Текст книги "Ларец Зла"

Автор книги: Мартин Лэнгфилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Лондон,

сентябрь 1990 года

Ближе к концу представления один из зрителей, не вставая со своего места, крикнул, обращаясь к Ньютону:

– А ведь вы лжец, уважаемый! Вот вы утверждаете, что веруете в Бога, а параллельно упражняетесь в черной магии!

Ньютон немедленно развернулся к говорившему и озадаченно переспросил:

– Вы это серьезно?

– Абсолютно! Вы практикуете алхимические опыты – это ли не богопротивное чародейство?

Ньютон смерил говорившего ледяным взором.

– Поиски философского камня не имеют никакого отношения к черной магии, сэр. – Он обернулся к остальным и продолжил: – Да, если широкая публика узнает о моих алхимических исканиях, это меня погубит, ибо мы живем в мире предрассудков и мракобесия. В целях самозащиты я избрал себе псевдоним. Это была анаграмма моего имени – ISAACVS NEVVTONVS, превратившегося в IEOVA SANCTVS VNVS, что в переводе с латыни означает «Святой Господь Наш». Знайте же, что те, кто посвятил жизнь свою поискам философского камня, в высшей степени религиозны и богобоязненны, ибо только твердое и неукоснительное следование христианским заповедям может обеспечить успех.

Говорят, что все тайны алхимии сокрыты в аббревиатуре VITRIOL, которую следует расшифровать как «Visita interiora terrae, rectificando invenies occultum lapidem» – «Загляни в недра земли и, правя себя, отыщи тайный камень». Как понимать это изречение, господа? Я понимаю его так: мы должны заглянуть в глубь своей души и переродиться изнутри, отринув все низменное и эгоистичное. Меня называют сварливым стариком. Меня называют тщеславным и себялюбивым. Но знайте, что все это – ширма! Ибо если ты потянулся душой своей на свет тайного огня, тайного пламени, являющегося светом и любовью этого мира, то должен быть благочестив, трижды благочестив, чтобы иметь шансы на успех! И я вечно стремлюсь к высшему благочестию, я молюсь о ниспослании мне его, ибо без него не может быть алхимии, а есть только жалкие потуги ремесленников.

Всю жизнь свою я посвятил изучению алхимии и поискам конечной истины – единственного и неповторимого Пути, который человечество утратило. Я пребывал в мучительных поисках той искры, которая возгорелась, ознаменовав собой начало Творения. Каждый называет эту искру, это первородное пламя по-разному. Я же олицетворяю ее с Христом – личностью посредника, который поддерживает связь между божественным и мирским, который соединил Небо и Землю духовной связью – точно так же, как я соединил их теорией гравитации.

– Так вы искали философский камень, сэр Исаак?

– Да, я искал его.

По рядам зрителей прокатился шумный вздох.

– Больше скажу.

Адам в образе Ньютона драматическим жестом сорвал темную ткань с поверхности стола, и все увидели на нем диковинный стеклянный барабан, который не только светился изнутри, но и медленно вращался.

– Я нашел его!

Многие зрители вскрикнули, а Роберт почувствовал, как пальцы Кэтрин впились в его руку.

– Великое знание можно с равным успехом обратить во благо и во зло, – продолжал довольный произведенным эффектом Ньютон. – Овладев силой камня, вы обретаете способность изменять материю, получать золото и исцелять болезни. Но вы также становитесь обладателем самого страшного вида оружия, применив которое, уничтожите души людей и сделаете так, что брат пойдет на брата, а сын на отца. Вы можете высвободить могучую энергию, которая погасит саму жизнь.

– И все это с помощью философского камня? – выкрикнул кто-то.

