Текст книги "Чемодан из Гонконга (Межавт. сборник)"

Автор книги: Марк Арно

Соавторы: Томас Бланчард Дьюи,Деннис Линдс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Его тон перестал быть небрежным, когда он сказал:

– У вас дьявольски много храбрости для инвалида, малыш.

Я наклонился вперед.

– Вы ведь говорили, что не знаете Карлу Девин. Но когда мы были на Шестьдесят третьей улице, Дидра недвусмысленно дала вам понять, что Лео Цар и я ищем Карлу. Я даже удивился, почему она так громко объявила об этом. Через несколько часов Карла была мертва. Тогда я понял. Дидра хотела дать вам знать, что Карлу нужно заставить молчать, прежде чем Лео или я найдем ее.

– Если она действительно хотела дать кому-то знать, малыш, то не мне… – Он внезапно запнулся. Жесткий блеск в его глазах погас. Я увидел, как в них вспыхнуло что-то,похожее на страх. Он лишь произнес: – Господи Боже!

Я сразу понял:

– Стрега. Где он?

Коста покачал головой.

– Здесь. Он должен быть где-то здесь.

– Где он был в среду вечером?

– У него выходной. Не имею понятия.

Коста говорил так, словно горло ему сдавила боль.

– Я его сегодня вечером еще не видел. Послушайте, Форчун, вы на ложном пути. Стрега никогда бы…

– Где они могут быть, Коста?

Он еще раз взглянул на меня. Затем сказал:

– Идемте со мной.

Он первым вышел из «бентли», я следом. Он пошел вокруг дома и не сделал никакой попытки достать свою «пушку», закричать или выкинуть еще какой-нибудь трюк. На открытом месте позади дома он ускорил шаги. Я увидел в доброй сотне метров от нас другой дом, стоявший среди деревьев.

– Там мы живем, – пояснил Коста. – Оба. Я наверху.

Двухэтажный коттедж был невелик. Тропа, которая вела к нему через рощицу, почти не протоптана. Занесенная снегом дорога сворачивала от шоссе к дому. Когда мы подошли ближе. Коста перешел на бег. Теперь он достал пистолет.

– Что-то неладно! – крикнул он мне.

Дверь была открыта настежь. Откуда-то из глубины сочился слабый свет. Коста вбежал в дом, я вслед за ним. Внутри из узкой прихожей лестница вела наверх.

Коста пробежал мимо лестницы в глубь дома, где была открыта дверь в комнату. Свет горел там.

Очевидно это была спальни Стрега. На постели клубок из простыней и одеяла. Бутылка и два полупустых стакана стояли на комоде. Два стула опрокинуты. Окно рядом с кроватью разбито вдребезги, и осколки стекла разлетелись по полу. Черное платье висело на спинке стула. Пара черных дамских сапог лежала на полу. В воздухе висел запах пороха.

Стрега сидел на полу спиной к кровати. На нем было только черное шелковое японское кимоно, разорванное и залитое кровью. Кровь образовала лужу на полу. В правой руке Стрега сжимал пистолет. Глаза его были открыты, лицо бледно, как мел, белокурые волосы потемнели и слиплись от пота.

Коста рухнул на колени перед Стрега. Элегантный игрок замер в луже крови и не замечал этого.

– Стрега, мальчик мой!

– Он мертв, Коста!

Коста, казалось, меня не слышал. Он гладил застывшую руку Стрега. Я огляделся. О случившемся догадаться было нетрудно. Приглушенный свет, бутылка, стаканы, скомканная постель и кимоно Стрега говорили о многом. Окно рассказало историю выстрелов. Кто-то выстрелил через закрытое окно. Оно находилось всего в трех метрах от того места, где замер Стрега. Одним выстрелом было разбито зеркало, три попали в него.

Коста встал и пошел к телефону, на его брюках багровели кровавые пятна. Он снял трубку и замер.

– Он мертв, Коста, – сказал я еще раз.

Коста не ответил. Он просто стоял с трубкой в руках. Я подошел к окну. На снегу тоже была кровь, и оставшийся на снегу след вел к дороге.

Коста сказал:

– Он никогда не умел обращаться с женщинами. Смешно, такой парень, как Стрега. Женщины… Они его вечно разоряли.

Я вынул пистолет из мертвой руки Стрега. 38-го калибра, с длинным стволом. Стреляли именно из него. Можно было заметить место, где присоединялся глушитель.

