Текст книги "Викинг"

Автор книги: Максим Гарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

– При чем тут бассейн?

– Да ни при чем. Соображать надо. Если уж такой верняк не прошел, его следовало кончать при первом удобном случае. Мог твой наблюдатель его замочить?

– Не знаю. Наверное, мог. Но я приказал ему уходить.

Седой разочарованно вздохнул. Конечно, хорошо иметь такого бесхитростного главу боевиков. Он вряд ли устроит за спиной какую-нибудь подлянку. Но уж больно прост. Фрол был не в пример хитрее. Он мог задумать и осуществить самую головоломную комбинацию. А этот, так и будет сдавать своих бойцов поодиночке и малыми группами белобрысому вурдалаку?

Не лучше ли взять руководство операцией в свои руки? К тому же ситуация складывается далеко неординарная. Возникла явная угроза благополучию всей группировки. Интересно, понимает ли это Кучер? Или думает, что раз враг обнаружен, уничтожить его не составит труда?

– Чем сейчас заняты твои люди? – как бы между прочим спросил пахан.

– Ищут его.

– Чтобы еще раз попытаться затолкать под грузовик?

– Нет. Просто, чтобы найти, – не понял иронии Кучер. «И никогда не поймет», – заметил про себя Седой и поэтому без всяких намеков и иносказаний скомандовал.

– Пусть все твои люди, у которых есть право на ношение оружия, постоянно держат его при себе. И те, у кого такого права нет, по возможности, тоже. Как только увидят этого гада, пусть мочат, не раздумывая.

– Значит, больше никаких несчастных случаев? – на всякий случай переспросил Кучер.

– Забудь об этом, – подтвердил Седой.

– Тогда у нас есть для него просто классный подарочек, – расплылся в улыбке главарь боевиков: оказывается, и ему не была чужда ирония.

* * *

Третий час ночи. Под напором ветра тревожно шумели вершины деревьев. Викинг аккуратно сложил одеяло и спрятал в тайник, куда еще вчера, засветло, были предусмотрительно уложены все остальные вещи. Больше его здесь ничто не задерживало. Быстренько сориентировавшись на местности, Викинг двинулся к дому.

Всякий человек, находящийся один в ночном лесу, невольно испытывает чувство страха. Кто больше, кто меньше. Страх этот чисто наследственный, вызванный генетической памятью о тех очень древних временах, когда наши предки часто становились добычей разных хищников. Днем да всем скопом доисторический человек еще как-то мог от них отбиться. Но ночью он оказывался совершенно беспомощным и, если не мог немедленно присоединиться к своим, укрывался в первом подвернувшемся убежище. Если, конечно, успевал это сделать.

Викинг почувствовал, как едва заметно перехватило дыхание, биение сердца слегка ускорилось, между лопатками будто кто-то провел холодной пятерней. Но длилось это всего несколько мгновений, после чего ушло навсегда. Теперь Глеба куда больше волновало то, как в таких условиях сохранить быстроту шага и не сломать при этом ноги.

К дому Викинг добрался благополучно и в им самим назначенное время – перед рассветом. В этот час при вынужденном бодрствовании человека особенно клонит ко сну. Если уголовники установили наблюдение за его квартирой, то предрассветное время лучше всего подходит, чтобы пробраться туда незаметно. Викинг припал к углу дома и несколько минут пристально осматривался по сторонам. Конечно, наблюдатели, если они есть, следят за его квартирой издали, ничем не выдавая своего присутствия, но если они его заметят, то могут засуетиться, совершить какой-нибудь необдуманный поступок и раскрыть себя.

Ничего подобного не произошло. Викинг по стеночке устремился к своему подъезду, находившемуся в самом центре дома. Невразумительный серый свет – предвестник восходящего на востоке солнца – начал решительно вытеснять ночную тьму, превращая смутные очертания предметов в ясные контуры. Викинг уже начал различать цвета, по крайней мере, самые насыщенные из них. Но в подъезде было по-прежнему темно. Бесшумно закрыв за собой входную дверь, он на всякий случай поднялся до самого верхнего этажа. Никто не ждал его ни у дверей квартиры, ни этажом выше, чтобы напасть сзади и прикончить выстрелом в спину.

