Текст книги "Ларец Зла"

Автор книги: Мартин Лэнгфилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

За двое суток до наступления Дня Великого затмения она получила по электронной почте письмо от Тарика, которое ее по-настоящему испугало. Это была первая весточка от него после того, как она сдала его властям. Тарик сообщил, что сумел вернуть себе свободу, и предложил встретиться в Лас-Вегасе, в отеле «Луксор», в шесть часов вечера 14 августа. Он добавил, что хотел бы поделиться с ней какой-то крайне важной информацией. Кэтрин вновь и вновь перечитывала это короткое письмо и буквально кожей ощущала те ярость и боль, которыми был охвачен его автор.

Она тут же доложила о письме Сторожу. Тот вызвал Адама, который на протяжении вот уже нескольких месяцев готовился к исполнению своей миссии – отражению назревавшей атаки. Поразмыслив, они решили, что Тарик не зря хочет удалить Кэтрин из Нью-Йорка именно 14 августа. Они решили, что именно на эту дату и намечено нанесение удара.

Кэтрин помогала им чем могла. Она сделала так, что Адам разыскал Тарика, они сразились, и Тарик погиб. Вернулся Адам не с пустыми руками, а с карманным компьютером, принадлежавшим создателю Марифата. Сторож передал его Кэтрин для расшифровки хранимых им тайн.

Та прежде никогда не сталкивалась со столь беспрецедентными мерами защиты электронной информации: компьютер был буквально нашпигован самыми современными защитными программами.

В итоге ей удалось докопаться до файлов, которые так тщательно охранялись, – это была нескончаемая череда трехзначных чисел. Кэтрин очень скоро пришла к выводу, что скорее всего это зашифрованные географические координаты. И точки, координаты которых были указаны, располагались весьма кучно. Однако, взглянув на глобус, она убедилась, что все они должны располагаться в самом центре Тихого океана – на удалении многих сотен миль от ближайшего клочка суши.

Не сразу, далеко не сразу, ей удалось подтвердить первоначальную догадку о том, что трехзначные числа – это метки системы глобального спутникового ориентирования, которым действительно должны были соответствовать вполне определенные географические координаты – отсылки на долготу и широту, на минуты и секунды. Но почему Тихий океан? Этого она понять не могла.

В какой-то момент она вдруг испугалась, осознав, что в качестве метода кодирования Тарик прибег к схеме, которую они с ней разработали вместе, для того чтобы обмениваться романтическими посланиями, не предназначавшимися для глаз ее начальства в ведомстве британской разведки. Значит, он думал о ней, именно о ней, когда создавал свое страшное устройство…

Последний и решающий прорыв в расшифровке его кода она совершила лишь на прошлой неделе: поняла, что найденные ею координаты следует применять не буквально, а зеркально – то есть реальные тайники были запрятаны не в Тихом океане, а на противоположной стороне земного шара. Кэтрин провела серию последних вычислений и поняла, что все дороги ведут в Нью-Йорк. А если быть точным до конца, то на Манхэттен.

Как только она разгадала шифр, карманный компьютер стал посылать какие-то сигналы и запустил автоматическую программу ликвидации данных. Кэтрин вновь обуял страх. Она не знала, что и подумать. То ли компьютер подал сигнал своему хозяину о том, что шифр разгадан, то ли расшифровка привела к автоматическому запуску самого Марифата.

К счастью, она успела перегнать все расшифрованные данные на отдельный носитель.

Может быть, Тарик все же в глубине души хотел, чтобы она разгадала его замыслы и поняла, чем обернулось ее предательство?

Вновь связавшись со Сторожем, Кэтрин передала ему всю добытую информацию и выложила свои догадки. Сторож обсудил это с Адамом, и они поняли, что настал черед готовить к битве Роберта. Это было их единственное оружие – тайное, мощное и спасительное.

Кэтрин мучилась от осознания того, что вынуждена вести двойную игру втайне от мужа, хотя и знала, что это насущная необходимость. А после его признания, после того как он переспал с Терри, все изменилось. Теперь она не жалела о содеянном. Он заслужил все это.