– Раб женщин! – Коста начал плакать.

Я обыскал комнату. Завернул оружие в одну из сорочек Стрега и положил в карман своего пальто. Поискал еще немного и нашел, наконец, тот кинжал – крис, – спрятанный под стопкой белья. Он был тщательно завернут в папиросную бумагу. Здесь же лежал автоматический пистолет 45-го калибра. Из него тоже недавно стреляли. Его я также завернул в нижнюю сорочку и сунул в другой карман пальто. Крис я спрятал во внутренний карман своего пиджака.

Коста опять стоял на коленях перед телом друга. Крупные слезы текли по его красивому смуглому лицу. Я оставил его одного и пошел через рощу к своей машине. Красный «фиат» все еще стоял на площадке.

По пути мне навстречу попался полицейский автомобиль, который направлялся к стоянке. По номерному знаку я понял, что он из Нортчестера. С такими мелочами, как границы города, очевидно, не посчитались, когда речь шла о том, чтобы услужить Редфордам. Они ехали за мной, но рано или поздно они найдут Стрега и Коста.

Я рванул так быстро, как только может себе позволить однорукий шофер.

Глава 27

В доме Редфордов на первом этаже горел свет, «ягуар» стоял перед входом. С пистолетом в руке я поднялся по ступеням к входной двери. Она была открыта, Маклеода нигдене видно, гостиная пуста. Я направился дальше, к библиотеке.

Джордж Эймс сидел в кожаном кресле. В руке он держал стакан, на столике рядом – почти пустая бутылка. Его взгляд стал бессмысленным от виски или от чего-то другого. Пьян он не был.

– Выпейте чего-нибудь, – сказал он.

– Где все остальные?

Он выпил и облизал губы.

– Я думаю продать квартиру и переехать в клуб. Я никогда не годился для таких вещей. Вот сижу здесь и размышляю, что я мог бы сделать, но не могу ничего. Я даже не хочу ничего делать. – Он опять выпил. – Мы все виновны, я думаю. Главным образом, Джонатан и Гертруда, но и вся семья тоже. Виноват и Уолтер. Ни самоконтроля, ни рассудка,одни желания.

– Может быть, – кивнул я. – Что вы узнали?

– В сущности, ничего. Но я удивлен. Беспредельно. Что за разговоры о браке? Насколько я знал, об этом никогда речи не было. В моем присутствии о нем никогда не упоминалось. Уолтер жаждал Дидру – да, но я никогда не предполагал, что она его хочет. Она казалась такой равнодушной, она просто играла с ним. Я бы сказал, что она никогда не думала о свадьбе. Она казалась слишком, ну… слишком зрелой для Уолтера. Слишком опытной.

– До понедельника.

– Да, до понедельника. Вы знаете, Джонатану она действительно нравилась, но брак – совсем другое дело. Дидра современна, свободна. Она никогда не скрывала своей, нускажем, независимости. Я не думаю, что Джонатана устроил бы этот брак. Я почти могу утверждать, что и Гертруду тоже, – пока это не случилось.

– Но тогда это оказалось единственно приемлемым выходом из всех затруднений. Может быть, Дидра стала бы Уолтеру хорошей женой. Где они, Эймс?

– В своем бунгало. Подождите, выпейте со мной глоток. Я жду такси. Здесь я уже не могу ничего сделать. Мне нужны мои собственные четыре стены.

– Сейчас я ничего не пью, спасибо.

Я оставил его и вышел из дома. На улице я заглянул в «ягуар». Сиденье рядом с водителем было пропитано кровью. Я обошел дом кругом. Бунгало Морганы лежало во тьме, домик Дидры был слабо освещен. Я брел по снегу. Ветер стих, мертвая тишина наполняла холодную пустоту ночи.

Навстречу мне из дома неслась музыка, тяжелые звуки симфонии. Я знал ее: Вторая симфония Сибелиуса, последняя часть.

Бунгало внутри было устроено точно так же, как у Морганы. Музыка лилась из стереоустановки в углу. Единственный свет горел в элегантно обставленной гостиной. ДидраФаллон лежала на диване, глаза закрыты, на красивом лице – выражение экстаза от музыки. На ней было манто из соболя, но ни обуви, ни чулок.

Она открыла глаза.

– Я чувствовала, что от вас будут неприятности. Полу нужно было вас застрелить.

