Текст книги "Танец над вечностью (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дорогожицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Рыжекудрая толстушка в старомодном наряде мелькнула среди кустов. Я пошла за ней, уже зная, что идти не стоит. Ее движения были странными, как будто механическими. Она то исчезала, то появлялась, я видела ее со спины и никак не могла понять, что же в ней не так. Почему она рыжая? Или мое сознание сыграло злую шутку, подставив образ Пихлер вместо Евы?

– Погоди, – шепнула я ей. – Остановись на секунду. Ты Ева?

Но она меня не слышала, уводя за собой в глубины сочной зелени. Раздвинув ветви благоухающего розового куста, я увидела бесплодную клумбу. На ней танцевала мара, танцевала медленно, словно в дурном сне, поворачиваясь ко мне. У нее не было лица. Зато был ключ. Он торчал в груди кровавым пульсирующим рубином, от скрипа которого волосы встали дыбом.

– Кто тебя… погубил?

На пустом лице появился провал рта. Он открылся, и из него полилась уже знакомая тихая мелодия.

– Рыбальски? Он?

Кукла задрожала. Ее движения сбились, стали дергаными. Музыка захрипела. Ключ бешено пульсировал. Я невольно сделала шаг назад, заворожено следя за агонией света. Изломанные руки протянулись ко мне в немом крике. Я сделала еще один шаг назад и услышала тихий щелчок. Под ногой. Ловушка. Протяжно взвыла сирена, и мара взорвалась, разлетаясь миллиардами алых осколков. Я бросилась на пол, едва успев прикрыть голову руками. Земля содрогалась и корчилась. Взгляд наверх. Змеящиеся трещины. Стеклянная громада оранжереи расцветилась багровым румянцем и лопнула. Ее танцующие осколки летели на меня…

Глава 8. Профессор Тиффано

В густом тумане сна я гнался за ней, но она ускользала от меня, тающим снегом просачивалась сквозь пальцы, изворачивалась змеей, обращалась хитрой лисой… У меня в руках оставался лишь клок рыжей шерсти с ее хвоста, я падал, поднимался и бежал за ней, бестолково крича и бранясь… И тут она неожиданно сама остановилась и повернулась ко мне… Я схватил ее, но не смог удержать, увлекаемый безумным танцем. Она набросилась на меня, впиваясь жадными поцелуями, пленяя манящей хрупкостью горячего тела, соблазняя порочной сладостью блуда… Теперь уже я отбивался от нее и гнал прочь, но она не отпускала. Оплетала, целовала, окружала, обнимала, уносила… Я взлетал к вершинам наслаждения и неизбежно падал, вдребезги разбиваясь о грешную землю… со страшным грохотом…

Я рывком сел на кровати, силясь вырваться из мучительных оков дурного сна. Шум за дверью. Мне не почудилось. Грохот. Что-то разбилось. Тихий скулеж. Унимая предательское сердцебиение, я встал с кровати и вышел в гостиную.

Лука ползал на коленях посреди комнаты в куче того, что осталось от хрустальной вазы. Он плакал и пытался собрать осколки голыми руками, не замечая, что ранится об них.

– Господи, Лука, что случилось? Как ты умудрился ее разбить?

Он загундосил еще громче, теперь еще и размазывая кровавые сопли по лицу. Мне хотелось зажмуриться и потрусить головой в надежде, что этот кошмар тоже исчезнет. Но тридцать три несчастья продолжали сидеть на полу и виновато улыбаться мне сквозь слезы. И тут грохот повторился. Тарабанили в дверь.

– Какого демона?.. Кого принесло в такую рань?

На пороге стояла Нишка. Она влетела в комнату прежде, чем я успел открыть рот и возмутиться.

– Ты чего так долго не открывал? Стучу уже минут пять! Собирайся скорее… – она осеклась, увидев Луку на полу. – Что ты с ним сделал?!?

Словно нарочно, мальчишка всхлипнул еще громче и опять завозился среди разбитых осколков.

– Ничего я с ним не делал… – раздраженно ответил я, подходя к Луке и вздергивая его за шиворот на ноги.

– А почему он такой?.. Весь какой-то потрепанный и измученный? Ты… избил его?!? – ужаснулась Нишка, замечая кровь и порезы на руках.

