Текст книги "Ларец Зла"

Автор книги: Мартин Лэнгфилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

Часть II
Испытания

1. Испытание земли

Нью-Йорк,

26 августа 2004 года

Роберт вышел из квартиры и стал спускаться по лестнице. Телефон он не выпускал из рук, готовый в любой момент ответить на звонок. Оказавшись на улице, он вдохнул тяжелый, напоенный грязной городской росой воздух. Не прошло и пяти минут, как он уже прилично взмок, шагая по Гринвич-стрит и ожидая момента, когда телефон поймает сигнал спутника. На часах было половина четвертого.

Телефон пискнул, регистрируя входящий звонок. Роберт нажал «ответить» и услышал в наушниках лишь скрип статических разрядов.

– Терри? Это ты?

Молчание.

– Я не буду выключать, хорошо?

Звук в наушниках чуть изменился. На секунду Роберту показалось, что он услышал чье-то дыхание.

– Эй! Отзовитесь!

В этот момент телефон начал принимать сигнал со спутника. На экране возник маленький человечек, стоявший на крошечном глобусе. Над его головой мигали четыре микроскопических светлячка-спутника.

«Поиск…» – металлическим голосом произнес телефон.

Из головы гуманоида к спутникам устремились пунктирные линии, которые по мере установления соединения превращались в сплошные.

– Сколько еще ждать? – нетерпеливо буркнул Роберт.

Словно бы в ответ на этот вопрос наушники отозвались новым статическим скрипом. Через несколько минут телефон вновь пискнул, а на экране возникла надпись:

Включена навигация. Погрешность – 70 футов.

Роберт задал опцию:

Отыскать пункт 025.

Появилась стрелка, и он наконец двинулся в указываемом ею юго-восточном направлении. Зажглась надпись:

До объекта 1,6 миль. Скорость движения – 2,5 мили в час.

Роберт прошагал по тенистой западной стороне Гринвич-стрит до поворота на Кристофер-стрит, где свернул налево и наконец добрался до Девятой линии нью-йоркской подземки. Через несколько минут после того, как он пересек Гудзон-стрит, в наушниках вдруг раздался женский голос:

– Привет, Роберт. Это я. Ты меня слышишь?

– Ну…

– Отлично. С этого момента я буду тебе помогать. Считай, что я прикрываю тебя с тыла.

– Каким образом?

– Мне трудно будет объяснить, а тебе – нелегко понять. Просто прими как данность, что я вижу тебя и то, что тебя окружает в данный момент.

– Но как?! Ты следишь за мной с помощью этого телефона? По спутнику? Как?

– Что-то в этом роде. Если тебе непременно нужно услышать объяснение, считай, что ты его услышал.

– Не понимаю…

– Просто я живо воспринимаю то место… где ты сейчас находишься. Скажем так.

– Зачем ты появилась? На случай, если кто-то захочет проследить за мной? Или попытается не дать мне разгадать тайну и получить ключ? Выходит, не я один ищу его?

– Не знаю. Понятия не имею. Но ты прав: могут найтись те, кто захочет тебе помешать. А теперь двигай вперед и не отвлекайся. Я вновь свяжусь с тобой после того, как выйдешь из метро.

* * *

Роберт, весь мокрый от напряжения, не останавливаясь шел в восточном направлении, скользя напряженным взглядом по неоновым бликам, падавшим на витрины магазинов. Тату-центр, видеосалон, интим-салон, кубинский ресторанчик… За стеклами витрин на него слепо щурились манекены, статуэтки Христа… На углу девушка торговала цветами, напротив нее в полуподвальчике пряталась лавка кузнеца, делавшего ажурные решетки и ограды… Роберт миновал старенькую, затертую церквушку, над входом которой был растянут поблекший баннер, призывавших людей «возлюбить ближних своих»… Почти сразу за церковью гостеприимно распахнул свои двери гей-клуб «Нью-йоркский фетиш»… За ним показалась табачная лавка… Прямо перед ней в асфальт был врезан медный треугольник, на котором красовалась надпись, гласившая, что это «самый крошечный кусочек земли Манхэттена, выставленный на продажу»… Роберт добрался до метро и спустился под землю.

