Текст книги "Танец судьбы"

Автор книги: Люсинда Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

– Да, иногда бывает. – Аврора пожала плечами. – У папы обычно очень много работы, и он часто уезжает, так что я могу играть только с экономкой. А у нее это не очень хорошо получается. – Аврора недовольно сморщила вздернутый, с аккуратными веснушками носик.

– О, бедняжка, – произнесла Грания, не зная, что еще можно сказать в этой ситуации. Девочка казалась очень странной, и Грания смутилась, подбирая слова. – Но ведь у тебя есть друзья в школе?

– Я не хожу в школу. Папа предпочитает, чтобы я оставалась дома вместе с ним. Я занимаюсь с гувернанткой.

– А сегодня где она?

– Мы с папой решили, что она нам не нравится, и оставили ее в Лондоне. – Аврора неожиданно захихикала. – Мы просто собрали вещи и уехали.

– Понятно, – кивнула Грания, хотя совсем ничего не понимала.

– А ты работаешь? – поинтересовалась Аврора.

– Да, я скульптор.

– Это тот, кто делает статуи из глины?

– Ты мыслишь в нужном направлении, – ответила Грация.

– О, значит, ты знаешь, что такое папье-маше? – Лицо Авроры просветлело. – Я обожаю папье-маше! У меня когда-то была няня, которая научила меня делать вазы. Мы их раскрашивали, а потом я дарила их отцу. Ты придешь ко мне, чтобы сделать что-нибудь? Пожалуйста!

Искренний восторг девочки очаровал Гранию. И неожиданно для себя она кивнула:

– Почему бы и нет? Я согласна.

– Пойдем прямо сейчас! – Аврора схватила ее за руку. – Мы могли бы сделать что-нибудь для папы, прежде чем он уедет. – Она протянула вторую руку и ухватила Гранию за капюшон. – Ну, пожалуйста, не отказывайся!

– Нет, Аврора, сейчас не могу. Мне нужно взять с собой все необходимое для папье-маше. Кроме того, моя мама может подумать, что я потерялась, – добавила Грания.

И вдруг она увидела, как девочка погрустнела, свет в ее глазах угас, и вся она как-то съежилась.

– А у меня нет мамы. Была когда-то, но умерла.

– Аврора, мне очень жаль! – Повинуясь порыву, Грания протянула руку и нежно погладила девочку по плечу. – Тебе, наверное, очень ее не хватает.

– Конечно, она была самой красивой, самой лучшей на всем белом свете! Папа всегда говорит, что она была ангелом и поэтому другие ангелы забрали ее к себе, в рай – туда, где ее место.

Страдания девочки тронули Гранию.

– Я уверена, твой папа прав, – сказала она. – И у тебя все же есть он.

– Да, конечно, – согласилась девочка, – и он лучший отец в мире. И еще самый красивый. Я уверена, ты влюбишься в него, как только увидишь. Со всеми это происходит.

– И все-таки мне обязательно надо познакомиться с ним? – улыбнулась Грания.

– Да. – Аврора внезапно вскочила. – Мне пора идти. Будь здесь завтра в это же время. – Девочка не просила, а как будто приказывала.

–Я...

– Отлично! – Поддавшись порыву, Аврора бросилась к Грании и обняла ее. – Бери с собой все для папье-маше, мы поднимемся в дом, и все утро будем делать вазы для папы. Пока, Грания, до завтра!

– До свидания! – Грания помахала рукой, наблюдая, как девочка, пританцовывая, скачет по скалистой тропинке, словно молодая газель. Несмотря на огромную куртку и кроссовки, двигалась она очень грациозно.

Когда Аврора исчезла из виду, Грания глубоко вздохнула – она чувствовала себя так, будто ее околдовало и подчинило себе какое-то необычное, неземное существо. Она поднялась и покрутила головой, словно желая очнуться и прийти в себя. Интересно, как мама отреагирует, когда узнает, что завтра утром она собирается в Дануорли-Хаус, чтобы поиграть с Авророй Лайл.

3

Вечером того же дня, когда отец и брат вышли из-за стола, предоставив Кэтлин убирать посуду и приборы, Грания стала ей помогать.

– Я сегодня снова видела Аврору Лайл, – произнесла она как бы между прочим, вытирая тарелки.

