Текст книги "Сны в Улье (СИ)"

Автор книги: Мария Потоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Вот те из зомбированных Творцов, которым этот бой и даже мир к черту был не нужен, вдруг приобрели осмысленный злой взгляд и спрыгнули со своего возвышения вниз в самую гущу. Один из главных, кажется, Виктор, бесстрашно отправился в нашу сторону, без труда расстреливая всех на своем пути. До нас он не дошел, Римма и Хельга с двух сторон изрешетили его тело пулями. Подбежали, подобрали его оружие, бутыли гармонии и зачем-то деньги, и отправились дальше.

А в лесу озверевший Кнуд топил беззащитную Яну. Ее волосы развивались в воде, тонкие руки расставлены. Умерев, она стала так похожа на птичку. Таддеуш, милый мой, родной любимый друг, отчаянно пытался доплыть до своей невнятной девочки, оставляя за собой кровавые разводы. Вдруг совершенно глупо упал, истратив свои последние силы, умирая то ли от потери крови, то ли тоже захлебываясь в воде.

Кнуд выбежал из леса, держа автомат наготове, обещая принести мне много смертей. Он тут же наткнулся на тело Юдит, и весь его запал и злость в глазах пропали. Он упал на колени и пополз к ее телу. Я даже подумала, не подстрелили ли его, но он итак был испещрен ранами, которые будто и не доставляли ему неудобства. Вот оно значит, как все было. Вот кого искала Юдит. Я хотела досмотреть, я ждала, когда он вскочит на ноги и в ярости, несвойственной даже ему  будет кидаться на каждого, кто попадется ему на глаза. Но я так этого и не увидела. Он дополз до нее, взял ее за руку и прижался к ее животу. Пуля прошла насквозь через его голову, и он упал на землю у ног Юдит. Я не знала, кто стрелял.

Дальше все замелькало так быстро, и я сосредотачивалась больше на моем ощущении магии, чем на увиденном. Много стреляли, но я видела и разворошенные грудные клетки, взорвавшиеся на куски головы, отрезанные конечности, сожженные тела. Они все попадали к Кошмарному Королю, в сам Улей. Я понимала, что становлюсь все сильнее, и я могла видеть уже далеко за пределами этого купола. Какие-то незнакомые люди сейчас занимались совершенно обыкновенными делами, даже не подозревая, что возможно в ближайшие часы все, что они когда-либо знали, перестанет существовать. Две нескладные девочки катались на роликах, держась за руки, усталая женщина с гиперболизированным чувством ответственности несла тяжелые пакеты с продуктами домой, пожилой мужчина поздравлял своего сына с совершеннолетием, говоря глупости, за которые им обоим было стыдно, молодая семейная пара ругалась на кухне из-за немытой посуды, злобная с соседями старушка, кормила голубей, которые, ей, казалось, любили ее. Все не то! Люди жили, люди умирали, но мне не нужно было это. К черту, пускай опаздывают на автобус, стоят в очереди, смотрят фильмы в последний раз, я не хочу это видеть. Вот она, женщина, умершая от инфаркта в больнице, помогла мне настроиться. Я смогла увидеть то, что хотела. Лида лежала на кровати, одетая в смешную черную одежду в больших наушниках с черепами. Глаза ее были закрыты, кожа была мраморно бледной. Можно было подумать, что она случайно заснула, пока слушала музыку. Но, конечно, я подумала, а не мертва ли она. Ее веки дрожали, и, похоже было, что она действительно беспокойно спала. Рядом с кроватью стоял Илья, он что-то говорил. Я услышала:

– Эйвар, отзовись! С Лидой что-то не так, скажи мне, мне продолжать? Эйвар? Эйвар?

Лида и Илья исчезли. Наши глаза открывались повсюду, и становилось совершенно неважным, в каком времени они находились.

– Потанцуем? – сказал Таддеуш, и протянул мне руку, чтобы станцевать под самый настоящий новоорлеанский джаз.

Картинка сменилась лабораторией, убогой и старой, в которой Илья, надев защитный фартук и маску, открывал коробку, на которой фломастером написано «плутоний».

