Текст книги "Викинг"

Автор книги: Максим Гарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

* * *

Руслан Мокрецов был самым обыкновенным человеком и никакими особо выдающимися качествами не отличался. Зато у него имелся папа. И не простой, а депутат Нижней палаты Парламента России. Надо сказать, что на весь Глотов вместе с окрестностями такой папа был только у Руслана. Тихон Матвеевич Мокрецов депутатствовал уже не первый год, прочно окопался в Москве, сумел получить там служебную квартиру и в родных местах появлялся нечасто, в основном для того, чтобы оповестить избирателей об очередном своем вкладе в дело борьбы за их будущее. Но вот за какое именно будущее – этого Мокрецов-старший предпочитал не уточнять. Хотя было видно, что ему самому уже сейчас живется очень неплохо.

На первый взгляд Руслан крайне неразумно воспользовался теми преимуществами, которые давало отцово депутатство. Нормальные дети под таким мощным прикрытием создавали собственное дело либо устраивались на ключевые места в процветающие фирмы. Вместо этого Руслан с отцовского благословения основал «Глотовский фонд помощи демократии». И немедленно случилось (разумеется, с точки зрения непосвященного) чудо. Сомнительное в смысле прибыли предприятие стало приносить доход. Нежданно-негаданно в городе оказалось столько поборников демократии, что деньги в фонд хлынули как из рога изобилия. Правда, у основателей фонда немедленно возникли разногласия по поводу того, на какие цели должны пойти полученные ими средства. Папа-Мокрецов здраво рассудил, что не вечно ему депутатствовать, и поэтому планировал за счет этих поступлений обеспечить себе сытую старость. Но его отпрыск был категорически против, утверждая, что старость подождет, а деньги надо тратить, пока есть такое желание. В результате длительных препирательств стороны в конце концов сумели прийти к компромиссу, оговорив себе примерно равные доли. Теперь Руслан мог жить красиво, не оглядываясь при этом на родителя.

Вот и этот летний вечер он собирался провести в свое удовольствие. В одной из квартир дома, неподалеку от которого в данный момент стоял Руслан, его ждала женщина. Ждала, что он придет не с пустыми руками, а Мокрецов, как назло, забыл сумку. Но не беда. Он огляделся по сторонам и всего метрах в ста, причем рядом с магазином, заметил два «комка». Руслан подошел к киоскам, увешанным разноцветным хламьем, и уже нацелился на полиэтиленовый пакет с мощными ручками, как вдруг заметил симпатичную и недорогую сумочку. Сделана она была из серо-голубой замши, хотя скорее – под замшу, с фиолетовой надписью «Versachi», вся из себя изящная и в то же время вместительная. Мокрецов купил славное изделие и двинулся в магазин, над которым вместо былой вывески «Гастроном» висела ставшая столь же привычной надпись «Супермаркет». Естественно, супер здесь были только цены, все остальное – так себе.

Мокрецову пришлось основательно попыхтеть, прежде чем он выбрал приличные шампанское, коньяк, всяческую закуску, в том числе и разлапистый ананас. Когда Руслан опустил этот бронированный фрукт в сумку, ему послышался едва различимый треск. Мокрецов застыл, прислушиваясь. Вроде тихо – треск не повторялся.

– Не может быть, – успокаивал он себя. – Сумка совсем новая, а в ней всего-то кило четыре, не больше.

Но едва Руслан вышел из магазина, затрещало куда основательнее. Он еле успел ухватиться за саму сумку, как отлетели ручки. Мокрецов попробовал нести сумку, держа ее за края, но хлипкое создание вскоре затрещало по всем швам. Делать нечего – Руслан ухватил ненадежную тару, как ребенка, правой рукой прижав к груди, а левой поддерживая снизу. В таком неприглядном для солидного человека виде он и предстал перед любимой женщиной.

