Текст книги "Русская история XVII-XVIII веков"

Автор книги: Матвей Любавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 45 страниц)

25 февраля состоялся торжественный прием шляхетства у императрицы. Князь Черкасский подал ей челобитную, благодарил за подписание пунктов и просил разрешить им сочинить новую форму государственного управления. Эта челобитная на первых порах очень изумила Анну Иоанновну. От Остермана она слышала, что шляхетство хочет восстановления самодержавия, а ей пришлось выслушать прошение об организации учредительного собрания. Изумлены были и сторонники самодержавия, особенно гвардейское офицерство, которое также думало, что шляхетство будет просить о восстановлении самодержавия. Когда князь Черкасский прочитал челобитную, из среды гвардейского офицерства послышались голоса, что нужно просить о восстановлении самодержавия. Им возражали; начался шум. Тогда кн. В. Л. Долгорукий обратился к князю Черкасскому с вопросом: «Кто вам позволил присвоить себе законодательную власть?» Князь Черкасский отвечал: «Государыня вами обманута, вы уверяли ее, что кондиции писаны с согласия всех чинов, а это было сделано без нашего ведома и участия». Гнев вырвал из уст князя Черкасского слова, которых он не сказал бы, подумав. Князь Долгорукий обратился к Анне, советуя ей удалиться в кабинет и там обсудить прошение шляхетства. В аудиенц-зале волнение возрастало; Анна, не зная, что делать, испугалась за свою жизнь; в решительную минуту Екатерина Ивановна (герцогиня Мекленбургская) бросилась к Анне с пером и чернилами и просила подписать челобитную шляхетства. Подписав челобитную, Анна Иоанновна воротила ее шляхетству и велела снова обсудить и в тот же день сообщить ей свое решение. Конституционалисты удалились в другую залу, верховники были приглашены на обед, а гвардейские офицеры дали полную волю своему негодованию. «Мы не хотим, – говорили они, – чтобы государыне предписывали законы; она должна быть такой же самодержавной, как ее предки». Когда Анна вышла к офицерам, они бросились к ее ногам, крича, что готовы пожертвовать за нее жизнью, но не потерпят ее злодеев. Сцена кончилась тем, что офицеры во главе с Салтыковым приветствовали Анну, как самодержавную императрицу.

После этого и конституционалистам ничего не оставалось делать, как просить Анну «принять самодержавство» и уничтожить подписанные пункты. Но шляхетство не отказалось от всех своих требований и в челобитной просило вместо Верховного Совета и Высокого Сената сочинить один правительствующий Сенат из 21 персоны, а в Сенат и на высшие государственные должности повелеть выбрать шляхетству баллотированием; конституционалисты отказались от ограничения самодержавия, но просили, чтобы новая форма правления была выработана согласно их челобитной. Челобитная вручена была Анне князем Трубецким. Выслушав ее, Анна обратилась к членам Верховного Тайного Совета с вопросом: «Согласны ли, чтобы я приняла предлагаемое мне моим народом?» Верховники молча наклонили головы. Тогда Анна послала за пунктами и своим письмом в канцелярию Совета, «и те пункты ее величество при всем народе изволила, приняв, разодрать». Таков финал «затейки» 1730 года.

Что касается причин неудачи конституционного движения 1730 года, то следует сказать, что, прежде всего, это движение шло на поверхности русского общества, не затрагивало его глубоко, совершалось в самых высших его слоях, не было поддержано народной массой; затем, сама конституционная партия сложилась экспромтом, не успела спеться и выработать общего плана действий; раздоры в значительной степени способствовали падению дела…

Результаты политического движения 1730 года

Политическое движение 1730 года не привело к той цели, к которой было направлено, то есть к ограничению самодержавной власти, но было бы ошибкой думать, что оно прошло безрезультатно для общества, не имело никаких последствий, Анна Иоанновна, восстановив самодержавную власть, сочла необходимым дать шляхетству удовлетворение по требованиям сословного характера.

