Текст книги "Сны в Улье (СИ)"

Автор книги: Мария Потоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Вспомнил, что Юдит говорила, найти антропоморфных существ среди них. С ними легче всего будет налаживать контакт. Я разглядывал пасти и жала, опасность которых мне мешала сосредоточиться. Я нашел глаза, похожие на человеческие, но они покрывали все длинное тело существа, больше напоминающего  таракана. Еще там было когтистое создание с четырьмя конечностями, и на передних из них были красные когти, похожие на маникюр продавщиц. Видел гусеницу с кожей, выглядящей человеческой, но все это сложно было назвать похожим на то, что я искал. Что-то стояло на двух конечностях, но в целом напоминало больше репейник, чем человека. Растительные черты тоже присутствовали у некоторых из них. Я подумал, что если их смешать по частям тела в разных пропорциях, и уменьшить количество когтей и шипов, задать определенную последовательность, то можно получить животных и даже растения нашего мира. Вопящий Рой простирался далеко, может быть, передо мной стояла лишь та его часть, которая была наиболее животной. Я также заметил, что у одного из них тело состояло из оголённых мышц, смешанных с песком, и он сыпался с него, когда существо шевелилось. Может быть, и сама земля была создана по их подобию, только все это вышло в странном соотношении, и некоторые из богов могли бы даже обидеться. Все-таки насекомоподобных здесь было больше всего. Они жужжали, только тихо, так, чтобы не заглушать мою музыку.

Я так и не нашел к кому обратиться. Не переставая играть, я крикнул громко, смотря на таракана с человеческими глазами:

– Вы понимаете мою речь? Кто-то из вас может говорить со мной?

Электронная музыка заиграла громче, и я подумал, что может быть, это способ заткнуть меня. Будто бы, играешь, парень, ты, конечно, неплохо, но лучше бы тебе помолчать.

– Вы же показывали мне мои видения из прошлого. Значит, вы можете поникнуть в мою голову. Вы должны меня понимать! Кто-нибудь сможет говорить со мной?

Длинное черное мокрое существо с десятком тонких ног выползло вперед и закружилось на месте. Движения были однотипные, но направления разные. Если это и способ поговорить со мной, то я ничего не понял. Я смотрел, как шевелятся его тонкие ужасные ноги, и подумал, что это было бы самое отвратительное ощущение, если бы оно ко мне прикоснулось. Существо забегало еще активнее, и я вдруг почувствовал, что мое горло что-то стягивает. Будто кто-то душит меня леской, взрезая при этом кожу. Я схватился руками за шею, перестав играть,  и сквозь слезы увидел, как они все встрепенулись, задвигались и снова закричали. Вряд ли в Улье был воздух, но я чувствовал, как мне его не хватает. Но я не задохнусь, мне сейчас просто оторвут голову. Или без музыки разъяренная толпа меня убьет. Кто-то откуда-то далеко, практически за горизонтом моей видимости, вытянул вперед нечто длинное и ворсинчатое, наверное, невероятно вытянутую конечность, и проткнул танцующую сколопендру передо мной. То, что стягивало мою шею, исчезло, я рефлекторно стал откашливаться, понимая, что на самом деле мне дышать не так обязательно. Я сразу положил руки обратно на клавиатуру, и увидел, как проткнутое существо рассыпалось  на множество пчел, которые синхронно сделали несколько кругов на месте, а потом разлетелись в разные стороны.

Я не понял ничего. Что хотела сколопендра, потанцевать под музыку или моей смерти? Это она устроила, потому что ей не нравилось, что я разговариваю? Или это просто какое-то случайное воздействие Улья? Теперь я снова играл, а чудовища меня слушали. Наверное, я мог бы стать вечным музыкантом в преисподней, но не сегодня, как бы сказали крутые парни. На самом деле возможность находить хоть что-то забавное или интересное в этой безумной ситуации была единственной причиной, по которой я не орал от страха.

Я прокашлялся, проверяя реакцию зала. Все продолжали слушать.

 – Я все равно буду с вами говорить! Я хочу вам кое-что предложить.

