Текст книги "Танец судьбы"

Автор книги: Люсинда Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Пока Аврора не проявляла явных признаков расстройства, но вот глаза Грания были полны слез.

– Ты знаешь, что я люблю тебя как родную дочь. И так всегда было... неизвестно почему, – продолжала Грания, сожалея, что не может быть такой же сильной, как эта маленькая девочка, сидевшая рядом с ней. – Аврора, ты понимаешь, что я говорю тебе?

Девочка подняла глаза от щенка и посмотрела поверх скалы на море.

– Да, понимаю. Я знала, что он скоро покинет меня, только не была уверена, когда именно это случится.

– Аврора, откуда ты знала?

– Мама... – Аврора помолчала, а потом добавила: – Моя прежняя мама сказала мне.

– Правда?

– Да. Она говорила, что ангелы прилетят и заберут папу на небеса, чтобы они могли быть вместе. – Девочка повернулась и посмотрела на Гранию. – Я ведь говорила тебе, что ей одиноко.

–Да.

Аврора долгое время сидела молча, а потом произнесла:

– Я буду скучать по папе. Очень сильно. Мне хотелось бы попрощаться с ним. – Она закусила губу, и Грания заметила, что в глазах у нее заблестели слезы.

– Дорогая, я знаю, что не смогу полностью заменить тебе родителей, но буду очень стараться.

Аврора снова посмотрела на море.

– Я понимаю: она хотела, чтобы он был рядом. Но почему все, кого я люблю, покидают меня?

И она заплакала, сильные рыдания сотрясали ее. Грания обняла девочку и усадила к себе на колени, качая ее, как младенца.

– Я не покину тебя, дорогая, обещаю, – снова и снова повторяла она. – И папа не хотел этого делать, поверь мне. Он очень сильно тебя любил, так сильно, что сделал все возможное, чтобы ты осталась со мной и моей семьей. Вот почему мы поженились.

Аврора посмотрела на нее.

– Мне кажется, он тебя тоже немного любил. – Она вытерла слезы тыльной стороной ладони и спросила: – А тебе грустно, Грания, что его больше нет?

– Да, конечно, – ответила та. – Очень, очень грустно.

– Ты любила папу?

– Да, думаю, да. Мне грустно, потому что я знала его совсем недолго.

Аврора схватила руку Грания и крепко ее сжала.

– Значит, мы обе любили его. И обе будем скучать, так ведь?

–Да.

– И сможем подбодрить друг друга, когда одна из нас будет грустить?

«Лучше бы она плакала!» – подумала Грания. Видеть мужество маленькой девочки и ее силу было гораздо мучительнее.

– Да, – сказала она, крепко прижимая Аврору к себе, – сможем.

– А где же Аврора? – поинтересовалась Кэтлин, когда Грания появилась в кухне.

– Она укладывает Лили спать, а потом собирается пойти с Шейном к овцам.

– Ты серьезно? – удивилась Кэтлин. – Ты разве не сказала ей?

– Сказала.

– И как она это восприняла?

– Мама... – Грания изумленно покачала головой – она была в явном замешательстве. – Аврора утверждала, что уже все знала.

Аврора

Да. Я все знала.

Хотя не могу объяснить вам, как такое возможно. Если я скажу, что слышала голоса, которые сообщили мне об этом, вы вполне обоснованно можете решить, что я, как и моя несчастная мать, психически не здорова. Давайте просто считать, что у меня было предчувствие. Подобное ведь свойственно многим людям, правда?

Однако смерть отца стала для меня страшным ударом, ведь все складывалось просто идеально. Грания вышла за него замуж... Я очень этого хотела и, признаюсь честно, немного подтолкнула это событие.

Но от радости до грусти один шаг. У них не было времени «остановить мгновение» и насладиться им хотя бы несколько месяцев или даже недель.

Папа сделал все возможное, чтобы оградить меня от неприятностей, когда женился на Грании и облегчил ей процедуру удочерения. Он еще раз доказал любовь ко мне своими действиями, как поступают многие мужчины. И все же я хотела бы попрощаться с ним, как бы ужасно он ни выглядел в свои последние дни.

Я была готова к этому, поскольку давно поняла, что он болен. А когда любишь кого-то, внешность не главное... Важно ощутить сущность человека, пусть даже в последний раз.