Она сидела на кровати Адама и думала о Роберте. Возможно, это была единственная на свете женщина, которая одновременно проклинала своего мужчину и молилась о нем.

– Черт бы тебя побрал, мерзавец! Только попробуй не выжить! Только попробуй не пройти Путь до конца! А когда ты пройдешь его, я задушу тебя собственными руками!

* * *

Первый серьезный разговор между Кэтрин и Сторожем состоялся более двадцати лет назад, вскоре после пожара в студенческом общежитии. Он рассказал ей, что был наставником Адама, и завещал защищать Роберта и заботиться о нем. Именно Сторож объяснил, что у них произошло с Робертом во время «спиритического сеанса». Все прежние сеансы у Кэтрин проходили на ура: она тащила в постель великовозрастных оболтусов, с помощью легкой интуитивной магии добиваясь усиления наслаждения от секса, – но с Робертом этот фокус не сработал. Его собственный потаенный дар сыграл роль увеличительного стекла и дал толчок к развитию неуправляемых процессов. Именно его энергия, выплеснувшаяся наружу, навечно и накрепко соединила его душу с душами Кэтрин и Адама. И именно его ревность была причиной того рокового пожара и привлекла к ним внимание Братства Йуну.

В последующие годы она редко общалась со Сторожем и не посвящала его в детали своей работы. Вплоть до последнего времени она ничего не рассказывала ему о Тарике, а теперь горько жалела об этом.

Кэтрин так и не могла до конца понять замыслы Сторожа. Разлука с Робертом оказалась мучительной, но она заранее была готова к ней. Когда Сторож предупредил, что ее не миновать, Кэтрин восприняла это как должное. И даже сейчас, после признания Роберта, она не собиралась сворачивать с избранного пути и отказываться от выполнения своей миссии. Ей необходимо сблизиться с Адамом. Это должно было дать ему новые силы в борьбе с Йуну.

Впрочем, Кэтрин понимала, на какой риск идет. Она не была уверена в том, что, обманув Адама, сумеет обмануть и Йуну. А главное, она не знала, будет ли в состоянии сама оказать сопротивление чужой воле, если та пожелает обрушиться на нее.

Литл-Фолс,

29 августа 2004 года

Вернувшись домой, Роберт первым делом поместил на сайт изображение последнего малого ключа. Только теперь он обратил внимание на то, что в центре одной из пластин была пустая ячейка – без числа. Собравшись с мыслями, он вяло попытался не то чтобы вскрыть таившийся в этих цифрах шифр, но хотя бы выстроить какие-то первые версии в отношении его. У него ничего из этого не вышло, и, плюнув, он отнес пластины в сейф.

Потом Роберт сидел в гостиной, прихлебывал виски и то и дело поглядывал на телефон. Тот молчал. Не вытерпев в какой-то момент, он набрал номер мобильного Кэтрин. Там включился автоответчик. Чертыхнувшись, он оборвал связь, не оставив сообщения. Да и что он мог ей сейчас сказать?

Он включил телевизор и вполглаза проглядел выпуск последних новостей. Город вовсю готовился к началу съезда Республиканской партии. Полиция задержала около двухсот нарушителей общественного спокойствия. На митинге и во время шествия протестантов крупных инцидентов удалось избежать. Лишь в Юнион-сквер-парке возникла небольшая давка, вызвавшая легкую панику. Впрочем, обстановка быстро разрядилась. Никто серьезно не пострадал. Ходили слухи, что кто-то распространял среди приезжих фальшивые карты города и планы нью-йоркской подземки. Говорили, что это работа тех, кто хотел сорвать явку делегатов. Роберт вновь увидел на экране телевизора все те же плакаты и транспаранты, на которые сегодня досыта нагляделся. В завершение выпуска был показан сюжет, озаглавленный «Без комментариев». Камеры просто бесстрастно фиксировали все, что происходило в этот день на улицах. Вот в сувенирную лавку заходят шумные туристы со значками Республиканской партии на бейсболках. Вот какая-то женщина собачится с одним из тех, кто поддерживает грядущий съезд: «Вон из города! Вон из нашего города!»

Он так и заснул, а этот визг все еще стоял у него в ушах.

