Текст книги "Викинг"

Автор книги: Максим Гарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Вечером он по традиции завалился в кабак. Выпивка, закусь, потом, как обычно, потянуло на девочек. Поэтому выпил еще. Девочек хватало и во время работы. А свободные вечера выпадали редко и хотелось провести время с максимальной пользой. А потом приперся Мокрый. Он обмывал новую «тачку» и переманил ребят в другой кабак, посолиднее. Чудик с Мокрым был на ножах, поэтому плюнул на всех и двинул домой. Он отлично помнил, как вышел из лифта и вставил ключ в замочную скважину. А дальше – все полная отключка.

Чудик попробовал шевельнуть рукой, но, даже не успев почувствовать боль, понял в чем дело. Значит, не зря ходят слухи о начавшихся между Седым и Жерехом разборках. Как же его угораздило вляпаться в это дерьмо? Вроде человек маленький, ни в каких делах не замешан, ни в чьи тайны не посвящен. Нет, тут какая-то ошибка. И Чудик в отчаянии забился так, что чуть не свалился вместе со стулом.

– Ну что, очухался, жук навозный?

Послышались тяжелые шаги и Чудику бросилась в глаза нижняя часть пиджака необычного фиолетового цвета.

– Чего молчишь? Как на людей наезжать, так смелый, а как отвечать, так только и умеешь, что сопли по щекам размазывать.

– Да ни на кого я не наезжал! – взвизгнул Чудик, одновременно пытаясь сообразить, о какой из его многочисленных жертв идет речь.

– А вчера на «пятачке» у театра кто Вовку Иванова на триста баксов расколол, Склифосовский, что ли?

– Не знаю я никакого Вовку Иванова, и Склифосовского тоже. Ты меня с кем-то путаешь, – робко отвечал Чудик, а душу уже всколыхнула неожиданная радость. Это не люди Жереха, а какой-то одиночка-неумеха, явившийся выколачивать чужие деньги. Но какой же лох – не сумел грамотно вычислить адрес жертвы. Да что говорить, даже глаза не удосужился толково завязать, теперь его вычислить по такой кричащей тряпке – раз плюнуть. И чтобы поскорее спровадить незадачливого вышибалу, Чудик предложил:

– Ну ладно, я отдам эти несчастные триста баксов, только развяжи меня.

Но у незнакомца было несколько иное мнение на сей счет.

– Ты отдашь не триста, а шестьсот, и не сегодня, а послезавтра, в восемь вечера, на дороге у карьера. Знаешь, где это?

Чудик кивнул. Еще бы не знать, если на этом самом месте глотовские урки назначали «стрелки» и устраивали разборки. Очень удобно – ровная «грунтовка», по которой почти никто теперь не ездит, ведущая к заброшенному карьеру.

– И учти. Если не придешь, я тебе в следующий раз ухо отрежу.

Чудик не знал: плакать ему или смеяться. Какой-то клоун пер нагло, как танк, не подозревая, что имеет дело с бригадиром Седого. Ну ничего, послезавтра он будет ползать в пыли, униженно вымаливая прошение. И Чудик еще сам не знает, простит он его или закопает в карьере – что-то больно много дураков развелось на этом свете, надо их потихоньку переправлять на тот.

– Не слышу ответа! – грозно рявкнул незнакомец.

– Да-да, я все понял, – подавляя в себе внезапно вспыхнувшее желание отомстить немедленно, сказал Чудик.

Незнакомец на прощание влепил ему увесистую затрещину, а Чудик еще долго корячился на стуле, прежде чем ему удалось освободиться…

* * *

– Я скоро, – пообещал Сквозняк своему новому напарнику, захлопывая дверцу «девятки».

Он поднялся на лифте на последний этаж, уверенно зашагал по уже привычному коридору.

– Что случилось? – спросил он у поджидавшего его хозяина фирмы.

– Да вот был какой-то странный звонок. Вроде, пытаются наехать, но как-то неуверенно, я бы сказал – робко. Сегодня обещали перезвонить. Ровно через десять минут.

