Текст книги "Сны в Улье (СИ)"

Автор книги: Мария Потоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Дома совершенно пусто, даже тараканы вывелись после ремонта. Пустота в холодильнике, в постели, в голове, в буддизме. Только на сердце никогда не бывает пусто, там всегда горит вечным огнем моя любовь к Строю. Я иду в гостиную комнату, или как в этой стране называют – в зал. Телевизор валяется на полу – вчера ночью перевернул, когда наткнулся на передачу про трансплантацию почки. Безмозглые ублюдки показывают по телевидению без цензуры, как вытащили ребенку почку. На полке около дивана стоит моя коллекция – черепа собак, мои любимые собутыльники. Я беру один и кладу рядом с собой. Улыбается мне, скалит свои зубы, вытаращив на меня свои большие глазницы. Не пойму, то ли смеется надо мной, то ли рад, что я вернулся. Нет, так дело не пойдет. Я набираю номер Карины. Девочка работает моей секретаршей пару месяцев. Это ее наказание. На Небе она проторчала всего год где-то. Создала слишком больших птиц, и я решил, что ее можно снять с Неба временно, девочка-то красивая была. Дура дурой, но работает тщательно, пытается понравится мне, выслужиться передо мной, чтобы я отпустил ее обратно сотворять Небо. Выслужилась, понравилась. Поэтому не скоро она еще свое наказание отработает.  Трубку долго не берет, а когда подходит, голос сонный. Это свойственно этим помешанным на Небе, приходят домой и сразу спать ложатся. Ничего их не интересует, потому я своей Карине даже посоветовал записаться на танцы, чтобы хоть какое-то занятие появилось. Записалась, умница.

– Алло?

– Привет, занята?

Молчит. Думает, соврать или нет.

– Нет, – наконец говорит, – Мне к тебе прийти?

Выучила уже все, страдалица.

– Как хочешь, конечно, но я был бы рад тебе.

– Скоро приду.

– Слушай, только мне накормить тебя будет нечем, как-то неловко...

– Я куплю что-нибудь по пути.

Откладываю череп, пусть возвращается в свою собачью стаю, я сегодня не с ними. Проведу вечер по-человечески, с женщиной. До ее прихода я выпиваю только рюмку. Решил даже телевизор поставить на место. Еще раз увижу по нему подобное врачебное дерьмо, застрелю директора канала. Завтра, когда пойдем с Ильей к Андрею, надо у него не забыть спросить, знает ли он этого вшивого директора. Андрей сам работал где-то на телевидении, может, знает. Даже ставлю себе крестик на руке, как напоминание. На правой, чтобы заметить, если буду уже сжимать в руке пистолет. Уродец будет завтра убит. Я должен был убить его еще до своего плена, прежде, чем меня остановила Юдит. Именно он один из тех мятежников. И если эти слухи оказались верными, он, наверняка, связан и с Анойей.

Когда Карина приходит, я даже помогаю снять ей снять пальто, подкуриваю сигарету. Когда я притащил ее к себе в первый раз, волосы у нее были облезлые, а лицо серое. Сейчас хоть покрасилась в блондинку и лицо стала себе разрисовывать. Она идет на кухню, вижу дырку на пальце ее чулок. Все-таки никак ее к аккуратности полностью не приучу. Пока она жарит мясо и картошку, радую ее новостью, что в ближайшее время в офисе буду появляться редко. Даже говорю о том, что буду охотиться на Анойю. То, что она тоже в списке активного боевого состава пока не говорю. Должен же я делать ей иногда сюрпризы. Она тоже выпивает со мной, это она любит.

Уговорив полбутылки, веду ее в спальню, усаживаю на кровать. Стаскиваю с нее чулки, не люблю эту мишуру. Юдит одевала красивые платья, но не носила под ними белье и прочее женское тряпье. О, я знал про это многое, мой плен состоял не только из пыток и разговоров про мое возможное предательство. Я сажусь перед ней на пол. Ноги у Карины длинные, почти такие же, как у Юдит. Я целую ее колени, провожу языком вверх по ее бедрам. Кожа мягкая, горячая, девочка уже возбудилась. Но мышцы напряжены, боится меня. Так не пойдет, запускаю ей руку в трусы. И вроде все хорошо, как вижу вдруг венки на ее бедрах. Кожа тонкая, прозрачная, мягкая, но какого черта через нее просвечиваются ее гребаные сосуды? Накапливайте ее бесполезную кровь где-нибудь там, глубоко в слоях дермы. Кожа Юдит была идеально ровной, никаких намеков на то из чего состоит ее гибкое тело. А эта сука решила испортить мне вечер. Я отстраняю от нее голову, но все равно эти вены так и светят мне в глаза.