– Не совсем. Но с помощью философского камня можно создать устройство, способное это сделать. – Он ткнул указательным пальцем в сторону стеклянного барабана. – То, что вы видите сейчас, – грубый набросок подобного устройства. Набор линз, обращенных друг к другу под определенными углами и вращающихся в определенном направлении. Устройство сделано из того же вещества, что и философский камень. Энергия концентрируется в ядре. Для того чтобы создать такое устройство, необходимо выполнить три условия. Первое – нужен сам философский камень и требуется понимание, как его использовать. Второе – необходимо совершить точнейшие математические расчеты, благодаря которым удастся расположить линзы так, как нужно. И третье – нужен материал, известный многим под названием «красное золото». Это единственное, чего у меня не было, ибо считается, что в природе красное золото уже давно не встречается. Но даже если вы являетесь счастливым обладателем трех вышеуказанных ключевых компонентов, у вас ничего не выйдет до тех пор, пока вы не изменитесь сами, не достигнете требуемого уровня духовного развития. А теперь позвольте рассказать вам о том, как я сначала добыл философский камень, а затем утратил его.

У Роберта екнуло сердце. Значит, все правда. Запретная рукопись. Пожар в лаборатории Ньютона.

Нью-Йорк,

30 августа 2004 года

– Дай мне больше времени. Останови часы.

– Не могу.

– Зачем тебе Терри? Что тебе от нее нужно?

Он фыркнул и тут же поморщился, словно у него свело челюсть.

– Не смеши меня, Роберт. Я люблю ее. Она замечательная!

– А Кэтрин?

– Роберт! Дорогой мой Роберт! Ее я тоже люблю. Уж извини. – Адам вдруг громко задышал, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды. Из его груди вырвался приглушенный стон, а на глаза навернулись слезы. – Боже, как мне тяжело! Адски тяжело! Я не могу больше… Уходи! Убирайся к черту! Мне плохо.

Тень наползла на его лицо, и он клацнул зубами. Глаза его по-прежнему смотрели на Роберта с мольбой, а руки… Руки потянулись к его горлу… Роберт вовремя увернулся и крепко засадил Адаму кулаком в лицо.

– Где Кэтрин?!

– Иди к дьяволу!

– Говори!

Он схватил Адама за воротник и вновь ударил. Роберт был массивнее, крепче своего бывшего друга.

– Где она?

– Иди к дьяволу, я сказал!

– Я не враг тебе. Сражайся со своим врагом и доверься мне!

– Ты мой враг!

– Нет, Адам, и ты это прекрасно знаешь.

– Убирайся!

Обезумев от ярости, Роберт швырнул Адама на решетку ограждения, да так сильно, что тот кувырнулся на противоположную сторону и мешком повалился на свежевысаженную травку, окружавшую обелиск. При падении Адам выронил ларец Злобы, а Роберт его ловко подхватил.

– Нет!!!

Вскочив на ноги, Адам ринулся на Роберта, но тот вновь легко увернулся от удара. Тогда Адам, помедлив пару мгновений, бросился бежать. Роберт не был готов к такому повороту событий, а когда очнулся, Адама уже не было видно.

Он звал его, но все было бесполезно.

Адам сказал, что до взрыва осталось всего три минуты. Боже, Кэтрин… Роберт вновь опустил глаза на экранчик своего телефона. Кэтрин по-прежнему сидела на стуле не шевелясь. Он вперил в нее горящий взгляд, зная наперед, что она его не видит и не ответит ему тем же. Сколько времени он потратил на драку с Адамом? Вряд ли более тридцати – сорока секунд. Стало быть, еще есть немного времени… Совсем чуть-чуть, но есть…

Роберт перевел взгляд с лица Кэтрин на коробку, мирно лежавшую у нее на коленях. Затем он зажмурился, но мысленно продолжал буравить ее взглядом.

«В твоих силах спасти ее, Роберт. Я верю в тебя. Настал твой черед понять, что такое равновесие, что такое баланс, какую роль он играет в нашей жизни и к каким печальным трагедиям может привести его несоблюдение. Считай, что это эксклюзивное испытание, которое я придумал специально для тебя. Подумай об этом. Что такое равновесие? Как обрести его? При каких обстоятельствах люди его утрачивают? И чем это заканчивается?»

