Текст книги "Русская история XVII-XVIII веков"

Автор книги: Матвей Любавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 45 страниц)

Сочинение Поленова

Никаких радикальных мер не предлагало и сочинение русского радикала Поленова. Автор начинает с теоретических доказательств необходимости для крестьян иметь право собственности «в движимом и недвижимом имении». Необходимо, чтобы крестьяне стали зажиточными, так как зажиточный охотнее вступает в брак, старательнее обрабатываем землю, лучше платит подати и т. д. Напротив, лишение прав собственности производит печальные последствия: такие люди делаются совершенно нерадивыми, дурно едят и одеваются, их жизнь непродолжительна, а потому и народонаселение России не может сильно увеличиваться.

Переходя от общих рассуждений к положению о русских крестьянах, Поленов писал: «Я не нахожу беднейших людей, как наших крестьян, которые, не имея ни малой от законов защиты, подвержены всевозможным, не только в рассуждении имения, но и самой жизни, обидам и претерпевают беспрестанные наглости, истязания и насильства, отчего неотменно должны они опуститься и прийти в сие преисполненное бедствий как для них самих, так и для всего общества состояние, в котором мы их теперь действительно видим». Что же предлагает Поленов для улучшения быта крестьян? Прежде всего – образование. Поленов указывает на образование, точно так же, как и Беарде-де-Лабей; это была ходячая мысль, висевшая, можно – сказать, в воздухе. «Напрасно некоторые думают, – рассуждал автор, – что лучшее средство удержать крестьянина от пороков состоит в строгости, принуждении и казнях; гораздо действеннее тут воспитание, которое может преобразить всякого человека, какого бы состояния он ни был». Автор предлагает завести школы и обязать крестьян зимой посылать туда детей, начиная с десятилетнего возраста; издать книги для обучения и чтения и поручить преподавание священникам и дьячкам. Он желает также, чтобы в деревнях завели лекарей и обученных повивальных бабок.

Переходя к основному вопросу, Поленов требует, чтобы крестьянину было предоставлено довольно земли для хлебопашества и скотоводства; требует, чтобы помещик не мог отнять ее до тех пор, пока крестьянин исправно будет отбывать повинности, в противном случае он может передать ее другому, но не иначе, как по рассмотрению дела в суде.

Затем Поленов предлагал, чтобы крестьянину не только не дозволялось продавать, дарить и закладывать свой участок, но даже и разделять его между несколькими детьми; по смерти отца должен был владеть один из сыновей. Торговля крепостными по одиночке должна быть совершенно запрещена. Он не соглашается и на продажу целыми семьями, а желает, чтобы крестьяне вовсе не продавались без земли. Рассматривая вопрос о суде, автор считает необходимым, чтобы правосудие защищало право собственности крестьян на движимое и недвижимое имущество. Подати с крестьян должны быть точно определены. Поленов предлагает сбирать с крестьян одну десятую часть урожая, а чтобы поощрить крестьян усерднее заниматься земледелием, подати брать или хлебом или по оценке деньгами. Барщину Поленов, предлагает ограничить одним днем. Точное определение повинностей в пользу помещиков необходимо «для прекращения грабительств и разорений»; это «немало защитит крестьян от наглостей их помещиков, которые их без всякой пощады и милосердия мучают, отнимая все то, что им на глаза попадется и через то приводят в несказанную бедность, от которой они никогда не в состоянии избавиться».

Поленов не оставляет без рассмотрения и вопроса о власти помещиков над крепостными. Он предлагает, чтобы сельский суд состоял из старосты и 3–4 выборных крестьян; они должны разбирать обиды, драки и небольшие тяжбы. Более важные ссоры между крестьянами и несогласия их с помещиками должны разбирать высшие крестьянские суды; апелляция от этих судов должна идти в земские суды из окружных дворян, с участием опытных юрисконсультов. Кроме того, Поленов предлагает дозволить богатым крестьянам записываться в мещанство, заплатив помещику за каждую выведенную из деревни душу.

