Текст книги "Русская история XVII-XVIII веков"

Автор книги: Матвей Любавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 45 страниц)

Сенат

Но проект Панина не пропал даром, и его предложение о разделении Сената было исполнено. В 1763 году Сенат был разделен на 5 департаментов, из которых 2 находились в Москве, 4 – в Петербурге; общие собрания Сената с этого момента стали происходить очень редко. Все дела начинались и окончательно решались в отдельных департаментах, а в общие собрания вносились лишь в случае разногласия. Раздробив Сенат, Екатерина увеличила компетенцию состоящего при Сенате генерал-прокурора, сделала его контролером и предоставила ему много дел, которые изъяла из ведения Сената. Фактически генерал-прокурор забрал все дела в свои руки, сделался министром «на все руки». Исследователи, занимавшиеся вопросом о происхождении министерств, о развитии министерского начала, прежде всего, обращали внимание на рост значения генерал-прокурора при Сенате в царствование Екатерины; он сделался как бы министром юстиции и внутренних дел. В то же самое время от Сената были отделены 3 коллегии: иностранных дел, военная и морская.

Екатерина умалила значение Сената и в области законодательной власти: указом 1763 года у него было отнято право толковать законы, и предписано исполнять их буквально, «не умаляя ни единые их литеры». Сенату было вменено в обязанность во всех сомнительных случаях докладывать императрице. Сенат, бывший при Елизавете фактическим правителем государства, при Екатерине снизошел в ряды органов исполнительной власти. Так Екатерина не только прочно утвердилась на престоле, но и сосредоточила в своих руках такую власть, которой еще не пользовался ни один из ее предшественников после смерти Петра I. Она сделалась не только по титулу, но и на самом деле, фактически, самодержавной государыней, которая ни с кем не делила своей власти.

Личное участие Екатерины в делах управления

Екатерина без колебания взяла в свои руки управление и с первых же дней по воцарении обнаружила кипучую правительственную деятельность. Она часто присутствовала в Сенате и лично принимала участие в разрешении дел, сама просматривала многие бумаги, на которых иногда остроумно и метко излагала свои мнения. Резкий тон, которым она делает внушение Сенату и который слегка напоминает тон Петра Великого, указывает на ее повышенное самочувствие; Екатерина смотрела на своих советников сверху вниз; самоуверенность и самомнение остались присущи ей до конца ее дней.

Современники в самое первое время царствования Екатерины удивлялись ее необыкновенной работоспособности. Рассказывают, что она вставала в 5 часов утра и тотчас же принималась за дела. Министры говорили про императрицу, что она работает 15 часов в сутки. Теперь ей пригодилось то энциклопедическое образование, которое она получила в бытность великой княгиней. Вникая во все вопросы администрации, Екатерина думала об устранении замеченных недостатков и стремилась даже быть воспитательницей своих подданных. Редко у кого из государей, как у Екатерины, исполнение обязанностей связано было с таким чувством ответственности перед государством; и в то же время она обладала редким оптимизмом, уверенностью в успехе своих начинаний, верой и свою непогрешимость. Этот оптимизм обусловливался отчасти собственной натурой Екатерины, а отчасти и влиянием века. Екатерина вынесла этот оптимизм из французской политической литературы, одной из аксиом которой была мысль о всемогуществе мудрого законодателя; а так как она считала себя мудрой, то и верила в полный успех своих мероприятий.