Чудовища снова задвигались, стали упираться в друг друга своими головными частями, конечностями и хвостами. Сначала я подумал, что они снова хотят меня убить, потому, что у них сейчас будет оргия, а потом я понял, что это способ их взаимодействия друг с другом. Вдруг рядом со мной появился Хенрик, кожа его выглядела живой, но сам он стоял весь обвисший вперед, будто подвешенный за крючок, и я вообще слабо понимал, как он удерживает равновесие. Глаза его были закрыты. Он пошевелил губами.

Его рот издал чудовищный рык, среди которого я различил слово «общение». Он заверещал, и голос его постоянно сбивался на другую тональность. Среди вопля я различил слово «диалог».

– Говор,  разговариваем, желание,  речь голосом. Голосом. Голосом. Поедание плоти... Пробовать новое существо. Вкус. Пробовать на вкус..., – постепенно его слова становились все больше похожими по звучанию на речь, и последняя фраза была сказана уже голосом Хенрика. Существа Улья перебирали похожие слова, чтобы отобразить смысл для меня.

Юдит говорила, что Дациан, чтобы выбраться, оставил Богам часть своей кожи, чтобы они всегда могли чувствовать его боль.  Я тоже должен был что-то им дать. Вот что я должен был им донести.

– Я должен выбраться из Улья. Я сотворю дверь из него в свой мир. Вы поможете мне, если я вам кое-что дам взамен. Дациан, если вы можете идентифицировать имена, вы должны знать его, он предложил вам часть своей кожи взамен. Если и я дам вам часть своего тела, вы сможете чувствовать и мою боль. Взамен вы откроете выход. Согласны?

Я старался говорить, как можно более простыми предложениями, чтобы они меня поняли. В руках Хенрика появился заиндевевший кусок мяса. Приглядевшись, я понял, что я не совсем прав, это кожа. Я испугался, что это уже моя, но вроде бы нет. Я видел теперь ту часть Дациана, которую никто не знал сотни лет. Хенрик откусил от нее кусок с такой лёгкостью, будто бы это была сахарная вата.

 – Поедание, пищу, боль... Не нужны....  Какдела.... Не нам, не кожа, скучно коже, скучно кожу.... Верная. Мертвый.

Я понял, что это для них уже не актуально. А что если им предложить почку, например. У меня их все равно две. Я не успел озвучить свою мысль, как Хенрик продолжил.

– Что почка. Что почка. Что почка.

Он просунул руку за спину, и как хорошо, что он не развернулся. Я не видел, как именно, но он копошился рукой внутри себя.  Когда он снова вывел руку вперед, на ней лежал окровавленный кусок человеческого тела.

– Не почка что.

Хенрик поднес почку ко рту, но на этот раз не стал ее кусать, а полностью засунул ее в себе в рот. Нужно было думать куда быстрее.

– Глаза! Глаза! Вы можете взять их себе взамен, и раз вы могли чувствовать боль Дациана, значит, сможете видеть и моими глазами. Ведь так? Так?

Чудовища зашевелились еще активнее. Надеюсь, принимали решение.

– Глаза.

Они согласились! Я не был уверен, что я ляпнул то, и нельзя было найти менее ценную часть тела, но я был рад. А теперь, самая важная часть.

– Обменяемся, договорились. Но для этого мне нужно найти Яну. Женщина, то есть больше девушка, в волосах тонкие щупальца почти как у того парня.

Как же им объяснить, кто такая Яна. Вдруг, она окажется у них в такой же роли, как кожа Дациана.

– Зачем. Мужчины, женщина.  Мать. Соитие... Одинокое существо, части тела... Мужчина, женщина, единая часть тела.

Я не был уверен, что части тела у них не ассоциируются, например,  с едой. Но, кажется, они намекали на то, что мужчина и женщина единое существо. Может быть, они были очень романтичными, может быть, они считали, что женщина создана из ребра, а может быть, я снова ничего не понимал. Я постарался сделать мелодию более милой и заиграл песню из «Белоснежки», про то, что когда ее принц придет, расцветут цветы. На органе эта песня была бы трудно узнаваемой, в Улье же она казалась жуткой.