Викингу это казалось странным. Неужели авторитеты при всей их осведомленности и связях почти во всех подразделениях милиции не смогли выяснить его адрес? Или уверены, что могут обойтись и без этого? Но в таком случае они, пусть частично, оставляют инициативу в его руках. Нет, не может быть. Викинг достал из кармана коробок, чиркнул спичкой.

Еще только начав войну с группировками, Викинг принял несколько мер по обеспечению собственной безопасности. Одна из них была стара, как дверь в человеческом жилище. Именно в дверном косяке Викинг спрятал тоненькую, под цвет двери щепочку, обнаружить которую вот так, сходу, человеку непосвященному было почти невозможно.

При свете горящей спички Викинг старательно осмотрел дверной косяк. Щепочки не было. Значит, напрасно он так плохо подумал о местных авторитетах. Все-таки были у него гости, были. Может, и сейчас есть. И нет ничего удивительного в том, что он не испытывает чувства опасности. Видно, дрыхнут ребятки без задних ног или болтают вполголоса о бабах или машинах, потому и не идут от них сигналы угрозы. Там они или нет, можно проверить только одним радикальным способом.

Викинг нарочито громко вставил ключ в замок, чуть приоткрыл дверь, одновременно укрывшись за каменной стенкой. Ничего: ни шума, ни суеты, а главное – ни малейшего ощущения опасности. Зачем же тогда они сюда приходили? Ради того, чтобы посмотреть, как он живет? Абсурд. Но в квартире наверняка никого нет. Что же задумали уголовники? Викинг стал пристально вглядываться в просвет между косяком и приоткрытой дверью. Логика подсказывала, что неприятности должны ждать его у самого порога. Уголовники вряд ли ожидали, что их появление Викинг установит, еще не заходя в дом, но вполне могли допустить, что как-то наследят в квартире. Поэтому и должны установить сюрприз, который сработает до того, как хозяин успеет насторожиться.

Так и есть. С большим трудом Викинг разглядел свисающую леску, одним концом наверняка привязанную к внутренней дверной ручке. Если дверь раскрыть пошире, леска натянется, как струна. А потом? К чему привязан ее второй конец? Викинг чиркнул спичкой и осторожно пережег леску. Затем внимательно все осмотрел в поисках других ловушек и, ничего не обнаружив, медленно открыл дверь. Картина, открывшаяся перед ним, потрясала до глубины души. Один конец лески действительно крепился к дверной ручке. А вот второй… Несколькими надежными узлами он был привязан к чеке «лимонки», прижатой к полу тяжелой хрустальной вазой. Замечательное приспособление для сведения счетов с недругами. Широко распахивая дверь своего дома, человек собственноручно срывает чеку и приводит смертоносный механизм в действие. А имеющиеся после этого несколько секунд до взрыва он использует для того только, чтобы превратить себя в идеальнейшую для поражения мишень – захлопывает дверь и замирает в непосредственной близости от гранаты.

О гранатах Викинг имел очень смутное представление – не было их ни в эпоху походов викингов, ни в его семье. Только на двухмесячных военных сборах, которые благодаря наличию в институте военной кафедры заменили ему службу в армии, показывали издали, так и не дав потрогать руками. Викинг завернул опасную игрушку в газету и сунул в коробку из-под электронного будильника. Граната из орудия убийства превратилась в подводящий под статью предмет, если в дом вдруг нагрянут с обыском, и ее требовалось немедленно унести отсюда, как и некоторые другие вещи.

Викинг заглянул в кухню и в ванну, зашел в комнату. Никаких следов присутствия посторонних. Соображали урки, что после взрыва сюда прискачет целая толпа сыскарей, не хотели давать им лишних зацепок. Викинг достал ящик со свои оружием. Его количество несколько поубавилось – неизбежные издержки ликвидации авторитетов. Теперь приходилось все уносить и как можно скорее. Викинг приподнялся, чтобы сходить за сумкой, но тут раздался шум въезжающей во двор машины. До предела обостренные чувства Викинга очень живо отреагировали на это обыденное явление. Бросив ящик, он припал к окну.

