Текст книги "Викинг"

Автор книги: Максим Гарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

– И не подумаю, – сходу отрубил Долгорукий, но тут же переменил решение. – Я соглашусь, если вы оставите здесь свое оружие.

Викинг сразу почувствовал какой-то подвох. Но глупо было думать, что там, в кромешной тьме, сутками напролет дежурит вооруженный охранник. А с сюрпризами со стороны Долгорукого он уж как-нибудь разберется. Глеб демонстративно выщелкнул обойму, сунул ее себе в карман, а оружие, стерев отпечатки пальцев, уронил на ковер.

– Тогда пошли, – Долгорукий шагнул к одной из книжных полок, что-то нажал, и она плавно отошла в сторону, обнажая вроде бы гладкую стену. Но Долгорукий ткнул в едва заметную прорезь тонкую пластинку и, услышав тихий щелчок, легонько толкнул рукой. Вместо стены перед ним оказался ход с идущими вниз ступеньками. Викинг шагнул туда вслед за Долгоруким и захлопнул за собой стену-дверь.

– Что вы наделали, – запричитал Юрий Михайлович. – Как же я теперь попаду обратно?

– Предупреждать надо, – резонно ответил на это Глеб.

Осторожно ступая, они прошли несколько десятков шагов в абсолютной темноте, пока впереди не замерцал слабый отблеск дневного света. Еще немного – и можно было кое-как разобрать окружающую обстановку и больше не опираться при ходьбе о стену.

– Стойте! – вдруг воскликнул Юрий Михайлович. – Отключу фотоэлемент. Тут ведь небольшое взрывное устройство установлено. Мало ли. Вдруг кто-нибудь найдет ход и попытается через него пробраться в дом.

– А в случае бегства ты бы тоже вот так лазил фотоэлемент отключать? – засомневался Викинг, наблюдая, как Долгорукий по локоть засунул руку в какую-то нишу в стене.

Долгорукий почти успел вытащить руку обратно, но в этот момент Викинг ухватил его за голову и резко ее повернул. Юрий Михайлович рухнул на землю, сжимая в руке пистолет, так и не сказавший заключительного слова в их затянувшейся беседе. А Викинг пошел дальше – туда, где все ярче разгорался свет в конце туннеля.

* * *

И так бывает – проще самому перебить десяток головорезов, чем обратиться за помощью к старому другу. По возвращении в Глотов первым делом Викингу требовалось, чтобы Наумов выполнил ему одну работу. Без этого он просто не мог двигаться дальше. Но их последняя встреча вовсе не располагала к продолжению контактов, напротив, как бы подталкивала Глеба к окончательному разрыву всяких отношений. Лишь после мучительной борьбы с самим собой он набрал намертво вбитый в память номер телефона:

– Паша, это Глеб. Мне срочно нужна твоя помощь как эксперта-криминалиста.

Когда они встретились, Викинг удовлетворенно отметил, что с приятелем случились заметные перемены к лучшему. Он не лез с разными вопросами, больше слушал и охотно согласился помочь, тем более, что для специалиста дело казалось не самым трудным и в то же время довольно необычным. Рассуждения Викинга были весьма логичны. Раз вход в арсенал открывается с помощью определенного кода, то на кнопки пульта, обозначавшие цифры этого кода, давили чаще других. Следовательно, они должны отличаться от других кнопок, как уже побывавшая в игре колода карт от только что распечатанной. Правда, на глаз определить это было невозможно. Но на то и существует наука, а также друзья, которые эту науку представляют.

Викинг не стал объяснять, зачем ему понадобилось точно знать, какие кнопки на пульте самые потертые. А Наумов не стал этого спрашивать. Он забрал пульт с собой и в тот же вечер вернул его Глебу.

– Записывай: 0, 1, 3 и 6. Это цифры какого-то кода, и я по-прежнему не собираюсь ничего у тебя о нем спрашивать. А насчет сброса здесь вообще никаких проблем: кнопка с буквой «С».

