Текст книги "Танец над вечностью (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дорогожицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)
– Почему? Ведь семья Джеймса была богата? Выгодная партия, нет?
– Нет! Да и не собирался тот жениться. Вскружил голову девчонке, а сам в кусты…
– Хм… Он ее совратил?
Было странно видеть, как суровый вояка покраснел.
– Она забеременела? – следовала я дальше по наитию. – Хватит мяться!
– Слушай, спроси у Даугава!
– Позор семьи, который надо было скрыть… Утопить, как котенка… Растворить без следа в темных водах Дымная…
– Ну что ты глупости городишь! – не выдержал Ёжик. – Ингвар бы никогда!..
– Ладно, что толку гадать. Спросим воеводу. Я отлучусь по делам, а ты потолкуй с ним и попроси дождаться меня. И не высовываться мне тут!
Я возвращалась с портового района с чувством выполненного долга. Правильно Кыся говорил про человеческую жадность. Рыбный рынок оказался идеальным выбором. Его простодушные обитатели с легкостью купились на мое представление. Умытая и переодетая в одно из платьев Лу, я подобрала волосы под чепчик, подложила пышную грудь, взяла корзинку и отправилась на рынок. Деятельный инквизитор вместе с Лешуа уже успели заказать и распространить листовки с плохоньким портретом Тени и заманчивым предложением полсотни золотых тому, кто сообщит ее местоположение. Одна из них висела прямо напротив рыбной лавки. Я прохаживалась, придирчиво осматривая снулую рыбу и выпячивая туго обтянутые платьем фальшивые прелести. Убедившись, что внимание ко мне обеспечено, состроила глупо-удивленное выражение лица и охнула, указывая на портрет на листовке.
– Ой! А я ее знаю! Точно видела! – я перевела взгляд на лавочника и умоляюще прижала ладони к груди. – Ой, милейший, а что там написано? А то я читать не умею… Вдруг ее ищут, и я смогу подзаработать?
Лавочник живо принялся меня убеждать, что там сулят всего пол золотых, что такой аппетитной красотке не следует себя утруждать подобной мелочью, что он может дать их мне прямо сейчас, если я расскажу ему все, что видела. Позволив себе немного поломаться – там же пятьдесят! – ну так пятьдесят серебра! – я по секрету поведала, что разыскиваемая женщина вместе с мужем – ну а кто еще? он ее так жарко целовал! – покупала дорожный кофр. С небольшими вариациями я повторила еще в нескольких местах рассказ про Тень и загадочного мужчину рядом, добавив подробностей про девочку-подростка, которые все вместе собирались в дорогу. Финальным аккордом стала трогательная история, как счастливая семья покидала город на пароме, направляясь в Ичмелек. Мой улов составил десять золотых, а Лешуа скоро ждало неприятное известие, что у его ненаглядной зазнобы появился любовник. Жмурясь на теплом весеннем солнце, по дороге домой я даже позволила себе немного помечтать, как Кысей рванет следом в Ичмелек…
До таверны я добралась далеко за полдень, предвкушая, что смогу отдохнуть перед возвращением в паучье логово, но не сложилось. Мрачный Даугав уже сидел за столом напротив взъерошенного Ёжика. Вид обоих не сулил ничего хорошего. Я по привычке, въевшейся вместе с грязью в дурачка, расплылась в глупой улыбке и плюхнулась рядом с ними на лавку, но не успела и рта раскрыть, как воевода грубо схватил меня за воротник платья и дернул к себе:
– Дрянь такая, ты почему не сказала, что карту нашла?
– Эка тебя зацепило, – оттолкнула я его и огрызнулась. – А ты не спрашивал!
Воевода занес кулак, чтобы ударить по столу, но в пальце от поверхности остановился и разжал ладонь.
– Выкладывай все.
– А что, тебе Ёжик не все рассказал? – ухмыльнулась я.
– Про карту! Все! Где она?
– Брат, Ингвар, – наконец подал голос молчавший до сих пор Ёжик. – Ответь. Скажи, что она все придумала. Или ошиблась. Что ты не предавал воинскую честь. Что ты не заодно с погаными имперцами!
