Текст книги "Цветы любви, цветы надежды"

Автор книги: Люсинда Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Глава 17

На следующий день Оливия возвращалась в Лондон, окутанная легкой паутинкой счастья. Наконец-то она поняла, что значит «волшебство любви». На обратном пути девушка поделилась с Венецией своими переживаниями, и та насмешливо фыркнула, услышав, как подруга назвала Гарри «своим единственным».

– Брось, милая! Откуда ты можешь это знать? Он был первым парнем, с которым ты поцеловалась. Сумасшедшая!

Оливия тряхнула головой:

– Нет, я не сумасшедшая. Я знаю, какие чувства испытываю, и, может быть, у нас все получится. Посмотри на своих родителей. Твоей маме было восемнадцать, а папе – девятнадцать, когда они встретились и полюбили друг друга.

– Да, но это было давно. Сейчас другие времена. К тому же, Оливия, ты всегда говорила, что не хочешь выходить замуж так рано. Ты даже еще не попробовала «это», – добавила Венеция. – О каких чувствах может идти речь?

Оливия знала, что Венеция уже делала «это», причем не с одним мужчиной, но, похоже, близкие отношения не оставляли в ее душе следа. В этом вопросе их мнения расходились, но ни та, ни другая не желала отказываться от своей позиции. Венеция заявляла, что это ее тело, и она может распоряжаться им как хочет, не испытывая вины. Оливия думала иначе. Может, здесь сыграло роль воспитание, а может, такова была ее натура, но она не собиралась расставаться с девственностью до тех пор, пока не выйдет замуж за любимого человека.

– Физическая близость для меня не важна, – проговорила Оливия. – Это вторично.

– Боже мой, Оливия! В последние месяцы мне казалось, что я сумела внушить тебе некоторые принципы феминизма. И вот, пожалуйста: ты уже грезишь о свадьбе! Только не говори, что это не так! – Венеция погрозила подруге пальцем, при этом машина опасно вывернула на середину дороги. – Все равно не поверю.

Следующие две недели Оливия витала в облаках от счастья. Она не принимала участия в последнем раунде вечеринок и других светских мероприятий, закрывающих сезон. Все представители высшего общества готовились покинуть Лондон и, подобно рою мух, махнуть в теплые края, на Ривьеру. Она же с замиранием сердца ждала вестей от Гарри. Но их почему-то не было.

Эйфория сменилась растерянностью и болью. Оливия впала в жестокое уныние. Может, Венеция права и для Гарри поцелуй не значил ничего, кроме приятного завершения вечера?

Шотландский помещик Ангус пригласил Оливию вместе с Венецией месяц погостить на вилле в Сен-Рафаэле, которой владели его родители. Девушка знала, что Ангус в нее влюблен; он ясно выразил свои намерения: если Оливия приедет в его дом, это будет означать, что она принимает ухаживания.

– Ты как хочешь, а я поеду, – заявила Венеция. – Дома жуткая атмосфера! Папа заперся в студии, а мама ходит надутая, потому что он запрещает пускать в дом гостей. А на днях я вышла из задней двери дома и наткнулась на гадкое бомбоубежище, которое испортило наш прекрасный сад.

Девушки только что вышли из Дадли-хауса на Парк-лейн, где устраивал танцы Кик Кеннеди, и направлялись к отелю «Ритц».

– Это было бы нечестно с моей стороны, правда, Венеция? – спросила Оливия. – Ангус – замечательный парень, но я не хочу, чтобы он думал, будто я испытываю к нему чувства.

– Милая, в любви и на войне все средства хороши. – Венеция взглянула на подругу. – К тому же красивые девушки рождены, чтобы разбивать мужские сердца. У Ангуса наверняка шикарная вилла. Да и что ты будешь здесь делать, если останешься? – добавила она. – Все лето тосковать по любимому и ждать, когда немцы сбросят на нас бомбы? – Они свернули с главной дороги и подошли к боковой двери «Ритца». – Ради Бога, возьми себя в руки и повеселись, пока есть возможность.