Будучи человеком основательным, Мокрецов не побежал выяснять отношения с продавцом «комка», всучившим ему дрянную вещь. Он пошел другим путем. Руслан прекрасно знал, откуда поступила в продажу эта вещица. Не из Турции, Китая или Польши – замшелый товар был изготовлен здесь, на месте, в самом Глотове. А наладил и возглавлял процесс фальсификации производства один тип, на которого Мокрецов уже давно имел зуб, поскольку человек этот оставался полностью равнодушен к проблемам демократии, во всяком случае, не внес в мокрецовский фонд ни цента. А ведь это был один из богатейших людей Глотова. Что ж, теперь у Руслана был повод с ним пообщаться. Поскольку они уже были, так сказать, шапочно знакомы, договориться о встрече Мокрецов решил довольно странным способом.

На следующее утро, часов в десять, еще лежа в постели, он набрал номер телефона недобросовестного производителя.

Владелец фирмы «Махаон» Репьев мирно похлебывал в своем кабинете кофе, когда раздался телефонный звонок. Репьев неторопливо снял трубку.

– Олег Игнатьевич? Что же это вы весь город своим дерьмецом завалили? За это, знаете ли, платить надо. Вернее – расплачиваться. Короче, ждите меня сегодня в семь вечера у себя дома. Прибуду с образцом вашей продукции, чтоб знали, за что раскошеливаться.

В трубке послышались частые гудки отбоя. Репьев сидел ни жив, ни мертв. Он был в курсе всех событий, связанных с уничтожением преступников, а потому в голове вертелась одна и та же паническая мысль:

– Мент, мент идет!

Дело в том, что Олег Игнатьевич давно и активно сотрудничал с глотовскими урками. А начинал он довольно нетрадиционно, вложив не слишком впечатляющую сумму в только что созданную финансовую пирамиду и изъяв все денежки вместе с громадными процентами за неделю до того, как она рухнула. Раздумывая, куда бы вложить стартовый капитал, Репьев обратил внимание на предприятия легкой промышленности, чья продукция была практически полностью вытеснена с рынка еще менее качественным, но куда более привлекательным на вид привозным товаром. Олег Игнатьевич тут же сообразил, что здесь можно по дешевке разжиться сырьем. Не составило труда нашить из него разнообразных маек, штанов, сумок и придать им приличный вид, нарядно покрасив и снабдив броскими надписями на иностранных языках. Благо, ярких, но нестойких, а потому дешевых красителей хватало. Труд глотовских мастеров стоил не больше, чем работа каких-нибудь таиландцев или турок. Зато Репьеву не надо было раскошеливаться на крайне малоэффективную «челночную» доставку и всякие таможенные сборы.

Надо отдать должное Репьеву. Когда его бизнес вошел в силу, он совершил еще один ловкий ход. Олег Игнатьевич сам, без принуждения, явился к Жереху и предложил взаимовыгодное сотрудничество. Пахан должен был защищать Репьева и его дело от поползновения посторонних вымогателей и властей, ежемесячно получая солидную долю от прибыли. Когда пришло время, ловкий бизнесмен, не задумываясь, переметнулся к Седому, который, в отличие от Жереха, куда больше внимания уделял легальному и полулегальному бизнесу. Новый пахан помог Репьеву расширить производство, выйти с продукцией далеко за пределы области. Олег Игнатьевич стал одним из самых удачливых, если не самым удачливым, бизнесменов города.

К тому же он сумел очень четко наладить дело. За производством пристально следил недавно нанятый один из лучших хозяйственников области, сбытом занимался человек, наделенный в этой сфере талантом, что называется, от Бога. При таких помощниках Репьев мог себе позволить заниматься не столько работой, сколько развлечениями. Тут он был полностью согласен со словами одного московского авторитета, сказанными незадолго до того, как авторитет взлетел на воздух вместе со своим роскошным «Линкольном»:

– Лучше год такой жизни, чем сто лет убогого существования.

Однако, в отличие от москвича, на небеса Олег Игнатьевич не торопился, поэтому выпущенный на волю джин по фамилии Истомин, безнаказанно лишавший жизни цвет глотовского преступного мира, внушал ему просто животный ужас. И хотя у Репьева были два своих охранника-профессионала, он стал лихорадочно набирать номер Креста.

– В чем дело? – недовольно спросил Крест, когда наконец узнал говорившего.