Находившиеся в автомобиле люди и в самом деле повели себя подозрительно. Легковушку загнали на площадку для машин, но поставили ее так, чтобы было удобно наблюдать за подъездом Викинга. И потом – ни один человек из нее не вышел. Нехорошо улыбнувшись, Глеб выбрал из кучи холодной стали кастет и вышел из квартиры. Здесь он, как ни странно, стал не спускаться, а подниматься вверх.

Этот маневр тоже был продуман заранее, а замок чердачного люка в следующем подъезде предусмотрительно перепилен и схвачен универсальным клеем. С виду целый замок, но если хорошо рвануть… Замка на люке в подъезде Викинга, похоже, не было никогда.

Тихо выскользнув из соседнего подъезда, Викинг окольными путями подобрался к нехорошей машине с другой стороны. Еще в подъезде он проследил за двумя седоками легковушки и убедился – это по его душу. В какой-то момент из подъезда, где жил Викинг, вышел человек, и один из сидевших в машине непроизвольно потащил руку из кармана. В ней блеснул пистолет. Если бы не хранившееся в доме железо, Викинг оставил бы убийц в покое. Но сейчас требовалось расчистить путь.

Приехавшие вели себя довольно беспечно. Похоже, до них еще не дошли слухи о новом подвиге Викинга, теперь уже не на суше, а на воде. А установленная в прихожей граната вселяла твердую уверенность, что на этот раз должно обойтись без стрельбы.

Без стрельбы и обошлось. Улучив момент, когда оба приехавших уставились в противоположную сторону, Викинг бросился к машине, распахнул дверцу и заехал повернувшемуся стрелку в лоб. Тот закатил поросячьи глазки и откинулся назад. Сидевший спереди водитель оказался в очень неудобном положении – спиной к Викингу. Схватив его железной рукой за шею, Глеб грозно скомандовал:

– Руки на баранку. Одно лишнее движение – и ты покойник.

Уголовник беспрекословно повиновался. Викинг, продумавший все дальнейшие ходы, приказал:

– Поехали. Только не гони и слушай меня внимательно.

Мимоходом он обыскал стрелка, но не нашел ничего, кроме очередной бумажки, дающей право на ношение оружия.

– Сколько же вас развелось, оруженосцев. Скоро по численности перегоните всю нашу армию. – И, помахав листочком перед носом водителя, поинтересовался. – Слышь, а у тебя такая бумажка есть?

Человек за рулем отрицательно качнул головой.

– Жаль, – немного странно отреагировал на это Викинг.

При этом он не забывал давать четкие указания. Машина, прошелестев по шоссе и попетляв по лесной дороге, остановилась у небольшого озерца с топкими берегами. Викинг, завладев пистолетом, вместе с водителем вышел из машины и приказал тому открыть багажник. Там, к огромной радости Глеба, среди прочего барахла оказался и аккумулятор.

– Хочешь жить – делай, что я скажу, – заявил он водителю. – Нож есть?

Человек нырнул в машину и приволок нож с узким длинным лезвием, благоразумно не попытавшись им воспользоваться. Словно понимал, что ему умышленно дается такой шанс. Викинг, распахнув дверцу, вывалил из салона стрелка.

– Кончай его.

Водила отдернул руку с ножом.

– И ты туда же напрашиваешься? – дуло пистолета повернулось в сторону отказника.

Водитель нагнулся над телом, долго собирался с духом и, наконец, решившись, вонзил нож в сердце приятеля.

– Так и оставь. А это, – Викинг ногой подтолкнул аккумулятор к трупу, – привяжи к нему понадежнее.

Ухватив тело стрелка за руки и за ноги, они раскачали его и зашвырнули в озерцо. Когда труп ушел на дно, Викинг сбил с ног парня и ткнул носом в землю.

– Не убивай. Ты же обещал! – отчаянно заверещал тот.