– А много ты хорошего видел от князя? – разозлился воевода. – Я двадцать лет служил ему верным псом, а что получил? Отставку? Пинок под зад? А сейчас я никому ничего не должен, кроме своей семьи! Я на вольных хлебах! Мой вард – лучший среди наемных! И плевать, кому служить! А ты? Что ты хорошего от милостей княжеских получил? Тебе же жизнь сломали что тогда, что сейчас!
– Ты давал присягу!
– Хватит! – прикрикнула я на обоих, но они не обращали на меня внимания
Со злости я взяла и заголосила дурным голосом балладу про Мертвые земли. В таверне от неожиданности заткнулись все.
– Хорош разводить этот пафос, – откашлялась я. – Вы оба уже не на службе, так что все остальное – чепуха. Потом будете выяснять, кто кого там предал. Вернемся к нашим делам.
– Карта, – проскрежетал воевода, наливаясь багровым румянцем.
– Осталась лежать в палатке убитого купца. Отстань!
– Почему ты не?..
– Потому что я не собиралась лезть в это политическое дерьмо! – взорвалась я. – Мне некого предавать, потому что нет родины! И защищать мне некого, потому что семьи тоже нет! И на честь плевать, потому что от нее ничего не осталось! И бояться глупо, раз будущего нет! Осталось лишь вот… – постучала я себе по виску. – Здесь! Абсолютная точка отсчета, как утверждал магистр Солмир.
Все остальное относительно. Я верна лишь себе! Хотя… Может быть, и вас тоже нет? Вы – плод моего больного воображения? Тогда я сама себе выдумала эти правила? А зачем? Я придумаю их обратно… И вас придумаю обратно, хотите? Вы исчезнете! Растворитесь… как Ежения…
Они сидели примолкшие и испуганные, потом Ёжик кашлянул и тихо прошептал, склонившись к плечу побратима:
– Ингвар, не наседай на нее. Видишь, совсем дуреет…
– Я все слышу, – процедила я, выводя на грязном столе священный символ и чувствуя, как его контуры жгут мне кожу на груди. – Ингвар, ты убил Ежению?
– Точно, совсем сдурела, – констатировал воевода и покачал головой.
– Отвечай! Та белобрысая девчонка – ее дочь?
– Она вообще мне не племянница, – огорошил меня воевода.
– То есть?
– Подкидыш. В нашей семье не могло родиться… такое!
– Ты это знаешь или думаешь, что знаешь? Или просто не хочешь принимать правду? Впрочем, неважно. В любом случае, у меня на Лу есть свои планы, так что…
– Ингвар, опомнись, – запротестовал Ёжик. – Эта девочка – твоя племянница, дочь Инги! Лу единственная выжила в том кошмаре, а ты…
– Я найду ублюдков, – на воеводу было страшно смотреть. – Сам найду и поквитаюсь. А что задумал твой очкарик Тиффано? Капитан говорит, что он с ищейкой из тайного сыска спелся. Копает под Вырезателей. Замок купил, и туда стражу направляют на дежурство. Засаду на них готовят.
– Вот придурок! – застонала я и уронила голову на сцепленные в замок руки. – Почему ему вечно неймется? Ладно. Во-первых, воевода, не вздумай больше соваться к Тиффано.
– Ты мне указывать будешь?
– Буду. А ты будешь делать, как велено, если, конечно, хочешь поймать Вырезателей.
– Вот уж точно, наглость – второе счастье… – пробормотал он, однако без прежнего упрямства.
– Я влезла в долги, чтобы нанять охрану для твоей не-племянницы! Я изображаю грязного слюнявого дурачка, чтобы знать планы этого паскудника! Я каждый день рискую свободой, мои портреты висят на каждом столбе! А что делаешь ты? Рыщешь по лесам в поисках банды? Пфф… Ты никогда их не поймаешь, потому что там нечисто. Они не люди.
– То есть?
– Что-то колдовское. Я вырезала почти всю банду. Но они продолжают нападать. И они ищут меня. И девчонку тоже ищут. Она слишком приметная. Но они скорей попадут в мою ловушку, чем в западню Тиффано. Поэтому… не мешай. Просто не мешай. Хватит мне его… – я уже умоляла, сил не осталось.
Воевода молчал, молчал долго, поглаживая бороду и раздумывая.
– Хорошо, – наконец проронил он. – Просто скажи, чем помочь. И я помогу. Обещаю. Я тоже держу слово, Цветочек. Верен себе.
– Расскажи мне все про Ежению. Без утайки.
– Зачем?