Поезд долго ждать не пришлось, пять остановок до «Ректор-стрит» пролетели незаметно, под уютный и ритмичный перестук колес и покачивание шаткого вагончика. В какой-то момент поезд миновал закрытую станцию «Кортленд-стрит», располагающуюся прямо под Нулевым уровнем. [19]19
  Мемориал, на месте которого стояли башни Всемирного торгового центра, разрушенные 11 сентября 2001 г.


[Закрыть]Ее все еще ремонтировали – в тот черный день 11 сентября фрагменты обрушившихся башен Всемирного торгового центра проломили ее крышу и завалили каменной крошкой и развороченными кусками арматуры почти весь перрон.

Выбравшись из поезда на станции «Ректор-стрит», Роберт стал подниматься на улицу. Он оказался в самом конце Гринвич-стрит, около стриптиз-бара «Кошечка». Он пересек улицу в сторону Тринити-плейс и оказался перед подпорной стеной церкви Троицы, которая славилась на весь город тем, что умела «дышать» – на морозе становилась чуть вогнутой, а на жаре чуть выпуклой. Местные жители прозвали ее «грудной клеткой». Где-то здесь, во время очередной пешей прогулки по Манхэттену, он познакомился с Хорасом. Он на мгновение поднял голову, чтобы увидеть церковный шпиль, который когда-то был самой высокой точкой города, а теперь выглядел жалкой стрелкой, воткнутой в синее небо гораздо ниже подступавших к ней с боков небоскребов Уолл-стрит.

Роберт нырнул под крытую галерею, соединяющую церковный двор со зданием Американской фондовой биржи, фасад которой был оформлен в модернистском стиле тридцатых годов – гигантские барельефы, изображавшие торговое судно, завод, паровые машины, нефтяные вышки, шагающие экскаваторы… Тут не хватало разве что кумачового плаката с аршинным слоганом: «Прогресс! Промышленность! Хозяйство!»

В массивной стене, которой было обнесено церковное кладбище, он отыскал Ворота херувимов и свернул в них. Пройдя под входной аркой, он оказался на старом погосте, достал из кармана телефон и, ожидая, когда тот снова поймает сигнал со спутника, неторопливо двинулся по пешеходной аллее в глубь кладбища.

Через пару минут аппарат пискнул и в наушниках раздался голос Терри:

– Стоп, забирай левее. Видишь памятник? Там есть одна могила. Лизона. Джеймса Лизона. На ней выбит шифр. Разгадай его. Загрузи ответ на сайт. И вообще – отмечай все, что увидишь сегодня. Торопись. За тобой следят.

– Кто?

– Не важно, иди!

– Терри…

– Иди, я сказала! Не задавай больше вопросов!

Он свернул налево. За стеной проплыл бело-золотистый парадный подъезд Банка Нью-Йорка, с «престижным» адресом: Уолл-стрит, дом 1. Засмотревшись на него, Роберт едва не пропустил сигнал телефона, который всего на несколько мгновений высветил на мониторе стрелку, указывавшую на север, и вновь погас.

Через минуту он оказался перед монументальным надгробным изваянием, возведенным в готическом стиле из коричневого камня. Вдоль мемориала тянулась выбитая огромными буквами эпитафия:

В память всех добрых и честных людей, отдавших свои жизни в этом городе в борьбе за независимость Америки.

Вокруг мемориала было разбросано несколько небольших памятников. Роберт быстро отыскал нужный.

Здесь покоится бренное тело Джеймса Лизона, почившего в 28-й день сентября 1794 года от Рождества Христова в возрасте 38 лет.

Роберт сразу обратил внимание на странные значки, выбитые вдоль верхней кромки памятника. Они живо напомнили ему знаменитых «пляшущих человечков» из рассказов о Шерлоке Холмсе, которыми он, как и все дети на этой земле, зачитывался в школе. Правда, на сей раз речь шла не о человечках как таковых, а о точках, помещенных в прямоугольники.

