Текст книги "Меч и перо"

Автор книги: Мамед Саид Ордубади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 47 страниц)

Вечером, когда во дворце зажглись свечи, к Себе-ханум явился личный слуга атабека и сказал, что хекмдар ждет ее.

Себа-ханум, взяв с собой маленького Гютлюга, отправилась к атабеку.

Встреча отца с сыном не была особенно радостной. Глядя в сердитое, неприветливое лицо мальчика, атабек Мухаммед размышлял. Ему казалось, перед ним Гатиба. "Он нисколько не похож на меня. Можно подумать, что это не мой сын. Весь в мать. Она и его сделала несчастным: я хочу любить Гютлюга, но меня преследует ее взгляд в его глазах".

Атабек Мухаммед протянул к сыну руки, однако мальчик, словно почувствовав его мысли, попятился назад.

"Сколько в нем злости и непримиримости! – подумал атабек.– Неужто ему суждено продолжать мой род?!.. Нет, этого не будет! Я уверен, мое государство попадет с ним в беду".

– Уведи мальчика, – обратился он к Себе-ханум. – Пусть отдыхает. Видно, он очень устал с дороги. А сама возвращайся, жду тебя.

Когда Себа-ханум, отводя Гютлюга, вернулась в комнату атабека, он первым делом спросил у нее:

– Можешь ли ты поклясться моей жизнью в том, что правдиво ответишь на все мои вопросы?

– Зачем мне клясться? Я и так все расскажу, – ответила Себа. – Ложь ненавистна мне, так уж сотворил меня создатель. Я потому и несчастна. А те, кто погряз во лжи, счастливы и преуспевают.

– Мне известно, ты верна и искренна, я потому и выбрал тебя из всех рабынь. Ты и хороша, и правдива, и способна оценить расположение к тебе хекмдара. Знай, я всегда буду любить тебя, – ты достойна моих чувств. А теперь поговорим о делах. Все эти дни я ломал голову над тем, как бы вызвать тебя в Хамадан, чтобы ты помогла мне разобраться в некоторых вопросах. Но я не знал, что придумать.

– Я сама мечтала о встрече с атабеком. Мне с трудом уда лось добиться у мелеке согласия на мою поездку в Хамадан под тем предлогом, будто Гютлюг скучает по отцу. Она почему-то не хотела меня отпускать, – глаза Себы-ханум наполнились слезами. – Я не знаю, почему элзхазрет и меня сделал пленницей дворца Баги-Муаззам? В чем я провинилась перед ним? Атабек Мухаммед нежно привлек к себе рабыню.

– Все это временно, Себа. Скоро ты будешь блистать в моем Дворце, как дорогой бриллиант. А теперь я хочу знать, действительно ли записка, написанная рукой Гатибы, которую ты переслала мне из Багдада, предназначалась султану Тогрулу?

– Да, Тогрулу.

– Подумай лучше, может быть, Хюсамеддину?

– У мелеке не было надобности поверять свои чувства Хюсамеддину с помощью писем. И мелеке, и Хюсамеддин жили в Райском дворце. Она могла в любую минуту видеть его и разговаривать с ним. Но я хочу сказать элахазрету, пусть он настолько не принижает чести и достоинства мелеке. Действительно, Хюсамеддин любил ее когда-то, но она не отвечала ему взаимностью. Тем более она не любит его сейчас. В этом я уверена. Кто таков Хюсамедин? Что его ждет в будущем? А Тогрул – султан. Мне кажется, мелеке водит его за нос, желая обеспечить будущее своего сына. Я своими глазами видела, как мелеке писала Тогрулу записку. Но мне известно, что мелеке никогда не оставалась с Тогрулом наедине, и, следовательно, она не могла запятнать честь элахазрета. Это верно, как и то, что мое имя Себа, И в Багдаде, и в Хамадане мелеке все время была при мне. Я следила за ней неотступно.

– А как случилось, что записка осталась у тебя? Ведь ты должна была передать ее Тогрулу.

– Да, но я попросила Тогрула вернуть ее мне, сказав, что так приказала мелехе.

– Какое впечатление произвела на Тогрула эта записка?

– Он побледнел и задумался.

– А ответа не написал? – Нет, ответа не было.

– О чем они говорили, когда собирались у мелеке? Что говорил Тогрул?

– Тогрул все время молчал. За него говорили Захир Балхпи Камаледдин.

– Кто первый предложил убить Низами?

