Текст книги "Танец судьбы"

Автор книги: Люсинда Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Мэтг посмотрел на лестницу, но Чарли еще не появилась. По крайней мере, ему хватило смелости быть с ней честным и дать понять, что общего будущего у них не может быть. Какую бы боль ей это ни причинило, пусть даже события той ночи навсегда разрушили их дружбу, Мэтт знал, что поступил правильно.

Потому что...

Нравилось Мэтту или нет, хотел он этого или не желал вовсе, он до сих пор любил Гранию.

Побледневшая Чарли вернулась из дамской комнаты и заняла место напротив Мэтта.

– Все в порядке? – нахмурился он. – Ты вы глядишь так, словно тебе нездоровится.

– Нет. – Чарли покачала головой. – Со мной не все в порядке, совсем нет!

– Проблема во мне? Это из-за меня?

– Да, думаю в некоторой степени... – Чарли посмотрела на него – в ее глазах стояли слезы, абсолютно прозрачные на фоне бледной кожи. – Проблема в том, Мэтт, что я беременна.

29

Проснувшись однажды утром, Грания обнаружила, что на кустах дикой фуксии появились первые бутоны. Скоро живая изгородь вдоль дорожки зацветет пышным лиловым цветом. Появление бутонов не только знаменовало приход весны, а вскоре за ней и лета, но и напомнило Грании, что прошло уже четыре месяца, с тех пор как она приехала в Ирландию. Одевшись, она спустилась вниз и торопливо позавтракала, прежде чем отвезти Аврору в школу, а потом отравиться в Дануорли-Хаус. Грания казалась странной та легкость, с которой она погрузилась в ежедневную рутину, и то, что повседневные дела теперь казались такими же привычными, как во времена жизни в Нью-Йорке. Она отперла дверь в студию и подумала, не связана ли эта легкость с ее новым проектом. Невольно вспомнилась студия, расположенная в их с Мэттом лофте в районе Трайбека, – в такие моменты все мысли Грания занимал проект, над которым она работала.

Грания сняла жакет и подошла к рабочему столу. Она размышляла о том, что в последнее время работа редко приносила ей подлинное удовольствие. Она зарабатывала на жизнь, делая скульптуры людей и животных для богатых клиентов с восточного побережья. Это не только давало стабильный доход, но и позволяло сконцентрироваться на самом важном ее «проекте» – рождении ребенка.

Грания внимательно посмотрела на две скульптуры, находящиеся сейчас на ее рабочем столе, и почувствовала, как сердце забилось от восторга. Над ними еще предстояло поработать, и выглядели они не до конца завершенными, но она, как профессионал, понимала: это могут быть лучшие ее работы. А причина, как казалось Грании, в том, что она создавала их, ощущая вдохновение, а не просто на заказ. Она опустилась на скамью и принялась вылепливать из глины изящный изгиб ступни. Сейчас она испытывала то же чувство, которое когда-то подтолкнуло ее к выбору профессии скульптора. Ее воодушевлял сам процесс создания скульптурной копии чего-то красивого – нужно было увидеть это в окружающем мире, запомнить, а потом навеки запечатлеть в глине.

Подобное чувство она испытала однажды днем, когда они вдвоем с Авророй выгуливали щенка на скалистой тропинке. Грания смотрела на Аврору, которая танцевала перед ней, – непринужденная грация девочки казалась совершенной, – и ей внезапно захотелось остановить мгновение. Она достала телефон и быстро сделала несколько снимков Авроры в разных позах, передающих ее физическое совершенство. И на следующее утро начала работу над серией скульптур.

С тех пор Грания пребывала в состоянии умиротворения. Она целыми днями работала в замечательной студии, слушая классическую музыку и любуясь великолепным видом из огромного окна.

Сегодня днем Грания, заранее получившая разрешение мисс Элвы, собиралась присутствовать на уроке балета и сделать несколько фотографий танцующей Авроры.

Погрузившись в работу с самого утра, Грания взглянула на часы и обнаружила, что уже четвертый час.

Она едва успевала вовремя забрать девочку из школы и отвезти ее на урок в Клонакилти.