Роберт присел на корточки перед памятником и уставился на прямоугольники напряженным взглядом. Он постарался полностью отключиться в эти минуты от окружающей обстановки и целиком сосредоточиться на решении возложенной на него задачи. С шифрами он сталкивался довольно часто – правда, все больше в детстве, когда принимал участие во всевозможных викторинах или листал сборники загадок и кроссвордов, которые часто дарили в магазинах при покупке спортивных товаров. Ему вдруг живо вспомнились охотничьи сапоги, о которых мечтал в его годы любой мальчишка. К их подошвам были налеплены рельефные следы самых разных животных – от медведей и лосей до оленей и кабанов. И когда человек шел в такой обуви по лесу, то оставлял за собой не человеческие, а звериные следы. У Роберта была на примете крошечная рощица, в которой он всегда уединялся, когда нужно было решить особенно сложное домашнее задание по математике или поразмышлять над чем-нибудь серьезным. Только там ему удавалось хорошенько сосредоточиться и отключиться от мирской суеты. Шелест листвы и птичьи переклички нисколько не мешали ему. Он не помнил случая, когда бы вернулся из той рощицы без ответов на свои вопросы.

Очнувшись, он вдруг понял, что голоден. На пути домой, пожалуй, надо будет заглянуть в придорожную забегаловку со смешным названием «Тик-так», где он обычно ужинал, когда Кэтрин не было дома. Она вся сверкала хромовыми поверхностями и неоном, как какая-нибудь шарманка. Он знал, что на Восьмой авеню стоит еще один «Тик-так» – в вестибюле гостиницы «Нью-йоркер». Он и там бывал регулярно. Порой его разыгравшееся воображение рисовало ему фантастические сцены: он заходит в «Тик-так» в Нью-Джерси, а когда выходит – оказывается на Восьмой авеню…

Тик-так, тик-так, тик-так-ту… [20]20
  Тик-так-ту (Tic-Tac-Toe) американский вариант игры в крестики-нолики.


[Закрыть]Ага, вот оно!

Он выхватил из кармана блокнот, ручку и торопливо набросал на чистом листке бумаги нехитрую схему:

Три игровые решетки, в которых уместился весь английский алфавит – слева направо и сверху вниз. В первой были буквы от А до I, во второй – от J до R, и в последней – от S до Z. Итак, E, к примеру, располагалась в полном квадрате, B – в том, что был открыт сверху, а H – в открытом снизу. Хорошо! Друг от друга они отличались еще и тем, что в одних было по одной точке, в других – по две, а предпоследний и вовсе пустовал. Что ж, остается предположить, что квадрат с одной точкой соответствует буквам из первой решетки, тот, что с двумя точками, – из второй решетки, а предпоследний – из третьей.

Прекрасно! Превосходно! Пора разгадывать зашифрованную надпись! Заинтригованный, Роберт аккуратно вывел на новом листке бумаги последовательность букв:

Q…E…L…E…L…B…E…Q…D…E…A…S…H.

Бессмыслица. Полная и абсолютная бессмыслица…

Но Роберт знал, чувствовал, что вплотную подобрался к разгадке и осталось совершить лишь последний, крошечный шаг. Может быть, стоит объединить буквы I и J в одну и так же поступить с U и V? Роберт знал, что гробовщики и даже типографские наборщики часто так поступали из соображений экономии. В этом случае букв в решетках станет на две меньше и они несколько сдвинутся влево. И что мы получим?

«R…E…M…E…M…B…E…R…D…E…A…T…H». [21]21
  «Помни о смерти» ( англ.).


[Закрыть]

– Вот это уже совсем другое дело… – пробормотал Роберт, чувствуя, как холод заползает ему под рубашку.

Он вскочил на ноги и крепко выругался, пытаясь отогнать тем самым подступившую панику. Вынув из кармана телефон и сделав несколько снимков, он загрузил их на сайт.

– Отлично, дружище. Не забудь это изречение. Оно тебе пригодится позже. А теперь ступай на север и иди до тех пор, пока твой телефон вновь не поймает спутник. Затем иди за стрелкой. А теперь лови небольшое стихотворение. Это подсказка. Мне только что прислали его эсэмэс. Вчитайся и запомни наизусть.

– Какое стихотворение? Кто тебе его прислал, Терри? Почему именно сейчас? Они что, откуда-то узнали, что я разгадал шифр?

– Я уже говорила, что все указания получаю от Сторожа. Адам предупреждал, что ему необходимо верить и беспрекословно его слушаться. Читай стихотворение. Оно поможет тебе отыскать первый тайник. Я получила его на свой телефон через несколько секунд после того, как ты загрузил на сайт фотографии разгаданного шифра. Так что считай это стихотворение наградой за отлично выполненное задание.