Венеция начала подниматься на крыльцо отеля. Оливия взглянула налево и увидела... знакомую фигуру. Мужчина вышел из парадных дверей и зашагал по улице, быстро удаляясь от «Ритца». Сердце девушки гулко забилось в груди. Она схватила Венецию за плечо.

– Кажется, я только что его видела.

– Кого?

– Гарри, кого же еще?

Венеция остановилась на верхней ступеньке и тяжко вздохнула.

– Оливия, милая, у тебя, похоже, нелады с головой. Что Гарри забыл в Лондоне?

– Уверена, это был он.

Венеция взяла ее за руку.

– Ты явно перебрала мартини на танцах у Кика. А ну ка опомнись, милая! Не будь занудой!

Прошло три мучительных дня. Оливия очнулась от беспокойного сна и поняла, что Венеция скорее всего права насчет Гарри. Надо принять приглашение Ангуса и поехать во Францию залечивать душевные раны. По крайней мере, там тепло. Хватит мерзнуть в туманном Лондоне! Возвращаться в Суррей ей тоже не хотелось.

«Сегодня же позвоню Ангусу и скажу, чтобы ждал на своей домашней вечеринке в Сен-Рафаэле», – подумала она.

Оливия уже собиралась отправиться в гости к Венеции и заняться подготовкой к поездке во Францию, когда зазвонил телефон.

– Это оператор. Вам звонят из Кромера. Соединить?

– Да, спасибо. Алло, Оливия Дру-Норрис слушает.

– Оливия! Как раз с тобой-то я и хотела поговорить. Это Адриана Кроуфорд из Уортон-Парка.

– Адриана, я так рада вас слышать! У вас все в порядке?

– Конечно, все замечательно. Правда, мне немного одиноко, и я хотела узнать, что ты делаешь в августе. Если у тебя нет планов, может, приедешь ко мне? Мы будем вместе гулять по саду и наслаждаться чудесной летней погодой. Гарри тоже обрадуется твоему приезду. Бедный мальчик, он так устает на работе – целыми днями тренирует свой необученный батальон!

Оливия резко села в кресло, стоящее рядом с телефоном.

– Я... – Она знала, что должна быстро принять решение. Хотя, по правде говоря, у нее не было сомнений. – Я с удовольствием приеду к вам в гости, Адриана. Спасибо за любезное приглашение.

– C’est parfait! Значит, договорились. Когда сможешь приехать?

– Я собираюсь в Суррей навестить родителей, но уже в начале следующей недели буду у вас. Это удобно?

– Конечно, удобно, – ответила Адриана. – Если хочешь, я пришлю в Суррей нашего шофера, и он отвезет тебя к нам. Ехать на поезде очень утомительно.

– Спасибо.

– Что ж, жду тебя на следующей неделе, Оливия. Большое спасибо, что согласилась составить мне компанию.

– Не стоит благодарности. Уортон-Парк – мое любимейшее место на земле, – искренне заверила Оливия. – До свидания.

– A bientot, cherie[12]12
  До скорого свидания, дорогая (фр.).


[Закрыть].

Оливия положила трубку на рычаг и прижала руки к пылающим щекам. Сердце бешено колотилось от приятного волнения.

«Целый месяц в Уортон-Парке... с Гарри!»

Она закрыла за собой парадную дверь и чуть ли не бегом припустила к дому Венеции.

Вопреки ожиданиям Оливии эта новость не обрадовала Венецию. Оливия списала реакцию подруги на ее эгоизм. К тому же теперь ей придется одной ехать во Францию.

– Ты говоришь, звонила его мама? – фыркнула Венеция. – Как странно... Тебе не кажется, что он маменькин сынок?

Но Оливия не обиделась.

– Разумеется, меня пригласила хозяйка дома, как и положено по протоколу. И потом... я люблю Адриану и Уортон-Парк, – добавила она.

