Текст книги "Рокот. Том 1: Технический колледж ауксилариев. Том 2: Проблемы молодого аристократа (СИ)"

Автор книги: Марс Букреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

По идее, второй заряд должен был попасть в Илью, но тот уже успел взмахнуть рукой. Из его кулака выросла сияющая дуга, которой он на лету сбил мой заряд.

Грохнуло знатно. Моё копье и его клинок исчезли. Хорош! Быстро действует.

Он выбросил вперёд руки. Я ожидал, что сейчас с них сорвётся сияющий столб мощи, но просчитался. С каждого пальца моего противника сорвались небольшие заряды. Десяток смертельный звезд устремились ко мне. Я выкинул щит, но сразу же понял, мне не отразить все!

Я упал на землю. Мощь ударилась о металлическую стену над головой. Я вскочил, завыв от боли в стёртой ноге.

Илья стоял у противоположной стены, тяжело дыша. Устал, значит. Я тоже.

– Интересная у тебя техника, – произнёс он. – Как называется, пьяный бабуин?

– Ага, пьяный бабуин подбирается к невинной мартышке.

Илья осклабился:

– А ты забавный, будет жалко, если я убью тебя.

– Мне тоже. Давай, лучше тебя.

Он засмеялся. Но тут же взмахнул рукой, и чудовищный поток энергии ударил в меня.

Я еле успел сформировать щит. Гудящий сияющий поток ударился в мою защиту. Откинул меня к стене. Вдавил спиной в металлическую поверхность.

Атака не прервалась. Да сколько же Мощи он зачерпнул? Ещё немного и мой щит исчезнет.

Я лихорадочно принялся черпать Мощь, спешно прогонять её к рукам, а оттуда подпитывать щит. Да, умение обращаться с Мощью без всяких колдовских пассов руками, очень полезное. Сейчас оно, как минимум, спасёт мне жизнь. Наверное.

Я видел искаженное, покрасневшее от усилий лицо Ильи. Стиснув зубы, он прилагал все силы, чтобы разрушить мою защиту. Но все новые потоки Мощи, направляемые мной в щит, сводили на нет его усилия.

Наконец он выдохся. Опустил руки. Вспотевший, красный, растрепанный он уставился на меня. Я, так же тяжело дыша, утирал пот, водопадом стекающий со лба. Рубаха на спине промокла насквозь. Сердце бешено билось, в висках гулял ток крови.

– Да сколько Мощи ты зачерпнул за раз? – голос Ильи срывался.

– Как видишь, в самый раз, – ответил я. – Зачем ты, вообще, сражаешься со мной?

– Воспитательная работа.

– Чего? Ты решил, что можешь воспитать меня?

– Не воспитать, а перевоспитать. И не тебя тут перевоспитывают, а меня.

От его ладони протянулся длинный изгибающийся хлыст энергии. Хлыст заметался, грозя ударить с самой неожиданной стороны.

Силен этот Илюша. Точнее, умел в обращении с Мощью.

Изогнувшаяся гудящая энергия, сплетенная в смертоносный жгут, устремилась ко мне. Я поднырнул под неё, вскочил и едва успел перехватить следующую сияющую петлю, сформированным клинком. Но захлестнув его, хвост хлыста развернулся и с удвоенной скоростью метнулся мне в лицо.

Второй клинок, из левой руки, встретил его в десяти сантиметрах от лица. Полыхнуло. Я зажмурился, спасая глаза, жар опалил лицо.

Хлыст исчез. Илья уже не был так весел. Его движения приобрели настороженность. Я, сжимая клинки, готовился отразить новый натиск.

– Ну, а ты? – хрипло спросил Илья. – Какого черта согласился драться?

– Старик, в смысле, его сиятельство Алексей Воронцов, пообещал мне полноправный статус, если я одолею тебя. Не знаю, правда, насколько ему можно верить, я ведь человек здесь новый.