Открыв глаза, Роберт понял, что успел неплохо отдохнуть и чувствует себя гораздо лучше. Неведомо каким образом в его руке оказался телефон, и, посмотрев на экранчик, он понял, что пропустил текстовое сообщение. Оно было коротким: «Опиши свои мысли. Срочно. Хорас».

Роберт направился в кабинет.

О ЧЕМ ПОВЕДАЛ МНЕ ЧЕТВЕРТЫЙ ТАЙНИК

Вода Дьявола по идее мертвая.

Но в некоторых случаях, как я понял, даже мертвая вода дарует жизнь.

Мне пришлось очень несладко, но я чувствую себя сейчас живым, как никогда.

Я начинаю видеть и слышать то, что прежде полагал не существующим в природе.

Я лишился работы – был изгнан самым унизительным способом, – но меня это не беспокоит. Совершенно не волнует.

Меня жестоко избили в вагоне подземки, а когда я выбрался, еле живой, на станцию, вывернуло наизнанку.

Затем меня едва не утопили в ванне. Какой был бы позор!

Затем я чудом выжил после банального взрыва бытового газа на кухне чужой квартиры.

И наконец меня чуть не затоптала обезумевшая толпа.

Я намеренно и хладнокровно нарушил супружескую клятву, а потом потерял обручальное кольцо, которое должно было всегда мне об этой клятве напоминать. Я намеренно и с легким сердцем оскорбил свою жену.

Я много пережил, чтобы обрести свободу и уверенность в своих силах, а потом обидел любимую женщину, чтобы не лишиться этих приобретений. Признаваясь в связи с Терри, я действовал в отместку Кэтрин, пытаясь обманывать себя тем, что молчать об измене аморально.

Взглянув смерти в глаза, познав все таинство плотской любви, я отыскал в себе силу, о существовании которой даже не подозревал. Простые желания – убить и совокупиться – я сумел трансформировать в психическую энергию, энергию земли и воды.

Освободившись от уз и лишив Адама возможности шантажировать меня, я добавил к этой энергии еще и энергию огня.

Бросившись под ноги толпе во имя спасения незнакомого мальчишки, я преодолел в себе инстинкт самосохранения, который требовал, чтобы я не вылезал из-под лавки. Тем самым, как мне кажется, я добавил к накопленной энергии еще и энергию воздуха. И именно с ее помощью мне каким-то чудом – я до сих пор не пойму, как это произошло, – удалось утихомирить охваченную паникой толпу.

Я продолжаю идти предназначенным мне Путем и с каждым новым шагом становлюсь все сильнее. Впрочем, я понимаю, что сила эта дана мне в аренду, она мне не принадлежит, а лишь одолжена – для того чтобы я употребил ее не на собственное благо, а на благо другим.

На благо Адаму, который из последних сил сражается с демонами, пытаясь остаться самим собой.

На благо Кэтрин, которой я причинил столько боли и которая ведет исключительно опасную игру. Если для дела нужно, чтобы она оставалась с Адамом, я не стану возражать. Надо так надо. Но я собираюсь со временем вернуть ее.

На благо Терри, которая боится чего-то и которой я от всего сердца желаю справиться со страхом.

На благо Хорасу, который помогает мне и наставляет меня на Путь истинный.

На благо всем людям, которых я должен спасти.

Все испытания, через которые я уже прошел и через которые мне еще суждено будет пройти, меняют меня изнутри. Я раньше только слышал об этом, а теперь я это чувствую. И то ли еще будет…

Теперь я могу видеть то, что не дано другим. Слышать то, что не слышат другие. Мне открылся доступ к высшей гармонии. Пока я заглядываю в новый мир лишь одним глазком. Но что будет дальше?..

Мне кажется, я уже начинаю понимать язык птиц…

Вся обретаемая мною сила – на благо людям и во вред тем, кто угрожает им.

Но я молюсь за врагов своих, ибо молиться за друзей не добродетель.

Я прощаю себя за все, что совершил и еще совершу, ибо это есть необходимость. Я прошу прошения у всех, кто пострадает от меня.

Я жив. Я готов к борьбе. И я не сдамся.