Через пятнадцать минут Сквозняк резко поднялся.

– Господин Белов. Или вы предпочитаете товарищ?

– Лучше Георгий Иванович.

– Ну хорошо, – после исчезновения своего бывшего напарника – Сыча – Сквозняк на всякий случай предпочитал обращаться с рэкетируемыми вежливо и не ссориться с ними по пустякам. – Так вот, Георгий Иванович. Думаю, те, что звонили, следили за этим зданием и, увидев мою машину, поспешили убраться куда подальше. Больше вы о них не услышите.

…Сквозняк вышел из здания и застыл в изумлении: ни «девятки», ни напарника на месте не было.

– Ни хрена себе! – только и сумел выдавить он из себя.

Но затем успокоился и взял себя в руки. Ведь он отсутствовал почти тридцать минут. Возможно, у напарника возникло какое-то неотложное дело или он просто решил проучить его за солидную задержку. В любом случае поднимать тревогу рано. Самое разумное – отправиться в бар, где они договорились встречаться вот в таких непредвиденных ситуациях.

Напарник явился, когда Сквозняк уже начал терять терпение. Ну и видок у него был! Физиономия словно побывала в лапах медведя-шатуна, голову перекосило набок, а каждый шаг заставлял морщиться от боли. И только одежда, как ни странно, совершенно не пострадала и выглядела, как новенькая.

– Кто ж тебя так, родной! – невольно воскликнул Сквозняк при виде такого печального зрелища.

– Не знаю, – ответил напарник. – Мне бы сейчас водки стакан.

– Ну, давай, рассказывай, – потребовал Сквозняк, возвращаясь с бутылкой и двумя порциями шашлыка.

Напарник стряхнул со своего шикарного фиолетового пиджака невидимую постороннему глазу пыль:

– Понимаешь, чертовщина какая-то. Сижу себе спокойно в тачке, никого не трогаю, вдруг раскрывается дверца и мне неслабая плюха промеж глаз – хрясь. Я даже не усек кто, сразу отрубился. Оклемался – руки-ноги связаны, на глазах повязка. Чувствую – кранты. Хоть бы, думаю, сказали, за что мочить собираются. А на деле вышло – полный кордебалет. Оказывается, тот мужик, что меня вырубил – натуральный придурок. Решил, что я на какого-то его приятеля наехал и ломанул на триста баксов. Так он потребовал назад шестьсот.

– И ты отдал?

– Да нет. Этот дурачок, видно, и представить не может, что у нормальных людей такие бабки всегда с собой. Он стрелку назначил: завтра в восемь вечера у карьера. Ох, как я его, падлу, отделаю.

– Тачка где? – задал наконец Сквозняк самый животрепещущий для него вопрос.

– Да не дергайся, здесь она. Представляешь, этот лопух бросил меня в ней, а сам ушел.

– Действительно, придурок, – хмыкнул Сквозняк. – Кстати, ты его разглядел?

– Говорю же тебе, у меня глаза были завязаны.

«Фиолетовый» не стал упоминать о том, что успел рассмотреть светлые в клеточку брюки, которые были на похитителе. Зачем заострять внимание на таких незначительных деталях, если завтра обидчик сам попадет в его руки…

Прямая, как стрела, грунтовая дорога протянулась от шоссе на несколько километров, упираясь другим концом в заброшенный карьер. Некогда здесь кипела работа: вгрызались в землю могучие экскаваторы, сновали туда-сюда большегрузные самосвалы. Теперь о последствиях человеческой деятельности можно было безошибочно судить по пейзажу слева от дороги. Здесь не росло ничего, кроме вездесущего бурьяна, а среди бесконечных рытвин и колдобин валялись гниющие доски – остатки некогда понастроенных бытовок. Справа от дороги расстилался сплошной изумрудный ковер, на котором выделялись заросли кустарника. Самый шикарный куст вырос почему-то у самой обочины. В нем без труда при желании мог спрятаться человек.