– Госпожа Чорек, – не выдержал я, спросонья плохо соображая. – Говорите, зачем пришли, и выметайтесь. Обойдусь без ваших…

– Рыбальски ограбили.

– И что? При чем тут вы или я? Лука, хватит рюмсать! Возьми веник с совком и убери то, что разбил!

– Совсем тупой? Рыбальски ограбили! А это значит, можно не ждать разрешения на обыск и того… ну этого… – она многозначительно выгнула густые брови и мотнула головой в сторону двери.

– Понял, – пробормотал я. – Я с вами. Подождите меня в экипаже.

Я оттащил Луку в ванну, смыл с него кровь и обработал порезы, коих было удивительно много, потом наскоро привел в порядок себя. Очень удачно, что Рыбальски ограбили. Хороший повод пообщаться не только с Джеймсом, но и с его женой. Вырвав из слуги обещание никуда не выходить, ничего не трогать и не ломать, а также попросив привратника приглядеть за ним, я поспешил к ждущей меня Нишке.

Под ногами скрипело битое стекло. Я ошеломленно разглядывал то, что осталось от оранжереи. Костяной остов, зияющий содранной стеклянной шкурой, продувался ветрами и медленно покрывался тонким слоем мелкого снежка, который сыпался с хмурого неба. Посреди этого цветочного могильника метался Рыбальски, заламывая руки и подгоняя рабочих. Они откапывали из-под обломков кусты и саженцы, укутывали их мешковиной и спешно утаскивали в дом. Застывшая Шарлотта Рыбальски наблюдала за их усилиями, скрестив руки на плечах, больше похожая на парковую статую, чем на живого человека.

– … Слышь, тут дела дознания! Мне надо все осмотреть!

– Еще чего. Не пущу. Где тут вообще колдовство, титька тараканья?

– Ты вот кого сейчас титькой обозвал, а?!?

– А что, есть кого обзывать?

– Ах ты жучара!.. Да я!..

Перепалку офицера Матия и Нишки оборвал раздраженный капитан Чапка, который пригрозил выставить обоих, если не умолкнут. Осторожно обходя завалы, я направился к Шарлотте.

– С вами все в порядке, фрона Рыбальски? – спросил я со всей возможной учтивостью.

Она молчала, не удостоив меня ответом и даже не показав, что заметила мое присутствие.

– Эта оранжерея… Ваш муж упомянул, что это ваше детище, в которое вы вложили время и душу… Должно быть, горько видеть его гибель…

Она смерила меня ледяным взглядом, и слова застряли в горле.

– Простите мою назойливость, – упрямо продолжил я. – Но ваш муж так сильно вас любит, что, кажется, переживает больше вашего…

Я немного помолчал, разглядывая, как Рыбальски с жаром что-то доказывает невозмутимому капитану Чапке, и кивнул на него.

– Или так было не всегда? Ведь когда-то Джеймс был влюблен в Ежению Даугав? Говорят, они даже собирались пожениться…

Мои слова упали в пустоту. Шарлотта оставалась невозмутимой и продолжала молчать. Но я был не намерен отступать.

– А теперь и ваш сын повторяет его ошибки…

– Что вы себе позволяете? – ее выдержка наконец дала трещину.

– Ничего, – пожал плечами я. – Просто фрон Рыбальски попросил меня посодействовать и образумить Сигизмунда. Я же не просто так спрашиваю, не из праздного любопытства, а исключительно из необходимости. Прежде чем говорить с Сигизмундом, мне надо понять, как его могла заинтересовать обычная танцовщица…

– Тогда вам лучше спросить об этом у него, – отрезала Шарлотта.

– Спрошу. Тайные движения человеческой души не всегда можно распознать, но почти всегда можно оценить, исходя из предыдущего опыта. Ваш сын вполне мог унаследовать порочные склонности отца, поэтому я…

– И что же вы хотите узнать?

– Ежения. Она ведь была первой любовью вашего мужа?

Шарлотта оторвала пристальный взгляд от груды осколков, которую разгребали рабочие, и повернулась ко мне.

– Понятия не имею.

– Она была танцовщицей? Как Алиса? Или как… Ева?

На бледном лице Шарлотты мелькнула улыбка. Бескровные губы лишь на мгновение искривились в ухмылке и тут же вновь застыли в надменной неподвижности.

