Текст книги "Танец над вечностью (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дорогожицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)
– Что-то вспомнили? – все-таки не удержался я.
Она вздрогнула и перевела на меня взгляд. На солнце ее глаза казались серо-голубыми с едва заметным красным отблеском, характерным для бесцветных.
– Свет, – тихо прошептала она. – Алый всполох. Или кровь? Не помню…
Я застыл в напряжении. Лука странно отреагировал на историю профессора, возможно, он тоже, как и сестра, что-то вспомнил. А если загадочные упоминания Искры в архивах Ордена Пяти относились именно к той божественной искре из легенды? Если Ежения вместе с детьми жила в общине при замке?
– Алый? – переспросил я. – Или рубиновый? Рубиновый свет? Ключ?
Лу охнула и вдруг бросилась ко мне, прижимаясь и пряча лицо на моей груди. Я неловко обнял девушку. Перо ее шляпки щекотало мне висок. По внутреннему дворику муравьями сновали солдаты, тягая мусор, камни и сухоцвет. Некоторые из них стали поглядывать на нас и отпускать скабрезные шуточки.
– Пожалуйста, – прошептала она, приподнимаясь на цыпочки и опаляя горячим дыханием мне щеку. – Давайте уйдем куда-нибудь, они все на меня смотрят!..
Белый сад не произвел на девушку никакого впечатления, там было ветрено и неуютно. А вот в заброшенной купальне Лу задержалась. Место располагалось на западной террасе замка, надежно укрытое от ветров в гранитном срезе скалы. Солнечный свет проникал внутрь сквозь стеклянную стену, за которой открывался потрясающий вид на горный кряж. Вода шумела где-то в недрах камня, укрытого разноцветным ковром мха, и выступала на блестящей поверхности тонкими ручейками. Они тихо и лениво катились по желобам, ловя отблески солнца и даря прохладу. Очищенная от песка и тины, купальня сверкала и переливалась причудливой мозаикой, сохраняя поверхность удивительно спокойной. Косые вечерние лучи ослепляли великолепием этого рукотворного чуда из розового мрамора.
– Да… – задумчиво произнесла Луиджиа, выступая вперед. – Кажется, здесь. Я была здесь. Мы играли с братом в прятки. Помню это место.
Лу пошла к гранитной стене, придерживая подол платья и чуть приподнимая его, чтобы не замочить. Я двинулся за ней. Мраморный пол был мокрым и скользким, я тревожился за девушку, которая опрометчиво надела в поездку светлые туфельки на крошечном неустойчивом каблучке. Ее изящная щиколотка мелькала в оборках платья, опьяняя сознание. Господи, о чем я вообще думаю?
Лу остановилась, сняла перчатку и провела рукой по стене, ловя прозрачные струи воды и что-то бормоча про себя, а после обернулась ко мне и покачнулась. Я бросился к ней, подхватил под руку и отвел девушку к каменной скамейке.
– Что-то еще вспомнили?
Лу дернула завязки плаща, сбрасывая его и тяжело дыша.
– Душно… – просипела она. – Господи, как же давит эта духота!..
Плащ полетел на землю, я нагнулся подобрать его, да так и замер с ним в руках. У меня перехватило дух. Густая волна золотистого шелка волос, не сдерживаемая упавшей шляпкой, скользнула по плечам Лу.
– Ваши волосы… их цвет… – растерянно выдавил я, пытаясь восстановить дыхание. – Как так?
– Я окрасила их… Хотела сделаться рыжей, вам же нравятся ры… ой… – она осеклась и принялась лихорадочно собирать локоны в хвост, ухитрившись покраснеть под маской. – Но меня даже хна не берет! Что я за уродина такая!
Она всхлипнула и вскочила на ноги, пытаясь отобрать у меня плащ, но поскользнулась на мокром камне. Я придержал ее за талию. Лу доверчиво прижалась ко мне и застыла.
– Я еще раз… окрашу волосы, – пообещала она. – У меня будет такой же рыжий цвет, как у фронляйн Пихлер.
Глупо, но я прикрыл глаза, представляя, что держу в объятиях Хриз, что это ее волосы струятся под моей ладонью, что это ее отчаянное сердцебиение отдается у меня в ушах…
– Дядя Ингвар говорит про вас ужасные вещи, но я ему не верю…
Я неохотно открыл глаза и попытался отстраниться, понимая, насколько недвусмысленно выглядит мое поведение.