Без пяти восемь к месту встречи подкатил «Опель». Вопреки правилам Чудик заявился на встречу раньше положенного времени. Он очень спешил. У него еще были дела в городе, к тому же Чудик не считал наехавшего на него психа-одиночку достойным партнером, с которым надо соблюдать уголовный этикет. В салоне кроме Чудика находилось еще четверо фигуристых молодцов – члены его бригады, вооруженные ножами, кастетами и складными дубинками. Последними, как считал Чудик, придется основательно поработать, выбивая дурь из «наездника».

Без одной минуты восемь вдали показалась «девятка». Когда она подкатила поближе, Чудик заметил в салоне сразу несколько человек. Противник оказался не так прост, как думалось. Чудик открыл бардачок, достал оттуда «пушку» и сунул за пояс. На всякий случай. Когда «Жигули» затормозили, он вышел из машины.

«Фиолетовый» сразу же заметил мужика в серых в черную клетку штанах, одиноко стоящего у «Опеля».

– Убью гада! – заорал он и вывалился из машины, будучи уверенным, что узнал вчерашнего обидчика.

За «фиолетовым» выскочили трое его дружков.

– Меси козлов! – в свою очередь взревел Чудик, устремляясь к ненавистному фиолетовому пиджаку.

Четверо его молодцов, как горох, высыпали из «Опеля» и ринулись в драку. Да, это была именно драка, в которой каждый стремился избить, изувечить противника, но не старался непременно убить. Бойцы осыпали друг друга ударами, не всегда сильными, еще реже точными, вкладывая в них больше эмоций, нежели расчета. Поэтому несколько минут все они оставались на ногах. И лишь когда накопилась усталость, сказалось численное преимущество Чудика и его бригады. Один из людей «фиолетового», наседая на одного противника, не уберегся и получил сильнейший удар в пах от второго. Сложившегося пополам парня тут же стали бить в четыре ноги.

«Фиолетовый» каким-то чудом успел заметить, как в его сторону шагнули двое. Оттолкнув от себя Чудика, которому кровь из рассеченной брови заливала глаза, он сунул руку в карман пиджака. Мысль о том, что эта тварь в клетчатых штанах снова одержит верх, вызвала приступ животного бешенства. Он выхватил из кармана пистолет.

Стерев с лица кровь, Чудик заметил недвусмысленное движение руки своего обидчика. Он тоже, распахнув куртку, выхватил из-за пояса оружие, передернул, досылая патрон в ствол, но кровавый ручеек очень некстати хлынул снова.

«Фиолетовый» выстрелил, почти не целясь. Три метра – промахнуться можно разве что специально. Пуля угодила Чудику в живот. «Фиолетовый» чуть поднял руку – вторая пуля вошла в грудь. «Фиолетовый» нажал на курок еще раз и еще. Патронов он не жалел. Чудик рухнул на землю. И тут же «фиолетовый», нелепо взмахнув руками, плюхнулся неподалеку.

После первых же выстрелов драка прекратилась. Враждующие стороны с опаской поглядывали друг на друга. Одно дело кулак или кастет, а другое – маленькая металлическая штучка, способная доставить самые большие в жизни неприятности. Представители обеих группировок знали, что у них на руках стволов нет, и понятия не имели, чем вооружены противники. А лезть голой грудью на пистолет никому не хотелось. С молчаливого согласия друг друга они занялись телами вожаков.

И только теперь люди «фиолетового» заметили торчащую в его глазу стрелку. В ужасе они поспешили убраться подальше от своих противников. Ведь среди них находился человек, способный сеять смерть такой невинной с первого взгляда штучкой. Двое затолкали в машину тело «фиолетового», третий кое-как добрался сам.

Викинг проводил взглядом умчавшиеся легковушки. Хорошо он сделал, что подстраховался. Нельзя было оставлять в живых ни одного из этих двоих. Могли потом всплыть некоторые странные подробности. Теперь же вражда между рядовыми членами группировок обеспечена. Наверняка кто-то из приехавших в «девятке» знал, хотя бы в лицо, одного-двух пассажиров «Опеля». И наоборот. Могли бы даже договориться, разобраться, в чем дело. К счастью, характерные детали туалета «обидчика» подействовали на вожаков, как красная тряпка на быка. Не думая, ринулись в бой. И получили свое.