Теперь я понимаю, что Грании тоже было очень тяжело. Ее вдруг увлек бурный поток жизни моей семьи, и она была вынуждена подчиниться моему отцу, который отчаянно желал защитить меня, его любимую дочь.

Недавно я прочитала книгу, в которой рассказывается, как души совместно путешествуют во времени. Они меняются ролями, но невидимые связующие нити постоянно притягивают их друг к другу.

Возможно, именно поэтому Кэтлин почувствовала, что в ситуации со мной и Гранией история повторяется. Ведь когда Грания встретила меня, ее доброе сердце было открыто, и ей нужен был ребенок, которого могла бы любить. Рядом оказалась я – сирота, которую она взяла под крыло. Боже, читатель, надеюсь, я никогда не поступала так жестоко, как моя бабушка Анна по отношению к Мэри. Буддисты считают, что нам приходится раз за разом возвращаться на землю, пока мы не усвоим все уроки. Я всегда относилась к Грании с благодарностью и любовью, ведь после этой жизни мне хотелось бы перейти на другой уровень. Нирвана меня очень привлекает. Возможно, мне еще предстоит пройти какой-то путь, но я всегда старалась быть хорошим человеком. И, несомненно, смогу жить в новом, более совершенном теле.

А сейчас я намерена вернуться в Нью-Йорк и рассказать вам о том, как Мэтт испортил себе жизнь.

На этом этапе я чувствую, что имею все основания заявить: в этой истории все складывается совсем не так, как нужно. И вот в чем вопрос: сумеет ли Мэтт все исправить?

37

Чарли перебралась в спальню Мэтта в тот же вечер, когда они решили попробовать жить вместе. Но, сославшись на беременность, она наложила вето на любую форму физического контакта. Мэтт воспринял это с облегчением – по крайней мере, он получил отсрочку в исполнении приговора. Он совершенно не помнил ту последнюю ночь в одной постели с Чарли, поскольку был пьян, так что память возвращала его в те времена, когда они еще были вместе. Моменты близости с Чарли его совсем не вдохновляли, и он все делал механически. А вот с Гранией все было превосходно: Мэтт в буквальном смысле ощущал, как они сливались в одно целое.

Отбросив эти мысли, Мэтт, выбравшись из кровати, направился в ванную комнату, чтобы принять душ. В новом статусе Чарли его многое раздражало. Для начала огромный арсенал косметики: лосьоны и всякие другие волшебные эликсиры – не меньше чем на прилавке отдела косметики в универмаге «Сакс» – были расставлены вокруг раковины и на всех полках. Грании же хватало одной баночки крема для лица. Одежда Мэтта теперь занимала одну восьмую гардероба, все остальное пространство было заполнено дизайнерскими нарядами Чарли – это тоже подчеркивало разницу между двумя девушками.

Пытаясь отыскать бритву, Мэтт столкнул в раковину косметичку Чарли и с трудом погасил приступ раздражения. В конце концов, их совместная жизнь – это его идея. Чарли не настаивала ни на чем и даже не пыталась его ни в чем обвинить. Так что ему не следовало осуждать ее.

Тем не менее, Чарли уже начала поговаривать о переезде и предложила купить дом в Гринвиче недалеко от родителей. Мэтта не особенно радовала эта идея. Они с Гранией, находясь в таких же обстоятельствах несколько месяцев назад, не задумывались о переезде за город. И все же стремление Чарли растить ребенка на свежем воздухе, нельзя было считать странным. Когда Мэтт упомянул, что у него нет средств на такую серьезную покупку, Чарли взмахом руки отвергла все возражения:

– Мэтти, мама с папой помогут нам. Ты же знаешь.

В этот момент он начал понимать, что чувствовала Грания, когда его родители предлагали помощь. Мэтт не хотел ничего принимать от родителей Чарли. А еще прошлой ночью она, повернувшись к нему, поинтересовалась, действительно ли он не собирается заниматься бизнесом отца и насколько серьезно это решение.

– Когда появится ребенок, мне придется уйти с работы. Возможно, на несколько месяцев или даже навсегда. – Чарли вздохнула. – Мэтти, мне неприятно это говорить, но с твоими доходами мы сможем нанять горничную-филиппинку только на три дня в неделю, а я хочу взять прислугу на постоянную работу с проживанием.