– Я немногое смог…

– Вполне достаточно, чтобы все пошло кувырком. – Ее голос срывался. – Странно… Несмотря ни на что, я бы охотно узнала, как вы потеряли руку. Себя не переделаешь, верно?

– Где Уолтер?

Она снова закрыла глаза и откинулась на подушки.

– В спальне.

Я вошел в роскошно обставленную спальню, не сравнимую с монашеской кельей Морганы. Моргана была здесь. Она сидела на полу, голова на кровати. Она плакала. Миссис Редфорд не плакала. Она сидела, выпрямившись на стуле, гладкое лицо под превосходно причесанными седыми волосами было спокойно.

На кровати лежал мертвый Уолтер. Он походил на мальчика, но не на милого мальчика. В его глазах застыли ужас и мука. Он получил пулю в живот и лежал, свернувшись калачиком, как побитый ребенок. Здесь он потерял еще больше крови, хотя и без того много оставил ее в «ягуаре».

– Вы довольны своей работой, мистер Форчун? – спросила Гертруда Редфорд.

– Нет. Он был мне нужен живым. Мертвый он мне не поможет.

Взгляд ее голубых глаз обратился к Уолтеру.

– Я не могла уберечь его от его собственной глупости. Ни одна мать не может этого сделать.

– Ваша сделка стоила ему жизни, – сказал я.

Она покачала головой.

– Я не могу отвечать за то, что мой сын из-за женщины потерял голову. Я заключила разумное соглашение, а он его нарушил. Теперь я делаю предложение вам. Я плачу за ваше молчание и за любые улики, которые у вас есть. Я предпочитаю, насколько возможно, замять ошибку Уолтера.

– Не тратьте на меня деньги, миссис Редфорд. Под небольшим нажимом полиция все сделает даром. Все причастные к делу мертвы.

Я увидел катившуюся по ее лицу слезу, но, возможно, мне это только показалось.

В Моргане я не был так уверен. Девушка ни разу не шевельнулась. Она больше знала о подлинных муках, она потеряла больше. Ее маленький крестовый поход за спасение Уолтера оказался победоносным. Она открыла глаза своему милому мальчику, но тем самым послала его на смерть. Ей кофе не поможет.

Я вернулся обратно в гостиную. Дидра Фаллон не двигалась. Музыка подходила к концу.

– Ответите на несколько вопросов?

– Тсс, тихо, пожалуйста! – сказала она с закрытыми глазами.

Я ждал. Я любил Сибелиуса. Его музыка суровая, строгая, вопрошающая, как душа человека, который сидит один на гигантской каменной глыбе и задает вопросы небу. Ответов нет, но вопросы делают нас людьми.

Музыка кончилась долгим парящим звуком. Дидра открыла глаза.

– Что за вопросы?

– Вы с Бароном сначала планировали шантажировать Джонатана. Уолтер понятия не имел об этом. Он думал, что вы его девушка, а не партнер Барона. В воскресенье Барон нажал на Джонатана, а в понедельник вы с Уолтером пришли, чтобы получить деньги. Джонатан даже приготовил их. Что произошло? Он вдруг передумал? Отказался платить?

Мне было тяжело думать о шантаже и убийстве, слушая ее мягкий голос и глядя в ее прекрасное лицо.

– Он сказал, что Уолтер может сгнить в тюрьме. Он назвал Уолтера безответственным мальчишкой. Он тряс Уолтера, он ударил его. Уолтер схватил кинжал. В секунду все было кончено. Бедный Уолтер…

Я подождал, но она больше ничего не сказала. Она не собиралась мне много сказать. Почему она должна это делать?

Тогда заговорил я:

– Это было приблизительно в половине двенадцатого. Вы отослали Уолтера и Эймса. Сначала вы, вероятно, пытались лишь прикрыть Уолтера, создать ему алиби. Вы позвонили Барону. Он пришел через задний ход. Ему пришла идея с Вайсом и тем мужчиной, который должен был изображать Джонатана, когда Уолтер уже давно будет ехать поездом в Нортчестер. Потом один из вас почуял крупное дело. Вероятно, вы. Вы достаточно умны для этого.

Она ничего не сказала. Я не знал, слышит ли она меня.