* * *

Забросив за спину немецкую двустволку, Перстень бодро шагал по лесу. Впереди маячила спина егеря, который уверенно прокладывал путь. Рядом с ним неторопливо трусили три неказистые с виду псины черт знает какой породы. Вдруг егерь остановился, предостерегающе махнул рукой. Но Перстень и сам уже услышал громкое урчание. Он подошел к егерю, осторожно выглянул из-за его спины и увидел большую поляну приблизительно с десятком зубров.

Прошли те времена, когда эти лесные гиганты находились на грани вымирания и обитали исключительно в Беловежской пуще. Теперь зубры расселены по нескольким заповедникам, а кое-где даже ушли с их территории. И хотя число зубров по-прежнему не слишком велико, вымирание им, в отличие от беднейшей части населения России, не грозит.

Неделю назад Перстень, осматривая свежевыстроенную виллу одного нового знакомого, увидел голову зубра. Охотничий трофей выглядел несколько помпезно, как, впрочем, и само сооружение, но Перстню вдруг остро захотелось тоже заполучить такую голову. Тем более, что, хотя Илья Самойлович и не был охотником, стрелять он умел и ружьишко подходящее у него очень кстати завалялось. Перстень немедленно осыпал комплиментами и охотничий трофей, и виллу, и ее хозяина. После этого он задал несколько вопросов, на которые тут же получил исчерпывающие ответы.

Оказалось, что негласно, но почти законно за пять тысяч долларов можно получить лицензию на отстрел зубра. Правда, существует одна льгота, зная которую местный житель имеет шанс обтяпать это дельце всего за тысячу. Как у нас принято, деньги взимались исключительно за природный ресурс, то есть зубра. Какой бы то ни было ненавязчивый сервис в счет этой суммы не входил.

Перстень нетерпеливо потянул со спины ружье.

– Да погоди ты, Илья Самойлович, щас здесь такое будет! – остановил его егерь. – Видишь двух быков, что поближе к нам? Они приготовились выяснять, кто главный. Чьи все бабы будут.

Действительно, ближе к ним, опустив громадные головы, стояли два зубра, заметно превосходящие по размерам всех остальных. Вдруг один из них ударил ногой о землю, и из-под копыта вылетел здоровенный кусок дерна. Второй бык принял это за сигнал к началу боя и бросился вперед. Две огромные туши, весом почти тонна каждая, столкнулись и стали теснить друг друга. Стадо застыло в отдалении.

– И надолго это может затянуться? – не отрывая взгляда, поинтересовался Перстень.

– Было дело, почти двое суток два таких здоровяка бодались. Могли бы и больше, да у одного задняя нога в расщепленный пень попала. Тут второй ему брюхо и распорол.

– Так что нам теперь, двое суток здесь торчать?

– То был случай исключительный, а здесь силы неравны, уже заканчивают.

И действительно. Один из зубров яростно атаковал, другой сопротивлялся из последних сил и наконец бросился бежать. Победитель протрусил за ним немного, а затем горделивой поступью направился к стаду. Перстень снова схватился за ружье.

– Только ты, Илья Самойлович, бей, пожалуйста, проигравшего. Надо же уважать природу. Пусть выживает сильнейший.

Кольцов не стал спорить. Но не из-за уважения к природе. Просто он тоже в этой жизни был среди сильнейших. И почувствовал в победителе, несмотря на то что тот был зверем, родственную душу.

А победитель, немного покрасовавшись, повел стадо в глубь леса. Тут же на поляну медленно вышел побежденный.

Перстень взял в руки ружье, прицелился.

– Ты что делаешь! – звенящий шепот егеря прозвучал колокольным набатом.

Но было поздно. Перстень нажал на курок – и пуля впилась в правый бок животного. Зубр взревел от боли и повернулся на звук выстрела. Перстень торопливо нажал на второй курок и от волнения промазал. Громадный бык, опустив низко голову, приготовился броситься на охотников.