– Я и не собираюсь, – заверил его Викинг. – Ну-ка правую руку – в сторону, и лежи смирно.

Уголовник повиновался и уже через секунду вопил от нестерпимой боли. Коротким ударом ноги Викинг сломал ему руку в локтевом суставе.

– А ты думал, я и дальше позволю тебе разбойничать? Ищи дурных. И запомни: еще раз у меня на пути встанешь, я тебе не руку – шею сломаю, – втолковывал урке Викинг, умело накладывая шину на им же нанесенное увечье.

Он оставил водителя в машине на дороге неподалеку от своего дома, на прощание лишив его сознания.

– Чтоб не вздумал со злости на этой тачке за мной по дворам гоняться, – пояснил он свое решение.

Дома Глеб собрал сумку и уже хотел уходить, когда зазвонил телефон. После некоторых колебаний он снял трубку.

– Глеб, ты жив? Слава богу. Немедленно приезжай! – раздался взволнованный голос матери.

* * *

Задолго до того, как Викинг разделался с явившимися по его душу уголовниками, Крест положил перед Седым лист бумаги, чуть больше чем наполовину заполненный печатным текстом. Пахан немедленно принялся за чтение.

– Так, Полесов Глеб Владимирович, родился… учился… закончил… поступил… красный диплом… принят на работу. Мать, отец. Кстати, почему здесь указано, что проживает вместе с родителями, а вычислили его совсем в другом месте. У подруги, что ли?

– Нет, там его дед жил. Совсем старик. Вот они и поменялись с ним. Кстати, совсем недавно.

– Вроде на этой бумажке вся его биография. Одно неясно – где же он убивать научился?

– Черт его знает. Вроде все время на виду был.

– Мистика какая-то. Самый обычный человек. Почти гнилой интеллигент. А вытворяет такое – никакому Ван Дамму не снилось.

– Да будь он хоть самим терминатором – нашим ребятам главное его на мушку взять.

– Э, не скажи, – возразил Седой. – Как только до них дойдет слух о последнем подвиге этого самоучки, они не то что на пистолетный, на пушечный выстрел к нему подойти не осмелятся… Мало того, что Кучер этого не понимает, так и ты туда же.

– Они же знают, что он орудует только голыми руками. К тому же даже самый плохой стрелок может убить величайшего рукопашника.

Седой ответил не сразу. Он выдержал паузу, с сожалением глядя на Креста, и только потом стал поучать его, как школьника.

– Раньше этот… Глеб Владимирович кого боялся? Не нас – ментов. Нас он презирал и мочил открыто. А менты его тормознуть могли и срок впаять за ношение. Теперь мы для него куда страшнее ментов стали. Те только посадить могут, а мы – кончить. Думаю, он при такой крайности вполне за пушку схватиться может.

– Так у него нет ее, пушки-то, – опрометчиво возразил Крест.

– Подумаешь, делов. Нашего же человека замочит и пушку возьмет. Я тебе вот что скажу. Бабы постоянной у него, похоже, нет. Это плохо. Зато имеются отец с матерью. Что для нашего дела еще лучше бабы. Ты подошли парочку человек понадежнее. Которые его стариков в укромное место оттарабанят. Может, любящий сын пожертвует собой ради родителей. Да, и пусть для начала потолкуют с его предками. Вдруг расколются, где их пацан кантуется. А то ведь, знаешь, он после того, как троих наших на дно пустил, в городе не появлялся. Может, залег где поблизости или в бега пустился.

– Сделаем, – пообещал Крест. – Без вопросов.

Родители Глеба и не подозревали, какая над ними нависла опасность. Мать на кухне плеснула на разогретую сковородку жир и он издал звук, напоминающий шипение нескольких десятков одновременно потревоженных гадюк. У отца очень не вовремя разошелся по шву ботинок и он торопливо сшивал его сапожной иглой, постоянно укалывая себе пальцы и потому громко ругаясь цензурными словами, но с типично матерными интонациями. Старика в своей, бывшей глебовой, комнате вдруг охватило непонятное беспокойство. Он даже встревоженно посмотрел на настенные часы – не остановились ли?