Мэтт быстро оделся, радуясь, что Чарли нет дома. Она уехала в свою квартиру, чтобы окончательно расплатиться с дизайнером. На прошлой неделе она показала новую обстановку Мэтту, и, когда он увидел весь этот шик, у него глаза на лоб полезли. Стекло, белые и хромированные поверхности – по уюту квартира могла соперничать разве что с операционной. Мэтт недоумевал, как Чарли может существовать с ним в лофте. Он сделал кофе и нашел в холодильнике сухой бублик. Чарли совсем не готовила, и последние две недели они питались только едой навынос. Мэтт вспомнил вкуснейший окорок и протертые овощи с картофелем, которые часто делала Грания, и в животе у него заурчало.

– Вот черт!

Но он взял себя в руки. Пора прекратить сравнивать Чарли с Гранией. Они просто разные, вот и все. Однако сравнение всегда оказывалось не в пользу Чарли. Мэтт сел за стол и включил ноутбук. Он писал работу, которую следовало закончить еще три недели назад, но он никак не мог сосредоточиться. Прочитав уже написанный текст, Мэтт остался недоволен и, откинувшись в кресле, глубоко вздохнул. Он отлично понимал, куда катится его жизнь. Он столько лет боялся стать похожим на родителей, а теперь стремительно превращался в их подобие. Жалко, что ему не с кем поговорить. Мэтт был на грани отчаяния. Единственным человеком, с кем он мог пообщаться после отъезда Грания, была его мать.

Он схватил мобильный телефон и позвонил домой родителям.

– Мама, это Мэтт.

– Мэтт, рада тебя слышать! Как твои дела?

– Я, наверное, мог бы на несколько часов выбраться из города в эти выходные. Ты очень занята?

– Завтра к нам приходят на барбекю друзья. А сейчас я дома одна, твой отец играет в гольф. Может, заедешь на ленч?

– Отличная мысль, мама. Уже выхожу.

Уэст-Сайдское шоссе оказалось свободным, и через сорок пять минут Мэтт подъезжал к дому родителей по Белль-Хэвен-драйв.

– Привет, дорогой! – Элейн, вышедшая встречать сына на порог дома, крепко обняла его. – Какой приятный сюрприз! Теперь мой мальчик редко приезжает сюда. Входи.

Мэтт прошел за матерью через просторный холл в большую кухню, оборудованную по последнему слову техники. Отец очень любил разные кухонные агрегаты и покупал их жене на каждое Рождество и день рождения. Элейн обычно со сдержанной улыбкой открывала подарок, благодарила и убирала подальше, к остальным, во вместительный кухонный шкаф.

– Выпьешь что-нибудь, дорогой?

– Я обойдусь пивом. – Мэтт с неуверенным видом топтался на кухне. Теперь, оказавшись рядом с матерью, он не знал, что сказать. Она знала лишь то, что Грания уехала, – и больше никаких подробностей.

– Ну что, как идет жизнь в городе?

– Я... Черт, мама! – Мэгг покачал головой. – Не хочу тебе лгать, но в моей жизни полная неразбериха.

– Ясно. – Элейн поставила на стол пиво. В ее глазах светилось сочувствие. – Расскажи, что случилось.

Мэтт постарался максимально честно описать ситуацию. Он лишь решил скрыть, что не помнит деталей той ночи с Чарли. Ему казалось, Элейн слишком чувствительна, и ее лучше поберечь.

– Итак, – наконец произнесла она, – позволь мне все суммировать. Грания исчезает вскоре после выписки из больницы. Она улетает в Ирландию и отказывается обсуждать с тобой причины отъезда. Вы не общаетесь уже несколько месяцев. А потом ты узнаешь, что она вышла замуж за кого-то другого?

– Да, по сути, все верно, – со вздохом согласился Мэтт.

– Далее. Чарли переезжает к тебе, чтобы ты не скучал в одиночестве, пока в ее квартире идет ремонт. Вы становитесь близки и решаете жить вместе. – Элейн выглядела озадаченной. – И ты говоришь мне, что не уверен в своих чувствах к ней?

– Именно так, – кивнул Мэтт. – Можно мне еще пива?

Элейн принесла вторую бутылку и спросила:

– Значит, ты считаешь, что еще не забыл о прежних отношениях?