Грания ехала в город, а источник ее вдохновения находился в машине рядом с ней и, без умолку, болтал о новой лучшей школьной подруге, которая должна была завтра прийти на ферму посмотреть щенка и выпить чая. Паркуя машину, Грания подумала, что наибольшее удовольствие Авроре доставляли всякие мелочи, которые многие дети воспринимают как должное. Впервые за девять лет девочка вела нормальную жизнь.

Грания сидела в углу студии с блокнотом для эскизов. Она решила, что он меньше побеспокоит танцующую Аврору, чем фотоаппарат. За последние два месяца прогресс девочки был колоссальным. Способности, которыми она обладала, позволяли постепенно отточить мастерство, необходимое для занятий балетом. Аврора идеально выполнила пируэт, и Грания подумала, что жизнь девочки на ферме можно назвать нормальной, а вот ее талант явно экстраординарный.

В конце занятий мисс Элве даже пришлось прогнать Аврору из зала и отправить переодеваться. Потом, повернувшись к Грании, преподавательница поинтересовалась:

– Ну как? Что ты думаешь?

– Со стороны она смотрится превосходно.

– Так и есть, – с благоговением произнесла мисс Элва, – она самая талантливая ученица из всех, что мне посылала судьба. Я беспокоилась, что она поздно начала и могут появиться проблемы. Конечно, ей еще предстоит поработать над техникой. Но я считаю, что у нее есть все шансы попасть в школу Королевского балета. Тебе удалось поговорить с ее отцом?

– Он знает, что Аврора берет уроки, но мы пока не обсуждали поступление в настоящую балетную школу. Я не уверена, что это пойдет Авроре на пользу. Впервые за долгое время в ее жизни появилась стабильность. Когда ей нужно будет поступать в школу?

– Самое позднее через восемнадцать месяцев. В одиннадцать лет она должна уже заниматься постоянно.

– Хорошо. Давайте пока последим за ее успехами, а в следующем году снова вернемся к этому разговору. – Грания протянула мисс Элве деньги за урок, поблагодарила и отправилась за Авророй.

– Скажи, – обратилась она к девочке по дороге домой, – как тебе идея когда-нибудь поступить в балетную школу и стать профессиональной танцовщицей?

– Грания, ты же знаешь, я люблю балет, – произнесла Аврора. – Но кто будет смотреть за Лили и помогать Шейну доить коров, если я уеду?

– Хороший аргумент, – согласилась Грания.

– И мне не хотелось бы расставаться с новыми друзьями из школы, – продолжала Аврора. – Может, позже, когда я стану старше.

– Да, там посмотрим.

В конце дня, когда Грания уже собиралась подниматься наверх и ложиться спать, зазвонил ее мобильный телефон.

– Алло?

– Это Грания?

–Да.

– Это Александр.

Его голос звучал слабо и приглушенно, хотя, возможно, связь была плохая.

– Привет. Как дела?

– Я... – Александр замолчал на некоторое время. – В порядке. Как Аврора?

– Очень довольна и вполне освоилась у нас. В школе все идет неплохо, у нее появилось много новых друзей. А сегодня я говорила с ее преподавательницей балета и...

– Грания, – прервал Александр, – мне нужно увидеть тебя. Срочно, – добавил он.

– Хорошо, когда ты будешь дома?

– В этом вся проблема. Боюсь, сейчас я не могу вернуться домой и вынужден просить тебя приехать ко мне.

– Куда именно? – Грания не имела от него известий уже больше месяца и не представляла, где он находится.

– В Швейцарию. Я в Швейцарии.

– Ясно. Что ж, если это срочно, тогда...

– Да, очень, – подчеркнул Александр. – Извини, что прошу тебя об этом, но, честно говоря, у меня нет выбора.

– Хорошо. Значит, так, сегодня среда... В эти выходные на ферме стригут овец. Как насчет следующего вторника?

– Грания, мне нужно, чтобы ты приехала завтра.

– Завтра?

– Да, я забронировал для тебя билет. Ты вылетаешь из Корка в два сорок пять, посадка в Лондоне в четыре, а потом в шесть часов твой рейс «Бритиш эйрвейз» в Женеву. Водитель встретит тебя в аэропорту и привезет ко мне.