По существовавшей договоренности звонить по этому номеру Репьев мог только в крайнем случае.

– Он мне только что звонил, – зашептал Репьев, словно кто-то мог услышать.

– Кто – он? – чувствовалось, что человек на том конце провода с трудом сдерживается от искушения немедленно бросить трубку.

– Мент… Истомин! – сообщил Репьев и во второй раз за десять минут услышал короткие гудки отбоя.

– Во урод! – раздраженно воскликнул Крест, в сердцах бросая трубку.

Несмотря на все свои связи в глотовской администрации, уголовники опасались любых форм слежки за собой, в том числе и прослушивания телефонных разговоров. И вот всего за несколько секунд этот болван, считающий себя умным человеком, выдал ментам то, что им нельзя было знать ни в коем случае. Если, конечно, их слушали. Спешно мчаться сейчас к Репьеву – значит, полностью подтвердить эту информацию. А ехать надо… Или нет? Крест задумался. Уж больно просто все получается. Мент звонит дельцу, делец звонит им, они приезжают, мент приходит, они его накрывают. И такой нелепый прокол после того, как Истомин долго и умело водил их за нос. Нет, здесь что-то не то. Наверняка в нарисованную Крестом схему мент намерен ввести какие-то свои дополнения, которые уголовникам точно не понравятся.

Срочно отправив четырех боевиков к Репьеву, Крест двинулся к Седому – консультироваться. Туда же были немедленно вызваны Угол, Циркач и Ворон, способные посоветовать что-то дельное. Поначалу ничего толкового на ум не приходило, авторитеты нервничали, боясь опоздать, и мололи всякую чепуху. Но вскоре прибыл один из боевиков и сообщил, что до назначенной ментом «стрелки» куча времени. Собравшиеся успокоились и после длительного обсуждения, похоже, вычислили заготовленную для них ловушку.

– Мент после стольких удачных дел выпендриваться начал. Хочет нагло замочить делка. Он подождет, когда мы все соберемся на той хате и под каким-нибудь предлогом подошлет совершенно постороннего человечка. Наши ребята, ясное дело, не станут спрашивать, кто такой, вырубят без разговоров. А мент понимает, что кончать его на месте мы не будем, увезем подальше. Вот он спокойненько дождется, когда мы свалим, вломится в хату и пришьет мужика, – подытожил все сказанное Угол.

– Может быть, – вроде согласился Седой и спросил. – Сколько сейчас у Репья людей?

– Четверо наших и двое его, – четко ответил Крест.

– Значит, так. Пошли еще четверых, и, как только этот подсадной в хату завалится – в мешок его и, не сильно скрываясь, в тачку. Только не вздумайте кончать. Если через пару часов мент не объявится, этого в мешке – ко мне.

– Но зачем? – искренне удивились собравшиеся авторитеты.

– Боюсь, что это не мент. Просто какие-то залетные решили тряхануть жирного лоха. Так прежде, чем дать им как следует в кости, надо разобраться, кто они такие и откуда взялись.

Тем временем Мокрецов-младший, не подозревая, что ему удалось поднять на ноги одновременно стольких серьезных людей, садился за руль почти нового «Рено». Своему разговору с Репьевым Руслан не придал особого значения. Он уже привык к тому, что местные деловые люди воспринимают его как сына очень большого начальника, и лучше всего реагируют, когда с ними разговариваешь немного свысока, в пренебрежительном тоне. Мокрецов остановил машину у вычурного особняка, вошел в незапертые ворота, позвонил в дверь. Она моментально распахнулась, Руслан шагнул вперед и рухнул без чувств, лишенный сознания выверенным ударом по затылку.

В себя Мокрецов пришел от того, что его начало швырять то вниз, то вверх, поскольку машину затрясло на ухабах. Было темно и тесно. Руслан попробовал шевельнуть руками, но они были связаны. Ноги оказались свободны, но при попытке распрямить их упирались в какое-то непреодолимое препятствие. Голова раскалывалась от боли, очень хотелось оторвать ее и выбросить. Однако боль несколько поутихла, словно потеснившись и уступая место страху, когда Руслан вспомнил, что с ним произошло.