– Вы вместе подготовили бумагу с номерами банкнот и вписали имя Вайса в настольный календарь. Именно вы забрали кинжал, и тем самым Уолтер оказался у вас в руках. Втот же вечер вы позвонили миссис Редфорд и рассказали, что произошло. Это вы вызвали миссис Редфорд на квартиру к Барону. Она сделала вам предложение: прекращение шантажа за брак с Уолтером. Глупый мальчик вас жаждал. И все в выигрыше в случае, если вы справитесь с Бароном.

Дидра взяла сигарету.

– Обручальное кольцо, – сказал я. – Миссис Редфорд дала его вам. Вам ничего не светило у Редфордов, и Уолтер вам надоел, но вот появилось оно, обручальное кольцо. Ясчитаю, что вы точно ее оценили. Вероятно, за месяцы отношений с Уолтером вы смогли кое-что заметить: ее жадность ко всему, чем владеют Редфорды, да и что они собой представляют. Вы могли стать одной из них. Уолтеру достались бы деньги, положение, даже власть. Миссис Редфорд не оставалось ничего другого, как предложить вам это. Ведь у вас был кинжал. И вас жаждал Уолтер.

Может быть, истории такого рода неизбежны в стране, которая соблазняет массы желать того, что может достаться лишь немногим. Для большинства грандиозные мечты о счастье никогда не становятся явью, но попытка добиться его движет миром. Может быть, это верно, не знаю. Знай я это, написал бы толстые книги, каких люди еще не читали. Ятолько знаю, что порою встречаются люди, которые, как дешевый игрок, хотят иметь все, притом сейчас и немедленно, и не шевельнув пальцем, а это всегда приводит к плохому концу.

– Следовательно, Барона нужно было убрать, – продолжал я. – Он стоял у вас на пути, но он доверял вам. Он отослал Лео, потому что в тот вечер ждал только вас, своего компаньона. Но вместо этого вы подослали к нему Стрега с автоматическим пистолетом 45-го калибра. Карла Девин едва все не испортила, но Стрега добрался и до нее. Нужнобыло убить ее сразу, не предупреждая. Но, может быть, она вам нравилась…

Дидра Фаллон опять закрыла глаза. Я полагал, что был прав, Карла напоминала ей ее саму, и потому она хотела забыть эту часть истории.

– Когда вы вышли замуж за Пола Барона?

Она открыла глаза, повернула голову, но ничего не сказала.

– Вы были замужем. Но вы не могли отделаться от вашего мужа ни деньгами, ни разводом. Да, вы даже не рискнули рассказать ему о крупном деле. Он бы вас всю жизнь держал в руках. Он бы мог в любое время сказать Уолтеру, что вы с ним были партнерами. Он знал, что Уолтер убил Джонатана. Кроме того, он держал бы вас в руках из-за двоебрачия. Он бы никогда не оставил вас в покое. Никто, кажется, не знал, что вы с ним состояли в браке, что он вообще был женат. Кто потом бы стал разыскивать свидетельство о браке? Его смерть решала все ваши проблемы. Стрега сделал это за вас, ну а Вайсу предстояло на этом сломать себе шею.

Она заговорила, глядя в потолок.

– Мне было пятнадцать, когда я встретила Пола. Все, что я вам недавно рассказывала, в основном правда. Хорошо воспитанная девочка без настоящего и без будущего. Полпоказал мне, что значит жить прекрасно и легко. Мне понравилось. Мы были хорошей парой, меня никогда не задерживали. Потом я вышла за него замуж. Это было ошибкой, мы были слишком разными. Шли своими собственными дорогами, но время от времени работали вместе. Развод казался необязательным. До понедельника, а тогда для этого сталослишком поздно. Миссис Редфорд предложила мне шанс моей жизни. Я должна была им воспользоваться. Ведь никто не знал о нас с Полом.

– Оказалось, знал Лео Цар. Возможно, Пол проговорился, возможно, он сам догадался.

– Каждый совершает ошибки.

Она оперлась на локоть и устремила на меня свои голубые глаза.

– Я никого не убивала. Никогда не забывайте этого. Вы не можете меня ни в чем обвинить.

Она даже не моргнула, она не казалась жестокой, она просто роняла слова. Затем снова легла.

– Стрега меня любил. С тех пор как Уолтер впервые привел меня в казино, он хотел меня заполучить. Я не думаю, что это бы долго продлилось. После свадьбы нетрудно было бы отделаться от него, кроме того, он убил Пола…

– Стрега был человеком беспощадным.

