Текст книги "Сны в Улье (СИ)"

Автор книги: Мария Потоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Не мужчина, но и не женщина, не вдова, не жена, не дочь, не мать, детей выводит. Не кормит, не ласкает, но держит их при себе. Без цепей вокруг – Вопящий Рой, а на цепях – Безмолвная Бездна.

То, что мы сейчас увидели, было чудом рождения. Существо страдало, оно все не могло осознать, что его тонкие конечности не  способны держать его тело. Визжало оно не потому, что должно было, а потому, что чувствовало боль. Его бессильные движения становились все более нескоординированными, оно озиралось по сторонам, наверное, ища хоть какой-то помощи.  Вскоре оно больше не смогло выдерживать ни боли, ни тяжести, и повалилось на землю. Жалкое, неправильное, оно лежало на боку, выставив свои изломанные, безжизненные, будто бы соломенные ноги. Существо, а точнее Бог, визжал уже не так громко, но все так же отчаянно, открывая и закрывая рот, впрочем, наполненный тремя рядами острых зубов. Если в Улье возможно умереть, то оно точно не продержалось бы больше суток. Я оглянулась на Дациана, в его взгляде не было жалости или отвращения, кажется, он был восхищен.

Вдруг я отчетливее услышала визг еще одного приближающегося существа. Оно прилетело откуда-то сверху, размахивая огромными крыльями. Более всего оно было похоже на птицу без клюва, но с огромным свисающим языком. Рассмотреть его лучше я не успела. Оно спикировало вниз, схватив деревянными когтями страдающее существо за брюхо. Они поднялись в воздух и полетели куда-то ввысь, пока не скрылись из виду. Я до последнего смотрела, как бьется в когтях одного Бога другой.  Было ли оно его добычей, или он так небрежно хотел отнести его к своим, я не знала. В любом случае, я надеялась, что мучения его скоро закончатся.

– Он похож на водомерку, правда?

– Чудесно.

Прежде, чем части Кошмарного Короля снова зашевелились, Дациан опять схватил меня, но я не успела ни подчиниться, ни вырваться. Дациан дернулся, как будто бы его ударили в спину. Его глаза расширились, и он посмотрел на меня растерянным взглядом. Его хватка стала ослабевать, и будто бы в замедленной съемке, его рука начала медленно выскальзывать. Я совсем потеряла счет времени. В нем будто совсем не осталось сил, но, даже падая, он вел кончиками пальцев вдоль тыльной стороны моей кисти. Он коснулся каждого изгиба моих косточек, ускользая от меня. Только когда даже кончик моего ногтя перестал прикасаться к нему, я вышла из своего оцепенения.

– Дациан!

Я завизжала, пытаясь удержать его. Но он так и не упал. Его тело резко взмыло вверх, так кошка могла бы схватить свою добычу. Его руки раскинуло в сторону, а голова безвольно опустилась на грудь. Было похоже, будто бы его распяли на кресте. Я не могла увидеть его либо, поэтому даже не знала, жив ли он. Условно жив.

– Дациан, милый! – еще раз позвала я. Но двигаться я снова не могла. Я опустила взгляд и увидела, что вокруг моих ног обвивались цепи. Я не думала, что здесь может быть что-то, сделанное рукой человека. Но скорее всего, это был лишь образ несвободы, родившийся в моей голове. Я попыталась вырваться, но совершенно тщетно.

В этот момент, красная мантия Дациана распахнулась, обнажая  голую грудь. Кровь, подтекающая из раны в его шее, приобрела странное направление. Она крутилась по его груди, будто бы ей кто-то рисовал по нему. В итоге я поняла, что линии складываются в буквы языка, которого я никогда не знала. Тем не менее, я вдруг совершенно точно поняла, что именно там написано, будто бы в мою голову был встроен словарь, о котором я не имела ни малейшего понятия.

«Младшая дева крови культа будет невестой Кошмарного Короля и впустит его в свой мир». Слова, неоднократно повторяющиеся в записях жриц, моих предков. Но ведь их непосвященных  не выбрали, это была я. Неужели, кто-то восстановил культ втайне от меня?