Все обстоятельства случившегося говорили о похищении. С какой целью? Однозначно – им что-то надо от отца. Если денег, то он покойник – поскольку в этом случае от заложников принято избавляться. Но вряд ли неизвестные затеяли сыр-бор ради денег. Отец силен другим: властью, связями среди людей, на долгие годы определяющих жизнь страны. Скорее всего похитителям требуется от отца помощь в каком-то щекотливом деле. Чрезвычайно щекотливом, судя по тому, каким способом они решили этой помощи добиться. Руслан приободрился. В этом случае обе стороны заинтересованы в том, чтобы их соглашение осталось в тайне. Отец выполнит просьбу похитителей, а они немедленно выпустят Руслана, даже извинения попросят.

Машина остановилась. Мокрецов почувствовал, как чьи-то сильные руки, не слишком церемонясь, подхватили его и поволокли куда-то вниз, затем небрежно, словно мешок с картошкой, швырнули на пол. Пол был цементный, холодный. Через несколько минут Руслан заворочался, пытаясь согреть застывший бок, и немедленно получил чувствительный пинок:

– Лежи смирно, падла, не ворочайся.

Такое обращение не очень-то вписывалось в нарисованную Русланом схему, но он успокоил себя: откуда рядовым исполнителям знать об истинных замыслах своего босса?

Никогда еще за всю жизнь время не тянулось для Мокрецова так медленно. Ему показалось, что прошло лет двадцать, прежде чем раздались шаги и властный голос приказал:

– Развяжите его.

Мокрецова вытряхнули из мешка грубо и бесцеремонно, как ненужный хлам. Он с трудом встал на затекшие ноги и, щурясь от света, стал оглядываться по сторонам. Помещение, скорее всего, было подвалом, обставленным со спартанской неприхотливостью. Несколько стульев, стол, ободранная чугунная ванна и еще несколько незнакомых Руслану предметов. Кроме Мокрецова, здесь находилось еще пятеро человек: двое прилично одетых мужчин и трое мордоворотов, при виде которых любого нормального человека охватывало изумление: как же можно такое родить? Руслан и не догадывался, что видит перед собой двух виднейших глотовских авторитетов и лучшего в городе заплечных дел мастера.

В свою очередь Седой, осмотрев добычу, радостно улыбнулся. Судя по виду, парень расколется в момент.

– Ты на кого работаешь? – задал он классический в такой ситуации вопрос.

Мокрецов недоумевающе уставился на говорящего. Он ждал чего угодно, только не этого вопроса.

– Молчишь, гнида? Ну ничего, ща мы тебе речь восстановим.

Два часа безрезультатного ожидания бывшего мента укрепили Седого в мысли, что на Репьева попытались наехать какие-то залетные молодцы. Ярость, накопившаяся за недели безуспешной охоты на капитана, требовала выхода. Вот почему Седому так загорелось немедленно добраться до залетных. Он жаждал их крови.

По знаку Седого двое «быков» ухватили Мокрецова за руки, а палач деловито ткнул его чем-то, напоминающим металлическую щетку. От боли, выворачивающей наизнанку все тело, Руслан зашелся в диком крике.

– Это пока так, телячьи нежности, – пояснил ему Седой. – Но если не заговоришь, будет больно по-настоящему.

От боли и страха в голове у Руслана все перемешалось, и призрачной путеводной нитью пульсировала только одна мысль: все предыдущие рассуждения не имеют никакого отношения к действительности, скорее всего, его приняли за кого-то другого. И, словно выбрасывая вперед спасительный щит, он заорал:

– Не трогайте меня, я сын Мокрецова.

Седой мог не знать в лицо сына Мокрецова. Но знать имя самого Мокрецова он был просто обязан. И ссориться с ним без серьезных на то причин не имел никакого желания.

– Это правда? – спросил он у стоявшего рядом Креста.

Тот лишь пожал плечами – Крест никогда раньше не встречался с мокрецовским отпрыском. Седой в замешательстве прошелся пару раз туда-сюда по подвалу и, наконец, в упор спросил у Руслана:

– Тогда какого хрена ты наезжал на Репьева?

