущим делам не к нему, а к консилии. В ответ на донесение о таких делах он писал в 1707 году из Польши князю Ромодановскому: «Еще прошу вас, дабы о таких делах и подобных им изволили там, где съезд бывает, в Верхней канцелярии, или где инде, посоветовав с прочими, решение чинить, а здесь истинно и без того дела много». В соответствии с изменением компетенции и всего характера деятельности в новом учреждении изменился и сам порядок делопроизводства. Прежняя Боярская дума стояла близко к царю, поэтому никаких канцелярских формальностей не было: бояре просто «сидели с государем о делах», выносилось известное решение, думный дьяк делал на нем пометку «государь указал, и бояре приговорили» и затем излагал содержание этого решения. Теперь в делопроизводство вводятся известные формальности: в Ближней канцелярии заведена была для записи указов особая книга, которая давала возможность царю следить за течением дел в думу из приказов и за исполнением государевых распоряжений. В 1707 году были установлены обязательные протоколы заседаний думы для облегчения контроля. В письме из Вильно Петр предписал Ромодановекому «объявить всем министрам, которые в консилию съезжаются, чтобы они всякие дела, о которых советуют, записывали, и каждый бы министр своей рукой подписывал, что зело надобно, и без того отнюдь никакого дела не определяли, ибо сим всякая дурость явлена будет». Так эволюционировала в первую половину царствования Петра Великого Боярская дума: она стала тесным советом высших сановников, из которых некоторые не были членами прежней Боярской думы. Она руководила внутренним управлением, исполняла предписания государя, не вмешиваясь в военные дела и внешнюю политику. Этот совет и превратился потом в Сенат, который насчитывал много преемников Боярской думы, но он соединяется в преемстве не непосредственно, а через промежуточное звено, через тесный исполнительный и распорядительный совет ответственных перед государем сановников, в который превратилась Боярская дума при Петре. Если взять Боярскую думу времен Алексея Михайловича и Сенат, то между ними нельзя отыскать ничего общего, но если взять Боярскую консилию, то можно видеть, что Сенат является только оформленным учреждением этой консилии. Так перестраивалось центральное управление в первую половину царствования Петра.

Одновременно с центральным произошли изменения и в областном управлении. Петр столкнулся с одним неудобством в местном управлении, когда приступил к своей военной деятельности. Государство делилось на уезды, во главе каждого уезда стоял воевода, который исполнял всевозможные поручения центральной власти. Это раздробление ставило центральную власть в необходимость иметь дело со многими исполнителями, а это обстоятельство приводило к многим неисправностям в делах. Сама жизнь показала, в каком направлении должны быть сделаны изменения: требовалось создать более крупные территориальные единицы и во главе их поставить энергичных и ответственных перед царем исполнителей. Петр и начал создавать такие власти. Прежде всего стали возникать учреждения, объединявшие целые группы уездов.

В 1700 году в Воронеже был учрежден Адмиралтейский приказ под управлением адмирала Апраксина. Это учреждение ведало кораблестроение, которое велось силами и средствами Белгородского полка или разряда. Все города, приписанные к Белгородскому разряду, были переданы теперь в ведение Воронежского Адмиралтейского приказа «воеводскими отпусками и расправой», а с 1704 года подчинены ему и в финансовом отношении.

Одновременно с образованием Воронежского приказа возникло отдельное Азовское ведомство во главе с азовским воеводой, которому был подчинен целый ряд городов, приписанных к постройке гавани у Таганрога. С 1706 года азовский воевода стал называться губернатором.

Еще новое ведомство возникло на северо-западе под начальством Меншикова. Взяв Нотебург (Орешек), Петр назначил Меншикова губернатором этой крепости, затем, по мере завоевания, подчинил ему и другие города: Меншиков стал губернатором Петербурга, Ингрии, Карелии и Эстляндии.

В Петербурге возникала особая Приказная палата, куда поступали сборы с Ингерманландии. В 1703 году к области Меншикова были приписаны Олонец, Пошехонье, Белоозеро и Каргополь, приписанные к Олонецкой верфи. В 1706 году к губернии Меншикова были присоединены города «Новгородского разряда». Меншиков получил в свое распоряжение военные и финансовые средства городов и уездов.

Борьба с Карлом XII заставила Петра объединить еще ряд уездов вокруг Смоленска.

В 1707 году Петр соединил под управлением Голицына Киев, Чернигов, Севск и Белгород. Голицын стал называться генерал-майором и губернатором. С устройством этой губернии в Москве был уничтожен Малороссийский приказ.

Разыгравшийся в Астрахани бунт заставил Петра организовать особое ведомство в Поволжье. Для усмирения мятежа в Астрахань был отправлен фельдмаршал Шереметев, сбор податей поручен был Никите Кудрявцеву, которому приказано было «всячески тщиться, чтобы утишить и ниоткуда для сборов податей указу ничьего не слушать». Так ограничено было ведомство Казанского дворца, и значительная часть дел перенесена из Москвы в область. Такое положение вещей сохранилось и после усмирения бунта: в Астрахань был отправлен Петр Апраксин, и ему были подчинены в военно-финансовом отношении все низовые города.

Все эти перемены происходили исподволь, а в конце концов Петр, убедившись в необходимости систематического преобразования местного управления, в 1708 году разделил всю Россию на 8 губерний: Ингерманландскую (переименованную впоследствии в Петербургскую), Смоленскую, Киевскую, Азовскую, Казанскую, Московскую, Архангелогородскую и Сибирскую. Во главе губерний были поставлены губернаторы, которым были подчинены вице-губернаторы, управлявшие частями губерний, воеводы, стоявшие во главе уездов, и коменданты пограничных крепостей, земские судьи или ландрихтеры ведали судебные дела. В руках воеводы была сосредоточена сильная военная и гражданская власть: он заведовал сбором рекрутов, содержанием и расквартированием полков, постройкой и содержанием крепостей, наблюдал за правильным поступлением податей и заботился о безопасности вверенной ему губернии от внешних врагов.

Так создавались новые власти, создавались новые территории административного деления, и вы видите, что губернская реформа подготавливалась исподволь, губернии возникали под влиянием нужд и потребностей жизни, а Петр только обобщал частные меры.