Или неужели все так просто? Конечно. Родив дочь, чтобы начать войну, я потеряла все, получив взамен лишь сомнительную радость материнства, от которой я тоже добровольно отказалась. Лида не была посвящена, но она была моей крови. Несмотря на то, что мне было много сотен лет, еще восемнадцать лет назад эти строки были бы обо мне, теперь они были о Лиде. Получается, весь смысл моего существования заключался в том, чтобы родить дочь. Какие бы войны не начинались из-за меня, сколько бы крови не лилось, мой смысл был – родить дочь. Даже тот факт, что магию разрушения Падальщики получили лишь благодаря мне и Дациану, был не так важен, как рождение нашей дочери. Я совершенно точно была уверена теперь, что эти строки были о ней, даже больше, чем когда-то думала про себя. Я сделала все возможное, чтобы усладить Улей, но так и осталась ни с чем.

Мне захотелось заорать Дациану, что это он во всем виноват, что это он уговорил меня на ребенка, но вряд ли его сознание находилось с ним.  Я бессильно злилась на него, за то, что он со мной сделал, но параллельной мыслью, я понимала, что виновата в этом я.

– Просыпайся! Очнись! Немедленно приди в себя!

Я бы что-нибудь кинула в него, но ничего не было в руках. Мне хотелось, чтобы Дациан объяснил мне, что моя служба Богам состоит только не в роли носителя генов жриц, чтобы он сказал, что теперь нам делать. Но ни одна его мышца не дернулась в ответ на мои крики. Даже его кровь перестала течь. Он еще какое-то время повисел в воздухе, а потом что-то его повело в сторону месива из плоти и зубов, которую из себя представлял мой Властитель. Он приблизился к нему вплотную и даже ближе. Я видела, как он медленно проникает внутрь него, Король поглощал его. Дациан проваливался в нем, как если бы его тело опустили в болото.

Я смотрела. Я не пыталась ему помочь и даже не думала об этом. Абсолютное осознание бессилия. Я не могу помочь себе, я не могу воскресить сотни жизней, отданных по моей вине задаром, я не могу помочь Лиде, которая не сможет осознать, какая ответственность свалилась на нее до тех пор, пока все само не случится.

Слезы текли по моим щекам, совсем настоящие, горькие и отчаянные, не свойственные мне. Я думала, что в Улье все только начнется, но, оказалось, что все закончилось. Я увидела, что цепи вокруг моих ног не такие уж и короткие. Кошмарный Король, настолько ужасный, что предстал перед нами лишь в виде Искаженного Лика, медлил со мной. Возможно, дело было в том, что все-таки во мне была нужная кровь, хоть я и была ненужная совсем. Но я поняла сама, какое решение может быть единственно верным. Дациан обещал быть вместе со мной до конца, но я выполню его обещание за него. Я тоже должна была слиться с Властителем Руин, и мысль моя перестанет существовать, как моя собственность.

Я сделала несколько шагов в сторону, где был поглощен Дациан. На этом месте были лишь обнаженные мышцы и сосуды, ничего от Дациана. Может быть, если бы я присмотрелась получше, я бы нашла его глаза. Не время. Я потянула руку к плоти Кошмарного Короля, и он ответил мне. Его мышцы оторвались в нескольких местах и подались ко мне, готовые принять меня.

Я почти дотронулась до него, думая о том, что мне нужно прощаться со своей отныне нерадостной жизнью. Но ничего не лезло в голову, да и это казалось мне неважным.

В момент, когда я уже почувствовала его неприличное тепло и влажность у самых моих пальцев, я отдернула руку.  Какие глупости, разве я могла сломаться? Время окончательной смерти еще не пришло.

19 глава.

Илья.

В машине мы ехали молча. Я все не мог перестать думать о том, что Небо, в которое было вложено так много сил, оказалось лишь идеальным убежищем для Эйвара. Не мог выкинуть из головы и тех женщину и мужчину, первые образцы новых людей, которыми Эйвар собирался править. Конечно, эти мысли конкурировали с беспокойством по поводу того, что случилось во время битвы. Лида сидела на заднем сидении, и я видел в зеркале заднего вида ее злой взгляд. Она ведь могла снова попробовать сломать машину как в тот раз, хотя и ехала теперь не в качестве заложницы. Вряд ли она это сделает, но я все не мог отделаться от этой мысли. Периодически поглядывая на нее, я вскоре пришел к выводу, что она скорее, сосредоточенная, чем злая. Еще я заметил, что взгляд у нее совершенно точно, как у Адель, и вообще она на нее похожа, несмотря ни на что.