Резюмируя идеи Поленова, можно сказать, что он ратовал за всяческие облегчения участи крестьян, но основной идеи крепостного права не трогал. Все предложенные меры Поленов рекомендует вводить постепенно, ибо «многими примерами уже подтверждено, сколь далеко в подобных случаях простирается неистовство подлого народа». Можно видеть, что пожелания Поленова шли навстречу намерениям Екатерины.

Сочинения Вёльнера

Теперь нам остается рассмотреть еще три сочинения по крестьянскому вопросу, которые в комиссии получили одобрение. Это, прежде всего, сочинение гальберштадского каноника Вёльнера.

Вёльнер, как и Беарде-де-Лабей и Поленов, выступает поборником крестьянской собственности на землю, но понимает собственность в особом смысле. Прежде всего, он указывает на плохое качество подневольного труда и на невозможность для срочного арендатора заботиться о прочных усовершенствованиях на своем участке. Вёльнер предлагает правительству поощрять тех помещиков, которые передадут землю в собственность своим крестьянам.

Условия и основания передачи земли в собственность крестьянам Вёльнер не указывает и предоставляет выработать Вольному экономическому обществу, а с своей стороны предлагает издать следующий закон: «1) крестьянин может быть лишен земли только в том случае, пели он будет дурно вести себя и плохо заниматься земледелием; 2) крестьянам дается полное право производить на своих участках какие угодно улучшения, сеять какой угодно хлеб и кормовые травы; 3) крестьяне, получившие землю в собственность, остаются в подданстве помещика и должны платить податей вдвое более чем прежде, с условием, что раз установленные подати не будут возвышаться; 4) крестьянин, который по болезни или по старости не в состоянии более работать на своей земле, может с согласия землевладельца продать ее, причем приобретший должен принять на себя исполнение лежащих на ней повинностей; 5) на таких же условиях крестьянин может завещать свою землю своим детям и родственникам».

Вот предложения, сделанные Вёльнером. Если рассмотреть их более внимательно, то можно видеть, что Вёльнер проектировал отдать крестьянам землю не в собственность, а в наследственное и неотъемлемое пользование за определенные повинности; это – вечная аренда, а не собственность, хотя сам Вёльнер указывал на неотъемлемость участков, на возможность завещать их и продавать, и называл такое владение собственностью.

Сочинение фон Мека

Много сходного в основных идеях имело и сочинение лифляндского дворянина фон Мека, которого Общество наградило за его труд медалью в 12 червонцев. «Крепостные, – говорит он, – должны иметь собственность, но с дарованием ее не следует спешить. Если сразу уничтожить крепостное право, то свобода может обратиться в необузданность, крестьяне покинут земли, которые прежде обрабатывали, и начнут бродить, ища места, где бы могли получить землю без повинностей и денежных оброков. Поэтому нужно начинать с дарования крестьянам прав собственности на движимое имущество и обставить это дело следующими формальностями; господин заявляет в суде, что он дозволяет лучшим крестьянам неограниченно распоряжаться движимым имуществом; это заявление должно быть записано в книги, и чиновники должны следить за его исполнением. Когда же все или большая часть крестьян приобретут движимую собственность, то помещик в награду лучшим и зажиточным может продать участок земли, который они обрабатывают. Крестьянин, приобретший землю, будет иметь на нее полное право собственности, но на следующих условиях: его участок не может быть отделен от всего имения; крестьянин не может его покинуть; за каждый такой участок господин имеет право на известную и раз навсегда установленную работу». Таким образом, и здесь дело идет не о праве собственности, а о наследственном, гарантированном владении землей на известных условиях.