– Да, она танцевала в Императорском театре. Блистала.

– Она похожа на Алису? Фрон Рыбальски упомянул, что вы ездили к ней…

– Алиса – дурновоспитанная наглая девица. Ничего общего с Еженией. Та хотя бы была из хорошей семьи.

– Еще раз простите мою настойчивость, но вы виделись с Алисой как раз в ту ночь, когда исчезла Ева?

– Да.

– О чем вы говорили?

– Говорила в основном она. Рассказывала, как любит моего сына, как мечтает выйти за него замуж. Выскочка, без роду и племени, без копейки за душой…

– А разве ваш брак с Рыбальски не был тоже в какой-то мере… неравным? Вы вышли за него по большой любви? Или… по расчету?

Шарлотта разглядывала меня отстраненно, словно нелепую букашку у себя под ногами, и по ее темным глазам было совершенно невозможно понять, о чем она думает. Молчание затягивалось, мне ясно давали понять, что ответа ждать бесполезно. Я нахмурился и спросил напрямую, отбросив лукавство:

– Фрона Рыбальски, вы ревновали своего мужа к любовницам?

Теперь она уже не стала скрывать улыбку, презрительную и усталую.

– Нет.

Ее ответ был подобен камню, безнадежно рухнувшему в ледяную прорубь.

Рыбальски казался искренне расстроенным и раздосадованным, хотя украдено было немного: шкатулка с фамильными драгоценностями и три сотни золотых. Бумажные банкноты, которые были в ходу в империи, грабитель не взял. Капитан Чапка намеревался выставить меня из кабинета, но неожиданно вступился офицер Матий. Меня пропустили. Рыбальски сидел за столом, потерянно двигая взад-вперед музыкальную шкатулку, из которой доносилось лишь бессмысленное дребезжание.

– Зачем? Какое варварство! Капитан, ты найди мне, слышишь? Найди этого мерзавца! Нет, главное найди… Драгоценности найди.

– Найдем, – тяжело обронил капитан и почесал подбородок. – Как понесет их продавать, так сразу и схватим лапушку. А охранная система-то исправно сработала, умельцы из гильдии не подвели.

– А толку? Ты мне хотя бы колечко с яхонтом найди, ладно? То самое, хорошо?

– Все найдем, не беспокойтесь. А вот почему собаки тревогу не подняли, это непонятно… Или кто из своих? А обвал тогда из-за чего?

Офицер Матий подошел ко мне и тихо шепнул:

– Пошли, кышастик, поговорим на воздухе, пока твоя лысая подружка не нарисовалась.

Кажется, рыжий сыскарь придумал мне новую кличку.

Он остановился на крыльце и указал на скелет оранжереи.

– В полтретьего ночи сработала секретная ловушка. Обитатели услышали вой сирены, а потом сразу грохот обрушившихся стеклянных перекрытий. Спустили собак, но те отказались выходить. Грабитель, хоть и раненный, смог уйти.

Офицер с наслаждением затянулся самокруткой и пустил колечко дыма.

– И что? Теперь вся винденская стража бросится на поиски несчастного воришки вместо того, чтобы ловить Вырезателей? – поморщился я.

– Несчастного? – прищурился Матий и похлопал себя по карманам. – Ну-ну… Узнаешь?

Он держал на цепочке мои карманные часы со смятым корпусом, покрытые засохшей кровью, но все еще исправно идущие.

– Откуда они у вас?.. – оторопел я, забирая их.

– Нашел в обломках, – сыскарь сплюнул на снег и покачал головой, разглядывая меня. – Тебя хотели подставить, кышастик. Слыхал я уже, как ты сцепился на набережной со своей бледной мухоморкой. Осерчала она на тебя, да?

В горле пересохло. Я откашлялся, отгоняя дым, и делано равнодушно ответил:

– Не понимаю, о чем вы, офицер. Часы я давно потерял, должно быть, когда был в гостях у Рыбальски. Мы пили кофе в оранжерее. А на набережной какая-то сумасшедшая…

– Не умеешь ты врать, кышастик, – перебил он меня. – Эти часы я видел у тебя на регате, уже после приема. Чего ты таишься? Или я чего про тебя не знаю? Ты больше не в сане, нет нужды послушным псом тащить эту падаль в зубах к церковному начальству…

– А чего вы таитесь, офицер? Или вы думали, что я поверю в ваше случайное появление здесь? Сели мне на хвост, чтобы поймать ее!