– Белка, Крот, Черныш, взять его.

Услышав команду егеря, собаки, которых до этой минуты не было ни слышно, ни видно, со звонким лаем кинулись на зубра. Великан попытался подцепить их рогами, но псы, слово ртутные шарики, с ловкостью уворачивались и продолжали назойливо кружить рядом со зверем, звонко тявкая, но не приближаясь на опасное расстояние. Видя, что опасность миновала, Перстень перезарядил ружье и дождался момента, когда зубр на мгновение замер. Остальное произошло как-то буднично. Зубр грянул оземь, несколько раз дернулся и затих. Как только напряжение спало, Перстень чуть не рухнул на пышную мшистую подстилку, будучи не в силах унять сильную дрожь в ногах. Егерь остался стоять, но постоянно вытирал обильно струящийся по лицу пот.

– Подумать только. Еще чуть-чуть и сказали бы, что я организовал собственное убийство, причем, всего за тысячу баксов, – наконец очухался Перстень. – Скажем прямо: Баффало-Билла из меня не получилось.

Счастливое завершение столь драматической ситуации резко подняло настроение, которое в последнее время оставляло желать лучшего. Виной тому были события в городе. Мелкие стычки двух уголовных группировок грозили перерасти в войну. Лично Перстня это мало волновало – пусть хоть до последнего человека друг друга перережут. Еще и лучше будет – не придется опасаться непредсказуемых выходок некоторых возомнивших о себе авторитетов.

Но у Перстня был арсенал. И имелась голова, которой он за него отвечал. Сама по себе война уголовников арсеналу никак не угрожала. Опасность могли представлять только действия правоохранительных органов по ликвидации этой и профилактике будущих войн. Гипотетическая, прямо скажем, опасность. В крупных городах уже привыкли к регулярному сведению счетов крупными преступными кланами и милицию это, похоже, даже радовало. Мол, в данном случае чем больше забот будет у похоронных контор, тем меньше – у правоохранительных. Но в отличие от больших центров, в маленьких городках еще не ощутили всех прелестей уличных перестрелок. И в случае прямого столкновения группировок мирному сосуществованию двух систем: уголовной и правоохранительной, может прийти конец. Менты начнут шерстить всех подряд и, не исключено, выйдут на арсенал.

Именно этого больше всего опасался Долгорукий, не зря же он предупреждал Перстня: в случае каких-либо разногласий между Седым и Жерехом немедленно ставить его в известность. Но Перстень начало конфликта проморгал и теперь боялся сообщать о нем Долгорукому, потому, что за столь позднее реагирование ему может здорово влететь. И не сообщать было страшно, поскольку в случае войны велика угроза обнаружения властями арсенала. А то, что сделают с Перстнем в этом случае, не снилось даже режиссерам фильмов ужасов.

И все же Перстень решил Москве ничего не сообщать. Но не потому, что к старости стал мазохистом. Просто интуиция подсказывала – настоящей войны ни Седой, ни Жерех не допустят. Им самим еще жить хочется.

* * *

– Его соперник – мастер спорта по боксу…

Последние слова ведущего утонули в аплодисментах и оглушительном свисте. Разогретая публика встречала на «ура» нового гладиатора. И только Викингу с каждым поединком становилось все скучнее и скучнее. «В перерыве после окончания первого круга ухожу», – твердо решил он.

Бои без правил оказались очередным спортивным состязанием с уклоном в шоу: причем, с довольно жесткими, несмотря на название, правилами. В них запрещались удары в пах, горло, глаза, приемы, с помощью которых можно было изувечить либо убить противника, то есть то, что наиболее эффективно в реальном бою. Соответственно, противники вынуждены контролировать себя, чтобы ненароком не нанести этот самый запрещенный удар – непозволительная роскошь во время схватки не на жизнь, а на смерть. К тому же большинство спортсменов, встречаясь с явно более слабым соперником, начинали играть на публику, проводя зрелищные, но не нацеленные на кратчайший путь к победе действия.