Кэтлин удивленно приподняла бровь:

– Снова в ночной рубашке, как привидение?

– Нет, она была одета. Она необычная малышка, как считаешь?

– Откуда мне знать, какой она стала? – Губы Кэтлин упрямо сложились в тонкую линию.

– Я предложила навестить ее и сделать что-нибудь вместе из папье-маше. Она показалась мне одинокой, – рискнула признаться Грания.

Повисла пауза, а потом Кэтлин произнесла:

– Грания, я же говорила... Предупреждала тебя не связываться с этой семьей. Однако ты уже взрослая, так что я не могу остановить тебя.

– Но, мама, ведь речь идет о маленькой симпатичной девочке, которая одинока. Она кажется мне такой потерянной... У нее ведь нет матери. Что плохого, если я проведу с ней пару часов?

– Грания, я не собираюсь снова обсуждать это с тобой. Ты слышала мое мнение, а теперь решай сама. Разговор окончен.

Тишину внезапно прервал телефонный звонок. Ни Грания, ни ее мать не спешили поднимать трубку. После седьмого сигнала Кэтлин не выдержала и, уперев руки в бока, заявила:

– Не сомневаюсь, ты знаешь, кто звонит.

– Нет, – с невинным видом заявила Грания, – с чего бы это? Это может быть кто угодно.

– Девочка моя, мы обе знаем, кто звонит так поздно вечером. И мне очень неловко снова разговаривать с ним.

Телефон не умолкал: резкие, настойчивые гудки казались особенно громкими на фоне напряженного молчания двух женщин. Наконец аппарат замолчал, и они уставились друг на друга.

– Грания, я не потерплю такого поведения и подобной неучтивости под крышей моего дома. Я уже не знаю, что придумать, когда разговариваю с ним. Что такого сделал этот несчастный? Чем заслужил подобное обращение? Ты пережила потерю, но это вряд ли его вина, как считаешь?

– Прости, мама. – Грания покачала головой. – Но ты не понимаешь.

– Что ж, это первая твоя мысль, с которой я готова согласиться. Тогда объясни мне.

– Мама! Пожалуйста! Я не могу... – Грания в отчаянии заломила руки. – Просто не могу, и все.

– Грания, мне кажется, это неправильно. Что бы ни случилось, это затрагивает всех в доме, и мы хотели бы быть в курсе происходящего. Я...

– Дорогая, Мэтт звонит, – сказал отец, входя в кухню с телефоном. – Мы мило побеседовали, но, мне кажется, ему все же нужна ты. – Джон сконфуженно улыбнулся и протянул дочери трубку.

Грания бросила на отца убийственный взгляд и выхватила телефон у него из рук. Выйдя из кухни, она поднялась по лестнице в спальню.

– Грания, это ты?

От знакомых мягких ноток в голосе Мэтта у нее тут же возник комок в горле. Грания закрыла за собой дверь и присела на краешек кровати.

– Мэтт, я же просила не звонить мне.

– Я знаю, детка, но... Боже, я не понимаю, что происходит! Что я сделал? Почему ты ушла от меня?

Стараясь сохранить спокойствие, Грания крепко вцепилась в свое колено, впившись ногтями в джинсы.

– Грания, дорогая, ты меня слышишь? Пожалуйста, если бы я знал, в чем ты обвиняешь меня, то постарался бы все объяснить.

Но она по-прежнему молчала.

– Грания, пожалуйста, поговори со мной. Я Мэтт – мужчина, который любит тебя. Мы были вместе восемь лет. И я здесь схожу с ума, не понимая, почему ты уехала.

Грания набрала полную грудь воздуха.

– Пожалуйста, не звони мне. Я не хочу с тобой разговаривать. И эти твои звонки каждый вечер мешают моим родителям, они их расстраивают.

– Грания, прошу тебя! Я понимаю, как тяжело ты переживаешь потерю ребенка. Но мы могли бы сделать еще одну попытку! Дорогая, я люблю тебя и готов на все, чтобы...