– Захир Балхи. Потом он и Камаледдин составили письмоот имени Тогрула к Низами. Тогрул подписал это письмо. Я узнала также подробности о том, как готовилось покушение на

ваших сыновей. Убийц в деревню Пюсаран послали опять-таки Захир-Балхи и Камаледдин. Хюсамеддин не причастен к этому делу. Мне известно лишь одно: он предан султану Тогрулу.

– А мелеке знала о том, что моих сыновей собираются убить?

– Разве хекмдар поверит мне, если я скажу, что нет?! Разумеется, знала. Но мелеке – женщина, к тому же она внучка покойного халифа. Подумайте, может ли она быть равнодушной

к тому, что дети, рожденные простой крестьянкой, станут вашими наследниками?! Кроме того, элахазрет не должен забывать, что, когда он женился на Гатибе-хатун, то обещал ей не иметь

больше жен. Если элахазрет атабек хочет знать мое искреннее мнение я скажу: я оправдываю действия мелеке.

– Ты пробудешь здесь еще два дня, затем вернешься во дворец Баги-Муаззам.Будешь сообщать мне, с кем встречается мелеке.

Себа-ханум со вздохом потупила глаза.

– Элахазрет хочет лишить свою рабыню счастья удостаиваться его чести?

– Я уже говорил тебе не раз и опять повторяю: ты одна достойна моей любви.

На рассвете, выходя из комнаты атабека Мухаммеда, Себа-ханум, ликуя, разглядывала редкой красоты перстень, который красовался на ее пальце, подарок хекмдара.

Себа-ханум пробыла в Хамадане не два дня, а целых десять. Атабек Мухаммед не отпускал ее от себя ни днем, ни ночью. Наконец, выведав у него много тайн, она решила, что пора отправляться к Гатибе и как можно выгоднее продать ей эти тайны. Себе-ханум удалось также незаметно выкрасть из шкатулки атабека и сжечь записку, написанную рукой мелеке, которую она переслала ему из Багдада.

Хамадан празднично украсился по случаю приезда в столицу салтаната Гёзель и сыновей атабека Абубекра и Узбека. А на другой день рано утром Себа вместе с Гютлюгом двинулась в обратный путь во дворец Баги-Муаззам.

Все это время Гатиба терзалась в неведении. "Почему Себа задержалась в Хамадане? – ломала она голову. – Разве ей можно верить?! Разве она знает, что такое честь? Я убеждена, она продала атабеку и себя, и тайны, которыми владела".

Едва тахтреван Себы-ханум остановился у ворот дворца Баги-Муаззам, мелеке поспешила к нему и, не обратив внимания на сына, сказала рабыне:

– Себа-ханум, мне очень нездоровится. Передай Гютлюга служанке и скорее приходи ко мне. – И она удалилась в свою комнату.

Почувствовав, что мелеке в необычайном смятении, Себа-ханум подумала: "Клянусь могилой моей матери, на этот раз я не продам тебе дешево все, что мне известно. Ты уже давно моя пленница, и я в любую минуту могу погубить тебя".

Гатиба, измученная бессонными ночами и переживаниями, видя, что Себа-ханум не спешит пожаловать к ней, послала за ней служанку.

Переступив порог комнаты Гатибы, Себа-ханум схватилась за голову и упала в кресло.

От страха у мелеке затрясся подбородок.

– Ты почему молчишь? – спросила она нетерпеливо. – Или хочешь, чтобы мое сердце разорвалось? Отвечай, зачем я посылала тебя в Хамадан?

Себа-ханум, подняв голову, тоскливо посмотрела в глаза мелеке.

– Прошу вас, пожалейте свою несчастную рабыню, – жалобно сказала она. Возьмите с меня втрое больше того, что вы заплатили за меня жене Абульуллы, только отпустите меня

на волю. Лучше уж я буду на улице просить подаяние. Поймите, ведь я человек и тоже хочу жить!

От волнения Гатиба сделалась бледнее полотна.

– Что за беда приключилась с тобой, мой друг? – спросила она дрожащим голосом. – Отвечай же скорей, дорогая Себа!

– Ах, не спрашивайте... Я так страдаю!

– Говори, что случилось с тобой?

– Не знаю, как мне быть. Я оказалась между двух огней. Я безумно люблю мелеке и всегда рада ей услужить, но в то же время меня страшит гнев атабека. Если ему вздумается посадить меня в мешок и бросить в реку, кто придет мне на помощь? Кто спасет меня? Умоляю вас, мелеке, подарите мне свободу!

– Как, ты хочешь бросить меня одну на чужбине?! – растерянно спросила Гатиба.

