Текст книги "Сны в Улье (СИ)"
Автор книги: Мария Потоцкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
Дациан решил не упоминать о том, что Эйвар в тот момент уже почти свихнулся в своей башне, что он хотел заморозить себя до смерти, и сотворял себе ледяную усыпальницу в тот момент, когда безумный паломник, чудом дошедший до этих земель, рассказал ему о событиях в Трансильвании. Чистая случайность, ведь Эйвар на тот момент сдался.
– ...Судьба привела его в Трансильванию. Ходили разговоры о том, что в одном монастыре живет монахиня, способная излечить от любого недуга. Когда он приехал к ней, он сразу понял, что она – такая же, как он. И еще он понял – она будет его.
Лида покосилась в мою сторону, видимо подозревая, что речь обо мне. Милая, я адепт совсем другой религии. И ты вместе со мной. Я улыбнулась, и покачала головой. Дациан заметил это и тоже улыбнулся, но в его оскале чувствовалась горечь.
– ...Ее звали Лаура. Поначалу, она не согласилась, ни с одним, ни с другим. Она не считала, что обладала магией. Лаура говорила, что ее дар дан ей Богом лишь для того, чтобы лечить людей. Но она признавала, что Эйвар был магом. И указала на еще одного подобного ему. Это был ее брат. И он, как и Эйвар когда-то, ушел от людей подальше.
– И его звали Дациан, – я решила испортить интригу. Хорошо, что Дациан сейчас был слишком увлечен Лидой, чтобы расстроиться или разозлиться. То, что Эйвар практически изнасиловал ее перед этим, и Лаура рассказала ему о Дациане, чтобы только тот отстал от нее, ни я, ни Дациан говорить не стали.
– Все правильно, это был я. В отличие от своей сестры, я не считал магию Божьим даром. Я не считал ее своим проклятием, предназначением, испытанием или даже особенностью. Прежде чем у меня появились все эти вопросы, я просто наслаждался ей, не задумываясь. Я мог создавать саму жизнь, а разве может быть что-нибудь прекраснее?
– Создавать? Ты ничего не путаешь?
– Да, принцесса, именно создавать. Сотворять. В то время я был таким же Творцом, как и Эйвар. Хотя так себя мы еще не называли. Я ушел жить в лес. Я лечил с помощью магии животных и растения, и сотворял новых. Весь лес был наполнен моими тварями, дружелюбными и не очень.
Люди в округе называли их чудовищами. Но не все они были такими. Из них, кстати, появились многие современные виды животных: выхухоль, там, или голый землекоп. Большинство из них не прижились, или их истребили, как, например, морская корова... Неважно!
Дациан темнил. Да, он создавал жизнь. Но он и забирал ее, сотворяя все новые и новые способы это сделать. Земля в его лесу была багровой от крови.
– ...Эйвар нашел меня. Какое же это было счастье встретить подобного себе, плакал он. Мы сразу полюбили друг друга и возненавидели одновременно. Кроме наших дурных характеров, нам было за что. Конкуренция, принцесса. Мы принялись за исследования наших возможностей, мы придумывали новые законы, мы считали себя властелинами этого мира. У Эйвара ушел страх, у меня появились цели. Вскоре к нам присоединилась и Лаура. Она называла нас всех Творцами. Со временем, она тоже полюбила Эйвара. Вскоре мы поняли, что хотим найти других, таких же, как и мы. Мы долго ездили по свету, полагаясь на слухи о чудесах, как Эйвар когда-то. Все они оказывались ложными, до тех пор, пока в нашей истории не появилась Юдит. Вот и время для принцесс. Она жила у самого Средиземного моря, и она была царской дочерью. Она сотворяла золото и драгоценные камни для своей страны, она снаряжала всю армию. Несомненно, за подобные поступки ее ожидала смерть. Но когда мы пришли к ней, она последовала за нами. Оказалась, что она куда умнее и образованнее нас, и наши исследования с ее появлением стали еще продуктивнее. Мы поняли, как можно определить, в ком есть магия и как ее открыть, поняли, что наша магия тем сильнее, чем гармоничнее атмосфера вокруг, придумали, как выделять экстракт гармонии, мы придумали вместе практически всю нынешнюю магию сотворения. Все шло почти идеально до тех пор...