– До свидания, Мэтт! – Грания не могла больше этого выносить и, нажав кнопку, дала отбой. Не вставая с места, она устремила невидящий взгляд на выцветший узор обоев в бывшей детской. Этот рисунок она разглядывала по ночам, погружаясь в девичьи мечты о будущем: туда, где появится прекрасный принц и унесет ее в мир идеальной любви. Мэтт более чем походил на принца из этих грез. Он понравился ей при первой же встрече. И их отношения были как настоящая сказка.

Грания легла на кровать и обняла подушку. Она больше не верила в то, что любовь способна на все: преодолеть любые границы, справиться с проблемами, которые возникают в жизни, и в итоге восторжествовать.

Мэтт Коннелли, ссутулившись, сидел на диване. Мобильный телефон был по-прежнему зажат у него в руке. Две недели назад Грания неожиданно уехала, и с тех пор он ломал голову, пытаясь понять причину ее поступка, но безрезультатно. Что еще можно сделать, чтобы прояснить ситуацию? Грания недвусмысленно дала ему понять, что не хочет иметь с ним ничего общего. Неужели их отношения и в самом деле закончены?

– Вот черт! – Мэтт запустил телефоном в стену, и от него отлетела крышка с батареей. Конечно, он понимал, как сильно Грания переживает из-за выкидыша. Но разве это причина, чтобы и его вычеркивать из жизни? Может, ему нужно сесть в самолет и полететь к ней в Ирландию? Но что, если она не захочет его видеть? Если все станет только хуже?

Внезапно приняв решение, Мэтт поднялся и направился к ноутбуку. Он понял, что любое действие лучше неопределенности, которая сейчас мучила его. Даже если Грания заявит, что все кончено, он предпочитал узнать, а не блуждать в потемках.

Подключившись к Сети, Мэтт принялся просматривать расписание рейсов из Нью-Йорка в Дублин. И в этот момент раздался звонок интеркома. Мэтт не обратил на него внимания, поскольку не ждал гостей, да и не хотел никого видеть. Но настойчивые звонки продолжались и настолько разозлили его, что он поднялся и, пройдя через гостиную, нажал кнопку:

– Кто там?

– Привет, Мэтт! Я проходила мимо и решила заглянуть и проверить, как ты тут.

Мэтт тут же нажал на кнопку, чтобы открыть дверь подъезда.

– Извини, Чарли, поднимайся!

Он оставил дверь незапертой и вернулся к компьютеру, чтобы продолжить поиски подходящего рейса. Чарли – одна из немногих, с кем он мог сейчас общаться. Она была его подругой с детства, но, познакомившись с Гранией, он разорвал с ней отношения, как и со многими старыми приятелями. Грания чувствовала себя некомфортно в компании его друзей из Коннектикута, и ради нее он отдалился от них. И вот несколько дней назад неожиданно объявилась Чарли и сказала, что слышала об отъезде Грании в Ирландию от его родителей. Чарли и Мэтт встретились и пообедали в пиццерии. Ему было приятно увидеть ее снова.

Войдя в квартиру, она обняла Мэтта за плечи, и он почувствовал легкий поцелуй на щеке. На столе рядом с компьютером появилась бутылка красного вина.

– Мне показалось, ты вряд ли откажешься. Я принесу бокалы?

– Отличная идея. Спасибо, Чарли! – Мэтт продолжал сравнивать время вылета и цены на билеты, пока она открывала бутылку и разливала вино.

– Что ты изучаешь? – спросила она, сбросив сапоги и устроившись с ногами на диване.

– Расписание рейсов в Ирландию. Если Грания не хочет общаться, я полечу к ней.

Идеальные брови Чарли поползли вверх.

– Ты полагаешь, это разумно?

– А что, черт возьми, еще я должен делать? Болтаться здесь и сходить с ума, пытаясь понять, в чем проблема, и не находить ответа?

Чарли отбросила за спину копну блестящих темных волос и отпила немного вина.

– А что, если ей просто нужно немного побыть одной? Чтобы пережить... Ну, ты понимаешь. Мэтти! Ты можешь только все испортить. Разве Грания сказала, что хочет тебя видеть?

– Нет, черт возьми! Я только что звонил ей, и она сказала, чтобы я оставил ее в покое! – Мэтт поднялся из-за компьютера, сделал большой глоток вина и сел на диван рядом с Чарли. – Может, ты и права, – вздохнул он. – Вероятно, я должен дать ей немного времени, пусть она придет в себя. Потеря ребенка стала для нее таким ударом! Ты же знаешь, с каким нетерпением мои родители ждали, когда на свет появится еще один Коннелли! Отец с трудом скрывал разочарование, когда оплачивал больничные счета после случившегося.