Илья, взмахом руки, зачерпнул Мощь.

– Ну, раз Старик обещал, слово сдержит. Для него это вопрос чести. А, что значит одолеть, в нашем случае?

– Ну, победить, заставить сдаться. В крайнем случае, убить. Я так думаю.

– Какой у тебя богатый выбор, повезло. Мне однозначно сказали убить тебя. Извини, ничего личного.

В принципе ожидаемо. Воронцовы прям кушать не могу, пока я жив. Ну, и Илье этому спасибо, избавил от глупых иллюзий, что мы можем разойтись полюбовно.

В этот раз я решил не ждать натиска противника. Он постоянно маскировал за болтовней свои атаки. На этот раз, я воспользуюсь его приёмом. А ещё, я заметил, молодой аристократ предпочитает биться на расстоянии. Он ни разу не попытался сблизиться. Что ж, я сделаю это за него.

Сорвавшись с места, я бросился к своему противнику. Метнул в него заряд Мощи на бегу, чтобы дезориентировать. Получилось! Отбивая летящей в него заряд, Илья дал мне несколько драгоценных секунд, преодолеть разделяющее нас расстояние.

Я налетел на него. С разбег ударил ногой в грудь. Он попятился, оступился и упал на пол.

В следующий миг, гудящий клинок из моей руки устремился ему в грудь. Илья успел схватить его рукой. Кисть патриция окружали сияние Мощи. Мы схватились в смертельном противостоянии. Я направил всю Мощь, гуляющую в моем теле, на острие сияющего клинка. Илья, из последних сил удерживая его в нескольких сантиметрах от груди.

Глава 46

Как только мы застыли в таком своеобразном клинче, я понял – дни молодого человека сочтены. Он силен и умел в обращении с Мощью, но он не может постоянно подпитывать её, как я.

И он тоже понял, что обречён. Я увидел в его глазах ярость, боевой азарт, ненависть и дикое желание жить. У меня не было ни единой причины убивать его. Кроме прихоти Старика. Да и что будет, если я убью потомственного патриция, пускай даже на дуэли? Не на этом ли основан расчёт Старика, одним выстрелом избавиться от двух зайцев? От дерзкого плебея, впрыгнувшего в поезд аристократов, и от строптивого патриция.

– Сдавайся! – прохрипел я. – Сдавайся, и останешься жив.

– Пошёл ты!

Лицо Ильи побагровело. Жилы на шее напряглись. Но защита ослабла. Я почувствовал это. Ещё минута, и силы Ильи иссякнут, а мой клинок прожжёт в его груди дыру величиной с кулак.

Но и отступить я не мог. От этого зависела моя жизнь.

– Сдавайся! Ты дрался храбро. Кто скажет иное, я сам оторву ему голову!

Клинок скользнул в руке Ильи, сейчас оружие почти касалось груди моего противника.

Илья зарычал. В глазах мелькнули слезы, от обиды и безысходности.

– Сдаюсь, – произнёс он.

– Громче, чтобы тебя было слышно.

– Сдаюсь! – крикнул он.

Я сбросил Мощь. Илья откинулся на спину, тяжело дыша. Я провалился рядом. Боги, как же я вымотался! У меня болела, казалось, каждая мышца, даже на пальцах.

* * *

И вот, я опять сижу в кабинете Старика. На этот раз, мы только вдвоём. На столе, перед главой рода Воронцовых, лежат несколько бумаг. Старик неслышно ударяет по ним указательным пальцем. Бесконечно. Раз за разом.

– Я думал ты умнее, – произнёс он. – Умеешь читать между строк.

Не сомневаюсь, это он про Илью. Точнее, про то, что я не убил его.

– При всем уважении, но я не собираюсь угадывать чужие желания, стараться угодить и прочее. Я просто хочу получить то, что мне причитается.