Дациан замолк. На лице его пролегла тень, и казалось, он глубоко задумался. Наверное, снова пытался отфильтровать, что можно рассказывать Лиде, а что нет.
– Потом я сотворил болезнь. Маленькую бактерию, способную убивать людей толпами. Погибли тысячи людей. Я не хотел этого, но я не мог это остановить, мы могли лишь сотворять, а не разрушать. Лаура тоже заболела.
Не хотел, но первичная тяга к смерти победила. Дациан судьбой был послан для того, чтобы стать воплощением разрушения в нашем мире.
– ... Лаура тоже заболела. Как ты понимаешь, мы с Эйваром и Юдит сделали все возможное, чтобы спасти ее. В то время я уже был знаком с Адель. Аделаида была ведьмой. Не такой, как мы, но местные жители говорили, что она обладает силой. Тем не менее, в ней был потенциал магии. Я желал ее открыть, но она не хотела этого. Адель говорила, что должна быть и совершенно другая магия, куда более сильная. Магия – способная разрушать города, забирать жизни, способная даже заставить потухнуть солнце. Адель знала, как ее получить, но не могла этого сделать. Конечно, я не хотел такую силу. Я всегда выбираю жизнь, когда это возможно.
Конечно, Дациан хотел такую силу, но боялся способа ее получения. Если бы его не привлекали разрушительные силы, он бы не создал болезнь, он бы не полюбил меня.
– ...Я пришел к ней. Для того, чтобы получить эту силу, я должен был отказаться от магии сотворения и принять веру Адель в Улей, нижний мир, и ее Богов, главным из которых является Правитель Руин. Мне пришлось...
– Руин, Кошмарный Король, Властитель над Ульем, родившийся из трупа женщины и породивший весь мир, чей облик настолько непостижим и ужасен, что перед человеком появляется лишь в виде Искаженного Лика. Не мужчина, но и не женщина, не вдова, не жена, не дочь, не мать, детей выводит. Не кормит, не ласкает, но держит их при себе. Без цепей вокруг – Вопящий Рой, а на цепях – Безмолвная Бездна.
– Да-да, Адель все верно говорит. И это лишь малая выдержка о нем. Мне пришлось спуститься в Улей. Я видел Вопящий Рой, и со мной говорил Правитель. Я познал магию разрушения, и как ее открывать в других. Конечно, взамен я должен был отдать себя на бессрочную службу. Находясь здесь, на Земле, Рой смотрит через меня тысячами глаз. А я, стараюсь сделать так, чтобы увиденное им понравилось. Но не волнуйся, принцесса, это не делает меня ничуточки опасным для тебя.
Разве что для тебя, милая. Лучше сказать, наименее опасным, чем для других. Но Лида еще не могла понять смысла всего сказанного. Глаза ее горели интересом, и предложи я ей сейчас же спуститься в Улей, она бы лишь поинтересовалась, можно ли взять фотоаппарат. Но мне нравился блеск ее глаз, я верила, что он не потухнет и дальше.
– ... Когда я вернулся, оказалось уже слишком поздно. Там время течет совсем по-другому. Лаура была мертва. Разрушить смерть было невозможно, это уже и есть пик разрушения. Сотворить жизнь из смерти также невозможно. Эйвар совершенно справедливо обвинил во всем меня. Когда же он узнал о моей новой силе, он пришел в ужас. Эйвар сказал, что это противоречит всему тому, что мы делали раньше. Сказал, что я пал, падший, падаль. Отсюда и нелестное название «Падальщики», родная. Он понимал, что я могу разрушать сотворенное ими, поэтому сказал, что я сам должен быть уничтожен, как и все те, кто со мной свяжется.
Эйвар боялся. Всю жизнь им двигал лишь страх. То, что Эйвар не понимал, он хотел уничтожить. А уж тем более то, что предоставляет опасность для него. Я всегда ему говорила, что наша вера подходит для него, но он не хотел даже слышать об этом.