Роберт приказал часам замедлить ход, а материи – достичь состояния полного покоя вокруг Кэтрин. Он потянулся мыслью к злосчастной капельке ртути, проник в саму ее структуру, увидел отдельные молекулы и даже атомы и приказал им остановиться и замереть. Контакты не замкнутся, потому что ртуть замерзнет и утратит текучесть. Тогда стекло не треснет, воздух не попадет внутрь и взрыва не будет. Не будет… Не будет…

Он вдруг увидел, что Кэтрин вздрогнула и, подняв голову, посмотрела прямо в глазок камеры. На лице ее были написаны крайнее изумление и растерянность.

Роберт живо вспомнил панику в Юнион-сквер-парке, где он – единственный в обезумевшей толпе – сумел отыскать точку равновесия и покоя и, раздвинув его границы, накрыл им людей, как покрывалом. И Йуну были повержены, а начинавшаяся давка сошла на нет. Роберт даже не понял, что тогда сделал и как ему это удалось. Но сейчас он догадывался, что это была неведомая сила, которая долгие годы дремала, зрела в нем, а теперь толчками выходила наружу, все ярче проявляя себя с каждым новым испытанием.

Ртуть замерзла. Часовой механизм встал. Он не увидел, но понял это. А Кэтрин увидела. Теперь она широко раскрытыми глазами неотрывно смотрела в камеру.

Стало быть, его мысли и желания изменили реальность, преобразовали материю.

Кэтрин наконец пришла в себя и откинулась на спинку стула. Напряжение спало с ее лица, она даже чуть улыбнулась. А затем она поставила коробку на пол, схватила сумочку, вынула из нее блокнот и карандаш, торопливо начеркала что-то и подняла листок над головой так, чтобы Роберт смог прочитать написанное.

Это был адрес дома на Двадцать пятой улице, совсем недалеко от обелиска… И приписка: «Подвал».

Роберт сорвался с места и бросился по Двадцать пятой. До искомого дома он добежал менее чем за полторы минуты. Это была ничем не примечательная десятиэтажная многоквартирная берлога – типичный образчик «чугунной архитектуры» Нижнего Манхэттена. В этом доме на самом деле имелась квартира, расположенная в подвале.

Роберт навалился плечом на входную дверь, замок треснул, и он оказался на пороге комнаты. Первым делом ему бросился в глаза стул и затем коробка с замерзшей ртутью и камера, установленная под потолком… Кэтрин в комнате не было.

Роберт без церемоний распотрошил коробку, рассчитывая отыскать в ней часть пятого ключа, но его там не оказалось. Зато на полу, придавленная коробкой, лежала записка. Он сразу узнал торопливый почерк жены.

Спасибо, милый Роберт! Ты спас мне жизнь, ибо бомба была самая что ни на есть настоящая. И все же я возвращаюсь к Адаму. Я могу помочь ему. Я люблю тебя. Ищи пункт 067. Отправляйся прямо сейчас!

Роберт взревел, как раненый зверь, схватил стул и швырнул его в стену.

Дура, дура!.. Неужели она не понимает, что, если вернется сейчас к Адаму, ей конец?!

Лондон,

сентябрь 1990 года

Стеклянный барабан замедлил свое вращение и начал переливаться разными цветами – от темно-синего и желтого до багряно-красного и матово-белого.

Зрители зачарованно пялились на это чудо.

– Я обрел камень, и я лишился его! – торжественно повторил Адам, вжившийся в образ Ньютона.

Он встал у самого стола, и лицо его снизу осветилось разноцветными бликами от стеклянного барабана. Зрелище было даже несколько жутковатое.

– Однажды зимой – это был январь 1678 года – я, как обычно, заперся в своей лаборатории. За спиной у меня было немало бессонных ночей и тысячи прочитанных в уме и вслух молитв. Именно тем вечером на меня снизошло озарение и я проник мыслями в тайну тайн человеческих. Я обрел философский камень. Я сразу это понял, глядя на диск, похожий на этот барабан, который вращался вокруг собственного центра и издавал свечение.

Кто-то из зрителей что-то протестующе крикнул, на него тут же зашикали, а потом раздалось несколько хлопков в ладоши.