Мы видели, что одним из требований большинства челобитных было учреждение одного Сената вместо Верховного Тайного Совета и Высокого Сената и пополнение его «довольным числом» членов, 21-й персоной. Указом 4 марта 1730 года Верховный Тайный Совет и Высокий Сенат были «отставлены» и заменены Правительствующим Сенатом в той силе, какой он обладал при Петре Великом. Количество членов Правительствующего Сената было определено согласно просьбе шляхты (21). В Сенат вошли все члены Верховного Тайного Совета (кроме А. Г. Долгорукого), 3 фельдмаршала и видные представители шляхты, вожди конституционной партии, авторы мнений, шедшие на компромисс с верховниками, и лица, способствовавшие восстановлению самодержавия. Анна Иоанновна удовлетворила всех, поместив в Правительствующий Сенат лиц, стремившихся играть политическую роль. Посадив всех в Правительствующий Сенат, Анна Иоанновна не обнаружила охоты делиться своей властью с учреждением и действовала вполне самостоятельно; и это обстоятельство имело роковое значение для Сената. Так удовлетворены были Анной Иоанновной требования шляхетства сословно-политического характера.

Кроме восстановления Правительствующего Сената, шляхетство просило, чтобы высшие правительственные должности замещались по выборам. И это требование шляхетства Анна исполнила, но только отчасти. Указом 5 февраля 1431 года предоставлено было замещать в гвардии и армии офицерские места баллотировкой. Шляхетство просило участия в избирании администрации. Анна соглашается на это, но только по отношению к низшим должностям.

Шляхетство настаивало на отмене закона о единонаследии (1714), изданного Петром Великим. Этот закон был страшным бременем для родового дворянства и не достигал цели, ради которой был издан. Дворяне, несмотря на запрещение, продавали свои имения в чужой род, чтобы снабдить своих сыновей деньгами; если же не успевали продать, то в духовных завещаниях писали, чтобы старший сын уплатил определенную сумму младшим братьям. Некоторые исполняли завещания, другие отказывались, и на этой почве разыгрывались целые драмы: «не только братья, но и дети отцев своих побивали», – пишет майор Данилов. Закон о единонаследии, имевший целью предотвратить хозяйственное дробление, имел отрицательные результаты. Наследники считали скот, хлеб и сельскохозяйственные орудия за движимую собственность, и часто выходило, что старший сын получал имение без инвентаря, а младшие – инвентарь без имения. Обо всем этом Сенатом был сделан доклад императрице, после чего закон 1714 года был отменен, и шляхетству предоставлено было право свободно распоряжаться своими имениями; в это же время формально было уничтожено различие между поместьями и вотчинами, что разграничивалось при Петре Великом. Что касается наследования имущества по закону, то было установлено, что оно принадлежит детям: дочери из недвижимого имущества получают четырнадцатую часть, а из движимого – восьмую. Вот когда был установлен закон, который действует до последнего времени.

Шляхетство в своих челобитных выражало желание, чтобы военная служба была ограничена определенным сроком. Надо сказать, что дворянство стало уже тяготиться постоянной службой и постоянно уклоняться от нее. По свидетельству Посошкова, «в ослушании и в презрении указов царского величества иные дворяне уже состарились, в деревнях живучи, а на службе одною ногою не бывали». Майор М. В. Данилов сообщает о своем зяте: «Зять мой Астафьев, получа большое наследство, неприлежно стал уже в полку служить: а как в тогдашнее время отставки от службы не было или трудно ее получить было, то он нашел милостивца в полковом секретаре, который его отпускал в годовые отпуски за малые деревенские гостинцы. Секретарь доволен был, когда за пашпорт получил душек двенадцать мужеска пола с женами и с детьми, с обязательством таковым: когда зять мой Астафьев на срок оных подаренных крестьян не вывезет, куда назначено было, тогда неустойка награждалась прибавкою к 12 душам. Чтобы не потерять дружбы, таковым полезным от секретаря отпуском зять мой пользовался год по договору. Случалось мне и то видеть самому, при самом уже его в отпуск отъезде из полку, не оставят у него писари полковые и ротные постели и подушек, хотя он даже сидел в кибитке, и то вытаскивали и делили по себе, как завоеванную добычу. Странное видение было сих бесстыдных подлецов. Полковой писарь гораздо был совестнее секретаря своего: он брал только по одному человеку за пашпорт». В старой Московской Руси военная служба была не так интенсивна, и служилые люди имели возможность вести свои хозяйственные дела. С введением регулярного войска дворяне были прикованы к своим полкам, а их пребывание в деревне было гораздо важнее, чем прежде. Крестьянское население было обложено подушной податью, за исправное поступление которой должны были отвечать помещики. В 1731 году в регламенте Камер-коллегии было установлено, что подушная подать вносится самими помещиками; они же должны были вносить и недоимки, которые с каждым годом возрастали; владельцам стало угрожать разорение. Избежать разорения можно было, только живя в деревне, непосредственно руководя хозяйством. Непреложная сила обстоятельств превращала дворянина-воина в помещика-хозяина, в обывателя уезда, и он стал правдами и неправдами оставаться в деревне, стал требовать себе льгот от военной службы. В 1786 году правительство Анны Иоанновны удовлетворило и это требование шляхетства; военная служба ограничена 25-летним сроком. После опубликования указа о 25-летней службе половина служащих дворян подала прошение об отставке; правительство отступило от своего указа, и отставка не была дана, пока в 1740 году этот указ не был восстановлен манифестом во всей силе. Этот манифест – первый шаг к раскрепощению русского дворянства.