– Да. И... – Мэтт глубоко вздохнул. – Есть еще кое-что.

– Тебе лучше все мне рассказать, дорогой.

– Чарли беременна.

Элейн с озадаченным видом посмотрела на сына:

– В самом деле? Ты уверен?

– Да, мама, конечно. Она записалась на обследование через пару недель. И я пойду с ней.

– Ясно, – медленно произнесла Элейн. – Я приготовила салат. Давай поедим на террасе.

Он помог вынести на улицу салат, тарелки и приборы. Они сели за стол, и Мэтт заметил, что мать все еще не оправилась от потрясения.

– Мне очень жаль.

– Не стоит, Мэтт. Я уже не маленькая и смогу это пережить. Дело не в этом, просто что-то тут не складывается, – нахмурилась она. – Давай отложим это пока. Вопрос в том, любишь ли ты Чарли?

– Да, я люблю ее как друга, как партнера, возможно... Мама, я пока и сам не знаю. Конечно, мы выросли вместе, у нас общие знакомые... Ты дружишь с ее родителями... Все просто, – вздохнул он.

– Всегда проще создать семью с кем-то из своего окружения. И я так поступила, – улыбнулась Элейн, раскладывая салат по тарелкам. – Это удобно, а близкое знакомство волне может перерасти в любовь. Но... – Элейн старалась подобрать подходящие слова. – Это не кружит голову. Как и безопасная езда.

Мэтт удивился, насколько точно мать передала его ощущения.

– Да, прямо в точку.

– И не говори, что я не понимаю. Потому что это не так. С Гранией ты узнал, какой бывает другая жизнь, и я радовалась, что тебе удалось вырваться. Ты страстно любил ее, и она раскрасила мир вокруг тебя яркими красками.

– Да, именно так. – Мэтт сглотнул комок в горле. Он чувствовал, что вот-вот расплачется. – И только после ее отъезда я понял, как сильно любил ее и как... люблю.

– Я тоже любила одного человека... до встречи с твоим отцом. Мои родители сочли его неподходящей партией для меня, потому что он был музыкантом. И я порвала с ним...

– Я не знал. – Мэтта поразило признание матери. – Ты жалеешь об этом?

– А какой смысл? – спросила Элейн с горечью. – Я сделала то, что считала в тот момент правильным, желая угодить всем. Но не проходит и дня, чтобы я не вспомнила о нем и не подумала, где он сейчас. – Ее голос становился все тише, пока она не спохватилась. – Извини, Мэтт. Тебе не нужно этого знать. Мы с твоим отцом всегда хорошо ладили. И у меня есть ты. Так что нет, я ни о чем не жалею.

– Разница только в том, что я не разрывал отношений с Гранией.

– Но сейчас она уже замужем, – сказала Элейн.

– Так сказала ее мать, когда я звонил.

– Меня это очень удивляет. Я знаю, Мэтт, что Грании было неуютно в нашем мире. Возможно, ей казалось, что она не нравится нам. Но она сама и ее талант вызывают у меня уважение. И я знаю, что она любила моего мальчика, – подчеркнула Элейн. – А за это я могла бы ей все простить.

– Что ж, мам, Грании с нами больше нет. Она не вернется, а мне нужно жить дальше. Вопрос в том, стоит ли мне пытаться построить отношения с Чарли?

– Мне трудно что-то ответить. Чарли красивая, яркая девушка, и вы принадлежите к одному кругу. Но ребенок все усложняет. А ты уверен, что она беременна? – снова спросила Элейн.

– Да, мама!

– Что ж, – вздохнула она, – похоже, в таком случае для тебя уже все решено. Я знаю, как ты переживал, когда Грания потеряла ребенка. Хотя я...

– Что, мама?

– Нет, ничего, – быстро ответила Элейн. – Если все так, как ты утверждаешь, не думаю, что у тебя есть выбор.

– Да, – мрачно согласился Мэтт, – похоже, что нет. И мне придется поддерживать определенный уровень жизни. Она уже спрашивала, не намерен ли я вернуться в бизнес отца. Девушку из высшего общества, такую как Чарли, не устроят доходы преподавателя психологии.

– Ты ведь знаешь, отец мечтает, чтобы ты унаследовал его бизнес. Но, Мэтт, если ты этого не хочешь...