Входная дверь распахнулась совершенно неожиданно. Из-за стоявшего в квартире шума никто не услышал царапанья отмычки по замку. Да и Крест расстарался, в придачу к двум боевикам направил на дело лучшего специалиста по вскрыванию дверей – чтобы лишний шум не привлек внимания соседей. Трое в масках ввалились в прихожую. Один ринулся прямо по коридору на кухню, двое – по комнатам. Первой налетчика увидела мать. Она открыла рот, чтобы закричать от страха, но тот опередил ее, пригрозив:

– Не ори, пристрелю.

Говорят, человек, сильно испугавшись, кричит непроизвольно – это, мол, неконтролируемая реакция. Но мать послушно захлопнула рот и под дулом пистолета побрела в большую из двух комнат. Другой налетчик тащил за шиворот старика, ее отца. В комнате уже сидел под прицелом бледный от страха отец. Он все еще держал в руке ботинок, а вот большую иглу, видимо, по приказу налетчика, бросил на пол. Бандиты выставили в центре комнаты три стула, после чего один из них приказал матери:

– Пошли. Нам нужна длинная и прочная веревка.

Никуда ходить не понадобилось. Мать достала из тумбочки бельевой шнур. Тут же ее и отца усадили на стулья и умело связали по рукам и ногам. Старика в последний момент решили не трогать.

– Дохлый он какой-то. Того и гляди коньки отбросит, – сказал один из них и приказал старику. – Ты, старый, смотри. Сиди здесь и не рыпайся.

Мать невольно посмотрела на своего отца. Действительно, он весь скособочился, сгорбился, а руки дрожали, как у пьяницы после недельного воздержания от спиртного. Странно: ведь всего час тому назад он выглядел молодцом. Что поделать, годы берут свое.

– Так, – прервал ее размышления один из бандитов. – Сейчас мы будем вас спрашивать, а вы будете отвечать. А если вы не будете отвечать, мы вас будем пытать. После чего опять спрашивать. Так что отвечать все равно придется. До вас дошло?

До отца дошло, но как-то неправильно. Он резко дернулся, попытавшись вырваться из пут, и тут же получил по шее:

– Тихо сидеть, старый козел.

– Молодец, Косой, пусть не рыпаются, – одобрительно заявил среднего роста плотный тип, похоже, главный в этой компании.

Он прошелся перед связанными, словно выбирая с кого начать, и, наконец, спросил обоих:

– Где ваш щенок?

Родители промолчали. Уголовник остановился, посмотрел на них и уже злее, с явной угрозой повторил вопрос.

– Не знаем, – наконец выговорила мать, а отец пробурчал нечто невнятное, типа «не ваше собачье дело».

– Ах, не знаете. Это нормально. Вначале все так говорят. Но мы – ребята любознательные. То, что нам надо, все равно выясним. – Он вдруг качнулся вперед и залепил матери оглушительную пощечину. – Будь ты помоложе, сука, мы бы тебя драли во все дырки на глазах твоего муженька, пока бы он не раскололся. Но противно связываться с такой старой вешалкой. Придется действовать…

Тут уголовник прервал свою лекцию, потому что отец, возмущенный его выходкой, снова попытался освободиться от веревок. Урка повернулся к нему, демонстративно перед его носом сжал руку в кулак и нарочито медленно замахнулся.

– Нет, так никакого кайфа, – неожиданно сообщил он. – Слышь, Косой, развяжи-ка его.

Как только отец почувствовал свободу, он сам рванулся вперед, навстречу неприятностям. Уголовник встретил его натренированным ударом в живот, подождал, пока жертва придет в себя и начнет выпрямляться, после чего прямым ударом вонзил кулак отцу в нос.

– Володя! – испуганно вскрикнула мать.

– Тебе же было сказано не орать, сука, – уголовник снова хлестанул ее по лицу, после чего с нескрываемым наслаждением заехал ногой в пах беспомощному отцу. Тот резко дернулся, словно от удара электрического тока, и опустился на четвереньки.

– Это так, даже не разминка, – сообщил бандит. – Так где же ваш сын?