– Могу себе представить! – Чарли закатила глаза. – Твой отец никогда не отличался тактичностью, правда? Конечно, он не оскорблял меня, но тогда у тебя еще были нормальные отношения с родителями, а я успела привыкнуть к его манерам. И все же, полагаю, человеку со стороны, такому как Грания, было с ним очень сложно.

– Конечно! – Положив локти на колени, Мэтт обхватил лицо ладонями. – Возможно, я мало защищал ее. Я ведь знаю: она всегда помнила о том, что положение наших семей сильно отличается.

– Мэтт, дорогой, ну что ты! Ты не мог сделать большего! Ты ведь даже от меня отказался, после того как появилась Грания.

Нахмурившись, Мэтт посмотрел на бывшую подругу:

– Послушай, ты серьезно? Наши с тобой отношения никак не могли вылиться во что-то большее. Если ты помнишь, мы оба так считали.

– Конечно, Мэтти! – Чарли ободряюще улыбнулась ему. – Это рано или поздно должно было произойти, так ведь?

– Да, именно так. – Мэтт успокоился, услышав подтверждение собственным мыслям.

– Знаешь, – задумчиво произнесла Чарли, – когда я вижу, как мои подруги тяжело переживают похожие проблемы в отношениях, то благодарю небеса за то, что до сих пор одна. Почти у всех, кого я знаю, сейчас не все гладко со второй половиной, хотя мне казалось, что вы, парни, в свое время сделали правильный выбор.

– Так и было, – с грустью ответил он. – Но, я надеюсь, ты не думаешь всерьез о том, чтобы всю жизнь провести в одиночестве? Когда-то казалось, ты быстрее всех выскочишь замуж – королева всех студенческих вечеринок, лучшая студентка и первая красавица в классе. А теперь ты редактор популярного журнала. Чарли, брось! Ты ведь знаешь, что любой готов быть с тобой!

– Да, и, возможно, именно в этом загвоздка. – Чарли вздохнула. – Что, если я слишком хороша и мне никто не подходит? В любом случае сейчас не время говорить обо мне. Серьезные проблемы у тебя. Как тебе помочь?

– Что ж... Стоит ли мне завтра лететь в Дублин и пытаться спасти наши отношения? – спросил он.

– Мэтти, это уж тебе решать! – Чарли сморщила носик. – Но если тебе интересно мое мнение, я бы позволила ей какое-то время побыть одной. Совершенно очевидно, Грания нужно проделать большую внутреннюю работу. И я уверена, что она вернется, как только будет готова. Она попросила оставить ее в покое, разве не так? Так почему бы тебе не выполнить просьбу женщины, а позже, недели через две, снова вернуться к этому вопросу? Кроме того, мне казалось, ты по уши загружен работой.

– Так и есть, – выдохнул Мэтт. – Возможно, ты права. Мне следует сделать так, как она хочет. – Протянув руку, он нежно погладил Чарли по ноге. – Спасибо, сестренка. Ты ведь всегда поддержишь меня, правда?

Да, дорогой. – Чарли улыбнулась, опустив ресницы. – Я всегда буду рядом.

* * *

Несколько дней спустя в интерком снова позвонили:

– Привет, дорогой, это мама. Я могу подняться к тебе?

– Конечно.

Мэтт открыл входную дверь, удивляясь неожиданному визиту. Его родители редко появлялись в этом районе города и всегда предупреждали о приезде.

– Дорогой, как ты? – Элейн расцеловала сына в обе щеки и последовала за ним в квартиру.

– Все в порядке, – ответил Мэтт, но его голос звучал тихо и устало.

Он наблюдал, как его мать – до сих пор носившая шестой размер одежды – снимает меховое пальто и, слегка тряхнув головой, поправляет искусно осветленные волосы и элегантно опускается на диван. Быстро отодвинув кроссовки и пустые пивные бутылки от ее ног в изящных туфлях на высоких тонких каблуках, Мэтт поинтересовался:

– Почему ты здесь?