Я снова увидела Таддеуша, который играл почему-то на виолончели в оркестре консерватории для богатой публики девятнадцатого века. Не знала этого про него. Наверное, я все же жалею о нем.

Увидела, как Кнуд, пристегнутый наручниками в каком-то темном помещении, прижимает к стене Юдит, расстегивая на ней платье. Какая-то грязная история, как жаль, что я не узнаю о ней.

Вот Эйвар сидел в кресле один во главе стола в комнате, предназначенной для переговоров. Я думаю, когда-то оппоненты у него были, пока он не избавился от каждого.

– Аделаида, ты станешь моей женой? – сказал Дациан, одетый в средневековую одежду.

– Мы едва знакомы, Дациан, – повторила я одновременно с самой собой из воспоминания. Та я, лежащая только в корсете на его шубе в холодном лесу, добавила серьезно:

– А на что ты готов ради меня пойти?

Меня выбило в реальность. Земля под моими ногами стала красной, а на небе загорался алый закат. Я понимала, что я смотрела слишком долго, и крики почти перестали быть слышны. Дациан гладил меня по волосам, а Олсон расхаживал рядом. Что-то должно было вот-вот произойти.  Никто из нас, кажется, не знал, что.

– Почти все мертвы, – хрипло сказал Олсон и засмеялся, – они все там, в Улье, разве это не прекрасно?

– Ты счастлива, милая? – спросил Дациан, заглядывая мне в глаза. Я кивнула ему, хотя и находилась в некотором замешательстве. Я ждала, что Король Руин явится сюда, но этого пока не происходило.

Олсон подошел к мне, уже перестав смеяться, но все еще улыбаясь.

– Вот и все, – сказал он и вдруг дернулся в мою сторону. Я почувствовала острую боль в груди и схватилась за рукоятку кинжала, который он воткнул в меня. Все не так! Все совершенно не так! Я хотела вцепиться в Олсона, но не смогла пошевелить ни пальцем. Неужели вот так?

Дациан заорал на него, бросился бы, но я чувствовала его прикосновения к моему лицу. Он что-то мне говорил, шептал, пробовал вытащить кинжал. Я падала ему на руки и хотела что-нибудь ему сказать, но у меня будто бы закончились все мысли. Я падала дальше, теряя его прикосновения, забывая его образ, забывая свое имя, все земные законы. Я падала и падала, пока не стало совершенно темно.

В Улье оказалось очень тепло.

13 глава. Илья.

Из-за закрытости кабинетов здание всегда казалось пустым. Сейчас же оно действительно было таким. После того, как все отправились воевать, остались одни мы с Лидой в длинном многоэтажном доме Строя. В далеком сорок первом все мои товарищи были на фронте, в то время как я, казалось, единственный из молодых мужчин оставался в Москве по причине моей инвалидности. В Строе у меня не было товарищей, я не был болен, но выходило все абсолютно то же самое. Мы сидели в комнате Лиды, и я ждал приказа от Эйвара. Лида сидела на кровати, скрестив ноги, и нарочито  отстраненно играла в игру на телефоне. Она делала вид, будто меня в комнате вовсе не существует, и даже одела наушники, чтобы притворяться, что не слышала меня, когда я к ней обращался. Я не знал, чем заняться, поэтому в основном ерзал на стуле. Это продолжалось довольно долго, пока она, наконец, не подняла голову на меня, освободив одно ухо от музыки.

– Все остальные отправились убивать мою семью и моих друзей?

Она спросила это совершенно обыкновенным тоном, будто  хотела узнать, сколько времени, но лицо сделала ужасно скептичным. Я понимал, что она хочет надавить мне на совесть, но в тоже время у нее это получалось.

– Солдаты Небесного Строя поехали сражаться с Анойей и Сладострастием, объявившим нам войну.

– А ты единственный в Строе не солдат, потому что ты неудачник?

– Я охраняю тебя.

Я не мог понять, как ей могло прийти в голову оскорблять взрослого человека, который, в конце концов, был в десятки раз сильнее ее, и который держал ее в плену. Конечно, я не собирался ей ничего делать, упаси боже, но, тем не менее, я был возмущен. Ощущение было смешанное, с одной стороны девочка  меня немного раздражала, с другой – мне было ее очень жаль.