Сочинение Граслена

Самым радикальным из всех проектов является проект француза Граслена. Путем теоретических рассуждении Граслен приходит к выводу, что «общее благо требует, чтобы земля была собственностью единственно и исключительно тех, кто ее обрабатывает, то есть крестьян, но в то же время они должны владеть только тем количеством земли, какое могут сами обработать, иначе они обратятся в землевладельцев-вотчинников». Таким образом, оказывается, что то положение, которое составляет основу программы современной нам партии трудовиков, было высказано более 100 лет тому назад французом Грасленом. Переходя к современному общественному строю, Граслен говорит, что если в данное время и невозможно думать об его изменении согласно указанным принципам, то, по крайней мере, не следует лишать крестьян права собственности на землю, так как это было бы большим ущербом для общества. Конечно, крестьяне должны иметь право и на движимое имущество.

Вот содержание сочинений, представленных в Вольное экономическое общество на тему, предложенную Екатериной, удостоенных премии и похвальных отзывов. При всем их различии в подробностях, легко заметить и общие черты. Во всех проектах признается необходимым 1) обеспечить имущественные права крестьян от произвола помещиков; 2) во всех проектах устраняется прямое вмешательство государства в решение крестьянского вопроса и 3) это решение предоставляется доброй воле и усмотрению владельцев, долженствующих узнать свою выгоду. Единственное, что допускают проекты по отношению государственной власти – это показывать добрый пример помещикам, но законодательное решение вопроса в существе устраняется.

Крестьянский вопрос в комиссии для сочинения нового уложения

А теперь мы посмотрим, что получила Екатерина от депутатов, созванных для составления нового Уложения, в ответ на запросы и пожелания, выраженные ей в Большом Наказе.

Прежде всего, рассмотрим, что содержали дворянские наказы, чего желали дворяне, прежде чем они выслушали Наказ императрицы.

Раскрываем, например, наказ дворянской Полонской пятины (Новгородской губернии) и читаем: «Всепокорнейше просим, дабы в сохранение древнего узаконения и дворовые люди, и крестьяне в подлежащем повиновении яко своим господам были, и о том в ныне сочиняемом проекте нового Уложения подтвердить с таким объявлением, что узаконенная издревле помещицкая власть над их людьми и крестьянами не отъемлется безатменно, как доныне была, так и впредь будет». Вот определенное и ясное пожелание, чтобы все оставалось по-старому. Обратимся к другому наказу – кашинских дворян; в нем высказаны те же требования; «чтобы крестьяне были в безотрицательном повиновении владельцев и в полной их власти, дабы тишина и спокойствие общества господствовали, и экономия распространялась, без чего оные существовать не могут». А вот что говорили керенские дворяне: «Дворянству своих людей и крестьян содержать на прежних основаниях в своей власти и полномочии, не ограничивая их преимуществ и полномочий, ибо Российской империи народ сравнения не имеет в качествах с европейским».

Больше всего дворяне просят о принятии мер против беглых крестьян. Так, тамбовские дворяне просили наказывать беглых отдачей в рекруты и ссылкой на поселение и на каторжные работы с предварительным наказанием плетьми и кнутом и ходатайствовали перед правительством, чтобы смерть беглых крестьян от наказаний не ставилась помещикам в вину. Пусторжевские дворяне во избежание побегов в Польшу просили расположить по границе через каждые пять верст военные отряды с пушками, а по самой границе провести двойной ров и вал, «дабы помешать людям переходить границу с телегами и скотом». Дворяне Полонской пятины Новгородской губернии просили в тех же целях об укреплении границ с Эстляндией и Финляндией и о посылке туда военных отрядов для сыска беглых. Многие наказы говорят, что за укрывательство беглых законы карают слишком слабо и требуют усиленных наказаний. Почти все дворянские наказы стояли на той точке зрения, что владеть крестьянами имеют право только дворяне и просили об устранении от владения крестьянами лиц недворянского звания. Но в этом случае дворяне разошлись с желаниями других классов русского общества.