– Я была в городе на благотворительном обеде и заехала к тебе. Это ведь по пути домой, – улыбнулась Элейн. – Хотела посмотреть, как дела у моего мальчика.

– Все в порядке, – повторил Мэтт. – Мама, хочешь что-нибудь выпить?

– Стакан воды, пожалуй.

– Хорошо.

Элейн смотрела, как ее сын идет к холодильнику и наполняет стакан водой. Он был бледным и усталым, и все выдавало в нем несчастного человека.

– Спасибо, – произнесла она, когда он протянул ей стакан. – Ну что, есть новости от Грании?

– Я звонил ей несколько дней назад, и мы немного поговорили, но она совершенно не хочет общаться со мной.

– Ты не выяснил, почему она уехала?

– Нет. – Мэтт пожал плечами. – Не понимаю, что я такого сделал. Боже мой, мама, этот ребенок так много для нее значил!

– Она была такая тихая в тот день, когда мы навещали ее в больнице. Она тогда вышла из ванной и выглядела так, словно все время плакала.

– Да, а на следующий день, когда я приехал к ней после работы, оказалось, что она уже выписалась. Вернувшись домой, я нашел записку с сообщением, что она уехала к родителям в Ирландию. С тех пор мы с ней так и не поговорили нормально. Я понимаю, что ей очень плохо, но не знаю, как достучаться до нее.

– Тебе ведь тоже очень плохо, дорогой! Это был не только ее, но и твой ребенок, – заметила Элейн. Ей было больно видеть страдания любимого сына, оставшегося в одиночестве.

– Да, сейчас не самое лучшее время. Мы ведь хотели стать настоящей семьей. Это была... моя мечта! Черт! Извини, мама. – Мэтт изо всех сил старался сдержать слезы. – Я так сильно люблю ее и этого малыша, которого она потеряла, а ведь он был частью нас двоих... Я...

– Ох, дорогой! – Элейн поднялась и обняла сына. – Я очень тебе сочувствую! Если я могу хоть как-то помочь...

Мэтт сожалел, что мать увидела его в таком состоянии, и он попытался взять себя в руки:

– Мама, я уже большой мальчик. И со мной все будет хорошо. Меня интересует только, что именно заставило Гранию убежать. Я никак не могу этого понять.

– Может, ты переедешь к нам на какое-то время? Мне неприятно думать, что ты здесь один.

Спасибо, мама. Но у меня море работы. Буду надеяться, что рано или поздно, залечив раны, Грания вернется. Она всегда поступала, как считала нужным. Думаю, именно поэтому я так сильно люблю ее.

Несомненно, она очень необычная девушка, – согласилась Элейн. – И ее не особенно заботят правила, которым живут большинство из нас.

Возможно, дело в том, что она была воспитана по-другому, – возразил Мэтт, не желая выслушивать язвительные замечания матери или фразы типа «я же тебе говорила», когда речь шла о его выборе и чувствах.

– Нет, Мэтт, ты меня неправильно понял, – поспешно произнесла Элейн. – Мне действительно нравится Грания и то, что вы вдвоем смогли выйти за установленные рамки и начать жить вместе просто потому, что полюбили друг друга. Возможно, многим из нас стоит чаще прислушиваться к голосу сердца. – Элейн вздохнула. – Мне пора идти. Приятели твоего отца по гольфу собираются у нас сегодня на ежегодный зимний ужин.

Мэтт поднял с дивана меховое пальто и помог матери надеть его.

– Мама, спасибо, что зашла. Я очень тебе благодарен.

– Рада была повидать тебя, Мэтт! – Она поцеловала сына в щеку. – Ты ведь знаешь, что я горжусь тобой, не так ли? И если ты вдруг захочешь поговорить, я всегда готова, дорогой. Понимаю... каково тебе сейчас. – Легкая грусть промелькнула в ее глазах, а потом исчезла так же быстро, как появилась. – Пока, Мэтти.

Мэтт закрыл дверь за матерью, понимая, что она действительно сочувствует ему. Он ощутил прилив любви к ней и впервые подумал, что совсем мало знает о том, что скрывает Элейн под маской идеальной жены и матери из Коннектикута.