– Не знаем, мы и в самом деле не знаем! – мать говорила совершенно искренне, но уголовник не поверил.

– У вас в доме есть паяльник? – цинично спросил он у все еще не пришедшего в себя от боли отца.

– Нет у нас никаких паяльников! – моментально отреагировала мать, вдоволь начитавшаяся газетных статей о методах работы уголовного «гестапо».

– Нет – и не надо. Без него обойдемся. Эй, Косой, поищи инструмент. Пилочку там, гвозди, молоток. Утюжок можешь прихватить. Да ты ж знаешь, не мне тебя учить.

Косой вышел из комнаты. Главарь в очередной раз пнул ногой попытавшегося встать отца и сказал, вроде бы в пустоту:

– Бабы – они твари выносливые. Их хоть на куски режь, не захотят – не расколются. Так мы мужика твоего в оборотку возьмем. Это верняк. Либо он своих мучений не выдержит, либо ты – его.

В это время в комнату вернулся Косой, притащив кучу вещей, как оказалось, нужных не только в хозяйстве. Главарь зацепил взглядом сжавшегося на диване старика. Тут ему в голову пришла еще одна замечательная идея:

– Он тебе кем приходится? – спросил уголовник у матери.

– Отец это мой, – ответила она.

– Слышь, старый пердун, – тронул уголовник старика за плечо. Может ты знаешь, где твой внучара ошивается. Колись давай, не то мы зятя кишками твоей дочки удавим.

Косой по-лошадиному заржал. Стоявший в углу третий брезгливо дернул плечами. Он был виртуозом тонких, изощренных краж и не одобрял грубой работы.

Старик едва заметно шевельнул рукой. И тут с главарем что-то произошло. Ноги у него вдруг подкосились, и он рухнул на пол. А дед, мгновенно избавившись от своей пришибленности и скособоченности, лихо бросился на Косого, блокировал его размашистый удар и ткнул сложенными лодочкой пальцами в горло. Тот, превозмогая боль, все же протолкнул руку в карман, к неосмотрительно сунутому туда пистолету, но старик оказался проворнее. Он выхватил из кучи принесенных Косым предметов большой кухонный нож и умело всадил его между ребер прямо уголовнику в сердце.

В течение этих нескольких страшных секунд взломщик стоял, не шелохнувшись. И только когда старик с усилием выдернул нож из тела Косого, бросился вон из квартиры. Но дверь была закрыта, бандит успел только отщелкнуть замок, на остальное времени не хватило. Старик быстро пресек попытку сопротивления и одним взмахом распорол взломщику горло.

Дед хотел вернуться в комнату, разобраться с главарем, как вдруг услышал предупреждающий возглас:

– Отец, берегись!

А вслед за этим жесткое безапелляционное требование:

– Бросай оружие, старый козел, и вали сюда, иначе я им мозги вышибу.

– Западных боевиков насмотрелся, кретин, – голос деда звучал по-стариковски сипловато, но был не менее тверд и решителен. – Так здесь тебе не кино. Попробуй хоть пальцем их тронуть – и ты труп.

– Я их сейчас кончу, понял? И ничего ты мне не сделаешь.

– Сделаю, сделаю… Послушай лучше, что я скажу. Ты сейчас же положишь оружие и уберешься отсюда. Даю слово: я тебя трогать не буду, пропущу беспрепятственно. Это твой единственный шанс сохранить жизнь.

– Врешь ты все. Если я пушку брошу, ты меня сам пришьешь или ментам сдашь.

– Стар я, парень. Скоро перед Богом ответ держать. Так зачем мне лишний грех брать на душу?

Удивительно, но упоминание о Боге стало для главаря решающим аргументом.

– Ладно, добазарились, – сообщил он и вскоре вышел в коридор с демонстративно поднятыми руками.

Старик посторонился, давая ему пройти, но бандит замер, уставившись на зажатый в руке кухонный нож.

– Так ты на понт меня взял, старый козел!