– Что же я могу поделать? Атабек допытывается, спрашивает, что мелеке и ее друзья делали в Багдаде? Сказать правду – значит погубить мелеке, солгать – значит обмануть вели

кого хекмдара. А последствия лжи хорошо известны мелеке.Теперь скажите сами, как же мне быть? Вот почему я прошу мелеке подарить мне свободу. Я готова бежать куда глаза глядят, лишь бы атабек не мог найти меня. Его допросы – адская пытка.

Гатиба сидела на тахте бледная, как покойник. Куда девались ее надменность и самоуверенность?

– Подумай, что ты говоришь, Себа! – со слезами в голосе воскликнула она. – Что я, несчастная, буду делать без тебя?! Я погибну. Прошу тебя, доведи до конца начатое дело, ведь ты знаешь, я отплачу тебе за твое добро.

– Я хочу, чтобы отныне мелеке обращалась со мной как со своей задушевной подругой, как с равной, и тогда я не пощажу сил ради нее. Конечно, вы мелеке, а я ваша рабыня и должна повиноваться вам, но я не могу добровольно пойти на смерть.

– Ты считаешь, я не хочу освободить тебя из жадности? Думаешь, мне жаль денег, которые я заплатила за тебя жене Абульуллы? Упаси Аллах!.. Я могу не только подарить тебе свободу, но еще и дать в придачу столько же, сколько получила Джахан-бану. Но я не представляю, как буду жить без тебя. Если ты дашь слово не покинуть меня, я сию же минуту сделаю тебя свободной.

– Клянусь вашей жизнью, что буду всегда с вами. Пусть меня изрубят на куски, но я останусь преданной мелеке!

Гатиба поспешно раскрыла калемдан, достала перо, лист бумаги и написала:

"Я, Гатиба, дочь эмира Инанча, дарую своей рабыне Себе-ханум свободу в награду за ее верную службу".

Передав дарственную бумагу Себе-ханум, она поцеловала ее в щеку и сказала:

– А теперь говори, что замышляет атабек?

– Атабек вне себя от гнева. Я уверена, он приставил к Тогрулу своих людей.

– Почему ты так думаешь?

– Вспомните, мелеке, однажды в Багдаде вы написали Тогрулу записку, в которой просили его прийти к вам во дворец. Эту записку относила султану Тогрулу я. Так вот, она у атабека.

Гатиба обомлела. – Я погибла! – воскликнула она. – Ты видела эту записку? – Разумеется, своими глазами. Атабек показал ее мне и закричал: "Низкая рабыня, ты поехала в Багдад затем, чтобы носить султану Тогрулу записки моей жены?! Сводница!".

– Что же ты ответила атабеку?

– Я так испугалась, что у меня отнялся язык.

– Сжалься надо мною, Себа! Ты должна непременно помочь мне. Придумай что-нибудь, чтобы рассеять сомнения атабека. Проси у меня что хочешь, только отведи беду, которая нависла над моей головой.

– Как же я помогу вам? Ведь у атабека в руках письмо, написанное рукой мелеке.

– Ты все можешь. Когда ты захочешь, тебе все удается. Проси у меня что угодно!

– Я давно мечтаю о собственном доме. Мне, бедной сиротке, хочется иметь свой очаг. Но вы сами знаете, чтобы построить дом, нужно много денег.

– Дарю тебе тысячу золотых. Ты довольна?

– Очень вам благодарна. Но это подарок от вас, а что даст мне Тогрул? Атабек страшно сердит на него. Он может приказать ослепить султана.

– Боже! Что же делать? – в отчаянии простонала Гатиба. – Если ты поможешь мне выпутаться из беды, султан Тогрул тоже даст тебе тысячу динаров.

Себа-ханум пожала плечами.

Гатиба, видя, что она недовольна, встала, вынула из резного сундука мешочек с деньгами и отсчитала из него тысячу золотых.

– Это от меня, – Сказала она. – Если Тогрул не захочет ничего давать, я сама заплачу за него. Ты веришь мне?

– Верю.

– А раз веришь, говори, как ты думаешь уладить дело с запиской?

Себа-ханум отнесла золото в свою комнату и, вернувшись, опять села в кресло перед Гатибой.

– Я уверена, мелеке не вечно будет находиться во дворце Баги-Муаззам. У атабека была причина не допускать вас в Хамадан.

– Причина? Какая же? – поспешно спросила Гатиба.– Разве я не под арестом? Как можно иначе истолковать мое пребывание здесь?

