Текст книги "Викинг"

Автор книги: Максим Гарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

Викинг вел машину какими-то козлиными тропами, опасаясь встречи с гаишниками. «Девятку» все время подбрасывало на ухабах, и финансист надеялся, что после очередного толчка охранник придет в себя и жестоко покарает обидчика. Он и не подозревал, что человека можно убить вот так запросто, одним не слишком впечатляющим ударом, особенно если человек не готов к этому самому удару. И лишь когда после очередного пируэта «девятки» тело охранника свалилось на пол, финансист начал о чем-то догадываться. Но тут машина резко остановилась, тихо взвизгнув тормозами.

– Кто вы такой? – истерично воскликнул финансист, не выдержав наступившего молчания.

– Это неважно, – ответил Викинг. – Давайте лучше перейдем к обсуждению более животрепещущих вопросов. Меня интересуют финансы Седого. Сколько у него есть, куда вложены, какой дают доход и тому подобное. И в первую очередь информация, попавшая к вам случайно, о которой Седой даже не догадывается, что вы ее знаете.

– Я не тот, за кого вы меня принимаете, мне не известно ничего существенного.

– Однако своего знакомства с Седым не отрицаете. Уже хорошо. Значит, постепенно доберемся и до всего остального.

– Я уже сказал, что мне нечего вам сообщить.

– Ладно, – нехорошо улыбнулся Викинг. – С вопросами повременим, займемся подготовительными процедурами.

С этими словами он согнутыми средним и указательным пальцами ткнул своему «собеседнику» под ребра и приподнял того над сиденьем. Описать всю глубину ощущений, испытываемых в данный момент финансистом, мог только человек, которого когда-нибудь подвешивали на крюк подъемного крана.

– А еще могу зубки почистить на ночь. Правда «Бленд-а-меда» с собой у меня нет, но зато имеется превосходный напильник. Белизну зубов он, конечно, не восстановит, скорее наоборот, зато память приведет в норму за пять минут. Ну как, начнем?

Взгляд, которым финансист одарил Викинга, трудно было назвать дружелюбным. Но и ненавидящим тоже. Так смотрит загнанный в угол небольшой зверь вроде песца или шакала.

– Что вам от меня надо? – затравленно спросил он.

– Я уже говорил. И не делайте вид, что забыли. Я могу решить, что вы пытаетесь выиграть время, чтобы обмануть меня.

– Хорошо. Но вы плохо знаете Седого. Он никогда не позволит, чтобы к человеку попала не предназначенная ему информация. С этим очень строго. Болтуны у него не задерживаются. Так что я могу рассказать только о своей работе.

– Понятно. Теперь, если можно, конкретно.

– По моей рекомендации были вложены деньги в фирму «Махаон», которой руководит Репьев.

– Чем она занимается?

– Ширпотреб. Знаете, типа сумочек, спортивных костюмов, курток, которые «челноки» везут из Польши, Китая, Юго-Восточной Азии.

– Короче, если поляки и прочие турки делают подделки под «Адидас», «Ливайс», «Диор», другие знаменитые фирмы, то вы подделываетесь под самих поляков и турок. Наяриваете подделки подделок, – придал Викинг убийственную точность обтекаемым словесам финансиста. – И много вы на этом малопочтенном занятии имеете?

– Семьсот двадцать тысяч с начала сотрудничества с «Махаоном», – несмотря на сложность своего положения, финансист произнес эти слова с гордостью. – Долларов, разумеется.

– Ладно, с этой бабочкой я еще разберусь. Пойдем дальше.

Получасовую исповедь пленника Глеб выслушал на одном дыхании. Увы, на финансовых просторах, которые так красочно описывал «язык», дать бой и основательно прищучить Седого могла компетентная и неподкупная группа фининспекторов, но не воин-одиночка. Разве что можно было навести шорох в банке, которому урки вроде делали «крышу», а фактически взяли под контроль.

– Немного же с тебя толку, – придвинулся Викинг к финансисту.

Тот сразу понял, что сейчас должно произойти. Труп охранника не оставлял никаких сомнений на этот счет.