– Как мне это удалось? Я многие годы до того экспериментировал с металлами в своей кузнице. И многие годы экспериментировал со стеклом, выплавляя из него линзы. «Это камень и не камень, – говорили древние мудрецы. – Это жидкость, но она не течет. Это ночь, которая изнутри озаряется светом дня». Я много думал над этими словами и в один прекрасный день понял: стекло – это жидкость! Вы когда-нибудь обследовали оконные стекла в старых домах? Я имею в виду совсем старые дома, которым насчитывается по крайней мере больше ста лет? Так вот… В верхней части оконной рамы стекло тоньше, а в нижней – толще. Это значит, что с годами оно стекает вниз. Помалу, но стекает. Стекло – жидкость!

Но текучесть его не видна невооруженным глазом и проявляется лишь с течением времени. Стекло – удивительная, магическая материя. Оно образуется, когда молния ударяет в песок, и аккумулирует в себе силу огня и земли, воды и воздуха. Древние умельцы изготавливали удивительные сплавы из стекла и металлов, нагревали и охлаждали стекло, создавая потрясающие витражи, которые мы все до сих пор имеем удовольствие наблюдать в окнах наших храмов.

И, исполнившись нового знания, я начал проводить новые опыты. Меняя температуру нагрева, я замечал время суток, расположение солнца и луны на небесном своде, добавлял разные металлы в различных пропорциях, разной температуры. Нагревал и охлаждал, а потом опять нагревал и охлаждал. Я молился истово и самозабвенно. Я сутками не спускал глаз со стекла.

Ньютон подробно перечислил все ингредиенты, которые использовал в своих опытах, описал все стадии процесса, привел расшифровки ключевых алхимических формул, которые для непосвященного выглядели полной абракадаброй – зеленый лев, белая роза, дикая сурьма, покорная сера, солнце и луна, король и королева.

– Те, кто раскрывал секрет камня, – торжественно провозгласил Ньютон, – с незапамятных времен таили его от других, но не зарывали в землю и не запирали под замок. Совсем напротив! Они публиковали результаты своих изысканий, в которых рассказывали подробно и обо всем, опуская лишь малые детали или в сотне верных формул пряча одну неверную. Их задача заключалась в том, чтобы не отдать знание в руки тех, кому оно не предназначалось, и отдать его тем, кто его заслуживал. Я последую примеру своих предшественников!

Зрители вновь нестройно зааплодировали.

– В тот далекий зимний вечер я раскрыл великую тайну и увидел свет, который пробивался из тени, – столь же нежный, как любовь, и столь же сильный, как удар молнии. Я получил идеальный, магический сплав стекла и металла. Это было совершенно новое вещество, которое само по себе уже не являлось ни стеклом, ни металлом. Я пораженно взирал на плоды трудов своих и не верил глазам своим. И, вознося очередную благодарственную молитву Небесам, я вдруг услышал голос, который возвестил мне: «Flamma unica clavis mundi!»

– Что это значит? – крикнул кто-то из зрителей.

– «Ключ к миру в искре единой!» Первородный огонь, конечная истина, свет творения. Тот самый, который открывается тем, кто добрался до конца своего Пути. – Ньютон выдержал долгую паузу. Он хитро оглядывал зрителей, и видно было, что готовился добавить еще нечто очень важное.

Кэтрин впилась ногтями в руку Роберта так, что тот едва не вскрикнул от боли.

– Молчи! – исступленно шептала она, глядя горящими глазами на Адама. – Молчи! Молчи! Молчи же!

Адам, словно услышав ее призыв, вдруг отступил от стола, на котором продолжал беззвучно вращаться стеклянный барабан, переливающийся разными оттенками.

– Обезумев от счастья, я оставил лабораторию и бросился в часовню, чтобы возблагодарить Бога как подобает. Часовня стояла на том самом месте, где сейчас каждый из вас может наблюдать памятник, воздвигнутый в мою честь. Меня не было минут десять, не больше. Но в эти десять минут случилось непоправимое. Из искры, которую я открыл, возгорелось пламя. Огонь – страшная, смертельная сила. Свеча упала на мои бумаги, и огонь начал стремительно пожирать плоды моих многомесячных трудов.