Очередные задачи царствования Екатерины

Тяжелая задача выпала на долю Екатерины: она получила государство от своих предшественников в крайнем расстройстве, описание которого она оставила в своих записках. Финансы были истощены, армия два месяца не получала жалованья, торговля находилась в полном упадке, так как продажа многих товаров была отобрана в монополию; в государственном хозяйстве не было никакой системы, военное ведомство было в долгах, а морское едва влачило свое существование, находясь в крайнем пренебрежении; духовенство было недовольно отнятием у него земель; заводские и монастырские крестьяне почти все были в открытом непослушании властям, а к ним готовы были присоединиться и помещичьи; правосудие продавалось с торга и было очень дорого; законами руководились только тогда, когда они благоприятствовали людям сильным; управление вообще было из рук вон плохо. Сенат, задавив всякую самостоятельность в подчиненных органах, прибрал все к своим рукам. Но сам он не справлялся со своими делами и вершил их необыкновенно медленно и кое-как. Екатерина рассказывала, что одно дело о выгоне города Мосальска Сенат слушал 6 недель. Определяя воевод, Сенат не знал количества городов и не имел карты России; Екатерина, будучи в Сенате, узнав об этом, дала 5 руб. и послала купить атлас Кириллова. Сенат не знал количества получаемых доходов и при восшествии на престол Екатерины доносил ей, что государственных доходов по его счетам – 16 миллионов руб. Екатерина не поверила и учредила для выяснения вопроса комиссию. Оказалось, что всех доходов получалось до 28 миллионов рублей.

Екатерине предстояло решить следующие 4 задачи:

1) улучшить финансы и упорядочить вообще государственное хозяйство;

2) решить вопрос о церковных имуществах;

3) умиротворить восставшее крестьянское население;

4) упорядочить правосудие и удешевить судебный процесс.

По присущей Екатерине самостоятельности она взялась было сама сразу решить все эти вопросы и приняла целый ряд соответствующих мер, пока наконец не убедилась, что одних этих мер недостаточно, что для выполнения задач, поставленных жизнью, нужно широкое соединение общества. Но прежде, чем перейти к этому моменту, нам необходимо ознакомиться с тем, что сделала Екатерина при помощи бюрократии – до созыва комиссии 1767 года.

Финансовый вопрос

Свою деятельность Екатерина начала с упорядочения финансов. 31 июня 1762 года издан был указ с запрещением монополии на продажу за границу хлеба и соленого мяса, и разрешено было вывозить их из всех портов с уплатой половинной пошлины. Этот указ уничтожал также все стеснения для ввоза и отпуска товаров, которые были изданы в целях привлечения торговли к Петербургу. Затем отданы были в вольную торговлю узкий холст, ревень, шелк, бобровые меха (раньше эти товары составляли монополию казны), уничтожены были откупа на рыбные, бобровые и тюленьи промыслы и т. д. Всеми этими мерами Екатерина надеялась оживить торговлю и таким образом вызвать увеличение косвенных поступлений.

В 1764 году Екатерина созвала комиссию «для рассмотрения коммерции государства Российского» и в занятиях ее сама обещала принять деятельное участие. Эта комиссия для расширения русской торговли рекомендовала ей уничтожить пошлины с посылок заграницу и предложила разрешить посылать купеческих детей по славным своей торговлей государствам и городам для обучения теории и практике торгового дела. Екатерина даже взяла на себя инициативу в деле расширения торговли; она вошла участницей в компанию для торговли с Италией и на свой счет снарядила корабль («Надежда Благополучия»), который в 1764 году прибыл в Ливорно, нагруженный русскими товарами.

Для оживления товарного оборота Екатерина пришла к мысли увеличить самое число знаков и организовать кредит. По расчетам Екатерины, в России обращалось денежных знаков, как новых, так и старых, не больше 5 руб. на человека. Считая это весьма недостаточным, Екатерина распорядилась чеканить медные монеты по 16 руб. из пуда. Так и появились большие екатерининские пятачки, попадающиеся еще и теперь.

Для удобства денежных расчетов Екатерина стала хлопотать об устройстве банков, «дабы партикулярные люди перестали деньги возить возами, а переводили через вексели». Те же соображения об увеличении денежных знаков Екатерина высказала в инструкции генерал-прокурору Вяземскому, рекомендуя ему самые энергичные меры в этих целях. В 1764 году Екатерина велела бить золотую монету 88-й пробы (империалы и полуимпериалы) с тем расчетом, чтобы золотая монета была дороже серебряной в 15 раз. Екатерина заботилась и о привлечениях частных капиталов в государственные банки и распорядилась, чтобы частные капиталы отдавались в рост только частным лицам.