– А где Эйвар?

– Вместе с остальными.

– То есть, пока все остальные сражаются, твоя задача просто сидеть здесь со мной, на случай, если кто-то придет меня спасать?

– Не совсем. Я жду приказа от Эйвара, чтобы отправиться с тобой на Небо в случае опасности.

Она кивнула и видимо над чем-то задумалась. Наверное, уже придумывала план побега. Чтобы напомнить о могуществе Строя, я решил добавить.

– Эйвар отдаст мне приказ телепатически.

– Понятно.

Ее это не впечатлило. Наверное, это потому, что она совсем недавно познакомилась с магией и воспринимала любые ее проявления, как должное. Я же сам только при последнем разговоре с Эйваром, узнал о его владении телепатией.  Это было невероятно удивительно, ведь вся магия Творцов работала на принципе сотворения новой материи. Значило ли это, что Эйвар разгадал природу человеческого мышления? Что же он сотворял для этого? Цепочку электрических импульсов между нашими нейронами? Какие-то определенные нейромедиаторы? Сотворял каким-то невероятным образом рефлекторную дугу между его нейроном и моим? Мое сознание так будоражил этот вопрос, а Лида даже не обратила на это внимания. Незнание сужает интерес к жизни.

Мы посидели и помолчали еще немного.

Лида вытащила второй наушник, отложила телефон, и вдруг запричитала.

– Илья, отпусти меня, пожалуйста! Я хочу вернуться к своим родителям, пока они еще живы! Я хочу хоть немного времени провести с ними. Ты вряд можешь понять, что я чувствую, наконец, обретя настоящих родителей, но поверь, мне сейчас очень-очень плохо! Никто не поймет, что ты это сам сделал, можно все подстроить так, будто бы на тебя напали несколько Падальщиков и выкрали меня!

Она посмотрела на меня тревожными горящими глазами, в то же время в ее взгляде чувствовался вызов. Совсем, как ее мама, когда просила меня о помощи. Я почти никогда не мог устоять. Но в то же время, несмотря на то, что я почувствовал ком в горле от накатывающего на меня чувства вины, она была не Адель. Я покачал головой.

– Ты ведь и сам этого хочешь!  Я вижу, ты хороший человек, тебе самому ведь хочется меня спасти.

– Я бы хотел тебе помочь, правда, но спасти – это не то слово. Эйвар говорит, что с ними ты будешь мертва. Держа тебя здесь, мы сохраняем твою жизнь.

Я старался говорить жестче, но не был уверен, что у меня получается. Если я буду продолжать быть с ней мягким, она так и не будет терять надежду на спасение. В этот раз не помогло.

– Вы губите мою жизнь! Мама и папа бы не допустили, что бы я...

– Прекрати! Твои родители поклоняются богам, которые хотят смерти всем. Они наши враги. Эйвар пытается тебя спасти, и я сделаю все, чтобы ему помочь в этом.

– Да ты ведь просто трус, да?

Я старался смотреть на Лиду твердо, но она кинула на меня такой лютый взгляд, будто ударила плеткой. Я все не мог понять, как же так, это особенность современной молодежи или я уже отвык от общения с особами, находящимися на пике своего юношеского максимализма. Лида откинулась на подушку и снова одела наушники, сделав музыку такой громкой, что я мог отчетливо различить все слова. Они мне не нравились. Впрочем, Лида оказалась не настолько упрямой, как я предполагал. Она могла бы продлить борьбу, продолжив жалостливо просить или даже заплакать. Но видимо она устала.

Никто из нас больше не предпринимал попыток заговорить. Чтобы отвлечься, я вспоминал формулы. Но, несмотря на то, что все кванты вставали на нужные уровни, я все не мог перестать думать о том, правильно ли я поступаю с Лидой. Когда со мной заговорил Эйвар, я загнал себя на самое дно самоедства. Его голос прозвучал совсем, как настоящий, но я не мог понять источник звука и осознавал, что слышу его лишь я. Эйвар только сказал: «Пора». Я ожидал, что он скажет, что-то еще, поэтому даже подумал, не показалось ли мне. Это вполне могла быть моя защитная реакция, чтобы я занялся чем-то, вместо того, чтобы чувствовать себя виноватым. Наверное, ему транслировались и мои мысли, поэтому он дополнил: «Начинай прямо сейчас».