Отправив все это на сайт, Роберт тупо уставился в темное окно. Он ждал ответа на вопрос: прошел ли он четвертое испытание?

Наконец Хорас сжалился над ним и позвонил:

– Я все прочитал. Ты прогрессируешь. Но у нас слишком мало времени.

– Я сделал то, что должен был сделать?

– Позволь объяснить тебе, что это такое – четвертое испытание. И что будет дальше.

Хорас сказал, что испытание воздуха подвело Роберта к промежуточному финишу. В давке на Юнион-сквер-парке физическая энергия, накопленная им прежде, соединилась с психической энергией, сущность которой ему пока не дано понять. И все вкупе должно было подтолкнуть его на акт безрассудного самопожертвования, каковое и лежит в основе этого испытания.

Роберт должен был продемонстрировать, что готов отныне жить не для себя, а для других и перешагивать через свой инстинкт самосохранения во имя достижения высших целей. В поисках очередного малого ключа он должен был обрести новый источник силы и построить внутри себя новый фрагмент своего нового тела. Самый важный фрагмент – вселюбящее сердце. Без этого нечего и рассчитывать на успешное прохождение остальных испытаний.

– Так я прошел его?

– Я был, признаюсь, серьезно раздосадован, когда понял, что это ты взорвал цифровые часы, – мрачно буркнул Хорас. – У силы, которая открывается в тебе, есть и темная сторона. Ревность и гнев, которые владели тобой в последнее время, едва все не испортили. Они же позволили Йуну почти вплотную подобраться к тебе.

– Я понял. Я виноват и усвоил урок.

– Твои слова – да Богу в уши.

Роберт вдруг испугался.

– Ты хочешь сказать, что я провалил испытание?

– Нет. Мысли, которые ты описал и загрузил на сайт, были правильные. Ты не колеблясь рискнул жизнью ради спасения подростка и оказался способен подавить атаку Йуну и успокоить толпу и тем самым спас еще многих и многих людей от неминуемой гибели в давке. Я полагаю, что энергия воздуха подчинилась тебе. Да, Роберт, ты прошел четвертое испытание.

– Благодарю тебя.

– Но не заносись. Дальше будет сложнее.

Хорас прочитал ему целую лекцию о сущности Пути. Путь, говорил он, ускоряет и обогащает естественные процессы. Та жизнь, которую проживает рядовой человек, со всеми самыми сильными переживаниями и драматическими событиями, – лишь фрагмент в судьбе человека, который встал на Путь. Ибо ему необходимо ради обретения своей силы многократно пережить тот опыт, который переживается рядовым обывателем лишь однажды. Взрыв эмоций, который происходит в голове у влюбленного юноши, у молодого отца, у оплакивающего своих родителей сына. Все это Роберт должен пережить много раз и гораздо сильнее, чтобы подчинить себе энергию и воспитать в себе волю, достаточную для служения высшим целям.

Базовые принципы влияния Пути на человека были сходны с базовыми положениями алхимии – ученый проводит бесчисленное количество опытов, на его глазах совершается гигантское число превращений и преобразований, и одновременно он сам поднимается на все более и более высокие уровни поиска истины, постепенно становясь другим человеком.

Роберт спросил, чего ему ждать дальше.

– Оставшиеся три испытания под силу пройти лишь тому, кто не только в совершенстве овладел энергией земли, воды, огня и воздуха, но и нашел баланс между ними. И когда этот баланс устанавливается, автоматически открывается тайник к пятому источнику силы – энергии эфира.

Именно на этом этапе многие срезаются, предупредил Хорас. Пятое испытание является переходным. Физическая энергия отходит на второй план, уступая место ментальной, психической. Именно в этот момент человек начинает по-настоящему чувствовать и слышать высшие гармонии. Многие просто отказываются верить глазам и ушам своим, ибо то, что они видят и слышат, резко контрастирует с тем, к чему они так привыкли. Чтобы пройти пятое испытание, нужно найти в себе силы выйти за рамки привычного, сломать условности, которые окружают человека всю жизнь с самого рождения.

Чтобы пройти пятое испытание, придется наплевать на себя ради постижения чего-то более значимого и высокого, ради постижения того, чем является на самом деле Путь.