– Что ты за дрянь такая, а?

Глаза испуганные, напряглась вся еще больше. Не понимает, что мне не нравится. Ноги сдвинула, взгляд забегал, рот открыла, как рыба, хочет что-то сказать, да не может. Я стягиваю с нее юбку и трусы одним движением. Рубашка не поддается, пуговицы какие-то непонятные, и она сама быстрыми движениями своих бледных пальцев расстегивает ее и лифчик, оставаясь передо мной голой. Хорошее же тело, мне так еще вчера казалось, но сейчас вижу, оно отвратительное. Бледное, но нет ничего аристократического в этом, будто раковая больная после химиотерапии.

– Что это, а? – я тычу пальцем ей вены на бедрах, вокруг сосков и на предплечьях –  Что это? Ты вообще не умеешь пользоваться магией? Не думаешь, что могла бы из себя красивую женщину сотворить? Тебя открыли, подарили тебе такой дар, а ты, сука, даже пальцем не пошевелила, да?

Дура так испугалась, что даже слезы на глазах появились. Вряд ли она думает, что она может меня разжалобить, просто боится не нравиться мне. Это знакомо. На это у меня тоже стоит. Я опрокидываю ее на спину. Она вся сжата, входить в нее узко, будто бы она не отдавалась мне раньше. Шлепаю ее по бедру, сгибаю ей ноги в коленях и наваливаюсь на нее всем телом. Пока я трахаю ее, она даже не стонет, только дышит прерывисто, может, оттого, что зареветь хочет. Но ей повезло, не хочу с ней возиться, я кончаю быстро ей на живот. Не хватало еще, чтобы залетела. Я слезаю с нее и валюсь рядом. И меня вырубает. Щелчок.

Спина у меня вспорота,  кожа взрезана, что там с мышцами я и не представляю. Но ни про Небо, ни про наши шпионские знания о Падальщиках я так ничего и не сказал Юдит. За год сладких пыток в плену, даже намеком ничего не выдал. Я целую ее живот, нежно, исступленно. Она стонет, будто немного удивлена, когда я ласкаю ее пальцами, и я вместе с ней, хоть меня она даже не трогает. От боли мои стоны напоминают хрип. Нежное рычание собачки. Когда ее тело начинает биться в мелкой судороге, я вжимаюсь щекой ей в живот. Целый час моих пыток стоил этого момента. Она быстро проводит рукой по моим волосам и садится.  Она еще не насытилась, чувствует голод, как и я. Юдит легонько надавливает мне на плечо, чтобы я лег на спину. И я ложусь, будто совсем позабыв, что за кровавая каша вместо нее. Оказалось, из нее все еще торчали крюки, и когда я почувствовал, как они глубже впились мне в спину, не сдержал крик. Юдит мгновенно склонилась надо мной, глаза у нее вдруг стали испуганными, как будто и она забыла, что это она со мной сделала. Будто бы мы с ней нежные любовники, а не враги. Она переворачивает меня на бок, вытаскивает крюки, и лечит мои раны. Потом снова склоняется надо мной и целует в губы, нежно, теперь совсем точно как любовница.

Щелчок. Еще один. Карина пытается подкурить сигарету. Глаза у нее уже сухие, но она лежит все еще голая, поэтому не могу понять, надолго ли меня отрубило. Вряд ли она что-то поняла. Дура же. Я беру у нее сигарету и говорю идти домой. Пусть только посуду вымоет.

Кроме этого раза, у нас с Юдит было еще много секса и много пыток. Но больше ни разу они не смешивались. Наверное, у меня стокгольмский синдром, а она просто чертова извращенка, но, я знаю, мы любили друг друга. И, несмотря на то, что она сделала со мной, я бы и пальцем ее не тронул при встрече. Нет, конечно, тронул бы, но ей бы это понравилось. Но если она все-таки спуталась с Анойей, и Эйвар прикажет убить ее, я убью ее. Как жаль, как жаль. Щелчок.