Я вскочил со стула и стал звать Лиду. Даже если она не слышала, она должна была определенно видеть мои попытки ее позвать. Но она не реагировала, и тогда я потряс ее за плечо. Лида показала мне средний палец. Ладно, черт с ней, Эйвар предупреждал, что нужно действовать быстро, поэтому  времени на уговоры нет.

Раньше я представлял ритуал перемещения на Небо сложным и даже опасным. Но когда Эйвар рассказал мне, как он проходит, я был немного разочарован. Было два варианта: переместится туда только разумом или и телом тоже. Эйвар сказал, что для начала мы должны воспользоваться первым вариантом. Я взял со стола стакан с водой и пачку таблеток в голубой картонной упаковке без надписей. Раньше вместо таблеток использовалась жидкость, но в связи с развитием и масштабностью Небесного Строя, решили перейти на более удобную форму. Было все равно волнительно, как всегда, когда делаешь что-то впервые, но не было времени медлить. Я выпил таблетку, она была горьковатая, как и полагается быть лекарству. Ничего не почувствовал.

Я подошел к Лиде и вытащил провод наушников из ее телефона.

– Пожалуйста, выпей эту таблетку, она переместит нас на Небо.

Она лишь снова одарила меня своим хлестким взглядом, когда я протянул ей таблетку.

– Лида, я очень не  хочу применять силу, пожалуйста, выпей ее сама.

Я держал таблетку в двух пальцах у самого ее рта, но она только сильнее сжала губы. Было очень неприятно, но я сотворил ей воду сначала во входе в гортань, и Лида судорожно закашлялась. В этот момент я просунул ей таблетку глубоко в рот, и сотворил воду уже во рту. Она вынуждена была проглотить. Я посчитал, что это менее травматично, чем открывать ей рот силой. Лида взорвала в моей руке стакан, но я лишь неглубоко порезался осколком и намочил водой одежду.

– Прости, пожалуйста, так нужно было, – сказал я и приступил ко второму этапу. Я сотворил прямо на ее кровати маленькую дверцу, в которую пролезла бы лишь кошка. Чтобы попасть на Небо, нужно было просто потянуть за ручку. Я осторожно взял Лиду за предплечье и прежде, чем она успела вырваться, я потянул за ручку.

Я почувствовал невероятную легкость во всем теле и вспомнил, что я должен был хвататься за ручку в устойчивом положении. Наверное, я упал все-таки на кровать, потому что если бы стукнулся обо что-то с болью, меня бы выкинуло обратно. Как же повезло, что этого не произошло, так хорошо, как сейчас я никогда в жизни себя не чувствовал! Мне казалось, что все, что когда-либо меня тревожило, перестало существовать, я чувствовал расслабление во всем теле, все зажимы были сняты. Я прекрасно осознавал себя, я мог вспомнить любую информацию, которую когда-либо знал, я ощущал свое тело, как нельзя лучше и был способен на такое, на что никогда бы не решился. Я мог бы бежать без одышки и усталости, мог бы говорить без стеснения, мог бы танцевать так, как делают только по телевизору, мог бы делать все, чтобы захотел. Мои глаза были закрыты, и мне даже не было сильно интересно узнать, что находится вокруг меня. Я мог бы продолжать стоять на этом месте в неведении, наслаждаясь осознанием своих нераскрытых возможностей и своими старыми воспоминаниями. Я вспомнил, что моя мама в детстве мне пела колыбельную про мышонка, вспомнил запах ее кисловатого яблочного пирога. Вспомнил, как красива была Адель при нашей первой встрече, до мельчайших деталей мог воспроизвести ее белое платье, украшенное брошью с пчелой. Тут же я захотел вспомнить тот сладостный момент, когда в мае семьдесят третьего Адель пришла просить меня передать записку ее знакомому, плененному нами Падальщику. Тогда я знал, что мне нельзя ей помогать, но я сделал это, и Адель поцеловала меня прямо в губы. Я вспомнил снова этот момент, как я прижимал ее к себе, прекрасно понимая, что для нее это все несерьезно. Я мог бы переживать эти воспоминания снова и снова, но я почувствовал, как трепещет в моей ладони рука Лиды, и осознал, что я должен проверить, как она.