– Вы вовсе не под арестом. Сейчас я вам все объясню. Атабек ждал приезда в Хамадан Гёзель с сыновьями и не хотел, чтобы вы встретились с ней. Вот вам и все объяснение. Потому-то он и приказал рам пожить некоторое время здесь.

– Ты видела Гёзель.?

– А как же?.. Конечно, видела.

– Она действительно красива?

– Ничего особенного. Разве встречаются на свете люди, достойные своих имен?

– А ее сыновей ты видела?

– Разумеется. Они выглядят намного старше своего возраста.

– Гёзель приехала в красивом тахтреване?

– Вовсе не в тахтреване. И она, и ее сыновья приехали верхам на лошадях.

– Где она остановилась, во дворце атабека?

– Нет, нет. Гёзель уже не считает себя женой атабека, поэтому она остановилась в другом месте.

– Атабек встречал ее?

– Встречал.

– Поцеловал он своих сыновей?

– Да, поцеловал. Но мальчики дичились его.

– Мне кажется, эта Гёзель умная женщина. А что атабек говорил обо мне?

– Что может говорить муж о жене, имея в руках ее записку к другому?

– Ах, боже! Удастся ли тебе помочь мне?

– Помогу. Я уверена, скоро элахазрет вызовет вас в Хамадан и спросит, писали ли вы письмо султану Тогрулу? Вы должны ответить так: "Да, я писала любовную записку, но она предназначалась не Тогрулу, а Фахреддину, которого я хотела заманить в Райский дворец, где его умертвили бы". Сможете ли вы сказать это атабеку?

– Смогу. Но что я отвечу ему, когда рн спросит, каким образом записка попала не к Фахреддину, а к Тогрулу?

– Вы скажете, что всему виной Себа-ханум. Объясните, что к Багдаде вы написали султану Тогрулу записку, в которой сообщали о своем желании вернуться в Хамадан; я все перепутала

и отнесла эту записку Фадреддину, а ту, которая предназначалась Фахреддину, – Тогрулу. Остальное я сделаю сама, доверьтесь мне. Однако, хочу сказать вам, что Хюсамеддин тоже должен отблагодарить меня наградой, так как я рассеяла подозрения атабека на его счет. Я сделала это исключительно ради мелеке. Атабек ревнует вас к Хюсамеддину.

Гатиба, ликуя, вскочила с тахты и расцеловала Себу.

– Теперь скажи, удалось ли тебе повидать Захира Балхн и Камаледдина? Передала ли ты им то, что я поручила тебе?

– Я видела их, но поговорить с ними не смогла. В тот момент, когда я подъехала к дворцу атабека, стражники выволокли их оттуда и повели в тюрьму.

– В тюрьму?!

– Да, их увели в тюрьму.

Гатиба задумалась, затем тихо прошептала:

– Полное поражение.

Наступила ночь. Себа-ханум, пожелав мелеке доброго сна, ушла к себе.

Гатиба легла в постель, но заснуть не смогла. Она думала о том, что сейчас в Хамадане атабек Мухаммед веселится на пиру, устроенном в честь Гёзель и ее сыновей. Ревность терзала ее сердце. Перина, набитая мягким лебяжьим пухом, превратилась в кремневую скалу. Горящие у ее изголовья свечи в гнутых бронзовых подсвечниках казались ей змеями, готовыми наброситься на нее.

Гатиба поднялась и, накинув халат, вышла в сад. Кусты роз, цветущие под окнами спальни, источали сладковато-удушливый аромат. Она тяжело опустилась на скамейку. На сердце было тревожно. Безмолвие ночного сада, напоенного множеством запахов, действовало на нее гнетуще, как кладбищенская тишина.