– Нет, не садился, – вдруг улыбнулся Матий. – Помню, как советник однажды сказал, что самые прекрасные цветы растут из дерьма. И если тыкнуть в самую вонючую кучку дерьма, то непременно попадешь в лучшую из лучших. В Цветочек. Она будет тут как тут, цвести и пахнуть. А Вырезатели – самая смердящая кучка во всем княжестве. Сипицкий оказался прав. Она здесь.

Я на мгновение онемел от возмущения.

– При чем тут Вырезатели? Какое отношение к ним имеет Хриз? Вы же сами сказали, что они давно орудовали, еще на территории империи!..

– Вот именно, что у имперцев. Сначала наводили ужас там, потом исчезли из вида, а теперь снова объявились. Только уже здесь, в княжестве, сечешь? Эх, кышастик, ну открой ты уже глаза, оглянись вокруг, – офицер выкинул самокрутку и обвел рукой окрестности. – Ёжик шишканутый, фроны и фронляйны, имперские деньги наравне с золотом княжеской чеканки, императорские театры и регаты на кубок Императора, чужая речь и красные мундиры на улицах!.. Да у половины города родня в империи, а вторая половина подкормлена и куплена с потрохами. Винден – лакомый кусочек для имперцев, особенно сейчас, когда в княжестве маразум кошачий что творится! Северяне грозят войной из-за случившегося с их воягом, а новый князь и не думает налаживать с ними отношения. На гаяшимцев надеется, вот только те себе на уме, хитры и осторожны. Они не станут заступаться за нас и связываться с империей, если та под шумок разгула разбойников на торговых трактах решит оттяпать у нас западные провинции! Начиная с Лемма и заканчивая Винденом! Еще и Алавийские горы с рудниками прихватят!

Офицер раскраснелся, веснушки на его лице проступили особенно явственно.

– К чему мне эта политика?

– К тому! Новый князь не жалует советника, не хочет его слушать. А ведь это твоя бледная мухосранка, – он больно ткнул меня пальцем в грудь, – переворот устроила, на престол самодура возвела! Дрянь недоношенная!

– И что?

Сыскарь глубоко вздохнул, возвращая самообладание, и через силу улыбнулся.

– Ты, кышастик, просто пойми, что ее все равно рано или поздно поймают. На костре она сгорит или сдохнет от руки наемного убийцы Гильдии – конец один. И только советник может предложить ей альтернативу, понимаешь? Сипицкий умеет ценить умных людей, пусть даже и таких… сволочных.

– Нет, не понимаю, – медленно проговорил я. – О чем вы? Вы намекаете, что советник готов… помочь ей избежать справедливого наказания?

– Что может быть справедливей заставить ее расхлебывать то, что натворила? – офицер похлопал меня по плечу и проникновенно заглянул в глаза. – Да ты же сам не горишь желанием отправить свою зазнобу в подвалы Инквизиции, верно? Пусть поработает на советника, а уж потом делай с ней, что хочешь. Хоть на костер тащи, хоть в койку. Ты подумай, подумай. Только недолго. В следующий раз я твою пушистую задницу от ее зубов прикрывать не буду, так и знай.

Я не стал дожидаться Нишку, увязшую в формальностях с винденской стражей, и поехал обратно в гостиницу. Откуда на месте преступления оказались мои часы? Я точно помнил, что они были у меня на набережной, но после все было как в тумане… Должно быть, обронил, когда пытался стянуть эту заразу с лошади. При воспоминании об этом заныло плечо. Неужели потом Хриз вернулась на место преступления и подобрала их? Для чего? Чтобы потом подставить меня? А зачем она вообще полезла в дом Рыбальски? Глупая жадная дура!

Погруженный в невеселые мысли, я двинулся к лестнице и не сразу услышал, как меня окликает привратник. Грег щурился и с хитрым видом протягивал мне конверт.

– От фронляйн Пихлер, – многозначительно сообщил он.

Я пожал плечами и под его любопытным взглядом разорвал конверт. Мне на ладонь выпало обручальное кольцо с рубином. Что за?.. Я развернул записку.