– Что же он говорит?
Лу не отпускала меня, а ее глаза были так близко, что хотелось вновь зажмуриться. Я почувствовал, как начинают пылать румянцем щеки.
– Что вы… выкупили мою долговую расписку… с нехорошими намерениями, – она закусила губу и замотала головой, – но я не верю! Вы же этого не делали?
– Я действительно выкупил расписку, и теперь вы…
– Ах! – она отпрянула от меня, выставляя вперед плащ, как будто защищаясь. – И теперь я кто? Ваша должница? Зачем? Зачем же? Чтобы сделать меня… послушной вашей воли и… совратить, да?
– Луиджиа, почему вы верите в эти глупости? Ничего такого я не собирался… – я осекся, потому что девушка бросилась мне на шею.
– А мне все равно! Пусть! Совращайте!
– Но я не…
– Вы не думайте, что я из-за денег, – горячо шептала Лу, утягивая меня на скамейку. – Я люблю вас. Люблю, люблю! И мне все равно… что будет…
– Ничего не будет!
Горячие губы соблазняли и манили покорной мягкостью поцелуя, вызывая преступное желание, и я с отчаянием утопающего забарахтался в ее объятиях, уклоняясь и пытаясь сесть.
– С ума сошли! Вы же еще ребенок!
– Давно уже не ребенок!
– Вам нет восемнадати! Отпустите меня!
– Мне больше! Я совершеннолетняя!
– Но ваш дядя…
– А почему вы верите в глупости? – запальчиво воскликнула девушка, вцепившись мне в плечо и не давая встать со скамьи. – Он вам солгал о моем возрасте!
Подол ее платья задрался выше дозволенного, обнажая хрупкую прелесть колена. Я отвел глаза, мечтая провалиться сквозь землю, и попытался вернуть юбку на место, но рука нечаянно соскользнула, ведомая девичьей ладонью, все выше и выше по нежной коже… Стало тесно в штанах.
– Хватит! – отдернул я руку. – Я не могу ответить на ваши чувства! И неважно, сколько вам лет!
– Но мне все равно…
– Зато мне не все равно!
Я собрал всю волю в кулак и крепко взял Лу за плечи, удерживая ее на расстоянии и глядя в глаза, а не на эти жадно приоткрытые губы и вздымающуюся в неровном дыхании грудь…
– Луиджиа, простите меня, но я люблю другую. А вы еще встретите того, кто станет вам…
– Кто она? – ее лицо исказилось злой мукой. – Та рыжая фронляйн? Я тоже стану рыжей!
– Ну что за ребячество! Нет, это не она. Я люблю ту, которой нет и никогда не…
– Ах вот как… – Лу словно помертвела, застыв и перестав дышать. – Тоскуете по мертвой, значит… Не можете забыть свою первую любовь, да?
Она ударила меня кулачком в плечо, а потом спрятала лицо в коленях, зарываясь пальцами в златые кудри, ее плечи вздрагивали от сдавленных рыданий. А я просто стоял столбом и смотрел на Лу, борясь с желанием провести ладонью по шелку волос, намотать локоны на кулак, задрать эту склоненную передо мной голову и… сорвать маску. Тогда я увижу изуродованное лицо девушки и избавлюсь от жуткого наваждения, что Хриз колдовским обманом вселилась в Лу и играет со мной, как кошка с мышкой… Господи, да что ж такое! Я и так стал причиной душевных страданий девушки, а теперь помышляю оскорбить ее действием… Я прикрыл глаза и заговорил:
– Она не мертва, я обязательно найду ее, но…
– Что? Откуда узнали? – встрепенулась Лу. – Не найдете! Никогда не найдете!
– … но на самом деле ее никогда и не было. Она чудовище, а не женщина… Я сам придумал себе ее образ… О господи, она чудится мне повсюду, даже здесь и сейчас… Луиджиа, вы так на нее похожи, что мне иногда кажется, что я схожу с ума…
– Правда? – прерывающимся голосом спросила девушка, и опять ее голос и даже интонация показались мне похожими на Хриз. – Ну и хорошо! Ну и пусть! Представьте, что я – это она! Кто бы она ни была! Подарите мне эту ночь! Пожалуйста!