"Нет правды на свете, нет справедливости, – думала она. – Кругом ложь и обман! Ты пьешь сладкий шербет, а оказывается – это яд. Одно лишь может дать человеку истинное наслаждение, заставить его сердце восторженно биться, стереть с души, утомленной жизнью и измученной постоянными крущениями грез, пыль ненависти – месть!.. Да, месть, месть!.. Она одна способна облегчить боль моего оскорбленного сердца. Судьба жестоко обошлась со мной. Поэт, которого я любила, отверг меня, и я стала считать его своим заклятым врагом. Не успела я отомстить ему, как судьба послала мне еще одного врага. Но он мне ненавистнее первого, потому что того я любила, а этот был влюблен в меня. Второго врага легче погубить. Ах, сколько в мужчинах лжи! Их чувства непостоянны и неискренни. Влюбившись в меня, атабек поклялся не иметь больше жен. Я поверила ему, ведь он намного старше меня. Шарлатаны, называющие себя мудрецами, придумали глупую философскую сказку о любви, утверждая, будто любовь – это драгоценность, суть которой никому не дано постичь. Обманщики, своей философией они только вводят в заблуждение наивных девушек! Правда на стороне тех, кто говорит: "Ничто на свете не происходит без причин". Будь атабек просто страстный поклонник женской красоты, он мог бы найти себе жену гораздо красивее меня. Мало ли в бедняцких семьях дочерей-красавиц? Но ему захотелось породниться с халифом, он мечтал расширить свою империю, укрепить свою власть. Я была лишь жертвой его политики. Да, этот хищник принес меня в жерву своим выгодам, меня, внучку халифа, которая ждала от жизни только блага и милости. Умер халиф – умерла любовь ко мне в средце атабека. И он требует от меня все новые и новые жертвы. Дешево же он ценит меня. Я ценю себя иначе. Атабек обокрал меня, отнял у меня лучшие годы, – за это он должн поплатиться своей жизнью. Он погубил меня, а я погублю всю династию Эльдегезидов! Я сделаю все, чтобы истребить весь их род. Для меня дорог только мой сын Гютлюг, так как в нем течет моя кровь. Но если бы на свете было лекарство, способное вытравить из сердца женщины материнскую любовь, я бы воспользовалась им и убила даже своего сына, лишь бы на свете не осталось никого из этого алчного рода обманщиков. Но Гютлюг похож на меня, он – мой. А так как он мой, он лишен отцовской любви. Атабек обманщик! Когда-то, целуя меня, он говорил: "Эти губы – источник жизни!" Однако он ни разу не поцеловал в губы своего сына. А потом ему приглянулись губы Гёзель! Нет, я не стану молить атабека о любви, призывать его к справедливости. Я избираю иной путь– месть! Человек, который клялся мне в любви, обманул меня. Он был лишь купцом, ловким торговцем. Есть ли у него право ревновать меня? И все-таки я не была близка с другими мужчинами, у меня нет детей от другого. Разве атабек может назвать меня вероломной? Он изменил мне, женившись на Гёзель. Он взял под свою защиту убийц моего отца. Он в присутствии халифа Насирульидиниллаха поцеловал Фахреддина, моего заклятого врага. Он разбил мое сердце. Он оставил в живых поэта Низами, который участвовал в восстании против моего отца. Низами живет счастливо с женой и сыном, пишет стихи, прославляет свое имя. А ведь, когда атабек просил моей руки, он обещал погубить поэта. Жизнь моя разбита, но я не покончу с собой. Самоубийство удел малодушных. Я не из их числа. Предав меня, атабек умертвил меня, но я вновь воскресну, обретя источник силы в сердце другого мужчины. В моем сердце не осталось никаких теплых чувств к атабеку, там царствует лишь одно чувство – месть!"

Поднявшись со скамейки, Гатиба сделала несколько шагов по аллее, – ноги были будто налиты свинцом. – Что со мной? – прошептала она. – Или я старею? Она вернулась в свою комнату, подошла к зеркалу и начала внимательно разглядывать свое лицо.

"Глаза мои скорбны и суровы, но они по-прежнему красивы,– размышляла Гатиба. – Волосы пышны, лицо, как и прежде, свежо, но откуда взялась эта синева под глазами? Прежде, в девичестве, ее не было. Отчего она?.. Легко догадаться: оттого что я не сплю по ночам и, глядя из окна на ночное небо, считаю звезды. Это смешно, но я научилась хорошо разбираться в созвездиях. Поистине, я превратилась в звездочета. Стоит ли после этого удивляться, откуда взялась синева под глазами?"

Вздохнув, Гатиба отступила на два шага от зеркала и невольно залюбовалась своей красивой осанкой. "И все-таки я, как и прежде, очаровательна! – решила она. – Нет, годы не имеют власти надо мной!"

Она вызвала рабыню и приказала:

– Приготовь, ужин и пригласи ко мне Хюсамеддина. Скажи, я буду ждать его на веранде. – И она вышла из комнаты.

От реки Машанруд, протекающей в двухстах метрах от дворца, веяло прохладой. Ветер доносил на веранду запахи полевых цветов и трав.