– ... Мы разделились с Эйваром. Юдит поддержала его. Я ушел вместе с Адель. Не скажу, что это было легко. Они были моей семьей, в которой я нуждался. Но со временем у меня появилась новая семья, когда я организовал Анойю и стал открывать новых магов в разрушение, а не в сотворение. С тех пор произошло многое. Эйвар не отступился от своих слов убить нас. Он начал активно открывать новых магов, окружая себя ореолом верных ему. Потом у него появилась идея сотворить идеальный мир – Небо, где царила бы лишь гармония , а также уничтожать всех, кто способен нести большой разлад в гармонии в этом мире. В этот момент они рассорились и с Юдит, которая верила в рай на земле. Так Творцы разделились на Небесный Строй и Сладострастие.
Небо – стало для него его секретным тайником. Эйвар боялся наших с Дацианом Богов, и верил чуть ли не больше нас, что они смогут принести разрушение в наш мир. Поэтому он и придумал Небо, чтобы спрятаться на нем в нужный час.
– То есть, это Эйвар у нас все-таки главное зло?
– Тсс, принцесса, все вопросы потом. Вот я и подобрался к главному. Эйвар не простил меня и через сотни лет. Он убивал моих Падальщиков, и, конечно, я ненавидел его за это и желал ему смерти. Но также я хотел вернуть прошлое. Заключить перемирие было бы лучше для нас и безопаснее для всех. И вот, восемнадцать лет назад, в годы расцвета генетики я нашел способ.
Дациан посмотрел на меня, и я кивнула. Меня снова проняла дрожь.
– Мы с Адель перечитали все работы в области генетики, и при помощи одного Творца из Сладострастия, мы смогли сотворить и разрушить хромосомный набор ребенка так, чтобы из него получилась точная копия Лауры. Это был наш с Адель ребенок. Ты, принцесса. Мы твои настоящие мама и папа. Мы растили тебя до трех лет.
Лида остановилась, ее глаза округлились, а потом она подпрыгнула на месте.
– Мои? Настоящие? – она кричала от радости, – Я так и знала, знала, что вы существуете! Адель, я так счастлива, что это ты! Почему ты мне не сказала сразу? Стоп, и почему я вообще об этом не знала? Почему вы воспитывали меня только до трех лет?
К последней фразе ее интонация перестала быть такой счастливой. А вот она и реальность, сказка закончилась. Дациан хотел что-то ответить, но я его опередила.
– У нас украли тебя, куколка. Мы пытались найти тебя все это время. Я нашла тебя только сейчас. И мне не хватило духу сказать тебе все сразу.
На самом деле мне не хватило духу сказать ей всю правду. Я резко прижала ее к себе, пока у нее не возникли другие вопросы. Например, кому могло понадобиться красть трехлетнего ребенка или как бы ее появление решило войну с Эйваром. Я обнимала ее хрупкие плечи, которые мне казались кукольными, несмотря на ее уже взрослое тело. Она уткнулась своим остреньким носом мне в щеку, и я не смогла сдержать слезы. Дациан улыбался, и я знала, что он осуждает меня за вранье. Но он ничего не сказал и тоже обнял ее. Лиду не крали, я отдала ее в религиозную семью, чтобы она была максимально похожа на Лауру. Мы хотели отдать ее Эйвару, чтобы когда она вырастет, он простил Дациана. Но я не смогла это сделать со своей дочерью. Тем более, у меня изменились планы насчет Эйвара. Сейчас я понимала, как ошибалась.
Наши теплые объятия прервал телефонный звонок. Он мог оказаться тревожным, я не могла его проигнорировать. Звонил Таддеуш.
– Юдит послала меня за тобой и Дацианом, но я же не дебил, чтобы вас по лесу искать, поэтому решил позвонить. Древние Творцы, например, как я вообще, да и Падальщики, наверное, тоже все никак не привыкнут, что не обязательно отправлять письмо голубем...
– Таддеуш, давай ближе к делу.
– Ага. Там по всем новостям взрыв, целый самолет хренакнулся, вроде ваших рук дело, как в голливудском боевике, и уверен, там даже был парень, который не обернулся на взрыв...
Таддеуш говорил очень взволнованно, и я скорее по его интонации поняла, чем по его словам, что что-то произошло. Я дотронулась до кончика носа Лиды и разжала объятия, кивая им возвращаться.