– С жестокостью можно справиться, – сказала она, – только…

– Только?

Дидра села, и на миг я увидел длинную ногу без чулка. Она глянула в сторону проигрывателя.

– Мы совершаем одну и ту же ошибку не только дважды, мы совершаем ее сотни раз. Жесткие мужчины, сильные мужчины – это моя слабость. Я умею с ними обращаться, но я немогу не вмешиваться в их дела. Уолтер был мальчиком. Сегодня вечером я поехала к Стрега, чтобы сказать ему, что мы некоторое время не сможем видеться. Начало разрыва, так сказать. Но он хотел меня, и я уступила. Еще только раз, понимаете?

Она затянулась, но сигарета погасла. Она бросила ее в пепельницу.

– Уолтер появился за окном. Он стрелял в Стрега. Потом он стоял в снегу и плакал. Стрега нашел силы ответить выстрелом. Я привезла Уолтера домой. Оно было уже у меня в руке, золотое кольцо, только вдруг превратилось в медяшку…

Она встала и поставила новую пластинку. Четвертую симфонию Брамса. Я слышал, как плачет в спальне Моргана Редфорд. Но от миссис Редфорд – ни звука. Вероятно, она планировала похороны.

– Что стало с мужчиной, который выдавал себя за Джонатана?

– Он получил деньги и ушел. Это важно?

– А кем был тот песочного цвета блондин, который искал Карлу?

– Никем. Нанятый Стрега убийца.

– Где оружие Уолтера?

– В «ягуаре». – Она начала покачивать головой в ритме мощной музыки. – Вы ведь знаете, что не можете мне повредить. Даже чуть-чуть!

Я вышел. Прошел по снегу к «ягуару» и нашел оружие Уолтера Редфорда. Это было простое охотничье ружье. Затем я сел в свою машину и отправился обратно в Нью-Йорк. Я должен был рассказать эту историю капитану Гаццо. С местной полицией он все уладит.

Глава 28

В Нью-Йорке было утро. Но в кабинете капитана Гаццо еще застоялась ночь. Жалюзи были опущены, тусклый свет, проникавший сквозь щели, ложился резкими полосами на седые волосы Гаццо и его усталые глаза. Свою историю я уже рассказал два часа назад, и после этого Гаццо запустил весь механизм своего ведомства. Теперь он сидел за своим старым письменным столом и размышлял про себя.

– Мы не смогли их взять, – наконец сказал Гаццо.

– Нет, я знаю. Все мертвы.

Дидру Фаллон даже не стали задерживать. Ей нечего было предъявить. Все, кто мог бы дать против нее показания, были мертвы. Миссис Редфорд не могла дать показаний, не упоминая о том, что она замяла убийство, а этого она бы не сделала ни при каких обстоятельствах. Миссис Редфорд не стала бы помогать полиции. Кроме того, у нее не было прямых доказательств. Джордж Эймс вообще никаких доказательств не имел, а все улики, которые скопились у меня, обвиняли только покойников.

Я передал Гаццо малайский крис, еще сохранивший отпечатки пальцев Уолтера Редфорда, как вещественное доказательство по убийству Джонатана, и охотничье ружье, из которого был убит Стрега. Остальное было делом экспертов-баллистиков. У них был автоматический пистолет 45-го калибра, чтобы доказать, кто убил Пола Барона, и пистолетСтрега 38-го калибра для объяснения убийств Лео Цара и Уолтера Редфорда. Коста на допросе подтвердил, где я нашел оружие. Гаццо поверил мне на слово, что Карлу Девин убил Стрега или его наемный убийца. Мы никогда не узнаем, как на самом деле это было. Работа полиции редко бывает без пробелов.

– Я отправлю ружье Уолтера Редфорда и оружие Стрега в Нортчестер. Они возьмут на себя расследование этих убийств, – сказал Гаццо. Капитан испустил долгий вздох, вкотором слышались тридцать лет изматывающей полицейской работы. – Они весьма предупредительно побеседовали с мисс Фаллон и с миссис Редфорд, и обеим все сойдет срук, с извинениями и демонстративным сочувствием. Трагический любовный треугольник. Ничего они не смогут доказать. Мы с вами можем представить всю историю до мельчайших деталей, но, несмотря на это, даже самый суровый судья с таким же прокурором и присяжными ее не осудят. Она выйдет чистой.