"Взгляните на гравировку и присмотритесь к камню. Узнайте, кому Рыбальски собирался его подарить. В оранжерее мара Евы была рыжей толстой заводной куклой. Есть ли еще сходство между пропавшими девушками? Заводной ключ почему-то был из рубина. И побрейтесь уже наконец, не доводите до греха!"

Я торопливо скомкал в руке письмо вместе с кольцом.

– Когда принесли? – хрипло спросил я.

– Утром, вместе с остальной почтой. Не успел вам отдать, вы же так торопились уехать с новой… ммм… знакомой. Она, кстати, к вам в последнее время зачастила. А что-то случилось, да?

– Да. Фронляйн Пихлер… вернула мой подарок. Эти сочные нежные губки, которые совершенней рубина и лепестков роз… – невпопад пробормотал я первое, что пришло в голову, и этим оказались пошлые стишки Матия, когда-то посвященные Лидии…

– А… – понимающе протянул привратник. – Должно быть, прознала, что вам уже сосватали дочь аускрета Альбертини, вот и дуется… Вы очень популярны у женского пола, фрон профессор. Не расстраивайтесь так.

– Что ж… Может быть, фронляйн Альбертини оно больше понравится, – выдохнул я. – Вечером поеду к ним на ужин.

– Вот и правильно, фрон профессор. С женщинами не надо церемониться. Одна ушла, на ее место к вам уже трое будут стоять. Так вы предложение делать собрались? Лихо, лихо…

Я захлопнул за собой дверь и привалился к стене, сжимая в ладони кольцо. Кольцо с яхонтом… Это его Рыбальски просил найти в первую очередь? Какого демона!.. Откуда безумица узнала о пропавших девушках? Почему ее так тянет… в самое дерьмо колдовства! Какой у нее интерес? Если она колдунья, то почему так неистово ненавидит других колдунов? Почему гоняется за ними, рискуя собственной жизнью? Или?.. Я похолодел и сполз на пол, вспомнив слова Антона о том, что у сестры почти не осталось души. Как он там говорил? Хриз никогда не стать колдуньей, потому что нечего отдать во власть демона… И она впитывает чужое… Повадки, чувства, жесты, слова… Я разглядывал на свет кровавый отблеск камня, вертя кольцо в пальцах. Что ей привиделось? На нем не было никакой гравировки. А если Хриз охотится за колдунами, чтобы отобрать у них колдовство? В этом ее сила? Нет своего колдовства, так она использует чужое? Но можно ли тогда ее саму назвать колдуньей… или все-таки нет?..

– Ммм!

Я вздрогнул и поднял взгляд. Свет загораживал Лука с заспанным опухшим лицом. Слюняво ухмыляясь, он плюхнулся рядом на пол и потянул порезанные пальцы к кольцу. Меня словно огнем обожгло от осознания. Я отпихнул руку слуги и вытащил из кармана часы. Они были покрыты запекшейся кровью. Если во время обрушения оранжереи там была безумица, то это ее кровь… Она ранена. Насколько серьезно? Лука поперхнулся и закашлялся, шумно втягивая воздух. Я похлопал его по спине и велел спуститься на кухню за обедом. От голода сосало под ложечкой. И чего я распереживался? У безумицы хватило сил уйти от погони, плести интриги и слать мне письма, более того, она еще имеет наглость требовать побриться, значит, не при смерти! В конце концов, есть грибной эликсир. А вот мне надо быть осторожнее. Неужели она пытается меня подставить? Сначала часы на месте преступления, теперь украденное кольцо. Чего она добивается?

Кольцо отправилось в ящик для документов, укоризненно подмигивая оттуда. Я вытащил шпильку и невидящим взглядом уставился на нее. Еще одно неопровержимое доказательство, что циркача убила Хриз. Был ли он бандитом? Учитывая то, что при нападении Вырезателей на деревню те раскопали и увезли его труп вместе с телом старухи, очень вероятно, что да. Бандиты выпытывали о том, кто убил их подельников, следовательно, уже знают о бойцах из варда Даугава и вполне могут узнать о двух монашках, которых те сопровождали. Слова офицера про имперский след не давали покоя. Только политико-шпионских игр мне здесь не хватало. А безумица, конечно, радостно влезла в это дерьмо по самые уши! Никакой она не Цветочек, а самая настоящая свинота, которая не может пройти мимо грязюки, чтобы в ней не изгваздаться. Что же мне делать? За что хвататься в первую очередь?