Гатиба сидела на мягком ковре и, обхватив руками колени, думала. Ее волосы были рассыпаны по плечам. Платье из тонкого шелка плотно облегало ее изящную фигуру; глубокий вырез спереди наполовину обнажал ее грудь. Шея Гатибы была украшена алмазным ожерельем. В мочки ушей она продела большие изумрудные серьги – подарок Кызыл-Арслана в день ее свадьбы.

На веранду, неслышно ступая, вошел Хюсамеддин.

Гатиба указала ему место подле себя.

– Садись поближе, мой верный друг! Ты единственный, кому я могу поверять свое горе и от которого у меня нет никаких тайн. Известно ли тебе, что это за ночь?! Сегодня атабек веселится на пиру, устроенном в честь Гёзель и ее сыновей. Мы тоже должны ознаменовать ка-то эту ночь: давай поговорим о важном деле. Знай, атабек овладел нашими тайнами и уже не доверяет нам. Он находится во власти злобы и ревности. Однако мы не должны падать духом. У нас много единомышленников, которые, как и мы, ненавидят атабека. Он приказал бросить в тюрьму наших друзей Захира Балхи и Камаледдина. Это говорит о том, что теперь он возьмется за нас. Поэтому нам надо готовиться к осуществлению нашего плана. Ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю?

Хюсамеддин кивнул головой.

Отомстить атабеку Мухаммеду было и его сокровенным желанием.

Хюсамеддин придвинулся ближе к Гатибе. Она, в свою очередь, подалась в его сторону. От волос ее исходил дурманящий аромат благовоний. Он наклонился и, почти касаясь губами ее уха, похожего на лепесток белой лилии, прошептал:

– Я согласен с планом мелеке. Прекрасная Гатиба должна знать: я не пощажу жизни ради нее.

– Поклянись, что мой сын Гютлюг будет провозглашен наследником престола! Поклянись отомстить за меня атабеку.

– Клянусь вот этими губами!

Их губы слились в долгом поцелуе.

С трудом вырвавшись из объятий Хюсамеддина, Гатиба пообещала:

– Я буду твоей после того, как ты навсегда избавишь меня от ласк атабека. – Она вздохнула; – Ах, мужчины!.. Ваши клятвы недолговечны, они живут лишь до тех пор, пока вы находитесь в объятиях женщины.

– Атабек Мухаммед умрет! – решительно сказал Хюсамеддин. – Мое слово твердо.

АЗЕРБАЙДЖАН ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XII ВЕКА

Во второй половине XII века азербайджанские атабеки считались самыми могущественными хекмдарами халифата. Их постоянными соперниками издавна были хорезмшахи. Борьба двух государств еще больше обострилась после того, как к власти в Хорезме пришел султан Алаэддин Текиш, который стремился во что бы то ни стало проложить дорогу к Багдаду, чтобы подчинитъ халифа своему влиянию.

Стратегическое положение государства атабеков мешало осуществлению его планов. Атабеки имели над халифами неограниченную власть. Они могли в любой момент захватить Багдад и продиктовать халифу свои условия. Им ничего не стоило свергнуть неугодного им халифа и поставить на его место другого. Халифы не могли опереться на султана Салахаддина, который все еще был занят войной с крестоносцами, и поэтому всепело зависел от азербайджанских атабеков.

С другой стороны, халифы выгодно использовали в своих интересах силу азербайджанских атабеков, которые защищали их от многих недругов.

Несмотря на интриги иракцев, атабеки не желали переносить свою столицу из Хамадана в Тебриз, ибо это означало открыть доступ соседним государствам к Багдаду.

Империя азербайджанских атабеков мешала хекмдараМ государств Средней Азии, а также севера, запада и востока Средней Азии, поддерживать связь с Багдадом и Индией. Атабеки стремясь к расширению своего политического влияния на Востоке, не хотели выпускать из своих рук ключ к его экономике. Они могли в любой момент перерезать торговые пути, ведущие к тому или иному государству, и создать тем самым в нем экономические трудности.

Азербайджанские атабеки проводили политику, мало чем отличную от политики сельджуков, которые, в свою очередь переняли политику мидян. Мидийские императоры, сделав своей столицей город Экбатану, не пропускали в северные и восточные страны ассирийцев и вавилонян. После них сельджуки, желая помешать проникновению на юг правителей северных и восточных государств, также избрали своей столицей Хамадан, считающийся воротами Багдада. Атабеки, идя по их стопам, тоже не желали переносить свою столицу в Тебриз.

Кровопролитные войны, которые велись с целью отнять у атабеков Хамадан, закончились победой атабеков.