Москва постепенно сменилась бесконечными рядами деревьев и редкими заправками. Я всегда был городским жителем, и выезды за пределы столицы меня тревожили. Москва – нервный город, все остальные – депрессивные, а меньшие населенные пункты еще и опасные. Мое дурное предчувствие перед тем, что мы сейчас увидим, только усиливалось. Мы были совсем близко к нужному повороту, я вел обратный отсчет. Вот мы проехали поворот на деревню «Рябинково», следующий, должен был быть наш. Я сбавил скорость, Лида заметила это, и громко выдохнула воздух через нос.

С моим близоруким зрением я не сразу понял, что на дороге кто-то есть. Какая-то длинная фигура в плаще двигалась нам навстречу, неестественно раскачиваясь в разные стороны. Подъехав ближе, я увидел, что у фигуры светлые длинные волосы, через несколько метров я распознал, что это девушка, а еще через несколько, что в руках у нее автомат. В  любой другой ситуации я бы и не подумал остановиться, но я ее узнал, это была Карина. Я осторожно остановил машину и не успел я еще потянуться к ручке двери, как Лида выпрыгнула  из машины. Когда вышел я, дуло автомата Карины было направлено на меня.

– Еще шаг, и я прострелю твою долбаную башку!

Не сообразив сразу, что делать, я примирительно поднял руки. Глаза у Карины были совсем ошалевшие, навыкате, будто бы ее страдания были удивительнейшим происшествием. Или она обезумела от боли. Вся ее шея была измазана кровью, поперек нее был глубокий порез, который, несомненно убил бы ее, если бы она его криво не зарастила. Кожа легла совсем неправильно,  виднелись темные дыры, из которых подтекала кровь. На ее лице была дыра от пулевого ранения, которое тоже могло ее убить, но Кнуд мне рассказывал, что пуля может застрять в пазухе носа. Ее нижняя челюсть дрожала, будто она сейчас расплачется. Поняв все это, я понял, что стоит послушать.

– Карина, мы не собираемся причинять тебе вред, пожалуйста, опусти оружие.

– Только попробуй, я нахрен убью тебя! Только приблизься ко мне, Илья! Думаешь, я совсем безмозглая дура и не понимаю, зачем ты здесь?

Она надрывно визжала, но я понимал, что ее мозг сейчас практически полностью отключен, остался лишь инстинкт самосохранения. Не дождавшись ответа или каких-либо действий от меня, она спустила курок, но либо ее автомат ее дал осечку, либо в нем закончились все патроны. В следующую секунду передо мной и Лидой была пуленепробиваемая  стена, а еще через секунду автомат в руках Карины взорвался. Она закричала, затряслась, и из-за ее мелких нервных движений, я даже не мог понять, поранилась ли она. Лида была слишком поспешной, но я не был в праве ей что-то говорить.

– Пожалуйста, успокойся! Давай мы отвезем тебя в больницу! Или в здание Строя, подождем, пока приедет Гидеон, и он вылечит тебя!

При упоминании Строя, она перестала кричать и посмотрела на меня, будто бы заново осознавая  мое присутствие. Потом ее глаза забегали, и я понял, что она ищет что-нибудь, с чем еще можно на нас напасть. Видимо гармонии у нее совсем не осталось, чтобы атаковать магией. Сейчас она напоминала загнанного в угол зверька, и я бы не удивился, что если она на нас нападет, то у нее получится навредить нам и без магии.

– Оставь ее, – повелительно сказала Лида, и я даже услышал в ее голосе нотки презрения. Неужели, ей не было ее жалко? Конечно, они не были знакомы, но Лида находилась сейчас в самом нежном возрасте, когда она просто не могла не посочувствовать раненному отчаявшемуся человеку. По крайней мере, так оно было в моем представлении о юных девушках. Но зерно здравого смысла было в ее словах.