Было ясно только одно. Хриз нельзя и близко подпускать к колдовству. Ведь если хоть капля света осталась в ее душе или что там вместо нее, то надо попытаться сберечь эту малость. Я должен найти колдуна раньше, чем это сделает безумица. Она следит за мной, должно быть, платит любопытному привратнику. Но откуда узнала о колдовстве? Подкупила кого-то в архивах? Исключено. Члены Ордена Пяти физически не в состоянии выдать тайны. Значит, сопоставила приход Нишки и мое внимание к Пихлер со слухами о пропавших девушках. Умная дрянь.

Шумная возня за спиной и тяжелое пыхтение слуги возвестили о том, что обед подан. Лука смотрел на меня с таким жадным обожанием, что я невольно поежился и кивнул ему. Мальчишка меня раздражал, неуловимо кого-то напоминая. Я корил себя за нетерпимость к его неряшливости и навязчивости, но ничего не мог с этим поделать. План созрел. Как говаривал мой наставник по военному делу в Академии, не можешь предотвратить слив сведений, обрати его себе в пользу. Будем действовать по всем правилам военного искусства. Я обратно достал кольцо из шкатулки и положил его в карман, а после сел за стол, решительно игнорируя громко чавкающее создание напротив.

Дочерью аускрета Альбертини оказалась застенчивая полноватая девушка с нежными веснушками на белом лице и рыжими кудряшками на голове. Звали ее красиво и пышно – Розалинда. За столом она преимущественно молчала, грустно вздыхала и изредка бросала на меня жаркие взгляды из-под светлых ресниц. Зато ее мать разливалась соловьем, не давая мне вставить и слово. Я приехал под уважительным предлогом торгов поместья, но глава Инженерной гильдии, как оказалось, уже видел во мне будущего зятя. После ужина мы перешли в библиотеку. Это вообще было в традициях Виндена, после обеда или ужина удаляться в кабинет или другое тихое место, чтобы за неспешной беседой насладиться кофе и десертом.

– Да полноте вам, Кысей, – аускрет давно перешел на фамильярный тон, называя меня по имени. – Зачем вам то поместье? Вот женитесь, так со временем и задаром достанется.

– Вы переговорили с воеводой Даугавом?

– Он не хочет его продавать.

– Он был в городе?!? Почему вы мне не сообщили?

– Да что ж вы так волнуетесь? Зачем вам замок или то заброшенное поместье? Клинику можно открыть и в городе. У вас же будет не божевильня, а солидное заведение для богачей, ведь так? Знаю я на примете несколько…

– Мне нужно встретиться с воеводой. Обязательно передайте ему…

Наш разговор прервала щебечущая хозяйка, которая решила лично подать нам кофе вместе с кремовыми корзинками.

– Кстати, – ухитрился я вклиниться в поток ее словоблудия. – Фрона Альбертини, а сколько у вас сестер?

Она осеклась и ненадолго задумалась.

– Три, – начала перечислять Дейдра. – Хелен, она замужем за капитаном Чапкой, Ольга, та замужем за полковником Цукеркандлем, он, кстати, недавно получил повышение, теперь командует имперским Тайным…

Марк Альбертини предупреждающе кашлянул, и его жена мгновенно поправилась.

– … а еще Инга, замужем за Седвигом… была. Получается, всего две осталось, – она печально покачала головой.

– А Ежения?

– Ежения? – переспросила хозяйка, рассеяно подвигая вазочку с пирожными в центр стола. – Давно ее нет.

– А что с ней случилось?

– А почему вы интересуетесь?

– Ну, я же должен все узнать… о возможных будущих родственниках, разве нет?

Они переглянулись между собой, и я без зазрения совести продолжил спрашивать:

– Так что с ней случилось?

– Она сбежала. Глупенькая была, – присаживаясь на диван и осторожно подбирая слова, начала Дейдра. – Недосмотрели за ней, что поделаешь.

– Так она жива?

– А кто ее знает. Давно это было, двадцать лет назад. Если волнуетесь, что она может объявиться и претендовать на наследство…

– Это правда, что Джеймс Рыбальски был в нее влюблен и даже собирался жениться?