Придется научиться влиять на окружающую реальность и изменять ее усилием воли.

Нужно сломать себя и… поверить.

И если это произойдет, откроется тайник, в котором Роберт найдет еще один составной малый ключ – из трех частей. И, отыскав его, построит очередной фрагмент своего нового мистического тела.

Роберт долго молчал, пытаясь оправиться от шока, в который его ввергли пугающие откровения Хораса.

– Кем я в итоге стану? – наконец тихо спросил он.

Хорас вдруг рассмеялся:

– Нет, не переживай, ты не превратишься ни в Будду, ни в Христа, ни в Мухаммеда. Но ты должен подобраться как можно ближе к их уровню, чтобы получить шанс противостоять Марифату.

Вдруг Роберт услышал какой-то посторонний шорох в опустевшем доме и мгновенно напрягся.

– Хорас, кто-то забрался в дом. Созвонимся позже, – шепнул он и повесил трубку.

С пару минут он не двигался с места, сидя в кромешной темноте в своем кабинете. Роберт прислушивался, но все было тихо – слышно было лишь его собственное прерывистое дыхание. Он пытался собраться с мыслями. Сердце гулко стучало в груди.

Затем он осторожно, стараясь не производить ни малейшего шума, вышел из-за стола и выглянул из комнаты. Краткие поиски на первом этаже ничего ему не дали. Тогда Роберт подошел к лестнице и вдруг услышал легкий скрип одной из верхних ступенек и замер на месте. Однако его вновь окружила непроницаемая тишина.

Кэтрин держала в доме пистолет, но потом забрала оружие с собой. На свое счастье, Роберт вдруг вспомнил о бейсбольной бите, которая валялась около двери в прихожей. Осторожно ступая, он нашел ее и взял в руки – это придало ему уверенности. Вновь подкравшись к лестнице, он с минуту выжидал, напряженно вглядываясь вверх. Там было темно и тихо.

Он слышал лишь, как сердце бьется в груди.

Решившись, он начал осторожно подниматься. Седьмую ступеньку перемахнул, зная о том, что она скрипит. Оказавшись в коридоре второго этажа, он вдруг увидел впереди пятнышко света, словно пламя свечи или зажигалки, прикрытое ладонью, но через секунду оно исчезло.

Кто-то явно находился в спальне. В той самой, которую они с Кэт когда-то делили на двоих и из которой она потом его беспардонно выселила. Перехватив бейсбольную биту поудобнее, Роберт решительно двинулся по коридору. Интуиция подсказывала ему, что на сей раз он имеет дело вовсе не с Йуну. Это было что-то другое. Обыкновенный взломщик? После всего, что случилось с ним в последние три дня, об этом было даже смешно думать.

Едва он оказался на пороге спальни – дверь была распахнута настежь, – как в его сторону метнулась темная фигура. В следующее мгновение Роберт получил сильный удар в челюсть, зашатался и стал заваливаться на бок. Уже в падении он изо всех сил саданул в темноту перед собой бейсбольной битой и по касательной задел злоумышленника. Тот сдавленно охнул, но не упал и добил Роберта зверским ударом ноги в пах. Почти теряя сознание от боли, Роберт попытался руками ухватиться за край одежды грабителя, который перескочил через него и бросился вниз по лестнице, но его руки поймали лишь воздух. Рыча от боли, на полусогнутых ногах, он скатился вниз по лестнице, но вновь опоздал – дверь, которая вела во двор их дома, громко хлопнула и враг исчез в ночи.

Роберт доковылял до двери и выглянул наружу. Никого. Чертыхнувшись, он выбежал на парадное крыльцо в слабой надежде, что увидит у дома чужую машину. Ее не было.

Вдруг в голову ему пришла мысль, от которой волосы встали дыбом и бросило в пот. Он опрометью кинулся обратно наверх, в спальню. Дверца сейфа была распахнута.

Ключи от Марифата исчезли.

СЕРЕНАДА МУЧЕНИКА.

СОЗДАНИЕ МАРИФАТА

Три причины привели к моей гибели.

Первая – наша так называемая разведка. Каждый месяц они присылали мне видеозапись, из которой следовало, что с моим отцом все в порядке и обращаются с ним хорошо.