Старик не ответил. Задумался, о чем-то своём. Пауза затягивалась. Я не выдержал:

– Господа играют по правилам, а когда не могут выиграть, меняют их?

Взгляд Старика прожег меня.

– Хороший урок, правда?

– О чем вы?

Уголок губ Воронцова-старшего пополз вверх.

– О дуэли. Она послужила отличным уроком для всех. Для Ильи, он заключается в том, что его строптивость, рано или поздно, будет наказана. Для Ингвара, что ошибки стоят очень дорого. А для тебя, в том, что примерно так, тебя будут встречать впатрицианских домах. Ты все ещё хочешь получить полноправный статус?

– Разумеется.

Старик подвинул мне бумаги.

– Ну и задал ты задачку, пришлось перерыть все архивы, чтобы найти формы усыновления и дарования полного статуса. Прочитай, подпиши их все. Моя подпись уже стоит там. Как и остальных старейшин.

Скорее всего, в роде Воронцовых, мнение Алексея Воронцова и являлось мнением старейшин.

– Чего их так много-то?

Я перелистывал страницу за страницей, читая текст.

– Все в трех экземплярах, один тебе, один в родовой архив, третий в имперскую канцелярию.

– У меня есть несколько вопросов, – сказал я, оторвавшись от просмотра документа.

– Спрашивай.

– Никого не смущает, что мои способности выше, чем положено иметь плебею?

Старик усмехнулся:

– Наверное, считаешь себя особенным? Жаль разочаровывать, но это не так. Иногда, среди низкого сословия, появляются такие уникумы, как ты.

– И, что с ними происходит?

Старик пожал плечами:

– Ничего особенного, или ты думаешь, что получив Мощь выше, чем у ауксилария, человек может претендовать на титул?

Я не ответил, снова углубившись в чтение. Хорошо, что они не видят в этом ничего странного. Все-таки страх быть заточенным в лаборатории, на должности подопытный крысы, мучал меня.

Старик рассмеялся:

– Если ты действительно так думал, то у тебя очень раздутое самомнение. Теорий, откуда берутся нестандартные плебеи, обладающие большей силой, чем им положено от природы, несколько. Одна гласит, что это естественный процесс, как эволюция. Другая, что такие простолюдины просто незаконнорожденные. Когда-то, благородный патриций развлекся с кухаркой, а их дитятко приобрело часть отцовских способностей. Но, как правило, низкая кровь берет вверх и такой потомок ничем не обладает. Потому, кстати, у нас очень подозрительно относятся к патрициям, не достигших уровня Легионера. Возможно, их матушки согрешили с плебеем.

Угу, очень интересно. Я слушал Старика вполуха, стараясь вникнуть в текст документа. Наконец, дочитав, я проставил свои подписи на всех трех экземплярах.

– Но, – вновь произнёс Старик. – Ты действительно удивил нас. Ещё ни одному плебею не удавалось справиться с СМД.

– Я способный, сами же видите.

– Вижу. И мой тебе совет, держи эту информацию при себе. С Ингваром, Лидией и Ростиславом я уже поговорил. Никто из них не будет распространяться об этом. А для тебя, молчание и вовсе в твоих интересах.

– Почему это?

– Потому что, не смотря на это, – Старик поддел документы пальцами, – для остальных, ты не более чем охамевший плебей. А когда остальные поймут, что ты покусился на святая святых, управление Мобильным Доспехом, тебя просто растерзают.

– Это же будет в ваших интересах.

– Было в моих, пока ты считался неполноправным патрицием. За две сотни лет, должен был появиться проныра, без мыла получивший статус аристократа. Ничего удивительного. А теперь ты член рода. И любое неуважение, проявленное к тебе, это неуважение к роду. А честь рода, защищают ценой жизни.

– Ладно, ваше сиятельство, учту.

– Для понимания, во что ты вляпался, внучек.

В слово «внучек» Старик вложил столько яда, что можно было отравить стадо слонов, да ещё пара цистерн остались бы.