– Вдох-выдох, милый, попробуй сформулировать все так, чтобы я тебя поняла.
Дациан вырвал у меня трубку.
– Таддеуш, докажи, что ты в состоянии использовать свой язык по назначению, и лишить тебя его будет кощунственно, – он улыбнулся, будто сказал пошлую фразу. Я показала ему кончик языка в ответ.
– Дациан, пошутил, родная. Хотя лично я думаю, что нам не стоит так шутить с нашими новыми сладкими коллегами.
– Папа пошутил, – сказала Лида с вызовом, смотря на него. И снова волна дрожи по телу.
– Олсон с двумя девочками из Сладострастия летели на одном самолете вместе с несколькими людьми из Небесного Строя. Летели с Ближнего Востока. Олсон ездил туда черпать разрушение из войны и разрухи, девочки с ним ловить ощущения, а люди Строя вели переговоры по урегулированию военных конфликтов. Это были одни из лучших людей Эйвара. Олсон с девочками выпрыгнули из самолета, и Олсон взорвал его. И да, папа просто любит шутить.
Дациан сказал это необычно серьезным тоном. Он отдал мне телефон и продолжительно на меня посмотрел, будто что-то хотел сказать. Я не понимала, в чем дело.
– Этот Олсон взорвал целый самолет?
– Возможно, он взорвал лишь половину или даже одну пятую, но ведь неважно. Я уверен, он успел побывать в самых горячих точках, его магия сейчас совершенна. Тем более, ему помогали девочки из Сладострастия. Блестящий союз Творцов и Падальщиков, запомним его в качестве примера.
Олсон был моим любимчиком. Когда его только открыла Йорданка, он был туповатым озорным щеночком типа Таддеуша. Тогда еще у него был брат, которого убил Строй в ходе нашей вялотекущей войны. Он пришел ко мне и попросил помочь ему спуститься в Улей. Олсон был вторым после Дациана, кто побывал там. Не знаю, искал ли он способ оживить брата или силу, чтобы отомстить, но что-то он определенно нашел для себя. И чтобы это ни было, оно досталось ему в придачу с безумием.
Мы вернулись в дом. Несмотря на то, что кто-то громко включил музыку, атмосфера была нервозная. И какое же оно Сладострастие, если не умеет радоваться победам. В Анойе все более озлобленные, так что радостный оскал у некоторых присутствовал. Мы отправили нашу Лиду и зашли к Юдит. Она по обыкновению читала, но как только мы вошли, она вскочила с дивана и быстрым твердым шагом подошла к нам, схватила своей тонкой слабой рукой Дациана за подбородок. Ее юбка ходила ходуном от вздыбившихся вверх черных щупалец, которые вдруг выросли у нас на глазах. Я видела ее раньше злой, но я ни разу не видела ее взбешенной. Дациан не сопротивлялся, он раскинул руки в примирительном жесте, но я знала, стоило ему только подумать, как ее рука бы расплавилась или рассыпалась в пепел. Хотя ей, наверное, ничего не стоило отрастить новую. И даже не одну.
– Когда мы заключали союз, ваша сторона гарантировала, что люди не пострадают! Одно из положений моей политики: никаких человеческих жертв. Вы нарушили условие договора. Причем в двести двадцать один раз. Помимо восьми Творцов, на самолете был еще двести двадцать один человек, Дациан. Человеческие жизни – ресурс неважный по-твоему?
Договор с Юдит заключала я. Это я гарантировала ей неприкосновенность людей. Дациан же был, наверное, даже не в курсе всех подробностей. Тем не менее, Юдит обратилась к нему, а не ко мне. Тяжко быть лидером, именно поэтому я никогда этого не хотела. Хотя и быть любимой лидера тоже нелегко.
– Я расстроен не меньше тебя, родная. Давай сложим оружие и поговорим, как взрослые люди.
Юдит отпустила его подбородок и, резко развернувшись, пошла таким же уверенным шагом к столу. Она жестом указала Дациану сесть на стул напротив. В нынешней ситуации я предпочла не вмешиваться и осталась стоять у двери. Тем не менее, ожидаемого разлада не последовало. Голос Юдит стал как обычно чрезвычайно серьезным.