– Мы оставим тебя, только скажи, что произошло? Много раненных и убитых? Кто выиграл?

– Надеюсь, все убиты! Вот бы все!

– А Адель? Дациан?  Яна и Таддеуш? Римма и Хельга? Юдит?

– Кто?!

– Понятно. Идем.

Лида двинулась дальше пешком, и я пошел за ней. Вряд ли с Кариной можно было наладить контакт сейчас, и помогать ей пришлось бы только через силу. В конце концов, она частично залечила себя и вряд ли умирала. К тому же она могла забрать мою машину и доехать сама. По моему телу прошла горячая волна, которая обычно означала угрызения совести. Все мои доводы придуманы лишь для того, чтобы не брать на себя ответственность. Слабак. Лающий голос Кнуда в моей голове повторил, что я слабак. Иногда я сам себя передразнивал его интонациями в своем воображении. Ужасно.

Когда я обернулся, Карина уже обошла машину и продолжила ковылять по дороге.

Мы прошли магазин, у которого несколько дней назад мы похитили Лиду, как и тогда там толпились дачники с пакетами. Они обсуждали, сколько килограмм мяса им взять и пробки в сторону Москвы. Не было похоже, что они были свидетелями грандиозного сражения магов. Из этого я сделал вывод, что Эйвар, скорее всего, сотворил скрывающий и отводящий взгляд защитный купол. В нем можно было что-то не только спрятать от ненужных глаз, но и заставить человека игнорировать это место вообще. Однажды Эйвар научил меня, как его делать, потому что помимо обеспечения связи с научными представителями обычных людей, оснащения Строя техникой и перекладывая бумажек, я частично отвечал и за безопасность. Через несколько лет Эйвар показал и как видеть то, что скрывается под куполом.

Я оказался прав, и я увидел огромный купол, начинающийся от края леса. Я не мог себе представить, какой силой нужно обладать, чтобы создать его таким большим. Но был он не совсем таким, как учил меня делать Эйвар. Кроме того, что он скрывал то, что под ним, он был и клеткой для находящихся внутри. По-новому осознавая все, что делал Небесный Строй, я мог смело сказать, что это ужасно. На одной из его сторон была трещина.

– Нам туда, наверное.

Лида не стала переспрашивать и пошла в сторону, которую я ей указал. По пути я ей рассказал про купол, но и это она восприняла без эмоций. Наверное, сильно сосредоточилась на своих мыслях.

Трещина оказалась посередине пруда, и мне пришлось сотворить мост, чтобы к ней подойти. Он был деревянный, потому что такое мое представление о не городских мостах. Я помог пролезть Лиде через трещину, ведь она не видела, куда лезет, и вообще ей туда не хотелось. Ее руки были горячими.

С другой стороны оказалось продолжение пруда и другой металлический мост с опасными острыми краями. Наверное, его сотворила Карина, чтобы выбраться. Часть моста у выхода была залита кровью. Оглядевшись, я увидел ближе к берегу еще расплывающиеся  в воде бледно-розовые разводы, среди которых кто-то плавал. Точнее бездвижно лежал, лицом вниз. Лида вскрикнула, застопорилась на мгновение, но потом побежала по мосту к берегу.

– Это Таддеуш! Вытащи его скорее, Илья!

Лида визжала и металась напротив тела, нарушив все свое спокойствие. Я спрыгнул в воду и стал вытаскивать его. Он казался тяжелым, но, когда пытаешься кого-то спасти, чувствуешь в себе прилив силы. Впрочем, когда я вытащил его на берег и посмотрел на него, весь мой энтузиазм и надежда на его спасение практически пропали. Его кожа побелела и немного вздулась, придавая ему неприятное маскообразное выражение лица. Я видел Таддеуша несколько раз, он казался невероятно красивым молодым человеком, сейчас по нему сложно было бы сказать, каким он был при жизни. Я одернул себя за такую безнадежную мысль, я все равно должен был попробовать его спасти. Я приподнял его, положил через свое колено, по крайней мере, такая картинка была в школьном учебнике в качестве пособия по оказанию помощи человеку, в дыхательные пути которого попал инородный предмет. Я не помнил, что дальше, я стал стучать ему по спине, и вода действительно стала выливаться из его рта и носа слабым потоком. Я перевернул его обратно на спину для того, чтобы провести ему искусственное дыхание. Его футболка задралась, и я увидел, что одна половина его живота представляет собой огромное вздутое темно-фиолетовое пятно.  И тогда я еще больше усомнился в том, что это тело можно спасти.