– Так этот памятник сам по себе не тайник?

– Нет, но тайник близко. Прочти стихотворение и не забудь переписать его себе в блокнот, чтобы оно в нужный момент всегда было перед глазами.

Роберт со вздохом повиновался.

 
Голый ноль – героев боль.
Земля, которой пройдешь, —
Путь, который поймешь.
Не впадай в раздражение,
Найди египетское отражение.
В числах – Свет
И твой ответ.
…Тайник укроет прах,
И кости – бренные останки.
Ищи дорогой, звездной стезей
Твое испытание ныне землей.
 

В трубке вновь зашуршало, потом он услышал:

– Понял? Вперед.

Он двинулся на север вдоль Бродвея и вскоре оказался в том месте, где асфальт был украшен пятиконечными золотистыми звездами в память о героях 50-х годов – в основном великих спортсменах и крупных зарубежных гостях, – которым устраивали на главной улице Манхэттена пышные народные встречи.

Обгоняя неторопливых прохожих, Роберт миновал справа от себя скульптуру в форме красного куба, невесть как державшегося на тонком стержне, и повернул на запад, где дома расступались, открывая за собой вид на величественную и скорбную пустошь Нулевого уровня.

Почти бегом он пересек Кортленд-стрит, быстро прошел мимо универмага «XXI век», мимо галантерейного магазинчика в здании Нью-Йоркской фондовой биржи и вскоре оказался перед часовней Святого Павла. Там-то его и застиг очередной сигнал со спутника, уведомивший о погрешности в 43 фута. Стрелка показывала на запад. И он пошел туда.

Он пересек Черч-стрит и вплотную приблизился к ограждению Нулевого уровня. Прижавшись лбом к холодному металлу, он неподвижно взирал на гигантский крест, возведенный из двух арматурных балок обрушившихся башен Всемирного торгового центра. Это была священная яма – земля, насквозь пропитавшаяся горем и ненавистью, но не отягощенная злом. И в этом кресте было что-то глубоко символическое, сакральное. Он словно олицетворял собой… великое прощение. Во всяком случае, он призван был олицетворять собой это чувство. А простил ли сам Роберт? Он попытался заглянуть в свою душу, чтобы отыскать ответ на этот вопрос… и не смог.

– Терри, ты куда провалилась? Я на месте или как? – буркнул он, неприязненно глядя на потухший экран телефона.

Ответом ему было молчание.

Так он стоял и стоял до тех пор, пока на экране вновь не зажглась стрелка, которая приказывала ему вернуться к церкви. Выходит, он слишком далеко зашел на запад. Он вошел в церковный двор через ворота, которые смотрели на Нулевой уровень, и увидел, как телефон начал отсчитывать дистанцию до цели:

184 фута, 181… на восток… 44 секунды до объекта… 43… скорость движения 2,5 мили в час… 150 футов… 147…

Он шел по пешеходной аллее церковного кладбища – параллельно Фултон-стрит…

96 футов… скорость движения 2,5 мили в час… вы находитесь в непосредственной близости от объекта… 69 футов… 37 футов…

Экран телефона внезапно, без всякого предупреждения, погас.

Встряхнув аппарат, Роберт крепко выругался, затем вынул блокнот и заново перечитал стихотворную «подсказку», присланную ему Терри. Нужно идти вперед, пока не наткнешься на что-то египетское… связанное с числами…

Он сделал несколько шагов вперед, поднял глаза и увидел перед собой высокий обелиск из серого камня. На западной его грани виднелись выбитые цифры и буквы, на восточной – полустертое имя… Кажется, Томас Эддис… И какая-то эпитафия, которую уже почти невозможно было прочитать.

Подойдя к обелиску вплотную, он опустил взгляд на разложенные у подножия цветы и заметил среди них вделанную в камень пятиконечную металлическую звезду в круглом ободе с выгравированным на ней словом – «США». Точно такие же он раньше видел на могилах участников Американской революции и Войны за независимость.

Ищи дорогой, звездной стезей…

Телефон пискнул и ожил.