– Пропадают девушки-танцовщицы, похожие на твою сестру. Колдовство. Не уверена, что оно связано с Вырезателями, но… Чем демон не шутит.
Воевода пожал плечами.
– Я не знаю, что с ней случилось. Сначала я думал, что это Рыбальски, но он был в таком отчаянии, что… Я ему поверил. Она не могла сбежать, никто не видел, как она покидала город, а увидеть должны были. Тогда было невозможно проскользнуть через городские заставы, на всех дорогах привели в усиление гарнизоны, потому что имперцы спровоцировали бунт в Соляных рудниках, а еще та заварушка на границе. Одним словом, не могла она сбежать, не могла… – Даугав покачал головой и горько вздохнул. – Убили ее…
– Кто? У кого были мотивы?
– Я сосватал ее за Маттерниха, и кое-кому это пришлось не по нраву. Фредеры хотели видеть его в своей семье, и… В конечном счете, они и увидели, но убивать ради такого… не знаю…
– Это преступление страсти, а не холодного расчета. Рыбальски соблазнил Ежению?
Воевода насупился и махнул рукой.
– К чему очернять покойницу?
– Отвечай!
– Да.
– Она была при надежде?
– Тьфу ты!.. Да откуда ж у тебя в голове такой срам берется?
– Угу, ты еще спроси, откуда дети берутся. Была она беременна или нет?
– Нет! То есть… Откуда мне знать? Ничего мне не говорила, таилась последние дни. Я ее под замок запер, чтобы не сбежала, а она все равно… Это ее подруженька удружила! Та еще стерва!..
– Кто?
– Шарлотта. И ведь целый план побега разработали!.. Обдурили меня…
– А ну-ка, с этого места подробней.
– Упросила меня Ежению в лавку ювелирную с ней отпустить, чтобы, значится, колечко обручальное подружке на помолвку выбрать…
Я вздрогнула, вспомнив кольцо в кабинете Рыбальски.
– С рубином?
– Да откуда ж мне знать? Ты, кстати, рубины-то из добычи куда дела? Часовщикам продала?
– Не отвлекайся! Дальше что было?
– А ничего… Днем они ушли, а меня в Часовой корпус вызвали, вечером только вернулся. Да только Ежению так домой и не дождался, не вернулась она больше…
– Шарлотта, значит… – пробормотала я, тарабаня пальцами по столу. – А потом она вышла замуж за Рыбальски…
– Никогда она мне не нравилась, заносчивая, хладнокровная и продажная дрянь!
Ёжик укоризненно покачал головой:
– Зачем ты так? В прошлом все, быльем поросло…
– И сынок весь в мамку пошел! – кипятился дальше воевода. – На дуэль меня вызвать собрался, сопляк…
– Ты же не собираешься с ним драться? – осторожно спросил Ёжик. – Убьешь ведь…
– Убью, а что остается? Или прикажешь проглотить оскорбления? Обвинил меня бог знает в чем…
– Пожалей Шарлотту! Она же не вынесет…
– А ты ее не жалей! Она тебя не пожалела!..
– Воевода, а почему Тиффано вдруг решил, что Шарлотта была в тебя влюблена? – нахмурилась я, вспомнив странный вопрос инквизитора.
– Тьфу ты! – разозлился Даугав. – Да твой любитель мальчиков такой же двинутый на голову, как и ты!..
Лу дрожала от страха и всю дорогу ныла. На площади ей стало дурно, и мы были вынуждены остановиться и присесть на лавку, чтобы она отдышалась. Но ее болезненность была мне как раз на руку. Убедительней сыграет перед инквизитором тревогу за братика. Однако в гостинице привратник огорошил нас известием, что фрон профессор уехал за город, предупредив, что будет поздно.
– Или вообще не будет ночевать, – со странным торжеством добавил Грег, глядя на Луиджию сверху вниз. – Так что можете его не ждать, фронляйн.
У меня заныло в висках от злости. К Пихлер поехал, как пить дать, к рыжей корове помчался, спаситель чокнутый! Нельзя было его оставлять без присмотра, ой нельзя!
– Тогда мы пойдем… – радостно пролепетала Лу, но тут же осеклась, когда я дернула ее за рукав и протестующе замычала. – Или нет? Нет. Мы с братом его подождем. Где?
– Ммм!
– Да, хорошо, Лука, тут и подождем.