– Нет. Вы встретите того, кто полюбит вас, кто сможет жениться и сделать вас счастливой, но это не я. Простите меня, Лу…
– Не встречу! Дядя!.. Он уже все решил, да! Он собирается выдать меня замуж!.. Да! За долги!.. – она закусила губу, умоляюще глядя на меня. – Но я хочу познать любовь с тем, кого я люблю, а не с тем, кого выбрал дядя! С вами!
Я содрогнулся от подобной перспективы и покачал головой.
– Я не позволю вас принудить к браку, успокойтесь. Ваш дядя не посмеет…
Лу вскочила со скамейки и топнула ногой, сжав в руках сумочку и уставившись на меня как-то очень недобро.
– Я выбрала вас! – выкрикнула она. – Вы не можете мне отказать! Иначе я умру! Лучше умереть, чем жить такой уродиной! Отвергнутой уродиной!
Сумочка полетела на пол. В руках Лу сверкнуло лезвие кинжала, которое она поднесла к горлу. Возле бешено пульсирующей голубой жилки на шее выступили капли крови.
– Луиджиа, стойте! – испугался я и выставил вперед ладонь. – Не делайте этого!
– А зачем мне жить? Ответьте, зачем?
– Вы не уродина, все дело во мне, это я…
– Обещайте! Обещайте, что проведете со мной эту ночь! Иначе я перережу себе горло, клянусь!
– Обещаю, – послушно выдохнул я, делая осторожный шаг к девушке. – Поцелую вас прямо сейчас, только опустите нож…
Я аккуратно взял ее за запястье, заставляя выпустить кинжал, потом привлек к себе, целуя в губы и обнимая за талию… Но когда кинжал с тихим звоном упал на мрамор, я отшвырнул его ногой и грубо схватил Лу за шкирку, отвернув от себя:
– Это что еще за фокусы?!? – встряхнул я ее и потащил к выходу. – Что вы себе удумали? Самоубийство – страшный грех! Хуже только колдовство! Чтоб я больше не слышал этих глупостей – люблю, не люблю!
– Пустите! – заверещала она. – Подлый обманщик!
Я в сердцах и от всей души наподдал ей по заднице, как нашкодившей школярке.
– Соплячка! Молоко на губах не обсохло, а все туда же! Любовью вздумали пострадать? Еще раз услышу такие глупости, быстро всю дурь выбью! Розгами так отхожу, что месяц сесть не сможете!
– Да как вы смеете!!! – взвизгнула она, изворачиваясь ужом и брыкаясь.
– Смею! Вы моя должница, забыли? Будете делать, что скажу! Ах ты!..
Она ухитрилась вывернуться и оцарапать меня, бестолково размахивая руками и визжа так, что уши закладывало.
– Эмм… – вдруг раздалось от входа. – Фрон Тиффано, там это…
На пороге стоял встревоженный ратный. Я ему даже обрадовался.
– Видите эту малолетнюю дуру? – я скрутил и держал Лу за волосы, безжалостно оттягивая ей голову назад и не давая никакой возможности ударить меня. – Отправьте ее с парой солдат обратно в город! А будет сопротивляться, разрешаю…
– Офицер Матий ранен, – торопливо перебил меня ратный, – попал в засаду!
Селение общины горело. Над халупами лениво курился дым, заслоняя багровые отблески солнца, мучительно умирающего на горных пиках. Я оглох и ослеп от бессильного гнева, слыша только тихое хныканье одноногого мальчугана, который тщетно тормошил убитого отца. Ехавший за мной ратный тихо выругался и спешился, отдавая приказы солдатам.
– Тушите пожар! Ищите выживших!
Страшное осознание того, что эти несчастные погибли из-за того, что я решил заманить Вырезателей в ловушку, давило к земле страшным грузом. На негнущихся ногах я двинулся к уцелевшему амбару, который успели вовремя потушить. Там сидел, привалившись к захваченному цирковому фургону, офицер Матий. Бледный и всклокоченный, он был жив, только неловко зажимал плечо. Рубашка на нем была пропитана кровью, своей и чужой.
– А, пушистик, ты… – он неловко улыбнулся мне и поморщился, пытаясь встать. – Ты вовремя. Мы их повязали.
– Люди погибли… – пробормотал я, протягивая ему руку и помогая встать. – Я должен был все предусмотреть. Не допустить новой крови.
– Ты-то тут причем? – крякнул сыскарь. – Это моя война, а ты так, сбоку-припека… Помог, и на том спасибо. Не жури себя.