Наряду с установлением срока службы дворянство добилось и освобождения его от службы в нижних чинах и поступления прямо в офицерский ранг. В 1731 году был издан указ об учреждениях Сухопутного кадетского корпуса, «дабы шляхетство от младых лет к воинскому делу в теории обучены, а потом и в практику годны были». Молодые люди должны были, таким образом, проходить рядовую службу в корпусе. Здесь же предполагалось их обучать: «арифметике, геометрии, рисованию, фортификации, артиллерии, шпатному действу, на лошадях ездить и прочим к воинскому действу потребным наукам». Тот же указ предписывал: «Понеже не каждого человека природа к одному воинскому склонна, но в государстве нужно политическое и гражданское обучение, то того ради иметь при корпусе учителей чужестранных языков, истории, географии, юриспруденции, танцевания, музыки и прочих полезных наук». Кадетский корпус решено было открыть в Петербурге. Здесь находилась Академия наук, здесь содержалось значительное количество войск, возводились военные и гражданские постройки, и молодые люди могли видеть применение теории к практике. Здесь же было значительное количество иностранцев, что могло способствовать изучению молодыми людьми иностранных языков. Тех кадет, которые имели наклонность к изучению высших гражданских наук, предположено было обучать в Академии наук. Так, следовательно, выработан был план общеобразовательной школы с широкой программой, правда, практического характера; из школ должны были выходить ученые, военные и чиновники. Эта широкая программа, однако, не осуществилась, и действительное устройство Сухопутного кадетского корпуса вышло проще. По рапорту Миниха видно, что в корпусе обучали Закону Божию, военным экзерцициям и арифметике, а остальным наукам учились только те, кто хотел; зато число воспитанников возросло вдвойне. Кроме кадетского корпуса, предлагалось учредить артиллерийскую школу на 700 человек и увеличить число школ в губерниях, чтобы дворянские дети обучались грамоте, наукам и военным экзерцициям. Но так как школы не могли вместить всех, то дворянам дана была возможность обучать детей дома и периодически представлять их на экзамены. Все дворянские недоросли по достижении восьми лет должны были записываться в Петербурге у герольдмейстера, а в Москве и в губерниях – у губернаторов. По достижении 12 лет их должны были представлять на второй смотр, когда им производился экзамен из чтения и письма. Дворяне, имевшие до 100 душ крестьян, имели право взять своих сыновей опять домой и должны были представить их на следующий смотр в 16 лет, когда производился экзамен по Закону Божию, арифметике и геометрии. Сыновей мелких дворян по достижении 12 лет отдавали в школу. На третьем смотре дворянам делали разбор: некоторых помещали в Сенат в разные канцелярии, где они продолжали обучение и приучались к канцелярской работе; других отсылали домой до 20 лет с обязательством учиться географии, фортификации и истории; если кто-либо не имел возможности проходить эти науки дома, их отдавали в школу. 20-летних недорослей представляли на окончательный смотр, когда их распределяли на военную службу в офицерские или на гражданскую в соответственные гражданские чины. Так выполнено было желание шляхетства не проходить военную службу в нижних чинах.