4

На следующее утро, когда Кэтлин уехала в Клонакилти за продуктами на неделю, Грания направилась в сарай, где хранились старые газеты, и взяла целую пачку. Потом провела ревизию в захламленной мастерской отца и обнаружила заплесневелую коробку с обойным клеем. Сложив все в хозяйственную сумку, она пошла по тропинке вверх, в сторону скал. Грания решила: если Аврора не появится, что вполне вероятно, ведь вчера они не договорились об определенном времени, то она просто вернется домой.

По пути Грания задумалась о том, какой сильный холод сковал ее душу, – казалось, что ее жизнью живет кто-то другой, а она сама словно увязла в странной липкой массе и ничего не чувствует. Она была не в состоянии плакать, не могла заставить себя поговорить с Мэттом начистоту и даже просто оценить, разумно ли поступила, уехав от него. Но тогда ей пришлось бы справляться с болью, поэтому она решила, что самый лучший и безопасный выход – запереть все чувства на замок. Что сделано, то сделано, и назад дороги нет.

Грания опустилась на камень на вершине скалы, откуда открывался вид на море, и вздохнула. Когда они вместе с Мэттом наблюдали, как разрушаются отношения их друзей, Грания искренне верила, что с ними никогда такого не случится. Она даже покраснела от смущения, вспомнив их беседы на эту тему. Ее память огнем жгли замечания типа «уж мы-то сможем этого избежать» и «какие мы счастливые, а они... бедняжки». Но в итоге и их затянул мощный, постоянно меняющий направление водоворот, в который попадают пары, стремящиеся построить гармоничные отношения. Вглядываясь в холодное серое море, Грания внезапно почувствовала глубокое уважение к своим родителям. Каким-то образом им удалось совершить невозможное: идти на компромиссы, мириться со многим и – это самое важное – оставаться счастливыми целых тридцать четыре года.

Возможно, сейчас планка у молодых людей слишком высока, да и приоритеты изменились. Родителям больше не нужно беспокоиться о том, как прокормить детей или где заработать еще один пенни. Или, к примеру, о том, выживет ли их малыш, подхвативший тяжелую детскую инфекцию. А еще проблема не в том, чтобы не замерзнуть долгой зимой, а в получении информации, одежда какого дизайнера самая модная. В наши дни немногие женщины западного мира целуют на прощание мужа так, словно он отправляется в бой и она не знает, когда они снова увидятся и вернется ли он вообще. Сейчас уже нет необходимости заботиться о том, чтобы просто выжить.

– В наши дни мы требуем счастья. И верим, что заслуживаем его. – Грания произнесла это вслух, скорее завидуя смирению и стойкости родителей, чем сочувствуя им. Они практически не имели материальных ценностей, и в их жизни не было захватывающих перспектив. Незначительные проблемы вызывали у них улыбку, они прекрасно понимали друг друга. Их мир был мал, но, по крайней мере, в его границах они были вместе и в безопасности. А Грания с Мэттом жили в огромном мегаполисе, где ограничить их могло только небо, и практически не было запретов.

– Привет, Грания!

Услышав за спиной голос Авроры, Грания обернулась и увидела девочку, которая напомнила ей эльфа, беззвучно появляющегося на своей территории.

– Привет, Аврора. Как дела?

– Отлично, спасибо. Пойдем?

– Да, я взяла с собой все, что нам понадобится.

– Знаю, я уже заметила твою сумку.

Грания послушно поднялась, и они направились в сторону дома, где жила Аврора.

– Возможно, тебе удастся познакомиться с папой, – заметила девочка. – Он у себя в кабинете. Только у него, похоже, болит голова. С ним часто такое бывает.

– В самом деле?

– Да. И все из-за того, что он не носит очки и напрягает глаза, когда читает газеты о бизнесе.

– Но это ведь неразумно, как ты считаешь?

– Ну... Теперь, когда мамы с нами нет, о нем некому позаботиться. За исключением меня.

– Я уверена, ты очень хорошо с этим справляешься, – заверила девочку Грания, когда они приблизились к воротам особняка, за которыми простирался сад.

– Делаю все возможное, – сказала Аврора, толкая створку ворот. – Это Дануорли-Хаус, и я здесь живу. Дом принадлежит семье Лайл уже два столетия. Ты когда-нибудь бывала здесь раньше?