– Ты сошла с ума: отказаться от Ривьеры ради забытого Богом холодного мавзолея! – вздохнула Венеция. – Но я буду вспоминать о тебе, купаясь в Средиземном море и потягивая коктейли на солнечном берегу.

«А я совсем не буду тебе завидовать», – счастливо подумала Оливия.

На следующий день Оливия собрала свои вещи, поблагодарила бабушку и уехала в Суррей к родителям. Она провела там два дня, чувствуя себя крайне неловко. Папа и мама остались такими же, как всегда, зато их дочь сильно изменилась. За последние несколько месяцев Оливия превратилась в другого человека. За обеденным столом то и дело повисали долгие паузы, и она с трудом находила общие темы для разговора. Однако о чем бы ни шла речь, родители почти никогда не соглашались с ее мнением.

Вечером накануне отъезда в Уортон-Парк она сидела с мамой в гостиной и пила послеобеденный кофе.

– Значит, – произнесла мама, углубившись в вязание, – как я понимаю, у тебя роман с Гарри Кроуфордом?

– Да, он очень хороший парень. Но сейчас занят – тренирует свой батальон, и вряд ли нам придется часто видеться, пока я буду жить в их поместье.

– Ты не ответила на мой вопрос, Оливия. – Мама оторвалась от вязания и посмотрела на девушку.

– У нас с ним очень хорошие отношения, мама, – осторожно произнесла Оливия.

Мама улыбнулась:

– Когда я виделась с ним в январе, он мне очень понравился. Я только хотела сказать, что мы с твоим отцом одобрим ваш брак.

– Мама! – Оливия вспыхнула от смущения, услышав свою собственную мечту, озвученную другим человеком. – Рано об этом говорить!

– Однако я вижу, что ты в него влюблена. Каждый раз, когда произносишь его имя, твое лицо сияет.

– Да, наверное, ты права, – сдалась Оливия.

– Боже мой, сколько денег мы могли сэкономить на твоем светском сезоне, если бы поняли уже в январе, что жених под самым нашим носом! Леди Кроуфорд любезно пригласила нас с папой в Уортон-Парк на выходные. Я обещала, что мы приедем в конце августа. Надеюсь, к этому времени все изменится к лучшему. Сейчас обстановка в мире крайне нестабильна, Оливия. – Мама вздохнула. – Так что лови момент, милая, и наслаждайся всеми доступными радостями.

Позднее Оливия отправилась наверх, в свою спальню, потрясенная маминой откровенностью. Наверное, в преддверии войны люди стали смелее выражать свои чувства...

Утром Оливия проснулась в шесть, а к восьми оделась и собрала вещи. Фредерикс, шофер Кроуфордов, прибыл ровно в девять.

Мама вышла проводить ее на крыльцо.

– Пиши, милая. Я должна знать, как у тебя дела. – Она поцеловала дочь в обе щеки. – Желаю тебе хорошо провести время.

– Спасибо, мама. – Оливия порывисто обняла мать за плечи и прижала к себе. – А вам с папой счастливо оставаться!

Адриана радушно встретила Оливию на крыльце Уортон-Парка.

– Ма cherie, ты, наверное, устала. Проходи в дом. Сейбл заберет багаж и покажет тебе твою комнату. Ты будешь жить там же, где останавливалась раньше. Отдохни перед обедом. Торопиться нам некуда. Кристофер сейчас в Лондоне, а Гарри вернется не раньше десяти.

Сейбл проводил девушку в ее спальню. Она с приятным удивлением оглядела знакомое помещение: странно, когда-то оно казалось ей холодным и некрасивым...

Предвечернее солнце отбрасывало мягкий свет на симпатичные обои с цветочным рисунком. Оливия с удовольствием забралась в постель и сразу заснула, утомленная долгой дорогой.

Ее разбудил стук в дверь. В комнату заглянула горничная Элси.