– Невеста. Части тела единого существа.

У ног Хенрика появилась Яна. Яна! По ней ползали серые мотыльки, неплотно покрывая почти все ее тело. Первым импульсом было подбежать к ней, отогнать насекомых и обнять, но я не знал, что будет, если я опять перестану играть. Она была вся мокрая, будто бы ее только что достали из воды, не двигалась, лежала с открытыми глазами и ртом. Я подумал...

– Яна! Я пришел спасти тебя! Яна, ты меня слышишь? Девочка моя, ты жива?

Я видел, как она пошевелила губами, и один мотылек свалился с ее лица. Жива! Главное, все теперь не испортить. Я не мог рисковать и облажаться, когда все уже почти получилось.

– Ты пришел, – простонала она.

– Да, да, я пришел, конечно, я бы пришел за тобой! Послушай, ты должна встать, слышишь, меня, Янешка? Ты должна подойти ко мне, и мы выберемся отсюда. Все будет хорошо. Я очень тебя люблю, но ты должна встать и подойти ко мне!

Яна закрыла глаза и больше не подавала никаких признаков, что слышит меня или что жива вообще. Мотыльки продолжили ползать по ней. Дерьмо! Улей молчал и, видимо, ждал от меня каких-то действий. То есть, конечно, не молчал, повизгивал и жужжал, но Хенрик ничего не говорил. Я должен был сотворить дверь, но какая здесь к черту гармония?  Я смотрел на Яну, в ней не было никакой жизни, и это тоже не придавало мне сил. Но я должен был попробовать. Я больше представил дверь, чем чувствовал свою магию, и дверь, больше походившая на призрак двери, появилась около Яны. Ее очертание было люминесцентным, как у двери клуба или казино.

– Единое существо, помните, да? Я подойду к ней, к женщине, невесте, моей части, и мы уйдем через дверь в свой мир, после того, как вы возьмете вот эти глаза, – я на мгновение оторвал одну руку от клавиш и показал на свои глаза. Если они и правда посчитали нас единым, то они могли забрать и ее глаза. Я был хитрым и специально не употреблял фразу «мои глаза», чтобы не разрушать легенду о нашем единстве.

Я встал из-за инструмента и быстро подошел к ней. Улей зашевелился, и я услышал ужасный вопль. Но теперь издавали его не все. Я осторожно стал отгонять от Яны мотыльков, которые на самом деле имели еще и хвосты с жалом на конце. Не повредив ни одного, я взял ее на руки, она так и не просыпалась. Я поцеловал ее в губы, но это не было сказкой про Спящую Красавицу. Улей совсем расшумелся.

Я подошел с ней к двери, и передо мной оказался Хенрик. Он протянул ко мне ручки, но не мог дотянуться до лица. Я примерился, что мне нужно будет сделать лишь шаг назад, чтобы оказаться у двери, когда Хенрик вырвет мне глаза, и я ослепну. Мои красивые синие глаза! Я присел на колени, положив Яну рядом. Маленькие ненастоящие ручки потянулись к моему лицу, но они оказались не пустыми. Хенрик держал за крылышки двух жужжащих пчел. Я почувствовал их липкие лапки у своих глаз, я заморгал, глаза заслезились, но это были не просто мушки, чтобы их вытащить. Я чувствовал, как они пробираются сквозь мои глаза в мою голову. Мне было не больно, я просто чувствовал их внутри себя. Зрение не исчезло, но пропадало, все мелькало перед глазами. Я обернулся на дверь, и увидел, что за ней то самое озеро, где мы умерли с Яной. Почти только на ощупь я взял Яну и стал проталкивать ее в дверь. Вот бы это был не обман. Яна провалилась и прежде, чем я сам туда шагнул, дверь исчезла. Я подумал, что я совсем ослеп и просто не вижу ее, и все равно сделал шаг вперед. Ничего не произошло.

– Два существа. Обманщицы, – услышал я голос Хенрика. Он заорал, и я понял, что он исчезает, Улей больше не будет говорить со мной. Нам не вышло спастись обоим. Я думал когда-то, что буду заботиться только о себе. Это было грустным  облегчением, что я спас ее.