– Я не наезжал, – пролепетал все еще подрагивающий от страха Мокрецов.

И, захлебываясь от переполнявших его не самых приятных чувств, подробно рассказал историю, приведшую к его захвату.

– Репья сюда! – приказал Седой и повернулся к бедному Руслану. Понимаешь, мы охраняли… этого… Олега Ивановича…

– Игнатьевича, – робко поправил Руслан.

– Ну да, Игнатьевича, – согласился пахан и махнул рукой, словно говоря, что слишком многих он охраняет, всех не упомнишь. – И вот сообщает он нам о каком-то подозрительном звонке. Ты же с ним так говорил, что запугал чуть ли не до смерти. Сам знаешь, время сейчас беспокойное, в любой момент шлепнуть могут. Мы, конечно, решили, что на него рэкет наехал, и бросились спасать. Поэтому и обошлись с тобой так круто. Ты уж извини.

В это время заявился Репьев. Увидев Мокрецова, он жалостно запричитал:

– Руслан Тихонович, дорогой. Ах, какая незадача. Вы уж простите меня, дурака. Могу ли я загладить свою вину?

– Можешь, можешь, – уверенно заявил Седой. – Молодой человек фондом руководит, демократию защищает. Вот ты и поучаствуешь в этом деле своей денежкой. А за это молодой человек пообещает забыть о сегодняшнем недоразумении. Лады?

Руслан энергично закивал головой. Он уже догадался, что это за «охранники», и был готов забыть об инциденте без всякого вознаграждения. Но если дело приняло такой оборот – тем лучше. Значит, он добился от Репьева того, чего хотел. Пусть довольно неожиданным и рискованным путем.

* * *

Нет, не удавалось Сынку приобщиться к спокойной, размеренной жизни. Надоело шататься по ресторанам, так на тебе – Винни-Пух заволок его к какому-то своему знакомому. Что там праздновали – черт его знает, да кого и когда такие пустяки интересовали?

Как обычно, гулянка началась весьма пристойно. Красиво убранный стол с живописно расставленной выпивкой и закуской, весело щебечущие дамочки, почти светские разговоры. Чинно расселись, выпили за хозяина, и пошло-поехало. Рюмки опрокидывались с непомерной для живого организма частотой, спиртное шустро добралось до извилин и немедленно приступило к диверсионной работе. Загудели нестройные разговоры, скорбно звякнул первый разбитый бокал.

Где-то после третьего перекура компания решила, что настало время порезвиться. Быстренько сдвинули столы в строну, включили музыку. К сожалению, хозяин торжества не ожидал появления Сынка, поэтому не припас на его долю напарницы, а сам Сынок не подумал о том, чтобы пригласить какую-нибудь из подружек. Поначалу он крепился, развлекаясь тем, что доводил до истерики хозяйского кота. Животное было на редкость упитанным и потому не слишком поворотливым и никак не могло ухватить привязанную к нитке бумажку, в которую был завернут кусочек восхитительно пахнущей колбасы. Но очень быстро это развлечение Сынку надоело, и он вернулся в большую комнату как раз в тот момент, когда танцующие решили сделать небольшой шаг к выпивке.

– За одиноко стоящее дерево! – провозгласил Сынок, намекая на свое одиночество.

Но, разумеется, никто его не понял. Те, кто еще не были совсем пьяны, с удивлением переглянулись. Мол, что за идиот затесался в их компанию. Остальным же было все равно, за что пить, хоть за здоровье фараона Тутанхамона – лишь бы поскорее.

После этой рюмки Сынка потянуло на женщин. Он высмотрел относительно симпатичную шатенку и решил как можно скорее ею заняться. Правда, у шатенки был кавалер, но Сынка это не останавливало. Он подошел к Винни-Пуху и сказал:

– Ты смотри, не увлекайся. Помни, за что бабки получаешь.

Винни-Пух нехотя вынул руку из-под юбки совсем пьяненькой подруги. Та вздохнула – скорее разочарованно, чем облегченно.