– Добрый вечер, мисс Оливия. Я так рада вас видеть! Пока вы здесь, я буду за вами ухаживать. Ее светлость велела вас разбудить: уже восьмой час. Если вы сейчас не встанете, то потом не уснете ночью. Можно мне войти?

– Конечно. – Оливия улыбнулась. Ей было приятно видеть знакомое сияющее лицо девушки. – Я и не знала, что проспала так долго!

– Я набрала вам ванну, мисс Оливия. Можете помыться, а я пока разложу ваши вещи. Обед в восемь. Ее светлость сказала, что он будет неофициальным. Если позволите, я подготовлю для вас симпатичный наряд.

– Да, конечно. Спасибо, Элси. – Оливия откинула одеяло и встала с кровати. – Как твои дела? Вы с Биллом уже назначили день свадьбы?

– Да. Уже через четыре недели я стану миссис Уильям Стаффорд, – с гордостью сообщила девушка. – Возможно, вы еще будете здесь, мисс Оливия. Мне бы очень хотелось, чтобы вы пришли в церковь на наше венчание. Ее светлость подарила мне рулон кружева, и моя тетя шьет мне платье. Ох, мисс, я так волнуюсь!

Радость у горничной била через край, и Оливия невольно почувствовала легкий укол зависти.

* * *

Без пяти восемь Оливия спустилась вниз и обнаружила, что Сейбл ждет ее в холле.

– Ее светлость на террасе, мисс Дру-Норрис. Пойдемте, я вас провожу.

Она последовала за дворецким и, шагнув на террасу, увидела в углу маленький столик, накрытый на двоих. Большие свечи, защищенные от ветра стеклянными емкостями, мягко светили в сгущающихся сумерках.

– Проходи и садись, Оливия. – Адриана показала на второй стул. – Надеюсь, тебе не холодно? На всякий случай я принесла шаль. Знаешь, я люблю здесь есть в теплую погоду. Во Франции с мая по сентябрь мы почти не обедали в доме. У меня есть розовое вино, которое мне привозят с наших виноградников возле замка в Провансе. Каждый год я получаю по двенадцать ящиков. Попробуешь рюмочку?

– С удовольствием, – улыбнулась Оливия, усаживаясь. – Спасибо.

Адриана дала знак Сейблу, и он налил им вина.

– Мы будем есть через пятнадцать минут, Сейбл. Merci.

– Хорошо, ваша светлость. – Дворецкий кивнул и исчез в доме.

– Sante. – Адриана коснулась своим бокалом бокала Оливии, и они обе сделали по глотку.

Оливии понравился вкус. Белое вино казалось ей слишком кислым, а красное – слишком тяжелым. Розовое же идеально сочетало в себе достоинства того и другого.

– Ну как? – поинтересовалась Адриана.

– Очень вкусно.

– Мои родители обычно пили его из больших графинов, которые хранились в нашем погребе. – Адриана вздохнула. – Eh bien! Это одна из тех приятностей, которых мне теперь не хватает.

– Но вы счастливы здесь, в Англии, не так ли? – спросила Оливия.

– Да, конечно, но в этом году мне немного грустно. Мы всегда проводили август в моем родовом замке. Но сейчас Кристофер занят в Уайтхолле, а Гарри обучает солдат. Я не захотела уезжать без них. Кристофер считает, что война неизбежна.

– В Лондоне нельзя не обратить внимания на приготовления. В день отъезда я видела, как на набережной Темзы устанавливали системы воздушной тревоги.

– Понятно. – Адриана ловко переключилась на более приятную тему: – Расскажи, как прошел твой светский сезон. Твои ожидания оправдались?

– С лихвой. Я познакомилась с чудесными людьми, которые оказались вовсе не такими тупыми, как я думала.

– Например, с Венецией Барроуз? Твоя подруга необычна, как и ты сама. Ну, а как танцевальные вечера? Они действительно такие прекрасные, как мне запомнилось?