Главарь был уверен, что старик успел завладеть оружием Косого. Если б он знал, что тот практически безоружен! Впрочем, и сейчас еще ничего не потеряно. Бандит не стал тратить времени на пустые угрозы – понимал, что со стариком надо покончить прежде, чем там, в комнате, оставленный не связанным отец придет в себя и схватится за пистолет. Рассчитывая исключительно на свою реакцию, главарь нанес стремительный боковой удар. Старик, неожиданно резво прогнувшись, одновременно выкинул вперед руку, вогнав нож в живот противника и, выпрямляясь, с удивительной для человека таких лет силой, протащил нож вверх и немного наискосок до самых ребер. Бандит скорчился на полу. Тело его сотрясалось не то от боли, не то в агонии. Дед критически осмотрел дело своих рук и с сожалением констатировал:

– Придется звать милицию.

Когда освобожденная от веревок мать пила одно за другим валерьянку, корвалол и еще какую-то гадость, да и отец тоже отхлебнул изрядную дозу успокоительного, правда, имеющего с лекарственными настойками только то общее, что и оно было на спирту, нагрянули сыщики. Осмотрев покойников, милиционеры подступили к Полесовым с требованием объяснить, где тот умелец, который так грамотно прирезал трех матерых уголовников. В авторство деда они категорически отказывались верить до тех пор, пока старик, обидевшись, не заявил:

– Хотите, покажу?.. – явно предлагая сомневающимся выступить в роли подопытных кроликов. Милиционеры от такой чести отказались, заявив, что они ему верят, после чего сняли отпечатки пальцев с ножа и у старика. Затем главный из сыщиков, одетый, как это повелось у них в последнее время, в штатское, попытался допросить отца с матерью, но и тут решительно вмешался дед:

– Вы что, не видите, они в шоке. Спрашивайте у меня. Я побольше ихнего и видел и слышал.

Обалдевший от такого напора мент немедленно согласился и даже уважительно добавил:

– Да вы, дедуля, орел. Небось, в войну диверсантом были.

– Да я и сейчас не имею права рассказывать, чем тогда занимался, – заявил старик. Пораженный таким ответом сыщик долго молчал, прежде чем решился задать свой вопрос:

– Скажите, а почему они полезли именно в вашу квартиру?

– Откуда я знаю? Это уж вы разбирайтесь… А может, адрес перепутали?

– Попробуй разберись, если вы ни одного в живых не оставили. Что же касается адреса, то насколько я могу судить вон по тому типу, – мент указал на тело взломщика, – они таких ошибок даже малолетками не совершали. Может, ваша дочь или зять оказались свидетелями чего-то важного?

– Если что-то вспомнят, мы вам сообщим, – вновь пресек старик попытку милиционера допросить родителей Глеба.

И, видно, было в нем нечто такое, что заставило сыщика отказаться от правила: при первом же удобном случае выжимать из свидетелей все, что они знают.

Как только милиция уехала, мать тут же бросилась к телефону.

– Не надо. Его нет дома, – уверенно сказал старик.

И был неправ.

* * *

Викинг не спеша положил трубку. Что ж, раз мать требует, надо ехать. Но это не значит, что прямо сейчас лететь сломя голову. Прежде чем попасть к родителям, необходимо наведать еще одно местечко. Спрятать железо и посмотреть, можно ли туда перебраться.

Интересная нынче у наших людей появилась черта характера. Если какую-нибудь вещь нельзя украсть или еще как-то использовать для личного обогащения, человек теряет к ней всякий интерес. Бомбоубежище как раз и относилось к категории таких вещей. Украсть его, понятное дело, было невозможно, а устроить в нем склад, дискотеку или, на худой конец, склеп для состоятельных покойников запретило высокое начальство. За все время работы в институте Викинг ни разу не видел, чтобы туда наведался хоть один человек. Прикончив Сыча с Лишаем, Глеб по наитию, еще не зная точно своих дальнейших планов, сделал дубликат ключей от входа в бомбоубежище. Пришло время ими воспользоваться. В таком месте его никогда не додумаются искать.