Людей, которые валили валом на бои без правил, в детстве, видимо, сильно волновал один вопрос: кто сильнее, тигр или лев, немецкая овчарка или восточно-европейская. Теперь они с непонятным остервенением спорили, кто кому вышибет мозги: каратист – борцу, борец – боксеру или боксер – каратисту. Почему-то забывая, что все в первую очередь зависит от степени подготовленности и психики конкретного бойца, будь он кик-боксером, дзюдоистом или тхэквондистом. Впрочем, на этом обстоятельстве во время проведения боев без правил не принято акцентировать внимание.

Соперником боксера оказался каратист, обладатель черного пояса. Но чувствовалось, что этот пояс он получил совсем недавно и еще не решил, что с ним делать. Каратист начал встречу довольно весело. Он стал наскакивать на противника, усердно размахивая ногами. Но боксер успел привыкнуть к подобным антраша. Он ловко сократил дистанцию и выдал короткую серию ударов. Каратист, как подстреленная птица – крылом, в последний раз неловко взмахнул ногой и рухнул на арену. Ошарашенный такой легкой победой, боксер только удивленно пожал плечами. Мол, хлипкий нынче пошел каратист. Знал бы, часа два гонял бы его по арене на потеху зрителей.

В следующем поединке выступал представитель одного из русских стилей. Из слов ведущего следовало, что этот стиль настолько древний, что корни его искать уже бесполезно. Сохранилось только предание, что давным-давно один из его представителей был назначен настоятелем Шаолиньского монастыря в день основания последнего.

Викинг оживился. В древней книге упоминалось, что некоторые воины-русичи копировали действия находившихся на службе у царя берсерков. Конечно, суть самой системы они понять не могли, но умудрились перенять многие приемы рукопашного боя. Викингу стало интересно, на что способны представители, грубо говоря, кастрированного искусства берсерков, тем более в схватке с таким серьезным противником, как мастер кун-фу.

Начал бой русич довольно своеобразно. Он кружил вокруг противника, часто и низко наклоняясь. То ли бил челом отсутствующему боярину, то ли что-то уронил. Затем он ринулся вперед, и Викингу стало ясно, что этот стиль такой же русский, как и императорская династия Романовых после Петра I. Просто к типичной азиатской манере ведения боя добавлено несколько танцевальных элементов из «Барыни» для придания восточным забавам русской внешности. Этот макияж отрицательно сказался на боевых достоинствах нового стиля. И русич немедленно ощутил это на собственной шкуре. Схлопотав пару раз по физиономии, он позабыл про свои псевдорусские ужимки и бросился в рукопашную. Но его соперник оказался готов к такому повороту событий. Он швырнул русича на песок, пристроился сверху и, придерживая левой рукой, правой принялся гвоздить куда попало. Русич заерзал по песку, словно пытаясь зарыться в него как можно глубже. Такая тактика какое-то время позволяла ему избегать серьезных повреждений, но обрекала на пассивное сопротивление, без всяких шансов на успех. И когда кулак представителя кун-фу впечатался русичу в челюсть, секундант последнего выбросил на арену белое полотенце.

Довольный победитель раскланялся на все четыре стороны. Публика неистовствовала. Ведущий выждал, когда собравшиеся устанут от собственных воплей и торжественно объявил:

– Последний бой предварительного круга. Лучший кик-боксер нашего города Никита Громов против бойца в черной маске. Несмотря на все просьбы организаторов, и сам боец и его хозяин пожелали остаться неизвестными.

Успевшая отдышаться публика снова оглушительно заревела. Бойцы заняли свои места на арене. Тощая девица с плакатом в руке обошла вокруг арены, демонстрируя свои сомнительные прелести.

Кроме маски на лице, на тело неизвестного бойца было надето трико. Но по овалу лица и характерной желтизне кожи на немногих открытых участках Викинг понял, что на арене самый настоящий азиат.

Оказалось, что Громова знают многие из собравшихся в зале.