* * *

Викинг умел ждать. Вот уже несколько часов он наблюдал за другим берегом реки, где среди разномастных, но обязательно крупногабаритных домин стояли и хоромы Перстня. Илья Самойлович отхватил неслабый участок, соток в тридцать, но жилплощадь использовал крайне непродуктивно. Словно в насмешку над некоторыми местными мини-помещиками, устроившими в своих усадьбах настоящие теннисные корты, он установил стол для пинг-понга. Неподалеку располагалась скромная оранжерея, а еще дальше – непонятного назначения приземистое сооружение с плоской крышей. Даже спутниковую тарелку – непременный атрибут коттеджной жизни – Перстень не удостоился пристроить на верхотуру своего загородного замка.

День клонился к закату. Илья Самойлович направился в оранжерею кормить своих любимцев. Двое телохранителей околачивались поблизости, нетерпеливо посматривая на часы. Ровно в девять к участку подрулил «Опель». Из него выскочила парочка сменщиков. Двое парней, сутки присматривавших за хозяином, уселись в «девятку» и рванули в город.

Викинг приободрился. Он знал, что после ликвидации Седого Жерех относится к Перстню, как к старшему брату: с почтением и даже некоторой угодливостью. При таком раскладе Перстень вполне мог бы обойтись и без охраны – все равно никто из уголовников его и пальцем тронуть не посмеет. А от других неприятностей – и Перстень должен был бы это понимать – его не спасет никакая охрана. Но Илья Самойлович всегда любил перестраховаться, тем самым порадовав Викинга. Захватить одинокого, старого, практически беспомощного человека – такое занятие было Глебу не по душе. Присутствие охранников заметно осложняло задачу – теперь придется использовать хотя бы часть своего умения. А это уже совсем другое дело.

Вскоре Перстень покинул оранжерею, немного побродил по свежему воздуху и отправился в дом. Охранники замерли у входа. К этому времени уже достаточно стемнело. Викинг, держа в поднятой вверх левой руке одежду, быстро переплыл реку, слегка обсох, оделся, после чего аккуратно пробрался к владениям Перстня. От всего прочего мира они были отгорожены невысоким заборчиком, скорее декоративным, чем несущим охранные функции, высотой около метра. Одним прыжком перемахнув через это символическое препятствие, Викинг благополучно добрался до угла дома и осторожно выглянул оттуда. Охранники по-прежнему оставались на своих местах, хотя в темноте их силуэты просматривались с большим трудом. Зато разговор можно было разобрать, не особо напрягаясь.

– Слышь, Иван, он что, каждый вечер перед сном дурью мается?

– Это так, остатки былой роскоши, – уточнил Иван. – Раньше, когда его Мишка был жив, он этой йогой перед сном по часу занимался. Говорил, что на двадцать лет продлевает активную жизнь. А сейчас, сам видишь: полчаса, от силы минут сорок. Скоро вообще ее забросит.

– И что, всегда ее в доме делал?

– Ну да.

– Странно это. Кругом природа, чистый воздух, а он…

– Брось. Не бери до головы. Сам знаешь, у богатых свои причуды. Стой лучше, охраняй его от врагов. А я пойду отолью.

Ввиду отсутствия подходящих кустиков Иван отправился справлять нужду к ближайшему углу, за которым притаился Викинг. Глеб, конечно же, не рассчитывал на такой поворот событий, но раз противник сам приближал развязку, тем хуже для него. Бедный Иван только и успел, что свернуть за угол дома – ничего другого Викинг ему сделать на позволил. Оглушенный охранник стал падать на траву, Глеб подхватил бесчувственное тело и сам, без лишнего шума, придал ему горизонтальное положение.

– С облегчением, – глупо хихикнул второй охранник, заметив вышедшего из-за дома человека.

Викинг не стал выяснять, на каком расстоянии он поймет свою ошибку: резкий бросок вперед, молниеносный тычок ноги в пах и завершающий удар, временно разлучающий сознание с физической оболочкой. Оболочку Викинг обыскал, достал пистолет и вошел в дом. Поза, в которой он застал хозяина, не имела ни малейшего отношения к одной из древнейших систем восточной культуры. Перстень лежал на пушистом ковре, подперев руками голову и уставившись в одну точку. Даже раздавшиеся сзади шаги далеко не сразу вывели его из состояния горестной задумчивости.