5 глава. Таддеуш.

Проснулся, а рядом со мной лежит Яна. О, подумал, я не неудачник, который спит один. А вдруг у меня теперь есть какие-то обязанности перед ней? Я вскочил с кровати. Она что-то типа моей девушки теперь. Это, конечно, прикольно, но ведь мы в одной организации, как же ее бросить потом? Будет же ходить мимо меня туда-сюда, и смотреть  укоризненным взглядом. А Яна же такая милая, мне бы не хотелось видеть ее недовольной. Она спала в моей постели в одних трусах. В ее волосах по-прежнему были тоненькие щупальца, это забавно, но ночью, когда я утыкался ей в макушку, они казались прохладными. Сотворю потом немного тепла в них. А в комнате сотворю тепло прямо сейчас. Мы были в Москве, в доме моего идиотского брата Андрея, тут холодно. Дом, конечно, название условное. Он жил в полуподвальном помещении, но обустроился здесь довольно неплохо. Это по его мнению. Так, конечно, все было похоже на помойку. Нет, Андрюха довольно аккуратный, но вкус у него – эстетика бомжа и маньяка, поэтому стены все были облезлые, и с них стекало что-то, что я бы назвал слизью. Даже не стал спрашивать, что это такое, и зачем он это сделал. Кровать была сделана из шерсти медведя. В буквальном смысле, по краям даже лапки свисали и голова. Во рту у медведя был какой-то кожаный пульсирующий шар, видимо сшитый из его же языка. Андрею это кажется красивым. Он практически, как современный художник. Это еще самая милая комната, которую я у него нашел. Он у нас совсем дурной.

Я лег обратно в кровать и поцеловал Яну в ушко. Она открыла глаза. Думал, должна улыбнуться, людям нравятся, когда их так будят. Если, конечно, их будит поцелуем знакомый человек. Если незнакомый, то это прямо неприятно, наверное. Но Яна не улыбнулась, потянулась ко мне рукой и погладила мой нос.

– Привет, Янешка. Мне снился сон, что я попал в волшебную страну, где были очень красивые единороги, кенгуру-скинхеды и голуби в гавайской одежде. Ты была единорогом.

Кажется, Яна не поняла моего комплимента. Она приподнялась на локтях и уткнулась губами мне в щеку. Я рефлекторно положил руку ей на грудь. И все-таки хорошо, что я проснулся вместе с ней, утренний секс – лучшее начало дня. Только вот не этого дня. Дверь с шумом открылась, и в проеме появился Андрей. Его лицо было похоже на глубоководную рыбу – чешуйчатое, с большой челюстью и корявыми зубами, а на голове у него торчали в ряд выращенные языки. Это его самовыражение.  На улицу Андрей выходит в капюшоне.

– Фу, Андрей, какая ты мерзость!

Я быстро натянул одеяло на Яну. Нечего Андрею на нее смотреть. Потом подумал, ей, наверное, тоже на Андрея смотреть противно, поэтому накрыл ее всю с головой.

– Простите, я думал, вы уже встали. Неудобно вышло.

Голос у него будто доносился из глубин преисподней, но интонация была совершенно простая, честная,  даже извиняющаяся.

– Андрей, ты испортил нам все утро своей каракатицей вместо рожи! Чего тебе надо?

 – Хотел позвать завтракать. Ты, Таддеуш, можешь не приходить и умереть от голода здесь, все равно ты никому не нравишься, а Яна пусть приходит.

Я кинул в него подушкой, но Андрей ее поймал. Кроме того, что он уродливый внешне и простой в общении, у него есть еще одно качество –  он довольно боевой. Поэтому Андрей пригодится на тот случай, если Юдит всерьез задумала вести войну со Строем. Он наверняка добьется успеха, а что до меня, то Таддеуш же бесполезный, Таддеуш же ничего не может.

Андрей скрылся за дверью, и я вскочил с кровати, чтобы все-таки кинуть в него подушкой вслед. Но как только я замахнулся, что-то в подушке больно вцепилось мне в руку. Я пытался скинуть ее, но не вышло. Место соединения двух краев наволочки представляло из себя скопище человеческих зубов, сжимающих мою руку.