– Знаешь, в чем заключается вина Ильи. Почему я хотел убить его, твоими руками?

– Нет.

– Он просто родился не у тех родителей.

– Как это?

– Благодаря династическим бракам, он теперь имеет право претендовать на жирный кусок нефтяного месторождения. А основные владельцы не желают делиться. Можно было бы поспорить с ними, но дело в том, что владельцы – род князей Рюриковичей, тот самый, из которого избираются императоры.

– Понятно, хорошие отношения с Рюриковичами стоят, куда больше прибылей от нефти.

– Быстро соображаешь. Но Илюша вот заупрямился. Ни уговоры, ни требования не помогли. А вот, если бы вы поубивали друг друга, это решило бы столько проблем.

Тут я начал подозревать, что заставив Илью сдаться, спас не только его жизнь, но и свою.

– И что теперь будет с Ильёй?

– Это уже не твоя забота. Можешь идти и наслаждаться поклонами простолюдинов. Внучок.

Ещё ведро яда мне на голову.

Сидя в своих апартаментах, я обдумываю слова Старика. Выходит, меня тут попытаются угробить все встречные патриции. Но не думаю, что все настолько плохо. Ещё он что-то говорил про род. Оскорбление меня – это оскорбление рода. А честь рода я должен защищать ценой жизни. Может и вправду, поторопился я с попаданием в аристократию?

Нет. Все я правильно сделал. Просто сейчас, мне надо заняться тем, ради чего все это затеял. Найти Кира, или отомстить за него.

В дверь осторожно постучали.

– Войдите, – громко произнёс я.

Анна неслышно впорхнула в комнату. В руках она держала стопу свежего постельного белья.

– Позвольте перестелить вам постель, ваша милость.

Я поймал её взгляд. В голубых глазах сияло любопытство. Наверняка Анна знала, что я плебей, заставивший Ингвара Воронцова усыновить себя. Да и Сетью она пользуется, так что точно видела видео, где я демонстрировал знак своего усыновления. И чем кончились мои визиты к Воронцову-старшему тоже знает.

Сейчас я для неё человек, прыгнувший выше головы, на недосягаемую для обычных смертных высоту.

– Дозволяю! – напыщенно-комичным тоном ответил я ей.

Анна захихикала и направилась в спальню.

– И ещё, – остановившись, спохватилась она. – Их сиятельство интересуется, когда вы изволите освободить гостевые комнаты.

Выгоняют уже! Гостеприимство Воронцовых не знает границ. Я не стал спрашивать, кому из «сиятельств» не терпится выгнать меня на мороз. Какая разница-то?

– Сообщи, что я в любой момент готов обменяться комнатами с его сиятельством.

Она снова хихикнула. Прошла в спальню. Я, глядя ей в след, отметил, что, не смотря на пуританскую длину юбки, Анна выглядит весьма привлекательно.

Я прошёл вслед за женщиной. И остановившись в дверном проеме, принялся наблюдать, как горничная перестилает постель. Определённо, Анна очень привлекательная женщина!

– Пока я ещё совсем не привык быть «милостью», скажи, ты бы тоже хотела, чтобы я побыстрее покинул особняк?

Она замешкалась с ответом. Потом, улыбнувшись, произнесла:

– Вы очень интересный мужчина.

– А кофе ты бы выпила, с интересным мужчиной?

– Вы хотите кофе?

– Нет. Но чего хочу, сказал. А съеду я завтра.

Анна перестелила постель и вышла. Я решил ещё немного посидеть и пойти спать. Но минут через двадцать, в дверь снова постучали.

Анна вошла в комнату с подносом в руках, на котором белели две кофейные чашки.

– Кофе, – почти прошептала она, не сводя с меня взгляд.

Когда она ставила поднос на стол, я заметил – платье на ней, куда короче, чем она носила до этого.