К офицеру подскочил один из солдат, что-то шепча на ухо. Матий кровожадно ухмыльнулся.
– Даже живьем взяли? Что ж, подавим из них правду-матку, как вшей подавим…
Их было мало. Шестеро. Слишком мало для банды. Двоих захватили в плен, а еще четверо плавали в луже собственной крови, посеченные до неузнаваемости молодцами Матия. Дурное предчувствие скрутило желудок.
– Где остальные? – вмешался я в допрос, больше походящий на избиение, останавливая занесенную для удара руку офицера.
– Отвечай, падла! – сыскарь в бешенстве встряхнул пленного, как грушу.
Разбитые губы мерзавца оскалились в ухмылке, он разлепил заплывший кровоподтеком глаз и окинул меня издевательским взглядом, а потом сплюнул под ноги.
– Где? – я чувствовал, что сам теряю самообладание, готовый убить бандита.
– Там, где вас щас нету… – прохрипел он и поперхнулся кровью, когда Матий в ярости заехал ему кулаком в живот.
– Там, где нас нет? – я похолодел от страшной догадки. – В замке?
Я гнал лошадь так быстро, как никогда в жизни, ежесекундно рискуя свернуть себе шею на плохой дороге. Нападение на селение бесцветных было отвлекающим маневром. Нас обманом выманили из замка! Гнев пополам с каким-то леденящим ужасом давил на виски. В замке на дежурстве осталось несколько солдат и Луиджиа, запертая на кухне до нашего возвращения. Я безжалостно хлестнул лошадь, проигрывая гонку растущим теням исчезающего солнца.
Ворота были распахнуты настежь. Два солдата со вспоротыми животами валялись во дворе. Еще одного подлый удар настиг на лестнице.
– К оружию! – отдал команду ратный, и его ополченцы ощерились пиками и щитами, готовые принять бой.
– Не ходи! – крикнул Матий, пытаясь отодвинуть меня с дороги.
Но я не собирался отсиживаться за их спинами. Тревога толкала меня вперед, как голод гонит дикого зверя из облоги. Раздался залихватский свист. Пылью отозвалась земля под ногами – ударили арбалетные болты. Я метнулся под замковую галерею, расчищая себе путь мечом. Свои и чужие смешались, некоторые из бандитов были в характерных синих зипунах ополченцев. Казалось, они лезли из всех щелей, как тараканы. Я довольно быстро пробился к лестнице, но там удача мне изменила. Через перила перемахнул здоровяк, едва не сбив меня с ног, а сзади пыхтел второй противник. Я шарахнулся в сторону, уклоняясь от удара топором. Подсекая здоровяка, я лишь каким-то чудом увернулся от его подельника, вжавшись в перила. По инерции бандит полетел вниз, оглушив меня звериным ревом и сбивая остальных. Арбалетная стрела прожужжала возле уха и впилась в горло незамеченного мною третьего нападающего. Он коротко булькнул, выронил дубинку и рухнул замертво. Офицер Матий отбросил трофейный арбалет и заорал снизу:
– Пушистик, назад!
Я заехал ногой в морду поднимающемуся здоровяку и ринулся вверх по лестнице. Кухня! Осколки битого стекла на полу. Двое взяли меня в клещи, обходя по дуге вокруг стола. Один из них с рычанием бросился в атаку, задев меня по касательной обухом топора. Я нырнул под стол и оттуда подрубил ноги второму. В воздухе остро запахло кровью. Выкатившись из-под укрытия, я закружил в смертельном танце со сдернутой скатертью. А вот противник не рассчитал движения и поскользнулся на крови раненого товарища. Мой удар вышел смазанным и слабым, и мерзавец достал меня в бедро. Штанина быстро намокала от крови. В дверь ломились еще двое. Где же Лу?
В глазах темнело, вдобавок я потерял очки. Поэтому, перевернув стол, я вслепую отбивался от бандитов. Мою жизнь они получат дорогой ценой! Тихий шорох сзади. Я даже не успел испугаться. В лицо брызнуло кровью. Брошенный Лу кинжал вошел в висок теснившего меня бандита. Второго я рассек от плеча последним отчаянным ударом. Девушка схватила с пола кухонный тесак и точным движением метнула в грудь третьему.