– Какого черта! – опомнившись, выкрикнул он, но, обернувшись, тут же замолчал, только лицо его исказила гримаса ненависти.

– Значит, узнал, – спокойно констатировал Викинг. – Только не вздумай орать. У меня есть несколько способов борьбы с этим, и все они крайне болезненные.

Перстень кричать не стал. Он поступил еще глупее. Вскочив с ковра, Илья Самойлович бросился на Викинга. У Глеба в данный момент имелись дела поважнее, чем возня со смертельно ненавидящим его стариком. Вскоре могли очухаться охранники, их надо было как можно скорее связать. Поэтому Викинг и заехал Перстню в челюсть несколько сильнее, чем следовало. Тот очухался лишь минут через сорок. Глеб уже давно покончил со всеми делами и сгорал от желания пообщаться со своим врагом.

– С добрым утром, Илья Самойлович, – радушно сказал он, заметив, что Перстень пришел в себя. – А я уж тут заждался.

Перстень ничего не ответил. Он с трудом повернул голову в сторону Викинга и плюнул, вложив в плевок всю свою ненависть.

– Ядовитая? – поинтересовался Глеб, с трудом уклонившись от неожиданного сувенира.

– Щенок! – прохрипел Перстень. – Самонадеянный щенок. Ну ничего, придет время – и до тебя доберутся.

– Если вы имеете в виду Долгорукого, то напрасно. Я его навсегда отучил соваться в мою личную жизнь.

Возможно, Перстень не знал о смерти Долгорукого. И уж, во всяком случае понятия не имел, кто именно расправился с москвичом. Поняв, что возможности Глеба еще больше, чем он предполагал, Илья Самойлович как-то сразу присмирел. Дикая злоба сменилась полнейшей апатией. Викинг и так, и этак пытался разговорить его, чтобы незаметно, исподволь подойти к волнующему его вопросу, но Перстень упорно отмалчивался. Пришлось брать быка за рога почти без предварительной подготовки.

– Вижу я, что вместе нам стало на этой земле тесно. То есть лично я не имею к вам никаких претензий, но вы ведь не успокоитесь, пока не отправите меня в могилу или сами там не окажетесь. Но если разобраться, убивать мне вас совсем не обязательно, достаточно просто вырвать ядовитый зуб, без которого вы не будете представлять никакой угрозы для окружающих и для меня в частности. Я имею в виду арсенал. Давайте я вам помогу избавиться от этой обузы, после чего забуду о вашем существовании.

– Ты чего фигней маешься? – ожил наконец Перстень. – Стукни ментам – и все дела.

– Так если бы я хоть приблизительно знал, где он находится. Сами знаете, какие нынче менты пошли: их носом ткнуть надо.

Викинг намеренно умолчал о том, что Долгорукий указал ему примерное местоположение арсенала. Но москвич упомянул и о другом факте: при попытке сломать дверь срабатывает взрывное устройство. А в арсенале отравляющие и радиоактивные вещества. Можно было, конечно, отдать пульт Наумову, объяснив ему все нюансы дела, пусть докладывает о нем начальству. Но в этом случае Павла заставят выдать источник информации, Викинг окажется в центре внимания следователей, а этого ему совсем не хотелось. К тому же существовала и другая опасность. Если дело попадет в руки людей, купленных Перстнем или москвичами, или хотя бы тем же Жерехом, то это будет стоить жизни Наумову, а быть может, и им обоим. Нет, еще рано передавать это дело в другие руки.

– Соглашайтесь, – продолжал он давление на Перстня. – Сами понимаете: в противном случае мне придется вас убить. А кто знает, что будет через год-два. Может, вам тогда захочется не мстить, а жить.

– Сам ищи, – ответил Перстень. – И запомни, не найдешь – твое счастье.

– Зря вы так. Пожалели бы хоть этих ребят, – Викинг ткнул на связанных телохранителей. – Если вас пускать в расход, то и их придется тоже, как ненужных свидетелей. Впрочем, я могу приказать им, чтобы они сами забили вас до смерти. Тело, думаю, спрятать сумеют.