Я обернулся, и последним, что я увидел, были чудовища Улья. А потом пчелы съели мои глаза окончательно.

18 глава. Адель.

В Улье оказалось тепло и влажно. Никогда не думала, что нижней мир можно будет описать такими словами. Улей был единым живым организмом, слаженной системой, конечно, здесь должно быть тепло. Вокруг меня было темно, но тьма не была непроглядной. Я видела очертания стен, бесконечно уходившие в темноту с одной стороны, и выход с другой. Наверное, я была в каком-то длинном пустом помещении, где не было потолка. Я чувствовала запах цветов. И когда я сделала несколько шагов к выходу, он усилился.

Конечно, все это была часть моего воображения. Как сон. Здесь не могло произойти ничего того, что бы я не могла представить. Облик Кошмарного Короля, его детей и слуг непостижимы для человеческого разума, поэтому они предстают передо мной в наиболее понятном мне облике, отдаленно похожем на них настоящий. А может быть, и не похожим вовсе, я не знаю, имею ли я право смотреть на них. Для других, кто сегодня стал жертвой для Улья, он, скорее всего, предстал в другом виде. Искаженное Лико.

Все, что я видела, наверное, можно рассеять. Я чувствовала, что ногами стою на чем-то мягком и липком, и это с равной вероятностью могло оказаться медом с сотами или кашей из плоти и крови погибших сегодня. В том числе и моей. Нож по-прежнему торчал из-под моих ребер, но теперь он не доставлял мне никаких неудобств, я могла воспринимать его, как аксессуар. Впрочем, не нужный. Я дернула за рукоятку и с трудом вытащила его. Темная кровь забулькала и полилась с новой силой. Она могла бы вытекать из меня теперь вечно, а могла перестать в какой-то момент, второй раз я не могла умереть. Что до боли, она осталась, но она делала меня сильнее, а к тому же, такой живой.

Нож я выкинула, и он со звоном ударился о стену, порождая эхо. Этот резкий звук вывел меня из моих размышлений о структуре Улья, и я, наконец-то, смогла почувствовать. Я в Улье! Как долго я к этому шла, сколько лет я не считала себя достойной, и как я не была готова даже в самый последний момент. Но теперь я здесь, в доме Богов! Я думала, что они придут в мой мир, но раз они захотели, чтобы я спустилась к ним, значит, это только лучше. Безумное место, которое свело Олсона с ума, а Дациана держало на грани, на самом деле быть чудесным. Они не были готовы, а я была главной и единственной жрицей Улья несколько веков подряд. Улей встретит меня, как свою.

Я подошла к выходу и увидела, что снаружи сад. В темноте листья казались черными, но я различала множество кустов с маленькими светлыми цветками, похожими на розы. Вокруг них роились пчелы, я слышала их жужжание. Они приветствовали меня.

Привет, младшим из детей Короля, несущим в себе его зрение, вы можете смотреть на меня.

Я протянула руку к ним, но прежде, чем я успела войти в сад, за моей спиной послышался шорох. Я даже не успела понять, откуда он исходит, как четко ощутила присутствие Дациана.

–Адель, это ты?

Его голос звучал обеспокоено и даже почти несчастно. Что-то мешало ему говорить, хлюпало в его горле. Я не стала оборачиваться. Он пошел в мою сторону, походка была будто бы не его, казалось, что  каждый шаг дается ему с трудом. Интонация и движения были не его, в Улье можно было ожидать, что то, что идет ко мне, может оказаться голодной тварью, желающей лишь сожрать меня, но я была уверена, это был Дациан.

– Конечно, это ты, любовь моя. Как я мог усомниться в этом? Я везде тебя узнаю, я всегда тебя найду. Ты простишь меня? Простишь, что я оставил тебя на это время одну? Олсон не имел права забирать тебя у меня ни на секунду. Он не имел права к тебе прикасаться. И даже смотреть, да. Я клянусь, я бы убил его, если бы у меня было хоть немного времени! Это ты ему приказала это сделать, ведь так? Ничего не происходит без твоего желания, все только так, как ты хочешь. Но почему не я? Почему не я должен был вонзить нож в твое сердце? Почему? Почему?! Моя королева пчел, скажи, я что-то сделал не так, почему я заслужил меньше твоей любви, чем он? Благосклонности, конечно, не любви.