Положив на ножи, кастеты и дубинки кое-какие постельные принадлежности, причем, не только с целью маскировки холодного оружия, Викинг не таясь покинул дом. Искалеченный уголовник наверняка еще не сообщил своим о последних событиях, и опасаться следовало только случайной встречи со знающими его в лицо урками. Но стараниями Седого таких в Глотове наверняка развелось немало, поэтому Викинг сошел с автобуса, не доехав одной остановки, решив попетлять по парку, чтобы обнаружить возможную слежку. Но его не успели засечь.

Теперь Викингу предстояло незаметно пробраться в убежище. Конечно, ближе к вечеру, когда подавляющее большинство сотрудников уже покинуло институт, это не составило бы труда, но время поджимало.

Не суетясь, но быстрым шагом Викинг подошел к спуску в бомбоубежище и скатился вниз по щербатым ступенькам. Внутри все оставалось так, как при последнем его визите, только пыли заметно прибавилось. И откуда только она бралась в изолированном помещении? Викинг открыл дверь одной из нескольких комнатушек, расположенных по периметру главного помещения. Там в ящиках, а то и просто навалом были оставлены всякие жизненно важные для целей гражданской обороны предметы. Сумки с противогазами были частично распотрошены, видимо, какие-то части этого устройства могли пригодиться в домашнем хозяйстве. А вот на полевые дозиметры никто не позарился, только батареи повытаскивали. Викинг открыл большой деревянный ящик с этими внезапно утратившими актуальность приборами, вытащил из чехла один дозиметр, уложил на его место часть своих игрушек, а сам прибор засунул под кучу плакатов. Оставшееся оружие, которое, как считал Викинг, могло понадобиться в первую очередь, он решил припрятать в другом, не столь труднодоступном месте. Засунув чехол в самый низ, он закрыл ящик и сверху присыпал его грудой противогазов. С одной проблемой было покончено.

Затем Викинг наведался в санузел, проверил, течет ли в кранах вода. Вода потекла, правда, от чрезмерного застоя даже не ржавого, а омерзительно черного цвета. И, что удивительно, в кладовке сохранились два одеяла, прожженных посередине. Видно, потому и сохранились. Там же стояло несколько аптечек, и в каждой находилось по одному-два пакета борной кислоты.

– На тебе Боже, что нам негоже, – пробормотал Викинг, но в целом он был доволен. Главное, что судьба бомбоубежища по-прежнему никого не волнует и в нем всегда можно будет укрыться.

В родительском доме Викинга заждались. Отец обрадованно похлопал его по плечу, а мать бросилась на шею и, не выдержав, разрыдалась. Но толком поговорить им так и не удалось. Старик сразу же уволок Глеба в свою комнату.

– Сегодня три каких-то типа в масках пытались нас убить. Между прочим, из-за тебя.

– Да? И что же им помешало?

– Не учли того, что старость иногда не только знает, но и может.

– Ну дед, ты даешь!

– Я-то ладно. А вот ты что такого натворил, если из-за тебя готовы твоих близких на тот свет отправить?

– Дед, поверь, тебе этих дел лучше не касаться.

– Это ты отцу с матерью можешь отлуп давать. А я должен все знать. Может, еще тебя, сопляка, от смерти спасу.

Викинг с удивлением посмотрел на старика: никогда тот не разговаривал с ним в таком тоне. Хотя и убивать тебя приходят не каждый день. Впрочем, у Глеба сразу промелькнула мысль, что не убивать их приходили, а использовать в качестве заложников. Но не станешь же из-за этого спорить со стариком. Тем более, что его сейчас волнует совсем другое.

– Ладно, – решился он, – слушай. Но предупреждаю: такое не всякий даже во сне выдержать сможет.

И Викинг рассказал все, начиная со смерти Ревякина и кончая сегодняшним утром. Дед внимательно слушал, с каждой минутой все больше мрачнея, но при этом не впадая в панику, а стараясь вникнуть в сложившуюся ситуацию.

– Трудно тебе придется. Считай, все городские подонки мечтают с тобой рассчитаться.

– Да, положение аховое, – легкомысленный тон Викинга как-то не вязался со сказанными словами.