Далее все смешалось. Лу рыдала и колотила меня в грудь кулаками, я вяло пытался ее успокоить, просто прижимая к себе и радуясь тому, что она жива. Ратный был тяжело ранен. Потемневший лицом и падающий с ног от усталости офицер Матий принял на себя командование. Подсчитывали потери. Двенадцать погибших ополченцев. Тридцать бандитов. И еще с десяток сбежавших. Слишком много для банды. Я понимал это даже сквозь затуманенное болью сознание. Лу взялась меня перевязывать, односложно отвечая на вопросы, хмуря лоб и кусая губы. От ее подростковой истеричности не осталось и следа. Она ловко разрезала ножом окровавленную штанину, после вытерла кровь и недрогнувшей рукой плеснула на рану едкой пахучей настойкой. Я едва не взвыл от жгучей боли, перед глазами заплясали разноцветные кляксы.
– Лежать! – без тени сострадания рявкнула она на меня голосом Хриз.
Девушка принялась ловко бинтовать рану, стягивая повязку. Звуки начали отдаляться, стремительно темнело. Я провалился в блаженное забытье.
Перед глазами были усы. Большие, рыжие и вислые. Они заслоняли собой все остальное, и я тщетно пытался понять, где нахожусь. Лекарь Дудельман покачал головой, усы качнулись, и меня затошнило. А потом я сообразил, что вижу его отчетливо и без очков.
– Лежите, лежите! – испугался он, опрокидывая меня обратно на кровать.
– Почему? – пробормотал я, пытаясь встать. – Где мои очки?
– Вы были ранены, но на удивление быстро оправляетесь, – важно изрек лекарь. – Эта девица Храфпоне грамотно наложила вам повязку, вы потеряли немного крови, и если будете соблюдать…
– Почему я вас вижу?!? – в отчаянии воскликнул я и рывком сел.
Тошнота подкатила к горлу, меня вырвало.
– Ну батенька, кто ж так резко встает. У вас сотрясение мозга. Вам лежать надобно.
Я зажмурился и потрусил головой.
– Сейчас позову фрона Лешуа, может, он вас образумит…
Я слушал Дерека вполуха. Во рту как будто сдох ежик, причем сдох минимум неделю назад и уже успел разложиться. Хотелось пить. Вернулось зрение. А еще рана на бедре оказалась пустяковой царапиной. Но это было невозможно. Меня мучил вопрос – может ли грибной эликсир накапливаться в организме, подобно, например, мышьяку? И срабатывать при критической кровопотере? Сколько раз безумица пичкала меня этой гадостью? Минимум два раза, но может и больше… А если и сейчас напоила? Да нет, это невозможно.
– … поэтому не вижу смысла оставаться в городе.
– Что? – встрепенулся я. – Вы о чем?
Лешуа тяжело вздохнул.
– Вы меня не слушали? Милагрос уехала из города. С дочерью. А еще с ней видели мужчину. Любовник или муж. Я ей не нужен.
Дерек осунулся, его взгляд потух, морщины проступили на лице, состарив несчастного лет на двадцать.
– Подождите, – запротестовал я, с трудом садясь на кровати. – Что за бред? Откуда вы это взяли?
– Ваша задумка с портретом сработала. Милагрос многие узнали. Ее видели на портовом рынке, в лавке и на пароме… С другим мужчиной.
– Нет, это невозможно, – решительно отмел я его слова. – Невозможно, потому что Милагрос… Она не такая. Тот мужчина мог быть подельником Хриз!
– Они целовались, – глухо добавил Лешуа.
– Хм… Тем более. Вы в это верите? Чтобы Милагрос целовалась с кем-то прилюдно? Да она б со стыда сквозь землю провалилась.
Мужчина нахмурился, а потом в его глазах появилось такая отчаянная надежда, что мне сделалось неловко.
– Думаете? – спросил он. – А как быть со свидетелями?
– Обознались. Или же… – я задумался. – Или же происки Хриз. Она увидела портреты служанки, испугалась, что мы можем подобраться к ней, и состряпала эту ложь. Как пить дать, подкупила свидетелей.
Лешуа вскочил на ноги и заметался по комнате, сжимая и разжимая кулаки.
– Мерзкая дрянь! – он вдруг замер и требовательно уставился на меня. – Но свидетелей было много, и все твердили одно и то же?..
Я пожал плечами.
– Чему вы удивляетесь? Это же Хриз. Она и княжеский тайный сыск обдурила, а это для нее и вовсе пустяк… Но она начала действовать, и это хорошо, хорошо. Это значит, что она испугалась, понимаете? Мы на верном пути! Надо продолжать.