– Не убивайте меня. Я могу озолотить любую фирму. Седому я заработал больше миллиона, вашим хозяевам помогу сделать хоть десять. Отвезите меня к ним, лучшего финансиста вам не найти. – И, видя, что Викинг на секунду заколебался, вцепился еще в одну соломинку. – Вспомнил. Седой не подозревает, что я в курсе одной грандиозной аферы. Пару дней тому назад ко мне зашел Кучер. Он недавно возглавил боевиков вместо убитого Фрола.

Викинг отметил про себя, что, в отличие от представителей милиции, финансист без колебаний сказал не «пропавшего», а «убитого».

– …Пришел и сообщает, что скоро прибудет миллион долларов. Чтобы я, значит, был готов употребить их в дело. А я ни о каком миллионе ни сном, ни духом. Спрашиваю, откуда, мол, всплыла такая огромная сумма. Кучер в ответ только усмехается, говорит, что сумма огромная, но от и до фальшивая. Тут мне и стало ясно, что он дал маху, потому что я такими криминальными штучками не занимаюсь. Наоборот, моя задача как можно прибыльнее – легализовать деньги группировки.

– Заведующим прачечной, выходит, работаешь. Отмываешь грязный капитал.

– Ну, не всегда, – вроде попытался оправдаться финансист. – В общем, объяснил я Кучеру его ошибку, сказал, что эти деньги надо везти самому Седому либо Кресту. А он с перепугу возьми да ляпни, что все равно эти деньги надо сначала показать Матвею.

– Кто такой Матвей?

– Да его же весь город знает. Классный спец по липовой монете. Раньше и сам «вовочек» штамповал, да теперь рука не та стала. Но глаз прежний, наметанный. Матвей эти доллары осмотрит, даст заключение насчет уровня работы. Только после этого паханы окончательно решат, что с ними делать.

– Странно, – с удивлением заметил Викинг. – Почему надо деньги везти к Матвею, а не наоборот.

– Так у него ноги парализованы. Во время последней отсидки сбросили Матвея сверху спиной на цементный пол. Говорят, из-за того, что поцапался с кем-то из тюремных авторитетов.

– Ясно. Когда привезут деньги и где живет этот самый Матвей?

Финансист без запинки выложил и то, и другое. Викинг несколько раз повторил информацию про себя, запоминая.

– Эх, жаль, что у меня нет начальства, которому нужны финансовые гении, – заметил он, переходя к заключительной фазе допроса.

* * *

Седой сидел на стуле, крепко сжав пальцами колени и считал. Начал, естественно, с единицы, и лишь когда дошел до трехсот, почувствовал, что гнев начинает утихать, но он сменился не успокоением, а досадой – с кем связался! Его люди, не разобравшись, принялись палить друг в друга, в то время как мент преспокойно улизнул. И это лучшие бойцы. А стреляли-то как! Не то что наповал – ни одной серьезной раны. Так, кое-кого зацепило. Одного в плечо, другого в бедро. Какого черта они три раза в неделю на стрельбище мотаются? Чтобы вдали от начальства водку жрать и баб щупать? Чувствуя, что снова начинает заводиться, Седой тряхнул головой, словно пытаясь отогнать тяжелые мысли, как надоедливых мух.

– Триста сорок девять, триста пятьдесят, триста пятьдесят один. Время!

Седой встал. Пора собираться и ехать в бывшую школу. Некий архитектор, уже успевший потешить самолюбие нескольких глотовских «Ротшильдов» созданием многомиллионных вычурных громадин, передал свой проект. На бумаге все выглядело здорово. Но Седому хотелось на месте хотя бы приблизительно разобраться, как это будет выглядеть в жизни. Правда, гнев не лучший советчик в любых делах. Пахан начал подумывать о том, чтобы отменить поездку, но затем решил, что по пути сумеет развеяться.

В окружении двух лимузинов автомобиль Седого подкатил к самому входу в здание. Из машин, словно чертенята из табакерки, повыскакивали боевики, со всех сторон заслонив телами своего повелителя. Седой личным примером доказывал, что значит обеспечение безопасности.

