Текст книги "Меч и перо"

Автор книги: Мамед Саид Ордубади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 47 страниц)

______________

* Джаррах – хирург.

Атабек Мухаммед притворно вздохнул:

– Я понимаю тебя, бедняга Мюфид. Тебе пришлось много выстрадать на этой бренной земле. А теперь ответь мне, обручена ли с кем-нибудь дочь эмира?

– Нет, элахазрет, не обручена.

– Тогда у меня есть к тебе поручение. Если исполнишь его, получишь щедрую награду. Возьмешься?

Хадже Мюфид склонил голову на плечо и захихикал.

– Награды не нужны мне. Увы, судьба лишила меня жизненных услад, ради которых я мог бы тратить получаемые награды. Будет гораздо лучше, если элахазрет увидится с визирем нашего эмира Тохтамышем и изложит ему свое дело. Позвать же визиря к элахазрету – моя обязанность.

– Хорошо, ступай, приведи Тохтамыша.

Хадже Мюфид поднялся, и тряся головой, вышел.

Атабек Мухаммед, развалившись на подушках, прикидывал, что ему сулит будущее родство с эмиром Йнанчем. Во-первых, после того, как он женится на внучке халифа, он будет считаться зятем повелителя правоверных. Это будет способствовать росту его славы и поможет ему одержать победу над теми, кто правит в соседних странах, прикрываясь, как щитом, покровительством халифа. Возможно, таким образом, он расширит свои владения. Во-вторых, пребывание его тестя эмира Инанча на посту правителя Арана обеспечит безопасность северных границ салтаната. В-третьих, Гатиба редкая на Востоке красавица.Своей внешностью и благородным происхождением такая девушка не посрамит чести любого хекмдара. Она достойна любви владык мира, ее руки не стыдно добиваться.

Вошел хадже Мюфид и доложил о приходе визиря Тохтамыша.

– Пусть войдет, – велел атабек.

Старый визирь появился на пороге и поклоном приветствовал хекмдара.

– Присаживайся, мудрый старец! – сказал атабек Мухам

мед.

Тохтамыш сел. Лицо его светилось плохо скрываемой радостью, он ликовал в душе.

Атабек Мухаммед понял, что хадже Мюфид успел шепнуть визирю, зачем его зовут.

– Кажется, старый евнух сказал тебе кое-что? – спросил он.

Хадже Мюфид оскалил в улыбке зубы.

Тохтамыш кивнул головой.

– В этом нет ничего удивительного, – сказал он. – Таков закон природы. Луна берет свой свет от солнца, а звезды вращаются вокруг луны. Наш уважаемый хазрет эмир – это луна, освещенная солнцем, под которым я разумею атабека Мухаммеда, мы же, его слуги, подобны звездам, которые вертятся вокруг луны. Пусть всемогущий аллах не отделяет нас, тусклых звездочек, от нашего солнца и нашей луны. Все ли теперь ясно элахазрету?.. Если у элахазрета есть какие-нибудь приказания, я могу передать их джанабу эмиру и его жене Сафийе-хатун. Что касается их дочери, я дал указание хадже Мюфиду, и вы можете передать ей через него все, что захотите. Можете ему довериться.

СВИДАНИЕ

Атабек уже полчаса сидел один и ждал Гатибу.

Первое свидание! Атабек страстно желал его, не меньше, чем полководец желанной победы в бою.

Гатиба пришла, опоздав больше, чем это было положено.

Она вошла и остановилась посреди просторного зала, гордая, красивая, окруженная многочисленной свитой,

Атабек понял ее маневр: своенравная красавица хотела, чтобы владыка огромного салтаната сам подошел к ней.

Он поднялся с кресла, с минуту задумчиво смотрел на Гатибу, затем пробормотал:

– Она достойна этого...

Атабек приблизился к ней и поздоровался.

Гатиба стояла, потупив голову. "Как все меняется!.." – думала она. – А ведь не так давно я приходила на свидание к другому. Что сулит мне эта встреча? Нет, только не счастье. Я чувствую это..."

Служанки и рабыни вдруг куда-то исчезли, словно растворились в воздухе.