Под недовольным взглядом привратника она проследовала к удобному креслу возле камина и села на краешек, выпрямив спину. За неделю в школе танца Лу успела приобрести кое-какие привычки и полностью изменить походку. Если она и ссутулилась, то тут же спохватывалась, выпрямляла спину и задирала подбородок. Еще в ней появилось немного уверенности, должно быть, от Алисы. К моему удивлению, эти двое – такие непохожие – неплохо сдружились. Но было в девчонке еще что-то неуловимо изменившееся, что маячило на краю сознания, но никак не давалось. То ли в движениях, то ли в облике… Я перевела взгляд на входные двери и выпятила подбородок, злобно клацнув зубами. Где его носит? Воображение рисовало мне самые яркие сцены: как Кысей утешает Пихлер, как она плачет, как он вытирает ей слезы, а потом склоняется в невинном поцелуе, как она обвивает его шею, как он беспомощно барахтается в ее объятиях, а потом уступает… и…
Я вскочила на ноги и заметалась по комнате.
– Если он что-то разобьет, платить будете вы, фронляйн, – на всякий случай сообщил привратник. – Может, пойдете, погуляете? Погода отличная…
За окнами как раз темнело от стремительно надвигающейся грозы. Затылок противно ныл тупой болью.
– Лука, сядь! – Лу поймала меня за руку и усадила на кресло, обнимая. – Не волнуйся, пожалуйста… Хочешь, уйдем?
– Ммм!
Я задремала в кресле, и мне снилось что-то странное. Я была голой и темноволосой, видя собственное отражение в витрине ювелирной лавки. Длинная тонкая прядь волос щекотала мне шею и грудь, я мило беседовала с хозяином, ничуть не стесняясь своей наготы. Все люди вокруг меня были словно припорошены серым пеплом и одеты в такие же бесцветные одеяния. Вообще было только два цвета: мои темные волосы и красно-алый свет огромного рубина. Он был размером с человека, но я намеревалась его купить и торговалась, обходя со всех сторон и выискивая изъяны. В моей руке был острый скальпель, которым я ограняла камень, как вдруг заметила кого-то внутри… словно муха, корчившаяся в огненно-янтарной смоле… только это была Ежения… навеки заточенная в рубине… и живая…
– Проснись, Лука! – кто-то теребил меня за плечо, вырывая из тягучего кошмара. – Лука!
Надо мной склонился инквизитор. Я подавилась слюной и закашлялась. Голова раскалывалась. Он похлопал меня по спине, участливо заглядывая в лицо.
– Понимаете, я не могу… – бормотала Лу за его спиной, теребя в руках платок. – Дядя… он не злой… просто хочет отдать брата в божевильню… а я… Вы сможете его защитить?
– Конечно, не волнуйтесь, я о нем позабочусь, – Кысей взъерошил мои спутанные вихры и поморщился. – Вы же не будете против, если я отведу его к цирюльнику и…
– Нет! Нельзя! – разволновалась Лу. – Ему нельзя… Понимаете… Дядя Ингвар взял его на рыбалку… он случайно, вы не подумайте… просто маленький Лука тогда чуть не утонул… И вот с тех пор он боится воды. И очень нервничает, когда кто-то к нему прикасается…
– Вот как? – протянул инквизитор, невольно копируя мою интонацию. – Это многое объясняет. Но так тоже нельзя ходить. На него без слез не взглянешь.
– Он будет умываться, – уверила Лу. – Лука, обещай!
– Ммм!
– Умываться, мыть руки, мыть голову, расчесывать волосы, сморкаться в платок, не ковыряться в носу, не грызть ногти, не чавкать за столом, не… Луиджиа, вам нехорошо?
Девчонка вдруг покачнулась и начала заваливаться. Инквизитор подхватил ее на руки и осторожно усадил на кресло, потом снял с нее маску, похлопал по щекам и крикнул привратнику:
– Есть нюхательная соль? Кажется, она сомлела.
Я покривилась, Лу явно переигрывала. Кысей суетился подле нее, бережно придерживая под шею, а я отчаянно ревновала, готовая лезть на стенку. Почему она? Или Алиса? Или Пихлер? Почему они все крутятся возле него? Им что, медом намазано? А мне только и остается эта унизительная роль немого дурачка, которого благородный Кысенька терпит из жалости, кривя нос, потому что от него воняет, или потому что он чавкает… А меня воротит от одной только мысли, что придется взять в руки кусок мыла! Хотя бы сам побрился, так нет! Ненавижу!..