– Мать тоже, – кивнул я. – Женщины живут дольше.

Гаццо не засмеялся.

– Я замолвлю за тебя словечко полиции Нортчестера, Дэнни. Ведь может случиться, что тебе придется еще раз работать наверху. Они не обошли бы тебя вниманием только потому, что ты не захотел без необходимости поднимать шум по делу Редфорда. Они, пожалуй, еще будут благодарить.

– А как насчет другой милости, Гаццо? С Фридманом?

Его глаза посмотрели на меня недружелюбно, но без злости. Щетина на его лице стояла торчком. Он крутил волчком пистолет Стрега на своем письменном столе.

– Уже сделано. Поднимайся, идем вниз, к Вайсу.

Мы спустились вниз, в помещение, где содержались арестанты, подлежащие освобождению. Сэмми Вайс уже был там. Он собрал небольшую кучку вещей, которые изъяли из его карманов при аресте, и как раз пересчитывал свои жалкие несколько долларов. Двадцать пять тысяч были крадеными, так что о них Вайс даже не спрашивал.

– Хелло, Дэнни, – сказал он мне. И улыбнулся всем лунообразным лицом. Только его глаза не улыбались, пока нет. Пережитое еще преследовало его.

– Полный успех, Сэмми, – сказал я.

– Пусть это послужит вам уроком, Вайс, – заметил Гаццо.

– Я все понял, капитан, точно.

Он рассовал свои пожитки и несколько долларов по карманам и встал. Полицейские за ним наблюдали. Я улыбнулся ему. Полицейские не улыбались. Они слишком часто видели это, слишком много Вайсов, которые выходили, а потом возвращались снова.

– Ну, – сказал Вайс и огляделся. – Это все, капитан?

– Это все, – кивнул Гаццо. – Можете отправляться домой.

– Отправляться домой, но не возвращаться назад? – пошутил Вайс. Но даже не рассмеялся. – Все в порядке. Я могу идти?

Он все еще не двигался. Казалось, он боялся сделать этот первый шаг к открытой двери, потому что она могла захлопнуться перед самым его носом. Для таких Сэмми Вайсоввсе двери всегда только закрываются.

Мы смотрели на эту дверь, когда вошел участковый детектив Берт Фридман. Фридман даже не заметил Вайса. Он шел прямо к Гаццо.

– Вы хотели со мной говорить, капитан?

– Вайс освобожден, – только и сказал Гаццо.

Фридман повел глазами, пока не обнаружил Вайса.

Его массивное тело напряглось, сжались кулаки. Шея и застывшее лицо побагровели. Он стоял так с полминуты. Потом рассмеялся:

– Ладно, в другой раз, вошь ты этакая. В следующий раз я тебя поймаю.

Я едва не стал молиться про себя. Этот момент я предвидел. Я хотел видеть Вайса уверенным. Я так хотел, чтобы Вайс в этот момент превзошел Фридмана. Я так хотел, чтобыФридман однажды был усмирен своей жертвой. Но и хотел слишком многого. Что мог Вайс открыть в себе, сидя в тюрьме, если он все еще оставался Сэмми Вайсом. Он попытался выдержать взгляд Фридмана, но не смог. Жирное лицо начало потеть.

Я вмешался:

– Однажды, Фридман, вы сделаете ошибку и зайдете слишком далеко. Тогда это станет вашей последней ошибкой.

– Вы полагаете, Форчун? – спросил Фридман. – А я думаю, вам лучше больше не показываться на моем участке.

– Нет! – вдруг проревел Вайс.

Его голос был, как карканье гигантской вороны.

– Нет! Я ничего не сделал, а вы меня преследуете. Я не безответный идиот! Я свои права знаю! В следующий раз позаботьтесь думать, что вы делаете, если решите меня посадить, ясно?

Это прозвучало вовсе не вызывающе, но для Вайса это было подвигом. Красное лицо Фридмана стало ярко-красным, а его кулаки сжались еще крепче, но он ничего не сказал. Вайс держался смело и даже постарался выпятить грудь. Это ему не совсем удалось, но все-таки он сделал самый первый большой шаг к открытой двери. Он прошел через нее с видом, почти внушающим уважение.

Я последовал за ним, но он не подождал меня. Когда я свернул за угол, он уже ушел далеко и бежал рысью. Я смотрел ему вслед, пока он не исчез в холодном утреннем тумане.