Атабек и Гатиба остались в зале вдвоем. Впрочем, это было не совсем так. Время от времени из-за занавеса на дверях появлялась согбенная фигура старца, давая атабеку тем самым понять, что Гатибу пока еще невозможно оставить с ним наедине.

Это был хадже Мюфид, повидавший на своем веку много подобных встреч.

Молчание затянулось.

Атабек Мухаммед сделал еще несколько шагов навстречу Гатибе.

– Не позволит ли прекрасная девушка взять ее счастливую руку?

– Вы уверены, что она счастливая?

– Если бы владелица этой руки не была счастливой, хекмдар огромного государства не пришел бы к ее ногам.

– К чему вам моя рука?

– Хочу вручить ей свое сердце.

– Интересно знать, сколько у элахазрета сердец? Как я слышала, вы уже подарили свое сердце двум женщинам. Я – третья. Разве один человек может иметь три сердца?

– Ошибаетесь, прекрасная девушка, у меня только одно сердце. И я отдам его лишь одной! Клянусь святой чалмой халифа, если я и дарил прежде кому-либо свое сердце, то теперь забрал его назад. Отныне оно принадлежит прекрасной Гатибе!

– Мне кажется, об этом говорить еще рано. Великим хекмдарам приличествует терпение, они должны тщательно обдумывать каждый свой шаг.

– Проявлять терпение на пороге близкого счастья – значит не ценить по настоящему этого счастья. Я верю в свою судьбу. Я добиваюсь руки не какой-нибудь безвестной девушки, а дочери эмира, внучки халифа багдадского, руки прекрасной Гатибы, весь облик которой дышит благородством.

Гатиба на миг задумалась, потом сказала:

– Я хочу спросить агабека, кто нужен ему – просто жена, женщина, или товарищ, друг, который будет помогать ему в управлении государством?

– Клянусь вам, Гатиба, вы разделите со мной мой престол. Прекрасная девушка будет драгоценным камнем в моей короче. Я не буду делать ничего без ее согласия. Не пожалейте для меня своей руки, и я ничего не пожалею для вас.

– У приверженцев моего деда отобраны их исконные владения. Когда они будут возвращены им? Я еще не услышала от вас решительного слова по этому поводу. Вот почему я колеблюсь и не протягиваю вам своей руки. Когда мужчина находится с глазу на глаз с девушкой, он клянется пожертвовать всем – и жизнью, и головой, и душой. Но эти клятвы являются результатом преходящего чувственного порыва, – разум и личные убеждения к ним не причастны. Впрочем, я не смею заносить элахазрета в число подобных мужчин. Но в то же время я не постесняюсь назвать вам цену своей руки. Я могу отдать свою руку элахазрету лишь при определенных условиях. Их – семь. Я перечислю их. Первое, пока атабек Мухаммед жив, мой отец будет править Северным Азербайджаном.

Атабек Мухаммед приложил руку к груди.

– Желание прекрасной Гатибы не вызывает возражений с моей стороны. Могу ли я не поручить своему тестю править в моих владениях? Каково ваше второе условие, моя прекраснейшая мелеке?*

______________

* Мелеке – царица, государыня.

– Мое второе условие таково: вы не заставите меня ревновать вас.

– Объясните, что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что вы не должны иметь несколько жен.

– Клянусь вашей красотой, вы будете одна владеть моим сердцем.

– Третье условие такое: Северный Азербайджан должен подчиняться не Тебризу, а непосредственно Хамадану, то есть лично элахазрету.

– Неужели Кызыл-Арслан допустил какую-нибудь нетактичность по отношению к вашему отцу? Есть ли смысл раздувать вражду между Гянджой и Тебризом? Кызыл-Арслан умный, энергичный, мудрый, сострадательный и благородный хекмдар. Если бы вы знали его лично, уверен, вы бы не стали выдвигать это условие. Вы желаете, чтобы Северный Азербайджан

подчинялся непосредственно Хамадану? Но ведь и без того все государства, входящие в салтанат, обязаны подчиняться нашей столице. Пусть прекрасная Гатиба ни о чем не тревожится.

– Вот мое четвертое условие: вы должны переменить свое отношение к поэту Низами, который является недругом моего деда – повелителя правоверных.

– Я видел поэта всего один раз и думаю, больше не увижусь с ним.