– Тем не менее, сегодняшний печальный опыт показал, что аэропорты могут стать серьезной площадкой для развертывания сражений. Я предлагаю максимальное количество наших людей отправить дежурить в аэропорты. Если нам хватит людей, то и за вокзалами установим слежку.
– Замечательная идея, Юдит, я в восторге! Только не догадался ли об этом и Эйвар? Ты же знаешь, у нас троих голова работает как минимум хорошо.
– Если бы ты не стал перебивать меня, услышал бы мою мысль полностью. Да, как ты уже сказал, Эйвару могла прийти подобная идея. Но у нас есть одно преимущество: Эйвар ни за что сам там не объявится. Я предлагаю следующее: мы с Дацианом отправимся в аэропорты. Отдежурим там хотя бы до утра. Адель же проследит здесь за теми, кто не может или не хочет сражаться.
Юдит все-таки помнила о моем присутствии в комнате. Она сверкнула глазами, кинув на меня взгляд, и кажется, снова стала абсолютно безразличной.
Наверное, Юдит понимала, что сейчас прекращать наш союз было бы глупо. Гордость ей не позволяла продолжать выяснение отношений дальше. Дациан видимо тоже не хотел ее уязвить и согласился. А может, он и сам не видел ничего умнее.
Дациан сказал зажигательную речь перед Анойей, и желающих отправиться в аэропорты было больше, чем остаться здесь. Юдит же сквозь зубы произнесла речь, что пойдут лишь желающие. Ей бы устроить военную диктатуру, а не коммуну для столь свободолюбивых Творцов. Но она была слишком умна, чтобы не следовать своей сути.
После жарких объятий с Дацианом, я осталась одна с еще слишком маленькими или трусливыми магами. Таких было немало. Я была не из них, я бы сама бы с удовольствием кинулась в гущу сражения. Но кто-то должен был остаться дома. Осознание того, что дома находится моя дочь, немного усмиряло мой неспокойный дух. И это совсем не радовало меня.
Все было спокойно. Кто-то боролся с чувством собственной ничтожности, кто-то искренне возмущался по поводу взорванного самолета и дурной идеи отправить всех в аэропорты. Мы с Лидой валялись на диване и курили. Ожидание вестей – мучительный и скучный процесс.
Примерно через час мы услышали шум подъезжающей машины. Все напряглись, да и я тоже. В дом ввалились две девушки, шумные и яркие. Обе в военных штанах, но брюнетка еще и в куртке цвета хаки, а блондинка в коротком черном топике, больше похожем на лифчик, сквозь него было видно торчащие соски. Впрочем их голодный блестящий взгляд был куда сексуальнее их тел.
– Устрой дестрой – зарежем Строй! Мы взорвали гребаных паскуд-дипломатов из Заебесного Строя!
Они кричали и купались во внимании. Блондинка оказалась Хельгой, брюнетка Риммой. Они рассказали подробнее историю про самолет, приукрасив ее нереалистичными подробностями, будто бы они сотворили не парашюты, а стаю орлов, помогших им добраться до земли живыми. Говорили девочки зажигательно, и я видела, как один за другим вспыхивают огоньки борьбы в глазах и у трусливой части оставшихся здесь. Было решено, что Римма и Хельга тоже отправятся в аэропорты с группой новых энтузиастов после еды. Сон и отдых в таком состоянии им был не нужен. Лида тоже хотела с ними, и едва ли приняла мои слова о том, что она еще слишком мала для этого. Говорила, ведь она даже виделась с самим Эйваром и забрала у него кровь к тому же. И правда была на ее стороне. Но я все равно ее не пустила. Сказала потренировать свою магию еще дома. Хотя бы сегодня, хотя бы еще один день она будет в безопасности.
Я вышла на улицу в поисках Олсона. Он рылся в кузове минивэна, на котором видимо они и приехали. Олсон выглядел как подросток в футболке с дурацким рисунком и рваных джинсах. Интересно, почему многие старые маги хотят выглядеть так несерьезно. Его нос был усыпан веснушками и смотрелся бы он совсем очаровательно, если бы не одна деталь. Вдоль волос через весь лоб у него шел шов, будто бы ему пытались снять скальп или одевали острый обруч на голову, а потом его зашил пьяный хирург. Эта рана никогда не затянется, как и ранение на лице Дациана. Творцы здесь не помогут. Мы пробовали, через несколько ночей она снова кровоточила. Но рана Олсона была ровнее и тоньше, поэтому он мог хотя бы связать ее края друг с другом нитью.