– Он укусил меня! Зубастая подушка сейчас отгрызет мне руку!

Яна вылезла из-под одеяла и смотрела за тем, как я пытаюсь отцепить эту пасть от себя, заинтересованно, но вот совсем не сочувственно.

– Классно, – сказала она и начала собирать с пола свою одежду. Бессердечная что ли совсем?

– Я почувствовал ее язык! Фу! Она сейчас начнет меня переваривать!

Я и правда чувствовал, как что-то слизкое ворочается внутри. Наконец, у меня получилось отлепить от себя подушку, и я скинул ее на пол. Она зубасто улыбнулась, обнажив десна, и закрыла свою пасть, становясь снова обычной подушкой. Рука была вся слюнявая, и я вытер ее первым же, что попалось мне под руку.

– Это моя футболка, – голос Яны был прямо грустный-грустный.

– Но это моя рука! Я не мог ее бросить на произвол судьбы в такой ситуации.

Яна пожала плечами. Неужели она не понимает всю серьезность ситуации моей вражды и неприязни к Андрею? Надеюсь, дело в этом, а не в том, что она обидчивая. Она надела толстовку прямо поверх голого тела, затем надела и штаны. Несмотря на то, что я точно знал, что под толстовкой ничего нет, я думал, что это прикольно расстёгивать молнию и видеть голую грудь. Яна подошла ко мне и взяла мою руку. На ней остались едва заметные царапины от зубов.

– Вот видишь, что он со мной сделал! Вдруг у меня теперь будет сепсис, и я умру?

Яна приложила пальцы к царапинам, и они начали очень медленно зарастать. Гармонии мало, Яна неопытная, поэтому быстро этот сделать не получилось. Потом обучу ее, и она будет крутым Творцом.

– Так тебе триста? – спросила она, пока залечивала меня. Этот вопрос мне довольно часто задают.

– Ага. Но ты не переживай по поводу моего маразма, мышление у нас сохраняется, как на момент нашего открытия. Типа жизненный опыт копится, а сами не взрослеем и не стареем.

– Во сколько же лет тебя открыли?

– В двадцать пять.

Яна молчала, пока залечивала меня, и мне стало скучно. Я пробовал заплести ей косичку, но одной рукой это сделать невозможно. Только лишь закончив меня лечить, она сказала:

– Ясно.

Мы все-таки пошли завтракать. Идти по коридору было довольно противно, на голову постоянно что-то капает с потолка. Кап, кап. Кап. Ржавые подтеки на стенах напоминали страшилки про маленького мальчика и красное пятно на потолке. Может даже Андрей их и придумал.

На кухне было мало людей, видимо, все поели раньше. Вряд ли можно найти более красивых людей, чем в Сладострастии. Статистику портил только Андрей. Все мы сотворили себе внешность по нашим собственным идеалам. До меня им, конечно, далеко, но в целом все были очень занятными. Магдалена накручивала на палец прядь своих золотистых волос, которые действительно были из тонкого мягкого золота, а Нил показывал ей сказку из своих татуировок, которые менялись, подобно мультфильму. Вокруг Марцеля обвивалась, как плащ фиолетовая дымка. Это он здорово с ней придумал. Она может применять любую форму, выражая его эмоции. Сейчас дымка нам приветливо помахала. Это из-за Яны, обычно она принимала форму среднего пальца при виде меня.

Я пошел к холодильнику, и вот тут мое чувство прекрасного снова начало плакать. Дверца холодильника напоминала плоский аквариум, наполненный разбавленной кровью, внутри которой плавают креветки. Спасало немного то, что частично эта мерзость была закрыта магнитиками их разных стран, которые обычно висят на дверцах. Внутри холодильника обнаружилась банка странного органического содержимого, остальное же было похоже на нормальную еду. Я достал колбасу и кетчуп, и пока я делал бутерброды, Яна выглянула в окно, заляпанное грязью и кровью. У нее были какие-то проблемы с головой, поэтому она всегда, заходя в новую комнату, осматривала вид из окна, якобы отмечая, откуда за ней могли следить. Это забавно. Мне не понравилось лишь то, что она заклеила жвачкой камеру моего телефона, чтобы и через нее нас не увидели.