Все эти мероприятия, направленные к развитию русской торговли и промышленности, не могли, конечно, сразу принести осязаемые результаты, а между тем государственные нужды не терпели, их необходимо было удовлетворять. И вот Екатерина против своей воли должна была увеличить косвенные налоги. Прежде всего, был увеличен налог на спиртные напитки. В 1763 году цена вина, продававшегося из казенных кабаков, была увеличена на 30 коп. с ведра, а цена пива и меда – на 5 коп. Но увеличение цены казенного вина вызвало страшное развитие корчемства и сильное сокращение потребления казенного вина. В результате получилось не увеличение, а уменьшение казенных доходов. Кормчество приняло такие размеры, что с ним стало невозможно бороться. В инструкции Вяземскому Екатерина писала: «В корчемстве столько виновных, что наказывать их почти невозможно, понеже целые провинции себя оному подвергли». Продажа казенного вина происходила двумя способами: она или отдавалась на откуп, или поручалась городским магистратам и ратушам. Откупщики так много платили правительству, что не могли бы получить барыша, если бы не продавали контрабандное вино. Что же касается ратуш, то тут, по отзывам современников, происходили «превеликие подлоги и утайки, вражды, доносительства, тяжбы и пресечение купеческого промысла». Екатерина долго билась над этим вопросом и в конце концов решила созвать комиссию, которая бы указала ей, что делать с вином. Комиссия пришла к заключению, что выгоднее отдать продажу на откуп огулом, а не с ведра. Сенат согласился с этим заключением, и 1 августа 1764 года издан был манифест об отдаче вина на откупа; так родилась та откупная система, которая существовала около 100 лет. Доход с откупов был исчислен более чем на 4 миллиона руб., что в тогдашнем бюджете составляло пятую часть государственного дохода.

Кроме увеличения косвенных налогов, Екатерина проявила заботы и относительно прямых налогов, то есть подушной подати. Я уже говорил вам, что распоряжение о производстве третьей ревизии было сделано еще при Елизавете, но не было приведено в исполнение. Ревизии всегда обходились слишком дорого и для населения, и для правительства. Ревизоры обыкновенно обирали население; от ревизии, как от морового поветрия, народ нередко бежал в Польшу. Ревизоры за взятки или показывали меньшее число жителей, или, если им было дано мало, показывали большее число жителей, а так как подати вносились не каждым отдельным плательщиком за себя, а по раскладке всем миром или помещиком оптом за всех крестьян, то это было разорительно как для крестьян, так и для помещиков.

Екатерина решила отменить этот разорительный порядок производства ревизии и не посылать ревизоров. Она предписала Сенату, чтобы каждое селение через своих помещиков или старост вычисляло наличное число ревизских душ, свою ревизскую сказку пересылало бы в воеводскую канцелярию, воеводская канцелярия пересылала бы губернатору, а губернатор уже в Сенат. Но и тут сейчас же открылись злоупотребления в другом роде. Воеводские канцелярии отказывались принимать без взяток от старост их ревизские сказки; тогда Екатерина предписала ревизские сказки в воеводские канцелярии по почте. Екатерина не испугалась пропусков и утаек, которые должны были оказаться после производства переписи, так как они были и при ревизорах. Для предотвращения же злоупотреблений были объявлены строгие наказания за утайку ревизских душ. В общем, Екатерина не ошиблась в своем расчете; ошиблась она только в своих надеждах на скорость переписи; несмотря на неоднократные предписания, ревизия была окончена только к 1 июня 1764 года. Всех ревизских душ теперь (для 1764 года) оказалось 7 363 348, тогда как по второй ревизии их значилось всего 6 614 529, то есть плательщиков прибавилось более чем на 700 000.