Лида дрожала, озираясь по сторонам. Возможно, ей пришли не слишком приятные воспоминания. Тем не менее, лицо ее не было печальным, наоборот, она оглядывалась по сторонам с интересом первооткрывателя. Я тоже стал осматриваться. Эйвар говорил, что без тренировки нас выкинет в случайный участок Неба. Мы стояли в яблоневом  саду. Деревья были посажены равномерно, образуя стройные ряды. Приглядевшись, я понял, что все яблони совершенно одинаковые. Более того, ветки растут тоже по какой-то определенной схеме, чередуясь, то с одной стороны ствола, то с другой по той же траектории, только выше. Даже листья росли так, будто были вымерены по линейке, все симметричные, совершенно равные по площади. Яблоки были крупные, красные, такие фрукты обычно ассоциируются с генномодифицированным продуктом. Травы внизу не было, голая черная земля, рассыпанная аккуратными крупинками. Небо светилось ярко-голубым, даже немного слепило глаза. Определенного источника света, то есть солнца не было, небо подсвечивалось полностью.

Такая симметричность во всем немного пугала, но не отталкивала, я не мог прекратить рассматривать эти одинаковые идеальные деревья. Невозможно было представить, сколько труда потребовалось, чтобы сотворить их. Эйвар запретил пытаться сотворить что-либо на Небе, потому что, во-первых, это будет противоречить схеме, а во-вторых, пристрастит меня к Небу. Он говорил, что одно пребывание на Небе заставляет человека испытывать невероятное удовольствие, а при сотворении здесь чего-либо чувствуешь что-то совершенно невероятное.  А ведь и без того даже в нашем мире творить магию довольно приятно. Я знал, что я не подсяду, как другие, если попробую, но все же приказ нарушать не стал.

Мне хотелось быстрее узнать, что там за пределами сада, но рука Лиды задергалась сильнее. Она немного покачнулась и вцепилась в меня обеими руками.

– Голова кружится. Я видимо еще не достигла совершеннолетия волшебника, чтобы трансгрессировать.

Я думал, Лиде сейчас так же хорошо, как и мне. О таком Эйвар меня не предупреждал. Я помог Лиде сесть. Взгляд у нее был затуманенный, от этого она даже перестала выглядеть такой решительно злобной, какой была обычно. Ее беззащитный вид делал ее на удивление старше, чем она казалось обычно, будто была снята ее девичья напускная маска упрямства. Лида водила пальцами по земле, вырисовывая какой-то узор.

– Наверное, это и правда какой-то побочный эффект от перемещения. Думаю, скоро ты придешь в норму.

– Дай мне воды, мне жарко, у меня в горле пересохло и голова кружится.

Я стал оглядываться, пытаясь найти источник воды. Вокруг были  только ровные ряды яблок, но сквозь просвет между ними я видел, что они продолжаются такими же ровными рядами уже других деревьев, и лишь с одной стороны можно было увидеть окончание сада, но и оно было не близко. Минут за семь бы я добежал, если не жалеть себя.

– У меня нет воды, но я пойду, поищу ее.

– Нет! Останешься здесь со мной. Дай хоть это гигантское яблоко. Хочу его.

Я не знал, можно ли срывать его, ее просьба показалась мне даже кощунственной. Но потом я подумал, это же всего лишь яблоко, что в этом такого. Возможно, оно теперь не будет приносить плоды одновременно со своими одинаковыми собратьями, но и важно ли это? Я потянулся к ветке и с легкостью сорвал сочный красный плод. Мне самому хотелось попробовать его, но я отдал яблоко Лиде. Она с хрустом откусила кусок, и когда она отнесла яблоко от рта, я увидел отпечатки крови на месте укуса.