Сейбл вывез на террасу большую тележку с серебряными подносами. Обед состоял из супа и салата из свежих хрустящих овощей с огорода. За едой Оливия потчевала Адриану веселыми историями, свидетелем которых стала, пока вращалась в высшем обществе.

– Voila! – От удовольствия Адриана захлопала в ладоши. – Все это очень похоже на мои давние похождения. Там наверняка было много юношей, которых очаровала твоя красота. А тебе кто-нибудь понравился?

– Мне... нет. Во всяком случае, я не встретила ни одного молодого человека, который показался бы мне особенным.

– Не сомневаюсь, что он тебе скоро встретится. – Адриана заметила ее смущение. – Оливия, пожалуйста, чувствуй себя здесь как дома. Если нужно, попроси нашего шофера Фредерикса, и он в любое время отвезет тебя, куда только захочешь. Возможно, мы вместе прогуляемся к морю, и ты увидишь, какое красивое графство Норфолк. На выходные Гарри приедет домой и составит тебе компанию. Бедный мальчик так устает! Но когда я сказала, что ты к нам приедешь, он очень обрадовался. Ему тоже будет приятно с тобой пообщаться. Ну а сейчас, думаю, пора спать. – Адриана встала, подошла к Оливии и поцеловала ее в обе щеки. – Bonne nuit, ma cherie. Спокойной ночи!

– И вам, Адриана. – Девушка тоже поднялась из-за стола. – Мне очень понравился сегодняшний вечер.

Они вместе прошли в дом и миновали ряд комнат, ведущих в парадный холл.

– Завтра утром, когда тебе будет удобно, Элси принесет в твою спальню поднос с завтраком. А мы с тобой встретимся в час на ленче. Потом я проведу тебя по саду и покажу теплицу. Если захочешь почитать, можешь взять в библиотеке любую понравившуюся книгу. В левом углу сада, за беседкой, увитой розами, стоит летний домик. Я часто там читаю.

– Спасибо, Адриана, вы очень добры, – отозвалась Оливия, поднимаясь на второй этаж.

– И тебе спасибо за то, что приехала ко мне в гости. A bientot, Оливия. Приятных сновидений!

Глава 18

Следующие несколько дней Оливия жила по неспешному распорядку: по утрам читала в летнем домике, после ленча гуляла с Адрианой, потом отдыхала. Они с удовольствием вместе обедали на террасе, беседуя об искусстве, литературе и французской культуре, от которой хозяйка дома была без ума.

Красивые пейзажи и неторопливая жизнь в Уортон-Парке убаюкивали разум Оливии, приводя его в состояние покоя, граничащего с оцепенением. Ее уже не волновали ни грядущая война, ни собственное неопределенное будущее. Серьезные мысли выскальзывали из головы подобно тому, как выскальзывала из пальцев паутина, снятая с розовых кустов.

Однажды Адриана повезла Оливию на побережье. Девушка ахнула, увидев красоту Холкхэм-Бич, раскинувшегося перед ней, точно огромный золотой фартук. Они устроили пикник в дюнах. После ленча Адриана задремала, надвинув на лицо соломенную шляпку, чтобы защитить от солнечных лучей свою белую кожу.

Оливия спустилась к морю и осторожно опустила пальцы ног в соленую воду, которая оказалась вовсе не такой холодной, как она думала. Ветер трепал ее волосы, солнце сияло, и пустынный пляж поражал великолепием.

«Да, пожалуй, я смогу прижиться в этой части Англии...»

Когда они вернулись в Уортон-Парк, Оливия пересекла холл, собираясь уединиться в своей спальне и снять сырое мятое платье. Но тут на лестнице показался Гарри. Оливия вздрогнула, глядя на его лицо, которое столько раз представляла в мыслях.

– Оливия, страшно рад тебя видеть!

