Текст книги "Ларец Зла"

Автор книги: Мартин Лэнгфилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Перед ними оказался английский перевод «Вавилонской библиотеки» Хорхе Луиса Борхеса.

На сорок шестой странице Роберт наткнулся на абзац, который Хорас заставил его прочесть вслух:

– «Вселенная – некоторые называют ее Библиотекой – состоит из огромного, возможно, бесконечного, числа шестигранных галерей с широкими вентиляционными колодцами, огражденными невысокими перилами. Из каждого шестигранника видно два верхних и два нижних этажа – до бесконечности. Устройство галерей неизменно: двадцать полок – по пять длинных полок на каждой стене, кроме двух – их высота, равная высоте этажа, едва превышает средний рост библиотекаря. К одной из свободных сторон примыкает узкий коридор, ведущий в другую галерею, такую же, как первая и как все другие. Налево и направо от коридора два крохотных помещения. В одном можно спать стоя, в другом – удовлетворять естественные потребности. Рядом винтовая лестница уходит вверх и вниз и теряется вдали. В коридоре зеркало, достоверно удваивающее видимое. Зеркала наводят людей на мысль, что Библиотека не бесконечна (если она бесконечна на самом деле, зачем это иллюзорное удвоение?); я же предпочитаю думать, что гладкие поверхности выражают и обещают бесконечность… Свет дают округлые стеклянные плоды, которые носят название ламп. В каждом шестиграннике их две, по одной на противоположных стенах. Неяркий свет, который они излучают, никогда не гаснет».

– Ну как, Роберт?

– Я ничего не понял. Надо хорошенько напиться, а потом уже открывать подобные книги.

– Найди то место, где говорится о числе букв в каждой из книг библиотеки.

Роберт отыскал.

– «В каждой из книг допускается употреблять лишь двадцать пять орфографических символов, из них двадцать две буквы и три знака препинания».

– Вернемся к нашей подсказке, которая предлагает утроить количество букв и вычесть из получившего числа семь смертных грехов.

– Шестьдесят шесть минус семь. Пятьдесят девять. Пункт номер пятьдесят девять?

– Верно.

– Как я понял, сегодня мы будем иметь дело с шестигранниками. Со звездой Давида?

– Звезда Давида – величайший символ, который восходит отнюдь не только к традициям иудаизма. Знак Вишну, к примеру, тоже шестигранный. Упоминается шестиконечная звезда и в учении ислама. Там говорится о том, что Соломон с ее помощью отлавливал джиннов. Шестиконечная звезда и шестигранник – синонимические понятия. Когда будем уходить отсюда, я покажу тебе кое-что связанное с шестигранниками. Впрочем, не будем сейчас отвлекаться. У меня такое впечатление, что мы с этой книгой еще не закончили.

Они тщательно осмотрели каждую страницу и в конце концов на задней обложке наткнулись на след – казалось, кто-то не очень аккуратно сорвал с картонки скотч. Хорас нахмурился:

– Что ж, сдается мне, что мы опоздали. Кэтрин уже забрала то, что нам было нужно.

В молчании они вернули книгу на регистрационную стойку и покинули библиотеку. Хорас отвел его к северной оконечности здания и указал рукой на угол Сорок третьей улицы:

– Там еще не так давно возвышалась самая величественная синагога в мире. Храм Эману-Эль с двумя красивейшими башнями, действовавший с 1868 года по 1927-й. А потом еврейская диаспора перебралась в другое место, севернее, и построила себе новое святилище. А здесь позже построили резервуар для воды, в котором так нуждался Манхэттен. Высота стен была около пятидесяти футов, и вдоль них любили гулять горожане. Я сам когда-то гулял, и теперь скучаю по тем временам.

– Не будем терять времени, Хорас. Мне не терпится добраться до следующего пункта и выяснить, что там.

Стрелка в телефоне указала им направление и примерную конечную точку пути – непосредственно у въезда в туннель Линкольна.

– У нас еще есть пара минут, и я хочу показать тебе кое-что. Пойдем.

Он завел Роберта во внутренний дворик библиотеки, и тот сразу же увидел изображение кадуцея, врезанное в каменные напольные плиты.