Вернувшись, я наткнулся на бушевавший пожар. Мне удалось погасить его водой и прорваться к тому, что осталось от моих записей. И я сразу понял, что утратил камень. Утратил, ибо от всего, что было написано мной, сохранилась лишь одна-единственная страница, да и та обгорела по краям. Она содержала, возможно, самые важные сведения, но была одна. Последняя. И камень был утрачен.

Адам сунул руку в карман своего камзола и достал оттуда листок бумаги, сложенный в виде свитка. Он бережно развернул его и приготовился читать вслух. Многие из зрителей, вскочив со своих мест, пожирали листок жадными взорами.

– Flamma unica clavis mundi! – громко начал Адам. – Om…

Он не успел закончить фразу. Раздался ужасный треск, и деревце, около которого он стоял, вспыхнуло – по нему тут же побежали языки пламени. Это был потрясающий спецэффект! Стеклянный барабан завертелся быстрее, из него тоже посыпали искры, которые отлетали поразительно далеко – достигали даже первого ряда зрителей.

Сад взорвался шумом оваций, а деревце тем временем горело все ярче. Откуда ни возьмись задул резкий ветер, в мгновение ока раздувший пламя. А в следующее мгновение дерево и вовсе взорвалось, и снопы искр обрушились на актеров. На Адаме тут же загорелся его роскошный камзол. К нему бросились двое зрителей из первого ряда. Поначалу всем показалось, что они хотят стащить с него горящую одежду, но они… стали рвать у него из рук тот самый заветный листок бумаги.

– Йуну! – дико вскрикнула Кэтрин.

Адам встретил нападавших отработанными боксерскими приемами: одному заехал в живот так, что тот сложился пополам и рухнул на землю; другого достал прямым в челюсть. Тот устоял на ногах, но ослабил хватку. Воспользовавшись этим, Адам сорвал с головы горящий парик и бросился к черной ширме кулис. Его помощники актеры встали между ним и нападавшими. К ним тут же присоединились несколько постоянных членов клуба «Святой Георгий».

Потрясенный, Роберт словно прирос к своему креслу и лишь молча наблюдал за разворачивавшимися перед его глазами драматическими событиями. Он увидел, как сразу несколько человек пытались сбить пламя с камзола Адама голыми руками. Он перевел изумленный взгляд на Кэтрин, но ее рядом с ним уже не было – она ринулась в самую гущу толпы.

На тех двоих, что накинулись на Адама, набросились пять или шесть человек. Они пригвоздили нападавших к земле, накрыв своими телами. Казалось, тем уже было не спастись. Но в следующую минуту случилось новое чудо. Из груды тел в разные стороны брызнули лучи голубого света. Одежда всех, кто ввязался в кучу-малу, мгновенно загорелась. Люди стали разбегаться, вопя от боли. Администрация клуба и те зрители, которые еще не пострадали, пытались помочь им – валили на землю, накрывали невесть откуда взявшимися одеялами. Через минуту дворецкий, который пустил Роберта в клуб, выскочил в сад с огнетушителем в руках и принялся щедро поливать поле сражения белой пеной.

В той невообразимой суматохе люди, напавшие на Адама, сумели скрыться, а сам он наконец смог добежать до черной ширмы и исчезнуть за ней.

Придя в себя, Роберт догнал Кэтрин, и они оба бросились за ширму.

Но там никого не оказалось.

Десять человек попали той ночью в больницу с ожогами различной степени тяжести. Двое из них были обезображены огнем до конца своих дней, и среди них актриса, которую Роберт знал еще со студенческих времен. Адам потом долгие годы терзался из-за этого.

Скрывшись за ширмой, он воспользовался специальным потайным люком. Разрабатывая сценарий, он задумал потрясающий спецэффект – по окончании пьесы все актеры уходят за ширму, которая затем падает, и зрителям открывается совершенно пустое пространство. Это была часть интриги, до которой дело, впрочем, не дошло из-за пожара и возникшей паники. Впрочем, люк все-таки сослужил хорошую службу и спас Адама и его драгоценную рукопись в самый критический момент.

Роберт потом всю ночь пил, отказываясь верить тому, что видел. В конце концов он решил, что просто-напросто стал свидетелем серии довольно идиотских пиротехнических эффектов. Но с какой целью они были устроены – этого он понять не мог.