Голос его переливался разными интонациями, он то тараторил, то растягивал слова, будто бы разговаривал сам с собой. Конечно, это было не так, он говорил только со мной. Просто он свихнулся. Дациан подошел совсем близко, и я почувствовала, как он провел рукой по моим волосам.

– Это ты, наконец, такая настоящая в своем королевстве.

Я обернулась к нему. Поперек его шеи шел тонкий порез, кровь лилась из него, и он зажимал его одной рукой. В другой он держал изогнутый кинжал, и кровь с него капала мне на ступни. Его глаза рассеянно-хищно горели.

– Ты что, с ума сошел? Горло себе перерезал?

– Я хотел быть с тобой, как можно скорее!

Когда он говорил, кровь лилась еще сильнее.  Я полезла в карман его мантии, там должны были быть бинты. В случае ранения Падальщикам приходилось помогать себе совсем не волшебными способами.

– Из всех способов попасть в Улей, ты выбрал самый дерьмовый. Ты посмотри сколько крови!

Из всех способов умереть, то есть. Я была немного зла. Кровь текла и из моей груди, но я уже не обращала на нее внимания. Он же все чувствовал, не до конца осознав, что его перерезанное горло не имеет никакого значения. А ведь он в Улье уже второй раз. Я достала бинты, но не стала перевязывать ему его шею. Вместо этого я оторвала кусок, скомкала и стала промокать его рану.

 – Убери руку от шеи, Дациан, дай мне помочь тебе.

Я видела, как он прерывисто дышит, как его периодически всего передергивает. Но он продолжал смотреть только на меня. Я промокала один бинт за другим, зная, что это может продолжаться бесконечно. Но это помогло. Кровь продолжала литься, но дыхание его постепенно наладилось, а потом и вовсе пропало. Он расправил плечи и улыбнулся мне, обнажая зубы в крови. Я оторвала последний кусок бинта, чтобы вытереть его лицо. Теперь его порез на шее казался ничуть не более страшным, чем всегда кровоточащая рана на его лице и шее.

– Мне так нравится, когда ты ко мне прикасаешься. Только это может сделать меня счастливым.

Его глаза по-прежнему горели, будто его лихорадило.

– Дациан, ты говоришь странно. Ты слишком фиксируешься на мне, будто бы не осознаешь, что мы в Улье.

– Милая, – он приблизился ко мне совсем близко и начал шептать, словно делясь со мной секретом, – только мысли о тебе помогли мне не свихнуться в Улье. Советую и тебе сконцентрироваться на чем-нибудь. Но ты ведь и так не сможешь сойти с ума в своем королевстве!

Это не было моим королевством, было почти опасно думать так. Хотя я, несомненно, имела с Ульем куда большую связь, чем все остальные.

Я выскользнула из рук Дациана и выбежала из пещеры в сад. Трава была сырой, как после дождя, но пчелы жужжали, как в солнечный жаркий день. Я протянула руку к кусту роз, и несколько пчел сели мне на палец. Совершенно обычные, как в нашем мире, шевелили усиками и терлись пушистыми брюшками.

– Посмотри, как они прекрасны!

Я помахала Дациану рукой, зовя к себе.

А вдруг я ошиблась? Вдруг я все сделала не так? Мой род был создан для того, чтобы хранить знания об Улье, передавать их из поколения в поколение, чтобы однажды призвать Богов на землю. Я знала, что для этого нужно много жертв. Я сама ей стала, но Боги так и не пришли в наш мир, вместо этого мы здесь. Конечно, я не знаю, что теперь происходит там, может быть, они все же выбрались. Но у меня не было такого ощущения. Неужели было недостаточно жертв? Или нужно было сделать что-то еще? В любом случае, даже если ничего не вышло, мои Боги должны были остаться довольными тем, что пролитая кровь пропитала Улей, и у них теперь есть столько страдающих душ, которые наверняка сейчас бьются в панике.