Гарри тепло поцеловал ее в обе щеки, и она пожалела о своем растрепанном виде. Он был в офицерской форме и смотрелся весьма импозантно.

– Привет, Гарри, как дела?

Он закатил глаза.

– Честно говоря, хорошего мало. А ты превосходно выглядишь!

Оливия вспыхнула:

– Правда? Мы с твоей мамой только что были на пляже. Боюсь, я сейчас не в лучшей форме.

– А по-моему, ты очень красива. Я люблю морской воздух: он сдувает с нас всю паутину. Может, съездим туда завтра? Конечно, если ты захочешь повторить прогулку. В эти выходные я не работаю и хочу провести свободное время с удовольствием.

Радостно-беспечное настроение Гарри граничило с эйфорией. Оливия впервые видела его таким.

– Было бы здорово. А сейчас, извини, мне надо переодеться в сухое платье.

– Конечно, – кивнул Гарри. – До встречи на обеде, Оливия.

– Пока, – бросила она, взбегая по лестнице.

Вечером Оливия попросила Элси сделать ей прическу. Горничная приподняла и уложила валиком переднюю часть волос, а остальные рассыпала по плечам густыми золотистыми локонами. Девушка надела свое любимое голубое платье и критически оглядела себя в зеркале.

– Вы просто картинка! – в восторге воскликнула Элси. – Сегодня вечером мистер Гарри будет с вами?

– Да, наверное, – пробормотала Оливия. От волнения у нее отпала охота болтать.

Она спустилась на первый этаж, вышла на террасу и увидела, что Адриана и Гарри уже там.

– Гарри только что сообщил мне, что вы собираетесь завтра на пляж. – Адриана одобрительно улыбнулась. – Оливия, cherie, свежий воздух пошел тебе на пользу. Ты замечательно выглядишь. – Она взяла с серебряного подноса на столе бокал розового вина и протянула его девушке. – Завтра Кристофер тоже будет дома. В воскресенье мы позовем на ленч наших соседей, чтобы ты могла с ними познакомиться. Ну что, садимся обедать?

Вечер удался. Гарри оказывал Оливии знаки внимания, расспрашивал ее про светский сезон и Лондон. Адриана рано ушла спать, сказавшись усталой, и они остались на террасе вдвоем. Оливия изо всех сил старалась унять дрожь и не выказать волнения.

– Я очень рад, что ты здесь, Оливия! Хорошо, что в Уортон-Парке у мамы появилась компания. Она оторвана от своей французской семьи, а папа редко бывает дома. Ты ей очень нравишься, – заметил он.

– Она мне тоже очень нравится, – отозвалась Оливия.

– Ну что, сейчас тебя больше, чем раньше, привлекает красота этих мест? – Гарри улыбнулся, и они оба вспомнили их первый разговор.

– О да! Я в полном восторге! Твоя мама полностью изменила мои вкусы.

– Она умеет быть убедительной. – Гарри засмеялся. – Но я рад, что ты полюбила наше поместье. Оно особенное.

– Как хорошо, что у тебя есть возможность бывать дома, – вздохнула Оливия.

– Да, – кивнул Гарри. – Здесь я хоть немного отдыхаю от проклятой военщины. Во всяком случае, – он затушил сигарету, – моя кровать всегда в моем распоряжении. Я чертовски устал. Ты тоже? – Гарри подал ей руку и помог встать из-за стола, но тут же отпустил девушку, как только они вошли в дом и направились к лестнице. – Спокойной ночи, Оливия. – Гарри вежливо чмокнул ее в обе щеки. – Приятных сновидений! – Он зашагал к своей спальне.

Оливия легла в постель, недоумевая, почему Гарри не предпринял новой попытки ее поцеловать.

«Впрочем, это только начало моего отдыха здесь, – успокоила она себя. – А у Гарри первый выходной день за много недель. Надо дать ему время...»

На следующее утро Гарри повез Оливию к морю. Он явно пребывал в приподнятом настроении.