Я попытался встать, опираясь на помощь Лешуа.
– Где Лука? Я оставил его взаперти, а он…
– Да болезный дурачок всю ночь у вашей кровати просидел, а как пришли в себя, за бульоном вам побежал…
При мысли о еде меня опять затошнило. Комната предательски кружилась, как при качке на корабле.
– Мне надо ополоснуться и вернуться в замок…
– Ни в коем случае. Офицер Матий просил вам передать, что сам всем займется. Он затребовал подкрепление для полномасштабной облавы. И еще сказал что-то странное про то, что видел мертвеца. Того, у которого был проткнут глаз. Вам это о чем-то говорит?
Негромко всхрапнул Лука, запнувшись о порог и едва не уронив супницу. Аромат куриного бульона казался отвратительным. Я махнул слуге, чтобы он оставил супницу в покое и подошел ко мне.
– Спасибо, господин Лешуа, дальше мы с Лукой сами справимся. А вы не оставляйте поисков. Нужно развесить еще больше портретов Милагрос.
Я вяло возил ложкой по тарелке. Бульон давно остыл. Перед глазами стояло распухшее тело бандита с проткнутой глазницей. Из нее торчала серебряная шпилька Хриз. Банда Вырезателей похитила труп, попутно перебив всех жителей деревни. А в бою за замок офицер видел кого-то, похожего на этого мертвяка. Может, он обознался в пылу битвы? Я покачал головой. Матий не из тех, кто ошибается. Но и мертвые не могут оживать. Всему должно быть логичное объяснение, надо просто съесть эту застывшую бурду, привести себя в порядок и вернуться в замок, чтобы на месте во всем…
– Ммм! – Лука плюхнулся рядом со мной за стол и чем-то зашелестел.
Я рассеянно отодвинулся и, набравшись решимости, зачерпнул бульон ложкой. Рука застыла в воздухе. Слуга расстелил на столе помятый портрет Хриз и довольно улыбался, тыча в него пальцем. Ложка с плеском полетела обратно в тарелку, а я принялся тормошить мальчишку.
– Что? Что? – встряхнул я его за плечи. – Ты ее видел, да?
Он радостно замычал и показал пальцем на склянку, стоящую на секретере, потом сделал движение, как будто что-то пьет из горла, после погладил себя по животу, а следом, к моему ужасу, тыкнул в бульон. Только тут до меня дошло, что от простуды и разбитой губы Луки не осталось следа. Я похолодел и бросился к секретеру. Из горлышка наполовину опорожненного пузырька дохнуло знакомой грибной вонью. Я занес руку, намереваясь грохнуть проклятое зелье о зеркало, но вовремя остановился и обернулся к мальчишке. Он почуял неладное, отступил от меня и испуганно замычал, закрывая голову руками и падая на колени.
– Что ты наделал! – не выдержал я. – Так это ты напоил меня этой гадостью?!?
– Ммм…
– Эта женщина плохая! Нельзя у нее ничего брать!
– Ммм? – он выпятил вперед подбородок и подполз ко мне ближе, чтобы я мог полюбоваться на зажившую губу.
– Это колдовской эликсир, понимаешь? Его нельзя использовать! Эх ты! – я махнул рукой и поднял мальчишку с колен. – Вставай. Если еще раз увидишь эту гадину, то…
Я осекся, сообразив, что не знаю, что ему велеть. Чтобы он позвал на помощь? А если Хриз его покалечит? Или ее саму поймают, и она окажется в застенках инквизиции?
– … то просто ничего у нее не бери, не слушай ее и не говори с ней… Ну то есть, если она будет что-то спрашивать, просто беги от нее, запомнил?
Лука кивнул, неуверенно улыбаясь.
– Она очень жестокая и опасная… Кстати, а как она до тебя добралась? Я же приказал никого к тебе не впускать, да и привратник знает ее в лицо… Как она вообще обо всем узнала?!?
Как будто почуяв, что о нем шла речь, в дверь постучал привратник Грег.
– Фрон профессор, к вам пришли, – вид у него был чрезвычайно торжественный.
Неужели эта нахалка осмелилась?.. Наверняка его подкупила!
– Кто?
– Фрона Рыбальски!
Под ее ледяным взглядом я почему-то чувствовал себя нашкодившим мальчишкой с ободранными коленками. Шарлотта брезгливо оглядела меня с ног до головы и присела на краешек дивана, держа спину прямо и гордо.