Девчонка громко всхлипнула и очень натурально закашлялась от едкого запаха нюхательной соли, поднесенной к носу.
– Как вы себя чувствуете?
– Я… простите… В глазах потемнело…
Она попыталась встать на ноги, но инквизитор не дал. Он заставил привратника принести ей чашку крепкого кофе и несколько пирожных, а после еще и проследил, чтобы она все съела и выпила, невзирая на протесты, что после шести нельзя. Потом он проводил ее к экипажу, усадил в него и наказал извозчику доставить фронляйн в целости и сохранности. Все это время я зло разглядывала Кысю, гадая, был ли он у Пихлер в монастыре, и какие документы привез вон в том тубусе…
Несколько капель сон-травы в стакане воды сделали свое дело. Инквизитор мирно уснул, а мне удалось покопаться в его бумагах. Огромным усилием воли я не изодрала их в клочья и заставила себя прочитать все. Мерзавец все-таки ездил в монастырь проведать приму и привез оттуда архивные выписки про Соляной замок, датированные почти тремя веками назад. В них шла речь о некой Искре источника, которую надлежит охранять от влияния безбожников, дабы не очернить божественный промысел еретическим безумием. Инквизитор тщательно подчеркнул все места, где упоминалась Искра, и сделал ряд пометок на полях, смысл большинства из которых был мне неясен.
"Искра = проказа = бесцветные?"
"Рубины в часах? Или в куклах?"
"А может библиотека? Искра знания?"
Но от одного из них мороз пошел по коже.
"Все началось с мыловарни?"
Кошмар, что приснился мне накануне встречи с Вырезателями, странным образом вдруг сплелся с сегодняшней дурной дремой с рубином. Припорошенные пеплом мертвецы, рубиновая печь, заживо сгорающая в колдовском пламени Ежения, скальпель в моей руке… Я подскочила на стуле от ослепительной вспышки за окном. Казалась, молния ударила прямо в комнату. Чуть запоздалый гром отразился дребезжанием окон и острым взрывом боли в голове. Погода менялась, приближался приступ. Демон раздери всех! Я выглянула в окно и прикусила губу с досады. Сплошная стена дождя обрушилась на город, жаля дома злыми укусами молний.
Я не помнила, на каком упрямстве доползла до таверны, только очнулась уже утром, в постели, связанная и с разбитой губой. Луиджиа, ночь напролет не сомкнувшая глаз у моей кровати, поведала, что как только Милагрос увидела госпожу с пеной на губах, так и заорала дяде Ежи, который вырубил меня одним ударом в челюсть. Я провела языком по зубам, верхний правый резец шатался и кровоточил. Было очень холодно, тело ломил странный озноб.
– Развяжи!
– А вы уже… хорошо себя чувствуете?
– Развяжи!
Но осторожная Лу выскочила из комнаты и спустя минуту вернулась с Милагрос.
– Госпожа! – привычно всплеснула та руками и запричитала. – Как вы нас перепугали!..
– Заткнись и развяжи!
Квохча надо мной, словно наседка над заморышным птенцом, служанка начала развязывать узлы. Я не слушала ее причитания, поэтому до меня не сразу дошло, о чем она говорит.
– … и я сразу поняла, что она моя!.. Господи, какая же она уже взрослая!..
– Кто? – отупело переспросила я, сидя на кровати и растирая онемевшие запястья.
– Ну как кто? Моя кроха, моя девочка, моя Александра…
– Где?
– Так в школе же! – радостно подлезла мне под руку Лу, помогая встать.
Сияющая девчонка без маски была похожа на чудовищное чучело, которому неумелый маляр дорисовал улыбку и прилепил блеклую паклю волос. Реальность искажалась и играла с моим восприятием в жмурки.
– Что в школе? Прекратите нести какую-то чушь! При чем здесь Александра?
– Так я же вам говорю, госпожа, что нашла мою девочку в школе. Как увидела ее с вами, так и обомлела. Она же копия отца, такая же расписная красавица, как и Гийом!
– Со мной? Когда? – зажмурилась я и потрусила головой, пытаясь очистить разум.