Но они требовали от меня в ответ смешные вещи. Им надо было, чтобы я представил результаты наших научных разработок. Но я знал заранее, что им не будет от них никакого толку. Им не дано было вникнуть в смысл того, что они хотели от меня получать. Еще они требовали, чтобы я создал шпионскую сеть в научном сообществе, вербовал своих коллег обманом, при помощи женщин, выпивки, наркотиков, денег.

Я старался давать им минимум того, что они хотели. Передавал научную информацию, которую при желании легко было почерпнуть из открытых источников, и, разумеется, нагло выдавал ее за секретную. Я лишь пытался спасти своего отца.

В это время я как раз заинтересовался изысканиями в той же области, в которой трудились в свое время мои отец и дед. Я посвятил свое время священной алхимии, древним знаниям долины Нила.

Моя возлюбленная преподнесла мне бесценный дар: великолепный образчик древней алхимии, лучшее из того, что было открыто нашими предками на Востоке, и скомпилированное не кем-нибудь, а самим сэром Исааком Ньютоном. Для непосвященного это был просто бессмысленный набор формул и латинских изречений, разрозненные фрагменты звездного календаря и правила для погружения в молитвы и медитацию, астрологические и алгебраические символы.

Совсем иными глазами посмотрел бы на этот документ алхимик. Это был воистину кладезь древней мудрости, трепетно собранный по крупицам и преломленный великим ученым мужем. В рукописи содержалась квинтэссенция могучей и вечной тайны алхимии, описание научных опытов и духовных медитаций, которые были способны привести к самому сокровенному и желанному открытию в истории человеческой науки – к открытию того, что я сейчас называю Марифатом и что на Западе всегда было принято называть философским камнем.

Я принял тогда рукопись из рук Кэтрин в качестве дара ее любви. Теперь я понимаю, что ошибался, но в любом случае с ее стороны это было актом величайшего доверия ко мне, и я ценю это по сию пору. Я скопировал документ и вернул его ей.

Вторая причина моей смерти – сама Кэтрин. Она олицетворяла для меня всю Вселенную. Вселенную, к которой я стремился, которую хотел населять, в которой хотел творить и растворяться.

Ради нее я шел на великий риск, и шел постоянно. В какой-то момент меня разоблачили. В тот самый день, на который был назначен мой побег из страны, меня арестовали. Мне многое довелось перенести: пытки электричеством, изуверские, садистские избиения. И в какой-то момент я сделал то единственное, что было в моих силах, чтобы спастись, – стал сотрудничать со своими палачами. Моя ценность заключалась в том, что я являлся американским гражданином и мог работать в американской науке.

Отца они не отпустили: он по-прежнему исполнял неблагодарную роль заложника.

Я прошел специальную подготовку, перестал быть правоверным мусульманином, чтобы мне стало легче интегрироваться в американское общество. Мать-американка, безупречный английский – все это помогало мне в достижении целей. Признаюсь честно, западный образ жизни даже пришелся мне по вкусу. Я перестал отправлять молитвы, начал пить вино, у меня было много женщин.

А потом мне повезло устроиться в Брукхейвен.

Третья причина, которая привела к моей смерти, – 11 сентября. Я до сих пор живо помню, как все случилось и какая дикая волна ненависти захлестнула всю страну. Я до сих пор считаю, что та атака была не просто ошибкой, но преступлением, несмотря на все грехи Америки, а их немало и многие из них нельзя отмолить. В итоге те, кто организовал ту атаку, добились желанной цели. После 11 сентября Америка стала именно такой, какой ее представляли ее враги. Именно такой, какой они желали ее видеть – жестокой, мстительной, безжалостной.

А затем случилось чудо – я вновь обрел Кэтрин.

Она была все так же ослепительно красива, а суждения все так же утонченны и остроумны. Она вновь появилась в моей жизни и очень скоро дала понять, что ничего не забыла и по-прежнему неравнодушна ко мне. Я всегда был сдержан с женщинами и без колебаний оставлял их, едва только начинал чувствовать, что любовь к ним может помешать мне. Но на этот раз я не удержался, считая, что Кэтрин – истинный подарок судьбы и истинная награда Бога за все мои труды и страдания.