– Давай, Гром, уделай черного, размажь его по стенке! – понеслось со всех сторон.

Никита тряхнул головой и пошел размазывать противника. Но у неизвестного бойца было свое мнение на этот счет. Когда Громов вдвое сократил разделявшее их расстояние, он с места рванул вперед, ударил Грома ногой в живот и так же стремительно отскочил назад. Превозмогая боль, Никита заставил себя принять оборонительную стойку, но нового нападения не последовало. «Черная маска» явно давал ему прийти в себя.

Очухавшись, Гром снова настырно полез в драку. Видимо, его бесило, что оба они до сих пор сохраняют вертикальное положение, и он лез вон из кожи, чтобы хоть один оказался в горизонтальном. Его конечности замелькали с такой скоростью, что казалось, их у него было не две пары, а три или четыре. Но соперник Грома не только успевал отражать все удары, но и наносил свои – строго в лицо. Через пару минут на арене оказалась не только черная, но и «красная маска».

Зрители на трибунах заметно поутихли, понимая, что на этот раз их любимцу суждено быть битым. Так и случилось. «Черная маска» вдруг нырнул вниз, прямо под выпрямленную в ударе ногу Грома, подсек вторую и неуловимым движением свернул ее так, как это не было предусмотрено природой. Гром, словно юный барабанщик, отчаянно заколотил руками по песку, признавая свое поражение.

Викинг с некоторым уважением посмотрел на неизвестного бойца. И дело было не в легкой победе над кик-боксером. В каждом его движении присутствовала четкая логика и завершенность – приметы зрелого мастера. Теперь Глеб не спешил уходить. Поскольку поединки проходили в ритме нон-стоп, то есть с как можно меньшими перерывами между боями, и должны были завершиться в один день, Викинг решил дождаться окончательной победы «Черной маски», в чем он ни капли не сомневался.

Следующим противником таинственного бойца оказался громадный дзюдоист весом в сто тридцать с лишним килограммов. Когда он двинулся с места, зрители взволнованно ахнули. Казалось, остановить этот шагающий экскаватор можно только заградительным огнем тяжелой артиллерии. Но у «Черной маски» нашлись другие аргументы. Он даже не стал отступать перед явно более медлительным противником. Всякая попытка дзюдоиста сблизиться на дистанцию, подходящую для проведения приема, пресекалась стремительными и весьма чувствительными ударами. «Черная маска» словно знал, когда гигант собирается начать атаку, и бил на долю секунды раньше. С горя дзюдоист попытался поработать кулаками, но уже через минуту кровоподтеков и шишек на его лице стало вдвое больше. И тогда гигант прекратил всякие наступательные действия. Он только изо всех сил отбивался от атак соперника.

Публика издевательски заулюлюкала.

– Крошка, пожалуйся мамочке, она вытрет сопельки! – посоветовал кто-то дзюдоисту.

Но тот ничего не слышал. Он ждал ошибки соперника, которая позволила бы сойтись вплотную. Однако ожидание это ему пришлось отложить до лучших времен. «Черная маска» применил тот же удар, что и в начале предыдущего поединка. От прямого попадания ногой в живот дзюдоист непроизвольно согнулся. И тут «Черная маска» взлетел в воздух и нанес красивейший удар в голову. Гигант неловко завалился на бок и замер.

У арены засуетились люди. Видимо, опасались, что придется уносить эту тушу, а носилки рассчитаны на вес нормальных людей. Но уже через минуту гигант зашевелился и вскоре с помощью толпы ассистентов неуверенным шагом оставил арену. Это зрелище так подействовало на соперника «Черной маски» в полуфинале, что у него внезапно открылись старые раны.

Затянувшееся ожидание Викинга было немного скрашено тем, что во втором полуфинале сошлись сравнительно неплохие бойцы. Победил в нем гость с Урала, известный боец, уже успевший выиграть в двух подобных турнирах. Видимо, он был немного знаком с историей, поскольку для выступлений на арене взял себе прозвище «Триарий». Так назывались самые опытные и закаленные бойцы римских легионов.