– Выплюнь! Оно отравлено, выплевывай скорее!

Лида перестала жевать и замерла с полуоткрытом ртом, непонимающе уставившись на меня. Из уголков ее губ побежали две тоненькие струйки крови. Я стал стучать ее по спине, и она выплюнула кусок не дожеванного яблока испачканного кровью. Оно пузырилось, будто происходила реакция гашения соды.  Затем она сплюнула кровь. Земля под ней тоже запенилась и начала растворяться.

Она проедала землю все глубже, будто совсем не расходуясь на реакцию. Лида кинула яблоко, и я  видел, как ее кровь изъедает и его.

– Ты что хотел меня отравить? Это твой план был, да? Строишь из себя хорошенького, а сам меня притащил в эту хрень, чтобы убить меня? Знаешь, что с тобой сделают Адель и Дациан?! И Эйвар! Знаешь?!

Вся ее беззащитность пропала вмиг. Она еще раз сплюнула кровь мне под ноги. Да, у нее был такой вид, будто бы она сейчас бросится на меня и выцарапает мне глаза.

– Послушай, пожалуйста, я не хотел тебя травить! Меня не предупреждали о том, что на Небе нельзя ничего есть! Эйвар вообще не предупреждал меня, что здесь может быть что-то опасное.

Лида хмыкнула, видимо совершенно мне не веря.

– Посмотри на землю, она разъедается от твоей крови. Я думаю, наоборот, твоя кровь ядовита для материи Неба.

– Серьезно? А откуда у меня тогда кровь во рту, если я не отравлена, дебил?

Она, казалось, еще больше разозлилась, будто я обидел ее лично, сказав, что с ее кровью что-то не так. Мне хотелось ее успокоить, но я понимал, что, скорее всего, все мои слова будут восприняты в штыки. Лида подняла вторую руку, собираясь вытереть губы, и я увидел, что ее пальцы тоже в крови. Земля, по которой она водила пальцами, разъедалась замысловатым узором. Она сама удивленно посмотрела на свою руку.

– Ты вообще ничего не почувствовала?

– Я же не чувствую боли. Но это не означает, что мне не плохо, – она выделила каждое «не».  Моя уверенность, присущая мне в начале нашего перемещения стала испаряться, и я уже был готов впасть в панику. Насколько я знал, происходящее с твоим телом на Небе, не отражалось на твоем физическом состоянии в нашем мире. Ведь, по сути, наша форма здесь была лишь порождением нашего переместившегося сознания, пытающегося подстроиться под реалии другого мира. Мы неспособны воспринимать тело и сознание отдельно, оттого здесь мы и обличены в физическую оболочку, как и привыкли себя осознавать. Все это было на грани фантастики и философии, но другого объяснения я дать не мог. Тем не менее, даже если ей в реальности ничего не грозило, то, что происходило, было страшно, могло привести к нарушению ее психики, и я должен был ей как-то помочь.

– Я пока не могу объяснить, но ты и Небо видимо являетесь ядом друг для друга. Твое тело разъедается при соприкосновении с материей, но при этом твоя кровь ее разрушает. О черт, встань скорее с земли!

Она не стала сопротивляться, и я помог ей подняться. Лида крепко вцепилась мне в руки, запачкав своей кровью, но со мной, к счастью, ничего не произошло. На небольшой полоске обнаженной кожи между ее юбкой и чулками тоже проступала кровь. Лида приспустила чулок, под ним кожа была сохранной.

– И что делать? – пискнула Лида, прежде чем снова принять атакующее положение, – Это ты меня сюда притащил, так что давай, разбирайся.

Лида вдруг захрипела, будто ей что-то мешало дышать. Она разразилась долгим хрипящим кашлем. Когда она отнесла руку ото рта, и на ней были капли крови. Здесь все, даже воздух был опасен для нее, как для Падальщика.

– Я перенесу нас обратно. Не беспокойся, потерпи еще минутку, когда мы вернемся, все будет хорошо!

–  Быстрее, иначе я сейчас сдохну.

Это было похоже на правду. Я заметил, что кожа на ее плечах и лице тоже стала покрываться едва заметными трещинками. Я предложил ей свой пиджак, чтобы прикрыть хотя бы руки, она его сначала взяла, но одевать передумала, еще раз рявкнув на меня, чтобы я работал быстрее. Выход в наш мир сотворить было чуточку тяжелее и требовало гораздо больше затрат гармонии, хотя здесь ее и было хоть отбавляй. Эйвар говорил, что здесь есть даже несколько постоянных пунктов, откуда можно было отправиться обратно. Но искать их времени не было. Я снова дал себе и Лиде по таблетке, и у меня с первого раза получилось сотворить нужную дверь. Она не была маленькой, как первая, она должна была быть настолько массивной и сложно открываемой, насколько хватало фантазии. У меня вышла дверь с круглым затвором, а вернее даже люк, как в подводной лодке между отсеками. Я с усилием стал откручивать его, и пока я его открыл, я десять раз пожалел, что не придумал что-нибудь полегче.

– Наконец-то.

На этот раз потянуть за ручку было недостаточно, нужно было войти в нее. Придерживая Лиду, я сделал шаг вперед. Я почувствовал, что падаю вниз. Лечу куда-то с огромной скоростью, и кажется, будто вот-вот разобьюсь. Хотелось схватиться хоть за-что-нибудь, но я понял, что даже Лиды я не чувствую. Я летел вниз в полной темноте и все думал, как же так, как же так.

Приземление оказалось ужасным. Я не почувствовал никакой физической боли и был лишен страха перед самым приземлением, так как оно было неожиданным. Но на меня вдруг была обрушена вся грязь этого мира и вся боль и никчемность моей жизни. На Небе, даже когда я увидел, что происходит с Лидой, я чувствовал беспокойство, но сейчас я чувствовал себя куда более мерзко. Будто зашел в помещение, пахнущее отходами, или услышал скрип ногтей по стеклу, только это чувство переполняло меня всего. Я подумал, какой же я идиот, что не предположил, что Падальщикам нет входа на Небо. Конечно, я выполнял приказ Эйвара, но я не должен делать все так бездумно. Эйвар тоже мог не все просчитать, в конце концов, он тоже человек и мог ошибаться, тем более, в нынешнем военном положении, а вот у меня была возможность подумать.

Наверное, у Лиды сейчас были обратные ощущения. Ее питает дисгармония, и она наконец-то может почувствовать себя в своей тарелке.

Я присел на кровати, на которую удачно свалился и посмотрел на нее. Она лежала с закрытыми глазами, нахмурившаяся, ее веки нервно дергались, а дыхание было частое и прерывистое.

– Лида?

Она никак не отреагировала, и я подергал ее за плечо. Не знаю, как так вышло, но она осталась на Небе. Когда я не чувствовал ее в полете, я думал, что мы просто должны оба по отдельности пройти путь назад в наш мир. Да ни черта я не думал, только трясся от страха! Я снова дернул ее за руку, ущипнул, постучал по щекам. Даже пробовал приоткрыть ей веки и побрызгать водой. Она по-прежнему не реагировала ни на какие внешние раздражители, что было вдвойне странно. Выбраться с Неба самостоятельно было не столь легко, но если кто-то из внешнего мира причинял твоему телу какой-то дискомфорт, то всех всегда выбрасывало назад.  Я представить не мог, что сейчас чувствует Лида, находясь там. Такой стресс мог сильно сказаться на ней, когда она вернется, учитывая, что и без того жизнь ее сейчас нелегка. А что будет, если она там умрет? Ее сознание тоже навсегда потухнет?

Я все тряс ее, но это было бесполезно. Я не так много знал про Небо, да и вряд ли такие случаи были раньше, Эйвар бы меня предупредил о них, он предусмотрительный. Нужно было с ним связаться. Сначала я позвонил, он не ответил. Я сделал несколько звонков, даже позвонил Кнуду, на тот случай, если он рядом с ним, но никто трубку не брал. Тогда я пробовал позвать его мысленно, ведь он вроде должен был периодически следить за моими мыслями. Но я не телепат, видимо я не способен на это.