Итак, движение 1730 года не прошло бесследно в последующем историческом развитии, оно сказалось крупными результатами. Шляхетство не добилось участия в верховном управлении, но расширило свои сословно-политические права. В этом отношении царствование Анны Иоанновны – начальный период дворянской истории.

Движение 1730 года не прошло бесследно и для других сословий. Мы видели, что верховники и шляхетство не обходили купечество, которому предположено было дать возможность защищать свои интересы при новых порядках. Проект повлиял и на законодательство Анны Иоанновны; она пошла навстречу купеческим интересам. В 1731 году в интересах купечества крестьянам запрещено было брать откупа и подряды, в 1734 году строить суконные фабрики. В пользу купцов и в интересах дворянства уменьшены были права крестьян. Указ 1730 года запретил крестьянам приобретать недвижимые имущества, а указ 1736 года – отправляться на промыслы без разрешения помещика; это было вызвано тем обстоятельством, что по указу 1731 года помещики сами должны были вносить подати за своих крестьян. Вообще помещики стали увеличивать свои права над крестьянами, и крепостная неволя стала все более и более усиливаться. Начало сословного возвышения дворянства ознаменовалась резким сословным унижением крестьянства.

Верховное управление в царствование Анны Иоанновны

АННА Иоанновна начала свое правление с восстановления Сената и на первых порах ревностно занималась государственными делами. Саксонский посланник Лефорт сообщал своему двору, что Анна старается во все вникать и все видеть. Протоколы первых заседаний Сената до известной степени подтверждают это свидетельство. Из этих протоколов видно, что императрица часто лично присутствовала в Сенате и ставила на обсуждение некоторые вопросы (например, о сбавке подушной подати, о благочестивом содержании христианской веры и др.). Но этот первый пыл очень скоро остыл, «Изволила слушать реестр докладов, читаемых в Сенате, и указала те доклады внесть со временем в дом ее императорского величества, и тогда рассматривать изволит. Потом изволила отсутствовать». Анна была не из таких натур, которые долго способны выдерживать напряжение физических и умственных сил. Она вступила на престол 37 лет. Выданная замуж за Курляндекого герцога, Анна рано овдовела и проводила многие годы в праздности и развлечениях, которые доставлял Курляндский двор. Русский президент при Курляндском дворе избавил вдовствующую герцогиню от тягостей управления, и она явилась на русский престол без опыта и привычки к труду. Но было бы ошибкой все относить за счет личных качеств Анны. Устранение Анны от дел объясняется также и тем, что реставрированный Сенат мало был приспособлен к сотрудничеству с носителем верховной власти. В нем слишком много было текущей будничной работы, в которой государю немыслимо было и бесполезно принимать постоянное и деятельное участие. Ближайшим помощником государя может быть такое учреждение, которое не входит в мелочи, а подносит только важные дела в разработанном виде. С другой стороны, Сенат был слишком многочисленным, чтобы государыня могла интимно советоваться с ним. Уже Петр чувствовал это неудобство, и при нем намечался особый Тайный Совет. Этот Тайный Совет обособился от Сената и при Екатерине I и Петре II превратился в Верховный Тайный Совет. Анна упразднила Верховный Тайный Совет, но оказалось, что без подобного учреждения обойтись нельзя. В апреле 1730 года разнесся слух об образовании особого кабинета из нескольких лиц; через полтора года слух подтвердился. 19 ноября 1731 года последовал указ императрицы, гласивший: «Для лучшаго и порядочнеишаго отправления всех государственных дел, к собственному нашему всемилостивейшему решению подлежащих, и ради пользы государственной и верных наших подданных, заблагоразсудили учредить при дворе нашем кабинет и в оный определить из министров наших канцлера графа Головкина, вице-канцлера графа Остермана, действительного тайного советника князя Черкасскаго». Так возникло новое учреждение – Кабинет, но оно было новым только по имени. Все современники, русские и иностранцы, единогласно говорили, что Кабинет заменил собой Верховный Тайный Совет; он отправлял те же функции и имел ту же власть, что и Верховный Тайный Совет. Кабинет обсуждал все новые законодательные меры, выходившие высочайшие повеления: указ, подписанный тремя членами, получал силу именного высочайшего повеления. Кабинет контролировал деятельность всех учреждений (Сената, коллегий); ему должны были представляться ежемесячные ведомости о течении дел по всем присутственным местам. С учреждением Кабинета значение Сената пало, как и при учреждении Верховного Тайного Совета. Кабинет взял в свои руки непосредственное руководство над подчиненными Сенату учреждениями. Только тогда, когда в Кабинет вошел Волынский, значение Сената стало подниматься. Кабинет стал приглашать Сенат к совместному обсуждению важнейших государственных вопросов, а коллегии снова были подчинены Сенату. Так устроилось высшее государственное управление при Анне Иоанновне. Вы видите, что в этом отношении можно констатировать некоторую эволюцию в начале и конце царствования Анны Иоанновны.