У дверей стоял архитектор, мужчина лет пятидесяти с абсолютно лысой головой, по форме напоминающей женскую грудь – только соска сверху не хватало. Сейчас эта голова-грудь была странного, синюшно-белого цвета, словно ее только что освободили от бюстгальтера, который не снимался лет десять. Дело в том, что, получив заказ, архитектор понятия не имел, на кого именно ему предстоит работать, и поэтому выполнил проект не то чтобы кое-как, но с существенными погрешностями, устранение которых в процессе строительства потребует немалых средств.

Архитектор наивно полагал, что выполняет работу для очередного скоробогатея, который выматерит его от души и на том успокоится. Не подумал дурачок, что строительство такого специфического сооружения, как казино, невозможно без криминального капитала. И только сейчас, не видя вокруг себя ни одного человеческого лица, а только жуткие, звероподобные морды, он понял, в какую историю влип. От страха архитектор едва не бросился наутек, забыв, что от мафии не убежишь, но уже легла ему на плечо чья-то тяжелая рука.

– Не рыпайся. Видишь, хозяин приехал.

Седой огляделся по сторонам и почувствовал, как отступившее было раздражение вновь стало нарастать.

– Где Банкнот? – отрывисто бросил он.

Ныне покойный финансист обожал к месту и не к месту употреблять слово «банкнота». Урки поменяли этому слову пол, то есть перевели из женского рода в мужской, и получилось нормальное «погоняло».

– Не знаю. Я его предупреждал. Может, забыл, ему этими бумагами совсем память отшибло, – ответил Крест. – Сейчас позвоню.

– Нет, – прорычал Седой, – ты и ты, – он указал на двух боевиков, – разыщите Банкнота, освежите ему память и приволоките сюда. Только смотрите, я сказал «освежить память», а не «отшибить мозги», понятно?

Боевики исчезли. Седой с некоторым удивлением посмотрел на архитектора и невесело улыбнулся:

– Веди, Сусанин.

Архитектор юркнул внутрь. За ним двинулись Седой, Крест, Угол и четверо охранников. Остальным боевикам пахан приказал оставаться снаружи. Рассказ о своей голубой мечте Седой хотел выслушать при минимальном числе свидетелей.

Свое повествование архитектор начал очень неуверенно, путаясь в словах и спотыкаясь на цифрах. Но по мере того, как профессиональные навыки брали верх над страхом, он восстановил дикцию и все красочнее описывал будущий кусочек Лас-Вегаса в российской глубинке. По его словам выходило, что и школу с самого начала строили с таким расчетом, чтобы ее можно было с минимальными затратами превратить в гибрид игорного дома, борделя и шикарного кабака. Правое крыло идеально подходило для самого казино, левое – для ресторана, а третий этаж – для гостиницы с «нумерами» и служебных помещений. В бывшей столовой архитектор рекомендовал устроить бассейн, а спортивный зал уставить игорными автоматами для публики попроще. Конечно, работы предстояло немало, зато ничего не надо было сносить, а результат оправдывал все затраты.

«Кстати, насчет расходов. Не мешало бы послушать не только чужого, но и своего профессионала», – подумал Седой.

И словно в ответ на это мысленное пожелание к ним подлетел посланный за финансистом боевик.

– Банкнота нигде нет, – доложил он.

– Как нет? – возмутился Седой. – Где-то есть, просто плохо искали.

– Ржавый тоже исчез, – добавил боевик и на всякий случай пояснил. – Это охранник Банкнота.

– Так, ясно, – процедил Седой, хотя на самом деле до ясности в этой ситуации было далековато.

Сомнений не вызывало только одно – Банкнота он больше не увидит. Финансист был классным специалистом, а таких ценят везде: в армии, на гражданке, в уголовном мире. Скорее всего, подсуетились неведомые конкуренты. Пообещали золотые горы и умыкнули спеца. Тем более, Банкнот все время проводил за карточным столом – не исключено, что умудрился влезть в долги. Ведь среди его людей есть такие асы – любого до трусов разденут, это как минимум. Кстати, очень даже может быть, что Банкнот именно на картах и погорел. Не захотел уплатить долг, вот его и пришили. Такое сплошь и рядом случается.