– Мама, сейчас я ничего уже не хочу! – Он положил нож и вилку на тарелку и взглянул на часы. – Пора возвращаться. Чарли будет переживать, куда я подевался. – Он многозначительно приподнял брови.

– Жаль, что я не могу сказать тебе ничего другого. Раз Грания замужем...

– Каким-то образом, даже не знаю, как именно, мне удалось все испортить.

– Знаешь, дорогой, я все понимаю. Ты обязательно полюбишь Чарли, как я постепенно научилась любить твоего отца.

– Надеюсь, ты права, – со вздохом согласился он. – В любом случае спасибо за ленч и за то, что выслушала меня. Пока, мама.

Элейн смотрела, как машина сына выезжает с подъездной дорожки. Потом, закрыв дверь, она вернулась на кухню. Нарушив свою постоянную привычку, она не стала сразу убирать со стола тарелки. Она села и принялась обдумывать все, что ей рассказал сын.

Полчаса спустя Элейн решила, что стоит перед выбором: выдать чужую тайну или промолчать. Второй вариант помог бы не только сохранить существующее положение вещей, но и реализовать ее эгоистичное желание жить рядом с сыном и внуком, который скоро появится на свет. Элейн нисколько не сомневалась, что Чарли заставит Мэтта переехать в Гринвич, когда родится ребенок. Но мысль все же попробовать разобраться в своих подозрениях не оставляла ее.

Элейн услышала шум колес на подъездной дорожке – вернулся муж – и решила принять окончательное решение утром.

38

На ферме было объявлено состояние боевой готовности: все ждали признаков эмоционального стресса у Авроры. Несомненно, девочка стала тише, чем обычно, и свойственная ей joie de vivre[9]9
  Joie de vivre – радость жизни (фр.).


[Закрыть] несколько померкла.

– Этого и следовало ожидать, – сказал Джон жене как-то вечером.

Кэтлин спрашивала у Авроры, не хочет ли она некоторое время побыть дома, но девочка настояла на том, чтобы ходить в школу.

– Папа всегда хотел, чтобы я уделяла много внимания учебе. К тому же я боюсь, что Эмили найдет себе другую лучшую подругу, пока меня не будет, – объяснила она.

– Я просто преклоняюсь перед этой малышкой, – сказала Кэтлин, которая вернулась в кухню, поцеловав Аврору на ночь. – Остается надеяться, что все так пойдет и дальше и она не сорвется через какое-то время.

– Да, – согласилась Грания. Она только что вернулась из студии. – Пока нет причин волноваться. Такое впечатление, что она была к этому готова.

– Я согласна с тобой. – Кэтлин посмотрела на дочь. – Я всегда говорила, что она уже была здесь. Ее душа не так уж молода. И она понимает то, в чем мы вообще не смыслим. Я оставила тебе на ужин сосиски. Они в духовке, чтобы не остыли.

– Спасибо, мама. Я забыла о времени.

– Что ты делаешь в студии? – поинтересовалась Кэтлин.

– То же, что и всегда! – Тон Грания не оставлял возможности для дальнейших расспросов. Она никогда не любила обсуждать незаконченную работу. А последний проект был ей очень близок, как будто она вложила в глину часть своей души. – Ханс приезжает завтра.

– В самом деле? – Кэтлин достала из духовки сосиски и пюре и поставила тарелку перед дочерью.

– Он остановится в Дануорли-Хаусе. Я приготовила для него комнату.

– Хорошо. – Кэтлин присела рядом с дочерью. – А как ты себя чувствуешь, дорогая?

– Нормально. Немного устала, но я ведь много работаю. – Грания покачала головой. – Боюсь, уже слишком поздно для ужина. – И она положила нож и вилку на тарелку.

– Ты обычно не отказываешься от еды.

Грания встала и отнесла тарелку в раковину.

– Пойду спать, мама.

– Спокойной ночи.

– Спасибо, мам.

– А мне казалось, что тяжелее всего смерть Александра отразится на Авроре. Но, похоже, она пережила это легче, чем наша дочь, – заметила Кэтлин, когда они с Джоном ложились спать.

Потянувшись к выключателю, он ответил:

– Что ж, тут дело такое – Аврора осталась без отца, но у нее теперь новая жизнь, а Грания все в жизни растеряла.