–Пятое условие, – вы дадите награду придворному поэту Абульулле, которому покровительствует мой отец. И это должно быть сделано в присутствии поэта Низами.

– У меня нет возражений.

– Шестое условие: я хочу иметь право приезжать в Гянджу тогда, когда мне вздумается.

– Принимаю и это.

– И, наконец, седьмое условие: в решении всех дел, касающихся Северного Азербайджана, должна принимать участие и я. Если атабек согласится на все мои условия, я готова отдать в его власть и руку, и сердце.

Атабек Мухаммед не решился отвергнуть ни одного условия, выдвинутого Гатибой. Он чувствовал, перед ним стоит не просто красивая девушка, но редкое чудо природы.

Бриллиантовые звездочки и полумесяцы* в падавших на матовый лоб Гатибы волосах ослепительно сверкали в свете сотен свечей. Гатиба была непередаваемо прекрасна и сама чувствовала власть и силу своей красоты.

______________

* Женщины, принадлежащие к роду халифов, украшали свои волосы

бриллиантовыми звездами и полумесяцами. (Примечание автора.)

Очарованный атабек, забыв обо всем на свете, воскликнул;

– Все принимаю! Я на все согласен, моя мелеке!

Гатиба подала ему руку, но он уже тянулся губами к ее устам.

Хадже Мюфид, покашливая, появился из-за занавеса, и элахазрету Мухаммеду пришлось прервать лобзанье.

Через полчаса в зал входили кази и хатиб Гянджи, которые были приглашены во дворец заранее, чтобы совершить угодный Аллаху обряд.

Церемония обручения была окончена в половине первого ночи.

Рука Гатибы украсилась переткем с редчайшим на Востоке драгоценным камнем. Кази прочел кябин*, после чего состоялась трапеза.

______________

* Кябин – брачный договор.

СВАДЬБА

Весть о женитьбе атабека Мухаммеда на дочери эмира Инанча разлетелась по всему салтанату. Со всех его концов в Гянджу начали съезжаться делегации, чтобы поздравить высокую чету с радостным событием и принять участие в свадьбе.

Первой прибыла делегация от султана Тогрула. Атабек с нетерпением ждал посланцев брата Кызыл-Арслана. Но от него не было ни поздравительного письма, ни делегации.

Атабек печалился, размышляя о причинах такой невнимательности брата. Он опасался, что Кызыл-Арслан не одобрит его брака и враждебно отнесется к предстоящей свадьбе. Кызыл-Арслан, в отличие от султана Тогрула, был мудрым и прозорливым государственным деятелем. Везде, где бы он ни правил, царили спокойствие и порядок.

Насколько атабек Мухаммед был расстроен и раздосадован небрежностью брата, настолько этому была рада его молодая мелеке Гатиба.Она не желала видеть этого хекмдара, питающего большие дружеские чувства к поэту Низами. Гатиба надеялась, что в результате ссоры братьев Кызыл-Арслан будет отстранен от управления Азербайджаном и тогда ее отцу ничего не будет угрожать на посту правителя Северного Азербайджана.

Всякий раз, встречаясь с атабеком Мухаммедом, она говорила:

– Твой брат не рад нашему счастью. Разве так поступают друзья? Не знаю, может, меня считают пятном на чести рода Эльдегеза?!

В ответ на это атабек Мухаммед старался сказать что-нибудь утешительное, но в душе и сам чувствовал, что Кызыл-Арслан не одобряет его намерений.

В Тебриз было послано письмо, извещающее о предстоящей свадьбе, однако ответа иа него не последовало. В письме атабек Мухаммед говорил о политическом значении своей женитьбы, но Кызыл-Арслан, очевидно, был об этом другого мнения. Брат атабека Мухаммеда считал, что женитьба на Гатибе явится препятствием в деле преобразования Северного Азербайджана и ликвидации там влияния халифа багдадского. По его мнению, в момент, когда халифат переживает предсмертную агонию, родство с халифом не могло иметь никакого политического значения.

Но как-никак атабек Мухаммед был старшим братом, поэтому Кызыл-Арслан не посмел отговаривать его от женитьбы на дочери правителя Гянджи. Да и было поздно. Кызыл-Арслан узнал обо всем уже после того как был заключен брачный договор.