Седой тяжело вздохнул и направился к выходу. День не заладился еще с ночи, теперь все пойдет наперекосяк. Крест первым уловил движение пахана, поэтому стартовал раньше остальных и, поравнявшись, шепнул на ухо.

– Думаешь, опять он?

И хотя Седой прокручивал в уме совсем иные варианты исчезновения Банкнота, суть вопроса он уловил моментально. Опять мент, сучий потрох, знает же падла, куда бить: по больному, по самым жизненно важным местам. И тут же к разочарованию из-за потери классного специалиста прибавилась тревога. Банкнот слишком много знал, и если капитан сумел вызвать его на откровенность, в чем пахан ни капли не сомневался, то настоящие проблемы у Седого еще впереди. Информация, которой располагал сейчас капитан, могла обратить в развалины стройную финансовую систему группировки с такой же легкостью, с какой ребенок разрушает карточный домик. Достаточно передать ее в областную ментовку, где своих людей у Седого почти не было. Или куда повыше. Мент наверняка уже занимается чем-то в этом роде, готовит почву для визита своры сыскарей. Надо немедленно навести порядок в финансах, бросив на это дело всех разбирающихся людей.

С немым вопросом в глазах «ну как?» к Седому подкатил архитектор. Пахан отстранил, даже, скорее, оттолкнул его рукой:

– Исчезни. Сейчас не до тебя.

* * *

Ни один здравомыслящий человек, будь то даже идеально обученный спецназовец или прошедший все ступени подготовки ниндзя, не решился бы без солидной поддержки вступить в войну с уголовниками целого города. Для этого надо быть хотя бы немножко сумасшедшим. Но Викинг таким и был. Видимо, сказывалась кровь его предков, готовых ввязаться в авантюры, на которые не отважился бы ни один смертный, даже супервоин.

Норвежец Рагнар отправился в поход на Англию только с двумя кораблями. Но не потому, что не смог набрать достаточного числа бойцов. Просто, по его словам, «никогда еще такая большая страна не была завоевана столь малым числом воинов». Дружина норвежца, естественно, потерпела поражение, Рагнара захватили в плен и бросили в колодец со змеями. Но и там, искусанный ядовитыми гадами, Рагнар спел предсмертную песню, в которой прославлял свою храбрость.

Но чаше подобные безумства сходили скандинавским воинам с рук. Отряд викингов, находившихся на службе у византийского императора, наткнулся на вражеский лагерь, окруженный, словно крепостной стеной, специально для этого устроенными телегами. Врагов было почти тридцать тысяч, викингов всего четыреста пятьдесят человек. И тем не менее северные воины решились на атаку. Они построились, закрылись щитами и без колебаний двинулись на вражеский лагерь. Им удалось в одном месте прорвать цепь телег и проникнуть внутрь. Ряды врага, перед сражением потешавшегося над малочисленностью викингов, внезапно охватила паника. Они метались внутри кольца, пытаясь выбраться из ими же построенного заграждения, и сотнями гибли под ударами боевых топоров.

В этих безумных затеях заметную роль играли берсерки. Берсерк Харольд в одиночку попытался захватить в плен предводителя вражескою войска. Он был атакован толпой телохранителей. Вместо того чтобы благоразумно отступить, берсерк принял бой. Мастерски действуя щитом и мечом, он в течение получаса сражался против сотни лучших воинов врага. Затем на этом месте насчитали восемнадцать убитых телохранителей. Но когда Харольда спрашивали, как он умудрился отражать атаки сразу нескольких десятков человек, он с усмешкой отвечал:

– А я не допускал, чтобы одновременно на меня было направлено больше двух мечей.

Таким образом берсерк отчасти предвосхитил откровение Наполеона, который в ответ на утверждение, что он способен побеждать с куда меньшим, чем у неприятеля, войском, ответил:

– Ничего подобного. Просто у меня оказывается больше солдат в нужное время и в нужном месте.