– Здесь тайник. Найди его. Он в земле.

– Минуточку! Ты хочешь, чтобы я вскрыл эту могилу? И рылся в ней? А не кажется ли тебе, что это слишком? Давай лучше встретимся! Ты где сейчас, Терри? Ты же хотела встретиться со мной!

– Эта могила пуста. Там ничего нет, кроме тайника. Не дури. Доверься мне. Вскрой тайник.

– Нет, ты мне сначала объясни, что происходит! Давай встретимся, и ты мне раскроешь карты! Иначе я не согласен!

– Роберт, здесь не ты диктуешь условия, пойми это, дорогой! Тебе нужна моя помощь в спасении Адама. В спасении мира от чумы, если тебе будет угодно. И если ты думаешь, что это просто очередная глупая проделка твоего друга, то горько заблуждаешься. Так что мой тебе совет: не психуй, а делай, что тебе говорят.

Он поднял глаза и глянул в ту сторону, где раньше стояли две башни-красавицы, а теперь зияла пустая черная дыра размером с целый квартал. Терри умоляла его помочь в предотвращении еще большей беды, способной обрушиться на город, с которым Роберт давно свыкся и считал родным. И еще она умоляла его помочь в спасении друга. Его друга. И всячески подчеркивала, что без него Адам пропадет. И другие люди тоже пропадут.

Он и рад был бы не верить ей, но внутри его уже зашевелился червь сомнения. Он открывал в себе новые черты: часть сознания, которая с младых ногтей старательно пряталась от него самого, отчасти при содействии родителей, – а теперь потихоньку просыпалась, вылезала наружу…

Да и в конце концов, что он будет делать, если сейчас рассорится с Терри, потеряет ее? На кого сможет рассчитывать? Кто ему в итоге объяснит, что все это значит? Да пусть даже это окажется «очередной глупой проделкой» Адама! Пусть! Он будет только рад этому! И будет счастлив дать потом Адаму как следует в нос за такие шутки!

– Хорошо… – не своим голосом пробормотал он.

– Вот и славно. Я знала, что ты возьмешь себя в руки. Ведь если я сейчас плюну на все и отключусь, ты меня больше не найдешь. Ну не сердись, не сердись, Роберт! Я в самом деле желаю тебе добра и хочу помочь. Не ты устанавливаешь правила в этой игре, пойми! И даже не я. Но мы оба обязаны им подчиняться. Иного не дано.

– Стало быть, ты мне ничего объяснять не станешь…

– Я все объясню, и мы встретимся. Потом. Сейчас не время, сейчас делай, что я от тебя прошу.

Он опустился на корточки перед обелиском. Пусть посторонние, если они окажутся поблизости, думают, что он просто пришел почтить память павших героев. Несколько раз глубоко выдохнув, он окончательно успокоился и руками принялся рыть сырую землю около самого подножия памятника, где в него была вделана звезда.

Ничего…

Он копнул глубже, потом еще… В тот момент, когда он уже был готов отчаяться и послать всю эту затею к чертовой матери, его пальцы наткнулись на что-то твердое. Подцепив сверток, он выудил его из земли и не глядя сунул себе в рукав, быстро поднялся и зашагал к выходу.

Зайдя в часовню и сев на первую же попавшуюся скамью, он принялся ждать, когда успокоится его бешено колотящееся в груди сердце. Роберт напряженно вглядывался в очертания алтаря, шевелил губами, изо всех сил изображая человека, который пришел на свидание с Богом. Одновременно он осторожно вытянул из рукава продолговатый сверток и принялся его медленно разворачивать. Внутри оказался пластиковый сигарный футлярчик, из которого вытряхнулся холодный металлический предмет.

Роберт аккуратно огляделся. В часовне, кроме него, никого не было. Он побоялся опустить глаза на свою находку и вновь устремил взор на алтарь. Над ним золочеными буквами было выведено имя Бога: «Я-Х-В-Е». Вот уж загадка из загадок это имя…

Хорас как-то сказал ему, что этот алтарь возвел тот же человек, который придумал планировку Вашингтона, – Пьер Л'Анфан. Про него говорили, что он расчертил первые улицы американской столицы так, чтобы город походил на гигантские солнечные часы…

Наконец Роберт решился и опустил глаза долу. На ладони его покоилась… гильза.