Это не может быть зря. В противном случае, я отвратительна.

Пчелы ползли вверх по моей руке, щекоча своими лапками, и я улыбнулась. Дациан стоял рядом и тоже завороженно смотрел на них. Я протянула вторую руку к цветку, и он перехватил меня за запястье.

– Не надо!

Краем сознания я понимала, что не стоит ничего трогать, пробовать, а уж тем более ломать в Улье. Но я все равно это сделала, переломила с хрустом тонкий стебелек цветка. Я поднесла пышный цветок к лицу, но успела ощутить запах его нектара лишь на мгновение. Он завял и рассыпался, его яркие розовые лепестки упали на траву ссохшимися коричневыми комками.

– Ой.

Впрочем, ничего не случилось.  По моей вине умерло сегодня достаточно людей, чтобы обращать внимание на завядший в моих руках цветок.  Я почувствовала неприятное  жжение у себя на запястье, одна из пчел меня укусила, и тут же замертво свалилась с моей руки. Глупышка, ты умираешь, когда жалишь кого-то. Розовое отечное пятно выросло на месте укуса, всего-то. Это того не стоило. Я почувствовала, как еще одна ужалила меня в предплечье. Я встряхнула руку, и пчелы взлетели. Они стали кружить вокруг меня, но больше не садились.

– Я думал, в тебе сама жизнь, а в твоих руках все умирает. Королева пчел, Королева смерти. Но ведь и жизни, да? Ты же подарила мне дочь.

О Лиде я сейчас хотела думать меньше всего. Надеюсь, Эйвар ее уберег.

Я пошла дальше по саду, и пчелы летели за мной. Я надеялась, что сад скоро закончится, и я смогу предстать и перед другими Богами. Не могут же они все быть представлены пчелами. Но, кажется, мы шли в правильном направлении, дорога уходила вниз. Мы шли долго. В какой-то момент Дациан схватил меня за руку, заставив остановиться.

– Они ведь не заберут тебя у меня?

Я не знала этого.

– Конечно, нет.

– Хочешь, я вырежу себе сердце или легкие, чтобы они открыли нам дверь в наш мир?

– Тогда ты будешь совсем мертв, милый.

Он, кажется, не внял моим словам, продолжая с ожиданием смотреть на меня.

– Я этого не хочу.

Я поняла, почему он это спросил сейчас. Дациан заметил раньше меня, как все вокруг начало меняться. Розы, земля и даже небо поплыли вниз, будто кто-то облил картинку краской. Как во сне. Только мои пчелы оставались неизменными. За стекающими декорациями что-то проглядывало, и чем менее отчетливо я видела розовые цветы, тем четче я видела, что там. Сотни глаз смотрели на меня, ни один не похож на другой, зубы скалились, а пасти истекали слюной. Что-то голодное и неправильное было вокруг, то, о чем не хочешь знать или даже думать. Но все это были мои Боги. Те, кому была посвящена вся моя жизнь, каждое мое слово, каждый мой взгляд. Те, кому мы посвятили жизни практически всех магов.

Наверное, вокруг меня был Вопящий Рой, потому что тех, что меня окружали, было как звезд на небе. Когда спадет и иллюзия тишины, наверняка, я услышу их крики. Я и сейчас слышала, как что-то вокруг меня шевелится, дышит, облизывается, но голосов слышно не было.  Может быть, мой слух не приспособлен для них.

Босыми ногами я почувствовала, как что-то подо мной пульсирует, будто я и стояла на каком-то существе. Я сделала шаг в сторону и провалилась по щиколотку во что-то липкое. Дациан подхватил меня под руку, будто бы я могла упасть, но я лишь оступилась. Впрочем, за слоем чего-то липкого, тоже что-то шевелилось, и мне даже показалось, что оно лизнуло мою ногу. Это, кстати, даже вышло не страшно, а очаровательно.  Хотя, наверняка, оно хотело попробовать меня на вкус.