– Юдит пошла на встречу с Анойей, – непонятно зачем сказал Марцель. Мне лично это ни капельки не интересно, так как в разборках, затеянных Юдит, я не собирался принимать никакого участия. Пусть будет благодарна мне, что я вообще сюда приехал. Москва, конечно, тоже тусовый город, но в Варшаве у меня были компания и слава. Вспомнив об этом, я позвал Андрея, чтобы он рассказал мне о клубах, в которых можно было бы провести время.

– Я не знаю ни одного такого же донного клуба, как твой, Таддеуш. Вряд ли в Москве будет что-то настолько плохое!

– Да пошел ты, не знаешь ни одного, так и скажи. Я даже придираться не буду.

– Думаю, будешь.

– Да, ты прав. Чем ты здесь вообще занимаешься?

– Кнуд идет.

– Выступаю по радио, снимаю эротические фильмы, книжки читаю... Что?

– Что?!

– Кнуд идет, – еще раз повторила Яна, меланхолично смотря в окно, – с каким-то парнем в очках.

Мы все замерли. Появление Кнуда было плохим по нескольким причинам. Во-первых, в тот раз, когда он приходил со своей бандой, он хотел убить меня и Андрея, и убил двоих наших друзей. Во-вторых, после этого Юдит держала его несколько лет в плену, и он, наверное, сейчас очень-очень злой. А в-третьих, он и сам по себе очень-очень-очень злой. Ко всему прочему, возможно, он уже как-то узнал, что Юдит собралась организовывать сопротивление против Строя, а значит, Эйвар собрался объявить Сладострастие врагами народа. Нужно было срочно что-то делать, и я бы предпочел бежать. Хотя с другой стороны нас больше, и все вместе мы бы завалили Кнуда и какого-то парня в очках. Но никто из нас не захочет драться.

– Это плохо, – нарушил тишину Андрей, – Юдит не давала указаний нападать на Небесный Строй. Наверное, мы пока не должны выдавать себя.

– Я, возможно, мало чего еще понимаю в организациях, но разве нас не выдает то, что все Сладострастие переехало в Москву?

Яна, наверное, умная.

– Может быть, у нас здесь намечается вечеринка десятилетия? – почти серьезным голосом предположила Магдалена.

– Да, хорошая идея, я бы мог сказать, что это я организатор, и все приехали ко мне отрываться на моих выступлениях.

– Или, что мы празднуем 300 лет со дня открытия Андрея, раз мы в Москве!

– Или, что Варшава стала скучной, а Москва, говорят, никогда не спит!

Наши варианты были правдоподобными, большинство из нас больше похожи на людей, которые хотят устраивать вечеринки, а не революции. Только Андрей, как всегда, был совсем не такой, как все, и не поддержал нас.

– Быстро все на выход через черный ход! Я встречу его и попробую решить все мирно! А вы выметайтесь и оповестите Юдит!

Адский голос Андрея воодушевлял на то, чтобы послушаться его. Впрочем, эта идея тоже была неплохой, причем, не только на мой взгляд. Магдалена, Марцель и Нил устремились к выходу, по пути оповещая остальных, сидящих по комнатам. Марцель отправлял вместо себя свое многоформное свечение. Все-таки удобное сотворение. Паника была такая, как когда менты накрывают вечеринку. Оттого тихая. Я стал подталкивать Яну вперед, мне все казалось, что она идет очень медленно. Наверное, дело было в ее спокойном лице. Человек с таким лицом просто не способен торопиться, а нам нужно было это делать.

Выход из убежища Андрея открывался в канализацию. Я точно не был уверен правда, канализация ли это или продолжение омерзительного дома Андрея. Но в том месте, где жил Андрей, только стены были влажные, а за его пределами еще и вода внизу доходила до щиколотки. Хотя,  может, это все-таки продолжение дома Андрея, например, его ванная. И это, наверное, не вода. Уверен, никому не хотелось вступать туда, но, когда становишься Творцом, пробуешь на себе и окружающем сотворять многое, доводя себя порою до состояния Андрея, становится не так противно, как могло бы. Алла даже сняла туфли на блестящих каблуках для ускорения движения и побежала босиком. Магдалена же сотворила себе резиновые сапоги. Интересно, а как Андрей сможет заболтать Кнуда, чтобы все закончилось хорошо? Кнуд в два раза старше его, и в случае драки непременно убьет.

