Текст книги "Танец над вечностью (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дорогожицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

– Велька, нам надо выбраться из города любой ценой, слышишь? Есть другой путь?

Сухощавое, с глубоко запавшими глазами лицо бойца вытянулось, он пугливо дернул головой и зашептал:

– Есть, фрон, как не быть… Только это… Тама дураков езжать нетуточки….

Извозчик ругался, кляня весь божий свет, воеводу и меня заодно, отчаянно хлестал испуганных лошадей, но гнал вперед, а под нами шумели воды Дымная. Казалось, что древний полуразрушенный мост вот-вот рухнет в ревущую бездну от малейшего порыва ветра. Одно из колес наскочило и застряло в трещине, и мы чуть не перекувыркнулись. Я обливался липким потом от страха, пока вытаскивал на пару с Велькой экипаж и смотрел, как уносится в бурные воды еще один отвалившийся с подпор камень. Но когда мы пересекли расселину, я мгновенно позабыл обо всех опасностях пути. Мною тут же овладело единственное желание – немедленно вернуться обратно с вооруженным до зубов вардом.

Но воевода не пришел в восторг от моего плана. Он с сомнением оглядел стонущую в бреду Луиджию, ее изодранное и заляпанное кровью платье, покачал головой и ответил, буравя меня неодобрительным взглядом:

– Лекаря-то по женской части, говорите? Дык… Где ж я вам такого возьму? А с девкой-то что? Снасильничали и порвали ее?

– Беременна она. Ее пытались убить и отравить. И еще могут попытаться. Поэтому никто знать о ней не должен.

Брови на разбойничьей морде воеводы поползли вверх. Дюргер задумался, потом пожал плечами.

– Есть у меня одна старуха-повитуха, на травах знается. У моей женки четверых приняла…

– Главное, чтоб лишнего не болтала.

– Так немая она… – ухмыльнулся он.

– Отлично. Отправьте за ней Вельку, он толковый малый. А с остальными мы должны вернуться в город и захватить…

– Да погодите-то вы спешить, фрон профессор! Тут надо бы все сесть да обтолковать…

– Нет у меня времени ждать! Если имперцы возьмут власть в городе, то вызволить Цветочек из их лап станет еще сложнее!..

– Дык… Вы ж не местный… Не знаете, да?.. Это ж обычное дело. На моей памяти это уже в третий раз… – воевода почесал в затылке. – Империя, значится, грозится да зубы скалит, войска подтягивает, княжеские обалдуи-генералы брязкальцами играют, стрельцов отправляют, а бургомистр-то, как водится, сидит и выжидает… Ждет, значится, пока порешают они меж собой, чтобы знать, перед кем спину гнуть… Только стрельцы всегда поспевали. Вы не тревожьтесь, город-то не тронут. Хотя… в этот раз слухи странные ходют…

– Какие?

– Так сказывают, что император-то ихний… того… представился. И не сам, а помогли. Якобы винденские заговорщики… Вот и осерчали имперцы, лютовать начали.

– Тем более, – оборвал я воеводу. – Тем более надо поспешить, пока не случилась беда.

– Да вы все равно погодьте-то! Если уж красномундирники власть возьмут, то вам даже легче станет.

– Вы не понимаете! Я не хочу, чтобы Цветочек им попалась!..

Воевода хитро подмигнул мне и залихватски подкрутил усы.

– Да все я понимаю, иль молодым не был? Кровь играет, аж не терпится Цветочек пощупать? Знатно видать она вам в душу-то запала, раз вы на войска имперские решили напролом переть!.. Но вы не торопитесь, послушайте старика. Она ведь шустрая девка, изловить-то ее непросто. Вот и пусть за вас красномундирники жопу рвут. А уж если выгорит у них, туточки мы и подоспеем. Вы с ними, главное, не заедайтесь, не заедайтесь. Имперцы, они ж ужасть какие жадные до золота. А нам это в пользу!.. Денюжки-то у вас водятся, верно? Заплатим кому надобно, и Цветочек вам в целости и сохранности доставят, коли уж вы так за нее тревожитесь… Хотя по мне, так пусть бы посидела недельку в застенках, глядишь, посмурнела бы, – пожал плечами воевода. – Сама б тогда вам на шею кинулась, спасителю родненькому. Насильничать-то оно… даже такую язву… не по-божески как-то.