– Так, тайник я вскрыл… – шепнул он. – Что дальше?

– Слава Богу! Спрячь его и не потеряй!

– Дальше-то что?

– Выйди на улицу, я не могу пробиться к тебе через эти стены. Найди какую-нибудь скамеечку, сядь и подробно запиши все, что ты делал и видел. Сфотографируй находку и загрузи на сайт. И все свои мысли и впечатления об этой находке тоже запиши и загрузи на сайт. А потом тебе надо будет сделать еще кое-что.

– Что именно? Ты обещала встретиться, Терри! Ну сколько можно играть в прятки!

Ответом ему был треск статических разрядов в наушниках.

Едва удержавшись, чтобы не плюнуть в святом месте, он зашагал к выходу, повернул на Бродвей и заметил в отдалении единственный знакомый ему бар – «Лe-Аль».

Классическое питейное заведение, все в зеркалах и панелях темного дерева, с батареями бутылок за барной стойкой и дурацкой инсталляцией с варенными вкрутую яйцами на проволоке, копирующей очертания Солнечной системы. Внутри было почти пусто. Тусклые фонари, развешанные по стенам, как и положено в таких барах, отбрасывали на столы янтарные блики. Глядя на них, он вдруг вспомнил, когда был здесь в последний раз. В тот вечер журналистов чествовали на очередной церемонии вручения наград, после которой они веселой гурьбой отправились сюда на банкет. Они с Кэтрин забрались в женский туалет, обхитрив официанта, который – вот наглец! – пытался не пустить туда Роберта. Там, у умывальников, Кэтрин почти стянула с себя платье и они уже почти начали заниматься любовью, как вдруг поняли, что в одной из запертых кабинок кто-то есть, и сбежали оттуда как дети… А после вечеринки отправились на Нулевой уровень, и Кэт там расплакалась…

Вспомнив о своих грязных, залепленных сырой землей руках, он прямиком отправился в туалет, а вернувшись оттуда, заказал себе пинту легкого нефильтрованного пива и попытался собраться с мыслями.

Спустя несколько минут телефон вновь ожил.

– Терри?

– Да. Слушай внимательно и молчи. Мы только вступили на Путь и находимся в самом его начале. Мы у подножия лестницы Иакова. [22]22
  Метафорический образ, основанный на эпизоде из жизни библейского патриарха Иакова: «И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот Ангелы Божии восходят и нисходят по ней» (Бытие, 28:12).


[Закрыть]Каждую новую ступеньку мы создаем сами и поднимаемся все выше – от тьмы к свету, от страха к любви. Каждая ступенька – испытание. Знай это. Помни об этом. А теперь опиши все, что ты думаешь о пережитом. И загрузи это на сайт.

– А яснее ты не научилась выражаться?

– Не спорь со мной, просто делай, что я говорю.

– Мы встретимся в конце концов или нет?

– После. – И она отключилась.

Он ожесточенно потер лоб ладонями. Может, все-таки плюнуть и махнуть на все рукой? «А как же наша с ней встреча, на которой я собирался вытрясти из нее всю душу?» Роберт чертыхнулся, допил пиво и вновь отправился в уборную. Там он сфотографировал гильзу, загрузил картинки на сайт и вернулся за свой столик. Он сидел прямо напротив зеркала, вделанного в стену, и неподвижно разглядывал себя. Видок тот еще, конечно… А в душе между тем паника, разброд и шатание несвязных мыслей…

И все же, даже находясь в таком состоянии, Роберт чувствовал, что отворачивать сейчас нельзя.

Вздохнув, он подсоединил к телефону складную клавиатуру и начал записывать то, что лежало у него на сердце.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ВЕРЫ

Пишу, как ты и просила. Итак, вот какие подвиги мне пока удалось совершить.

Я отправился туда, куда ты меня настойчиво зазывала, Терри. Оказалось, что это церковное кладбище прямо перед Нулевым уровнем в Нижнем Манхэттене.

Я вскрыл тайник, сфотографировал его содержимое и загрузил на твой любимый сайт. Оказалось, что это самая банальная гильза, спрятанная в сигарном чехольчике. Что с этой гильзой делать, я не знаю. Какой сакральный смысл в ней скрыт – не имею ни малейшего представления. Ты даже не намекнешь мне?