– Ты молодец, что догадался расчертить на карте маршрут своих передвижений, – проговорил Хорас. – Прямая линия, которая тянется на север, идет точно вдоль Пятой авеню. А тебе известно, что в двадцатые годы, когда еще не было светофоров, движение регулировалось вручную со специальных башен, которые были установлены на всем протяжении от Вашингтон-сквер-парка до Пятьдесят седьмой улицы? Это были очень изящные сооружения из бронзы. Неоегипетский стиль. Красивейшие, доложу я тебе! Их нет уже много лет, но они до сих пор стоят у меня перед глазами. Я и по ним скучаю.

Они вышли на Сороковую улицу, и Хорас тут же свернул в сторону Брайант-парка.

– Взгляни на эту милую лужайку, Роберт. Что ты видишь?

– Людей, которые загорают. А разве я должен увидеть что-то еще?

– Ты видишь загорающих, а я вижу сорок квадратных миль книжных стеллажей, тянущихся под этой лужайкой и соединенных служебными туннелями с главным зданием библиотеки, из которой мы с тобой только что вышли. Я вижу купол величественного Кристал-пэлас, возведенного специально для выставки 1853 года. Среди посетителей этой выставки был и юный Марк Твен. Я также вижу, как это чудное сооружение пожирает пламя пожара. Здесь же мне отчетливо представляется худая фигура всеми забытого, одинокого человека, которого звали Никола Тесла, [34]34
  Изобретатель в области электротехники и радиотехники. В 1943 г. признан Верховным судом США изобретателем радио.


[Закрыть]– он любил кормить в этом парке голубей. Ему хотелось подарить миру энергию, которую никто не знал прежде, но ему никто не верил и никто его не поддерживал. Я вижу, как по этой лужайке отступают войска генерала Джорджа Вашингтона, преследуемые англичанами. Я вижу затоптанную могилу нью-йоркского нищего, похороненного здесь за казенный счет в незапамятные времена.

– Хорас, мы ведь не случайно тогда с тобой познакомились?

– Когда рождается ученик, возле него непременно оказывается учитель.

– У меня голова идет кругом от всего этого. Может, хватит загадок?

– Загадки только начинаются, Роберт, и ты не можешь остановить этот процесс. Тебе придется их разгадывать одну за другой.

– Ты проводишь меня до следующего пункта?

– Считай, что я поступил к тебе на службу в качестве телохранителя, – с улыбкой ответил старик, похлопав себя по внутреннему карману пиджака.

Они дошли до Тридцать девятой улицы и поймали там такси, которое отвезло их на угол Десятой авеню. Едва они выбрались из машины, как телефон сообщил Роберту, что они находятся в непосредственной близости от места назначения. Убедившись в этом, Хорас прочитал очередную подсказку:

 
Башня, родившая свет,
Даст тебе нужный совет.
Шестигранная клетка
Венчается меткой.
Очам узреть не дано
То, что узрит сердце твое.
Спираль взвивается ланью.
Разума претерпи испытанье.
 

– «Башня, родившая свет», – пробормотал Роберт.

– Я уже вижу, – проговорил Хорас и кивнул в сторону жерла туннеля Линкольна, возле которого в эти дни суетилось гораздо больше полицейских, чем обычно. Движение машин казалось плотным, но для пробок было еще рано.

По обеим сторонам въезда в туннель возвышались осветительные мачты с установленными на них мощными прожекторами. Они напомнили Роберту инопланетные бластерные вышки из научно-фантастических романов, читанных в юности. Вверх вились монтажные спиральные лесенки.

– На каждой из башен шесть платформ, видишь? Это и есть «шестигранная клетка», которая венчается «меткой». Значит, тайник расположен на верхней платформе.

– И что? Надеюсь, ты не предлагаешь нам туда лезть?

– Нам? Нет. Ты полезешь туда один.

Они приблизились ко въезду в туннель и к одной из башен.

– Эта установлена ближе всего к пункту. Стало быть, лезть надо именно на нее.

– Ты шутишь, Хорас.

– Лезь, Роберт.

– Неужели ты не понимаешь, что меня сразу же снимет оттуда полиция?