– Хватит! – оборвал я его. – Не собираюсь я ждать. Поступим иначе.

Велька привел старуху-повитуху. Она занялась девчонкой: вправила вывих на руке, пощупала узловатыми пальцами срамные места, приложила морщинистую щеку сначала к животу, потом к груди девушки, чутко вслушиваясь во что-то свое, женское, заглянула под веки и в рот, заварила и влила какую-то пахучую гадость, пустила кровь. Крови было мало: густой, темной и мгновенно сворачивающейся в комья. Знахарка озабоченно покачала головой и полезла доставать пиявок из баночки. Жирные и блестящие, они вызвали у меня тошноту, особенно, когда я понял, куда старуха собирается их ставить. Не выдержал и выскочил за дверь, оставив Лу на растерзание знахарке. Зато через час та вышла и устало кивнула, мол, жить будет, и ребеночка сберегли. Хотя бы эта тяжесть свалилась у меня с плеч.

А город сдали. Еще и полдень не успел нагрянуть, как бургомистр велел распахнуть ворота, и в Винден въехал имперский генерал во главе колонны вымуштрованного, вооруженного, закованного в панцири надворного войска. Наверное, магистрат действовал разумно, решив обойтись без кровопролития и разрушений в городе, который без помощи извне все равно не смог бы оказать действенного сопротивления. Но я понимал, что это положит начало неуемному пиршеству империи, которая почуяв безнаказанность, будет все больше и больше откусывать от княжеского пирога… пока обе стороны не захлебнутся в кровавой рвоте войн и бедствий.

Но все оказалось еще хуже. Велька давился слюной, глотая окончания слов и торопясь изложить мне все новости. На улицах было неспокойно, кое-где вспыхивали короткие стычки между новой властью и теми, кто не желал мириться с самоуправством империи. А его было много. Во-первых, в городской совет посадили своих людей и тут же приняли указы, оттяпав рубиновые месторождения в собственность новому генералу. Во-вторых, красномундирники нагрянули в обитель Святого Престола. Я похолодел, когда услышал, что Часовой корпус постановил освободить мастера Гральфильхе, чтобы тут же арестовать его за неуплату торговой пошлины на рубины. Имперцы попросту забрали себе колдуна! Куда смотрела Нишка? Но последняя новость от Вельки меня просто добила. Этим утром Джеймса Рыбальски нашли в своем кабинете убитым. И по подозрению в убийстве арестовали его сына Сигизмунда. Про судьбу Луки никто ничего не знал.

– Что делать будем, фрон?

Я слепо уставился в одну точку, не замечая Вельку. Кто убил Рыбальски? Хриз? Он раскусил ее маскарад, и она избавилась от свидетеля? Ведь больше ни у кого мотива не было. Но когда же она успела? А если это имперцы? Явились в дом за Луиджией, не обнаружили ее и… И что? Убили хозяина? Одного из самых богатых людей в городе? В этом не было смысла! Господи, из-за моего попустительства погиб человек! Как я мог поверить подлой дряни! А если это все-таки не она? А кто, демона раздери, кто тогда?!?

– Фрон, а фрон? К когниматам бы наведаться, а? Сказывают, что имперцы и в ихнюю казну хотели лапу запустить, да только эти процентщики ловчее оказались. Но если их прижмут, то это… лиху быть.

Я встрепенулся. А ведь Велька прав. Моим единственным козырем сейчас было золото. И сведения, добыть которые можно было только у отца Васуария.

Казалось, город жил обычной жизнью. Сияло солнце в зените, суетливо сновали по улочкам жители, приказчики зазывали в лавки покупателей, вяло текли экипажи по набережной, но над всем этим витал тревожный дух неуверенности. Взлетели цены, чему возмущались на рынке, через который мы пробирались к обители ордена. Да и прилавки большей частью опустели, словно затаились в ожидании голода, разрухи и войны…

Возле обители было людно. Имперцы. Много оружия. Мало порядка. Сердце тревожно сжалось. Я напустил на себя важный вид и двинулся вперед. Молоденький имперский солдат не хотел меня пропускать. Велька быстро склонился к его оттопыренному, просвечиваемому на солнце уху, и зашептал что-то, суетливо тыкая пальцем то в меня, то куда-то в сторону и чуть наверх, словно намекая на божественное провидение. А потом украдкой сунул ему в карман монетку. И нас пропустили.