– Здравствуй, Олсон. Я ждала тебя.
Он обернулся ко мне и приветливо помахал рукой. Его язык был высунут, и он тяжело дышал, будто бы мучился от жажды. Когда он заговорил, он не сразу смог сделать свою речь понятной, пытаясь управиться с сухим языком. Но когда смог, голос звучал вполне весело.
– Я тоже ждал тебя! У меня уже почти все готово!
– Что у тебя готово, Олсон?
– Все готово, капитан! Можете расправлять паруса! – он снова нагнулся к фургон, – на, подержи.
Я сначала взяла в руки то, что он мне сунул, прежде чем осознала. Это была большая коробка, наполненная лампочками, между которыми ползала настоящая змея. Я тут же разрушила ее инстинкт самосохранения и агрессию, еще не хватало быть укушенной.
– Ты же в курсе, что ты дал мне коробку с, судя по зигзагам на спине, гадюкой?
– А лампочки там же?
– Да, Олсон, как и змея!
– Не большая змея, чем ты! Так что будь с ней поласковее!
– Я ведь и обидеться могу.
Или разозлиться. Впрочем, Олсон слишком душка, чтобы злиться на него. Он порылся еще и вытащил вторую коробку. Снова нырнув в кузов, он вытащил за веревку козу.
Олсон собирался просить о чем-то богов. Это было ожидаемо, и на это я и надеялась. Дациан не любил этим заниматься, а большинство других Падальщиков не так верили в богов.
– Коза? Серьезно? Сейчас же двадцать первый век!
– Твои уста созданы для поцелуев, а не разговоров, прекрасная земная невеста Кошмарного Короля!
– Котик, продолжишь мне дерзить, я никуда с тобой не пойду.
– Так все же готово уже.
Олсон потащил козу и коробку в лес. Нам необязательно было делать это в лесу, но там бы нам помешали с меньшей вероятностью. По пути я подумала о Лиде, можно было бы взять ее. Она должна быть в курсе, должна сама уметь проводить ритуалы. Но от Олсона можно было ожидать все что угодно, поэтому в другой раз. Идти по лесу на каблуках в темноте было еще тяжелее. Я спотыкалась и только чудом ничего до сих пор не сломала себе. Олсон, шедший впереди, который, казалось и не должен был видеть моей походки, вдруг остановился, с шумом кинул коробку на землю и нагнулся к моим ногам. Он начал стаскивать с меня туфли, не оставляя мне шансов на сопротивление.
– Что ты делаешь? Черт! Прекрати!
– Невеста ходит босиком, царапая ступни о камни и ветки. Ты что, не знала?
– Прекрати меня так называть, это глупо! Никакая я не невеста! Да Боже мой, что ты делаешь?
Когда Олсон вернулся из Улья, он стал говорить, что я – невеста Короля Руин. Меня это раздражало и даже пугало. Я гордилась быть жрицей его, но я не хотела брать на себя больше ролей.
Олсон все-таки стащил с меня туфли и отшвырнул их. Он взял у меня коробку и стал прикручивать лампочки к проводам. Затем он присоединил их к машинному аккумулятору. Горящие лампочки он развесил по кустам. Не было никаких правил проведения ритуала. Каждый проводил его, как думал будет вернее. Я говорила с Кошмарным Королем через боль. Олсон же придумал что-то замысловатое. Я не вмешивалась. И даже не смотрела на то, что мне казалось неприятным. Олсон забрызгал кровью козы пространство в кругу лампочек, потом достал из тяжелой коробки банки с медом, и размазал и мед. Потом подорвал банки, и те рассыпались на множество осколков.
Он подошел ко мне и ввел меня в круг. Пока я шла, несколько осколков впились мне в ноги. Что же, раз решила не вмешиваться, то буду играть до конца. Олсон снова вручил мне коробку со змеей. Он упал на колени и склонил голову к земле, как мусульманин в молитве.