– Я забыл плеер! – крикнул я преимущественно Яне перед выходом.

– Это не так важно, Таддеуш.

– Плеер с музыкой, накопленной мной за многие годы! Если они подерутся и разобьют его, это будет равносильно поломке иглы, спрятанной в яйце, спрятанном в утке. Иди с остальными, а я скоро вас догоню.

Я протолкнул ее в канализацию и закрыл дверь. Кажется, все были в такой панике, что успели за пару минут оказаться в канализации. Я и правда, пошел за плеером. Возьму его и вернусь к остальным. Кто-то догадался включить громкую музыку, чтобы не было слышно нашего отступления, наверное. А может, кому-то просто хотелось послушать любимый трек напоследок. В любом случае,  за музыкой Кнуд и меня не должен был услышать. Может только унюхать мог, если он действительно такая собака, как о нем говорят. Пока в песне пели о том, что карнавала не будет, я смог незаметно пробраться в комнату. Чисто ради любопытства я прижал ухо к стене, пытаясь сквозь музыку услышать, что происходит в коридоре. Слышался гортанный голос Андрея и глумливый смех Кнуда. Что именно они говорили, разобрать было невозможно. Я немного завис у этой стены, а вот парень в песне уже пел, чтобы я утекал, и что меня порежут на меха. Я даже хотел послушать его совета, как вдруг услышал выстрел. Бум! Как пробка шампанского, как фейерверк в новый год, как барабанная дробь. Только это был совершенно точно выстрел, я их наслушался за жизнь. Андрея убили. Сердце тут же ответило темпом аллегро, и я побежал. То, что я оказался у главного входа, а не у черного, я понял уже на месте. На полу билось что-то длинное и склизкое, но это был не Андрей.

Андрей стоял напротив входа, живой, здоровый и уродливый, Кнуд был в дверях с вытянутой рукой с пистолетом и с безумной кривой улыбкой, а парень в очках маячил за его спиной, выражая своей мелкой моторикой невроз. То, что извивалось на полу, было муреной – домашним любимцем Андрея. Казалось, что они настолько все были сейчас в своей атмосфере, что даже не обратили внимания на мое появление.

– Я бы хотел тебе напомнить, что мы же не должны нападать на Сладострастие без причины. Мы же просто ищем Анойю. Ты же знаешь, это Кнуд? – сдавленно сказал парень в очках.

– А мне показалось, рыбина хочет на меня напасть. Илья, ты, как свидетель, это подтвердишь.

Хотя мурена и выглядела агрессивной, наверное, это была угроза. Мне лично стало стремно. Уж, по крайней мере от того, что у Кнуда есть в руках пистолет, а у меня нет. Андрей поднял руку, и осколки на полу быстро начали складываться обратно в аквариум. Даже красивым казалось, все-таки иногда Андрей может сотворять что-то не противное. Наверное, это была своеобразная демонстрация силы. Хотя не самое полезное, на что он мог сейчас потратить гармонию, это даже я понимал. Аквариум стал наполняться водой. И тут Андрей сделал такое, что всем сразу стало понятно, что он недавно выпил экстракт гармонии, без него это было бы сложно. За мгновение у него выросла длинное щупальце, столь родной атрибут для нашей семьи, и с помощью него он положил мурену в уже наполнившийся аквариум. Я подумал, что раз все так проигнорировали мое присутствие, можно было бы и уйти, пока здесь не началась бойня.

– Андрей, ты же говорил, что Сладострастие вовсе не переезжало в Москву. А смотри-ка, а тут у нас твой польский друг Таддеуш. Привет. Ай-яй, Андрей, ты, выходит, у нас пустослов?

Я замер. Кнуд потянулся ко внутреннему карману своей шинели и достал оттуда баклажку. Хотелось верить, что в ней алкоголь, а не гармония.

– Ну, только Таддеуш приехал. В гости ко мне.

Андрей не умел врать. Но я активно закивал в подтверждение его словам.

– Допустим. Но в таком случае, раз он здесь у тебя в гостях, может быть, он знает, где сейчас Анойя?  Может, хоть кого-нибудь знает?