– Ты успеешь. Нам нужно добраться до того ключа. Он является частью шестиугольника – печати Соломона. Без нее нам не обойтись. Лезь наверх, Роберт.

– Хорас!

На лице старика проступило раздражение.

– Лезь без разговоров, я сказал. Встретимся в закусочной на углу Сорок третьей и Одиннадцатой. Верь мне и не рассуждай. Промедление смерти подобно.

Они вплотную приблизились к осветительной мачте, установленной на кирпичном фундаменте высотой выше человеческого роста.

– Хорошо. По крайней мере подсади меня.

Хорас встал к фундаменту спиной и скрестил руки, образовав из них нечто вроде стремени, в которое Роберту было удобно упереться ногой. Подсадив его, старик как ни в чем не бывало отряхнул руки и, что-то насвистывая себе под нос и не оборачиваясь, неспешно удалился.

Подтянувшись на руках, Роберт влез на нижнюю платформу мачты и поставил ногу на нижнюю ступеньку спиральной лестницы. Он боялся смотреть вниз и каждую секунду ждал окрика или трели полицейского свистка, а то и выстрела резиновой пулей в спину. В дни проведения съезда республиканцев в городе действовал план повышенной террористической опасности.

Медленно поднимаясь вверх, минуя одну платформу за другой, он испытывал странное чувство. Ему то казалось, что он оказался внутри спирали ДНК, то – что бродит по лабиринтам Вавилонской библиотеки Борхеса…

– Кошмар какой-то, – бормотал он себе под нос. – Когда это все кончится?

Поравнявшись с верхней платформой, он сошел с лестницы и внимательно огляделся. Платформа была пуста. Кованая железная площадка, по которой вились толстые черные кабели. Все. Невольно бросив взгляд вниз, Роберт тут же ухватился за прутья решетки безопасности. Вид на Манхэттен оттуда, что и говорить, открывался впечатляющий.

Наконец он поднял голову. Судя по всему, тайник ждал его где-то там, на шаткой треноге, где был установлен мощный прожектор. Туда вела все та же спиральная лесенка. Собравшись с духом, Роберт продолжил свое восхождение. Добравшись до основания прожектора, он бросил взгляд на крошечную железную площадку, с которой как раз поравнялась его голова, и сразу же заметил фотоконтейнер, прилепленный скотчем к черному кабелю. Он отлепил его и не глядя сунул в карман.

А в следующее мгновение услышал снизу голос, усиленный полицейским мегафоном:

– Стоять! Не двигаться! Покажи свои руки! Быстро!

Все это происходило на глазах у Кэтрин, которая наблюдала за Робертом и полицейскими с помощью оптического прибора, установленного на снайперской винтовке. Она видела, как Роберт уперся ногами в ступеньки спиральной лестницы и продемонстрировал полицейским, стоявшим внизу, свои раскрытые ладони. Она прикинула на прицеле расстояние, которое разделяло их с мужем, – примерно двести пятьдесят ярдов. Она знала, что успеет выстрелить лишь один, максимум два раза. А ей давненько уже не доводилось стрелять из такой профессиональной машинки. Делать нечего – очевидно, придется пустить в ход лазерный прицел. Она вздохнула и нажала на винтовке красную кнопку.

* * *

Роберт, упершись спиной в решетку безопасности, глянул вниз. Вокруг мачты толпилось около десятка полицейских. Переговоры с ним вел человек, который сидел в кузове припаркованного тут же джипа и не отрывал от лица мегафон. Хораса нигде не было видно.

У Роберта на мгновение закружилась голова, и он невольно зажмурился. В следующее мгновение он едва не рухнул с мачты головой вниз. Ощущения были непередаваемые. Веки его были плотно сомкнуты, но он по-прежнему все ясно видел. Точнее, он видел гораздо больше, чем если бы глаза его были открыты.

«Очам узреть не дано то, что узрит сердце твое».