Весь следующий день они с Кэтрин провели в больнице у Адама. К счастью, с ним не случилось ничего серьезного – так, несколько легких ожогов. Роберт и Кэтрин много обсуждали случившееся, сидя в приемном покое.

– Среди зрителей были те, кто сразу же бросился Адаму на помощь, – говорила Кэтрин. – Не будь их, ему не удалось бы отделаться так легко. Но на постановку пробрались и те, кого там не должно было быть ни при каких обстоятельствах. Я не понимаю, каким образом им удалось проникнуть в клуб. Никто их не узнал вплоть до того момента, как они себя не выдали.

– Что им было нужно?

– Ты дурак? Конечно же, тайна камня. Но разумеется, они собирались использовать ее не на благо людей.

– Кто они? Банда поджигателей? Конкурирующее театральное сообщество?

– Мне сейчас не до шуток, Роберт. Трудно тебе объяснить, кто они такие. Скажу лишь, что их называют Братством Йуну.

– Йуну? Похоже на название индейского племени. Ну ладно, Бог с ними. А что это ты говорила о тайне философского камня? Уж не хочешь ли ты сказать, что эта тайна реально существует? Надеюсь, ты не считаешь меня за полного идиота?

Кэтрин взяла Роберта за руку и, чуть сжав ее, серьезно заглянула тому в глаза.

– Знаешь что, отправляйся-ка ты домой. Я сама пригляжу за Адамом.

Роберт понял по ее глазам, что Кэтрин отсылает его не просто так – она боится за него. И это было удивительно.

– Ты уверена, что я здесь больше не нужен?

– Здесь и сейчас? Уверена. Но ты будешь нужен. Правда, не здесь и не сейчас. Это я тебе обещаю.

Нью-Йорк,

30 августа 2004 года

Роберт шел на запад по Двадцать пятой улице, поминутно сверяясь со стрелкой, указывавшей нужное направление движения. Рука после драки с Адамом ныла невыносимо. Он чувствовал, что внутренняя сила его угасает. Он уже смирился с тем, что так бывает после каждого нового испытания. Ему нужно было отдохнуть. Он изнемогал от усталости, но гордился тем, что сделал, и до сих пор не вполне верил в то, что ему это удалось. Мало того что он спас Кэтрин от верной гибели, так еще и как спас!

Ноги с каждым новым шагом наливались свинцовой тяжестью, и ему приходилось заставлять себя не останавливаться. Вновь сверившись с экранчиком телефона, он увидел, что стрелка повернулась на юго-запад. Он прошел по Шестой авеню до пересечения с Двадцать первой улицей и свернул направо. Через пару минут миновал крохотное кладбище при испано-португальской синагоге.

Кэтрин все еще любила его – в этом он теперь был уверен. Но она по-прежнему оставалась с Адамом, отчаянно пытаясь помешать процессу его деградации. И Роберт знал, что для Кэтрин это смертельный риск. Йуну вполне могут добраться и до нее. Мог это сделать и сам Адам…

Роберт вышел на Девятую авеню. Прямо напротив него высилась кирпичная, кафедрального вида, громада духовной семинарии. Слева ютились двухэтажные домишки, вид у которых был такой, словно они перенеслись сюда на машине времени из эпохи Наполеона.

Стрелка указывала прямо на территорию семинарии. Шагая вдоль ограды, он наконец наткнулся на ворота со стороны Двадцатой улицы. За ними ему открылся огромный двор, где не видно было ни единого ориентира. Он едва не заплакал от обиды и без сил повалился на первую же скамейку, чтобы хоть немного отдышаться и прийти в себя. Утешало лишь то, что двор удивительно напоминал те английские лужайки, которые запомнились ему еще по старому доброму Кембриджу.

Прямо напротив него возвышалась часовня с арочными воротами, на створках которых были изображены сцены из жизни Христа. Слева от часовни стоял красивый каменный особнячок с фасадом, заросшим диким виноградом. На крыше его красовались две башенки, которые больше напоминали декоративные печные трубы. На углу особнячка была цифра, указывавшая на то, что это дом номер пять. Ну конечно, какой же еще!