– Ну… Она в него точно была влюблена. Все даже думали, что это с ним она сбежала, но…

– А почему ваши семьи были против этого брака?

– Это все брат. Ингвар остался нам вместо отца, заботился о нас. И мужей нам тоже он выбирал. И ведь хороших выбрал! – Дейдра бросила на супруга взгляд, полный тихой нежности. – Брат хотел выдать Ежению за другого.

– За кого?

– За младшего Маттерниха. Подумать только, послушала бы Ингвара, была бы сейчас замужем за бургомистром, хозяйкой города!

– Ежения, кажется, танцевала в Императорском театре?

– Да она там была самой лучшей, вы бы ее только видели!

– Она была… рыженькой?

Дейдра так искренне улыбнулась, что на секунду помолодела, превратившись в юную мечтательную девушку, без этого наноса расчетливой практичности и лицемерия. Розалинда была очень похожа на мать, поэтому в ответе я уже не сомневался. Хриз видела в оранжерее не Еву, а Ежению.

– Да, у нее были роскошные огненные кудри, сводящие мужчин с ума. Знаете, я никогда не завидовала сестре, наоборот, мы все ею гордились. Ежкой можно было только восхищаться. Ее очарование невозможно передать!

– Она была тол… то есть пышной?

– О да, очень, – снова эта улыбка, только уже чуть омраченная печалью прошлого. – Она была роскошной! Блистала и на сцене, и в жизни.

– Рыбальски дарил ей обручальное кольцо?

Мой вопрос вернул Дейдру на грешную землю. Она нахмурилась и покачала головой.

– Я не знаю. А почему вы?..

– Перед исчезновением она не жаловалась на недомогание? На потерю веса?

– Нет, что вы, Ежка вообще никогда не жаловалась. Вы даже не представляете, каким солнечным человечком была моя сестра. Она всегда улыбалась…

Я вздрогнул, вдруг вспомнив слова Луиджии. Какое странное совпадение…

– У нее были враги?

– У нашей Ежки? Да вы шутите!..

– Например, Шарлотта?

Дейдра закусила губу и напряженно взглянула на мужа, ища у него подсказки. Марк осторожно поставил давно остывший кофе на столик и покачал головой.

– Вы не волнуйтесь, фрон профессор, у нас хорошие отношения с Рыбальски, все уже давно в прошлом.

– Не сомневаюсь, но прошу вас ответить на вопрос. Шарлотта ревновала к Ежении?

– Конечно, нет! Они были лучшими подругами.

Уже на крыльце я припомнил слова из записки Хриз и спросил аускрета, который вышел проводить меня:

– Фрон Альбертини, вы знаете, у меня есть племянник… Йоран. У него скоро день рождения. Прислал из столицы письмо. Хочет заводную куклу. Ваши инженеры такое изготовляют?

– Заводную куклу-то? – с сомнением переспросил глава гильдии. – Баловство это все, не одобряю такого. Вам лучше спросить кукольных дел мастера Каэтано. Он вместе с подмастерьем держит лавку в Цветочном переулке, здесь недалеко.

– Понятно, – разочарованно протянул я. – Этот мастер давно в городе? Насколько опытный?

– Лет десять назад приехал в Винден с женой. Детишкам его поделки нравятся. Дамы тоже в восторге от хитроумных музыкальных шкатулок и прочей дребедени. Но мне…

– Ясно, – оборвал я его. – Просто племянник просил, чтобы кукла была с рубиновым заводным ключом. Что бы это значило, по-вашему?

– Кхм… Рубиновый ключ? Простите, стесняюсь спросить, а в каком месте? Сколько вообще лет вашему племяннику?

По дороге от аускрета Альбертини я сразу же заглянул в лавку мастера кукольных дел, хотя и понимал, что тот появился в городе много позднее исчезновения Ежении, следовательно, едва ли был к нему причастен. Но проверить стоило, как и услышать мнение мастера про рубиновый ключ. Может, он просто привиделся ослепленной похотью безумице? А я, как полный дурак, бегаю и пытаюсь увязать ее срамной бред с фактами?