Почти все наказы, составленные торгово-промышленным классом, выражали требование, чтобы купцам первой и второй гильдии было дано право владеть крепостными. Наказы по-разному мотивировали это требование. Типичной является мотивировка наказа казанского купечества. Оно указывало, что купцам часто приходится отлучаться по делам из дому, а на наймитов во время отлучек положиться нельзя. Купцам нужны крепостные люди и для отправления городских полицейских должностей; наконец, купцам, которые занимаются развозной торговлей, неудобно иметь дело с наемными служащими, так как они, забрав деньги и товар, имеют обыкновение бежать, а если и живут, то чинят самовольство, не смотрят за деньгами и товаром. Казанский наказ не был одинок. Такие же требования содержались и в наказах других городов, считавших необходимым «для распространения коммерции и исправности торгов» дозволить покупать крепостных купцам первой гильдии.

Синод в лице своего депутата требовал предоставить, право белому духовенству покупать себе в услужение людей, ссылаясь на то, что не самому же отцу протоиерею идти пахать землю или продавать что-либо.

За купцами и духовенством потянулись мелкие землевладельцы – недворяне.

Сибирские служилые люди, так называемые дети боярские, просили сделать их потомственными дворянами, наделить их землей и дать право покупать людей.

Сибирские казаки, представители Донского, Чугуевского и Уфимского казацких войск, ходатайствовали, чтобы казацкому старшине дозволено было покупать дворовых людей и крестьян.

Однодворцы, часть которых владела крепостными, которых они могли продавать только членам своего сословия, желали увеличить число своих крестьян покупкой их у помещиков и просили дать им соответствующее разрешение.

Даже пахотные солдаты, люди старых служб просили себе права иметь крепостных.

Таким образом, почти от всех сословий раздалось требование не об освобождении крестьян от крепостной зависимости, а о распространении права владеть ими. Раз это было так, Екатерина и думать не могла об освобождении крестьян и сосредоточила свое внимание на вопросе об улучшении быта крепостных крестьян, их правового и экономического положения.

Что касается этой стороны крестьянского вопроса, то дворянские наказы требуют, во-первых, ограничить торговлю крепостными и, во-вторых, обуздания жестоких помещиков. Михайловские дворяне (Рязанской губернии) просили ограничить продажу крестьян без земли и разрешить продавать крестьян только в пределах одного уезда, «дабы проданные находились недалеко от своих родственников». Более решительно были настроены шлиссельбургские дворяне; они требовали совершенного запрещения продажи крепостных без земли. Кинешемские дворяне (Костромской губернии) просили запретить торговлю крепостными на три месяца в году, во время рекрутских наборов, ибо помещики, «кои алчут о своих прибытках», продают крепостных в рекруты и «через то крестьян своих доводят до крайнего разорения и бедности». О том же просили и тамбовские дворяне. Костромской наказ требовал назначать опекунов над помещиками, которые «неистово своими деревнями владеют и подчиненных им людей и крестьян мучают». Пусторжевский наказ требует отдавать под опеку также и тех, которые обременяют своих крестьян непосильными поборами. Но дальше установления опеки дворянские наказы не шли и даже не говорили о том, какое же наказание должно постичь помещика, мучающего своих крестьян. По этому вопросу высказались только представители судебных и административных учреждений. Юстиц-коллегия указывала на необходимость издания закона о том, какому наказанию должен подвергнуться помещик, замучившей до смерти своего крепостного. Кроме того, депутат главной полиции заявил, что надлежит разрешить дворовым и крепостным жаловаться на своих господ, и задавать вопрос, что делать с теми господами дворянами, на которых принесена жалоба.

Мнение Коробьина и вызванные им прения

Вопрос об улучшении быта крепостных крестьян сделался предметом горячих споров в заседаниях Комиссии. Прения эти продолжались целый месяц, и из всех ораторов за улучшение крестьянского быта высказалось 8, а решительно против – 12. Прения приняли особенно страстный характер после речи депутата от козловских дворян.