* * *

В Москву я прибыл первого марта. Снег все ещё лежал на улочках провинциального города, но небо уже набухло весенней синевой. Ветерок дул тёплый, а воздух наполнялся ощущением скорого пробуждения природы, от зимней спячки.

Статус полноправного аристократа давал мне не только нарочито-уважительное отношение окружающих, но и кое-что весьма материальное. Во-первых, я, как представитель рода Воронцовых, получал ежемесячное содержание. Не сказать, что большое, но довольно приличное, и уж куда более щедрое, чем стипендия в колледже. Во-вторых, я получал право пользоваться родовой собственностью. В рамках разумного. В основном, это касалось проживания. Я мог заселиться в любой отель, часть которого принадлежала роду. Денег с меня за это не брали.

Я сошёл с поезда на единственном вокзале в городе. Все никак не могу привыкнуть, что Москва здесь – мелкий городок подле стольного Владимира! В моем мире, в Москве добрый десяток железнодорожных вокзалов, а сама Москва огромный мегаполис и столица страны.

Расстегнув темно-синие пальто, под которым скрывался классический костюм-тройка, я поправил черную шляпу-федору. Из вещей, у меня были только небольшая сумка с личными принадлежностями и трость. Трость, кстати такая же, как у мерзкого усача-Мирона, брата Лидии, которому я вышиб мозги. То есть, в сердцевине трости прятался прут, сделанный по технологии силового оружия. Её я приобрёл в первую очередь, когда съехал из личного особняка Воронцовых и переселился в небольшой номер отеля, принадлежавшего роду.

Кстати, «Континенталь» в Москве, тоже частично принадлежат роду. Поэтому, с проживанием проблем я не видел. И первым же делом, отправился в гостиницу. Там меня проводили в номер, на том же этаже, где когда-то проживали Лидия, Воронцов и Ростислав.

Из отеля, оставив сумку в номере, я направился в полицейской управление. Начать поиски Кира, или его убийц, я решил оттуда, рассудив, что там я могу получить самую последнюю и достоверную информацию.

Хотел бы я сказать, что просто пришёл в полицейский участок, мой статус полноправного аристократа открыл все двери, и через полчаса я, со всей нужной мне информацией, уже вышел на улицу. К сожалению, все вышло несколько хлопотней.

Я поднялся по ступеням здания, где располагался участок, толкнул высокую, на десять раз перекрашенную дверь и оказался внутри. Путь из небольшого холла вглубь здания преграждали турникет и будка дежурного.

Я подошёл к будке.

– Ваша милость!

Дежурный попытался привстать и отвесить поклон, но получилось лишь нелепое подпрыгивание. Увидеть человека благородного сословия он не ожидал, поэтому службу нес расслабленно. Фуражка лежала позади него, на другом стуле, верхние пуговицы мундира и рубашки расстегнуты. На столе, перед монитором дымился чай в потертой пластиковой кружке, жёлтого цвета. Дно кружки прижимало к столу свесившийся ярлычок чайного пакетика.

– Чем могу помочь?

Служивый спешно застегивал пуговицы. Последняя, под самым воротом, оказалась тугой, и он тщетно мучился, стараясь просунуть её в петельку.

– Вот мои документы.

Я просунул в окошко паспорт и бумагу, подтверждающую моё усыновление.

Оставив борьбу с непослушной пуговицей, дежурный принялся рассматривать бумаги. Когда очередь дошла до документа об усыновлении, его глаза немного округлились.

– А я видел вас в Сети, – произнёс он.

При этом из его голоса пропали подобострастные нотки. Мгновение спустя он добавил:

– Ваша милость.

Сейчас, перед полицейским стояла сложная задача. Формально я являлся полноправным патрицием. Но в его голове прочно, с самого детства, засела мысль: «милостями рождаются, а не становятся». Ровно, как и «сиятельствами», и «светлостями». Он никак не мог определиться, как же ему вести себя со мной, как с благородным, или, как с равным.