Дациан все еще держал меня за руку, нервно поглаживая пальцами мое запястье. Я повернулась к нему. По его незаживающей ране ползали пчелы, как мухи на куске мяса. Чьи-то клыки были совсем близко за его спиной, пасть с ними то открывалась, то закрывалась. Ко мне они так близко не приближались. Я притянула его ближе к себе, и услышала, как жужжат пчелы. Дациан будто бы даже не замечал их. Одна из них пробралась под неповреждённую кожу с другой стороны шеи, кожа вздулась бугорком.

– Ты им сказала пробраться внутрь меня, чтобы заполнить ту дыру, что ты оставила на месте, где было мое сердце?

Все-таки он замечал пчел. И  даже сумел сохранить долю романтики. Я вытащила за крылышки вторую пчелу, которая хотела пробраться под кожу.

– Милый, твое сердце по-прежнему в твоей груди. Иначе бы, как бы ты смог меня любить.

Самой захотелось опошлить мою фразу. Но больше было не до шуток.

Последний лепесток опал.

То, что я принимала за множество разных существ, оказалось единым. Оно окружало нас. Мы стояли на нем, оно было со всех сторон. Где-то его масса разъединялась, там была пустота. Но я не была уверена, что и она не является частью него. Сложно было даже сказать насчет нас с Дацианом.  Оно было разнообразно. Все его части были непохожи друг на друга, но все они соединялись единой массой плоти, которая и сама была неоднородна, где-то покрытая кожей, где-то чешуей, а где-то я видела лишь переплетение мышц и упругие сосуды. Все взгляды были обращены на меня, и оно медленно шевелилось, будто освобождая угол обзора для всех глаз.  Даже Дациан смотрел на меня, хотя, может быть, он просто не хотел смотреть по сторонам.

Я упала на колени перед Кошмарным Королем. Я чувствовала, как Дациан тоже медленно опустился за моей спиной. Он был повсюду, и я совершенно не знала, в какую сторону мне обращаться. Среди его плоти наибольшим был круглый белый глаз с вертикальными черными зрачками, в котором я видела наше отражение в полный рост. Я обратилась лицом к нему, хотя я уверена, что он, кроме своего размера, ничем не отличался по значимости от других. Вдали я видела глаза и пасти больше.

Когда видишь свое отражение в чьих-то зрачках, сам себе кажешься невероятно маленьким и никчемным, когда видишь в зрачке себя целиком, как в зеркале, понимаешь, что ты лишь видение в глазах великого. Невозможно узнать хотя бы часть его величия. Как муравьи не способны понять, что такое шоссе, вдоль которого они живут, так и люди не способны понять, что собой представляют внеземные жизни. Возможно, Ферми говорил совсем не об инопланетянах.

Мы продолжали стоять на коленях, но ничего не происходило, ни милости, ни кары. Властитель Улья смотрел на нас, и я не могла понять, каким взглядом. В его распоряжении было все время мира, я не знала, как он воспринимает его, поэтому он мог смотреть на нас еще не одну сотню лет, решая, что с нами сделать. Хотя, наверное, он знал все.

Дациан поглаживал меня по спине, наверное, напоминая, что он здесь со мной. Я видела, что ему не терпится что-то делать, но в то же время, если понадобится, он сможет простоять на коленях так же долго, как захочет ждать Властитель Улья. На самом деле ни единый обряд поклонения жриц Короля Руина не предполагал какие-либо знаки подчинения. Нам не нужно было склоняться лбом в пол или целовать рукотворные образы наших Богов, но нам часто приходилось ползать на коленях, потому что так удобнее чертить символы на полу, а целовались мы лишь с живыми людьми. Или, по крайней мере, с теми, кто когда-то ими был. В ту ночь, когда была зачата Лида, мы с Дацианом пришли в место, где когда-то стоял храм, в котором я выросла. Много лет назад, когда я жила там с другими женщинами, я не раз видела обряд для зачатия будущей дочери культа. В нем участвовали и живые и мертвые. К сожалению, другие женщины не смогли в нем участвовать, когда я обрела магию, все они стали бесплодными, и никакой род, кроме моего не продолжился. Тем не менее, все равно все получилось.