Эту тактику – быть сильнее в нужное время и в нужном месте – и избрал Викинг. Он обрушивал удары только там, где мог нанести заметный урон преступникам, имея при этом все шансы на победу. Операция по изъятию фальшивых долларов относилась именно к таким. Расправиться с двумя курьерами не составляло особого труда. Изувеченный уголовник вообще в счет не шел.

Викинг вышел из дома, одев, несмотря на жару, легкую куртку. Было еще рано, но Глеб не хотел рисковать. Он жил на одном краю города, Матвей – на другом, а транспорт ходил в час по чайной ложке. По закону подлости автобус с нужным номером подкатил почти сразу же, прибавив на бесцельную трату времени еще полчаса. Как только двери начали с шипением закрываться, в них с грехом пополам и некоторым ущербом для своей одежки втиснулся небритый субъект лет тридцати пяти.

– Это какой автобус? – спросил он, дыша, словно борзая после травли механического зайца.

– Икарус, – просветил его Викинг и на всякий случай добавил: – Венгерский, хороший.

Но мужик шуток не понимал, а тесные дверные объятия, из которых он с таким трудом вырвался, вызвали приступ раздражения.

– Тебя, сучонок, номер спрашивали. Если не знаешь, так заткни свой матюгальник, пока его набок не свернули.

Тут бы мужику и заткнуться – это оскорбление Викинг хотя и с трудом, но проглотил. Однако небритый, видя, что ответа на его реплику не последовало, принял молчание за проявление трусости и стал дальше «обрабатывать» своего оппонента. Какое-то время Викинг терпел, но когда в его адрес посыпалась матерщина, резко шагнул вперед, схватил мужика за шиворот и тряхнул с такой силой, что лязг зубов не успевшего вовремя захлопнуть пасть матерщинника разнесся по всему салону. Глеб отпустил враз присмиревшего мужика и тот бочком-бочком, словно краб, стал отползать подальше от оказавшегося не таким уж безобидным парня.

Но Викинг уже потерял к нему всякий интерес. Он был очень зол, но исключительно на самого себя. Еще хорошо, что сдержался. А если бы ударил? И сердобольные граждане потребовали от водителя остановиться у ближайшего милицейского поста? Все, конец операции. Да еще мог загреметь в тюрьму, поскольку имевшаяся у него штучка по всем статьям подпадала под холодное оружие. Слава Богу, все обошлось и получен хороший урок: если собрался на очередную вылазку, не давай никому ни малейшего повода для стычки.

За окнами автобуса вместо монотонных рядов многоэтажек замелькали живописные, типично деревенские дворики. Там стояли деревянные домишки без горячей воды, канализации и центрального отопления. Город хотя и был совсем рядом, но сюда пока не добрался и не собирался этого делать в обозримом будущем.

Викинг сошел на конечной и после немного суматошных поисков обнаружил нужную улицу. Она оказалась узенькой, кривенькой, с усыпанной щебенкой проезжей частью и пешеходными дорожками, которые правильно было бы назвать тропинками, тянувшимися вдоль заборов – то фундаментальных, высотой за два метра, то низеньких, покосившихся, готовых рухнуть в любой момент. И почти за каждым забором слышался встревоженный собачий лай.

Викингу очень не понравилось место, куда он попал. Выглядело оно, как самая обычная деревня, и уклад жизни здесь наверняка был деревенский: все друг друга знают, и появление незнакомца вызывает повышенный интерес. А если незнакомец не меньше часа без дела болтается по улице, его смогут детально описать не меньше десятка человек. И хотя Викинг снова нацепил очки и спрятал свои светлые волосы под модную шапочку с надписью «Все свободны» по-английски, становиться объектом пристального внимания ему совсем не улыбалось. Он уже нашел дом Матвея, но, не останавливаясь, двинулся дальше, пока не обнаружил то, что искал. На другой стороне улицы между двумя капитальными заборами находился узкий тупичок длиной метров десять. На выходе из него росло широкое, раскидистое дерево. За его стволом и примостился Викинг. До дома Матвея было далековато, едва ли не сто метров, но ближе не было ничего даже отдаленно напоминающего укрытие.