У отца Васуария был посетитель. Тот самый генерал, который ехал во главе колонны надворного войска империи. Казначей ордена с легким оттенком презрения представил мне его:

– Генерал-уберман Рудольф Вальцкерт. А это фрон Кысей Тиффано, один из наших крупных вкладчиков. Знакомьтесь.

Вид у генерала был мерзок: красное обветренное лицо со злобными маленькими глазками за стеклышками очков, остренький носик и тонкие губы, точно две голодные пиявки. Голова была несоразмерно мала для круглого, как бочка, туловища, едва втиснутого в мундир. Генерал смерил меня равнодушным взглядом и пожал плечами. Голос у него оказался высоким и чуточку визгливым.

– Отец Васуарий, я настоятельно советую учесть наши пожелания – пока еще пожелания…

– Довольно! – резко оборвал его старик. – Я вам тоже настоятельно советую… убираться вон!

– Что ж… – пожевал губами генерал. – Я хотел договориться по-хорошему.

– Любое государство сильно не только армией, но и казной. Я бы сказал, в первую очередь – казной! – подчеркнул отец Васуарий. – Хотите войны? Братья ордена откажут Гарлегии во всех сделках и переводах, а также займах и ссудах, вплоть до обеспечения…

– Деньги не пахнут, – перебил его мерзавец и ухмыльнулся. – Куда вы денетесь!

– Вы еще не поняли, генерал? Выгода выражается не только в золоте, но и в репутации. А для ордена она составляет основной капитал. Подите вон.

Как только за Вальцкертом закрылась дверь, я покачал головой и сказал:

– Лихо вы его. Не боитесь?

– Как только начнутся перебои с провизией, прибежит ко мне, как миленький, в ногах валяться будет, – устало ответил казначей.

– А если силой попытаются забрать вашу казну?

– Уже. Выгребли все, что нашли. Но не тревожьтесь. Орден умеет хранить и секреты, и золото. Даже если имперцы вверх дном перевернут здесь все, им не найти основной казны. А за уже отобранные средства орден выставит им тройную неустойку, – с этими словами отец Васуарий встал и подошел к окну, заложив руки за спину. – Никому еще не удавалось безнаказанно грабить когниматов!

Я последовал за ним, рассеяно глядя в окно. На улице красные имперские муравьи загружали ящики, бессовестно обчищая орден средь белого дня. Генерал выкатился из здания и надавал затрещин извозчику, смердящему самокруткой, потом вскочил в открытый экипаж с неожиданной для тучного тела прытью. Человек, подавший ему бумаги, надвинул на лоб треуголку и сел рядом. Что-то знакомое почудилось мне в этом коротышке. Не может быть!.. Это же тот… из Вырезателей!..

– Простите!.. – пробормотал я казначею и опрометью выскочил из кабинета.

Но не успел. У меня перед носом экипаж укатил. Велька, видя мое перекошенное ненавистью лицо, вовремя перехватил меня и оттеснил от караульного, на которого я накинулся, требуя сказать, кто был в экипаже вместе с генералом.

– Тише, тише!.. – затащил он меня за угол и прижал к стенке. – Я все узнаю, фрон, не бузите. Все разведаю.

Я кипел от злости, шагая по тихому переулку; сзади топал Велька, зорко поглядывая по сторонам. Офицер Матий был прав: банда Вырезателей – дело рук имперцев! А если Хриз права, то этот урод не просто бандит, а колдун! Колдун, знающий, что его жертва жива. Знающий, где ее искать. И знающий о Хриз. Но почему он напал на императора? Кто за ним стоял? И какую роль во всем этом играет Клаус Цукеркандль?

Нас обогнали две фигуры. Студенты. Нездоровое оживление на лицах и какой-то восторженный испуг. Велька потянулся за короткой орловкой на поясе, но молодчики гоготнули и ускорили шаг, перейдя на бег. С площади уже доносился гомон. Сделалось тревожно. Я рванул за ними, понимая, что там происходит что-то серьезное.

Гудящая толпа плескалась на площади, стекаясь из переулков в центр и устремляя взгляды к разрушенной ратуше. У меня тревожно сжалось сердце, когда я заприметил человеческую фигурку, взобравшуюся на самый верх. Если эта та, о ком я думаю, то поймаю и надеру задницу так, что месяц сидеть не сможет! Пусть хоть крокодиловыми слезами обрыдается! Но фигура была мужской. Несмотря на жару, неизвестный вырядился в длинный плащ и шарф на голове. Мужчина вскарабкался на перекладину и стал что-то вещать, размахивая руками.