Услышав глубокомысленное замечание мужа, Кэтлин в темноте удивленно приподняла брови.

– Я волнуюсь за нее, Джон. Сейчас она в прекрасном возрасте – переживает расцвет и должна быть в лучшей форме. Но Грания кажется мне потерянной. И это действительно так.

– Дорогая, нужно дать ей немного времени. Нашей дочери пришлось многое пережить, хотя это и не ее вина.

– А что я тебе говорила? Это проклятие семьи Лайлов. Я...

– Перестань, Кэтлин. Ты не можешь винить окружающих. Грания поступила так по своей воле. Спокойной ночи, дорогая.

Кэтлин промолчала. Она понимала: нет смысла продолжать разговор, если муж не хочет отвечать ей. Но сон не шел, и она лежала в темноте, переживая за свою драгоценную дочь.

Когда Грания заметила Ханса Шнайдера в машине, въехавшей во двор Дануорли-Хауса, она почему-то сразу успокоилась и испытала облегчение. Вытерев грязные от глины руки о передник, она открыла дверь студии и вышла поприветствовать гостя.

– Грания, как твои дела? – Ханс расцеловал ее в обе щеки.

Вместе с Гранией он был у постели умирающего Александра, и общее горе сплотило их. Больше не нужны были формальности, принятые обычно в отношениях адвоката и его клиента.

– Все хорошо, Ханс, спасибо. Как ты добрался?

– Отлично. – Он внимательно оглядел особняк. – Похоже, этому дому нужна новая крыша.

– Возможно. Давай войдем внутрь?

Час спустя они сидели за ленчем из свежих устриц, которые Грания утром купила на пристани в Ринге. Она также спустилась в винный погреб, спросив у Ханса совета, какое вино лучше принести.

– Итак, как дела у Авроры? – поинтересовался Ханс.

– Хорошо, – ответила Грания. – Возможно, даже слишком, но поживем – увидим. К сожалению, она не впервые потеряла того, кого любила. И у нее очень насыщенная жизнь. Школа, уроки балета и дела на ферме – не так много времени остается для грусти.

– А у тебя? – спросил Ханс.

– Честно говоря, я стараюсь забыть те последние несколько дней в больнице.

– Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Это было... тяжело. Кстати, я привез с собой прах Александра.

– Да... – грустно кивнула Грания.

Некоторое время они ели молча, а потом Грания поинтересовалась:

– Стоит ли спрашивать Аврору, не захочет ли она помочь мне развеять прах над могилой Лили?

– Ты боишься, что это расстроит ее?

– Не знаю, но она очень переживала, что не смогла попрощаться с отцом. Надеюсь, это ей поможет. А с другой стороны, правильно ли напоминать ей, что Александр превратился в горсть пепла?

– Судя по всему, что я уже услышал, до этого момента тебе удавалось отлично справляться с ситуацией. Возможно, стоит и в этот раз довериться интуиции.

– Спасибо, Ханс. На самом деле это Аврора хорошо справляется. И мои родители, и брат держатся просто замечательно. Они обожают ее.

– Это трагедия, что Александра и Лили больше нет. Но возможно, то, что Аврора сейчас спокойно живет в нормальной семье, идет ей на пользу, – размышляя, произнес Ханс. – У нее было очень непростое детство.

– Да, и, судя по рассказам о прошлом семьи Лайл, ее матери тоже пришлось нелегко. Возможно, причина кроется в этом доме... – Грания вздрогнула. – Здесь очень странная атмосфера.

– Я уверен, что все изменится, как только ремонт будет закончен. Аврора еще не говорила, хочет ли она жить здесь? – спросил Ханс. – Или она предпочитает остаться с вами на ферме?

– Сейчас ее невозможно оттащить от любимых животных, – улыбнулась Грания. – Но возможно, она передумает.

– Я пробуду здесь целую неделю и за это время планирую навести справки и найти специалиста, который оценит состояние дома и предложит конструктивные изменения, – сказал Ханс. – Возможно, он порекомендует надежную строительную компанию, которая возьмется выполнить работы. Я просил бы тебя только об одном: когда придет время выбирать новую краску для стен, положись на свой художественный талант, – улыбнулся Ханс.

– Хорошо, – согласилась Грания.