Вопрос о церковных имениях

В связи с вопросами государственного хозяйства Екатерине предстояло решить поставленный жизнью на очередь вопрос о церковных имениях. Уже Петр III приступил к разрешению этого вопроса и распорядился отобрать все церковные имения и учредить особую Коллегию экономии, которая должна была часть доходов с церковных имений отдавать в казну, а часть употреблять на нужды духовенства. По восшествии на престол Екатерины духовенство сейчас же подало ей челобитную о возвращении отобранных у него имений и об упразднении Коллегии экономии. Екатерина передала челобитную на рассмотрение Сенату, который, обсудив челобитную, высказался в том смысле, что отобранные имения возвратить духовенству, но с церковных и монастырских крестьян, кроме подушной подати, брать еще 1 руб., из которого 50 коп. должно было пойти в казну на содержание инвалидов, а 50 коп. отойти духовенству. Монастырские крестьяне должны были управляться соответственными выборными старостами и освобождаться от присуда Коллегии экономии, управлявшей через своих отставных офицеров. Екатерина согласилась с этим мнением, и 12 августа 1762 года последовал соответствующий указ. Но духовенство заспорило: архиереи стали противиться тому, чтобы ¹/ ₂оброка с крестьян шла в казну, и предлагали удовлетворить казну взносом 300 000 руб. в год, с тем условием, что все остальные сборы будут предоставлены духовенству. Духовенство, как мы узнаем, сделало крупную ошибку, за которую и поплатилось.

Когда духовенство продолжало упорствовать, Екатерина по предложению новгородского митрополита Дмитрия Сеченова учредила комиссию из светских и духовных лиц для решения вопроса о распределении доходов между казной и духовенством и для сочинения «штатов» духовенству и монастырям. В то время, как заседала эта комиссия, монастырские крестьяне сильно взбунтовались, не желая и слышать о возврате в Синодальное ведомство. Это было на руку Екатерине, и по ее предначертанию комиссия решила восстановить Коллегию экономии для заведования всеми церковными имуществами и выдачи из получаемых доходов денег на содержание архиереев и училищ. Духовенство теперь уже не было в состоянии возражать против этого.

Всех монастырских крестьян вначале было отобрано в казну до 911 000 душ, не включая сюда губернии Курскую, Екатеринославскую, Харьковскую, Воронежскую и всю Малороссию, где исчисление было произведено позднее. Каждый бывший церковный крестьянин обложен, кроме подушной подати, оброком в 1 руб. 50 коп. с души, который шел в казну и в общем составлял сумму в 1 366 299 руб. в год. Из этих денег 149 586 руб. шло на содержание архиерейских домов, 174 750 руб. – на содержание 156 мужских монастырей, вошедших в штат, 33 000 руб. – на содержание штатных женских монастырей и т. д. Что касается остальных монастырей, не имевших крестьян, то 161 из них, которые могли жить своими средствами, были оставлены, а остальные – закрыты и обращены в простые церкви. Надо сказать, что древние монастыри не представляли собой того, что представляют монастыри современные. На севере было много монастырей в селах. Очень часто крестьяне вместо приходской церкви строили у себя монастырь. При этом они руководились такими соображениями: 1) чин монастырского богослужения был более благолепен и 2) среди крестьян был обычай пред смертью постригаться в монахи и даже принимать схиму. Иноки таких монастырей жили в крестьянских избах; игумены большей частью были неграмотны, и службу отправлял мирской священник. В состав братьи этих северных монастырей входили иногда не только мужчины, но и женщины. Вот эти-то монастыри, устроенные крестьянами, монастыри, надо сказать, очень бедные, и были прикрыты; из всех их оставлены было только 161. Количество таких монастырей было громадное, и нельзя привести точной их цифры, но если принять во внимание сообщение об этих монастырях, то их можно насчитать более 3000.

Каждый архиерейский дом должен был содержать богадельню. Комиссия нашла, что неудобно содержать дома инвалидов при монастырях; поэтому решено было отпускать на содержание инвалидов 80 600 руб., а самих инвалидов отправить в назначенные для этого города и разместить по квартирам обывателей. Из тех же сумм должны были идти средства на содержание духовных училищ.