– Велька, за мной! – скомандовал я и нырнул в толпу, расталкивая плотное скопление людей.

Площадь по-прежнему гудела и кишела, как муравейник.

– Кто это там?..

– Сказывают, Шестой!

– Да поди ты!.. Куда на ноги прешь!..

– Фиса, рыбонька, гляди, гляди, что делается!..

– А что имперцы?..

– Военный сбор объявили, да? Вот пусть Шмеля и забирают, лоботряса, растудыть его в колен!..

– А если погромы?.. Погромы!..

Человек глянул вдохновенно поверх тысячной гущи голов куда-то вдаль, где шумел Дымнай, и золотились на солнце горы, взмахнул рукой и выкрикнул:

– Позор захватчикам! Винден не сдается! Бей красномундирников!

Толпа шумела и волновалась, и каждый о своем: о налогах, о военных сборах, об отдавленных ногах, о погромах, о Шмеле-лоботрясе… А человек надрывался:

– Бей имперцев! Виндену слава! Княжеству слава!

Тут с него слетел шарф, и на солнце заалела знакомая рыжая шевелюра. Матий!

– Демон кошачий! – выругался я. – Ах ты ж!.. Велька! Видишь рыжего придурка? Надо его оттуда стащить и увести! Пока его имперцы не схватили!

А меж тем толпу уже начали подсекать с нескольких сторон имперские патрули, некстати подоспевшие к действу. Красномундирники вклинивались в толпу группами по трое и окружали ратушу, стягивая кольцо облавы. Но не зря я выбрал Вельку с собой в разведку. Сухощавый и юркий, он рыбкой нырнул в толпу и пошел на опережение имперцев. Забрался на ратушу и ухватил офицера за шарф. Притянул к себе и что-то шепнул.

– Фисонька, гляди, гляди! А это кто?

– Хо-хо, Седьмой!

– Да твою ж демну мать!.. Сбор-то будет, али как?..

– Шмеля берите, берите Шмеля!

Я оттолкнул тощего спутника неведомой Фисы, необъятной, как любовь к отечеству, подскочил к женщине и сорвал с нее пеструю накидку и шляпку с перьями. Рыбонька завизжала. Тут же образовалась толчея и давка. Я уже пер напролом, прижимая к груди украденные сокровища, да простит меня Единый и Фисонька. Кто-то давил мне в спину и дышал в ухо, но я упрямо рассекал людское море, двигаясь к ратуше.

Не успел Велька вытаскать офицера наружу, как я нахлобучил на Матия шляпу, накинул ему на плечи яркую тряпку и потащил его прочь. Велька прикрывал тылы. Имперцы слепо тыкались в плотную визжащую толпу, беспорядочно колышущуюся в разные стороны. Началась паника.

Единый видит, я был так зол, что чуть в кровь не расквасил морду сыскарю. Людской поток вынес нас в какой-то тупичок с садиком меж двух домов, где я прижал Матия к стенке и орал на него:

– Вы что творите! Жить надоело?!?

– Пушистик! – нагло ухмыльнулся мне в лицо офицер, и это стало последней каплей.

Я врезал ему в челюсть и рявкнул:

– Еще раз назовете пушистиком, сломаю нос!

Матий утер кровь из разбитой губы и вытаращился на меня изумленно, присвистнув:

– Ну ты пу… Ну ты даешь…

– Вы идиот? Что это за выходки? Зачем вы влезли на ратушу? Дразнить имперцев?

– Подрывную работу провожу, – помрачнел офицер. – Помощи ждать неоткуда. Ихтинборк еще утром взяли, голубиная почта донесла…

Мы сидели на набережной, на каменных ступенях, о которые разбивались вялые волны. Офицер уплетал купленные у уличного торговца пирожки с мясом, а я рассеяно наблюдал за стайкой мальчишек, которые беззаботно запускали плоские камешки в водную гладь Дымная. Велька, не привыкший болтаться без дела, соорудил рыбный самолов и забрасывал его в реку, шикая на мальчишек.

– На императора сегодня ночью было совершено покушение, – будничным тоном сообщил я.

Офицер поперхнулся и закашлялся. Я легонько похлопал его по спине.