– Нет! Откуда? Я сам только что приехал из Варшавы! Я и где Красная Площадь здесь не знаю, откуда мне знать, где Анойя!

– Не знаешь, так не знаешь, не переживай! Тогда вопросов больше нет, спасибо за содействие – его голос вдруг стал дружелюбный-дружелюбный. За такой интонацией всегда следует что-то плохое. И точно: Кнуд развернулся к двери, будто бы собрался уходить, но остановился.

 – Вот только здесь находится одна безделушка, принадлежащая Строю.  Я заберу ее, и уйду с миром.

Он пересек коридор, собираясь пройти дальше. Андрей стоял у него на проходе, но после небольших колебаний, пропустил его. Я тоже. Может, Андрюха ему просто что-то задолжал. Лучше бы ему отдать это сразу, чем видеть его еще раз потом. Но Кнуд вынес из ближайшей комнаты вовсе не вещь, а Яну. Откуда она могла там появиться, я не мог понять. За мной видно, дурочка, пошла. Или тоже забыла плеер. Он схватил ее за предплечья и вытащил в коридор. Яна закусила нижнюю губу и шла за ним, выражая сопротивление лишь напряженной позой. Сердце затрепыхалось уже в темпе престо.

– Эй! Не трогай ее!

– А я ее еще не трогаю. Яна Баженова была найдена Строем и стояла в очереди на открытие. Поэтому принадлежит нам.

– Подожди! Что за бред?! Сладострастие имеет право открывать новых Творцов!

Он достал из внутреннего кармана, в котором была и баклажка, сложенную в четыре раза бумагу. Наверняка, какой-нибудь мерзкий документ этих любителей бюрократии. Он развернул ее и показал мне.

– Смотри, вот тут написано число, месяц и год, когда мы нашли эту девочку. Заверено лично Эйваром. Значит, она наша.

– Но новые Творцы имеют право сами выбирать себе организацию! То, что вы ее нашли первыми, еще ничего не значит, выбор оставался за Янешкой! За Яной! Это даже где-то должно быть написано в ваших дерьмовых бумажках! В вашей конституции или что там у вас!

– Янешка, – Кнуд протянул ее имя и усмехнулся какой-то особенно мерзкой улыбкой. Я понял, что абсолютно зря назвал ее так при нем. И вообще стал особенно протестовать. Теперь вроде я был у него на крючке. Но мне триста лет, Андрею тоже, а Кнуду четыреста. Вместе с Андреем мы должны быть сильнее его. Очкастый парень не выглядел угрожающим.

– В таком случае, я ей просто проведу экскурсию по Небесному Строю! И если ей не понравится, она вернется. Но, о, я уверяю тебя, ей все понравится.

Он притянул ее к себе и обнюхал ее волосы.

– После того, как вы, уроды, подсадите ее на Небо, ей все что угодно понравится! Отпусти ее!

– Не-а.

Кнуд подтолкнул ее к выходу, и они уже должны были скрыться за дверью, как Андрей резко выпустил вперед свое щупальце, обвив ее вокруг ноги Кнуда. Но прежде, чем он успел ее дернуть на себя, рука Кнуда с пистолетом оказалась у виска Яны. И стало так страшно, что мое сердце вообще прекратило биться.

– Не делай этого! – крикнул Илья, будто вовсе был не за плохих парней.

– Заткнись. А теперь вы мне скажете, что знаете об Анойе, или я спущу курок.

Голос его стал, наконец, серьезным. Щупальце до сих пор обвивало его ногу, и я знал что, Андрей в любой момент может отрастить в ней, например, зубы, которую оторвут ему ногу за один щелчок. Даже бы я мог сделать это с его щупальцем, был бы у меня запас гармонии. А если бы у меня был мозг, я бы, наверняка, что-нибудь  придумал. Но ни того, ни другого не было.

– Адель из Анойи связалась с Юдит, чтобы предложить дружить против вас вроде бы! Сама она остановилась в доме где-то в начале улицы на Петровке! Они сейчас должны быть там. Мы только приехали, мы еще никого не видели, больше я ничего не знаю, – на одном дыхании выпалил я.

– Идиот! – зарычал на меня Андрей.

Илья тут же набрал номер и сообщил кому-то сказанные мной координаты.