С самого начала поединка стало ясно, что на этот раз «Черной маске» придется сражаться по-настоящему. Триарий был силен, быстр, хорошо подготовлен технически. А главное, он отлично чувствовал ритм боя и выбрал самую разумную тактику. Ни лихих кавалерийских наскоков, ни ухода в глухую оборону – уверенная работа на контратаках в ожидании ошибки соперника. Все свое внимание Триарий сосредоточил на отражении ударов. Правда, у «Черной маски» была возможность перевести поединок в партер, но Триарий был на полголовы выше и, соответственно, тяжелее, а его борцовские качества оставались для «Черной маски» тайной за семью печатями. Поэтому он предпочел не рисковать.

Наконец, «Черная маска» изловчился и нанес могучий удар ногой в бедро. Триарий захромал. «Черная маска» усилил натиск. Его соперник с трудом успевал защищаться и пропустил два, хотя и не очень сильных, удара в лицо. И вдруг «Черная маска» поскользнулся. На мгновение, всего лишь на одно мгновение его атака захлебнулась, но и этого времени хватило Триарию на жестокий ответ. «Черная маска» успел отклонить лицо, но при этом маневре несколько потерял в устойчивости и врезавшийся в плечо кулак сбил его с ног. Триарий ждал этого и бросился добивать лежачего. И тут произошло что-то невероятное. Еще в падении забросив за спину руки, «Черная маска» оттолкнулся ими от песка, метнув свое тело вверх и вперед. Сдвоенный удар ногами в корпус, полученный от поверженного соперника, стал для Триария полной неожиданностью. Он отлетел в сторону, а когда снова двинулся вперед, «Черная маска» уже был на ногах.

Триарий опять вернулся к своей излюбленной контратакующей манере, не понимая, что уже обречен: соперник догадался, как надо с ним бороться. «Черная маска» нанес несколько великолепных ударов ногами, которые были искусно отражены Триарием. Но вместо последнего удара ногой, «Черная маска» вонзил сжатые вместе пальцы руки в солнечное сплетение. Триарий буквально зашелся от обрушившейся на его тело боли. Следующим могучим ударом «Черная маска» вышиб из него сознание.

Зрители встретили эту победу с таким ликованием, будто от нее зависели их собственные жизни. Зато «Черная маска» не проявил по этому поводу никаких эмоций. Равнодушно дал судье поднять вверх свою руку, сдержанно обменялся рукопожатием с пришедшим в себя Триарием, холодно поклонился присутствующим.

Викинг задумчиво направился к выходу. В нем с каждой минутой росла уверенность, что ему еще доведется встретиться с этим «масочником». И вовсе не для того, чтобы мирно побеседовать о смысле жизни.

* * *

Здание было огромно. Оно напоминало скелет доисторического ящера, вымершего миллионы лет тому назад при до сих пор не выясненных обстоятельствах. Глядя на его титанический, выкрашенный в отвратительно-серый цвет остов, хотелось запеть что-то торжественное и в то же время беспредельно тоскливое. Человек постарше, оказавшись рядом с этим монстром, становился каким-то пришибленным, шел, вжав голову в плечи и пугливо осматриваясь по сторонам. Трудно сказать, что мерещилось ему при этом. Может, люди в штатском или хрустящих кожанках с маузерами на боку, никогда, кстати, в этом здании не работавшие, или разносы в отдельном кабинете, сопровождавшиеся строгим выговором с последним предупреждением. А, может, они физически ощущали флюиды презиравшей человека власти, буквально сочившиеся из всех окон и дверей.

Многое повидало это здание за шестьдесят лет своего существования. Именно здесь координировалась борьба глотовчан с вредителями и врагами народа, в ходе которой исчезли один за другим три первых человека Глотова. Они оказались, соответственно, румынским, итальянским и французским шпионами. Борьбу с отдельными личностями сменила борьба с культом личности. Теперь первые люди Глотова не исчезали, а снимались с высоких постов и публично оплевывались.