– Ёжик шишканутый!.. Пуш… То есть ты это… тьфу!.. Предупреждал бы! Откуда узнал?

– У меня свои источники. И не перебивайте меня, пожалуйста. Я знаю, что советник поручил Хриз устранить императора. Не спорьте! – осадил я открывшего рот Матия. – Но она не успела до него добраться. В дело вмешалась третья сила. Главарь Вырезателей. Тот самый, с пробитым глазом, которого вы видели во время нападения банды на Соляной замок. А в братской могиле возле поместья Седвига был похоронен его брат-близнец.

– Но… эээ…

– Жуйте лучше, – запихнул я огрызок пирожка в открытый рот офицеру. – Колдуна зовут Олаф Борн. Откуда знаю? Столкнулся с ним сегодня в ордене когниматов. Ублюдок ходит в личных денщиках генерала Рудольфа Вальцкерта. Угадайте, на что генерал требовал деньги у ордена? Нет, лучше молчите. Я сам скажу. На постройку имперского хронометра. Где, спросите вы? В жизни не угадаете. В Соляном замке! Имперцев не смущает, что замок им не принадлежит, это же такая мелочь!.. Дожевывайте, а потом рассказывайте мне все, что вам известно о Клаусе Цукеркандле, новом главе Тайного корпуса.

После разговора с отцом Васуарием я мысленно вознес молитву Единому за здравие воеводы Дюргера, который переубедил меня оставить вард на охране замка. Захватить его силой у имперцев не получится. По крайней мере, с наскока – точно нет. Но долгую осаду замку не выдержать. И моя единственная надежда была на то, что хотя бы в этот раз Святой Престол вовремя вмешается и не допустит усиления богопротивного колдовства. Потому что даже ежику шишканутому, кем бы этот зверь ни был, уже стало понятно, что имперцы строят вовсе не хронометр. Мне срочно была нужна Нишка.

Мясной аромат раздразнил обоняние, и я вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. В животе позорно заурчало. На балу я ни к чему не притронулся, опасаясь подвоха от Хриз, а потом уже стало не до этого. Господи, казалось, что маскарад был не вчера, а в другой жизни! Рыбальски, как живой, в наряде золотого нарцисса стоял перед глазами, счастливо улыбаясь и с гордостью глядя на своих детей… Я забрал сверток у торопливо жующего офицера и вытряхнул оттуда последний, истекающий маслом пирожок, мрачно откусив от него сразу половину.

– Ты, получается, с мухоморкой виделся?.. Откуда знаешь о Цукеркандле? Его кстати назначили в обход Вальцкерта! Н-да, неудачненько получилось… Олаф Борн?.. А покушение-то чем закончилось, а? Титька тараканья, да хватит жрать! Отвечай уже!

– Это вы жрете и не отвечаете на мои вопросы. А я кушаю.

– Клаус Цукеркандль – темная лошадка. Известно, что император ему всецело доверял. Не из благородных. Считался при дворе выскочкой, хитрой и ловкой выскочкой.

– Я спрошу иначе. Цукеркандлю было выгодно убийство императора? Он мог стоять за покушением?

– Скорее нет, чем да. Он ставленник Его Величества. Если бы того убили, то Цукеркандль получил бы пинка под зад, это в лучшем случае. А мог бы и головы лишиться… У матери-императрицы нрав крутой. Так что с императором? Жив он или нет?

– Он ранен, – уклончиво ответил я и задумался. – Покушение подгадали специально под захват Виндена. Если б оно удалось, то вину б свалили на вымышленных винденских заговорщиков, что дало бы формальные основания развязать полномасштабную войну. Но тогда получается, что это было идеей не императора, а того, кто метит на его трон. Знал ли Фердинанд Второй, что его генерал взял на службу колдуна? Знал ли о планах Часового корпуса? Знал ли о том, что корпус пытается построить ту самую Искру, из легенды? Если предположить, что не знал, то он может стать союзником Святого Престола в борьбе с колдовским безумием. Хотя как он мог не знать?!? Куда Цукеркандль мог увезти раненного императора? Понимая, что во дворце небезопасно?

Офицер пожал плечами и задумался. Его конопатая, хитрая и вечно улыбающаяся физиономия осунулась, на лбу пролегли морщинки. А у меня челюсти сводило от голодной слюны. Несчастный, проглоченный впопыхах пирожок казался крошкой, упавшей в бездонный желудок.