Состоялся его маленький звездный час. Я не обманывал себя, что так будет продолжаться долго. Скоро он опять станет прежним Сэмми Вайсом – Сэмми Вайсом, который гонялся за жалкими грошами, который боялся собственной тени и при этом всегда старался доказать, что в следующий раз будет держать ставку до конца. Он не сделал бы этого. Такие перемены в нашей жизни происходят очень редко.

Дидра Фаллон ничем не заплатила за то, что натворила, но повторять такое она уже не будет. В мир подлости и насилия ее бросило случайное стечение обстоятельств, которые больше не повторятся. Она была умна, молода и красива. Мужчины все еще будут расшибаться в лепешку, чтобы она позволила использовать их в ее интересах. У нее все будет прекрасно.

Миссис Редфорд продолжит жить без всяких перемен; возможно, несчастливо, но удобно.

Джордж Эймс обо всем забудет.

Окончание истории оказалось не слишком справедливым и еще менее нравственным. Но когда я стоял на снегу под утренним солнцем, то почувствовал вдруг себя свободными довольным. Невинный человек вышел на свободу. Вайс немного стоил, но он был невиновен, а лучше позволить уйти тысяче виноватых, чем заставить страдать одного невинного. По меньшей мере, нужно в это верить.

Вайс был свободен, Агнес Мур должна была мне немного денег, а моя девушка Марта скоро вернется из Филадельфии.

Чувствовал я себя великолепно.

Мы живем в мире процентов и отдельных побед. Но на этот раз, как мне кажется, правда пришла к финишу с преимуществом в целую голову.

[Картинка: i_005.jpg]

Томас Дью

Девушка с круглыми коленками

Глава 1

Что бы вы сделали ради старого друга? Друга давнишнего, большого, удачливого, широкогрудого, тяжеловесного – шалопая вроде Баки Фарелла? Да еще в час ночи?

Лично я сказал со вздохом:

– Ладно, Баки, старик, я знаю, что могу сделать.

И началось…

Это был тот день месяца, когда Дженни собирается с силами, чтобы помочь навести порядок. Дженни, столь любезная в конторе, становится порой колкой, как дикобраз, отстаивая свои мнения и интересы. Она также не против поразвлечься, так что я обычно отказываюсь в тот день от попыток работать. Этим я даю ей возможность полностью проявить себя. Словом, мы подходим друг другу и в делах, и в удовольствиях.

Начали мы блестяще. До половины двенадцатого Дженни успела сходить в банк и оплатить счета, уныло глядя на чековую книжку, которая становилась все тоньше. Пришло время ланча, во время которого я угостил ее коктейлем собственного приготовления из белого вина и шампанского.

И увидел не ту кроткую Дженни, которой она была обычно, а взбалмошную особу, которая не пренебрегала ничем. В конторе она в какой-то мере смягчалась. Ей нужно было нетолько сохранить место, но сделать прическу и маникюр, привести в порядок чулки, поговорить по телефону с друзьями.

– Так, мисс Фаббергласс, – сказал я, – давай-ка перейдем к делу. Даром в конторе денег не платят, ты же знаешь…

Она медленно провела кончиком языка по губам, посмотрела насмешливо на меня, затянулась сигаретой и выпустила дым мне в лицо.

– Так-то, – сказал я.

Я перегнулся через заваленный стол, но она откинулась в кресле и увернулась. Я обошел вокруг стола, она увернулась в другую сторону, и так мы сделали пару кругов. Некоторые бумаги упали на пол.

– Сейчас, Пит… то есть босс, – сказала она.

Я поймал ее за блузку, Дженни вырвалась из моих рук, и блузка выдернулась из-за пояса юбки. Дженни кинулась к двери. Это был единственный путь к спасению, и успей она – игре бы конец. Я быстро захлопнул дверь каблуком и запер ее.

– Иди сюда, милая, – сказал я.

Она снова высунула язык.

– Слишком много ты хочешь, – сказала она.

– Это не отнимет много времени.

– Что не отнимет много времени? Я, между прочим, замужняя женщина.

– Кто узнает?

Я двинулся к ней. Она отскочила, плюхнулась в большое вертящееся кресло. Я даже замер, пока не понял, что она не ушиблась. Тогда я повторил свой маневр. Теперь она вскочила на стол. Юбка у нее спустилась до бедер. Кремовая лента, обтягивавшая кожу поверх чулок, была так соблазнительна… Дернувшись и тяжело дыша, она плюхнулась обратно в кресло. Я склонился над ней.