– Правитель Руин, Кошмарный Король, Властитель над Ульем, говори со мной! Я зову тебя из мира, который ты выплюнул из Бездны, из мира который лишь случайно смог обрести жизнь из молний, бурь и песка, из мира, который ты еще не пожрал, зовущегося Землей! Я усластил для тебя ее медом и кровью твоей невесты, так дай же мне взамен силу, чтобы моя война была кровожаднее и хаотичнее! Дай же мне ее, дай, и это приблизит наше падение к тебе!
В голосе Олсона не было раболепия, к земле он припал для того, чтобы быть ближе к тому, что кроется под ней. Я почувствовала, что на нас смотрят, прежде чем увидела и услышала. Змея в моих руках задергалась, ее шипение смешалось с нарастающим жужжанием вокруг, доносящимся из ее нутра. Когда оно достигло своего предела, стало практически нестерпимым, таким что я едва могла сдержать себя, чтобы не закрыть уши руками, я поняла, что доносится оно изнутри меня самой. Лампочки в одно мгновение погасли, а свет луны и звезд стал более блеклым.
– Он поглотил свет, – прошептал Олсон.
Я не знала, смотрел ли на нас Повелитель Руин или кто-то из Вопящего Роя. Олсон стал снова требовать силу, но я почти не различала слова. Жужжание становилось невыносимым. Я стала оборачиваться, ища подсказку, что делать. Я должна была исторгнуть его, иначе бы мое тело бы разлетелось на множество жужжащих пчел. Что-то щекотало мое горло, и я открыла рот, в надежде, что оно выйдет. Но ничего не произошло, деревья вокруг закружились, покрылись рябью, их листья сгнили и опали. Трава засохла, земля вздыбилась. Олсон же горел жизнью, я чувствовала, какое исходит тепло от него, видела, как нервно бьется его сердце, как циркулирует его кровь. Я поняла, что я должна была сделать. Я подошла к нему, земля под мной проваливалась, я чувствовала, что она хочет поглотить меня, но жужжание выталкивало меня наверх. Я подняла его голову за волосы и развернула к себе. Он улыбался, он был счастлив, совсем не понимал паники охватившей меня. Когда я разжала ему рот, он не сопротивлялся. Змея оказалась у него во рту, я пыталась сделать так, чтобы она оказалась глубже, но хвост все равно торчал. Не то, но что же тогда я должна была сделать? Кусай. Олсон забился, змея тоже. Перед моими глазами промелькнул Дацин, прижимающий кого-то к стене в аэропорту. Ломайся. Шея под рукой Дациана хрустнула и голова повисла. Следующим кадром я увидела других Падальщиков в бою. Всех сразу и каждого по отдельности. Не бойтесь. Убивайте. Потом – руки Лиды в крови. Нет, это мои руки. Плач ребенка. Резкая боль в животе, и все прекратилось. Дрожь и жужжание прекратились. Я отдернула руку и отбросила змею, которая, кажется, уже была мертвой. Олсон схватился за горло и хватал ртом воздух. Его лицо покраснело, и я понимала, что если ничего не сделать, он умрет. Я схватилась за него и попробовала разрушить яд в его организме. Но этого было недостаточно, его глотка отекала. Нам срочно нужен был Творец или врач, или в крайнем случае человек не в панике. Я громко завизжала, надеясь, что хоть кто-то из дома меня услышит.
7 глава. Илья.