– Нет, – улыбнулся Сынок. – Таких жертв мне от тебя не надо. Ты, главное, следи за развитием событий. И не упусти момент.

Затем он занял позицию вблизи от облюбованной дамочки и, улучив момент, похлопал ее по ладному задку. Шатенка оказалась ябедой. Без восторга взглянув на корявую фигуру Сынка, она что-то горячо зашептала на ухо своему кавалеру. Тот помрачнел, аккуратно отодвинул ее в сторонку и, как положено, предложил Сынку:

– Выйдем!

Гордо вскинув голову, Сынок направился на кухню. Предвкушая расправу, парень двинулся за ним. Но энтузиазма у него заметно поубавилось, когда сзади на плечо легла тяжелая рука. Все же парень попытался стряхнуть ее и врезать хотя бы разок Сынку, но тут Винни-Пух ухватил его за волосы и стал поднимать вверх. Даже индейцы не додумались до такого изуверского метода снимания скальпов. Бедный парень аж встал на цыпочки, наивно рассчитывая найти в этом спасение.

– Ты сейчас соберешь свои манатки и свалишь как можно дальше отсюда. Понял? – потребовал Сынок.

– Да, только отпустите меня, – жалобно простонал парень.

По знаку Сынка Винни-Пух разжал руки. Если парень и собирался нарушить данное им слово, то, взглянув на стоявшего за своей спиной гиганта, немедленно засобирался. Чтобы исчезнуть, ему потребовалось чуть больше минуты.

Вернувшись в комнату, Сынок заметил, что подружка Винни-Пуха что-то объясняет шатенке и та ее внимательно слушает.

– Вы знаете, а ваш дружок срочно ушел и попросил меня присмотреть, чтобы вы не скучали.

Шатенка приклеилась взглядом к безумно дорогому костюму Сынка и, не поднимая глаз, ответила:

– Что ж, может, оно и к лучшему.

Вторая часть неизвестно какого праздника пролетела совсем незаметно. Сынок постоянно прикладывался к рюмке, в перерывах пытаясь отвести свою новую подружку в спальню, которую никак не мог ее найти. А шатенка не особенно стремилась принимать участие в поисках.

Теплая компания стала расходиться только за полночь. На Сынка свежий воздух поначалу подействовал как снотворное. Выйдя на улицу, он плюхнулся на стоящую рядом с подъездом скамейку и моментально уснул. Пока Винни-Пух хлопотал над телом хозяина, обе дамочки благоразумно исчезли.

Сынок проснулся где-то через час, слегка протрезвевший и готовый к активным действиям.

– Куда ты девал баб? – накинулся он на Винни-Пуха, не обнаружив рядом с собой отвоеванной шатенки.

– Смылись. Суки, – виновато ответил тот.

– Пошли искать, – Сынок неожиданно резво вскочил и, описывая ногами замысловатые математические кривые, не поддающиеся никакой научной классификации, двинулся в направлении, не известном даже ему самому.

К огромному разочарованию Сынка ни одной женщины они по дороге не встретили, зато наткнулись на статую пионера, играющего на трубе. Она представляла из себя выполненную из металла фигуру высотой примерно в три четверти человеческого роста.

Сынок зачем-то обошел статую кругом и вдруг изо всех сил вцепился в трубу.

– Дай подудеть.

Но металлический мальчик не собирался исполнять прихоти какого-то пьяного идиота. Даже не шелохнувшись, он продолжал стоять с гордо поднятой головой, невзирая на потуги сына своего классового врага. Сынок аж зашелся от бешенства.

– Винни, забери у него инструмент, – приказал он.

– А может не стоит, Мишан, он же не настоящий, – пробасил Винни-Пух.

– Делай, что тебе говорят! – злобно прикрикнул Сынок.

Винни-Пух схватил трубу и сильно дернул. Тем не менее горн остался в руках у пионера, а вот сама статуя вместе с постаментом накренилась и едва не рухнула на землю. Гигант приготовился ко второй попытке, но тут за спиной раздалось насмешливое:

– Нарушаем?