– Они не посмеют, – прохрипел Перстень, но в голосе его послышалось сомнение.

– Неужели? – усмехнулся Викинг, почувствовав, что его оппонент начинает колебаться. – Они – не вы. Жить захотят, еще не то сделают.

Он не подозревал, что теперь и Перстень начал свою игру. Илья Самойлович наконец сообразил, что сохранить жизнь он может только согласившись на абсолютно неприемлемые условия. Значит – смерть. Так почему бы не прихватить с собой на тот свет и виновника своих бед. А заодно не подложить капитальную свинью москвичам? Ведь это они организовали убийство Михаила. Значит, решено. Раз этот парень так торопится навстречу собственной смерти, не станем мешать их свиданию. Наоборот, поможем.

Перстень встал, подошел к лежащим охранникам:

– Эти ребята – ровесники моего сына. А вот этот, по-моему, даже моложе. Вы действительно сохраните им жизнь, если я выполню ваше условие?

– Я не убиваю без крайней на то необходимости. Если вы согласитесь, мне будет даже выгодно сохранить им жизнь. Говорю о выгоде, поскольку на соображения нравственного порядка вам, полагаю, глубоко наплевать.

– Утром выезжаем, – сказал Перстень, игнорируя язвительное замечание Викинга.

– А почему не сейчас? Или надеетесь, что за ночь произойдут какие-то благоприятные для вас события?

– Да нет. Просто ночные визиты в арсенал предусмотрены лишь в критических ситуациях.

Перстень, конечно, врал. На самом деле жажда мести не окончательно вытеснила в нем любовь к жизни, и он надеялся, что до утра сможет придумать, как уничтожить Викинга, не жертвуя собой. Но единственным его приобретением за ночь стала жестокая головная боль.

Выехали через несколько часов после рассвета. Викинг, по рассказу Долгорукого представлявший ориентировочное расположение арсенала, вскоре убедился, что Перстень везет его именно туда. Окрестности Глотова не отличались богатырским размахом. Двадцать минут: и «Волга» свернула с шоссе на лесную дорогу, вскоре притормозив перед единственными в длиннющем проволочном заборе воротами. Они бесшумно разошлись, и Перстень, ощутив под ребрами твердую сталь пистолета, послушно тронул машину с места. Рухнула его последняя надежда. Илья Самойлович рассчитывал, что Викинг переключит свое внимание на полигон, это позволило бы ему выскочить из салона, после чего его люди изрешетили бы машину вместе с сидящим в ней человеком. Но Викинг словно догадался об этом замысле и не спускал с него глаз. Так что у Перстня не оставалось ни одного шанса выбраться живым из «Волги». А Викинг, учитывая его фантастическую удачливость, вполне мог и уцелеть. Перстня такой расклад категорически не устраивал.

Машина нырнула в лощину и остановилась у каменной стены. Викинг с удивлением убедился, что дальше дороги не было.

– Сейчас, молодой человек, вы увидите фокус похлеще, чем у Акопяна или Копперфильда, – торжественно произнес Перстень.

Он достал пульт и величественным жестом нажал на первую кнопку. Глеб внимательно следил за его действиями. Все с той же театральной позой Перстень тронул пальцем вторую кнопку. Викинг переложил оружие в левую руку, а правую сунул в карман. Скоротечная трагедия миновала экватор. Перстень надавил в третий раз. Викинг едва заметно шевельнул рукой и с улыбкой посмотрел на Илью Самойловича. Тот уже не выглядел триумфатором, лицо как-то мгновенно осунулось, на лбу выступили крупные капли пота, пальцы колотила частая и крупная дрожь. Одним из них Перстень надавил последнюю четвертую кнопку.

Сейчас рванет установленное в арсенале взрывное устройство, следом сдетонируют все хранящиеся в нем заряды, тысячи тонн камня, дерева и железа взлетят на воздух. А вместе с ними радиоактивные и отравляющие вещества, а так же смертельно опасные микроорганизмы.

Перстень инстинктивно зажмурил глаза. Но вместо оглушительного грохота он услышал озорное посвистывание мелкой пичуги, усевшейся неподалеку от машины. Перстень снова нажал на кнопку. И еще раз. И еще.