– Не буду утомлять тебя Холкхэмом. Давай лучше съездим в Кромер. Перекусим и прогуляемся по набережной, – предложил он.

Оливия, которая уже представляла себя лежащей в песчаных дюнах в объятиях Гарри, почувствовала горькое разочарование, но не подала виду: стоит ли портить драгоценные часы совместного отдыха?

Они приятно провели время, пусть и не совсем так, как ей мечталось. За ленчем в гостиничном ресторане Гарри развлекал ее историями о новобранцах из его батальона, среди которых были и жители поместья Уортон-Парк.

– Меня особенно впечатлил Билл Стаффорд, жених Элси, – заметил Гарри, закуривая. – У него все задатки офицера. Он обладает спокойной властностью, которая заставляет других мужчин к нему прислушиваться. Из него получится бравый вояка, каким я никогда не стану, сколько бы времени ни учился.

– Да нет же, Гарри! Уверена, это не так.

– Я знаю, что говорю, моя милая девочка. – Он вздохнул и хмуро раздавил окурок в пепельнице. – Ну что, пойдем обратно?

В этот вечер ужинали в столовой, поскольку из Лондона вернулся лорд Кроуфорд. Адриана искрилась от счастья, глядя на двух дорогих ей мужчин, сидящих вместе с ней за столом. Атмосфера радости ощущалась во всем доме. Казалось, окрестности тоже пропитаны ею. После еды Оливия предложила сыграть в бридж: их как раз четверо. Она и Кристофер выиграли, спасибо мистеру Кристиану и его науке.

В конце вечера Гарри проводил Оливию наверх, и девушка снова внутренне затрепетала, предвкушая прощальный поцелуй. Но он опять невинно чмокнул ее в щечки и ушел к себе в спальню.

На другой день на ленче собралось двенадцать человек. К ним присоединились друзья и соседи лорда и леди Кроуфорд. Оливия с удовольствием общалась с сотрапезниками, так как была привычна к обществу людей более старшего возраста, однако у нее возникло странное ощущение, будто ей устроили смотрины. Она надеялась, что не ударила в грязь лицом. Гарри вел себя так же, как и в предыдущие два дня, – был внимательным, но отчужденным.

В ту ночь, лежа в постели, Оливия с грустью приняла стоическое решение: пришло время подумать о будущем, исключив из своих планов Гарри Кроуфорда.

Лето заканчивалось, приближался сентябрь. Поля опустели, и поместье наполнилось запахом горящей стерни. Оливия, пребывая в ленивой полудреме, запоем читала книги, долго гуляла по парку и частенько захаживала к Джеку в теплицу. Она не видела Гарри после того воскресного ленча – последние выходные он провел в Лондоне – и полностью укрепилась в своем решении больше о нем не думать. Через несколько дней она уедет из Уортон-Парка и займется другими делами. Оливия уехала бы раньше, но Элси, которая стала ей близкой подругой, уговорила ее остаться до свадьбы.

За три дня до бракосочетания Элси из Лондона неожиданно приехал Кристофер. Он увел Адриану в свой кабинет, где они провели несколько часов. В конце дня бледная хозяйка дома отыскала Оливию, которая читала в библиотеке.

– Ох, милая, – Адриана приложила ладони к щекам, – кажется, война не за горами. Кристофер сказал, что британское правительство получило разведданные, согласно которым Кригсмарине[13]13
  Официальное название немецких военно-морских сил Третьего рейха.


[Закрыть] приказало всем немецким торговым судам немедленно прибыть в порты Германии, чтобы можно было начать оккупацию Польши. Немцы не собираются соблюдать германо-советский пакт о ненападении. – Она резко опустилась в кресло, схватившись за голову. – Беда подступила совсем близко, Оливия.

Девушка тут же встала и подошла к Адриане, чтобы ее утешить.

– Неужели герр Гитлер способен на такое? Он же знает, к чему это приведет.