Перед глазами у Роберта плыли круги, руки висели вдоль тела как плети, ноги гудели. И лишь мозг работал напряженно и без сбоев. Он вновь вспомнил ту давнюю ночь пожара, после которой между ним, Адамом и Кэтрин установилась невидимая, но прочная связь, которая не разорвалась, а лишь укрепилась на многие годы вперед. Интересно, почему он всегда так боялся вспоминать о той ночи? И сколько можно еще бояться?

Почему все, что было связано с теми ужасными событиями, с годами не поблекло в его памяти? Почему каждый раз, невольно возвращаясь мыслями к той ночи, он чувствовал подступающий к сердцу холодок и противное шевеление животного страха в душе своей?

Вот уже двадцать лет он убеждал себя в том, что ему все привиделось. Что на самом деле ничего не было, кроме химер его воображения, излишне разыгравшегося после безумного секса с Кэтрин и очередной идиотской викторины, которую им устроил тогда Адам.

Но сейчас, сидя на лавочке, Роберт впервые взглянул правде в глаза. Нет, это не были химеры воображения. Все, что он тогда увидел, было реально. И не могло быть ничего реальнее той черной дымки, которая зависла над бездыханными телами Адама и Кэтрин, и того ужасного Ока, которое выглядывало из нее и… общалось с Робертом.

Око тогда спросило его:

– Кто ты?

А он, зная, что Око пришло за Адамом, ответил:

– Адам Хейл.

И тогда Око обрушилось на него, однако не преуспело в своей атаке и развеялось в сумраке, окутывавшем комнату.

Роберт теперь точно знал, что все это ему не привиделось, а произошло на самом деле. И он отразил нападение Ока благодаря своему дару – тому самому, существование которого всегда скрывалось от него родными и близкими. Они желали ему добра и думали, что незнание спасительно.

Но все вышло иначе. Той ночью дар проявился, хоть сам Роберт и не сознавал этого долгие годы. Но он был не готов тогда к решительной схватке. И Хорас, Адам и Кэтрин поклялись оберегать и защищать его, заботиться о том, чтобы дар не рассеялся, а вызрел в нем, налился силой. Даже год назад он был еще не готов, и его защитники вступили в битву со злом без него.

Роберт был им благодарен за это и чувствовал, что в долгу перед ними. А долг платежом красен – пришла пора платить по счетам, осознать, кто он такой и на что способен.

– Я сделаю это, – глухо пробормотал он. – Я подчиню физический мир своей воле. Я спасу тех, кого необходимо спасти, и покараю тех, кого необходимо покарать.

Зазвонил телефон, Роберт вздрогнул от неожиданности. Это была подсказка.

 
Сила пяти способна спасти.
Если ты травник,
ищи плавни на камне.
Обернись окрест —
и узришь северный шест.
Сила твоя зло победит,
от слабости зло само убежит.
Тот лишь спасется,
кто равновесья добьется.
 

Роберт хмыкнул и сразу же направился к особнячку, заросшему диким виноградом. Приблизившись к нему вплотную так, что прямо над ним оказалась северная башня-труба, он опустился на корточки и стал энергично разрывать под собой землю. Уже через минуту на его ладонь лег пластиковый контейнер – такой же, от фотопленки. Внутри его он нашел маленький стеклометаллический осколок – фрагмент пятиугольника.

Тяжело выпрямившись, Роберт вернулся к скамейке и без сил повалился на нее. В ту минуту им овладела воистину смертельная усталость, он едва не потерял сознание. Роберт тупо смотрел на свои мелко подрагивавшие руки и пытался заставить себя встать и отправиться на поиски Кэтрин. Он жаждал защитить ее и всех, не дать Адаму взорвать дьявольскую бомбу. Но он уже хорошо усвоил урок последних дней – после каждого нового испытания силы оставляли его, и ему требовалось время на то, чтобы прийти в себя и примириться с новым источником энергии, открытым в себе.

Наконец Роберт кое-как поднялся со скамейки, вышел на улицу и кликнул такси. Втиснувшись на заднее сиденье, он попросил шефа отвезти его домой в Нью-Джерси и тут же заснул.