Господи, чего же мне это все стоило!

После 11 сентября президент Буш заявил на весь мир, что не имеет претензий к исламу, ибо ислам – религия мира и любви. И он был прав, тысячу раз прав. Но рядовые американцы будто не услышали этих слов. Однажды на меня напали прямо на улице и в присутствии Кэтрин. Это были подростки, и они не умели драться. Я заставил их пожалеть о том, что они набросились на меня.

А спустя несколько дней наша разведка вновь вышла со мной на связь. Мне было сказано, что я работаю из рук вон плохо, что информация, поставляемая мной, не имеет большой ценности и сеть агентов, организованная мной, не оправдывает расходов на ее создание. И мне дали понять, что все это отразится на моем отце. Я испугался и стал работать лучше, но было уже поздно. Однажды у меня дома раздался телефонный звонок, и мне дали прослушать пленку с записью пытки моего отца – я узнал его по голосу.

Мне было сказано, что, если я не начну работать лучше, мне снова позвонят, и я стал работать лучше, скрепя сердце и молясь об отце.

Кэтрин стала для меня отдушиной, оазисом любви и счастья. В те дни мы много говорили, и каждый раз она ставила передо мной все более сложные вопросы. Я чувствовал, что она испытывает меня, прощупывает для чего-то.

И конечно, я не оставлял алхимию, предавался ей в те дни с такой страстью, какой никогда в себе не ведал. Мне удалось отыскать связь между древним знанием и той работой, которую я вел в Брукхейвене. Вновь и вновь наблюдая за процессом столкновения золотых частиц на запредельных скоростях в реакторе, вновь и вновь наблюдая за тем эффектом, который эти столкновения порождали, я чувствовал, что мы подбираемся почти вплотную к таинству истинного «творения» – впервые за много столетий, впервые после гибели древних знаний и смерти древних мудрецов, которые подошли к этому в свое время так же близко, но другим путем. Они учили, что духовное превращение самого экспериментатора играет столь же важную роль в общем процессе, как и физическое превращение частиц в ходе эксперимента. Весь секрет заключался в достижении единения психической и физической энергий.

Я подружился с коллегами, которые специализировались на проведении экспериментов с новым сплавом – металлостеклом. Я многое почерпнул для себя в разговорах с ними и вспомнил, что над соединением стекла с различными металлами трудились и алхимики древности, когда пытались создать философский камень. Мои коллеги, конечно же, не подозревали, на какой великий путь они невольно встали. Для них это была чистая наука, для меня же нечто гораздо большее. Мои коллеги не думали о собственном духовном участии в опытах, а ведь именно в этом был залог успеха, ибо металл мертв и стекло мертво, если в них не вдохнуть жизнь, а на это способен только человек. Современная наука всегда была ущербной, словно бегун, который преодолевает дистанцию, прыгая на одной ноге. Впрочем, даже в ее истории спорадически подмечались удивительные феномены воздействия психической энергии экспериментатора на предмет эксперимента. Но то были исключения из правила.

Я же, вооруженный знанием древних, прекрасно понимал, что психическая и физическая материи теснейшим образом взаимосвязаны. И я теперь безмерно жалею о том, что мне так и не удалось поработать с реактором Европейского ядерного центра на франко-швейцарской границе. Я точно знаю, что именно там человечество однажды познает то, что навсегда изменит его представления о мире, то, что древним было известно много сотен лет назад, а потом накрепко забыто их потомками.

Испытывая чувство благодарности к моим коллегам, которые обогатили меня своими знаниями, я вызвался читать им лекции о вкладе древних алхимиков и философов Востока в современную науку. Меня хорошо принимали…

А однажды Кэтрин позвала меня на прогулку за город. Мы остановились на привал в пустынном месте у берега реки. И только вышли из машины, как с противоположной стороны откуда ни возьмись подкатил черный фургон с непроницаемыми стеклами и без номера. Меня забрали в тот фургон.

Последними словами Кэтрин, которые я услышал, были: «Я с ним закончила. Теперь он полностью ваш».