Время остановилось. То, что Роберт увидел, неподвластно зрению. Он вышел за его пределы, как и за пределы собственного сознания. Перед его мысленным взором зажглась удивительная, фантастическая мозаика, сложенная из мириад разноцветных оттенков, отражающихся друг в друге и поглощающих друг друга. Неземной, нереальный свет изливался на него отовсюду, как безбрежный океан, вобравший в себя все – и материю, и сознание, и души людские.

Роберт не мог объяснить, что с ним произошло – то ли он погрузился внутрь себя, то ли, напротив, вышел за пределы своей телесной оболочки. Он лишь чувствовал, что этот океан – он сам. И ему все подвластно. Еще больше расширив границы своего нового зрения, он заново пережил творение земного мира и его эволюцию, которая длилась сотни миллионов лет и которую за мгновение он смог проследить во всех подробностях – от начала и до конца.

Он сам не помнил, когда очнулся от этого сладчайшего из наваждений.

Но, открыв глаза, понял, что стал другим человеком – абсолютно свободным и самостоятельно избравшим свою судьбу. Он осознал, что все происшедшее с ним в последние дни – именно то, чего он так страстно сам желал и сам выбрал с самого начала.

Кэтрин увидела в оптический прицел красную лазерную точку, танцевавшую по лицу Роберта, и зафиксировала ее чуть выше его правой брови. Она на мгновение зажмурилась, а потом снова открыла глаза. Дыхание ее выровнялось. Губы едва шевелились в беззвучной молитве.

Роберт увидел, как один из полицейских вдруг нервно забегал среди своих, то и дело тыкая пальцем в его сторону. Его коллеги задрали головы и резко заволновались – он видел испуг и смятение на их лицах. Офицер бросил свой мегафон и теперь вел с кем-то оживленные переговоры по рации.

Кэтрин поняла, что полицейские догадались, что Роберта держат на мушке, и сейчас они проверяют по своим каналам, кто не спускает палец со спускового крючка – их парень или кто-то чужой. А значит, вот-вот они поймут, что один из их снайперов не отвечает на запросы по рации. Кэтрин решила ждать еще минуту, а потом ей, так или иначе, придется действовать, и действовать стремительно.

Двое полицейских энергично замахали Роберту руками, предлагая спуститься с мачты. Наконец офицер вновь заговорил в мегафон:

– А теперь медленно и осторожно спускайтесь вниз, сэр. Медленно и осторожно.

Роберт начал спуск.

Кэтрин перевела лазерный прицел на полицейских.

– Молодец, Роберт, – шептала она. – Иди, иди!

Вот красная точка переместилась на грудь одного из стражей закона и задержалась там ровно настолько, чтобы тот ее заметил. Затем поползла наверх и, подрагивая, остановилась на лбу полицейского.

Роберт спустился с нижней платформы на основание кирпичного фундамента и, примерившись, спрыгнул вниз. Он удивился, увидев, как полицейские бросились врассыпную от мачты и попрятались за свои машины.

– Вот и все, – сказала Кэтрин, но вдруг поперхнулась и закашлялась.

Темная тень наползла на ее сознание, и она вновь аккуратно переместила лазерный прицел на голову Роберта.

– Я люблю тебя, – всхлипнув, прошептала она.

Набрав в грудь побольше воздуха и выдохнув, она плавно нажала на спуск. Лишь в самый последний момент, преодолевая себя, ее рука чуть дрогнула, и пуля на микрон сбилась с изначальной траектории.

Роберт уловил мгновение выстрела и вновь остановил время. Он просчитал траекторию полета пули, одновременно осознав, что она была выпущена из винтовки, которую держала в руках Кэтрин. Потянувшись к ней мысленно, он наткнулся на тень Йуну, закрывшую от него Жену.

Пуля медленно приближалась, а он не двигался с места, хотя ясно видел крошечную металлическую каплю, будто вмерзшую в воздух, и не мог отвести от нее глаз. А тем временем к его сознанию с противоположных сторон тянулись невидимые нити. Сначала он почувствовал присутствие Адама и маячивших за его спиной Йуну, затем уловил и присутствие Хораса.