Целый час проторчал Викинг в ужасно неудобной позе, пока наконец из дома Матвея не вышла женщина, которая взяла на себя заботу об искалеченном уголовнике. Викинг дождался, пока она не скрылась за поворотом, и направился к другому концу улицы, который выходил на совершенно дикое, заросшее бурьяном поле. То же поле тянулось с тыла дворов той стороны улицы, на которой жил Матвей. По этому типично русскому полю Викинг добрался до забора, огораживающего участок бывшего уголовника, и небрежно перемахнул через него.

Дом Матвея оказался старой доброй планировки, с глухой задней стеной. Собака Матвея была на удивление чуткой. Хотя находилась она с противоположной – передней стороны дома, а Викинг передвигался практически бесшумно, псина что-то почувствовала и недовольно заворчала. Подождав, пока она успокоится, Глеб осторожно прокрался вдоль дома и выглянул, достав метательный нож. Пес уже угомонился и ковырялся на дне миски, пытаясь там что-то найти. Викинг заметил, что собака посажена на короткую цепь – значит хозяин не собирался встречать гостей во дворе, они сами войдут в дом. Глеб резко взмахнул рукой – и выпущенный с сумасшедшей скоростью нож вонзился собаке прямо в грудь. Она упала на землю, перед смертью успев только жалобно взвизгнуть.

Матвея Викинг убивать не хотел. При осмотре дома у него мелькнула мысль: а не закрыть ли ставни и дверь, чтобы хозяин не смог его рассмотреть или вмешаться, когда он будет разбираться с курьерами. Но тут же оставил в покое эту вздорную идею. Наверняка в доме есть телефон и, как только захлопнутся ставни, Матвей поднимет тревогу. И тогда вместо миллиона фальшивых долларов у Викинга появится столько же, но уже настоящих проблем с примчавшимися на выручку боевиками. Нет, действовать надо иначе.

Он очень аккуратно, чтобы не дай Бог не заскрипела, открыл входную дверь и нырнул в сени. Здесь пришлось с минуту постоять, привыкая к полумраку и пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, говорящий о присутствии человека. Наконец из-за расположенных слева занавесей, по старой деревенской традиции отгораживающих в доме одно помещение от другого, послышалось тихое позвякивание. Викинг осторожно заглянул за занавески. Спиной к нему всего в нескольких шагах, наклонившись, сидел человек в кресле-каталке.

Бесшумно, словно тигр, Викинг подкрался к нему и рубанул ребром ладони чуть пониже уха. Матвей обмяк и выпустил из рук какой-то металлический предмет, глухо шмякнувшийся об пол. Викинг с любопытством взглянул на вещи, в которых ковырялся уголовник. Кроме лупы и еще пары-тройки предметов остальные были ему незнакомы. Видимо, Матвей тщательно готовился к экспертизе валюты. Что ж, придется ему отложить это увлекательное занятие до другого раза. Викинг связал уголовнику руки, надел на глаза повязку и сунул в рот кляп. Матвей окончательно выбыл из игры.

Теперь осталось разобраться с собакой. Пес был большой и тяжелый, не так-то просто оказалось затолкать его в будку. Но Викинг справился и с этим. Удовлетворенный результатами проделанной работы, он вошел в дом и стал ждать.

Этих курьеров в разведку бы не взяли, это точно. Ни один из двух парней не обратил внимания даже на то, что никто не выскочил им навстречу из будки, приветствуя хриплым злобным лаем. Видимо, сознание того, что доллары все-таки фальшивые, изрядно притупило бдительность. Парни беззаботно ввалились в дом и один из них самодовольно гаркнул:

– Эй, Матвей, принимай гостей.