– Зря стараешься, дорогой товарищ. Не мучай себя понапрасну. Лучше посмотри, что у меня есть.

Перстень открыл глаза. Прямо перед собой в руке у Викинга он увидел еще один пульт. Палец Глеба лежал на кнопке «Сброс».

Трагедия превратилась в фарс. Одураченный Перстень с мучительным стоном откинулся на спинку сиденья.

– Пошутили – и хватит. Теперь дай мне спокойно делом заняться, сказал Викинг, ловко выхватив пульт из рук Ильи Самойловича.

Этого последнего унижения Перстень стерпеть не смог. Он повернулся и, скрючив пальцы, словно когти хищного зверя, ногтями попытался вцепиться в лицо Глеба. При этом из горла его вырвался какой-то полурев-полукрик. Держа оба пульта в правой руке, Викинг левой оттолкнул обезумевшего старика. Перстень не унимался. Он снова полез в атаку, но на полпути вдруг замер, схватился за сердце и застыл с лицом, искаженным от боли. Затем Илья Самойлович осунулся вниз, его стало рвать. Викинг выскочил из машины, выволок старика на свежий воздух. Тем временем, несмотря на жару, Перстень стал дрожать от сковавшего его тело холода. Викинг чувствовал – старик умирает, но помочь ему у Глеба не было возможности, да, честно говоря, и желания.

Он взялся за пульт. Составить неизвестную комбинацию из четырех известных цифр – задачка для первого класса. Через пять минут Викинг уже входил в арсенал. На ходу он достал выданный Наумовым фотоаппарат. Несмотря на скромные размеры, эта игрушка имела отличные характеристики, к тому же не надо было мучиться с яркостью и контрастом – аппарат наводил их автоматически. Викинг прошелся по арсеналу, выбирая самые впечатляющие экспонаты, затем отснял их. Все, дело сделано.

Ведь что бы дал анонимный звонок? Скорее всего – ничего. Слишком много у владельцев арсенала друзей и информаторов в органах. Не дали бы они развернуться делу, основанному лишь на сомнительных заверениях неизвестного. Кричали бы:

– Факты давай! Нельзя без них трогать всеми уважаемого человека. Демократия у нас, в конце концов, или проклятый большевизм?

И перекричали бы, демагоги. Либо вообще задавили бы это дело в зародыше, либо под шумок успели бы перепрятать все оружие.

С фотографиями, снабженными пояснительным текстом и обещанием на следующий день передать еще один комплект газетчикам, такой номер не пройдет. Слишком веские доказательства, чтобы попытаться их проигнорировать. А какие грандиозные перспективы откроются перед местными следователями! Можно ли вообразить тот звездный дождь, который по завершении дела хлынет на их погоны? Нет, не отмазаться теперь торговцам смертью, тайной жизни полигона пришел конец.

* * *

Букет цветов, принесенный Викингом, оказался как нельзя кстати. Вот только Глеб не знал, куда его деть. Так и стоял, словно китайский болванчик, прижимая розы к груди. А рядом набирал силу один из главных праздников в жизни любого человека. Неподалеку от дома остановился белый «Крайслер». С обеих сторон дорожки между машиной и входом в подъезд выстроились нарядно одетые мужчины и женщины, упираясь спинами в кусты. Внутри этого импровизированного коридора резвились дети, игнорируя призывные возгласы родителей. Наконец, дверца машины распахнулась, из нее выбрался свежеиспеченный муж и, подав руку, помог выйти своей жене. Не успели они толком выпрямиться, как к ним подскочил лысый мужичок с двумя рюмками водки на подносе. Молодые выпили и под бурные возгласы разбили рюмки об асфальт.

– Он за ней четыре года ухаживал, – раздался слева от Глеба старушечий голос. – А она ни в какую. Только вот с месяц тому чевой-то загрустила она. Недели три так походила, тут он снова ее упрашивать начал, а она и говорит: «Ладно, только быстро, а то раздумаю». Так и поженились.