Правители Средней Азии и Хорезма, объединившись в военный союз, решили разгромить азербайджанских атабеков на территории самого Азербайджана; но они были вынуждены отступить, натолкнувшись на сопротивление азербайджанского народа.

Как при сельджукских правителях, так и во времена азербайджанских атабеков, страну раздирали политические противоречия. В эпоху Низами Азербайджан был наводнен иноземными джасусами, которые, используя свое влияние на государственных деятелей, стремились опорочить национальную культуру Азербайджана и подчинить ее иноземному влиянию.

В это то смутное время Гатиба и задумала покушение на мужа. Империя атабека Мухаммеда находилась накануне войны. Ирак настойчиво добивался независимости. В Персии ширилось освободительное движение, направленное против династии атабеков Эльдегезидов.

Ни и персы, и иракцы чувствовали свое бессилие перед энергичными и храбрыми братьями. Недруги Кызыл-Арслана и атабека Мухаммеда мечтали о возвращении к власти слабовольного султана Тогрула. Интеллигенция Ирака и Персии желала того же. Особенно большую деятельность развил в Хамадане джасус хорезмшаха поэт Захир Балхи, стремясь помочь Тогрулу вновь стать полновластным хекмдаром. Получая деньги от султана Текиша, он щедро одаривал своих сторонников.

Как только Захир Балхи и Камаледдин были брошены в тюрьму, атабек Мухаммед вызвал в столицу Тогрула, который в этот момент находился в Гяндже. По его приказу султана должны были ослепить.

Гатиба, узнав об этом через Себу-ханум, срочно послала в Гянджу гонца и предупредила Тогрула о замыслах мужа.

Тогрул в сопровождении трех верных нукеров бежал ночью тайком из Гянджи в Хорезмское государство. Его действия свидетельствовали о том, что и он является сторонником раздела салтаната атабека Мухаммеда между Ираком, Хорезмом и Персией.

Живя в Хорезме, Тогрул продолжал переписываться с иракскими патриотами, натравливая их на атабека Мухаммеда, и строил другие всевозможные козни.

В Хамадане собрался махкеме*. Из тюрьмы привели пятерых злодеев, из которых двое были посланы в Пюсаран для убийства сыновей атабека, а трое других должны были организовать покушение на Низами,

______________

* Махкеме – суд.

За день до этого Захиру Балхи и Камаледдину удалось бежать из тюрьмы, подкупив стражу.

Махкеме проходил под председательством кази Хамадана. Была доказана виновность Захира Балхи н Камаледдина,

Пятеро подсудимых в один голос заявили: "Нас послали Захир Балхи и Камаледдин, а награду нам обещала мелеке!"

Махкеме вынес приговор: казнить злодеев. Однако после оглашения письма Низами к атабеку Мухаммеду было решено троих выслать за пределы салтаната.

Низами писал:

"Великий хекмдар!

Прошу вас помиловать лиц, которые обвиняются в подготовке покушения на мою жизнь. Я не считаю их своими врагами, ибо не знаю их, как они не знают меня. Если атабек хочет быть справедливым, пусть он накажет тех, кто вынуждал их совершить преступление.

Низами. Гянджа".

Атабек Мухаммед решил удалить Гатибу из столицы, а Тогрула вызвать из Хорезма на родину, дабы положить конец козням иноземных хекмдаров.

Он назначил своего сына Гютлюг-Инанча правителем Рея, полагая, что вместе с ним в Рей уедет и мать. Вначале Гатиба дала на это согласие, однако после отъезда сына изменила решение, заявив: "Я не покину Хамадан!".

Атабек Мухаммед поручил Кызыл-Арслану вызвать Тогрула из Хорезма, зная, что Тогрул поверит слову Кызыл-Арслана.

Кызыл-Арслан отправил Тогрулу письмо:

"Мой дорогой брат!

Тебе хорошо известно, что наш салтанат был создан благодаря мечу нашего отца Эльдегеза и мудрости нашей покойной матери Тюркан-хатун. Позволить иноземцам растоптать с таким трудом созданное государство – это недостойно нас, сынов Эльдегеза.

Сам того не ведая, ты допустил непоправимую ошибку, сдрушившись с Захиром Балхи и другими врагами нашей родины. Тебе не следовало искать защиты у иноземцев. У тебя возникли разногласия с атабеком Мухаммедом, – они понятны каждому из нас троих. Нам известен и главный виновник этих разногласий.