Получилось неожиданно в рифму. Парни, обрадованные забавным экспромтом, коротко засмеялись. Но о дальнейших занятиях творчеством им пришлось забыть. Викинг появился внезапно, словно материализовавшись из воздуха. На свое счастье один из курьеров стоял к нему спиной. Получив точно дозированный удар в затылок, парень шмякнулся на пол, откинув в сторону руку с небольшим чемоданчиком. Второй курьер не был столь удачлив. Они с Викингом оказались буквально лицом к лицу, что и предопределило дальнейшее развитие событий. Викинг поприветствовал парня резким тычком ноги в пах, а когда тот скорчился от яростного всплеска боли в низу живота, добил выверенным ударом сомкнутых в замок рук.

Викинг открыл чемоданчик и убедился, что он доверху набит бумажками с портретами Бенджамина Франклина – единственного, кто не был президентом США из тех личностей, что изображены на долларовых купюрах всех достоинств. После этого он достал из кармана маленький сверток, на поверку оказавшийся большим полиэтиленовым пакетом, и сунул в него чемоданчик…

Разомлевший на солнышке боевик, охранявший дом Седого, словно нехотя сунул руку в карман за пачкой сигарет и вдруг сдавленно крикнул. В его сторону из-за забора летел какой-то странный темный предмет. Боевик моментально рухнул на землю, прикрыв голову руками. Однако взрыва не последовало. Боевик осторожно поднял голову, посмотрел на неизвестно откуда прилетевший предмет. В нескольких метрах от него лежал обыкновенный чемоданчик. Вскоре на почтительном удалении от загадочного явления природы собрались все присутствующие в доме, включая и самого хозяина.

– Там мина, точняк, – почему-то шепотом заявил Крест. – Начнешь открывать, а оно рванет.

– От удара о землю не взорвалось, а от такого пустяка сработает? – засомневался кто-то.

– Сейчас и не такое делают. Надо найти специалиста, – авторитетно сказал Седой.

Мастера требуемого уровня сумели доставить далеко не сразу. Он долго возился с чемоданчиком, наконец, открыл и сдавленно ахнул. Решив, что спец нечаянно привел в действие взрывной механизм, все попадали ниц. Но сапер ахал совсем по другому поводу. Чемоданчик был набит стодолларовыми купюрами в аккуратных упаковках. Седой соколом-сапсаном упал на валюту, уволок к себе и стал пересчитывать. Ровно сто упаковок – значит, миллион долларов. И тут до пахана дошло. Да это же те фальшивые баксы, которые он ждал с таким нетерпением. Но что за странные знаки виднеются рядом с бумажными полосками упаковки. Седой распотрошил одну пачку, другую, третью, яростно взвыл и стал сдирать упаковку со всех пачек подряд. Результат оказался удручающим. На каждой банкноте стояла большая жирная печать: «Годна для наших целей. Урюпинская заготовительная контора вторсырья»…

Викинг тяжело вздохнул. По молодости ему хотелось сыграть какую-нибудь злую шутку вроде этой. Но риск, риск. Да и не стоило растрачивать по пустякам свои силы и нервную энергию, поскольку подобраться к дому Седого не так-то легко. Нет, эти деньги ожидала совсем другая судьба. Им предстояло исчезнуть в огне.

* * *

Есть в мире определенная категория людей, пресмыкаться перед которыми – одно удовольствие. Опять же для другой, тоже определенной категории людей. Перстень встречался с Долгоруким нечасто, но с каждым разом становился все льстивее, угодливее и получал от такого своего поведения искреннее удовольствие. Он и сам не замечал, как его первоначальное восхищение умением москвича вести дела, его связями, могуществом, финансовой мощью переросло в откровенное холопство. Вылепленный в сознании Перстня образ всесильного босса не потускнел даже тогда, когда Долгорукий сообщил, что ввиду непредвиденного стечения обстоятельств Илье Самойловичу придется лично ублажить очередного клиента. Правда, у Перстня мелькнула мысль о том, чем может для него закончиться непосредственный контакт с покупателем оружия, если за тем ведется слежка: прекращением всей его буйной деятельности и самым большим за жизнь сроком. Да что – он. Все торговцы смертью, повязанные на арсенале Перстня, крупно погорят в этом случае. Но Кольцов не стал возмущаться опрометчивым поступком Долгорукого, а стал готовиться к скорой встрече.