– Ладно, – неуверенно согласилась Грания. – Ты хочешь, чтобы я взяла с собой Аврору?

– Нет, ни в коем случае... – Голос Александра сорвался. – Да, и не забудь свидетельство о рождении. Требования паспортного контроля в Швейцарии достаточно строгие, так что лучше заранее подготовиться.

– Я поняла.

– Увидимся завтра вечером. И еще... Грания!

–Да?

– Спасибо тебе.

Грания нажала на кнопку, чтобы закончить разговор, и опустилась на стул. Приглашение Александра потрясло ее. Интересно, что он сказал бы в случае ее отказа. Насколько она понимала, вопрос был решен еще до того, как он поднял трубку, чтобы позвонить ей.

– О чем задумалась, Грания? – Голос матери прервал ее размышления. Кэтлин стояла у двери и смотрела на дочь.

– Я... Я только что разговаривала с Александром. Такой странный звонок, – медленно принялась рассказывать Грания. – Он хочет, чтобы я завтра прилетела в Швейцарию для встречи с ним. И уже заказал мне билет.

– В самом деле? – Кэтлин скрестила на груди руки и приподняла брови. – И что ты?

– Мне кажется, у меня нет выбора.

– Почему? Ты ведь могла сказать «нет».

– Да, мама, могла, но в его голосе было что-то такое... – Грания пожала плечами. – Как будто у него не все в порядке. Я знаю это.

– Я так считаю: если у него проблемы, пусть он сам приедет сюда и расскажет тебе о них. Зачем заставлять тебя колесить по миру, чтобы увидеть его?

– Согласна, но в данном случае я не так много могу сделать, правда? Он попросил меня взять с собой свидетельство о рождении. Сказал, что со швейцарскими властями непросто общаться. Мама, ты не могла бы найти его?

– Да, конечно, но почему-то мне все это не нравится.

– Мне тоже, – призналась Грания. – Но лучше всего поехать и выяснить, чего он хочет.

– Грания, – сказала Кэтлин и подошла к дочери, – пожалуйста, поверь, я не хочу вмешиваться, но... У вас с Александром что-то было?

– Даже не знаю. – Грания так остро чувствовала необходимость поделиться переживаниями, что это пересилило ее обычное нежелание рассказывать что-то матери. – Я, правда, не знаю.

– Он... – Кэтлин откашлялась. – Когда вы были вместе?

– Мама, мы целовались, – призналась она, – и если говорить правду, то да, у меня есть к нему чувства. Но потом, – Грания покачала головой в смятении, – он сказал... сказал, что не может дальше развивать наши отношения.

– Он не объяснил почему?

– Нет, возможно, он до сих пор любит Лили, или у него есть другая женщина, или... Кто знает? – Грания вздохнула.

– Что ж, как бы там ни было, я наблюдала за ним в ту ночь, когда Авроре взбрело в голову убежать. И видела, как он наблюдает за тобой. Вот только не знаю, любовь в его взгляде была вызвана твоей заботой о его дочери или это что-то более серьезное? В любом случае, Грания, ты ему небезразлична. Вопрос в том, значит ли он для тебя что-нибудь?

– Да, мама. Но к чему это может привести, я не могу тебе сказать. Кроме того, я...

–Да?

– Я все еще люблю Мэтта.

– Знаю, дорогая. Возможно, ты всегда будешь любить его. Но ты ясно дала мне понять, что ваши отношения теперь в прошлом, – сказала Кэтлин. – Ты только не торопись в будущее, хорошо?

– Хорошо. – Грания встала. – Пойду-ка я спать, раз мне завтра лететь в Швейцарию. – Подойдя к матери, она обняла ее. – Спасибо, мама. Как ты всегда говоришь, поживем – увидим.

– Хотелось бы надеяться. Спокойной ночи.

Грания вышла из кухни. Проводив дочь взглядом, Кэтлин поставила на плиту чайник. Ее шестое чувство, над которым муж и дети часто подшучивали и все же доверяли ему, когда им было удобно, сейчас подавало сигнал тревоги.

– Эта семья... – бормотала Кэтлин, запахивая плотнее кардиган и меряя кухню шагами в ожидании, пока закипит вода в чайнике.