Улитки на глянцевых страницах научно-популярного журнала выглядели даже симпатично. Я силился вникнуть в суть статьи про рожденных ползать, но снова и снова читал первый абзац, в котором мне предлагалась представить себя на месте улитки. Я бы с радостью. У моллюсков, наверное, нет таких проблем, как у меня. У них есть раковина и слизь, поэтому их даже съесть хотят немногие. Не то чтобы бы у меня много проблем на самом деле, и вряд ли хотя бы одна из них могла закончиться моим съедением, разве что метафорически. Сейчас я даже ничего не делал, просто сидел в кабинете в ожидании приказов. Кнуд не взял меня с собой в аэропорт. Сказал, что такие бесполезные очкарики, как я, только мешаются под ногами в драках, так как теряют сознание от страха. На самом деле он не взял меня потому, что я был нужен Эйвару здесь. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Недавно пришло сообщение, что в рейде на аэропорты мы понесли большие потери. Сколько погибло наших неизвестно. Но среди тех немногих, оставшихся в офисе, говорили «лишь бы и Кнуд был среди них». Я пытался осудить их за такие слова, но если быть окончательно честным с самим собой, я сам не мог отделаться от этой мысли. Вообще, мне было довольно непонятно, почему удача была не на нашей стороне. Творцов из Строя должно было быть больше, мы должны быть подготовленнее, да и магии у нас должно было быть много, благодаря запасам гармонии. Будто у Падальщиков был неизвестно откуда взявшийся запас силы. Да плюс они хорошо сражаются при поддержке Творцов Сладострастия. До этого момента Эйвар все время держал связь и отдавал приказы сражающимся, сейчас же, после этого провала, он заперся у себя в кабинете и никого к себе не пускал. Это было страшно, создавалось ощущение, что все еще хуже, чем на самом деле. Вообще, война – страшная вещь. Я знал, что даже выигравшая сторона приобретёт гораздо меньше, чем потеряет. Я не хотел в ней участвовать, я привык работать на недопущение войн. Я считал, что всем было бы легче заключить мир. Простить Падальщиков за убийство наших Творцов, договориться со Сладострастием о совместных условиях работы. К моему мнению, конечно, не прислушались бы. И самое страшное, что возможно, вскоре я и сам не буду. Я все время думал о том, что Эйвар сотворил мне абсолютное доверие его словам. Как бы я мыслил сейчас без этого?
Я снова уткнулся в журнал. В тот самый момент, когда я все-таки смог увлечь себя статьей, читая о гермафродитизме улиток, зазвонил телефон. Я вздрогнул и выронил журнал. «Зайди», – сказал Эйвар в трубку и сбросил звонок. Его голос всегда оставался ровным, поэтому нельзя было сказать, чего ожидать. Унижений, наверное.
Когда я зашел в кабинет, Эйвар не сразу среагировал на мое появление. Он, со стеклянным взглядом, неподвижно сидел в своем кожаном кресле, барабаня пальцами по телефонной трубке, будто это пустой стакан.
– Скоро все закончится, – сказал он, не отрывая глаз от стола.
– Война?
Эйвар поднял на меня взгляд, посмотрев на меня как на идиота. Я не понимал, что я сказал не так, стало неловко. Он осматривал меня несколько секунд, будто оценивая, не ошибся ли он, а потом кивнул мне сесть напротив него.
– Больше, чем война. Скоро этот мир перестанет существовать.
Я лишь на мгновение допустил мысль, что он пьян или просто преувеличивает. Но все всегда случалось так, как говорил Эйвар. Мир перестанет существовать!? Что!?
– Ты не знаешь истинную причину нашей войны с Анойей. Дело не в том, что они убивали наших Творцов. Пятьсот лет назад Дациан продался в служение Подземным Богам. Тебе, как человеку, выросшему в Советской России, было бы сложно поверить в это, если бы ты уже не верил мне. Боги существуют, и они ужасны. Нам повезло, что живут они в Нижнем мире. Впрочем, вероятно мы, Творцы Неба, тоже когда-нибудь будут считаться Богами. Сейчас у меня нет ни времени, ни желания рассуждать об этом с тобой. Наш мир – лишь случайность, ошибка, сделанная Богами. Фатальность этой ошибки заключалось в том, что наш мир – закрытая система, в которую они сами не могут попасть. Дациан же дал им такую возможность. Вся магия Падальщиков – скрежет их когтей в наш мир. Мы давно находимся в постоянной опасности, что грань между нами порвется, и они поглотят наш мир. Дациан либо слишком глуп и не понимает это, либо обезумел окончательно и попал под влияние своей фанатичной суки.
Последнюю фразу он сказал с нажимом и замолчал на какое-то время. Было необычно слышать, чтобы Эйвар ругался. Эта деталь предала его ужасному рассказу еще большую чудовищность. Любая магия Падальщиков приближала конец света. Даже, учитывая то, что их было не больше сотни, они использовали магию каждый день! Вот в чем настоящий смысл магии разрушения -буквально разрушать наш мир.