Так решен был вопрос о церковных имениях, поставленный на очередь еще в начале XVI века. Решение его в пользу государства имело крупные последствия. Секуляризация, лишив церковь ее материального обеспечения, лишила ее и самостоятельности и независимости от государства, которое с тех пор получило полное господство и торжество над ней.

Крестьянский вопрос

Кроме задач по упорядочению финансов, в начале царствования перед Екатериной стоял грозный крестьянский вопрос. В одной из своих записок Екатерина сообщает, что заводских крестьян было в явном возмущении 49 000 человек, а монастырских и помещичьих – до 150 000.

Для усмирения заводских крестьян Екатерина отправила генерал-квартирмейстера князя Вяземского. В данной ему инструкции Екатерина поручила прежде всего принести крестьян «в райское состояние и усмирить», а потом разыскать зачинщиков и наконец исследовать те злоупотребления, которые привели заводских крестьян к возмущению. Виновных приказчиков Екатерина приказывала наказывать нестрого и тайно от крестьян. Усмирив крестьян и сыскав их зачинщиков, Вяземский должен был расследовать состояние заводов и узнать, не лучше ли вместо крепостных употреблять рабочих по вольному найму.

Вяземский исполнил поручение императрицы: крестьян усмирил и представил записку, в которой излагал причины их волнений. Эта записка очень любопытна в качестве описания жизни заводских крестьян. Вяземский доносил Екатерине, что у заводских крестьян, действительно, было много поводов быть недовольными. Вопреки закону, их приписывали к заводам не целыми деревнями, а по выбору, от чего происходили великие неравенства и отягощение крестьян. Заводские повинности ложились лишним бременем на крестьян. Работы на заводе были так велики, что никто не мог выполнить своего урока, не говоря уже о том, что за исполнением заводской работы не оставалось свободного времени. Иногда приписывали крестьян, живших от завода верст за 400, так что они совершенно непроизводительно теряли много дорогого времени на переходы из поместья к заводу. При таком положении дел заводчики получали прибыли, а крестьяне совершенно разорялись.

Результатом этой записки был указ Берг-коллегии, который предписывал объявить заводчикам, что крестьяне восстали не сами, а послушавшись по простоте своей наущения злоумышленных людей; но, с другой стороны, так как крестьяне несли большие отягчения от заводчиков, то и содержатели заводов не могли взыскивать с них своих убытков. Заводчикам предлагалось войти в мирное соглашение с крестьянами относительно работы.

Но это были сентиментальные пожелания, которых нельзя назвать решением вопроса. Екатерина сознавала это, и в 1765 году была созвана комиссия, чтобы решить вопрос, не лучше ли заводы из партикулярных рук отобрать в казну на ее содержание, какие меры принять, чтобы крестьяне не бунтовали, и «рассмотреть, отчего сей вред происходил». В своих записках Екатерина признается, что возмущения заводских крестьян не прекращались до тех пор, пока самые крупные заводы не были отобраны в казну, и в 1779 году не был издан указ, таксировавший размеры работы на заводах.

Еще труднее и сложнее был вопрос о помещичьих крестьянах, которые бунтовали в разных местах России. Усмирять их Екатерина послала Бибикова с солдатами и пушками, который исполнил ее поручение, причем некоторые селения пришлось бомбардировать.

Но все эти меры не были решением крестьянского вопроса. Справедливость требовала, чтобы после манифеста 18 февраля 1762 года, освобождавшего дворян от обязательной службы государству, последовало бы освобождение крестьян от обязательней работы на дворян, службу которых они обеспечивали. Это сознание и подняло крестьянские массы и привело их в волнение. Но государственные основы крепостного права затмились в сознании русского правительства и общества: преобладала частноправовая точка зрения на помещичьих крестьян как на собственность владельцев. Екатерина, обязанная дворянам своим восшествием на престол, не могла отклониться от этого взгляда. Через 5 дней по восшествии на престол она в особом указе прямо заявила: «Понеже благосостояние государства, согласно божеским и всенародным узаконениям, требует, чтоб все и каждый при своих благонажитых имениях и правостях сохраняем был, так как и напротив того, чтобы никто не выступал из пределов своего звания и должности, то и намерены мы помещиков при их имениях и владениях ненарушимо сохранять, и крестьян в должном им повиновении содержать».