Переступив порог дома, он сразу же направился в кабинет к своей импровизированной модели города и вооружился по дороге линейкой, фигурными кнопками и ниткой. Через несколько минут он уже сосредоточенно разглядывал получившийся узор.

Вволю налюбовавшись картой своих скитаний, он протянул нитку от обелиска у часовни Святого Павла на север, до памятника Уорту, и мысленно продолжил воображаемую линию дальше на север.

– Черт подери, – пораженно пробормотал он. – Хорас, нам не мешало бы объясниться.

Он попытался дозвониться до старика, но ничего не вышло. Тогда Роберт сел в кресло и, включив радио, прослушал последние новости о съезде.

Он открылся как раз сегодня. С первыми докладами должны были выступить сенатор Джон Маккейн и бывший мэр Нью-Йорка Руди Джулиани. А утром Эн-би-си транслировала на всю страну интервью с президентом Бушем, в котором тот публично выразил сомнения по поводу того, что войну с террористами в принципе можно выиграть. И теперь весь день журналисты и аналитики отчаянно ломали головы над тем, как следует понимать эти слова.

Роберт незаметно для себя задремал, а когда проснулся, то услышал голос Джулиани:

– Одиннадцатого сентября наш город и его жители пережили жесточайший теракт в истории человеческой цивилизации. В тот день с наших глаз спали розовые очки, и нам открылась вся правда о мире, в котором мы живем. Я стоял под северной башней еще до ее обрушения и зачарованно смотрел на адское пламя, бушевавшее на верхних этажах. А потом я увидел человека, который прыгнул вниз со сто первого или сто второго этажа. Я смотрел на это и понимал, что такого прежде никогда и нигде не было. Тогда всеми нами овладел страх. Нам казалось, что в ближайшие дни теракты повторятся и погибнут еще многие тысячи наших соотечественников.

Роберт погрузился в себя, вспомнив тот день, собственный страх и… ярость. В мозгу его вдруг один за другим стали вспыхивать риторические философские вопросы: можно ли понять, если не прощать? Чем можно ответить на ненависть? Как противостоять злу?

Он сел за стол, включил компьютер, и пальцы его быстро забегали по клавиатуре.

О ЧЕМ ПОВЕДАЛ МНЕ ПЯТЫЙ ТАЙНИК

Осуществляй свои намерения и оставайся хозяином положения в любой ситуации.

Вот что я сегодня понял.

Продвигаясь дальше по назначенному нам Пути, мы должны научиться уравновешивать открывшиеся в нас силы земли, воды, огня и воздуха. Это очень трудно, потому что точка идеального равновесия между ними нестабильна и подвижна, она постоянно меняется. Если ты однажды нащупал ее и замер в ней, она вскоре обязательно ускользнет от тебя. Равновесие необходимо уметь ежесекундно поддерживать, в противном случае оно исчезает. А если ты научился держать баланс, значит, ты овладел энергией эфира. Так я думаю. Энергия эфира – способность видеть, чувствовать, воспринимать переменчивость всего, что тебя окружает и что творится внутри тебя самого, и неразрывную связь всего со всем.

Мир делится на царство порядка и хаоса. Грань между этими царствами зыбка и непостоянна; именно она является точкой творения. Научившись управлять балансом и равновесием, я получаю возможность подчинять окружающий мир своей воле. Все мои намерения претворяются в жизнь, и я в любой ситуации остаюсь хозяином положения. Отныне я не только могу влиять на внешний мир, но и создавать его в соответствии со своими желаниями и стремлениями. Однако мне нельзя злоупотреблять той властью, которой наделила меня энергия эфира, в противном случае она убьет меня.

Сегодня я впервые понял, что способен противопоставить Йуну свою волю, – и сделаю это! Я почувствовал, что могу обрушиться на них с оружием, против которого они не устоят, – и сделаю это! Казалось бы, это невозможно. Но я сделаю это. У меня нет выбора. И оружие это – прощение. Если я смогу простить, сумею нейтрализовать Марифат. Но это прошение должно быть с кулаками. Йуну, я вас уничтожу!

Через пару минут на сайте появился ответ на его сообщение: