Текст книги "Танец над вечностью (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дорогожицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

Кысей дрожащей рукой гладит меня по голове, прижимая к груди, и упрямо шепчет:

– Я все равно люблю… люблю…

– Еще!.. – хриплю я. – Любите еще…

Он кивает, подхватывает меня на руки и опускает на постель, не сводя горящего взгляда, и я тоже не могу отвести от него взора. Кысей целомудренно целует меня в лоб, потом осторожно усаживает сверху на себя. Его ладонь упирается мне в живот, а вторая подталкивает сзади. Я жадно втягиваю его разгоряченную плоть в себя и чувствую, как внутри растет бездна безумия. Сжимаю колени и подаюсь вперед, и мой разум стонет под натиском его сознания, вторгающегося исподволь, ласково и безжалостно. Волна блаженства накатывает и уничтожает, раз за разом, ударяет и отступает, сменяясь невыносимой мукой, возвращается и вновь бьется, пока я не разлетаюсь раскаленными брызгами лавы. Они вдруг застывают, словно крошечные сверкающие осколки зеркал, и парят в пустоте над бездной целую вечность, раскачиваясь, словно подвешенные на тонких нитях игрушки изморозного дерева. Искры висят и пляшут на лучиках света в круговерти сумасшедшего танца любви. Кысей не отпускает, не дает им упасть, но и не дает собраться воедино, вбирая осколки моих отражений в свой разум. Но их слишком много, я понимаю и осознаю это, словно опять оказываюсь где-то и когда-то по ту сторону времени и пространства, за которой все сжимается в одну пульсирующую точку. Я становлюсь чистой возможностью и тьмой ее отсутствия, той самой бездной, в которую уходит и из которой приходит божественный разум. И бездна больше не страшит, я упиваюсь ею, но иной страх овладевает мною. Человек не может вместить в себя бесконечность, лишь ее каплю, а Кысей пытается это сделать, пытается озарить искрой тьму мироздания, пытается остановить мгновение. И его отчаянное желание, его обжигающая любовь, его сумасшедшее фанатичное упрямство ломают основы бытия с каждый поцелуем, с каждым толчком, с каждой лаской… нестерпимо бесконечной… Я умираю и вопреки всему возрождаюсь… Я падаю в водоворот безумия и выныриваю с каждым взрывом блаженства, двигаясь по тонкой грани реальности, по горячему поту наших сплетенных тел и в страсти пожирающих друг друга разумов…

Но вечность закончилась. Цветочек ослаб, как я не старалась удержать его внутри. Кысей уже сонно целовал меня в губы, продолжая шептать любовные нелепости и ласкать символ. А я, словно раненый зверь, поймавший слишком большую добычу и застрявший в ловушке, жадно льнула к нему и была ни в силах отпустить его и убраться во тьму. Я пряталась в его объятиях и терлась щекой о щеку, упиваясь нежным бархатом его кожи. Побрился все-таки… Мой… Никому не отдам… Но неумолимый отсчет времени на настенных ходиках показывал почти три часа утра. Я безнадежно опоздала. Ну и пусть, пусть император поживет еще немного, и я тоже немного побуду живой… Еще чуть-чуть…

Глава 14. Кысей Тиффано

Открыв глаза и увидев хрупкое колено с алеющим следом моей пятерни, я в ужасе зажмурился обратно. Воспоминания о том разнузданном ужасе, который я творил с Хриз этой ночью, нахлынули лютой ненавистью к себе и опустошили. Отчаяние и стыд раздирали на части, стоило только вспомнить, как она кричала и вырывалась, а я все равно остервенело брал и брал ее и не мог насытиться, словно с ума сошел… Колено качнулось, а следом до моего слуха донеслись странные чавкающие звуки. Я осмелился поднять голову и взглянуть на Хриз, но мольба о прощении застряла в горле. Безумица полусидела на кровати и жадно уплетала из чашки горячий шоколад. И вид у нее был пусть и сильно потасканный, но такой сыто наглый, что у меня заныли зубы. Заметив мой взгляд, она ухмыльнулась и ткнула меня пяткой в бедро:

– Шоколада хотите? Не то чтобы я сомневалась в ваших способностях, но вы обещали мне… ммм… еще сто девяносто два раза… – и с этими словами она похабно облизнула ложку, зачерпнула новую порцию сладкой гадости и сунула мне под нос.

– Замолчите! – оттолкнул я ее руку, и горячий шоколад выплеснулся ей на рубашку, пятном обозначив пленительную округлость груди.

Хриз это ничуть не смутило, она скосила глаза на расплывающееся пятно и заявила:

– Грех переводить впустую шоколад. Придется вам все слизать… – и полезла расстегивать рубашку.

– Ага, уже бегу, – процедил я и выбил из ее рук чашку, потом подмял безумицу под себя и уставился ей в глаза. – Отвечайте! Гуго Барнум – ваш любовник?

Она попыталась раздвинуть ноги и поймать меня в захват, но я прижал ее к кровати еще сильнее, лишая возможности двигаться.

– Отвечайте! – мои пальцы дрожали на ее горле, чувствуя ток крови.

– Нет!.. – прохрипела она.

– Правда? – ослабил я хватку и нашарил символ на ее груди, кощунственно заляпанный шоколадом, но все равно священный, живой и такой наполненный… Мною наполненный… мною и только мною…

Она шипела и осыпала меня издевками, но я уже знал, что никаких любовников не было и быть не могло, потому что иначе бы моя бесконечность давно померкла… Но пришла иная страшная мысль, пришла и разделила все на до и после… То, что не прощают. Смерть.

– Зачем вы убили княжну? – тускло спросил я, силы оставили меня. – Зачем? Что она вам сделала?

– Господи, ну умеете же вы с утра испортить настроение! – Хриз резко оттолкнула меня и вскочила с кровати.

– Стоять! – поймал я ее и вновь опрокинул в постель. – Отвечайте! Иначе придушу! Прямо здесь и сейчас!

– А душите! – выплюнула она, ее глаза опасно сверкнули злобой. – Фанатик клятый! Дальше собственного носа ничего не видящий! И цветочек у вас так себе!..

Я скрипнул зубами и опять сомкнул руки на ее шее.

– А что я должен был видеть? Как вы убивали княжну? И не надо говорить, что это Густав! Это вы! – склонился я над ней. – Воягу не было смысла! Признайтесь уже!

– Пустите!.. – яростно извивалась она, и удерживать ее становилось все трудней. – Надо было убить! Вот надо было!.. А то ее ублажают во все дыры, а мне хоть на стенку лезь!..

– Что?..

Но тут Хриз внезапно заткнулась, извернулась и куснула меня за запястье. Я охнул от боли, но мысли уже понеслись бешеным водоворотом, бурлящим и вскипающим из-за той гнусности, что ляпнула безумица. Кого ублажают?.. Княжну? Как можно ублажать мертвую? Ведь Юля мертва… Или?.. Ее труп нашли… Но он сильно обгорел… Я видел… А что я видел?.. Завернутое в мех тело? Золотистые локоны и тонкую руку с обручальным кольцом? Лица не видел… Не видел же!.. И никто не видел! А значит, там могла быть не она?!?

– Юля жива? – потрясенно прошептал я и встряхнул безумицу, которая от бессилия прочертила кровавые борозды на моей руке, царапаясь и пуская шоколадные пузыри пены изо рта. – Конечно, жива… Вы бы не посмели ее убить!.. Куда вы ее дели? Отвечайте!

– В бордель! Сдала в бордель! Портовый! Развлекать матросню!

На секунду я ужаснулся, представив себе такую картину, но потом яростно затряс головой.

– Нет! Слишком сложно для вас. И в этом нет смысла. Зачем? Зачем вам княжна? Ну конечно же! Заложница в ваших играх! Но не в борделе. А где? Отвечайте! Где вы ее держите?

Но упрямица фыркала разъяренной кошкой и даже ухитрилась заехать мне кулаком в челюсть. Голова загудела, но зато мною овладела кристальная ясность ума. Здесь мне с безумицей не справится. Но я знал, что делать. Скрутить и вывести Хриз из особняка. Снаружи меня должны ждать люди воеводы Дюргера. И сразу в замок. А там она у меня заговорит. Но для начала… для начала надо привести эту драчливую заразу в порядок. И вернуть ей облик дурачка Луки. Я схватил мерзавку за косы и потащил в ванную комнату.

– А-а-а-агрх!.. – вынырнула она из ледяной воды, в которую я засунул ее с головой.

И взгляд ее был страшен. Безумная ярость пополам с застывшим смертельным ужасом исказили ее черты настолько, что я в страхе сделал шаг назад, внезапно поняв, что раньше была всего лишь игра. Игра в поддавки. Игра, в которой мне снисходительно позволили выиграть. Но сейчас я неосторожно зацепил глубинный страх безумицы, подсмотренный мною во время слияния наших разумов. Она боялась воды. До одури боялась холодной воды. Что-то детское и темное всколыхнулось из глубин ее памяти. А я идиот. Если сейчас на нее накатит, то я не справлюсь с безумицей, как не смогли с ней справиться те уроды, которых она поубивала в поместье Седвига. Не раздумывая больше ни секунды, я быстро шагнул обратно к Хриз и обнял, крепко прижав к себе.

– Тише. Не злитесь. Я больше не буду. Простите. Все хорошо. Я вас согрею.

Ее трясло от ужаса и злости, она больно впилась ногтями мне в плечо, но не отталкивала. А я терпеливо гладил ее по мокрым волосам и шептал что-то успокаивающее, чувствуя себя, как в клетке с тигром. Одно неверное движение – и… Хриз тяжело дышала и скрипела зубами, пытаясь справиться с тьмой внутри и не порвать меня на части. Я отважился поцеловать ее в лоб, потом в зажмуренные глаза, в плотно сжатые губы, и тут она наконец оттаяла, всхлипнув и прильнув ко мне.

– Вы обещали… Обещали! – она бессильно стукнула меня кулаком в грудь. – Обещали отыметь… сто девяносто…

– Отымею, – торопливо пообещал я. – Буду любить столько, сколько захотите. Но надо переодеться. В сухое. Да? Давайте, потихоньку…

Уклоняясь от ее поцелуев, я пытался стащить с нее заляпанную шоколадом рубашку, но тут в дверь затарабанили.

– Лука! Открой, пожалста, открой!.. – и плач навзрыд.

Взгляд Хриз прояснился, она нахмурилась, потом оттолкнула меня с дороги и с недюжинной прытью рванула к двери. Я не успел ее остановить.

Рывком распахнув дверь, безумица за шиворот сгребла стоящую на пороге Луиджию и втащила внутрь, тут же захлопнув дверь и провернув ключ в замке.

– Ты почему так рано?.. – напустилась она на девушку, но осеклась, едва успев поддержать ту за талию.

Лу не стояла на ногах, ее лицо опухло от слез, на белом платье виднелись пятна крови. На щеке была ссадина, а правая рука висела безжизненной плетью.

– Господи, ну почему все не слава богу?.. – простонала безумица. – Неужели так сложно было просто отдаться императору?

Она встряхнула бедняжку, и та неразборчиво всхлипнула и пробормотала:

– Спсите, госпжа, спсите… – и закрыла рукой изуродованную половину лица.

– То есть в копилку ваших мерзостей вы добавили еще и сводничество? – с горечью спросил я, оттолкнув Хриз от девушки, и усадил Лу в кресло.

Девушку трясло, она едва понимала, кто перед ней. Я склонился и спросил:

– Луиджиа, что с вами случилось?

– Хватит мямлить! – вызверилась безумица. – Воды ей лучше налейте!

Она оттеснила меня в сторону, похлопала девчонку по щекам, приводя в чувство, потом с подозрением принюхалась к ней и спросила:

– От тебя несет вином… Ты когда успела так наклюкаться? Ау! Не спать! Отвечай мне!

Не зная, как помочь несчастной, я застыл со стаканом воды в руке. Лу разлепила глаза и прошептала:

– Я все выпила… Все вино… Это не вы? Госпжа… ну этже не вы? Я знала… чуяла… беда будет…

– Так… – угрожающе протянула Хриз. – Ты вылакала все вино с кошачьей травой, это я уже поняла. Дальше что случилось?

– И съела все… и персики… и сыр… – она сморщила носик, – вонючий такой… и устар… устиц… иструц…

– И устриц! – нетерпеливо закончила за нее Хриз. – Ты все слопала, ясно. Дальше что?

– Все-все… чтоб ничего… не досталось… чтоб вы не смогли… его… А он тока… улбался… а я танцвала… а потом… целовал… а я его тоже… – тут девчонка пьяно хихикнула и смущенно закрыла лицо ладонью, кося мутным взглядом на безумицу.

– Чудесно! Ты обпилась кошачьей травы и полезла домогаться императора?

– Вот не надо всех судить по себе, – влез я.

– Заткнитесь! – Хриз потеряла терпение, выхватила у меня из рук стакан и плеснула водой в лицо Лу. Та охнула.

– Нет!.. Он сам!.. – Лу сползла с кресла и стукнулась затылком о спинку, по ее лицу опять побежали слезы вперемешку с водой, она обхватила себя здоровой рукой за плечи. – Обнимал и целовал… в животик… и усы у него… щекотно… – она опять хихикнула и сделалась пунцовой. – А потом… цловал… еще ниже… там…

– Надо же… там… – язвительно протянула Хриз и метнула в меня ядовитый взгляд. – А некоторые… даже в губы не умеют целовать…

– Заткнитесь! – теперь не выдержал я, готовый со стыда провалиться сквозь землю.

– И мне так хорошо было… – опять всхлипнула девчонка, – не больно даже… а так сладко… чуточку тяжко… И гладил меня… и я… и обнимал… и все-все… И ласковый такой… сильный… За что? Это же не вы, госпжа?..

– Что не я? Ты можешь наконец перестать везти сопли? Если вы так славно покувыркались, то почему ты в таком виде? Откуда кровь? Или с булавкой переусердствовала?

– Это его!.. – выкрикнула Лу и разрыдалась. – Его! Его кровь!

Услышанное не укладывалось в голове. Я потрясенно сидел на кровати, уронив голову на руки и пытаясь собраться с мыслями. Хриз не церемонилась, отхлестала девчонку по щекам и выбила из нее относительно связный рассказ о событиях этой ночи в Паллавийском дворце, в опочивальне императора. Перемежая историю всхлипываниями и причитаниями, Лу поведала, что в спальню Фердинанда Второго ворвались… его охранники. Хриз почему-то назвала их про себя джасалами. Они, словно обезумев, с оружием в руках напали на своего повелителя. Тот успел оказать сопротивление и даже защитить девушку, сражаясь, как тигр. Лу раздувала щеки, показывая, какие у тигра были усы, и какой хвост, краснея и хихикая при этом. Но потом появился тот…

И здесь у Лу случилась истерика, но Хриз успела понять, о ком она говорила. Джасалами командовал главарь банды Вырезателей, а Лу оказалась настоящей, а не фальшивой племянницей воеводы, а именно, Бригиттой Седвиг, единственной выжившей в резне и спасенной из лап бандитов волей случая в лице безумицы. Императора ранили и загнали в угол, где он собой закрыл визжащую от ужаса девушку. А потом Лу залепетала что-то о дяде… который подоспел и спас их всех, забрав истекающего кровью тигра…

– Какой еще дядя? – оторопела Хриз. – Ингвар Даугав? Это был он? Да отвечай ты! Хватить реветь!

– Спсите его… госпжа… спсите… Дядя Клаус… сказал, что… все плохо… Он умирает…

Девчонка сползла на пол и на коленях подползла к Хриз, обнимая ее за ноги и обращая к ней заплаканное лицо.

– Какой еще дядя Клаус? – безумица пыталась добиться ответа от Лу, но тщетно, та рыдала.

– Цукеркандль, – ответил я за девушку, устало прикрывая глаза. – Клаус Цукеркандль. Новый глава Тайного корпуса. Муж Ольги Даугав. Шурин воеводы. И дядя Лу… то есть Бригитты…

Хриз грязно выругалась и уточнила:

– Это так? Он тебя узнал? Дура, отвечай!

Та закивала головой и заскулила, вцепившись в безумицу с отчаянием утопающей и не давая ей и шагу ступить.

– Госпожа! У вас же есть!.. То зелье!.. Дайте его императору! Спаси-и-ите его!..

Но безумица железной рукой схватила девчонку за шкирку, как слепого котенка, и вздернула на ноги, вглядываясь Лу в глаза.

– Зрачки сильно расширены… – зло пробормотала она, потом впихнула бедняжку в кресло и взяла за запястье.

Я отстраненно наблюдал за безумицей. Сама она выглядела еще хуже Луиджии. Словно мокрая помойная кошка, тощая и изодранная, она упрямо лезла в смердящую ловушку, но каждый раз ухитрялась невероятным образом извернуться и ускользнуть, даже если ей прищемляли хвост. Почему, где бы она ни появилась, за что бы не взялась, обязательно что-то происходило? То потоп, то переворот, то покушение… Надежен ли Соляной замок? Сможет ли удержать эту лису? Потому что я не хочу… не хочу, чтобы однажды ей прищемили не только хвост…

– Что от вас хотел советник Сипицкий? Чтобы вы соблазнили императора? – спросил я, вставая и подходя к безумице.

– Да тише вы!.. – отмахнулась она, нахмурив лоб и пристально следя за минутной стрелкой на часах, которые уже показывали половину пятого утра. – Пульс сильно учащен.

– И вы решили послать вместо себя Луиджию? Поэтому подлили кошачью траву в еду? – схватил я ее за локоть и развернул к себе лицом. – Отвечайте уже!

– Балбес! Тут другое. Действие травы проходит быстро. Вспомните, вы же сами были под ее действием. А Лу до сих пор не в себе!..

В подтверждении ее слов девушка тихонько застонала, всхлипывая и мелко дрожа. У нее закатились глаза. Я растеряно отпустил Хриз и пробормотал:

– Откуда мне знать, как трава действует на женщин…

– Быстрее! – безумица пыталась поднять Лу на ноги. – Помогите мне. Надо вызвать у нее рвоту. Если еще не поздно!

Стиснув зубы, я терпел поток упреков и пошлостей в свой адрес, пока мы возились с Луиджией. Безумица не стеснялась в выражениях, излагая собственную версию произошедшего, а мне оставалось лишь вяло огрызаться.

– Эта балбеска – а вы тоже дурак, кстати – сожрала и выпила все, что предназначалось императору…

– Ага, а кое-кто очень умный добавил туда кошачью траву!..

– А если бы кое-кто не очень умный не тыкал в меня цветочком, то я бы была там и не допустила!..

– Не допустили чего? Прыгнули бы в койку императора вместо нее?

– Идиот. Покушения бы не допустила.

– Интересно, как? Встали бы грудью на защиту Его Величества?

– Да хоть бы и грудью!

– Угу, была б еще та грудь… – поддел я безумицу, но заткнулся, увидев бешеный взгляд. – Ладно, ладно, не злитесь, молчу. Но чтоб я тоже больше не слышал от вас похабностей про цветочек!..

Хриз злобно цапнула Лу за волосы и задрала ей голову, надавив пальцами на щеки. Я залил кипяченую воду в полуоткрытый рот девушки. Та кашляла и давилась, слабо постанывая.

– В еде императора точно что-то было. И предназначалось оно не этой дуре! Да не плюйся ты! Глотай!

– Зачем? Зачем травить, а потом нападать с оружием? Не сходится.

– Да не травить, а усыпить или обездвижить. И при этом не вызвать подозрений у пробовальщиков блюд. По ее словам джасалы не ожидали сопротивления.

– Кто такие джасалы? И почему вы решили?..

– Джасал – это смертник на гаяшимском. Неважно! Думаю, я ошиблась, и это вовсе не джасалы…

– Надо же, – делано удивился я, – вы ошиблись… А я думал, вы никогда не ошибаетесь…

– Заткнитесь! – она сунула девчонке в рот ложку и пощекотала ею корень языка.

Лу содрогнулась всем телом, и ее наконец вырвало.

– Кто-то долго готовил покушение на императора, окружил его этими истуканами, даже позаботился привлечь к делу колдуна Вырезателей!.. Но влезла эта идиотка! Защитить она его хотела! Все слопала!.. Тьфу!.. – в сердцах она еще и дала несчастной подзатыльник.

– А ну прекратите, – перехватил я ее за руку. – Она же беременна! Как вы можете!

Хриз зашипела от злости.

– Не злите меня. Это все вы виноваты!

– Да ну? И в беременности Лу тоже я? – съязвил я.

– Если бы вы не приперлись со своим цветочком!..

Пальцем я предупреждающе погрозил у нее перед лицом, и она поджала губы, оттолкнув мою руку, а потом заметалась по узкому пространству ванной комнаты, дергая себя за мокрые патлы.

– Ну почему все так не вовремя?!? – бормотала Хриз себе под нос. – Если бы я пошла за ней!.. Как бы красиво все сложилось! Императора бы прирезали его собственные джасалы! А я бы прирезала этого клятого ублюдка из Вырезателей! И все бы подумали на него! Идеально же! Карта близнецов – и оп-па!.. Полный дом! Но нет же! Выпал мне тюльпанчик вместо туза!..

Страшная догадка пришла на ум. Лу все время переспрашивала у своей госпожи, не она ли?.. Не она ли устроила покушение!

– То есть вы… Советник хотел, чтобы вы… не соблазнили, а убили императора?!?

Хриз отмахнулась от меня, как от досадливой мошкары, продолжая беззвучно шевелить губами и яростно жестикулировать, словно ведя беседу с невидимым порождением собственного больного разума. Я оставил безудержно рвущую Лу ползать на полу и подошел к безумице, крепко взяв ее за плечи и встряхнув. Она клацнула зубами.

– Посмотрите на меня! Да посмотрите же!..

На мгновение серая пелена в ее взгляде сгустилась до непроницаемой тьмы, а потом развеялась. Хриз изумленно уставилась на меня, как будто только что обнаружила у себя под койкой живого императора.

– Вы!.. Да. Вы. Тюльпанчик. Именно. Ее будут искать. Тут. Но нельзя. Надо подождать. А времени-то нет. Пусть сделают ход. Там посмотрим. Дядя? А смысл? А если?.. Нет, не получится. Сменить масть?.. И живчика им?..

Я сдержал порыв дать ей хорошую затрещину, вместо этого обнял и привлек к себе. Господи, да она же больной человек, запутавшийся в колдовской паутине безумия… Я запустил руку под рубашку и нащупал символ на груди безумицы, отчаянно желая вырвать из Хриз липкую отраву сумасшествия, вырвать с корнями, излечить ее душу от проклятия Шестого. Во время слияния мне все время казалось, что я падаю и падаю в пропасть, пытаясь удержать свет ее души, но он ускользал от меня сквозь пальцы, тускнел и пропадал во тьме, столь плотной и мертвой, что вернуть из нее божественную искру разума казалось невозможным. Но я верил – а это было единственное, что мне оставалось – что моего света хватит… что однажды я выверну эту бездну наизнанку и вытряхну оттуда душу той, кого люблю… И тогда ее разум очистится и станет…

Хриз вдруг с силой оттолкнула мою руку и уставилась на меня безумным взглядом:

– Значит так. Вы увозите Лу к себе в замок и прячете ее там. Я останусь здесь разбираться.

Я тяжело вздохнул и поморщился.

– Напрасно вы думаете, что раз затащили меня в койку, то я буду плясать под вашу дудку и…

– Будете! И нечего тут носом крутить! – рявкнула она и схватила меня за грудки. – Будете делать то, что велю! Иначе ваша ненаглядная Юлечка!..

Я похолодел, вся жалость к подлой дряни мгновенно испарилась. Пальцы сами собой опять сомкнулись на ее шее.

– … сдохнет она!.. – просипела мерзавка, царапая меня ногтями.

– Это вы будете делать то, что я прикажу. И в замок я заберу не Лу, а вас. И там буду делать с вами все, что мне заблагорассудится! И вы скажете мне, где Юля! Все скажете! Собирайтесь!

С этими словами я сгреб ее за косы и вытащил из ванной комнаты. Она пыталась сопротивляться, но, видя бесполезность попыток, решила сменить тактику с угроз на уговоры.

– Неужели у вас нет сердца! Вы оставите Лу умирать?

– О ней позаботится Рыбальски!

Да где же ее клятый парик? Он обнаружился под кроватью. Я подобрал эти мышиные лохмотья и стал нахлобучивать их на голову Хриз. Она вяло сопротивлялась, продолжая отравлять меня своими доводами.

– Он не сможет. Подумайте сами. Жизнь девочки в опасности. Она же беременна! Не будьте так жестоки! А еще Лу – единственная выжившая свидетельница всего. Резни в поместье, а теперь еще и покушения на императора. Опасная свидетельница!

– У нее есть дядя. Глава разведки! Вот пусть и разбирается. Хватит уже лжи!

– А это еще хуже! Потому что он знает, кто она на самом деле, и через кого до нее добраться! Ну подумайте же сами! Хоть чуть-чуть! Что ему важнее? Племянница, седьмая вода на киселе, или его повелитель?

В ее словах была крупица здравого смысла, и мне пришлось согласиться.

– Хорошо, Лу поедет с нами. Но вас я не отпущу! А уж после покушения тем более! – я нацепил ей на переносицу помятые очки и зло уставился в глаза. – Ни за что!

– А куда я от вас денусь? – жалобно протянула она. – Я же обещала вам… сто девяносто два раза… а я слово держу.

– Не перекручивайте! Это я вам обещал. И вообще. Кроме блуда и интриг, вы еще о чем-то можете думать? – я постучал костяшками пальцев по ее лбу, на котором алела ссадина.

– Так я и думаю! Думаю о благе княжества. Отечество в опасности.

– Какое к демону отечество? У вас нет отечества!

– У меня ничего нет… – вдруг всхлипнула она и разревелась. – Даже вас!..

Я растерялся. Нет, разумом я понимал, что мной опять нагло манипулируют, теперь уже давя на жалость, но видеть ее слезы было невыносимо.

– Прекратите! Я не куплюсь на вашу игру.

– У меня ничего нет!.. Времени нет… Меня тоже нет!.. – рыдала Хриз взахлеб. – Я умерла, понимаете!..

– Что вы несете?

– Двадцать лет назад… умерла!.. Провалилась под лед!.. Утонула!.. Украла чужое время!.. У Ежении!.. Живу взаймы!..

– Да что за чушь вы себе вбили в голову? – ужаснулся я и вновь обнял ее.

– Но у меня будете вы!.. Обещаю!.. – рыдала она мне в рубашку, развозя сопли и стуча кулаком по моему плечу. – Чего бы это ни стоило! Вы будете моим! Я обещаю, слышите? Обещаю заполучить вас! Любой ценой! Даже если для этого придется извести весь мир! Слышите?..

Я прикрыл глаза, уткнулся носом в ее шею и вдохнул ее запах. Она пахла горечью шоколада и мною. Даже после купания в ледяной воде она все равно пахла мною. Пропиталась насквозь. Подлая… безумная… циничная… лживая… самоуверенная дура! Но это дура была моей, и я отвечал за нее. И не мог ее отпустить. Не мог потерять. И не хотел.

– Простите, но я не отпущу вас. Вам не надо никого изводить, успокойтесь. Я и так уже ваш… И никуда от вас не денусь…

– Правда? – она подняла ко мне заплаканное лицо.

– Правда, – кивнул я и погладил ее по голове, словно неразумное дитя.

– Тогда пообещайте… – Хриз обиженно наморщила носик, почти как Луиджиа до этого, и у меня возникло странное чувство, что передо мной опять чужая маска.

– Что пообещать?

– Бесконечность. Пообещайте мне бесконечность.

– В смысле?

– Не сто девяносто два раза, а целую бесконечность…

– О господи… Хорошо. Обещаю вам всю бесконечность, – сказал я и внезапно почувствовал себя святотатцем, плюнувшим на алтарь…

Я должен был заподозрить неладное, когда Хриз слишком легко согласилась отправиться со мной, это при ее-то упрямстве. Но она заморочила мне голову и торопила тем, что обитатели особняка скоро проснутся, что надо успеть ускользнуть из дома до рассвета; уверяла, что знает тайную лазейку в саду; требовала, чтобы я не растряс на плече полуживую Луиджию, чтобы пошевеливался быстрее и не топал, как медведь… Девчонка почти ничего не весила, только тихо стонала на плече и шептала что-то в бреду. Я с тревогой думал, что надо будет найти ей лекаря – одним промыванием желудка дело едва ли обойдется. А с учетом того, что она еще и беременна…

– Да быстрей же! Что вы ползете, как улитка беременная! – нетерпеливо топнула ногой Хриз, открывая увитую лозой неприметную дверцу в садовой ограде и пропуская меня вперед.

– Сейчас договоритесь мне! И будете сами тащить девчонку! – огрызнулся я, с трудом протискиваясь в узкую дверцу и стараясь не зацепиться о нее живым грузом на плече.

– Нет, не буду! – отрезала мерзавка… и захлопнула за мной дверцу, опустив щеколду и оставшись по ту сторону ограды.

– Ах вы!.. Немедленно откройте! – дернулся я обратно и просунул пальцы через прутья, пытаясь ухватить обманщицу, но та проворно отпрянула.

– Увезите и спрячьте Лу. Защитите ее. Надеюсь, хотя бы на это вы способны.

– Да я вас!.. – выругался я в отчаянии, оставляя бесчувственное тело девушки на земле и хватаясь за прутья решетки. – Выходите! Вы обещали мне!..

– И я сдержу слово, – криво улыбнулась Хриз. – Вы будете моим. Но позже. Надо закончить игру.

Я взревел и попытался достать до щеколды на двери, но снаружи поддеть ее было невозможно – зазор между прутьями был слишком узким. Безумица горько вздохнула и покачала головой, потом развернулась и пошла прочь.

– Стойте! – заорал я. – Или я подниму на уши весь особняк! Я же вас все равно достану! Уши надеру!.. и!.. и!.. и не только уши!..

Хриз остановилась и сгорбилась. Ее голос звучал непривычно глухо и безжизненно:

– Тогда вы погубите нас обеих. Луиджию и меня. Уходите. Не надо шуметь. Иначе случится беда. Колдун Вырезателей на свободе. И он придет за Лу. Она беременна от этого ублюдка.

– Что?.. – оторопел я.

– Он все это время знал. И плел свою паутину. Увезите ее, пожалуйста. Вы – мой единственный козырь… Карта шута… – опять забормотала она себе под нос, и мне пришлось щекой прижиматься к прутьям, чтобы услышать хоть что-нибудь. – Тюльпанчик пик… Тигр червей… И пятерочка треф… За бороду подвешу… и передерну…

– Хриз!.. Пожалуйста!.. – не выдержал я, в отчаянии стукнув кулаком по прутьям. – Вернитесь… Вернись ко мне!..

Она обернулась и посмотрела на меня мутным взглядом, словно слегка удивленная таким обращением. Ее мысли были где-то далеко, за воображаемым карточным столом, где она собиралась банковать, жульничать и повышать ставки, готовая рисковать и ставить на кон собственную жизнь… И от осознания этого беспросветная тоска и глухая злость накрывали меня с головой.

– Я тебя люблю, слышишь? – заговорил я. – И не хочу потерять… Мы вместе все решим… Тебе нельзя здесь оставаться, это опасно… Вернись!..

Лу застонала у меня за спиной.

– Я вернусь, – кивнула Хриз. – Ты только жди. Хорошенько жди.

И ушла, ни разу не оглянувшись.

Экипаж медленно ехал вдоль кованой высокой ограды особняка Рыбальски, у ворот которого уже остановился имперский дилижанс. Словно красные злые муравьи, оттуда высыпали имперцы во главе с мрачным тощим командиром и целеустремленно направились ко входу. Лу металась в горячке у меня на руках. Я задернул шторку и откинулся на сиденье, пытаясь что-нибудь придумать. Ворваться в особняк? Численного перевеса у меня нет. Двое бойцов воеводы Дюргера, один на козлах, а второй на охране, плюс полуживая девчонка на руках, а имперцев было около дюжины. Клаус Цукеркандль узнал племянницу. Но почему отпустил? Или Лу сбежала? В любом случае, он должен был понять, что ее брат Лука – такая же фальшивка, как и она сама. Когда его люди не найдут в доме девушку, возьмутся за Хриз. Арестуют. Ее обман вскроется. И тогда… На что эта дура вообще рассчитывала? Что ей удастся сбежать? Я зажмурился, а потом крикнул извозчику поспешить. Я успею. Отвезу Лу в замок и вернусь с вардом. И если понадобится, то осадой возьму гарлегское посольство, чтобы освободить Хриз.

– Никого не выпускают, – уныло пожал плечами извозчик.

Уже светало, а возле городских ворот наблюдалось нездоровое оживление. В бешенстве из-за непредвиденной задержки, я метался на пятачке перед караулкой в ожидании посланного на разведку Вельки, бойца воеводы. Стражники были злы и растеряны и мало обращали на меня внимание. Мелкие торговцы, собравшиеся выехать в дорогу спозаранку, волновались и судачили между собой. До слуха доносились отдельные тревожные обрывки их разговоров.

– Неужто правда?..

– Так ведь давно же…

– А ну как погромы начнутся?..

– А я бы зерна запас, на случай осады…

Какой еще к демону осады?.. Я пытался взглядом выловить из толпы того, кто распускал слухи. Мордастый чернец с копною черных волос сидел верхом на монастырском обозе с вином, возле него уже собралась кучка сплетников. Но тут меня за рукав дернул вернувшийся Велька.

– Худо все, фрон, ворота закрыты. Сказывают, имперцы обложили город, ровно волка в лесу, сторожевые вышки взяты, два караульных полка перебиты. А еще сказывают, что если подкрепление княжеских стрельцов не успеет придти из Ихтинборка, то в полдень магистрат вынесет ключи от города… Или бойне быть…

Самые худшие подозрения сыскаря сбылись. Империя вцепилась в Винден мертвой хваткой. Но как сюда вписывается покушение?..