– Нет, – ответила Грания, заходя в ворота следом за Авророй.

Ветер, едва не сбивший их с ног, пока они поднимались вверх, внезапно стих. Окружавшая дом широкая изгородь из кустов ежевики и дикой фуксии, которыми был знаменит Западный Корк, надежно защищала сам особняк и его обитателей.

Грания удивленно смотрела на красивый, ухоженный сад в английском стиле – безупречную авансцену, в центре которой возвышалось строгое серое здание. Дорожка, ведущая к дому, была с двух сторон обсажена невысокими лавровыми деревьями, сформировавшими изгородь. Следуя за Авророй к дому, Грания заметила клумбы с розовыми кустами – голые и бесцветные сейчас, в разгар лета они, несомненно, украшали унылый окрестный пейзаж.

– Мы никогда не пользуемся парадным входом, – заметила Аврора, сворачивая направо, к дорожке вдоль дома. Потом она завернула за угол и вышла на задний двор. – Папа говорит, что его заперли еще во времена волнений в Ольстере, а ключ потеряли. Так что мы входим в дом здесь.

Грания оказалась в огромном внутреннем дворе, куда можно было попасть с основной дороги. Здесь же был припаркован новый «рейнджровер».

– Заходи, – пригласила Аврора, распахнув дверь.

Грания прошла за девочкой через холл и оказалась в большой кухне. У одной из стен стоял огромный сосновый буфет с выдвижными ящиками под рядами открытых верхних молок. Казалось, они прогибались под грузом сине-белых грелок и огромного количества разнообразной кухонной утвари. Другую стену занимала плита, а третью – древняя прямоугольная раковина, зажатая с двух сторон старыми меламиновыми столешницами. В центре кухни располагался длинный дубовый стол, заваленный газетами.

В этой кухне не было ни уюта, ни комфорта, это было не то место, где собирается вся семья, а мать, стоя у плиты, готовит что-то вкусное на ужин. Здесь все оказалось устроено по-спартански, функционально и холодно.

– Мне не нужно было приносить газеты, – заметила Грания, показав на кучу прессы на столе.

– О, папе они нужны, чтобы разжигать камины в доме. Он терпеть не может холод. Давай освободим себе немного места и займемся тем, что запланировали. – Аврора с надеждой посмотрела на Гранию.

– Да... но разве не нужно сказать кому-нибудь, что я здесь?

– Нет. – Девочка покачала головой. – Папу нельзя беспокоить, а миссис Майзер я предупредила о твоем приходе. – Девочка переложила стопки газет на пол и указала Грания на освободившееся место. – Что нам еще понадобится?

– Вода, чтобы размешать клей. – Грания высыпала принесенные вещи из сумки на стол, чувствуя себя неловко, как непрошеная гостья.

– Я принесу. – Аврора достала кувшин с переполненной полки буфета и налила в него воду.

– И еще большой контейнер для клея.

Аврора принесла его и поставила на стол напротив Грания. Пока девушка размешивала клей, Аврора наблюдала за ней, и, судя по ее живому взгляду, ей было интересно.

– Правда, здорово? Я обожаю заниматься подобными вещами. Моя последняя няня не разрешала мне делать ничего подобного, она очень боялась, что я испачкаюсь.

– А я всю жизнь только и делаю, что пачкаюсь, – улыбнулась Грания. – Я создаю скульптуры из материала, который очень похож на папье-маше. Теперь садись рядом, и я покажу тебе, как делать вазу.

Аврора оказалась прилежной и способной ученицей, и час спустя с гордостью водрузила мокрую вазу из газет на конфорку плиты.

– Можно будет раскрасить, как только она высохнет. У тебя есть краски? – поинтересовалась Грания, моя руки над раковиной.

– Нет, в Лондоне были, но я не взяла их с собой.

– Надеюсь, я найду какие-нибудь дома.

– Можно, я пойду с тобой и посмотрю, где ты живешь? Мне кажется, ферма – это так здорово!

– Аврора, я не живу на ферме постоянно, – объяснила Грания. – Я приехала из Нью-Йорка. И сейчас я в гостях у родителей.

– О... – Лицо девочки вытянулось. – Значит, ты скоро уедешь?