В те же дни, когда атабек Мухаммед написал брату о политическом значении своего шага, Низами тоже отправил в Тебриз письмо, в котором говорил не о политическом значении этого брака, а о его пагубных последствиях для новой, прогрессивной политики. Низами писал, что Азербайджану угрожают новые беды, однако советовал Кызыл-Арслану действовать осторожно и осмотрительно.

Приняв во внимание дружеские советы Низами, Кызыл-Арслан отправил брату поздравительное письмо, а его будущей жене подарок – серьги с крупными, как голубиное яйцо, изумрудами. Особая делегация доставила письмо и подарок в Гянджу. Низами тоже получил письмо, в котором Кызыл-Арслан просил поэта принять на себя миссию главы его делегации и поздравить от его имени атабека Мухаммеда и юную мелеке.

К несчастью, в Азербайджане прошли сильные ливни, мост через Аракс оказался затопленным, и делегация, посланная Кызыл-Арсланом, задержавшись в пути, не смогла прибыть в Гянджу вовремя.

Свадебное торжество началось. Делегации, прибывшие из Грузии, Ширвана, Хорезма, Казанского и Карахатайского ханств, заняли свои кресла, а места, оставленные справа от атабека Мухаммеда, по-прежнему были пусты.

Эмир Инанч, который мечтал поссорить атабека Мухаммеда с его братом, торжествовал. Он-то и велел поставить справа от атабека пустые кресла. Они должны были свидетельствовать о пренебрежении правой руки атабека Кызыл-Арслана – к своему старшему брату. На ковриках, прибитых к спинкам кресел, было написано: "Представители Азербайджана".

Когда атабек Мухаммед увидел пустыми кресла, предназначенные для азербайджанской делегации, он ощутил к дерзкому брату такую злобу, что даже заскрежетал зубами. Приятная музыка, сладкоголосое пение девушек и танец изящных плясуний только усилили его гнев. "Отныне нашей дружбе наступил конец. Нет у меня больше брата и союзника, – думал он. – Сразу же после свадьбы двину на Азербайджан иракские, рейские и персидские войска. Мое сердце не успокоится, пока в Азербайджане не будет сменено правительство".

Эмир Инанч наблюдал за своим зятем. Он видел, что желаемая цель достигнута, и сердце его ликовало.

Гатиба не меньше отца желала, чтобы делегация из Тебризе не прибыла. Она без конца посылала в дворцовый зал служанку посмотреть, так же пусты ли кресла справа от атабека. Торжество переполняло ее душу. Она то и дело вырывалась из рук машшаты, которая наряжала ее, и целовала мать.

Неожидано ход свадебного торжества был нарушен. В дворцовый зал вошел слуга и возвестил:

– Прибыла делегация от Северного и Южного Азербайджана!

Сердце атабека Мухаммеда забилось радостно и взволнованно. Он поднялся с трона. В одно мгновение из головы его улетучились мрачные мысли, рассеялись терзавшие душу сомнения. Теперь уже ничто не омрачало его счастья.

В зал вошли члены азербайджанской делегации. Первым шел поэт Низами, за ним визирь Кызыл-Арслана – Шамсаддин. Приблизившись к атабеку Мухаммеду, Шамсаддин с поклоном передал ему письмо брата Кызыл-Арслана. К письму был приложен список лиц, включенных в делегацию, уполномоченную поздравить атабека от Северного и Южного Азербайджана.

Прочитав список, атабек Мухаммед с радостной улыбкой обернулся к Низами.

– Пусть уважаемый глава делегации соизволит занять свое место! – сказал он.

Низами, Шамсаддии и другие члены делегации сели в кресла по правую руку от атабека.

Хекмдар обратился к ним:

– Вы прибыли в этот благодатный день пожелать мне счастья. Добро пожаловать! Очень благодарен вам! – Затем он обернулся к присутствующим. Мой брат Кызыл-Арслан, направляя в Гянджу делегацию, чтобы поздравить меня в этот счастливый, праздничный день, назначил ее главой большого поэта Низами. Для меня это великая радость. От всего сердца благодарю поэта, который любезно согласился взять на себя эту миссию.