– Эйвар, отзовись! С Лидой что-то не так, скажи мне, мне продолжать? Эйвар? Эйвар? – кричал я, будто от громкости зависело, услышит он меня или нет.

Господи, Эйвар, если ты меня видишь и слышишь сейчас, пожалуйста, отзовись. Я не мог позволить, чтобы Лида умерла, не хотел видеть ее смерть и быть отчасти виновным в этом. Возможно, я просто сделал что-то не так. Эйвар все не отзывался, и я понимал, что нужно действовать самому. Я должен был снова отправиться на Небо и вернуть ее каким-то образом.

Пока я пил таблетку и сотворял дверцу, я почувствовал, что землю сотрясло на несколько секунд. Да неужели землетрясение в Москве? Не было времени об этом думать, и я схватился за дверную ручку.

Когда я перемещался, я старался думать о Лиде и о яблоневом саде. Сложно контролировать, где окажешься, поэтому работники Неба были прикреплены специальными печатями к определенному месту. У меня же такой не было.

Я открыл глаза и увидел перед собой море. Оно пахло солью и свежестью, шумело, раскатываясь беспокойными волнами, над ним кричали редкие чайки. Море было совершенно красное. Как вино, сначала подумал я, прежде другой очевидной ассоциации. Оно было красивым и пугающим одновременно. Но страх был спокойный и даже немного приятный, как и все здесь. Пугало величие бескрайнего багрового моря, но вместе с тем невозможно было им не восхищаться. Эйвар говорил, что там за морем конец мира. Когда Творцы оставят наш мир и переедут на Небо, море останется единственным их страхом, за исключением страха друг перед другом. Когда-нибудь через сотни лет, многие могут забыть о том, что они когда-то населяли Землю, новые Творцы будут думать, что всегда существовало лишь Небо, и страх перед этим морем будет сдерживать их узнать, что же там за пределами.

Я был заворожен. На горизонте оно казалось почти черным, а от самых моих ног, где волны омывали белый песок, вода отходила бледно-розовой. Если бы я не знал, в чем заключается весь страх перед этим морем, я бы никогда к нему не подошел. Но сейчас я смог сделать несколько шагов к воде по мокрому совершенно однородному песку и потрогал ее. Вода оказалась ледяной, и я отдернул руку. Это было нелогично, насколько я мог судить, погода на Небе всегда была хорошей, да и красный цвет ассоциируется с чем-то теплым. Видимо это был еще один уровень защиты. Эйвар говорил, что не сразу, но в скором времени у людей чувство любопытства возьмет верх над страхом, и они построят корабли, чтобы переплыть это море. Их корабли потопят многометровые волны, которые гуляют там за горизонтом. Так на Небе появится первый траурный день по погибшим морякам. Я спрашивал, а как же магия, почему бы людям просто не сотворить переправу через него? Понадобится много гармонии на это, но ведь здесь в ней нет недостатка. Эйвар говорил, что этого не случится. На вопрос почему, он не отвечал.

Из-за своего восхищения перед морем, я не сразу сообразил, что у меня ничего не вышло. Я переместился слишком далеко от Лиды. Ничего, попробую еще раз. Мне не хотелось прощаться со свежестью и шумом моря, но я выпил таблетку и сотворил мощную дверь. На этот раз я открыл ее с большой легкостью. И снова долгое падение вниз и снова реальность больно бьет по мне.

Я был так зол на себя, что мне захотелось самого себя стукнуть. Как же можно было столько времени проторчать у этого чертова моря. Я на всякий случай попробовал разбудить Лиду, но она не отреагировала на меня снова. Эйвар убьет меня, если узнает, что я не справился с охраной девушки, предназначенной ему. Да я и сам не переживу, если из-за меня она умрет. Сейчас Лида была похожа на мрачную принцессу на белоснежной кровати, принцессу которая съела отравленное яблоко и заснула вечным сном. Дочка злой колдуньи и невеста древнего дракона, который держит ее взаперти в крепости. И я, непутевый зверь-помощник, к сожалению, не ее.