В этот момент то, что представляло собой Кошмарного Короля, зашевелилось активнее. Зрачок белого глаза, к которому я была обращена, сузился еще больше, другие глаза забегали, завертелись. Что-то происходило, плоть его менялась, зубы выдвигались вперед, пасти раскрывались, теперь находясь на переднем плане вместо глаз. Я сделала что-то не так? Я почувствовала теплые ручьи на своей спине, вскрылись старые раны, оставленные мной самой для получения силы, и залеченные потом Таддеушем. Было больно, но магии я не чувствовала.

Дациан поднялся и вздернул меня, поставив на ноги.

– Ты в опасности, милая моя. Но не бойся, пусть ничего тебя не тревожит, я вытащу тебя, я защищу от любой опасности. Сейчас нам нужно уходить, просто доверься мне.

Я выдернула свою руку из его. Я никуда не собиралась уходить, тем более, некуда было идти. Кошмарный Король был повсюду. И если я его чем-то разозлила, я никуда не уйду, пока не пойму свою вину и не приму наказание. На глаза навернулись слезы. Я не хотела оказаться виноватой, конечно, как и любой другой. Но Улью была посвящена вся моя жизнь, оттого мое горе становилось тяжелее в разы.

– Ты пойдешь со мной. Еще раз попробуешь ослушаться меня, и мне придется тащить тебя за собой за волосы. Ты поняла меня, любовь моя?

Кровь из раны Дациана теперь лилась ливнем, а взгляд становился все безумнее. Может быть, он тоже боялся. Дациан мог быть жестким, мог подчинять меня, мог отрезать людям головы с куда большим интересом и воодушевлением, чем это делала бы я, но сейчас мне было не до него. Открытые пасти приближались к нам, а я все пыталась увидеть хоть какой-то знак, чтобы понять, что я сделала не  так.

Дациан схватил меня, приподняв от земли, обхватив меня за талию, будто похищал, и потащил к одной из брешей, к пустоте, откуда возможно, начиналась Безмолвная Бездна. Но все надвигалось на нас слишком быстро, оно находилось в движении, и оно бушевало от злости. Было так глупо пытаться сбежать, Король был повсюду и всем, и вот, нам уже передвигаться стало опасно. Дациан провалился, тонкий ряд мелких рыбьих зубов порезал его ногу, но он успел ее вытащить, прежде чем ее откусили. Я слышала, как с треском порвалось мое платье, зацепившись за что-то. Прямо перед моим лицом оказался длинный тонкий язык, с которого стекала непонятная зеленая жидкость, но Дациан успел повернуться в другую сторону, и он ко мне не прикоснулся. Тем не менее, я знала, что до бреши нам не дойти, Король Руин сгущался вокруг нас тесным туннелем. Я стукнула ногой Дациана, чтобы он пустил меня, и мы прекратили эти глупости, но он не обратил на это внимания. Прямо на меня надвигалось что-то черное и пустое, обрамленное двумя клыками, и я знала, когда оно до меня доберется, оно откусит от меня приличный кусок.

Я завизжала, и тут вдруг все замерло. Мы сами с Дацианом застыли, не способные сделать больше ни шагу. Властителя Улья вокруг нас задергало, будто его хватил приступ. Впереди нас часть его плоти стала выпячиваться, натягиваться, и под истончающимся слоем кожи что-то беспорядочно двигалось, стараясь выбраться наружу. Оно было больше меня, не огромное, но судя по активности его движений, очень сильное. Наконец, тонкая мембрана кожи порвалась, и оно с неприятным хлюпаньем вывалилось наружу. Если судить по его голове, оно наиболее напоминало крота, но было лысым и едва держалось на тонких ногах, не толще спицы. Оно пыталось удержать равновесие, и я видела, как оно постоянно складывалось, ломая себе ноги, или образовывая новые суставы. Существо открыло свой божественный рот, и вдруг издало такой нечеловеческий звук, что мне пришлось зажать уши. Дациан тоже выпустил меня, схватившись за голову. На его вой откликнулись другие. Страшные вопли раздавались вокруг. Они не принадлежали ртам Кошмарного Короля, а, значит, он не заполнял здесь все пространство. Это был Вопящий Рой,  и он разделялся на тысячи голосов.