Молодые двинулись по живому коридору. Викинг не видел, улыбалась Даша или нет, идя под руку с таким настойчивым мужем: Глеб уткнулся лицом в букет, чтобы только не встретиться с нею взглядом. Шип розы больно расцарапал щеку. Дождавшись, когда пара прошла мимо него, Викинг сунул ненужный букет в руки словоохотливой старушки:

– Передайте невесте и скажите, что зря она четыре года такого мужика пробрасывала.

В расстроенных чувствах Глеб вернулся домой. Настроение не улучшилось, когда он в своей комнате увидел деда.

– Ты же еще позавчера вернулся в свою квартиру. Или забыл об этом? – набросился на него Викинг, которому требовалось побыть одному.

– Нет, не забыл. Просто я тебе невесту нашел, – смущенно улыбаясь, ответил старик.

– Дед, ты лучше найди мне маче… то есть бабчеху. А о невесте я и сам позабочусь.

– Да ты посмотри какая красавица! – воскликнул старик, раскрывая конверт. – Между прочим, живет в Швеции. В городе Евле.

– Ну и названьице, чуть ли не матерное. Может, там и люди такие. А почему из Швеции? Разве у нас красивых девушек не осталось?

– Видишь ли, когда начался весь этот разгул демократии, я и подумал: «С паршивой овцы хоть шерсти клок». Ну разве у меня или твоей матери была возможность породниться с прямыми потомками настоящих берсерков? Дай, думаю, хоть внука порадую.

– Но как же ты ее нашел? Ведь нас в мире так мало. У тебя же почти не было шансов.

– А как ты одолел бандитов? У тебя ведь тоже не было шансов. В этой жизни главное – по-настоящему захотеть. Если хочешь знать, до нее на тебя уже претендовали две невесты – из Осло и Владимира. Но обе такие замухрышки – даже я бы крепко подумал, брать такую или не брать. Что уж говорить о тебе, молодом. А эта, ты только посмотри: писаная красавица, – дед, наконец, достал из конверта фотографию, протянул ее Глебу.

– А сколько ей лет? – поинтересовался Викинг, любуясь классическим образцом северной феи.

– Двадцать два.

– Так что же она при такой внешности до сих пор в девках сидит? – задал Глеб каверзный вопрос.

– Все очень просто. Даже будь она «мисс Вселенная», редкий мужчина отважился бы взять в жены представительницу тысячелетнего рода берсерков. А что касается самих берсерков, то существует одна удивительная закономерность. Если грядет война, у них рождаются в основном мальчики, если предстоит долгий мир – девочки. Сейчас, насколько я понимаю, девушек как никогда много, и им очень сложно найти себе достойного мужа.

– Конечно, она красива, – сказал Викинг, снова взглянув на снимок. – Но я бы предпочел выбирать сам.

– Кроме наших желаний существует еще и долг. Почему бы тебе хотя бы не попытаться исполнить его. К тому же никакая другая женщина не поймет тебя так, как дочь берсерков. А это одно из главных условий семейного счастья. И потом, я не уверен, что в этом городе тебе больше ничто не угрожает. Вдруг уголовники снова надумают мстить или милиция что-то раскопает. В этот момент тебе лучше оказаться подальше от них. Что в такой ситуации может быть лучше Швеции?

Услышав последнюю фразу, Викинг брезгливо поморщился. Жениться, чтобы сохранить свою шкуру? Нет, этого от него не дождутся. Но вслух он сказал совсем другое:

– Знаешь, дед, я уверен, что любая наша девушка поймет меня куда лучше какой-то шведки, пусть даже и обезьяна, от которой произошел ее род, была берсерком. И главное. Почему из-за долга варягам я должен покидать свою Родину? Ведь ей я должен гораздо больше. За то, что здесь родился, вырос, выучился. И долги свои я ей только начал отдавать. Да, я обучу своих сыновей боевому искусству берсерков. Это я обещаю. Но большего от меня требовать никто не вправе.

– Именно так я и должен ответить этой девушке? – угрюмо спросил дед.

– Нет, – ответил Викинг после длительного раздумья. – Напиши ей, что мне слишком много довелось испытать в последнее время, чтобы я мог погрузиться в их спокойную, размеренную жизнь. Хотя сможет ли она это понять?