– Даже не сомневайтесь, берите, – раздалось у меня за спиной. – Полная копия легендарной каравеллы "Святой Софии", снаряженной великим князем в Дальний Свет.

Я со вздохом поставил великолепную красавицу на полку и обернулся к мастеру.

– Вы делаете заводных кукол?

– Хм… – почесал он в затылке и развел руками. – Только на заказ. Неделя-две, это в самом лучшем случае. Сейчас много заказов к юбилею Императора…

– Но у вас есть опыт изготовления таких кукол?

– Пару раз делал для вельмож в подарок. Детишкам обычно не заказывают, уж больно дорого. Но могу предложить заводную шкатулку с танцующими фигурками или кукольный домик с представлением…

– А из чего обычно выполняется заводной ключ?

– Метал. Простите, фрон, а почему вы интересуетесь?

– Мне нужна кукла с рубиновым заводным ключом.

Я полюбовался на растерянное лицо мастера и вздохнул:

– Но таких, похоже, не делают?

– Конечно, нет! Глупость какая! Вы себе представляете стоимость такой игрушки? И почему рубиновый?

– Вот и я хочу знать, почему рубиновый, – пробормотал я себе под нос. – Но в принципе такое же возможно?

– Любая прихоть выполнима, если уважаемый фрон желает выкинуть деньги. Нет, я понимаю, когда в карманных часах цапфы из камней делают, чтобы выдержать давление заводной пружины, но…

– А поподробней?

– Ах, – махнул рукой мастер. – Все равно из рубина не смогу вам сделать. Камней нет. И не будет. Часовой корпус ввел запрет на их торговлю. А каравеллу могу отдать за половину цены. Вижу, как она вам понравилась.

Я не придумал ничего лучшего, как оставить кольцо на сбережение в ордене когниматов, который славился своим умением хранить не только чужие деньги, но и тайны их появления. Меня лично принял казначей винденской ложи когниматов, выказывая тем самым особую честь как одному из крупных вкладчиков их славного ордена. Когда я в первый раз ознакомился с бумагами отца Георга, то ужаснулся размеру его состояния. Оно и двадцать лет назад было немалым, а сейчас и вовсе стало неприлично большим.

– Отец Васуарий, я могу просить вас об одолжении?

– Конечно, – степенно ответил казначей.

– Это кольцо… – я положил обручальное кольцо перед ним на стол и подвинул ближе. – Оно украдено. Преступник прислал мне его в письме, намереваясь подставить. Мне надо вернуть его владельцу, но я не знаю, как это сделать, чтобы не навлечь на себя подозрений.

Казначей спустил очки на нос и осторожно взял драгоценность, разглядывая ее поверх стекол.

– Хм… Узнаю. Семейная реликвия Рыбальски.

– Оно вам знакомо?

– Да, когда-то дед Рыбальски выложил за него половину состояния. Очень крупный рубин редкой чистоты и окраса.

– Везде эти клятые рубины!.. – я раздраженно хлопнул себя по колену и поморщился от боли в нем.

– Почему везде? Хотя на счет проклятого вы правы. Камень приносил несчастья их семейству, пока Джеймс не поборол злой рок, огранив рубин и вправив его в кольцо.

– Что мне с ним делать? Его надо вернуть.

– Не волнуйтесь, брат Тиффано. Орден вернет кольцо фрону Рыбальски, сохранив в тайне то, откуда оно появилось.

– Спасибо, – облегченно выдохнул я. – И еще кое-что. Я бы хотел получить у вас совет. Относительно Соляного замка.

Казначей едва заметно вздрогнул и покачал головой.

– Ни в коем случае. Не покупайте его. Напрасная трата денег.

– Хм… Почему?

Отец Васуарий встал из-за стола и подошел к стрельчатому окну, заложив руки за спину и вглядываясь вдаль. Его лысая макушка алела в отблесках заката.

– Орден когниматов хранит и преумножает деньги братьев, являясь опорой Святому Престолу в финансовых вопросах.

– Я знаю и ценю вашу…

– Дослушайте. Когда-то Соляной замок был собственностью Церкви, однако во время Синей войны потеряли много документов, в том числе и владетельные грамоты на него. Этим воспользовались светские власти, всегда норовящие урвать кусок пожирнее. Святой Престол был истощен войной и вынужденно отдал эти владения на откуп Гарлегской империи.