– Простите мой вид, я несколько…
– Я вижу, – холодно перебила она и положила сумочку рядом с собой. – Я пришла по делу, и меня мало волнует ваш внешний вид. Хотя и не понимаю, почему нельзя было по крайней мере побриться…
– Ммм! – согласно мукнул Лука и поставил на стол поднос с двумя чашками кофе.
– Вы пришли мне на это указать? – раздраженно огрызнулся я. – Мне недосуг выслушивать ваши замечания…
– Да, простите, – поспешно согласилась фрона Рыбальски. – Я пришла просить вас об услуге.
– Хм… И о чем же? Насколько я знаю, вопрос с Алисой улажен, и ваш сын уже не…
– Не улажен! – воскликнула она, на мгновение теряя высокомерное хладнокровие и тут же снова обретая маску невозмутимости. – Все стало еще хуже. Сигизмунд собирается драться на дуэли с воеводой из-за этой девки.
– Что? – переспросил я пораженно. – Дело все-таки дошло до этого? Но почему воевода поддался на провокацию мальчишки?..
– Сигизмунд наговорил много лишнего. И оскорбительного. При свидетелях. Я слишком хорошо знаю Ингвара, теперь он не отступит. Честь для него дороже всего на свете. Вы должны спасти моего сына.
– Ммм! – возмутился слуга, подлезая мне под руку и устраиваясь рядом на диване.
– Лука, кыш отсюда! – спихнул я его. – Простите, фрона Рыбальски, но с чего вы решили, что я вам чем-то обязан? Я, конечно, сделаю все, что в моих силах, чтобы отговорить…
– Неужели у вас совсем не осталось чести? Мой муж просил вас образумить Сигизмунда, а вы сделали только хуже.
– Я не понимаю…
Она поморщилась и оборвала меня презрительным жестом.
– Не надо лицемерить. Ведь то подложное письмо от Алисы – ваших рук дело? Очень кстати оно появилось. Но о чем вы думали, когда вписали туда имя Ингвара? Зачем было обвинять воеводу?
– Я не имею к нему никакого отношения!..
– Джеймс щедро вас вознаградил, отдав наш родовой замок за бесценок, так имейте мужество довести дело до конца. Уладьте вопрос с воеводой. Как угодно.
Она встала с места, высокая, худая, затянутая в черный бархат и кружева – воплощение материнской скорби и благородного отчаяния.
– Сигизмунд… – горько сказала она, – единственное, что у меня осталось. Не отбирайте его у меня, умоляю вас…
Я медленно поднялся на ноги, чувствуя безмерную жалость к этой гордой и несчастной в своем одиночестве женщине.
– Хорошо, – ответил я. – Сделаю все, чтобы не допустить дуэли. Обещаю. Если не удастся отговорить Сигизмунда, то… Тогда я сам выступлю вместо него…
– Ммм!!!
– Уймись, Лука. Но взамен я хочу…
– Денег? – вздохнула она. – Назовите сумму.
– Нет, не денег. Правды. Хочу, чтобы вы ответили мне искренне и без утайки. Вы знаете, что случилось с Еженией?
Она недоуменно нахмурилась, потом покачала головой.
– Нет, не знаю.
– Вы ходили с ней в ювелирную лавку в день исчезновения?
– Да.
– Она выбирала кольцо для… – я намеренно сделал паузу, – для Джеймса?
– Да.
– И вас это не смущало?
– Нет.
– Потому что вы были влюблены в другого? В кого?
Шарлотта чуть заметно вздрогнула.
– К чему это? Какое это имеет отношение ко всему? Вам нравится мучить меня, упиваясь властью?
– Нет, я спрашиваю не из праздного любопытства. Хочу исключить вас из круга подозреваемых.
– Из круга подозреваемых? Подозреваемых в чем?
– В колдовстве. Отвечайте, фрона Рыбальски. В кого вы были влюблены? В воеводу Даугава?
– О господи, нет, конечно же, нет!
– А в кого?
– Его имя вам ничего не скажет. Его уже наверное и в живых-то нет…
– Имя!
– Офицер Гуго Барнум. Довольны?
– Хм… А Ежения? В кого она была влюблена?
– Да боже мой! В Джеймса, в кого же еще! По уши в него втрескалась!
Шарлотта явно устала, и я поторопился закончить:
– Тогда почему же она сбежала с циркачом?