Она присела за стол с чашкой горячего какао, пытаясь разобраться, почему внутренний голос подсказывал ей, что конец истории Грания должна услышать сейчас – до того, как покинет родительский дом и улетит в Швейцарию.

– Я словно глупая старуха... Зачем Грании знать еще что-то из прошлого? – тихо бормотала она. Допив какао, Кэтлин тяжело вздохнула. – Я сдаюсь, – обратилась она к небесам и встала из-за стола.

Она устало поднялась по лестнице, постучалась в спальню к Грании и прошептала:

– Это мама. Можно войти?

– Конечно, мама. – Грания сидела на кровати, скрестив ноги. Перед ней стоял почти уложенный чемодан. – Мне тоже не спится. Все размышляю, с чем все-таки предстоит столкнуться завтра.

– Ну да. – Кэтлин опустилась на кровать. – Поэтому я и пришла к тебе. Этот голос у меня в голове, ты понимаешь... Так вот, я должна рассказать тебе все до конца, пока ты не уехала. Про Лили. – Кэтлин взяла руку дочери и сжала ее. – Это непростая история, и она длинная, так что сегодня мы можем засидеться допоздна.

– Я не против, мама, – подбодрила ее Грания. – Мне нужно как-то отвлечься. Я тебя внимательно слушаю.

– Хорошо. – Кэтлин с трудом сглотнула. – Эту историю я еще никому не рассказывала. И могу всплакнуть, пока буду говорить.

– О, мама! – Грания крепко держала мать за руку. – Не торопись. У нас вся ночь впереди.

– Хорошо. – Кэтлин собиралась с силами, чтобы начать. – Эта часть истории начинается в тот момент, когда мне было шестнадцать лет, а Лили Лайл пятнадцать.

– Мама, вы дружили? – удивилась Грания.

– Да, – кивнула Кэтлин. – Она проводила так много времени на ферме, что я относилась к ней как к младшей сестре. А мой старший брат...

– Твой брат? – Грания удивленно уставилась на мать. – Мама, я и не подозревала, что у тебя был брат. Ты никогда не говорила о нем.

– Нет... – Кэтлин медленно покачала головой. – Итак, с чего мне начать?

30

Шестнадцатилетняя Кэтлин Райан проснулась и, спрыгнув с кровати, отдернула занавески, чтобы посмотреть, какая погода за окном. Если туч не будет, они с Джо и Лили отправятся на пикник на песчаный пляж в Дануорли. Если же пойдет дождь, что часто случается в этих местах даже в разгар лета, то они проведут еще один скучный день за настольными играми или картами. Лили затеет какую-нибудь постановку и выделит себе главную роль. В особняке стоял сундук, набитый старыми вечерними платьями матери, и она обожала примерять их перед зеркалом, хотя они были ей велики.

– Когда я наконец-то вырасту, то стану красавицей и прекрасный принц заберет меня отсюда, – любила повторять Лили, принимая какую-нибудь позу.

В том, что она действительно вырастет красавицей, не было никаких сомнений – уже в пятнадцать эта девочка притягивала к себе взгляды.

– Парни будут стучать к ним в двери, приглашая ее погулять, я уверена, – сказала однажды мать Кэтлин своему мужу Шеймусу.

Кэтлин с грустью разглядывала в зеркале свою плотную фигурку, волосы мышиного цвета и бледное лицо с россыпью веснушек на переносице, которые так раздражали ее.

– Дорогая, чтобы завоевать мужчину, одной красоты недостаточно. Они будут любить тебя за другие качества, – успокаивала ее мать. Кэтлин не знала, что это за «другие» качества, но в принципе не имела ничего против простой внешности. Как и против стремления Лили быть в центре внимания везде, где бы она ни оказалась. Не возражала Кэтлин и против того, что Джо, ее брат, был готов целовать землю, куда ступала нога Лили. Кэтлин понимала, что никогда не сможет быть соперницей подруги, обладавшей необычной внешностью, имевшей эффектную мать и богатого отца, которые жили в особняке на скале.