Но восстановленный в начале царствования Сенат и новоучрежденный кабинет не были по своему значению такими учреждениями, которые могли бы поставить в законные границы монархическую власть. Вследствие этого царствование Анны Иоанновны ознаменовалось еще горшими злоупотреблениями, чем правление слабой и избалованной женщины и капризного мальчика, предпочитавшего детские забавы и развлечения государственным делам. Русский престол заняла женщина, пережившая период второй молодости со всеми его недостатками, избалованная, любившая больше всего шутки, забавы, балы и маскарады. Царствование Анны было повторением царствования Петра II в более крупном масштабе.

Господство немцев

Анна начала с того, что постепенно устранила от дел всех вельмож, которые навлекали на себя ее личное нерасположение. Больше всех Анна была недовольна князем В. Л. Долгоруким, который подсунул ей пункты и стерег ее в Митаве и Москве, «яко некий дракон». В апреле месяце 1730 года Анна определила князя Василия Лукича Долгорукого губернатором в Сибирь, князя Михаила Долгорукого – в Астрахань, князя Ивана Григорьевича Долгорукого – воеводой в Вологду, а князю Алексею Григорьевичу Долгорукому со всем семейством и брату его Сергею велено было жить в дальних деревнях. Не забыла Анна и Петра Бестужева, который также был сослан на житье в дальние деревни. Немного времени спустя все Долгорукие были сосланы: Алексей – в Березов, Василий Лукич – в Соловки, Сергей – в Ораниенбаум, Иван Григорьевич – в Пустозерск, мать князя Алексея – в Ораниенбург; князь Василий Долгорукий был заключен в Шлиссельбургскую крепость. Анна вызвала ко двору Петра Румянцева, подвергшегося опале в царствование Петра II, но он был сослан в казанские деревни, так как не мог помириться с господством немцев и роскошью двора.

С устранением Долгоруких около Анны не осталось русских влиятельных вельмож. Князь Д. М. Голицын, видя засилье иноземцев, поспешил удалиться от дел; канцлер Головкин одряхлел и не вмешивался в управление; Ягужинский был сослан в почетную ссылку – посланником в Берлин; Шафиров – в Персию. При дворе стали господствовать немцы, которые захватили все управление государством в свои руки. Во главе управления стал Бирон, завоевавший сердце Анны Иоанновны еще в Митаве своей наружностью и любезностью. Анна объявила это всем своим верноподданным в рескрипте, изданном по случаю возведения его в обер-камергеры. «Сиятельный, особливо нам любезно верный, граф Яган Эрнестович фон Бирон, – писала Анна Иоанновна, – через многие годы будучи в нашей службе при комнате нашей (камергером), во всем так похвально поступал и такую совершенную верность и ревностное радение к нам и нашим интересам оказал, что его особливые добрые квалитеты и достохвальные поступки и к нам показанные многие верные, усердные и полезные службы не инако, как к совершенной всемилостивейшей благоугодности нашей касаться могли». Из курляндских немцев расположение Анны Иоанновны заслужил обер-гофмаршал Левенвольд, вытащивший брата своего Карла, и, кроме того, вице-канцлер Остерман.

В мае 1730 года иностранные дипломаты сообщали своим правительствам, что Бирон и Левенвольд управляют императрицей как хотят, но сзади их стоит Остерман и управляет империей. В руки немцев попали и вооруженные силы страны. Миних был назначен президентом военной коллегии и стал управлять делами независимо от Сената. Карл Левенвольд был назначен начальником Измайловского полка, который был сформирован из украинской шляхты. Господство иноземцев прочно утвердилось.

Сама Анна Иоанновна имела на дела самое дурное влияние.