Коробьина, произнесенной 5 мая 1768 года. Коробьин остановился на вопросе о причинах побегов крепостных крестьян и высказал мысль, что в побегах виноваты сами помещики, «которые с крестьян своих берут против обыкновенного подати, кои, промотав свои пожитки и набрав много долгу, отдают своих людей, отлучив их от земледелия, зарабатывать одни хоть следуемые ежегодно к уплате проценты; которые, видя, что получаемых с крестьян себе доходов на удовольствие прихотей своих не станет, удалив от семейств, употребляют единственно для своей корысти». Но что всего хуже, некоторые владельцы, как только крестьянин приобретает небольшой достаток, лишают его всех плодов его труда, увеличивая с него оброки. Ссылаясь на статьи (295 и 261) Наказа Екатерины, Коробьин предлагал издать благоразумные и человеколюбивые законы; надо, говорил Коробьин, чтобы крестьянин только часть своего имения считал не своим, а помещичьим, а остальное должно быть его собственное, «которое он может без опасения пустить в обращение, как-то, заложить, подарить и оставить по себе, кому хочет, не думая, что оное когда-нибудь отнято будет его помещиком». Нужно установить, чтобы крестьянин платил определенную дань; в одних местах – натурой, в других – деньгами, смотря по местным условиям.

Заявление и доводы Коробьина поддержали депутаты от свободных крестьян и землевладельцев-недворян; в особенности сильную поддержку Коробьину оказал депутат от Екатеринославской провинции Яков Козельский.

На обвинения крестьян в лености, нерадении и пьянстве Я. Козельский возражал, что «и самый трудолюбивый человек сделается нерадивым во всегдашнем насилии»; причина зла – в самих помещиках. «Дворянство требует, – говорил Козельский, – учредить опеку над жестокими помещиками, разоряющими своих крестьян, но зачем отдавать в опеку уже разоренное имение; гораздо лучше предупредить разорение общим законом». Он предлагает установить определенное число дней барщины в неделю, отнять их на деньги и предоставить крестьянам право свободно выбирать барщину или оброк. «Помещики, противящиеся определению повинностей, – говорил Козельский, – желают иметь большую власть, чем государство над своими подданными, так как и самая верховная власть по самодержавию своему не требует более определенной всякой службы, кроме на содержание необходимой войны». Козельский предлагал назначить в пользу помещика 2 дня работы, а затем 2 дня определять на зарабатывание податей, то есть на государство, 2 дня на собственную работу, а седьмой день – Господу Богу твоему. Для всех, кто пожелал бы вместо отбывания барщины платить оброк, Козельский предлагал оценить рабочий день в 10 коп., то есть в год помещик получал бы с крестьянина 10 руб., что в среднем соответствовало бы, при населении двора в 3–4 души, подушной подати в 2–3 руб. Это был обычный тогда оброк, и Козельский не предлагал его понизить, а желал только точно определить. От определения повинностей произойдут, по мнению Козельского, следующие выгоды; крестьяне будут прилежнее заниматься земледелием, станут более размножать свои семейства, прекратятся разные злодейства, наконец, вернутся на родину многие из бежавших в Польшу, Валахию и Венгрию. Что же касается до имений крестьянских движимых и недвижимых, то Козельский предлагал оставить их в пользовании крестьян, без права продать и заложить недвижимые имения, но с условием, что крестьяне будут владеть ими сами потомственно, «без участия помещиков». Козельский предлагал отмежевать земли, находившиеся под крестьянской запашкой, и разбить их на участки, «чтобы мужики, почитая те земли за собственный свой удел, основательнее обзаводиться и постояннее жить могли». Таким образом, по проекту Козельского, крестьяне должны были получить земли в неотъемлемое владение за умеренные повинности. Нельзя не сказать, что при тогдашних условиях предложения Козельского были самыми практичными.

Все эти заявления Коробьина и его единомышленников вызвали целую бурю протестов со стороны дворянских депутатов. Коробьин и другие ораторы подверглись потоку личных нападок и оскорблений. Дело, однако, не ограничилось одной личной перебранкой. Противники Коробьина и его единомышленников высказали целый ряд принципиальных возражений, причем некоторые из них заслуживают внимания. Приходится признать, что так называемые «крепостники» очень много своими доводами содействовали разъяснению вопроса по существу, так что действительно можно сказать: из столкновения противоположных мнений родится истина.