Она не испытывала чувства зависти, а, скорее, сочувствовала Лили. Тетя Анна, мать девочки, была известной балериной и часто уезжала из дома. А ее отец, Себастьян Лайл, был сдержанным пожилым человеком, которого Кэтлин видела очень редко. Впрочем, как и сама Лили. О ней заботились гувернантки, сменявшие одна другую. Лили старалась общаться с ними как можно меньше, и преуспевала в этом.

Кэтлин оделась, торопясь приступить к утренним обязанностям. Нужно было собрать яйца и принести кувшин молока из коровника. В этот момент она подумала о подруге, которая, вероятно, еще спала в уютной спальне в особняке на вершине скалы. У Лили не было никаких обязанностей. Завтрак, обед и ужин ей подавала горничная, которая также стирала одежду и делала многое другое. Иногда, особенно если нужно было выходить из дома в холодную погоду, Кэтлин ворчливо напоминала об этом матери.

– Кэтлин, у тебя есть то, чего нет у Лили. Это твоя семья, – говорила обычно в ответ мать.

Но Кэтлин казалось, что ее семья – это и семья Лили тоже, ведь подруга дневала и ночевала под их крышей. Но никто никогда не просил ее сделать хоть что-то. И все же Кэтлин, несмотря на привилегированное положение Лили и манерность, которая иногда раздражала, покровительствовала подруге. Хотя Лили была младше всего на полтора года, она во многом вела себя как ребенок и казалась беззащитной. Это будило в Кэтлин скрытые материнские инстинкты. И еще казалось, что у Лили нет ни капли здравого смысла. Именно она придумывала всякие опасные вылазки: спуститься по скалам в опасном месте, улизнуть ночью из дома и пойти на пляж, чтобы искупаться в море. Казалось, Лили практически ничего не боялась. Очень часто подобные приключения заканчивались плохо, и Кэтлин приходилось не только спасать Лили от опасности, но и нести наказание, словно это она была лидером.

И, конечно же, Джо, благослови его Бог, был готов отправиться за Лили на край света, если бы она попросила об этом.

Но если Кэтлин покровительствовала Лили, то к своему доброму брату она испытывала гораздо более сильные чувства. Однажды, встретив Джо на тропинке в скалах, она вернулась домой в ужасном настроении. После недавнего праздника урожая каштанов ее брат стал для деревенских мальчишек мишенью для насмешек.

– Мама, они дразнили его, обзывали ужасными словами! Говорили, что он деревенский дурак, что у него нет мозгов и его нужно поместить в клинику для дебилов. Почему они так ведут себя с ним? Он ведь хочет дружить со всеми.

София промыла ссадины сына настоем лещины, а потом отправила его к отцу – помочь загнать коров, а сама, плотно закрыв дверь, объяснила Кэтлин, чем ее старший брат отличается от других мальчиков.

– У меня были тяжелые роды, – сказала София, – и доктора считают, что Джо до рождения некоторое время не получал достаточно кислорода. Это повлияло на его мозг.

– Мама, но Джо ведь не идиот? Он может написать свое имя и немного умеет считать.

– Нет, дорогая, он не идиот. Он из тех, кого доктора называют «отстающими».

– Мама, но ведь даже животные его любят. Он с ними так по-доброму разговаривает, и они доверяют ему.

– Да, Кэтлин, ты права. Но дело в том, что животные добрее людей, – вздохнула София.

– Ребята из школы постоянно обижают его. Но он выше всех, и поэтому учителя всегда считают виноватым его. А он даже не пытается возражать! – Кэтлин обхватила голову руками. – Я не могу смотреть, как они обижают его. А Джо никогда не дает сдачи, просто улыбается и принимает наказание. Это несправедливо! Джо и мухи не обидит, ты же знаешь.

Вскоре после этого разговора родители забрали Джо из школы.

– Я считаю, что он уже выучил все, что мог, и со мной на ферме ему будет гораздо лучше, – сказал Шеймус.

Отец оказался прав. Теперь Джо целыми днями помогал на ферме, и его физическая сила и умение обращаться с животными нашли тут применение.