Терри, ты уж не сердись на меня. Я на взводе весь день, и это можно понять. Но и ты далеко не спокойна. Почему? Что на самом деле тебя тревожит? И еще: кто создал этот сайт? Кто еще, кроме нас с тобой, имеет возможность его посещать?

Текст тут же появился на сайте вместе с фотографией гильзы. Роберт сидел и ждал, а чего – сам не знал. Наконец спустя несколько минут на экране – в режиме чата – высветился ответ Терри:

Роберт, все, что ни случилось бы с тобой, призвано помочь тебе отыскать самого себя. Если ты чего-то не понимаешь, загляни в свою душу и ты должен найти там ответ. Никто по большому счету не способен помочь тебе на этом пути, кроме тебя самого. А теперь тщательно проанализируй все обстоятельства, при которых удалось разыскать и вскрыть тайник. Опиши свои размышления на эту тему – даже самые бредовые, несвязные – и помести на сайт. И впредь делай так всегда: все свои действия обдумывай, а после – выкладывай мысли по этому поводу на сайт. Иного пути нет. Со мной все в порядке, но мне нелегко. Сайт создал Адам. И создал его для Сторожа. Непосредственно перед своим исчезновением. Пиши дальше.

И он стал писать. Но сначала повторил пинту и прилично отхлебнул из кружки. Очень хотелось есть. Роберт заказал клубный сандвич, вгрызся в него как следует зубами и вновь пододвинул к себе телефон с подключенной клавиатурой. Первым делом он загрузил на сайт фото обелиска, черной ямы Нулевого уровня и зачем-то еще вида на улицу из бара, с того места, на котором он сейчас сидел.

О ЧЕМ ПОВЕДАЛ МНЕ ПЕРВЫЙ ТАЙНИК

Терри!

Честно признаться, я не очень понимаю, чего ты от меня добиваешься своими странными просьбами. Вот ты говоришь: «…тщательно проанализируй все обстоятельства, при которых удалось разыскать и вскрыть тайник. Опиши свои размышления на эту тему – даже самые бредовые, несвязные – и помести на сайт». Прекрасно!

Попытаюсь теперь описать свои размышления… Меня весь сегодняшний день сопровождает дыхание смерти. Я побывал на двух церковных кладбищах, причем на первом разгадывал афоризм, посвященный смерти, а на втором разрывал голыми руками могилу. И все это происходило в непосредственной близости от Нулевого уровня… Кстати, до сих пор удивляюсь – как устояла церквушка в то жуткое сентябрьское утро?.. Но не об этом речь сейчас. Ты заставила меня вновь прийти к этой страшной яме. Может быть, ты не знаешь, но я редко здесь бываю, потому что именно здесь меня охватывает почти неконтролируемая ярость. Это место пробуждает все самое темное, что есть во мне. Здесь совершилось великое Зло, и меня охватывает ненависть, жажда кровавой мести, стоит мне только взглянуть на яму…

Итак, сегодня за мной всюду ходит смерть. Даже в тайнике, который я вскрыл, оказалась гильза, также в той или иной степени олицетворяющая смерть. Что ты хочешь поручить мне теперь? Сходить еще на одно кладбище? Покопаться в еще одной могилке?

Я не понимаю, Терри. Я НИЧЕГО не понимаю.

У Джорджа Вашингтона была собственная скамейка в часовне Святого Павла. Она и до сих пор там стоит. Он пришел помолиться туда сразу после того, как был провозглашен первым президентом. В этой часовне родилась великая нация. А ее повивальной бабкой стала великая война за освобождение. Но все это уже история. А что будет сейчас? Еще одна война? Еще одно возрождение? Чего ты добиваешься от меня? Чтобы я умер? Или возродился? Или чтобы я стал свидетелем чьей-то гибели или возрождения?