– Если б ты, пуши… эмм… если б ты, Кысеныш, все мне рассказал для начала… Например, что задумала твоя мухоморка? Ведь она наверняка…

– Да не знаю я! – тоскливо оборвал я сыскаря. – Ускользнула она от меня. И затеяла свою игру. Дура! Ведь попадется имперцам!

– Это она-то попадется? – искренне удивился офицер. – Да она в этой неразберихе, как рыба в воде себя чувствует. И чем мутней водица, тем ей краше.

Я прикрыл глаза и молчал, пытаясь отогнать от себя дурные мысли. Но страшные образы упорно лезли в голову. Вот Хриз запуталась в толпе, упала на колени, паника… ее топчут и переступают… Или вот безумица, скрученная веревками, яростно шипит и извивается в руках имперского дознавателя… Или вот ее полосует и насилует Олаф Борн… Я до боли сжал кулаки. Офицер похлопал меня по плечу и шепнул доверительно:

– Кысей, да не бери ты дурного в голову… Твоя бледная поганка из любой передряги выкрутится, а вот нам с тобой надо бы затаиться на время и где-то переночевать… В гостинице тебя уже небось ждут, а ко мне красномундирники наведались еще спозаранку. Кстати, есть у меня мыслишка, где могли спрятать императора…

Солнце захлебывалось и тонуло в темных водах Дымная, окутывая набережную вечерним сумраком. Велька за спиной разжег костерок, от которого приятно тянуло теплом и так упоительно вкусно пахло, что желудок сворачивался в тугой узел.

– Фрон, я тут на углях испек… Будете?.. – Велька гордо кивнул на жареную рыбку, разложенную на раскаленных камнях.

Я кивнул, жадно глотая голодную слюну, и сказал:

– У меня тоже есть мыслишка, офицер, где можно спрятать вашу приметную рыжую физиономию.

– С ума сошел?!? – воскликнули они оба, побагровевшая Нишка и ошарашенный Матий.

Переглянулись между собой, и началось.

– Я – порядочная девушка!.. Ноги его в моем доме не будет!..

– Да кому ты нужна, чудовище лысое!

– Оглобля тощая! Пшел вон!

– И пойду!.. Пошли, пушистик! Пока это лысое чудовище нас не сожрало!..

– Ах ты!.. Козел рыжий!.. – полезла она с кулаками.

– Дура бритая! – увернулся офицер.

– Хватит! – рявкнул я, и даже Велька с испуга дернулся. – Заткнитесь оба! Отечество в опасности, а они тут сопли разводят!

Сказал и сам себе поморщился. Удивительно, как благороднейшие слова могут испохабиться в устах лицемерной интриганки. Но отступать было поздно.

– Сейчас не время для обид, поэтому замолчите и слушайте меня. Здесь офицера никто искать не додумается…

– Вот уж точно! Кто к этой вообще сунется в здравом уме!..

– Офицер! Немедленно извинитесь перед госпожой инквизитором!

– Чего? – возмутился Матий.

Велька по моему знаку скрутил ему руку за спиной и встряхнул.

– Немедленно!

– Извини!.. – сквозь зубы процедил тот.

Нишка фыркнула.

– Не нужны мне его!..

– А теперь вы, госпожа Чорек! Извинитесь перед офицером!

– За что это?!?

– За козла. Извиняйтесь. Без его помощи мы не справимся с колдунами. Напомню, что это у вас из-под носа увели мастера Гральфильхе…

– А что я могла сделать? Они старика Альдауэра выкинули из собственного кабинета и…

– Довольно оправданий. Извиняйтесь. А потом мы спокойно сядем и обсудим дальнейшие планы.

– Извини… – буркнула Нишка, глядя мимо офицера и поджав губы.

– Вот и отлично. Есть у меня кое-какие соображения… Кстати, а есть что пожра… в смысле… чем перекусить?

С утра пораньше я рискнул наведаться в особняк Рыбальски, чтобы узнать у Лешуа последние новости. Убийство Рыбальски не давало мне покоя, чувство вины давило на плечи. В особняке застыла какая-то гнетущая тишина, нарушаемая лишь шумом дождя и раскатами грома снаружи. Казалось, дом вымер, не было слышно привычного тихого шуршания слуг, в саду ни души, даже управитель куда-то исчез. Разбежались они что ли все? Меня приняла затянутая в черное Шарлотта. Женщина держалась из последних сил, ее глаза покраснели, лицо осунулось и сделалось похожим на обтянутый кожей череп. От былого светского великолепия осталась лишь гордая осанка.