В зале, где собрались гости, воцарилось веселье.

А в это время в комнате Гатибы разыгралась бурная сцена.

Узнав о прибытий делегации, возглавляемой Низами, дочь эмира пришла в неистовство. Она вырвалась из рук служанок, которые наряжали ее, взлохматила свои волосы, сорвала с себя украшения и перевернула на ковер серебряный поднос, на котором возвышалась гора драгоценных камней, алмазных корон, ожерелий, браслетов и жемчужных брошек. Гатиба выхватывала из рук ошеломленных рабынь флаконы с благовонными маслами и разбивала их о зеркальные стены комнаты. Сорвав с головы алмазный венец, она швырнула его на пол, оттолкнула от себя машшату и бросилась в спальню, там упала ничком на постель и разрыдалась.

Время шло. Через час девушки-енге* должны были отвести Гатибу в комнату атабека.

______________ * Енге – девушка, сошэовождающая невесту в покои жениха.

Хадже Мюфид вошел в зал и что-то шепнул на ухо эмиру Инанчу. Тот незаметно поднялся и скользнул за занавес.

Эмир Инанч и Сафийя-хатун пытались образумить и успокоить дочь.

– Если ты с первого же дня начнешь скандалить и капризничать, атабек может сразу же разлюбить тебя, – сказал отец.– Сначала ты должна изучить его характер. Веди себя так, чтобы понравиться мужу. Некоторые мужчины не переносят капризных жен, а другим, наоборот, капризные жены, нравятся. Пока ты не изучила нрава атабека, капризничать рано, – ты можешь только проиграть и опозориться. Атабек влюблен и называет тебя ласково: "Моя мелеке!" Не забывай, у тебя есть все возможности постепенно осуществить любые свои планы.

Родители успокоили Гатибу, подняли ее с постели и, не переставая давать наставления, опять передали в распоряжение рабынь.

Между тем, свадебное торжество в дворцовом зале шло своим чередом.

Атабек Мухаммед протянул катибу Поладу письмо брата Кызыл-Арслана и попросил огласить его.

Не успел Полад подняться со своего места, как Гатибе уже сообщили об этом. Она опять вырвалась из рук рабынь, подбежала к занавесу, за которым сидели гости, и принялась с жадностью ловить каждое слово.

Полад читал:

"Народ Южного Азербайджана воспринял как национальный праздник известие о предстоящей женитьбе своего элахазрета. В городах и деревнях звучат народные песни и веселая музыка, базары и торговые ряды нарядно украшены. Факелы и фонари превратили ночи в день. Брак этот не только послужит продолжению благородного рода Эльдегеза, но и породнит нас со священной семьей повелителя правоверных. Вот уже семь дней и семь ночей жители Тебриза веселятся. В мечетях раздают подаяние нищим. Народ произносит в своих молитвах имена элахазрета и его прекрасной мелеке, желают им долгих лет жизни и приумножения богатства. Очень печально, что я лишен счастья лично поздравить атабека и его мелеке по случаю этого великого события. Поэтому я возлагаю на знаменитого поэта Низами миссию передать элахазрету и его мелеке мои искренние, сердечные пожелания, а также лично вручить мой скромный подарок нашей юной повелительнице.

Ваш младший брат Кызыл-Арслан".

Письмо обрадовало атабека Мухаммеда. Он вмиг забыл все свои обиды и думал теперь о брате совсем иначе, чем час тому назад. "Энергичный, мудрый, благородный, прозорливый политический деятель и одновременно нежный, любящий брат!" – твердил он в душе.

Стоя за занавесом, Гатиба слышала все содержание письма. Ее гнев на Кызыл-Арслана несколько угас, но ей было неприятно, что он назначил Низами главой своей делегации.

Гатиба не переставала думать об отмщении. По ее настоянию атабек Мухаммед должен был в присутствии Низами наградить поэта Абульуллу дорогим подарком, а старую поэтессу Мехсети-ханум, оскорбившую на недавнем приеме хатиба и кази Гянджи, ждало ответное оскорбление.

Стоя за занавесом, она с нетерпением ожидала этого момента и заранее ликовала.