У меня была приятельница, которая находилась в этих местах в тот день, когда рухнули башни. Собственно, я же и послал ее сюда. Все мы видели по телевизору клубы черного дыма, вихрем мчавшиеся по узким улицам. Так вот, она утверждала, что это был не просто удушливый дым, не просто пыль… а пыль, которая несла с собой мириады металлических и каменных осколков башен… и даже вроде бы фрагменты разорванных в клочки человеческих тел… Я потом пил с ней вечером. В этом самом баре. Мы пили, разговаривали и чувствовали, как в нас пробуждается нечто сильное, страшное и темное. Жажда кровной мести. Мы рассуждали так: какие-то чужие обидели наших. Понимаешь, Терри, наших. И мы готовы были порвать на тряпки тех сволочей. Мы готовы были убивать и убивать… В каждом из нас, Терри, дремлет палач. Для каждого из нас существует то, чему нет прошения.

Чего ты от меня добиваешься в конце концов, Терри?

Спустя пару минут она ответила:

Неплохо для начала, Роберт, очень неплохо. Копай дальше и глубже. Учись заглядывать внутрь себя, и тогда ты будешь лучше понимать то, что тебя окружает. Напоминаю: мы только вступаем на наш Путь, и он в высшей степени тернист. Тебя будут поддерживать, за тебя будут молиться. Присматривайся, анализируй, фотографируй, записывай и – загружай все на сайт.

Роберт стукнул кулаком по столу, убрал телефон в карман, поднялся и решительно направился к выходу. Надышавшись на улице горячим и влажным воздухом, он попытался перезвонить Терри, но обнаружил, что ее номер у него в телефоне не определился. Стало быть, когда он ей нужен, она его легко находит, а когда она нужна ему…

Напротив бара «Ле-Аль», по адресу: Джон-стрит, 11, – стоял красивый особнячок из красной глины, в котором располагались читальня Христианского общества и кондитерская. Фасад его был украшен замысловатым – «медицинским», как его называл про себя Роберт, – орнаментом: змеи, обвивающие чашу. Правда, приглядевшись, он обнаружил, что это скорее не змеи, а ящерицы и обвивают они не чашу, а колонну. Странное дело, он – большой любитель и знаток всех достопримечательностей Манхэттена – никогда раньше не обращал внимания на этот дом. Рядом с ящерицами был еще один символический и весьма странный узор – несколько человеческих голов, по самые глаза заросших бородами из каких-то водорослей или трав. Смотреть на них было неприятно…

Он пошел по Бродвею и, проходя мимо галантерейной лавочки в здании Фондовой биржи, сфотографировал ее витрины с выставленным женским бельем и женскими ножками – почему-то позолоченными, – обутыми в легкие туфельки. Потом торопливо вернулся к глиняному особнячку и сфотографировал ящериц и бородатые головы.

Возвращаясь по той дороге, по которой шел сюда, он вновь увидел гигантский красный куб. На сей раз Роберт обратил внимание, что в нем просверлено круглое отверстие и что грани его разной длины..

Сфотографировал…

Терри все молчала.

Пройдя еще пару кварталов на юг, он вновь увидел справа от себя церковь Святой Троицы, а затем оказался перед Банком Нью-Йорка с фасадом в стиле ар деко – сплошь белый камень и яркая позолота. Солнце заглянуло сквозь стеклянные двери парадного крыльца в вестибюль, и Роберт заглянул туда вместе с ним: внутри все переливалось малиновым, алым и золотистым оттенками.

Именно здесь раньше возвышалась деревянная крепостная стена, проходившая по самой северной границе Нью-Йорка и защищавшая город от кровожадных индейцев. Просто поразительно! Самая северная граница проходила от самой южной на расстоянии какой-то жалкой мили… Свернув с Уолл-стрит вновь на Бродвей, он увидел в стекле отражение шпиля Троицы.

– Роберт!

– Терри? Почему молчала так долго?

– Черт…

– Что?

– Иди на запад. Найди ангела. Быстро!

– О чем ты?

– Не могу объяснить. Потом. Иди на запад, я сказала! Торопись же!

– Терри, не понукай меня!

– Иди.

– Иду, иду. Пересекаю Бродвей, шагаю по Ректор-стрит параллельно южной стене Троицы.

На ограде за церковью висела мемориальная доска, гласившая, что раньше на этом месте стоял Колумбийский университет – точнее, в те времена он еще назывался Королевским колледжем. По обе стороны от доски располагались две овальные печати. В левой – как и над алтарем часовни Святого Павла – было выведено золотистыми буквами имя Бога…