– Продолжай же, ну! – Лида закричала мне в самое ухо, и я понял, что она тоже склонилась над Таддеушем. Я не проверил признаки жизни, прежде чем вообще начал ему помогать. Пульс не прощупывался, дыхания не было. Я приподнял его веко, его зрачок непрерывно быстро расширялся и сужался, так, как не мог бы даже у живого человека.

– Что за чертовщина...

– Это ведь значит, что он жив, да?

Я сомневался, даже несмотря на его зрачки, что это могло оказаться так. Я открыл его второй глаз, где было то же самое. Неловкими, скованными движениями я начал делать сердечный массаж.

– Там кто-то еще!

Лида показывала на воду, недалеко от того места, откуда я достал Таддеуша. Наверное, из-за того, что мы были так взволнованы первым телом в воде, мы не заметили второе. Лида сама полезла в воду, и я увидел, что второе тело принадлежит женщине.

– Это Яна! Дерьмо!

Я оставил Таддеуша и подбежал помогать Лиде. Яна тоже была бледная, вздутая, при том сумела сохранить некоторую неземную притягательность. Отвратительная мысль. Девочка была совсем молодая, оттого я испытал еще большую жалость. Мы положили ее рядом с Таддеушем, и ее странные волосы ореолом распластались вокруг нее по земле. Ни пульса, ни дыхания у нее тоже не было. Мы переглянулись с Лидой, и я понял, что ей тоже не хочется видеть, что у нее за веками.

Вдруг Яна сама открыла глаза, и резко села, распираемая кашлем. Лида опять вскрикнула, я подскочил на ноги. Хотелось отойти от нее, она не казалась живой, но сейчас она совершенно точно пыталась побороться за жизнь. Я преодолел свой испуг и стал стучать Яну по спине. Она сплевывала воду, но приступообразный кашель все никак не мог прекратиться, будто бы она еще не вся вышла из нее. Кашель прекратился, когда в ее руке, приставленной ко рту, оказалась мертвая пчела. Яна подняла на нас взгляд.

***

Яна.

У меня не получилось умереть. Это меня расстроило, я думала закончить свои мучения в Улье. Но это невозможно, вот я в новой галлюцинации, довольно странной, потому что передо мной Лида, которая почти моя подруга, и Илья, который друг урода, утопившего меня. Они просто склонились надо мной и смотрели удивленными глазами, ничего страшного не делали. А я смотрела на мертвую пчелу в моих руках и скучала по Таддеушу. Пока я лежала и умирала, я слышала его голос, вспомнила о нем, и даже понадеялась, что он меня спасет, и мы будем вместе счастливо жить.

Лида и Илья продолжали на меня смотреть,  как будто бы я здесь была страшным чудовищем, а не они. Я ждала, что кожа с их лица спадет, а под ней окажутся насекомоподобные монстры. Или что-то типа того.

Мне надоело ожидание, хотя это был и отдых.

– Бу, – сказала я без какой-либо экспрессии, но у обоих расширились глаза от испуга.

– Что с тобой произошло? Когда я вытаскивала тебя из воды, я думала, ты труп. Я переживала! – наконец сказала Лида.

Мне не хотелось отвечать. Я не знала, стоило ли играть по законам Улья или, наоборот, стараться идти наперекор, но подыгрывать им я не собиралась. Пусть все развивается само. Лида действительно обеспокоено смотрела на меня. Но чем больше я молчала, тем больше в ее взгляде появлялось требовательной раздражительности.

– Ты не можешь разговаривать?  – почти ласково спросил Илья.

– Что с тобой произошло? – еще раз повторила Лида.

Хотелось  изобразить, что я действительно не могу говорить. Странно было то, что я не чувствовала их власти надо мной, не было ощущения загнанности, безвыходности и ужаса. Из-за того, что начиналось все так легко, мне стоило ожидать самой хреновой развязки. А пока можно ловить момент.