– Я пришел выразить соболезнования… – начал я и осекся.

Шарлотта поджала дрожащие губы и задрала подбородок вверх, неаристократично шмыгая носом.

– Спасибо, – выдавила она.

И я плюнул на все формальности.

– Фрона Рыбальски, – взял я ее за руку, – скажите, чем я могу помочь? Я слышал, что вашего сына…

– Сигизмунда арестовали!.. – сорвалась она и разрыдалась, некрасиво и горько, как человек, который сдерживал слезы всю жизнь, чтобы выплеснуть все и сразу.

Женские слезы всегда ставили меня в тупик. Я торопливо достал платок и протянул его Шарлотте со словами:

– Уверен, все обойдется. Разберутся, что он не убивал, и отпустят…

– Нет!..

– Что нет? Это он убил? – спросил я и пожалел.

Она накинулась на меня бешеной собакой.

– Это из-за вас!.. Это вы привели в дом бесцветных ублюдков! Одна убила императора, а второй моего мужа!..

Я похолодел.

– А пострадал мой сын! Его не отпустят, пока не найдут мерзавку! Она еще и фамильный камень стащила, вы подумайте, дрянь какая!.. Я же ее приняла!.. Ничего для нее не жалела, чтобы Джеймс мог гордиться этой уродкой на балу!.. Так она нам отплатила!..

Она рыдала и стучала меня костлявым кулаком по груди, поэтому не видела горькой улыбки на моем лице. Я преступно радовался тому, что Хриз в обличье Луки не арестовали, и при этом чувствовал себя подлецом. На слезы несчастной вниз спустился Лешуа вместе с Алисой. Девушка бросилась к Шарлотте и принялась ее утешать. Та накинулась и на нее, дав пощечину и обвинив во всех смертных грехах, но Алиса оказалась умнее. Она не ответила на оскорбления, а просто силой обняла свекровь и терпеливо стояла, снося поток упреков и гладя женщину по голове. А когда Шарлотта выдохлась, увела ее наверх, уговаривая поесть, словно маленького ребенка.

– Что здесь произошло? – осторожно спросил я, усаживаясь напротив Лешуа.

Тот смотрел на меня исподлобья и молчал. Вид у него тоже был осунувшийся.

– Господин Лешуа, хватит молчать, я все знаю, – без обиняков заявил я. – Знаю, что Хриз притворялась Лукой…

Он вздрогнул и отвел взгляд.

– Как погиб Рыбальски? Когда это произошло? Почему задержали Сигизмунда?

Очевидно, имя младшего Рыбальски оказывало чудесное воздействие на обитателей этого дома и развязывало им язык. Вот и Лешуа прорвало.

– Это из-за вас! Зачем вы ее раздразнили этой глупой выходкой на балу? Мало ей было убить императора! Так и Рыбальски ей чем-то не угодил!

– Напоминаю, что это вы ей подыгрывали и покрывали мерзавку, – холодно парировал я. – И к вашему сведению, к покушению на императора Хриз не имеет никакого отношения…

Я благоразумно промолчал о том, что это лишь потому, что у нее похоть пересилила жажду императорской крови.

– Да откуда вам вообще знать?

– Я знаю, потому что… провел с ней всю вчерашнюю ночь, – про Луиджию я решил умолчать. – Поэтому и спрашиваю, когда убили Рыбальски. С Хриз мы расстались утром, когда у ваших ворот уже стояли имперцы. Кстати, надеюсь, у вас хватило ума не раскрыть им личность Луки?

Лешуа растер пятерней лицо, пытаясь взбодриться, потом встряхнул головой.

– Конечно, нет! Рыбальски нашли утром в кабинете. Труп уже успел остыть. Кто-то… стукнул его по голове тяжелым подсвечником. Не понимаю тогда, кто! Если это не она, то кто?!? А камень кто украл? Куда делась Луиджия? Имперцы требовали выдать им девушку, обвинив ее в покушении на императора! Обыскали весь дом, размахивая приказом на изъятие фамильного рубина! Его тоже не нашли! И в конце концов забрали Сигизмунда… Что вообще происходит?..