Собирая яйца, Кэтлин размышляла о брате. Он всегда казался счастливым, никогда не злился и не расстраивался. Вставал рано утром, завтракал и уходил в поле до вечера. Вернувшись, Джо пил приготовленный специально для него чай и ложился спать. У него не было друзей, общался он только с членами семьи, но не казался одиноким. В семнадцать лет у Джо не было интересов, характерных для мальчиков его возраста. Его глаза зажигались только при появлении в их доме Лили Лайл. Он часто молча наблюдал за ней, когда она расхаживала по кухне, перебрасывая через плечо густые золотисто-рыжие волосы.

– Тигрица, – неожиданно произнес Джо как-то раз, когда они втроем отправились на прогулку.

– Где тигрица, Джо? – Лили принялась оглядываться по сторонам.

– Ты тигрица.

– Тигрица Лили! – хором воскликнули Лили и Кэтлин.

– Цвет. – Джо показал на Лили. – Как у тигрицы.

– Джо, ты придумал мне отличное прозвище, – сказала Лили, просовывая тонкую бледную ладонь под его огромную руку. – У индийской принцессы из книги про Питера Пэна, похожее имя.

– Ты – принцесса! – Джо посмотрел на Лили сверху вниз полными любви глазами.

Несмотря на врожденный эгоизм, Лили очень хорошо относилась к Джо: терпеливо ждала, пока он складывал в слова в предложения, и притворялась, что ей небезразличен дрозд со сломанным крылом, которого Джо спас и теперь лечил. В первую очередь именно это заставляло Кэтлин прощать Лили многие ее недостатки. Какой бы испорченной и эгоцентричной ни была эта девчонка, к Джо она питала только добрые чувства и всегда заботилась о нем. Положив свежие яйца в кладовую, Кэтлин отправилась в кухню завтракать. Джо уже ел, сидя за столом.

– Доброе утро, – поздоровалась Кэтлин, отрезая хлеб и намазывая его маслом. – Джо, погода хорошая. Мы пойдем на пляж.

– Да. И Лили.

– Она говорила, что зайдет за нами около одиннадцати. Обещала взять с собой что-то перекусить, но она часто так говорит, а потом забывает, – сказала Кэтлин. – Я сделаю сандвичи для нас троих.

– А вот и я! Всем привет! – прозвучал чуть позже в кухне голос Лили, которая, как обычно, эффектно обставила свое появление. – Угадайте, кто вернулся домой? – спросила она, сделав огромные глаза и взяв яблоко из вазы с фруктами.

– Кто? – поинтересовалась Кэтлин, складывая бутерброды в корзину для пикника.

– Джеральд – мой противный сводный брат. – Лили изящно опустилась в кресло. – Я не видела его больше года, в прошлые каникулы он ездил к родственникам своей матери в Клэр.

Кэтлин и Джо с сочувствием посмотрели на Лили. Джеральд – единственный сын Себастьяна Лайла от первой жены Адель – был их общим проклятием. Высокомерный мальчишка, презиравший Кэтлин и Джо, но все равно лезший в общие игры. Он дулся, если ему не удавалось постоянно выигрывать, обвинял их в мошенничестве и часто агрессивно накидывался на других, особенно на Джо. Они были одногодками, и он беспощадно изводил несчастного мальчика.

– Надеюсь, он не пойдет с нами на пляж? – обеспокоенно поинтересовалась Кэтлин.

– Нет, сегодня утром он заявил мне, что ему почти восемнадцать и он практически взрослый. Мне кажется, что он не хочет с нами общаться. Он действительно сильно вырос. Я с трудом его узнала. Он выглядит уже как мужчина и ростом почти с папу. Если бы это не был противный Джеральд, я бы сказала, что он вполне симпатичный, – захихикала Лили.

– Нет, нельзя быть симпатичным с таким характером, как у него. – Кэтлин вздрогнула. – Что ж, очень хорошо, что он задрал нос и не хочет идти с нами. Джо, ты готов?

Джо, как всегда, с обожанием смотрел на Лили.

– Готов, – ответил он.

И они втроем направились на пляж. Лили – на спине у Джо, держась за его крепкие широкие плечи и прижимаясь к нему, как маленькая обезьянка. Она притворно вскрикивала от страха, когда он спускался вниз по скалам.