– Я решила поплавать.

На самом деле вышло не так весело, как я предполагала. Я вдруг поняла, что мой язык очень холодный, шевелится с трудом, и к тому же еще и колется. Стоило мне об этом подумать, как я ощутила это по всему телу. Все тело кололо, я задрожала, а ноги стало сводить в судорогах. Было очень больно. Меня задергало, я сложилась пополам, обняла ноги, пытаясь их растереть ледяными руками, которые едва меня слушались. Я даже запищала.

– Что с тобой? Тебе плохо?

Лида обняла меня, и я прижалась к ней настолько сильно, насколько хватало сил. Она была теплая, и мне становилось лучше.  Я настолько отчетливо ощущала боль в своем теле, а Лида была так естественно тепла, что мне показалось, что все происходит по-настоящему.

– Ты дрожишь от холода? Я могу помочь, – Илья тоже волновался.

– Не видишь, что ли сам?! Мы достали ее из холодной воды, как ты думаешь, как ей?

Я увидела руки Ильи у своего лица, потом он повел их дальше вдоль моего тела, не прикасаясь ко мне. Я почувствовала тепло. Мне стало совсем хорошо. Я подняла голову с колен Лиды и увидела то, что должно было стать апогеем ужаса в нынешней галлюцинации. Рядом со мной лежал мертвый страшный Таддеуш. То есть, он был мертвее всех мертвецов, которых я давным-давно сегодня видела в сражении. Даже мертвее тех, которым отрезало голову, потому что их кожа еще не успела потерять цвет, а текущая кровь была самой уходящей жизнью. Таддеуша же жизнь покинула насовсем, не оставив ни единого напоминания о себе. А ведь совсем недавно я слышала его голос, хоть отчаявшийся, но живой. И казалось, он станет моим героем.

– Не расстраивайся сразу так сильно, у него не бьется сердце, но у него сохранились зрачковые рефлексы. Если это так можно назвать, – запинаясь, сказал Илья, попутно, наверное, осознавая, как глупо звучит его утешение.

– Да! Про тебя мы тоже сначала подумали, что ты мертвая, а потом ты открыла глаза. Тем более, сама посмотри, – Лида протянула к мертвому лицу Таддеуша руку, подняла его мертвое веко, под которым бился, как бабочка в банке, мертвый зрачок. Странно, нелогично и глупо, но не более, чем думать, что он может быть живым. Мне не хотелось смотреть. Я начинала все понимать. Мое тело слушалось меня уже хорошо, я решила встать, но мне все равно помогли, поддерживая меня за плечи.

Я оглянулась, покружилась  вокруг себя, и теперь точно все-все поняла. То самое озеро и лес, купол, железный мост, следы ботинок на песке. Вот ребристые следы берцев, мои от кед, большой след от упавшего тела, то есть моего тела. Кровь на песке, рядом валяется нож, а вот к воде идет широкая полоса. Рядом снова следы берцев. Чуть поодаль натоптанные следы мои, Таддеуша и блондинки из Строя, а рядом с нами, еще следы, Ильи и Лиды видимо. Я чувствовала запах застоялой воды, мокрого песка и Иван-чая. Слышала щебетание птиц, шелест листьев. Звуки сражения слышны не были, значит, оно уже закончено. А главное, я не слышала завываний Вопящего Роя. Я была жива, в своем мире.

И я поняла, никуда я из него не уходила. Все, что я видела, страшная сказка, порожденная моим сознанием из-за слухов среди Падальщиков. Улей был моей выдуманной агонией, ничего-то на самом деле не было. Если бы Лида и Илья не пришли, я бы просто умерла, но в те секунды, пока я задыхалась, я насмотрелась всякого. Наверняка, если сейчас же пойти в лес, еще можно догнать Кнуда. Мне просто повезло, Таддеушу нет. Он утонул быстро.  Может быть, в этом виноваты наркотики. И теперь его у меня нет.

– Может быть, ему еще можно помочь, – снова попытался утешить меня Илья. Странно с его стороны, ведь, во-первых, я не плакала, а во-вторых, мы враги. Я не ответила.