В назначенное время к коттеджу Ильи Самойловича подкатил любимый автомобиль народов Кавказа – «Мерседес». Из нее выбрался высокий широкоплечий джигит с мощным крючковатым носом. Ни дать, ни взять – горный орел. Позже выяснилось, что зовут гостя Хасан и по национальности он чеченец. Правда, насчет имени визитера у Перстня возникли некоторые сомнения, зато происхождение клиента сразу бросалось в глаза. Получив от своего человека подтверждение, что «хвоста» за покупателем не было, Илья Самойлович повел гостя в дом.

Чеченец сразу дал понять, что желает ограничиться сугубо деловой беседой без всякой художественной части типа совместной выпивки или общения с женщинами. Перстня такой подход устраивал еще больше, чем клиента. По своему личному опыту он знал, что любая гулянка с незнакомым кавказцем может закончиться весьма печально.

Что же касается непосредственно дела, то Хасан оказался денежным и не торгующимся за каждую копейку клиентом. За время переговоров только однажды у договаривающихся сторон возник спор, да и то по не относящемуся к делу вопросу. Перечисляя виды и количество закупаемого оружия, Перстень сказал:

– Семь ствольных гранатометов.

– Сэм базук, – поправил его чеченец.

– Какие базуки? Я о них ничего не знаю, – заволновался Илья Самойлович.

– Э, нэ панымаэш, – презрительно бросил чеченец. – Это в России называют ствольный гранатомет, а во всем цивилизованном мире – базуки.

«Ну надо же, – усмехнулся про себя Перстень. – Вот и Чечня стала цивилизованным миром. И это при таком диком населении». Но вслух удивленно протянул.

– А я думал…

– Думат нэ надо, надо знат, – оборвал его чеченец.

Он вообще вел себя как кутила-миллионер, заскочивший в магазинчик прогорающего лавочника. Держался надменно, но денег не жалел. А чего их, собственно, жалеть. Ведь не кровные, заработанные собственным тяжелым трудом, а добытые соплеменниками Хасана разбоем в той же России. Там украли, здесь ограбили, еще где-то добыли шантажом. Картина получалась парадоксальная. На заработанные русскими людьми деньги покупалось сделанное русскими оружие для того, чтобы убивать тех же русских. И, вдобавок, покупалось у русских продавцов.

Но Перстень не забивал себе голову такими премудростями. Получив от покупателя солидный задаток и обсудив детали передачи оружия, он с облегчением расстался с покупателем, считающим себя ярким представителем цивилизованного мира.

На следующее утро Перстень с Сынком энергично суетились в арсенале. Больше никого Илья Самойлович в свое предприятие не посвящал. Даже охранники, число которых в связи с тревожной ситуацией в городе в последнее время несколько увеличилось, понятия не имели, что они сторожат. Отец и сын резво грузили оружие в фургон, которого официально, по всем данным ГАИ, в природе не существовало, не подозревая, что наверху происходят довольно неприятные события.

Уже давно Жерех приставил одного шустрого паренька следить за Перстнем. Сделано это было по двум причинам: пахан жаждал мести и в то же время надеялся разобраться в тайных делах Ильи Самойловича, отхватив порядочный куш.

Неприметно следуя за машиной Кольцова, пареньку удалось добраться до приватизированной военной части. Правда, у него хватило ума не подгонять свой «Жигуль» к воротам. Он оставил машину в лесу, а сам отправился пешком.

Обманчивое безлюдье объекта сбило с панталыку юного следопыта. Он осторожно подобрался к ограде, пытаясь выяснить, куда же делись преследуемые. В том, что подсматривать нехорошо, парень убедился через каких-то десять минут. Со стороны леса послышался шорох – шпион обернулся, но сделать ничего не успел. Один человек навалился на него сзади, еще двое, выскочив словно из-под земли, мчались со стороны объекта. Незадачливого лазутчика умело обыскали и, для начала врезав пару раз по почкам, поволокли к воротам. В принципе, охранники могли бы и сами с ним разобраться, но решили воспользоваться присутствием на месте начальства.