– Теперь, мистер Шофилд…

– Да, миссис Шофилд?

– Сначала дело, потом удовольствия.

– Дитя, весь мир перевернут вверх дном.

– А как насчет платы?

Я начал расстегивать блузку. Она извивалась, как уж.

– Не суетись, – буркнул я.

– Пит…

– Теперь расслабься и получи удовольствие.

– Подожди – ты не так…

Она помогла мне справиться с пуговицами. Блузка распахнулась, обнажая грудь. Я поцеловал ее. Дженни вздрогнула.

– Чем ты тут занимаешься без меня? – спросила она.

Я промолчал. Я был слишком занят. Она снова стала извиваться.

– Ну-ка, дай я смажу это кресло!

– Ненормальный!

– Ой! Пожалуйста, убери сигарету.

Она не спеша скомкала сигарету и отбросила ее. Я расстегнул бюстгальтер.

– Пожалуйста!.. – сказала она.

– Да, малышка, мы по-быстрому.

– Что, если кто войдет?

– Дверь заперта.

– А у скольких человек есть ключи?

– Ты знаешь лучше меня.

– Но я еще кое-что знаю. Мне еще мама говорила: «Голубушка, если ты запустишь мужчину под юбку, ты пропала».

– Прекрасно, давай пропадем вместе.

Прошло несколько приятных минут. Она хихикнула.

– Помнишь первый раз, когда мы потерялись?

Я расстегнул молнию на юбке.

– Ты имеешь в виду первый раз вместе?

Она шлепнула меня.

– Квиты за вопрос о ключах, – сказал я.

– Нет. Ты не расквитаешься…

– Ха!

– Сам ты «ха»! Обрадовался.

Она двинула меня коленкой в желудок. Когда она вскочила, юбка у нее упала к лодыжкам и я схватил ее прежде, чем она из нее выскочила.

– Сюда, милая, – сказал я.

Я повел ее к кушетке, освободив от юбки. Она шла сама, что-то ее заинтересовало.

– Какое место для работы! – сказала она.

– Да, с социальным страхованием и вообще лучшее, что может желать девушка.

Она разлеглась на кушетке в туфлях, чулках, поясе, хмуро глядя на меня.

– Как мужчина избегает начетов за обслуживание жены в своем подоходном налоге? – поинтересовалась она.

Движением плеч я сбросил рубашку и выскочил из брюк.

– Это одна из многих несправедливостей в налоговом законодательстве, – сказал я. – Давно собираюсь внести поправки.

Я двинулся к кушетке. Она попыталась увернуться.

– Запомни, босс, – сказала она, – я на самом деле не такого сорта девушка…

Я поднажал коленкой.

– Дженни? – сказал я.

Ее лукавое лицо в обрамлении рыжих волос продолжало игру, но руки стали податливее.

– Что, босс?

Я приступил к делу. Она схватила меня за руку.

– Тпру, вернись, – сказала она.

– Я не ухожу.

– Пит…

– Да, Дженни?

– О да, Пит, любимый, сладкий…

Она что-то сделала.

– Повтори, – сказал я.

– Так?

– Так!

Я уперся коленями в софу, и время разговоров кончилось.

Вдруг зазвонил телефон.

Я сказал ему несколько нехороших слов, но он зазвонил снова.

Пришлось сказать несколько слов покрепче. Дженни открыла глаза.

– Ну, – спросила она. – Ты собираешься это сделать? Или только говоришь?

– Надо снять трубку, – сказал я.

Теперь Дженни произнесла несколько слов.

– Не будь дурой, – сказал я.

Проклятый телефон звонил. Я начал подниматься с тахты, а Дженни прижималась ко мне. Плотно, обеими руками.

– Не отвечай.

– Заставь его замолчать.

Наконец она меня отпустила. Я подошел к столу, взял трубку и сказал:

– Да, Пит Шофилд слушает.

Голос был женский, дрожащий от волнения. Но я тоже был сильно взволнован, так что в этот момент, боюсь, говорил несколько раздраженно.

– Я подруга Баки Фарелла, – сказала она.

– О! Извините! Баки говорил мне…

– Я сейчас здесь, на углу, в заведении, которое называется «Аллиенс». Давайте с вами выпьем.