– Яна, может быть, ты все же расскажешь, что произошло? – Лида говорила очень осторожно. Наверное, вид у меня был тот еще, иначе с чего их взгляды и речь были, как будто бы они пытаются наладить контакт с буйно помешанным.

Я почувствовала в себе силы говорить и рассказала им все до момента, как я отключилась. Мою сновидную агонию им знать не обязательно. Это слишком личное, как эротический сон или фантазии о своих похоронах. Они стали задавать много вопросов. Много ли осталось живых? Когда мы забежали в лес, наверное, меньше половины. А жива ли Адель? Я видела, как она заставляла всех бездумно бросаться в бой, а потом танцевала в красном платье. А Дациан? Видела лишь, что он позволил нам с Таддеушем сбежать. Был ли Эйвар? Я не знаю даже, как он выглядит. А кто побеждал? Кажется, проигрывали все. А что насчет Юдит?  Она пыталась остановить бой, а потом убивала врагов. В конце концов, мне надоело отвечать на вопросы.

Лида сказала, что мы должны пойти посмотреть, что там происходит. Илья сказал, что за Таддеушем мы вернемся позже. Обязательно, Яна. Я не сказала, о том, что не хочу туда возвращаться, что там нас, скорее всего, убьют. Хотя и выстрелов слышно не было. В общем-то, мне все равно.

Мы прошли через пролесок и оказались на поле. Там было много трупов. Точнее, там были только они, никого живого кроме нас. Будто бы произошло невозможное, и все умудрились друг друга убить. Осталась только я. Лида и Илья не в счет, их здесь изначально не было. Мы стали ходить по полю, рассматривая трупы. То есть, я ходила, а Лида с Ильей бегали от тела к телу, всем открывая глаза. У половины зрачки дергались, как у моего мертвого Таддеуша, у  другой половины нет. Илья постоянно спрашивал у меня с Лидой, как мы, но мы обе отмахивались от него, как настоящие подружки. Я – потому, что после того, как я увидела своего мертвого любимого человека и после того, как я насмотрелась, как именно эти люди умирали, мне было все равно, а Лида – потому, что она больно крутая. Вообще, она, конечно, жутко переживала. В итоге она разоралась на Илью и сказала, что ударит его, если он еще раз задаст этот вопрос, и Илья больше не спрашивал.

Я узнала множество способов смерти. Это не та информация, которая обязательно нужна для жизни. Сначала я не поняла, зачем мы бегаем от трупа к трупу, но явно не для этого, потом догадалась, что мы ищем наших знакомых. Иногда мне попадались знакомые лица, но я мало кого успела узнать. Нашла Андрея. Его гигантская щупальца была отрезана и лежала рядом. Точнее валялась. Наверное, он был бы рад, что его языки остались на месте. Я подумала, что это был самый странный человек, которого я когда-либо видела, оттого мне жаль, что он мертв. Какие у него зрачки я не стала смотреть.

Потом я нашла Юдит. Ее сложно было не заметить, она была нанизана на ветви дерева. Если бы мы шли другой дорогой, мы бы сразу ее увидели на выходе из леса. Голова ее повисла, и ее черные волосы казались еще длиннее. Они были распущены, растрепаны и доставали почти до колен. Смотрелось, как-то даже эстетично. О ее смерти тоже стоило пожалеть. К ней я подошла, раздвинула волосы и увидела, что зрачки тоже пульсируют. Не знаю, хорошо ли это или плохо, но в любом случае, она мертва, поэтому нет особой разницы.

Потом увидела Кнуда. У него была прострелена голова в области виска. И тут я, наконец, что-то почувствовала. Я заулыбалась, и так эгоистично и зло подумала, что он решил, что избавился от меня, даже не рассматривая, как конкурента, но я жива, а у него в голове дыра. Не то чтобы я выиграла, ведь Таддеуш мертв, и, видимо из-за него, но, по крайней мере, проиграла не более чем он. Я решила остаться у его трупа.