Однако Гатибу постигло жестокое разочарование. Когда Мехсети-ханум вошла в зал, произошло то, что никак не предусматривалось намеченным планом.

Эмир Инанч и атабек заранее распорядились не оказывать старой поэтессе знаков внимания и даже не предлагать ей кресла.

Но едва Мехсети-ханум появилась на пороге зала, Низами поднялся и поспешил ей навстречу.

Вслед за Низами со своих мест поднялись визирь Кызыл-Арслана Шамсаддин и остальные члены делегации Азербайджана.

Желая оказать уважение делегации Азербайджана, делегации, прибывшие из соседних государств, также поднялись со своих мест и приветствовали знаменитую поэтессу.

Хатибу Гянджи и поэту Абульулле тоже пришлось подняться, дабы не вызвать после кривотолков.

Атабек Мухаммед, не желая, чтобы чествование поэтессы выглядело как своеобразная демонстрация против него, поднялся с трона, приблизился к Мехсети-ханум, поцеловал ей руку, затем усадил слева от себя.

Стоящая за занавесом Гатиба, видя, что Низами и Мехсети-ханум сидят рядом с атабеком, опять потеряла самообладание.

Вбежав в свою комнату, эта взбалмошная, своенравная девушка вновь принялась вымещать злобу на изумрудах, топазах, яхонтах, жемчугах и бриллиантах. Под конец она сорвала с шеи длинное ожерелье и швырнула в потолок, – рассыпавшиеся жемчуга, словно капли апрельского дождя, падали на головы служанок и рабынь.

Совершающие по комнате полет драгоценности в ярком свете множества свечей напоминали падающие в ночи звезды. Разбросанные по ковру красные яхонты соперничали в цвете с гневным, разгоряченным лицом капризной невесты.

Внимание некоторых присутствующих на свадьбе привлекла одна странная деталь: в то время как все гости сидели, хатиб Гянджи, кази и поэт Абульулла стояли на ногах, словно сейчас должно было произойти нечто важное и значительное.

Все традиционные свадебные обряды были уже совершены. Впрочем, кроме одного. Молодая мелеке должна была выйти в зал и вместе с атабеком приветствовать прибывшие в Гянджу делегации.

Время шло, а мелеке не появлялась. Ее никак не могли успокоить и принарядить,

Но вот наконец она вступила в зал, окруженная толпой рабынь. Ее появление было встречено торжественной музыкой.

Атабек Мухаммед поспешил навстречу, поцеловал ее руку, подвел к своему трону и усадил рядом.

Две рабыни – Себа-ханум и Туба-ханум, – стоя позади, обмахивали юную мелеке опахалами.

Главы прибывших делегаций по одному вставали и приветствовали высокую супружескую чету.

Вперед вышел поэт Абульулла, собираясь прочесть, касиду, написанную по случаю бракосочетания великого хекмдара и внучки халифа багдадского. Однако атабек Мухаммед сделал ему знак рукой, приказывая молчать, хотя еще утром дал Гатибе согласие выслушать его и наградить.

Юная мелеке была неприятно поражена.

Эта минута положила начало скрытой вражде в молодой семье, вражде, которая в конечном итоге завершилась страшной трагедией.

Еще не окончилась свадьба, а Гатиба уже поклялась в душе отомстить мужу за то, что он не сдержал своего слова.

Эта ночь явилась началом заката династии атабеков Эльдегезидов, своевобразным предисловием будущих неудач и злоключений хекмдаров из этого рода.

Поздравления продолжались.

Гатиба не спускала глаз с Низами. Взору ее представлялись картины недавнего прошлого. Вот она стоит в ивовой роще, спрятавшись за деревьями, и слушает прекрасные стихи молодого поэта; а вот она уже сидит на поваленном стволе ивы, заучивая любовные поэмы.

Неожиданно ей вспомнились слова Низами на их последнем свидании: "Гуманно ли губить одно сердце, желая сделать счастливым другое?.."

Глаза Гатибы загорелись злобой. Она начала придумывать для Низами всевозможные чудовищные пытки. Вот его вздергивают на виселице, а она стоит внизу и плачет, зная что будет убиваться так до конца своих дней; вот тело Низами четвертуют, разрубают на куски, сейчас он умрет, – она берет его голову к себе на колени, ее черные волосы рассыпаются по его истерзанной груди, вот по ее приказу сердце поэта пронзают острой стрелой, и она говорит: "Сердце, которое не пылает любовью ко мне, не имеет права биться! В сердце, где не живу я, не должны жить и другие".