«Уклонись вправо… Уклонись влево… Подними голову… Опусти голову…» – эти противоречивые советы не давали ему возможности двинуться и на миллиметр в сторону. Они уравновешивали друг друга. Но длилось это не очень долго. Вскоре Роберт понял, что Хорас начал выдыхаться и уступать. Йуну, с помощью подчинившегося им Адама, пытались подставить голову Роберта под пулю, а Хорас из последних сил, напрягая всю свою волю, старался сдержать их, но проигрывал.

Роберт на мгновение переключил свои мысли с него на Адама и убедился, что там, на вокзале, он поступил слишком уж жестко. У Адама открылось внутреннее кровотечение, и он умирал. Еще пара минут, и – все. Роберт отчетливо видел разорванные ткани, пузырящуюся кровь…

Хорас, потерявший так много сил в схватке на вокзале, держался уже из последних сил. Воля Йуну была сильнее его воли, и она настойчиво подталкивала Роберта под пулю…

Неужели Адам окончательно сдался? Или он продолжает вести двойную игру?

Вдруг Роберт понял, что ему незачем больше задаваться этим вопросом, ибо он способен теперь сам заглянуть в душу Адама и ответить за него.

Адам сдался. Он позволил Йуну даже дотянуться до Кэтрин, и они заставили ее выстрелить. А теперь он делает все, пытаясь заставить Роберта наклониться чуть вправо, чтобы исправить погрешность в прицеле и принять смертоносный заряд точно в лоб.

Адам больше не друг, а враг – лютый, непримиримый. Боже!

Прекрасный выход из положения – дать ему истечь кровью и умереть. Если поиграть в эту игру с пулей еще несколько минут, Адама не станет. И тогда перед самым носом Йуну захлопнется дверь, при помощи которой им удалось проникнуть в этот мир.

Роберт потянулся мысленно к Адаму и понял, что при желании он может даже ускорить процесс. Один слабый импульс – и кровь потечет быстрее.

Адам Хейл. Роберт всегда хотел иметь такого брата – непутевого, но веселого. Авантюриста и большого проказника.

Нет, не может быть, чтобы Адам был потерян навсегда. Не может такого быть!

Вобрав в себя энергию земли и воды, огня и воздуха, эфира и разума, Роберт оформил свое желание в конкретную мысль, и… внутреннее кровотечение было остановлено. А в следующее мгновение Роберт запустил в организме Адама все регенерационные процессы, на которые тот только был способен. Выждав еще несколько мгновений, он усилием воли молниеносно исторг Адама и его хозяев из своего сознания, после чего чуть склонил голову влево и опустил подбородок.

Пуля рассерженной осой вжикнула над ухом и содрала кусочек кожи чуть выше правого виска. В следующую секунду ветровое стекло полицейской машины, стоявшей в десятке метров позади Роберта, с грохотом взорвалось. Полицейские бросились лицами вниз на землю, а Роберт… Роберт побежал.

Темная тень отлетела от Кэтрин, и она вновь почувствовала себя собой. Она сделала еще пару-тройку выстрелов по колесам полицейских машин, чтобы прикрыть отступление Роберта, и успокоилась, лишь когда увидела, что он завернул за угол. После этого она отшвырнула от себя винтовку и достала из кармана носовой платок.

Уже через пять минут она вышла на улицу – в черном деловом костюме, строгая, невозмутимая и совершенно спокойная.

Хорас поджидал Роберта в закусочной, как они и договаривались. На нем лица не было, когда тот переступил порог заведения, прижимая ко лбу окровавленный платок. Роберт медленно опустился за стол и только тут понял, что его бьет мелкая дрожь.

– Я не выручил тебя, – едва слышно проговорил Хорас. – Но ты сам себя спас. Прости меня.

Они несколько минут просидели молча, заново переживая все, что с ними только что случилось. Затем Роберт выложил на стол отливавший красной медью фрагмент шестиугольника.

Он уже почти успокоился.

– Форма этих ключей была изобретена многие сотни лет назад, – проговорил Хорас. – Она совершенна. Полный ключ предстанет перед нами в виде шестиконечной звезды, внутри которой заключен еще один шестиугольник. Внутри второго – третий. И так далее до бесконечности.

– Хорас, ты уверен, что мы здесь в безопасности? Может, нам стоит покинуть это место?