Из леса кто-то вышел, оказалось, здесь есть еще кто-то живой. Он замахал нам руками. Лида и Илья подошли ко мне, чтобы мы все вместе направились в сторону неизвестного человека. Мне было жаль покидать мертвого Кнуда, но я пошла. Человек тоже пошел в нашу сторону. Я увидела, что это был Олсон. Он казался адекватным, не таким, как когда он засунул мне в рот пчелу и был опасно безумным.

– Что здесь произошло?  – спросил он, прежде чем мы успели что-то сказать. А потом добавил:

– Лида! Как я рад, что ты выбралась! Тебя отпустили? Или кто-то тебе помог?

Он обнял ее, и она это вытерпела, хотя у нее явно было не то настроение. Его дурацкая футболка была в крови, вокруг ногтей тоже собралась кровь, но руки в целом не были испачканы. Он приветливо улыбался, и пока он обнимал Лиду, подмигнул мне из-за ее спины.

– Отпустили, – сказала Лида, и конфликт был исчерпан. А ведь мы могли бы завалить Илью, если мои данные все еще верны, то Падальщики и Сладострастие были против Небесного Строя. Хотя возможно я не права, и мы должны были быть все друг против друга.

– Как хорошо, как хорошо, – повторял Олсон, – Это просто замечательно!

– Ты знаешь, что произошло? Почему все мертвы? Что с их глазами? Адель и Дациан живы?

Олсон запустил руку в свои растрепанные волосы, задумавшись. Пока он перебирал пальцами, из его волос вывалилась пчела и упала на землю. Живая.

– Мне неприятно и стыдно, но когда я увидел, сколько человек в Строе, я сбежал. Испугался, да. Я хотел уйти совсем, но понял, что мы под колпаком, и спрятался в лесу. Как последний трус, не выходил, пока все не стихло. И видимо не зря, так как, наверное, это был единственный способ выжить, судя по тому, что из всех магов живы только мы.

– То есть, вообще ничего не понятно, – пробормотал Илья.

– Почему же ничего? У меня есть предположение по поводу бешеных зрачков, и я знаю, где Адель и Дациан.

– Где?!

– Пойдем за мной.

Мы пошли за Олсоном. Кажется, его не поражали все эти горы трупов вообще. Он все врал, он знал, что здесь было, я видела его в битве. И я думала, он даже мог быть замешан в том, что все мертвы. Наверное, я должна была сказать Лиде и Илье, что не стоит идти за Олсоном. Не стоит даже слушать его. Но в этом не было никакого смысла. Если он все же замешан в смертях тысяч магов, то мы ничего не сможем сделать. А я и не хочу.

Я плелась в конце. Мы снова зашли в лес. Прежде чем я увидела на земле Адель с кинжалом в груди и Дациана с перерезанным горлом, сжимающего нож в руке, я услышала пронзительный тонкий и громкий крик Лиды. Вот так нужно скорбеть по поводу своих мертвых, оказывается.

Я села у дерева и достала мятую пачку сигарет. Олсон подкурил мне.

***

Лида.

Какими они могли быть еще, кроме как мертвыми, ведь здесь целое поле трупов. Естественно, я этого ожидала. Но дурацкая надежда, которая делала меня больше ребенком, чем взрослой заставила почувствовать их утрату сильнее. Я не могла не верить, они были самыми крутыми, самыми умными и пугающими. Я утешала себя мыслью, что если выжила Яна, то они-то уж точно. Или я надеялась, что это они все устроили, а поэтому не могли умереть. То есть, я не поддерживала план, в конце которого умирают практически все участники, но уж лучше бы эти смерти были на их руках, а они были живы.

Крик прочищает мозги. Когда я перестала, вокруг меня был котлован. Земля осела, трава превратилась в пепел, половина дерева, обращенная ко мне, тоже. В воздухе летали его опадающие листья. Будто бы я снова разрушала Небо, хоть это и был реальный мир. По моим щекам текли слезы, я старалась думать о самой утрате, а не о ее последствиях, но мысль, что я теперь окончательно покинута, стучала мне в голову сильнее остальных. Еще совсем недавно я лишь мечтала встретить моих настоящих родителей. Они прожили очень много лет, и, какая же я чертова неудачница, что эти невероятно сильные маги умерли, как только я их полюбила и понадеялась, что все отныне у меня будет лучше других.