Я не стал дожидаться, когда дежурный определиться с решением трудной задачи.

– Я хотел бы узнать, как идёт расследование по делу Кирилла Новикова, – сказал я.

Полицейский нахмурился. Протянул мне документы:

– Боюсь, я не смогу вам помочь, ваша милость, подробности не разглашаются в интересах следствия.

То есть, пошёл-ка я пешком в сторону Владимира.

– Вы хорошо изучили мои документы?

– Да.

В этот раз даже без «ваша милость».

– Вы видели, кем я усыновлен?

– Видел, ваша милость, его сиятельствам Ингваром Воронцовым.

Голос стража порядка немного дрогнул. Да и обращение не забыл добавить.

– Может, вы немного подумаете и решите, что самому его сиятельству, недосуг заниматься этим. Но он очень интересуется ходом дела, ведь Новиков, одно время, находился под крылом Ингвара Алексеевича.

Я посмотрел полицейскому прямо в глаза. В них плескалась тревога. Одно дело, дать от ворот поворот, вчерашнему плебею. И совсем другое, отправить в пешее путешествие доверенное лицо одного из могущественных патрициев.

– Одну минуту, ваша милость, – совсем оробев, попросил полицейский.

Он прикрыл окошко в своей будке и взялся за стационарный телефон на столе. Надеюсь, звонит он не Ингвару, усмехнулся про себя я.

Завершив разговор, дежурный открыл окошко.

– Пройдите, ваша милость, кабинет номер семь. Первый этаж, налево.

Он нажал кнопку в своей будке и турникет щелкнул, оповестив, что страж порядка разблокировал его.

Я быстро нашёл седьмой кабинет. Постучал и, не дожидаясь приглашения, открыл дверь.

За столом в кабинете сидел мужчина, в брюках, рубашке и галстуке. Пиджак покоился на спинке стула. Он встал, поклонился.

– Прошу, ваша милость, входите.

В голосе свозили враждебность и насмешка. Когда я узнал его, то чуть не сел мимо предложенного мне стула. Передо мной стоял следователь Кадлаев. Тот самый, что весьма верно обвиняли меня в убийстве усача. И ещё в том, что я устроил нашествие Идолищ.

А я думал, что он навсегда прописался в местной психиатрической клинике. Или Корд разделался с ним. Он ведь обещал, что Кадлаев меня больше не побеспокоит. Но, справедливости ради, стоит отметить – Кадлаев действительно больше не тревожил меня. М-да, не ожидал я его встретить.

– Рад видеть вас, в новом статусе.

Голос Кадлаева был таким же радостным, как если бы он снова повстречал Идолищ.

– И я рад видеть вас, в здравом, эммм, просто в здравии.

Он кивнул, вымученно улыбнулся:

– Спасибо нашим мозгоправам. Просто стресс, на фоне переработок.

Ну, да, ты же во Владимир хотел перевестись. Да так, что рядовой состав тебя ненавидел.

– Чем могу помочь?

По голосу было понятно, Кадлаев знает, зачем я пришел, и помогать не собирается. Попытаться одурачить его с помощью имени Воронцова я не рискнул. Одно дело служака на дежурстве, и совсем другое следователь. Кадлаев может и псих, но не дурак. Не поведётся он просто на грозное имя Воронцова, потребует доказательств. Бумаги, письмо, не знаю что там ещё, верительные грамоты.

– Меня интересует, ход следствия, по делу Кирилла Новикова. Я, так понимаю, вы за него отвечаете.

– Все верно, ваша милость.

Язвительно-насмешливый тон следователя лишний раз доказывал, что помогать он не будет.

– Но, к сожалению, могу повторить только то, что вам сказал сержант на проходной. В интересах следствия, разглашать имеющуюся информацию не могу.

Он развёл руками и отвесил шутовской поклон.