Сынок и Винни-Пух, как по команде повернулись на голос. Перед ними стоял одинокий милиционер. Черт его знает, почему он в ночное время шатался по городу один, без машины или хотя бы напарника. Может, отстал от своих или решил, как тигр, охотиться в одиночку. Если верно последнее, то зря он не подумал о возможности встречи с медведем.

Впрочем, Винни-Пух в данный момент напоминал добродушного сказочного мишку, а не свирепого шатуна. Зато Сынок походил на злобного хорька. Он был очень недоволен, что пришлось оставить понравившуюся забаву. В его шкодливом умишке зародилась очередная пакостная идея. Сынок нетвердо шагнул вперед и обхватил милиционера руками.

– Винни, держи его! – заорал он при этом.

Трезвому Винни-Пуху перспектива сражаться с представителем закона пришлась явно не по душе. Он топтался на месте, не понимая, что же ему делать в этой непростой ситуации. Все решилось, когда милиционер, освободив правую руку, отработанным движением расстегнул кобуру и нащупал рукоять пистолета. Винни-Пух шагнул вперед и размашистым ударом отправил милиционера в глубокий нокаут. Высвободившись из его объятий, Сынок посмотрел на распростертое тело, затем на статую и расплылся в хитрой улыбке пьянчуги, сумевшего утаить от собутыльников оставшуюся на донышке водку. Он нагнулся и стал вытягивать из ботинок милиционера шнурки.

– Зачем они тебе, это фуфло копеешное? – удивился Винни-Пух.

– Увидишь, – Сынок сложил оба шнурка вместе и дернул, проверяя на прочность. – Ну-ка, волоки мента к пионеру.

Винни-Пух ухватил безвольное тело и под чутким руководством Сынка пристроил его к статуе. Сынок завел руки милиционера за спину, заодно обвив их вокруг пионера, и старательно связал запястья шнурками. Заметив, что милиционер начинает приходить в себя, он пошарил у него в карманах, нашел платок и заткнул жертве рот.

– Ну вот, пусть отдохнет, а то, небось, набегался за ночь, – сказал Сынок, отойдя на пару шагов назад и любуясь своей работой.

– Мишан, а если нас потом найдут? – жалобно протянул Винни-Пух. Ведь кранты будут обоим.

– Не найдут. А если найдут – откупимся, – покровительственно похлопал его по могучему плечу Сынок.

* * *

Случайные совпадения играют заметную роль как в жизни отдельных людей, так и целых государств.

В сентябре 1066 года войско норвежского конунга Харальда Хардрады, которого называли «последним викингом», высадилось на берега Англии и осадило город Йорк. После нескольких дней осады горожане начали переговоры о сдаче.

25 сентября солнце светило по-летнему. Часть норвежского войска во главе со своим конунгом вышла из лагеря, намереваясь торжественно вступить в покорившийся город. Из-за жары воины не стали одевать кольчуги, поэтому из оборонительных доспехов у них были только щиты и шлемы. Неподалеку от города норвежцы заметили огромное облако пыли, сквозь которое пробивались отблески железа. То была английская армия во главе с королем Гарольдом. Норвежский конунг немедленно послал трех гонцов к воинам, оставшимся в лагере, а сам на вороном коне объехал свой отряд, заметив:

– Пойдем без кольчуг под острие железа. Шлемы наши блестят на солнце – храбрым людям и этого хватит.

И закипело сражение. При первом же столкновении Харальд Хардрада пал, пронзенный стрелой в горло. Одновременно англичане прорвали первую линию обороны врага. Одних щитов оказалось явно недостаточно, чтобы защитить податливую плоть от смертоносной стали. Лишенный предводителя отряд начал отступать.

В это время подоспели норвежские войска из лагеря, полностью вооруженные, но изнемогавшие от усталости после быстрого бега под палящими лучами солнца. Попав в жестокую мясорубку, они не успели оглянуться, как уже потеряли почти всех своих предводителей. Англичане захватили знамя конунга и предложили норвежцам мир. Те согласились и на двадцати трех кораблях отправились домой, поклявшись больше никогда не нападать на Англию.

Несмотря на кажущуюся легкость, с какой была добыта победа, войско короля Гарольда понесло серьезные потери.