– Захочет Аврора продавать этот дом, когда вырастет, или нет, но он, по крайней мере, будет в хорошем состоянии, – продолжал Ханс. – Я также планирую съездить в Корк, и встретиться с одним своим знакомым, чтобы узнать, на каком этапе процесс удочерения. Но ни он, ни я не ожидаем никаких проблем. Александр перед смертью действовал так же эффективно, как всегда. Это было чрезвычайно важно при сложившихся обстоятельствах. Его сестра уже связалась со мной, ее интересовали условия завещания. – Ханс мрачно улыбнулся. – Как я уже говорил тебе, стервятники слетаются, почуяв смерть. А ты, Грания? – Он внимательно посмотрел на девушку. – У тебя было время подумать о будущем?

– Нет, – тихо ответила она. – Пока для меня самое важное – чтобы с Авророй все было в порядке, а я могла немного работать. Это помогает.

– Мне кажется, работа – всегда бальзам для души. Мне очень хочется увидеть твои скульптуры. Александр говорил мне, ты удивительно талантлива.

– Он был очень добр ко мне. – Грания покраснела. – У меня такое чувство, что работа – это единственное, что осталось в моей жизни после прошедших месяцев. Я покажу тебе их чуть позже. И еще: я хотела бы привести сюда Аврору, чтобы она повидалась с тобой. Завтра суббота, у нее нет занятий в школе.

– Буду рад увидеться с ней. Последний раз мы общались пару лет назад.

Очистив тарелки, Грания поставила их в раковину.

– Как ты будешь в этом доме совсем один?

– Нормально. – Ханс улыбнулся. – Почему ты спрашиваешь?

– Просто так. Если тебе что-то понадобится, позвони мне. В холодильнике есть хлеб, бекон и яйца на завтрак.

– Спасибо, Грания. С нетерпением буду ждать тебя с Авророй завтра.

– До свидания, Ханс, – сказала она, выходя из дома.

– До свидания! – крикнул он в ответ. Он налил себе еще бокал вина и подумал о том, как печально, что у Александра практически не было времени насладиться обществом чудесной женщины, которую он выбрал в жены.

На следующее утро Грания привезла Аврору в Дануорли-Хаус.

– Дядя Ханс! – Девочка бросилась в объятия адвоката. – Я так давно тебя не видела! Где ты был?

– Где всегда, Аврора, – улыбнулся Ханс. – В Швейцарии, работал в поте лица.

– Почему мужчины в жизни только и делают, что работают? – поинтересовалась она. – Ничего удивительного, что они болеют.

– Мне кажется, liebchen[10]10
  Liebchen – милая (нем.).


[Закрыть], что в этом ты права, – произнес Ханс. Его глаза блестели, когда он посмотрел на Гранию поверх головы девочки.

– Дядя Ханс, я надеюсь, что сегодня ты возьмешь выходной, и я смогу показать тебе моих животных. Щенки Мейзи родились всего два дня назад. У них еще даже глаза не открылись.

– Мне кажется, это отличная идея, – вмешалась Грания. – Аврора, может, ты покажешь Хансу ферму, пока я немного поработаю? Возвращайтесь к ленчу, и мы устроим пикник на пляже.

– Грания! – надулась Аврора. – Теперь ты все время работаешь! Ну ладно, я присмотрю за дядей Хансом. Мы зайдем за тобой позже.

Ханс с девочкой отправились вниз по тропинке к ферме, а Грания пошла в студию. Выглянув в окно, она увидела, как Аврора пританцовывает около крестного. Она посмотрела на скульптуру, которая стояла напротив нее, надеясь, что ей удалось передать легкость и непринужденную грацию девочки.

Утро пролетело незаметно, и стук в дверь, как показалось Грания, раздался слишком быстро.

– Можно нам войти? Я показала дяде Хансу все-все и умираю от голода! – Аврора ворвалась в студию и, обняв сидевшую на скамейке Гранию за плечи, поцеловала в щеку. Ее взгляд упал на скульптуры, стоявшие на рабочем столе, Она посмотрела один раз, потом взглянула снова.

– Это я?

Грания не хотела показывать Авроре работы, пока они не будут закончены.

–Да.

– Дядя Ханс, иди взгляни! Грания превратила меня в статую!