Но служанка продолжала разливаться соловьем, пока Лу не дернула ее за рукав, призывая к молчанию, и медленно, по слогам, словно объясняя тупому братику, сказала мне:
– Милагрос узнала в Алисе свою дочь. Вчера утром, когда вы забирали меня из школы.
– Так я об этом и толкую! Вот только побоялась доченьку обнять, с вами тогда был господин инквизитор…
– Только этого мне не хватало… – ошеломленно пробормотала я, ковыляя к зеркалу.
В его отражении на меня смотрело бледное чудовище с распухшей губой и ввалившимися щеками. Пожалуй, сейчас я была пострашнее Лу. И такая же отупевшая, как ее воображаемый братец.
– А с чего ты решила, что это Александра? – спросила я, трясущейся рукой пытаясь расчесать спутанные космы.
За окном занимался кровавый рассвет. Надо было успеть привести себя в порядок и вернуться, пока инквизитор не проснулся.
– Материнское сердце не обманешь, – торжественно заявила Тень. – Она – вылитая копия Гийома и…
– И что? – резко оборвала я ее, выдирая гребешком клок волос из парика. – Твой Гийом был бабником, если мне не изменяет память. С чего ты решила, что это твоя дочь, а не его нагулянное на стороне отродье?
Служанка даже села от неожиданности.
– Да что вы такое говорите! Как можно! Все ведь сходится! Александре пятнадцать, нет, уже почти шестнадцать, как и Алисе! А еще я Лу расспросила, у моей девочки на колене шрамик остался после падения, приметный такой…
– Понятно. И кто ж тогда ее нерадивая маменька, которая запамятовала прислать за дочкой экипаж? Большой дом на Фидеркляйд плац… – припомнилась я и нахмурилась, словно наяву услышав, как Лешуа называет этот адрес инквизитору.
Меня кинуло в холодный пот. А если они давно уже знают, что Алиса и есть Александра, отсюда и странное внимание инквизитора к девчонке? Точно! Они хотят поймать меня на живца!.. Я вскочила на ноги и заметалась по комнате. А что если Кысей давно понял, кто скрывается под маской дурачка? И теперь инквизитор просто издевается, глядя на мои мучения? Или же заподозрил, что его ненаглядная княжна жива, и пытается выйти на ее след, наблюдая за мной?
– Не вздумай приближаться к Алисе, – просипела я. – Даже не заикайся о том, что ты ее мать!
– Но почему? Госпожа, почему? – служанка умоляюще схватила меня за руку и сжала ладонь. – Давайте заберем Александру и уедем? Вы же этого хотели? Разве нет? Пожалуйста!
– А как же я?.. – тихо проговорила Лу. – Меня вы… оставите?
– Ну что ты… девочка моя, милая, доченька, – Тень бросилась к ней и обняла за плечи. – Ты с нами поедешь, ведь правда, госпожа?
– Но я… танцы… и Алиса… у нее тут жених…
Я подавилась смехом, потом закашлялась в истерике, хохоча так, что заболел живот. На глаза навернулись слезы. В комнату заглянул заспанный Ёжик.
– Вы чего тут? Бешеная уже очухалась? Что с ней? Опять шумит? Приложить?
Мы сидели вчетвером за ранним завтраком в пустой таверне. Мне надо было все обдумать и сосредоточиться, поэтому я наплевала на возвращение к инквизитору. В конце концов, если кинется меня искать, наготове уже была история, как глупый дурачок испугался ночной грозы и убежал к сестричке. Лу сидела подавленная и молчаливая, вяло ковыряясь в тарелке. Я уплела свою порцию и теперь примеривалась к ее почти нетронутой. После приступа у меня всегда разыгрывался лютый аппетит.
– Ты все поняла, Тень? Ты же не хочешь навредить своей дочери? Подумай о ее счастье, – я отобрала у Лу тарелку и стала ожесточенно кромсать омлет ножом и вилкой. – У нее тут жених, ты же слышала? Из богатых и благородных. А что ты можешь ей предложить? Нищету? Да и…
Девчонка вдруг всхлипнула и выскочила из-за стола, прижимая ладонь ко рту. Я проводила ее взглядом и ткнула вслед вилкой, наставительно добавив:
– Видишь, до чего ты девочку довела? Нельзя думать только о себе.
Ёжик покачал головой и укоризненно заметил:
– Кто бы говорил… Само благородство. Кстати, держи, из-за переполоха забыл тебе вчера отдать.