Вильгельм-Завоеватель ничего не знал о планах норвежского конунга Харальда Хардрады. Просто по удивительному совпадению этот норманнский герцог тоже решил напасть на Англию осенью 1066 года. Узнав о появлении норманнов, Гарольд немедленно повел свою армию навстречу незваным гостям. Но потрепанное норвежцами войско имело немного шансов выстоять в открытом бою с шестидесятитысячной армией захватчиков. Гарольд укрылся в обнесенном рвом и частоколом лагере.

Утром 14 октября норманнское войско пошло в наступление. Сопровождающие армию священники и монахи взобрались на холм, чтобы оттуда во всех подробностях увидеть предстоящее сражение.

В одной из первых атак королю Гарольду стрелой выбило глаз, но он продолжал храбро сражаться. Затем норманны притворным отступлением выманили из лагеря часть английского войска и, подстроив засаду, беспощадно истребили.

Наконец воины Вильгельма сделали пролом в укреплении. В лагерь ворвались и пешие, и конные. Закипела рукопашная схватка. Английский король и оба его брата пали мертвыми у своего знамени. Так, благодаря удачному стечению обстоятельств, потомки викингов сравнительно легко добились победы над Англией.

Викинг ничего не знал об инциденте с участием Репьева. То, что он решил напасть на фабриканта подделок буквально через пару дней после разбирательства Репьева с Седым и Мокрецовым, явилось не тонким расчетом, а счастливой случайностью. Викинг взял Репьева на прицел после допроса финансиста уголовников. Тот задушевный разговор вообще прояснил довольно многое, но известие о связанном с паханами процветающем фабриканте явилось настоящим бриллиантом в драгоценной цепочке сведений о преступном мире города. Тот допрос и решил судьбу изготовителя фальшивок.

Казалось бы, устранение Репьева и на шаг не приблизит Викинга к намеченной цели – ведь в отлаженном механизме штамповки глотовских «рибоков» и «Кристиан диоров» исчезновение даже главного звена в лучшем случае приведет лишь к незначительному сбою. Очень скоро паханы найдут нового репьева, и денежки снова хлынут в их бездонные карманы.

Но нет, Викинг рассчитал все точно. Деятельность фирмы «Махаон» уже давно не балансировала на грани закона, а благополучно находилась по ту его сторону. Скупка по дешевке государственного сырья, изготовление без лицензий товаров с марками именитых фирм, уклонение от выплаты налогов – весь этот стандартный букет русского предпринимателя мог быть оценен в несколько лет лишения свободы. Но соответствующие органы смотрели на шалости Репьева сквозь пальцы и потому, что когда эти пальцы складывались в горсть, глава «Махаона» никогда не забывал отсыпать в нее из своих далеко не скудных сбережений.

Что же нужно, чтобы власти заинтересовались всей подноготной деятельности процветающей фирмы? Труп. Труп ее хозяина. Смерть владельца солидного предприятия, довольно известной в городе личности, – это не гибель нескольких закоренелых рецидивистов, известие о которой нормальные люди воспринимают с плохо скрываемым удовлетворением. Устранение Репьева вынудит засучить рукава не одного глотовского следователя по особо важным делам.

Викинг не преуменьшал степень продажности глотовской милиции, но и не преувеличивал ее. Так же, как и могущество местных паханов. Может, они и сумеют как-то помешать следствию по делу «Махаона», но только не остановить и не закрыть его. Что, по мнению сыщиков, явится причиной гибели Репьева? Конечно же, деньги. Именно они, родимые, оказываются ключом к разгадке любого мало-мальски серьезного преступления в современной России. Ступив на этот очевидный путь, следователи без особого труда доберутся до причин грандиозного финансового успеха «Махаона». Конечно, Седой заблаговременно оборвет все ведущие к нему ниточки, если таковые существуют. Но станет ли ему от этого легче? Фирма будет закрыта, ее банковские счета арестованы, и пахану придется основательно покрутиться, прежде чем будет создан новый «Махаон». Если, конечно, его не опередят шустрые конкуренты из какого-нибудь другого города.