Вслед за этими бредовыми мыслями Гатиба начинала упрекать себя: "Разве ты имеешь право ради своей любви губить великое сердце, полное тонких чувств и волшебных ощущений, губить талант, озаряющий жизнь людей светом прекрасных стихов?!"

Настал черед хатиба Гянджи поздравить Гатибу и атабека Мухаммеда. Он произнес по-арабски напыщенную речь, сравнивая их брак с соединением солнца и луны.

Выступление хатиба не понравилось атабеку Мухаммеду. Большинство присутствующих в зале были азербайджанцы, поэтому выступить в их присутствии с речью по-арабски значило оскорбить их; это как бы свидетельствовало о продолжающемся засилье арабского влияния в Азербайджане.

Атабек Мухаммед смотрел на хатиба Гянджи холодно и насмешливо.

Настала очередь азербайджанской делегации приветствовать новобрачных.

Низами поднялся со своего места.

Гатиба вся превратилась в слух и внимание. Когда она теперь услышит голос поэта? Придется ли ей еще когда-нибудь находиться в его обществе? Кто знает, увидит ли она после этого человека, из-за которого столько выстрадала?

Всем не терпелось услышать, что скажет Низами, – и атабеку, и юной мелеке, и членам делегаций, и хитрому визирю Тохтамышу, и поэту Абульулле, и духовным лицам Гянджи.

Поэт заговорил:

– Во второй половине шестого века хиджры на Востоке произошло знаменательное событие. С небосклона истории сорвалась звезда, светившая всем странам Ближнего Востока. Вместо нее ослепительно засверкала другая яркая звезда. История захлопнула страницу величия и господства династии сельджуков. Низам-аль-Мульк закончил писать последние листы своего трактата "Сиясэтнамэ", и рука стоящего перед вами поэта Низами начала вкладывать новые страницы в книгу истории Востока. Вышеприведенным сравнением я хотел сказать, что с падением власти сельджуков на политическую арену вышла молодая династия атабеков Эльдегезидов. Мне не понравилось, что этот брак сравнивают с соединением солнца и луны. Какой бы изысканной ни была эта метафора, подобное уподобление не сулит молодоженам счастья. Каждому очевидно, столкновение двух небесных тел может закончиться лишь крахом одного из них.

Атабек Мухаммед не выдержал и восторженно воскликнул:

– Браво, поэт!

Низами продолжал:

– Итак, будем говорить не о соединении, а о сближении солнца и луны. Всем известно, луна берет свой свет от солнца. Я надеюсь, небосвод Азербайджана, пребывающий долгие годы во тьме, озарится наконец светом! Будем надеятся, что в результате соединения этих двух сердец народы Северного и Южного Азербайджана также объединятся в единую семью. Народы Востока, которые сейчас являются свидетелями создания дружного союза солнца и луны, мечтают о крепкой дружбе всех живущих на Востоке наций. Хочу надеяться, что элахазрет и уважаемая мелеке дадут на этом большом историческом празднике слово помочь осуществлению великого чаяния народов Востока. Я призываю к единству мыслей, слов и действий. Во имя счастья народов поздравляю элахазрета и его молодую жену, желаю им большого счастья! Я бесконечно рад тому, что удостоился чести передать элахазрету и мелеке самые наилучшие пожелания хекмдара Азербайджана Кызыл-Арслана.

Низами умолк.

Визирь Кызыл-Арслана Шамсаддин поднялся, держа в вытянутых руках золотую тарелку, на которой лежали изумрудные серьги. Низами взял их и приблизился к Гатибе.

– Досточтимый хазрет Кызыл-Арслан прислал в подарок нашей молодой мелеке эти серьги. Смысл подарка заключается в следующем: пока серьги будут в ее ушах, она будет прислушиваться к голосу желаний и чаяний азербайджанского народа.

Слова Низами были встречены одобрительными возгласами:

– Браво!

– Превосходно!