Он положил на стол конверт и подвинул ко мне.
– Что это?
– Передали вместе с посылкой для Марины Остронег из Льема. Еще одна твоя кличка?
Сердце тревожно забилось. Дылда? Или Вислоухий? Я торопливо вскрыла конверт и пробежала корявые строчки письма.
– Что-то дурное? – поинтересовался Ёжик, глядя на мое перекошенное лицо.
Я скомкала письмо и сунула его в карман, невидящим взглядом уставившись на запыленный оберег из сухоцвета, висевший над входом в таверну. Мне казалось, что символ священной бесконечности скалится мне со стены в глумливой ухмылке. Почему так? Я до последнего надеялась, что Антон поиграется с княжной, а потом она ему надоест, он ее бросит и вернется… Но куда? Куда ему возвращаться? В этот сумасшедший ад рядом со мной? Я должна радоваться его счастью, радоваться, что он зажил тихой семейной жизнью и обрел дом. Так почему же мне так больно и хочется выть от бессильной злости?!? Шустрая сиятельная дрянь! Господи, как же я ее ненавижу… Надо было утопить ее еще там, в монастыре, а теперь уже поздно… безнадежно поздно.
– Госпожа, что там? Что-то с вашим братом?
Ёжик навострил уши, внимательно прислушиваясь.
– Придержи язык, дура, – прикрикнула я на нее. – Все замечательно. Просто отлично.
Аппетит пропал начисто. Я раздраженно отодвинула тарелку и задумалась. В моей паутине… тьфу ты, в кружеве интриги теперь зияли чудовищные прорехи. Алиса и Луиджиа. Что мне с ними делать? Прихватить обеих и бежать из города не получится. Инквизитор пристально следит за девушками, возможно, уже приготовил для меня ловушку. А если уехать самой? В конце концов, Тень останется здесь. Даже если ей и будет что-то угрожать, есть Лешуа, который с готовностью кинется на выручку… Хотя после моих россказней на портовом рынке он может и передумать… Но Лу в опасности из-за клятых Вырезателей. И еще этот замок инквизитора со странной Искрой… Кого я обманываю! Внезапно пришло запоздалое осознание, что здесь все и закончится. Значит… надо успеть напоследок хорошенько повеселиться и поквитаться с Орденом Пяти, как и обещала. И в средствах я разбираться уже не стану.
– Вы Ежи Кава? – раздалось над ухом. – Лу говорила о вас, пожалуйста, помогите, мне больше не к кому обратиться!
Перед нами стояла заплаканная Алиса. Я дернула открывшую было рот служанку, резко осаживая ее на лавку, и глупо ухмыльнулась девушке, пнув под столом Ёжика.
– Эмм… хм… да, это я, – откашлялся вояка. – А что случилось?
– И завтра вечером его убьют, – закончила Алиса, сцепив пальцы в замок.
Вернувшаяся Лу сидела рядом подругой, осторожно гладя ее по плечу. Девушки являли собой разительный контраст красавицы и чудовища, но мне они почему-то казались искаженными отражениями друг друга. Может потому, что темноволосая смуглая Алиса и ее выцветшая копия Луиджиа были в одинаковых серых форменных платьях воспитанниц школы танца.
Ёжик вопросительно взглянул на меня. Я пожала плечами и начала развозить остатки омлета пальцем по тарелке.
– Госпожа… ой!
Я стукнула служанку по ноге под столом, и она поправилась, сделав вид, что обращается к Алисе, а не ко мне:
– Фронляйн Вагнер, вы не волнуйтесь, Ежи обязательно что-нибудь придумает, правда? – и при этом требовательно уставилась на меня.
– Да-да, дядя обязательно поможет, – твердо заверила подругу Лу и тоже посмотрела на меня.
– Воевода Даугав, – мрачно пробормотал Ёжик, – лучший боец из тех, кого мне доводилось знать. Вызвать его на дуэль было самоубийством.
– Да я знать не знаю этого воеводу, будь он неладен! – воскликнула Алиса, привлекая внимание редких посетителей таверны, которые с утра пораньше уже явились пропустить по стаканчику пива. – Но Сиг мне не верит. Скажите, ведь можно же что-то сделать, чтобы не допустить дуэли?