– Да, но не знаю, когда точно. – Грания вытирала руки полотенцем, найденным около раковины, и чувствовала, что глаза девочки буквально буравят ее.

– А почему ты такая грустная? – вдруг спросила Аврора.

– Я не грустная.

– Неправда, я вижу это по твоим глазам. Кто-то тебя расстроил?

– Нет, Аврора, со мной все в порядке! – Грания почувствовала, что краснеет под пристальным взглядом ребенка.

– Я знаю, что ты грустишь. – Девочка скрестила маленькие ручки на груди. – Я знаю, каково это. И когда со мной такое бывает, я иду в одно волшебное место.

– Где оно?

Я не могу сказать тебе, потому что тогда оно перестанет быть только моим и потеряет волшебную силу. Но тебе такое место тоже нужно.

По-моему, это отличная идея. – Грания посмотрела ни часы: – Я должна идти, уже пора обедать. И ты, наверное, хочешь есть? Кто-нибудь покормит тебя?

О, миссис Майзер должна была оставить мне что-нибудь. – Аврора небрежно кивнула в сторону соседнего помещения. – Наверняка это опять суп. Но прежде чем ты уйдешь, я хочу показать тебе дом.

– Аврора... я...

– Ну, давай же! – Девочка схватила Гранию за руку и потянула к двери. – Я хочу, чтобы ты посмотрела. Он такой красивый!

Аврора вытащила ее из кухни в большой холл, пол которого был выложен черно-белой плиткой. Дубовая лестница, расположенная в углу, вела наверх. Они пересекли холл, и Грания оказалась в просторной гостиной, высокие французские окна которой выходили в сад. В комнате было невыносимо жарко: в великолепном мраморном камине полыхал огонь.

Грания взглянула на картину над камином – она заинтересовала ее с профессиональной точки зрения. Художник запечатлел молодую женщину, ее лицо в форме сердца обрамляли тициановские кудри. У женщины были тонкие и, как заметила Грания, симметричные черты лица – а это признак истинной красоты. Сияющие голубые глаза на фоне белой кожи выглядели невинными и хитрыми в одно и то же время. Как профессионал, Грания видела, что этот портрет принадлежит кисти талантливого художника. Повернувшись, она взглянула на Аврору и тут же отметила сходство.

– Это моя мама. Все говорят, что я ее копия.

– Так и есть, – мягко заметила Грания. – Как ее звали?

Аврора глубоко вздохнула:

– Лили. Ее звали Лили.

– Мне очень жаль, что она умерла, – осторожно произнесла Грания, заметив, что девочка, не отрываясь, смотрит на портрет.

Аврора, не ответив, не сводила глаз с лица матери.

– Аврора, кто это?

Грания вздрогнула от звука мужского голоса, который прозвучал позади них. Размышляя, какую часть разговора мог слышать этот человек, она обернулась, и у нее тут же перехватило дыхание.

Около двери стоял – Грания терпеть не могла избитых фраз, но в данном случае это было правдой – самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела в жизни. Высокий, не меньше шести футов, с черными, как смоль густыми волосами, аккуратно уложенными, но буквально на сантиметр длиннее, чем необходимо, и поэтому их концы завивались у него на затылке. Губы полные, но не пухлые, и темно-голубые бездонные глаза в обрамлении темных густых ресниц.

Как профессиональный художник, Грания отметила безукоризненное строение лица мужчины и невольно залюбовалась им: острые скулы, волевая линия подбородка и нос идеальной формы. Лицо такого типа Грания хотела бы запомнить во всех подробностях, чтобы потом вылепить у себя в мастерской.

Ко всему прочему он был строен и имел идеальных пропорций фигуру. Грания не могла отвести взгляда от тонких беспокойных пальцев, которые то сжимались в кулак, то разжимались, указывая на его внутреннее напряжение. Вся его внешность говорила об исключительной элегантности – качестве, обычно несвойственном мужчинам. И было абсолютно ясно, что при появлении этого человека в любом месте у всех присутствующих мужчин и женщин закружится голова.

Грания невольно вздохнула. Профессиональная реакция при виде человека, внешность которого показалась ей совершенной, плюс естественная женская реакция – и на некоторое время она лишилась дара речи.