– Вот мы и пришли, – запыхавшись, сказала Кэтлин и поставила тяжелую корзинку для пикника на мягкий песок. – Джо, опускай Лили вниз, чтобы она помогла мне достать еду.

– О, здесь так жарко! Я хочу прямо сейчас окунуться в море, – заявила Лили, снимая платье, под которым оказался купальный костюм. Изящные изгибы ее тела уже начали округляться. – Давай наперегонки, Джо! – весело прокричала она и бросилась бежать по песку к воде.

Кэтлин посмотрела на Джо, который неловко поспешил за Лили, на ходу снимая рубашку. Несколько секунд спустя он прямо в шортах нырнул в море. Кэтлин постелила на песок одеяла и на одном разложила угощение, которое приготовила дома. Она посмотрела на Лили, красивую, стройную и грациозную, – та визжала и плескалась в волнах вместе с Джо, – и в который раз пожалела, что сама она не такая раскованная и эффектная.

Через десять минут, тяжело ступая, вернулся Джо.

– Лили холодно, – сказал он, показывая на полотенце.

Кэтлин кивнула, протянула ему полотенце и смотрела, как он возвращается к воде, чтобы обернуть и согреть дрожащую Лили. «Как хорошо, что я не умею ревновать», – подумала она. Хотя Кэтлин заботилась о брате всю жизнь, любила и оберегала, яростно защищая, потому что он был не в состоянии постоять за себя, она хорошо понимала, кому принадлежит его сердце. И если случится так, что они с подругой будут тонуть и ему придется выбирать, кого из них спасать, это окажется Лили. Чувства к Лили одурманивали Джо, крупица внимания с ее стороны была для него равноценна целому году реальной заботы сестры. Но что плохого в том, что Лили делала Джо счастливым? Кэтлин только хотелось надеяться, что, когда Лили вырастет и уедет – она не сомневалась, что та получит любого мужчину, которого выберет сама, – Джо сможет это пережить.

Кэтлин уже понимала, как красота помогает в жизни. Даже в школе красивым девочкам сходило с рук гораздо больше, чем простушкам. И казалось, не важно, каков ты внутри – хороший или плохой, – чем интереснее ты внешне, тем больше сиюминутной выгоды получаешь. Окружающие благоговели пред красотой, особенно мужчины. Все говорили, что это несерьезно, но Кэтлин так не думала. Кинозвезды и леди, живущие в особняках, – все они имели яркую внешность. И вряд ли нашлась бы красивая девушка, выполняющая грязную работу на кухне. Если только Золушка, но тогда обязательно должен был появиться прекрасный принц, который узнал бы свою суженую по красивой крошечной ножке.

– О, Кэтлин! Я умираю от голода! Можно сандвич? – Лили вернулась. Позади шел Джо.

– Держи, есть с мясом и с джемом. – Кэтлин протянула Лили бутерброды на бумажной салфетке.

Джо взял свободное одеяло и накинул на плечи Лили, а потом сел в мокрых шортах прямо на песок рядом с сестрой.

– Держи, Джо, тебе тоже нужно поесть. – Лили показала брату его бутерброды.

– Джо, давай поменяем мои с мясом на твои с джемом! – предложила Лили. – Терпеть не могу консервированное мясо!

Кэтлин смотрела, как Джо безропотно отдал Лили бутерброды с джемом. Лили съела их, сбрасывая крошки в песок, а потом легла, вытянув длинные стройные ноги.

– Почему я родилась с такой светлой, как у всех ирландцев, кожей? – простонала она. – Я похожа на бледную луну на темном небе.

– Нет. Красивая, – улыбнулся Джо.

– Спасибо, Джо. Кэтлин, знаешь что? – Лили приподнялась на локтях. – Когда мы купались, Джо предложил мне выйти за него замуж. – Она захихикала. – Правда, мило?

– Да, думаю, что так, – сказала Кэтлин, которой не понравился снисходительный тон Лили.

– Буду заботиться о тебе, – кивнул Джо, принимаясь за очередной бутерброд с мясом.

– Спасибо, Джо. Я знаю, что ты все время это делаешь. И обещаю подумать о твоем предложении! – Лили весело посмотрела на него и снова улеглась загорать.