За окном то и дело проносились полицейские машины с включенными сиренами и проблесковыми маячками.

– У нас есть еще пара минут.

– Я исцелил Адама.

Хорас внимательно взглянул на него.

– Ты поступил правильно.

– Я считаю, что его рано сбрасывать со счетов. Мы еще можем его спасти, в нем еще осталось что-то человеческое, даже если он сам уже не в состоянии это почувствовать. Я не мог просто дать ему умереть.

– А ведь он пытался тебя убить.

– Да, я знаю.

– Твои возможности теперь превышают возможности Адама. И мои, кстати, тоже…

– Нет.

– Не спорь. Лучше вспомни, что есть еще один человек, который остро нуждается в твоей помощи.

– Терри.

– Когда ты встретился с Адамом у обелиска Уорта, что он тебе говорил такого, что застряло у тебя в голове? Помимо бомбы на коленях у Кэтрин?

– Он прочитал мне целую лекцию о двух зданиях в Метрополитен-лайф-билдинг на Медисон-сквер. Помню, я все никак не мог взять в толк, за каким чертом ему это тогда понадобилось. Впрочем, Адаму это свойственно – в самые ответственные моменты отвлекаться на посторонние вещи.

– Нет-нет, ты не прав сейчас… Он не зря тебе говорил об этих зданиях. Что именно он говорил?

– Всякую краеведческую ерунду.

– И тебя это навело на какие-то мысли?

– Не сказал бы.

– Думай. Он давал тебе наводку на то место, где сейчас укрывается Терри.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Вспоминай малейшие мелочи, которые бросились тебе в глаза.

– Он как-то странно произносил это слово – «Метлайф».

– Так, теплее…

– Словно вдруг начал слегка пришепетывать. У него получалось что-то вроде «Метлайс». Он несколько раз повторил: «Метлайс, Метлайс… загадка простенькая».

– Ну и?..

– Я не знаю, Хорас, честно… Метлайс, Метлайс… метал айс? [35]35
  Metal ice – металлический лед ( англ.).


[Закрыть]

– Стоп! Ты на верном пути. Что еще он тебе говорил?

– Еще он рассказывал про какой-то тайный бордель, в котором постигал тонкости тантрического секса.

– Название?

– Он никак его не называл. Просто упоминал.

– Хорошо. Думай, Роберт, думай. Это подсказка. Это хорошая, верная подсказка!

Роберт достал из кармана блокнот и начал прикидывать различные варианты. Затем вдруг ручка выпала у него из рук, и он весь побелел.

– Что, Роберт, что? – нетерпеливо спросил Хорас.

– Boîte à malices…

– Что?

– Когда Адам прислал мне домой мастер-ключ, Кэтрин рассказала мне историю из своего детства, про шкатулку с сюрпризом – boîte à malices. «Метлайс» и «малис» – «metlice» и «malice». Адам имел в виду именно это, клянусь!

– Стало быть, мы ищем бордель, который известен своим посетителям под этим названием. Терри не случайно укрылась в нем. Это заведение ей хорошо знакомо. Она либо была там завсегдатаем, либо даже работала в нем. Тебе нужно разыскать его как можно скорее.

Роберт тут же вошел в Интернет при помощи телефона, но уже через пару минут сдался. Ни одна из поисковых машин не смогла найти ему секс-клуб под таким странным названием.

– Не думаю, что на нем висит яркая вывеска. Скорее это неофициальное, закрытое заведение, о существовании которого знают лишь немногие посвященные. Помню, я как-то читал в «Нью-Йорк таймс» заметку о подобных борделях. Они не имеют ничего общего с криминалом, но у них есть причины себя не афишировать.

Роберт надолго впал в тягостные раздумья, а затем вдруг вспомнил телефонный номер репортера из «Тайм-аут», который время от времени работал на внештатной основе в Джи-би-эн. Тот специализировался как раз на нью-йоркской ночной жизни.

– Мэт, это Роберт, привет. Есть одна небольшая просьба. Конфиденциальная, разумеется. Нет-нет, я оттуда ушел. Точнее… Нет, не в этом дело. Я по другому поводу. Нужна помощь, и весьма срочная.