– С циркачом? Что за глупость? Откуда вы такое взяли?
– И даже родила ему близняшек – Луку и Луиджию, – я картинным жестом указал на нахохлившегося слугу. – Воевода Даугав признал племянников.
Фрона Рыбальски недоверчиво покачала головой и подошла ближе к Луке, вглядываясь ему в лицо.
– Какое уродство… Ежения была красавицей. В ней чувствовалась порода. У нее просто не могли родиться такие… дети… Кто бы ни был их отцом.
Сигизмунд сам пришел ко мне в гостиницу просить быть свидетелем у него на дуэли. Я тщетно убеждал его извиниться перед воеводой, мальчишка уперся и ни в какую не соглашался, твердя, что должен защитить честь любимой. Когда я предложил выступить от его имени, Сигизмунд возмущенно вскочил на ноги, сжимая кулаки. От гнева лицо у него пошло красными пятнами.
– Вы думаете, я боюсь смерти?!?
– Я думаю, вы ее ищете, – спокойно ответил я. – Вы плохо фехтуете, а воевода…
– Единый на моей стороне! Он направит мой клинок и не оставит безнаказанным этого старого развратника!..
– Да почему же вы решили, что он совратил Алису?
– Вы намекаете, что она сама?.. – юнец угрожающе двинулся на меня, напоминая молодого петушка.
– Я намекаю на то, что воеводы не было в городе. Он со своим вардом сопровождал торговый обоз из Керекеша через полстраны в западную империю. Даугав физически не мог совратить кого-либо в Виндене!
Сигизмунд на мгновение растерялся, потом мотнул кудрявой головой.
– Значит, еще раньше! Тем хуже для него!
– А что говорит сама Алиса? – попробовал я зайти с другой стороны.
– Она все отрицает, разумеется, потому что боится за меня, – хвастливо заявил балбес.
– Вот видите? Хотя бы ради нее одумайтесь…
– А пусть поволнуется, изменщица!
– Что за мальчишество!
Мне стало очевидно, что по-хорошему уговорить мальчишку не получится. Я тяжело вздохнул и добавил:
– Простите меня, Сигизмунд, но я обещал вашей матушке, что не позволю вам участвовать в дуэли.
– Вам меня не остановить, – ухмыльнулся он и шутливо отсалютовал. – Жаль, но придется искать другого свидетеля.
Мальчишка направился к двери, и я заступил ему дорогу. Он вопросительно выгнул бровь, по примеру матери окатив меня уничижающим взором. А через мгновение, не ожидавший такого коварства, младший Рыбальски получил сокрушительный удар в челюсть и рухнул без сознания.
– Лука, где ты там? – крикнул я, растирая разбитые костяшки. – Лука! Чего застыл? Тащи веревку. Надо связать этого дурня. И что-нибудь для кляпа захвати.
Майский вечер благоухал дурманящей сладостью цветущей сирени. В груди было тесно и тревожно. Дуэль назначили на Леопольдовом острове, который формально не принадлежал магистрату города, а поэтому властям не было никакого дела до того, что там творится. Это место пользовалось дурной славой. Здесь находили последний приют самоубийцы, щедро удобряя своим прахом пышную растительность. Место было по-кладбищенски тихим. Белая махровая сирень клонила тяжелые ветви к золотистым водам Дымная, которые лениво плескались в закатном солнце. Неожиданно мне захотелось забыть обо всем, искупаться в реке, а потом лечь и смотреть на вечернее небо, наблюдая, как загораются звезды на белоснежных соцветиях сирени…
– Это здесь?
Вопрос Лешуа вернул меня с небес на грешную землю.
– Да, – кивнул я. – Просто мы прибыли раньше остальных.
Стряхнув странное очарование этого места, я раздвинул ветви сирени и устремился вглубь острова. Дерек последовал за мной, тяжело опираясь на костыли. Луку пришлось оставить в гостинице. Памятуя о его боязни воды, я не рискнул взять его с собой в лодку. Заодно слуга должен был посторожить связанного Сигизмунда.
– Я все равно считаю, что это глупая затея, – ворчал позади меня Лешуа, не поспевая за моей поступью. – А если он вас убьет?
– Я неплохо фехтую.
– Но за ним опыт.
– А за мной молодость и… – я усмехнулся, вспомнив пылкие слова Сигизмунда, – и Единый.