Легко было сказать это, но чрезвычайно трудно выполнить. Крестьян усмиряли вооруженной силой, а они отвечали на это побегами за границу, в Польшу. Эти побеги сделались так часты и многочисленны, что встревожили правительство Екатерины. Частные меры, вроде амнистии вернувшимся на родину, и даже посылки военных команд в Польшу не помогали общему положению дела: необходимы были не частные, а общие меры… На это обстоятельство обратите внимание, потому что наша политика в польском вопросе – стремление к разделу Речи Посполитой – в значительной степени объясняется этим фактом. Польша была убежищем для наших крестьян, а потому правительственные круги русского общества должны были стремиться к захвату польской территории.

Екатерина была озабочена вопросом о беглых, и вскоре Петр Иванович Панин, брат воспитателя Павла Петровича – Н. Н. Панина, подал ей доклад, в котором указывал на причины крестьянских побегов и на меры их пресечения. Этот доклад в высшей степени интересен, так как очень ясно рисует положение тогдашних крестьян. Из России в Польшу бежало значительное количество людей «старой веры». Панин объясняет это строгостью корыстолюбивого духовенства. Затем крестьяне бежали от рекрутских наборов и от привычки продавать крестьян из своих деревень другим помещикам в рекруты. Много значило также дурное содержание рекрутов до распределения их по полкам: унтер-офицеры обирали рекрутов, заставляли их работать, оставляли без помещения, так что зимой рекруты целый день проводили на морозе, а ночь – в страшной жаре в торговых банях. Затем Панин указывал также на неограниченную власть помещиков, неумеренная роскошь которых заставляла употреблять труд своих крестьян свыше меры. Общие условия жизни также были неблагоприятны: высокие цены на соль и вино и их монопольная продажа. Это, конечно, были причины второстепенные. Много, по мнению Панина, значило неправосудие, нерадение и лихоимство администрации.

Рассмотрев причины бегства крестьян, Панин предлагал различные меры к прекращению этого зла. Он рекомендовал Екатерине открыть доступ для желающих возвратиться на родину раскольников, облагая их подушной податью в 2 руб. 70 коп. Крестьян, вернувшихся из заграницы, Панин предлагал не возвращать прежнему помещику, с которым они не ужились, а взамен их выдавать ему из казны 100 руб., возвратившихся же беглых зачислять в казенные крестьяне. Если бы возвращались дети или внуки бежавших крестьян, то помещики не получали ничего. С деревень и городов, которые лежат не далее 70 верст от границы, Панин предлагал совсем не брать рекрутов, а брать выкуп в 100 руб. на вербовку вольных людей в гусарские полки. Затем, по его мнению, надо было запретить продажу рекрутов в чужие деревни, а вообще продажу крестьян разрешить только семьями. Так как много крестьян бежало от рекрутчины, то Панин предлагал издать закон «для приласкания идущих в солдаты и для утешения разлучающихся семей», то есть предлагал гуманное отношение к солдатам. Затем вследствие того, что многие крестьяне бежали по вине помещиков, Панин предлагал сочинить «примерное уложение для работ», но не опубликовывать его, а тайно разослать губернаторам, которые должны были руководиться им при усмирении волнений. В этом «уложении» Панин рекомендовал требовать с крестьян 4 рабочих дня в неделю, считая нормальным рабочим днем, если крестьянин вспашет 1 десятину, скосит ³/4 десятины сена или нарубит 1 ¹/ ₂погонных сажени дров.

Но все это легко было написать на бумаге, но трудно выполнить. Екатерина увидела всю непрактичность этих мер, поняла, что вопрос лежит глубже, и стала искать новые пути в разрешении крестьянского вопроса, хотя до конца царствования так и не нашла их.