Мэт сразу сказал, что никогда не слышал о ночном клубе с таким названием, но обещал навести справки и перезвонить. Пока Роберт говорил с ним, Хорас начеркал в его блокноте короткое предложение и придвинул к нему.

«Ему нужны деньги?» – гласила записка.

Роберт отрицательно покачал головой.

– Если перезвонишь в ближайшие десять минут, Мэт, я твой должник, – сказал он и положил трубку. – Хорас, ты ничего себе до сих пор не заказал. Ты вообще никогда не испытываешь голод?

– В моем возрасте лучше как можно реже притрагиваться к пище. Впрочем, ты прав – давай переместимся в какой-нибудь более уютный ресторанчик.

Они порознь вышли из закусочной и встретились в условленном месте за несколько кварталов от нее. Здесь уже не было слышно полицейских сирен.

Мэт перезвонил через четверть часа, когда они как раз сделали заказ и отпустили официанта. Ему удалось отыскать искомое заведение. «Boîte à malices» не был ни традиционным публичным домом, ни частной квартиркой для свингеров, которая время от времени переезжала с места на место. Это был действительно закрытый, элитарный клуб. Скорее даже не клуб, а консультационное агентство, предлагавшее своим клиентам за очень большие деньги различные услуги в области психологической реабилитации. Проблемы клиентов решались в том числе и методом «сексуального развития».

– Мэт сказал, что репутация у этого агентства очень высокая, но знают о нем лишь немногие. Контора предельно секретная. Вокруг нее много слухов, которые, впрочем, широко не распространяются в силу узости круга посвященных лиц. Среди этих слухов есть и такой: в агентство на работу нанимают только ведьм. Еще Мэт сказал, что криминальные структуры ни разу не пытались взять это агентство под свою крышу. Бандиты обходят его самой дальней дорогой. А во главе его, кстати, стоит женщина.

– Ее имя он тебе, случайно, не назвал? Какие-то координаты?

– Мэт раздобыл номер телефона, но адреса он не знает.

Хорас попросил Роберта выложить на стол карту Манхэттена с нанесенными на нее маршрутами своих передвижений, а потом спросил:

– У тебя осталось что-нибудь материальное от Терри? Хоть что-нибудь?

Роберт тут же достал цепочку, которую Терри сняла со своей шеи в тот день, когда они занимались любовью.

– На ней висел второй ключ, – пояснил он.

Хорас забрал цепочку и вперил в нее долгий, немигающий взгляд. Спина его выпрямилась, он сидел неподвижно и, казалось, даже не дышал. Затем, не меняя позы, попросил Роберта выписать на листке бумаги полученный от Мэта номер телефона и также передать ему. Не выпуская из одной руки цепочку, он накрыл бумажку ладонью другой руки и продолжил медитировать.

– Личные вещи несут на себе крупицы информации о своих хозяевах, – наконец проговорил он. – По счастью, при мне сейчас мастер-ключ с вкраплениями красного золота. Это поможет мне протянуть невидимую нить к цепочке, а от нее – к Терри. Кстати, она не говорила тебе, где живет?

– Вроде бы в Бруклине.

Хорас покачал головой:

– Нет, сейчас она не там.

Наконец еще через пару минут он поморщился, как от зубной боли, и Роберт заметил, что он резко помрачнел.

– Я нащупал ее страх и боль. Звони по этому номеру.

После шести длинных гудков на том конце провода включился автоответчик. Роберт прервал соединение.

– Она находится в том же помещении, где установлен этот телефон, – сказал Хорас. – Она вздрогнула, когда в комнате раздался звонок. Она страшно боится, но ее терзало любопытство. Ей хотелось снять трубку, но она не смогла себя заставить. Позвони снова, скажи, что это ты, попроси ее перезвонить. Скажи, что ты со мной. Она меня знает.

Роберт вновь позвонил.

– Терри, милая, это я. Я с Хорасом. Мы можем тебе помочь, защитить тебя. И мы нуждаемся в тебе. Пожалуйста, сними трубку.

Она не сняла.

– Есть не будем. Уходим отсюда, – кратко бросил Хорас.