Коробьин указывал на побеги крепостных как на следствие чрезмерного их обременения работами и поборами в пользу помещика. На это консерваторы отвечали, что это неправда, так как бегут не одни крепостные, а также государственные, дворцовые и экономические крестьяне, бегут даже церковники от своих церквей и купцы; значит, бегство крестьян происходит не от одного угнетения крестьян помещиками, а от развращения нравов, лености и нерачения в работе. В этом, конечно, была доля правды. М. М. Щербатов говорил: «Кроме угнетения крестьян, есть еще чисто физические причины их побегов»; он указывал на обширность России, на разнообразие климатов, которых он насчитывал 8 (в этом случае Щербатову нельзя отказать в наблюдательности; стремление расползаться по обширной равнине – давнишнее свойство русского народа), на разницу в плодородии, на рекрутские наборы и на «непостоянство, леность и худые нравы своих крестьян».

Затем дворяне отрицали самый факт экономического угнетения крестьян помещиками. «Помещики, – говорили они, – не только не разоряют своих крестьян, но, напротив, по случаю нынешних неурожаев, кормят их, снабжают домашним скотом и платят за них подать и, одним словом, пекутся об них, как об детях».

Движимым имуществом, по словам дворянских депутатов, крестьяне распоряжаются совершенно свободно. «Они, – говорил Щербатов, – имеют полное право собственности, правда, не утвержденное законом, но, можно сказать, еще сильнейшее, так как оно основано на общем умствовании и взаимной пользе».

Ораторы не ограничились одной защитой крепостного права, но подвергли критике предложения Коробьина и его единомышленников. Последние требовали определения размеров повинностей; консерваторы указывали им на невозможность исполнить это вследствие крайнего разнообразия местных условий. Это замечание было справедливо, поскольку оно было направлено против единообразия в установлении податей; при определении повинностей, конечно, необходимо было принимать в соображение экономические условия различных местностей. Затем консерваторы справедливо указывали, что нельзя крестьянину обеспечить право собственности на движимое имение, оставляя в то же время его личность в полной зависимости от помещика. «Тщетно имя собственности растверживать, когда тело чье подвластно другому; имение его всегда тому же подвластно будет».

Коробьин и его единомышленники полагали, что крестьянину в случае произвола со стороны помещика нужно предоставить право жаловаться на их притеснения. Консерваторы возражали, что это только приведет к разрушению добрых отношений, увеличит количество судебных дел, которые отвратят крестьян от земледелия, поведет к бунтам и посягательствам на жизнь помещиков. В этих словах есть, конечно, доля правды, так как предложенная либералами мера в данном случае не была особенно удачной.

Особенно любопытны доводы, которые приводил князь М. М. Щербатов против предоставления крестьянам полной собственности на землю с правом ее отчуждения. По мнению Щербатова, помещики заботятся, чтобы крестьяне не страдали от недостатка или плохого качества земли, а с нарезкой земли эта забота прекратится, и положение крестьян только ухудшится. Отдать крестьянам в собственность недвижимые имения – очень вредно для государства. Продавшие землю, не имея ни места для поселения, ни средств, принуждены будут или вовсе покинуть земледелие, или идти в батраки, то есть образуется сельский пролетариат. Таким образом, через получение мнимой собственности крестьяне лишатся действительной. Кроме того, предоставление крестьянам земли в собственность поведет к ее раздроблению, но хозяйство «не можно вести там, где крестьяне будут землю на лоскутья раздирать». От раздела земли произойдет новое неудобство – чересполосица, а она вызовет драки, убийства, перекосы, потравы и т. п. Как на пример, консерваторы указывали на быт однодворцев.

Большинство депутатов консервативной партии, отвергая все предложения либералов, соглашались только на одну меру для улучшения положения крепостных – на отдачу под опеку всех владельцев, мучающих своих людей, и, кроме того, все соглашались на запрещение торговли людьми в розницу. Таким образом, вы видите, что и консервативная партия не безусловно была против улучшения быта крепостных крестьян, она шла на уступки, но эти уступки были очень незначительны.