Гатиба поднялась и, глядя в глаза Низами, сказала:

–Принимая серьги – подарок азербайджанского народа, – я даю слово, что голос желаний и чаяний азербайджанцев всегда будет в моих ушах, как и эти серьги. Я внимательно буду прислушиваться к голосу азербайджанского народа. Прошу уважаемого поэта передать мою искреннюю благодарность и приветы Кызыл-Арслану. Благодарю также тебя. Я никогда не забуду твоего голоса и всегда буду гордиться тобой.

Сказав это, Гатиба расплакалась.

Изумление объяло присутствующих. Никто не знал причины этих слез, кроме самой Гатибы, поэта Низами, Себы-ханум и хадже Мюфида.

Некоторые думали, что Гатиба плачет оттого что выходит замуж за нелюбимого. Были и такие, которые решили, что она плачет от счастья.

Но все ошибались. Гатиба лила слезы оттого что ей пришлось строить свою судьбу на песке отчаяния и безнадежности.

Был час ночи. Девушки-енге и хадже Мюфид, прохаживаясь по коридору перед комнатой новобрачных, ждали момента, когда жену эмира Сафийю-хатун можно будет обрадовать счастливой вестью.

ЛЮБОВНЫЕ ПИСЬМА

Сердце Гатибы было неспокойно. Молодую мелеке тревожил ее давнишний обожатель Хюсамеддин. В течение многих лег эмир Инанч обнадеживал своего сипахсалара, обещал: "Гатиба принадлежит тебе!"

После того, как Гатиба стала женой атабека Мухаммеда, Хюсамеддин, видя, что его провели, воспылал непреоборимой ненавистью к эмиру Инанчу.

Вот уже несколько дней он не появлялся во дворце.

Гатиба чувствовала, Хюсамеддин жаждет мести. Ей было известно его упорство, и она не забыла сказанных им однажды слов: "Возможно, вы не будете моей, но вы не достанетесь и другому".

Гатиба искала встречи с Хюсамеддином, чтобы завладеть его сердцем и обмануть.

Она призвала к себе Себу-ханум.

– Хочу дать тебе одно поручение. Можешь ли ты выполнить его?

Просьба Гатибы обрадовала Себу-ханум, которая не мыслила жизни без приключений. После той ночи, когда она лишилась волос, к ней никто не обращался за помощью,

– Всегда готова! О каком поручении идет речь? – спросила она.

Гатиба решила говорить откровенно.

– Ты знаешь, какого высокого положения достигла я. Сейчас мне все дозволено. Могу возвеличить тебя, вознести к самым небесам, могу заживо похоронить в могиле. Ты совершила большое предательство по отношению к моей матери. Ты воспользовалась опьянением моего отца и стала его любовницей. После того, как я уеду отсюда в Хамадан, тебе не будет житья во дворце, ты сама хорошо знаешь это. Однако, если в течение этих нескольких дней ты будешь хорошо вести себя, если ты успешно выполнишь мое поручение, я заберу тебя с собой в Хамадан и ты будешь жить в моем дворце.

Себа-ханум зарыдала от восторга.

– Разве я когда-нибудь посмела ослушаться прекрасную мелеке! воскликнула она, припадая к руке Гатибы. – Могу ли я не выполнить нового поручения своей госпожи!

– Мне известны твои способности и ловкость, но у тебя есть один большой недостаток: из каждого порученного тебе дела ты стараешься извлечь личную выгоду. Поклянись мне, что будешь выполнять мои поручения, не преследуя никаких личных целей. Если бы в истории с Фахреддином ты не думала о своих сердечных делах, он бы уже давно сгнил в дворцовой тюрьме. Однако не будем ворошить прошлого. Скажи мне честно, вы встречались с Хюсамеддином?

– Встречались, но не как любовники. Я встречалась с ним, когда собиралась познакомить его с дочерью Абульуллы Махтаб-ханум.

– Махтаб знала об этом?

– Глупышка ничего не подозревала. Хюсамеддин был влюблен в нее и писал ей любовные письма. Я не показывала их Махтаб, сама писала за нее ответы и относила Хюсамеддину. Да разве он один был в моих руках подобной игрушкой? Многие...

– Зачем ты это делала?