Телефон зазвонил, когда они пересекли Седьмую авеню.

– Роберт, не пытайся больше связаться со мной. Это слишком опасно.

– Мы можем тебя защитить, клянусь.

– От них меня никто не в силах защитить. Ты не готов еще.

– Прошу тебя, позволь нам помочь…

– Мне уже здесь помогают.

– Терри, я знаю, что ты беременна.

Она всхлипнула:

– Мне не спастись, Роберт, не спастись.

– Мы спасем тебя. Где встретимся?

– А вы сейчас где?

– На углу Сорок четвертой и Седьмой.

Она молчала, кажется, целую вечность.

– Выставка ключей Моссмана в Политехническом обществе, угол Сорок четвертой и Пятой, через четверть часа.

Политехническое общество, основанное в Нью-Йорке в 1785 году, через два года после изгнания англичан и за два года до принятия американской конституции, было настоящим украшением города.

Роберт и Хорас, запыхавшиеся после пробежки, поднялись на украшенном бронзой лифте на второй этаж и оказались в помещении библиотеки. Читальный зал заливали яркие лучи солнца, проникавшие через огромные витражные окна высотой выше человеческого роста. С высоченного потолка на тяжелых цепях свисали гигантские люстры. Роберт и Хорас сверились с указателями на медных табличках, свернули налево и вскоре оказались в небольшом помещении, правая и левая стены которого представляли собой огромные выставочные стеллажи из пуленепробиваемого стекла.

Терри в комнате не было.

Они переступили порог царства замков и запоров всех возможных конфигураций и систем. Полированное дерево и отшлифованный до зеркального блеска металл ловили солнечные блики. Здесь были замки с секретом и с часовыми механизмами, сложные комбинационные замки, сейфовые затворы, рычаговые замки, замки, работающие на противовесах, современные электронные системы, реагирующие на отпечатки пальцев и снимки сетчатки глаза. Связки амбарных ключей чередовались с инкрустированными драгоценностями запорами эпохи Ренессанса. Все, что придумано человечеством за всю историю в этой области, было выставлено на всеобщее обозрение в коллекции Моссмана.

Хорас подозвал его к левой витрине и ткнул пальцем в какой-то сложный деревянный механизм:

– Это египетский замок. Ему насчитывается более четырех тысяч лет.

В дальнем конце зала высился массивный стальной сейф, весь покрытый сложной сетью заклепок. Роберт приблизился к нему, потянулся рукой к холодному металлу и вдруг отдернул руку. Мир качнулся перед ним, и он погрузился в него с головой, словно в перестоявший на холоде кисель. В сознании его пронеслись сцены катастроф, которые человечество претерпевало на протяжении сотен и сотен лет, и в голове, будто тяжелый колокол, прозвучали слова Роберта Оппенгеймера, руководителя Манхэттенского проекта, которые тот произнес, впервые став свидетелем атомного взрыва: «Я стал смертью, разрушителем миров».

Роберт отшатнулся от сейфа и закрыл лицо руками.

– Хорас! Хорас!

– Что?

– Я не вижу, но чувствую. Гибель близка. Это дьявольское устройство вот-вот взорвется, и смерть выплеснется наружу.

Он произнес эти слова и очнулся. Прежний мир восстановился перед его глазами. Тени жутких видений исчезли.

А в следующее мгновение он увидел перед собой Хораса, который держал за руку взволнованную Терри.

Они вышли на улицу и взяли такси.

– Поедем ко мне, – предложил Хорас. – Там нам будет безопаснее всего.

– А где ты живешь? Меня всегда это интересовало, – подала голос Терри.

– В Верхнем Уэст-Сайде. Мой дом был когда-то построен масонами и служил чем-то вроде гостиницы для членов Братства, приезжавших на съезды из других городов. В какой-то момент там был учинен погром, и особнячок пережил несколько не самых лучших лет. Но затем его вернули к жизни и отреставрировали. Я сам не масон и никогда им не был, но эти стены много рассказали мне об их прежних хозяевах. И меня многое в них восхищает.

– Мне не терпится там побывать.

– Посмотри в окно, Роберт, – вдруг сказал Хорас.