Получив мое письмо, ты должен немедленно приехать в Тебриз. Ты знаешь, что наша покойная мать Тюркан-хатун больше всех любила меня. Так вот, клянусь ее могилой, здесь ничто не угрожает твоей жизни.

Итак, жду тебя в Тебризе, отсюда мы вместе поедем в столицу, где ты поклянешься атабеку в верности, и он обеспечит твою неприкосновенность".

Через три недели Тогрул прибыл в Тебриз. Отдохнув здесь несколько дней, он вместе с Кызыл-Арсланом выехал в Хамадан.

Атабек Мухаммед устроил братьям торжественную встречу. Тогрул остановился не в своем дворце, а во дворце атабека.

Гатиба радовалась примирению братьев: если бы Тогрул был казнен, она лишилась бы своего главного союзника и Кызыл-Арслан легко добился бы ее изгнания из Хамадана. Она продолжала упорно думать о том, как бы погубить мужа, – ведь Тогрул обещал сделать ее сына Гютлюга своим наследником. Гатиба знала: Кызыл-Арслан стремится разрушить ее планы. Недавно ей донесли, что он перевез в свой тебризский дворец сына атабека, Абубекра, знакомит его с государственными делами, готовит к политической деятельности.

Все это крайне тревожило Гатибу, и она надеялась только на Тогрула.

Вечером во дворце атабека состоялась трапеза.

Когда Гатиба вошла в зал, Тогрул и Кызыл-Арслан поднялись со своих мест и поклонами приветствовали мелеке. Атабек Мухаммед последовал примеру братьев.

Кызыл-Арслан сказал:

– Несколько сот тысяч жителей большого государства вручили свои судьбы сидящим за этим столом. Все разногласия, возникающие между народами, должны решать только те, кто находится в этом зале. Но кто должен решать разногласия, возникающие между нами самими? Неужели – враги, окружающие нашу страну? Я считаю, между нами нет разногласий, которые должны решаться посторонними. Начнем прежде всего с обид нашего брата Тогрула. Чем он недоволен? Разве его лишили падишахской власти? Если он так думает, пусть докажет нам это. Ведь наш брат сам назначил атабека Мухаммеда своим опекуном. Или я ошибаюсь? Вы знаете, что нет. Если бы атабек Мухаммед не справлялся с властью, разорил бы государство, тогда бы мы, сыновья Эльдегеза, собравшись, как сегодня, сказали ему: "Дорогой брат Мухаммед, раз не можешь управлять государством, передай власть другому!". Если бы он не принял нашего предложения, мы были бы вправе обратиться к принудительным мерам. Однако, как мы знаем, атабек Мухаммед раздвинул границы своего государства до самого Кермана. Все земли от берегов Куры до Тигра и Евфрата подчиняются нам. Багдадские халифы зависят от нас. Народ Азербайджана признал сыновей Эльдегеза своими хекмдарами. Так чем же недоволен султан Тогрул? Разве я не твой единоутробный брат? Если желаешь, перезжай в Тебриз и правь там, а я уеду в Гянджу. Или, если хочешь, поезжай ты в Гянджу и живи там. Что же касается нашего уважаемого брата атабека Мухаммеда, он не должен придавать большого значения дворцовым интригам и сплетням. Наши внешние враги бессильны что-либо сделать нам, они боятбя пойти на нас войной и поэтому стараются разрушить нашу империю изнутри. Мы должны забыть личные обиды и думать о целостности государства. Теперь я хочу высказать свои мысли по поводу женитьбы нашего брата атабека Мухаммеда на азербайджанской девушке. Я смотрю на этот шаг по-своему. Среди нас нет азербайджанцев. Наша уважаемая мелеке тоже не азербайджанка. Теперь же, когда наш брат женился на Гёзель-ханум, мьг кровно сблизились с азербайджанской нацией. Этот брак породнил род Эльдегеза с народом Азербайджана. Азербайджанцы будут считать сыновей нашего брата своими соотечественниками. Однако это не означает, что уважение и почёт, которые по праву принадлежат нашей мелеке, перешли к Гёзель-ханум. Мелеке есть мелеке, а сыновья Гёзель-ханум являются также ее сыновьями. Чем больше у нас будет сыновей, тем больше верных людей будет управлять нашим государством. Мы все кровно заинтересованы в том, чтобы на государственных постах находились близкие нам люди. Я думаю, все наши разногласия – это недоразумение, происшедшее из-за непониманий некоторыми из нас общих задач. Положение салтаната требует единства действий и мыслей. Мы, присутствующие здесь, должны поклясться друг другу и верности.