Ханс подошел к ним и принялся рассматривать скульптуры.

– Mein Gott![11]11
  Mein Gott! – Боже мой! (нем.).


[Закрыть] – Он наклонился, чтобы как следует изучить их. – Грания, они... – Ему с трудом удалось подобрать слова. – Невероятные! Жаль только, что... – Ханс теперь смотрел на нее совершенно по-иному, – Александр не смог купить их все. Тебе удалось передать в глине энергию движений Авроры.

– Спасибо, – сказала Грания. – Я вложила в эту работу все пережитое за последнее время.

– Да. И тебе удалось создать настоящую красоту.

– Хватит обсуждать мои статуи! Лучше скажите, что у нас на ленч? – умоляюще попросила Аврора.

Все вместе они приятно провели время на пляже Инчидони. Аврора подпрыгивала и кружилась на мелководье, а Грания с Хансом, сидя на песке, грелись под теплыми лучами солнца.

– Ты правильно заметила: по ее виду нельзя сказать, что она недавно пережила смерть отца, – сказал Ханс. – Она выглядит... счастливой. Возможно, дело в том, что ей сейчас уделяют очень много внимания, ведь она была лишена этого в детстве.

– Она любит зрителей, – улыбнулась Грания, когда Аврора без всяких усилий исполнила жете. – Преподаватель танца считает, что у нее огромный потенциал, и она может стать танцовщицей, – добавила она. – Конечно, ведь ее бабушка была известной балериной.

– Что ж, если Аврора хочет пойти по ее стопам, то должна серьезно заниматься. И тебе, кстати, нельзя бросать занятие скульптурой, – сказал Ханс. – Где ты выставляешь работы?

– В Нью-Йорке есть галерея, где можно их увидеть, но в последние годы я все чаще беру частные заказы. Это не совсем то, чем я хотела заниматься, но, по крайней мере, я знаю, что смогу заработать себе на хлеб, – честно призналась Грания.

– Тогда, похоже, среди событий прошлых месяцев есть один положительный момент. Теперь у тебя много денег.

– А ты, Ханс, знаешь, я не хочу их брать! – При упоминании денег у Грания моментально изменился тон.

Ханс внимательно смотрел на нее:

– Грания, скажу прямо, мне кажется, что твоя гордость иногда заглушает здравый смысл.

– Я... – Гранию неприятно поразила эта оценка Ханса. – Что ты имеешь в виду?

– Почему, если человек хочет сделать тебе подарок, ты отказываешься от него?

– Дело не в этом, Ханс. Просто...

– В чем же, Грания? Объясни мне, – потребовал он.

Внезапно Грания вспомнила, как жила с Мэттом. Она упорно отказывалась принимать любую помощь от его родителей и даже не хотела выходить за него замуж. Тогда ею руководило исключительно чувство гордости, а принятые решения не всегда совпадали с ее желаниями. И теперь она понимала, что не всегда поступала правильно. В конце концов, выйди она за Мэтта замуж, все сложилось бы совсем по-другому. И совершенно очевидно, что небольшая помощь его родителей, которые, как сейчас сказал Ханс, просто хотели сделать им подарок, могла облегчить их жизнь.

– Возможно, ты прав, – в итоге согласилась Грания, чувствуя, что неожиданное открытие разбередило ее душевные раны. – Но я ничего не могу с собой поделать, я всегда была такой.

Ханс молча смотрел на нее, а потом произнес:

– Возможно, у тебя такой характер, или, даже более вероятно, ты не уверена в себе и потому так себя ведешь. Ты должна спросить себя: почему ты не хочешь принимать помощь от других людей? Может, в душе ты считаешь, что не заслуживаешь ее?

– Я... не знаю, – честно ответила Грания. – Но ты прав. Думаю, гордость некоторым образом испортила мне жизнь. В любом случае хватит обо мне. И спасибо, что ты был честен со мной. Мне это действительно очень помогло.

На следующее утро, когда все члены семьи Райан, как обычно в воскресенье, отправились на службу в церковь, Грания осталась с Авророй.

– Ты не хочешь попозже сходить к церкви в Дануорли? Дядя Ханс привез с собой из Швейцарии урну, в которой... – осторожно подбирала слова Грания, – содержится то, что твой папа назвал бы волшебным порошком.