Она умоляюще смотрела на нас, ее полные губы дрожали, а в глазах стояли слезы. Глядя на нее, я подумала, что Тень не преувеличивала, когда расписывала красоту своего мужа. Ёжик отрицательно покачал головой.
– Даугав не отступится, особенно если вызов был брошен прилюдно. Для него отказ от дуэли означает потерю лица и чести. Разве что уговорить твоего Сигизмунда принести извинения? Если воевода их примет…
Алиса отрицательно покачала головой:
– Вы не знаете Сига, он такой упрямый!.. – и она разрыдалась, спрятав лицо на груди у Лу.
Пока все ее утешали, я вяло прикидывала варианты. Сигизмунд был нужен мне живым, когда я собиралась женить его на Луиджии, но теперь… Примут ли Рыбальски невестку, если откроется правда про то, что ее мать убила ее отца и была в рабстве? А если добавить еще и то, что Тень была сообщницей проклятой вояжны, то… Я покачала головой. Пожалуй, героическая смерть Сигизмунда будет лучшим выходом. Тогда Алису здесь ничего не будет держать, погорюет и утешится. А жениха ей найду подальше отсюда и получше. Или все-таки не отступать от плана и выдать Лу за Сигизмунда? В конце концов, воевода почти признал в ней свою племянницу, хотя Рыбальски может и не захотеть принять в семью якобы дочь бывшей возлюбленной. Да и Шарлотта явно будет не в восторге от такой невестки. Тьфу ты, куда не плюнь, везде плохо!
– Я не дам его убить, обещаю, – тяжело вздохнул Ёжик. – В конце концов, сам выступлю на дуэли вместо Сигизмунда.
– Какие мы смелые! – раздраженно воскликнула я, захлопывая дверь комнаты и устремляя перст указующий на Лу. – А ты подумал, что с ней будет, если тебя убьют? Воевода от нее отказался!
Девчонка сидела зеленая, с перекошенным лицом и с выступившими бусинками пота на лбу.
– Так сделай так, чтобы этой дуэли не было, – нагло потребовал Ёжик.
– А с какой стати?
– Госпожа! Неужели вы не видите, как моя девочка убивается по этому Сигу? Она же любит его…
– А ты знаешь, кто он? Сын Рыбальски! Самого богатого человека в городе. Губа не дура у твоей девочки! Вот только примут ли такую невестку в благородную семью? Кстати…
Я уставилась на Ёжика с подозрением.
– А у тебя с чего вдруг такое благородство? Какое тебе дело, убьют Сигизмунда или нет? Или может дело в его матери?
– Что ты несешь! – не очень убедительно возмутился вояка.
– Инквизитор ведь не просто так спрашивал про влюбленность Шарлотты. Он что-то разнюхал! Ты младше воеводы, но знаешь его давно… И Шарлотту тоже должен был знать! Это в тебя она была влюблена?
– Хватит!
Он опять покраснел и смутился, отчаянно пытаясь это скрыть, а меня уже несло дальше.
– Ты просил воеводу пожалеть ее, а он заявил, что тебя она не пожалела! У вас было что-то? Отвечай!
– Да пошла ты в!.. – грязно выругался он и двинулся к двери.
Я заступила дорогу и сжала кулак перед его носом.
– Стоять, или теперь я тебе зубы пересчитаю! Сколько лет Сигизмунду? Двадцать? Уж не твой ли он сын?
– Что? – оторопел он и вдруг побледнел. – Ты… ненормальная… Сколько ему лет ты сказала?!?
Я не знала. Ляпнула наугад, как обычно делала.
– Лу, сколько точно Сигу лет? – нашлась я. – Твоя подружка наверняка ведь рассказывала.
– Двадцать один будет в мае, – прошелестела Лу, забираясь в кровать под одеяло.
Ёжик мучительно нахмурил лоб, явно подсчитывая в уме даты. Я обошла его кругом и тыкнула пальцем в плечо.
– То-то ты покраснел на мой вопрос, соблазнил ли Рыбальски Ежению. Он соблазнил ее, а ты соблазнил ее подруженьку. А что потом? Сбежал в дальний гарнизон, когда она пришла к тебе с пузом?
– Заткнись! Я вообще ничего не знал! Ее семья… для них я был бельмом на глазу, нищий и безродный офицер, которого сослали в пекло Алавийского бунта! А Шарлотта не дождалась меня и вышла за… О господи!