– Отлично. Теперь у меня появился повод вас убить. Только делу время, потехе час, сначала я разберусь с рыбками покрупнее.

Кнуд опустил руку с пистолетом. Но продолжал держать Яну.

– Пожалуйста, уберите вашу пятую конечность с конечности Кнуда, и он опустит Яну, – сказал Илья. Хороший коп.

– Андрей, убери!

Я сказал как-то прямо убедительно, и Андрей сделал это. Кнуд толкнул Яну и быстро вышел вместе с Ильей, захлопнув дверь. Яна опустилась на колени на пол, и я подбежал к ней. Она не дрожала и не плакала, как могла бы сделать другая девчонка на ее месте, а выглядела будто какой-то очень уставшей.

– Ты живая? Ты очень испугалась?

– Ощущение от незнания, пустят ли в голову тебе пулю или нет, не страшнее очереди в поликлинике, когда не знаешь, хватит ли тебе талона на запись к врачу. Прости меня, Таддеуш, я не должна была идти за тобой. Ты, наверное, зря все это сказал, но спасибо.

– Это ты, какого черта вернулся, Таддеуш?!  – закричал на меня Андрей, параллельно набирая номер на телефоне, – Это плохо, прямо очень плохо. Из-за того, что ты такой дебил, все провалилось! Алло, Юдит, срочно уходите оттуда, Кнуд направил отряд в квартиру Адель!

Нам тоже нужно было уходить, и мы, прихватив некоторые вещи, пошли куда-то по улице без определенной цели, ожидая звонка от Юдит. Андрею пришлось надеть капюшон, чтобы скрыть свои языки. Он продолжал ругаться на меня. Называл предателем и дегенератом. А я все не мог понять, зачем мы приехали сюда злить и без того злой Строй. Мне лично жилось неплохо и без возможности пить много гармонии. Мне хватало просто иметь возможность пить. И что вообще за бред про наше притеснение Строем? Да, бывали неприятные ситуации, но по-настоящему притесняться Строем мы будем, когда объявим им войну. Мы вроде как должны быть счастливы и благодарить бога за то, что мы вообще живем вечно, не стареем и обладаем хоть какой-то магией, пускай и не такой сильной, как могли бы. Но Юдит почему-то стало этого мало, и мы все должны подвергать свою ценную вечную жизнь опасности? Я бы вообще на это не подписался, если бы не провел с Юдит так много времени. Я же у нее был первый из ее открытых Творцов. Вообще это даже я придумал название Сладострастие, да и некоторые другие вещи в организации тоже. Я много чего пытался делать, пока окончательно не понял, что единственное, что важно – это уметь развлекаться, доставлять себе удовольствие, выбить все мучительные мысли из головы и до отказа забить ее пустотой под аккомпанемент энергичной музыки. Какой смысл пытаться что-то изучить, создать, искать пути к власти или к любви, если, в конце концов, все равно все закончится? Да, даже вечные мы умираем, не говоря уже о любви и власти. Время трудов и неудач гораздо больше времени удовлетворения от своей цели. Логичнее и легче развлекаться, не нагружая себя лишними заботами.  И тем более, если все, кого ты любишь, ценишь или боишься, тоже умрут.  Они уже не смогут оценить твои достижения. Вот и идиотский Андрей чуть не умер. Я бы, конечно не сильно горевал, но тогда бы я больше никому не смог рассказывать про своего уродливого названного брата с языками на голове и чешуйчатой кожей.  Он типа должен был быть благодарен мне, что я вообще рассказал про Анойю, иначе Кнуд бы после Яны мог и его убить. Не вышло бы, так отряд бы вызвал. Да и вообще, если бы Яна не пришла, возможно, ничего бы такого не было, и мы бы были с ним двумя геройскими партизанами. Только вот ей он ничего не говорил.

В какой-то момент мне надоело слушать его оскорбления, и я, показав ему средние пальцы на обеих руках, пошел в другую сторону. Но ушел я совсем недалеко, потом вернулся, взял Яну за руку,и снова ушел. И снова показал средние пальцы. Андрей не стал нас останавливать. Яна была такая спокойная, что я все не мог понять, действительно ли она не напугана. Купил ей мороженое на всякий случай, чтобы справиться со стрессом. Мы долго шли, прежде чем она заговорила.