– Да знает и хочет этого. Он всегда этого хотел. Кристофер говорит, уже к завтрашнему утру немцы начнут вторжение в Польшу. И тогда Британия объявит войну. – Адриана схватила Оливию за руку. – Давай пока не будем огорчать Элси, пусть побудет в счастливом неведении, готовясь к свадьбе. Ничего никому не говори, ладно? Потом все сами узнают.

– Конечно, Адриана. Я буду молчать, обещаю.

– Надеюсь, наши жених и невеста проведут свой свадебный день весело, как и любая другая пара. Они должны верить, что у них есть будущее, даже если это не так. – Глаза Адрианы наполнились слезами. Она вытерла их круженным носовым платочком. – Mon dieu! Ну, все, хватит! И должна успокоиться. Прости меня, mа petite. Многие знания – многие печали. Кристоферу нужно срочно возвращаться в Лондон. Но он решил сам рассказать мне дурные новости.

В тот вечер Адриана долго не ложилась спать – ждала Гарри. Когда тот пришел, она повела его в библиотеку и налила ему и себе арманьяка.

– Мама, я все знаю, – сказал Гарри, увидев тревогу на ее прекрасном лице. – Пожалуйста, постарайся сдержать панику. Пока ничего не известно. Трудно сказать, во что это выльется и какие будут последствия. То, что случилось, нельзя назвать неожиданным потрясением, во всяком случае, для нас, ведь мы знали, что нам грозит. Жребий был брошен, когда Гитлер вошел в Чехословакию. Мы несколько месяцев готовились к войне, и мои парни наверняка обрадуются тому, что у них появилась возможность применить на деле все, чему их учили.

Адриана поднесла ладонь ко лбу.

– Невероятно! Неужели мне предстоит пережить еще одну войну? Во время последней погибло столько дорогих мне людей! А теперь... – Адриана взглянула на сына. – Мой Гарри... – Она беспомощно пожала плечами.

– Мама, прошу тебя, успокойся, – взмолился Гарри, сжимая ее, рыдающую, в своих объятиях.

Это был один из тех редких моментов, когда он жалел, что его мать не англичанка и в ее характере нет британской выдержки. Ему было тяжело видеть, как она расстроена.

– Но что я здесь буду делать, Гарри? Ты уйдешь на войну, твой папа вернется в Лондон, а в поместье почти не останется молодых мужчин. Я же не смогу в одиночку управлять Уортон-Парком.

– У тебя есть Оливия, – заметил Гарри.

Адриана махнула своей тонкой, изящной рукой:

– Она уедет отсюда, когда начнется война. С какой стати ей здесь оставаться? – От волнения Адриана высказала то, о чем до сих пор молчала. – Я наблюдала за вами, Гарри, и поняла, что девочка тебя любит, но ты... Вряд ли ты разделяешь ее чувства. Признаться, я пригласила ее сюда, потому что заметила вашу взаимную симпатию. Теперь вижу, что ошибалась. Оливия приехала из-за тебя, и скоро оставит меня в одиночестве.

Гарри в изумлении уставился на мать.

– Ты думаешь, Оливия меня любит? – удивленно спросил он.

– Конечно! – в сердцах воскликнула Адриана. – Это же написано у нее на лице, неужели не видишь? Она такая чудесная девушка – умная, интеллигентная, не похожая на других англичанок. Да, я надеялась, что вы будете вместе... ведь ты единственный наследник, и... – Она приложила руки к пылающим щекам. – Мне трудно это говорить, но, если ты не вернешься с войны, Уортон-Парк отойдет племяннику твоего отца, Хьюго, и на этом наша трехсотлетняя родословная закончится.

– Боже правый! – Гарри выпустил ее из объятий и принялся мерить шагами библиотеку, обхватив ладонями спою рюмку с коньяком. – Ты совершенно права. Если я не вернусь, то...

– Ох, Гарри, прости меня, ради Бога! Я сейчас сама не своя. Пожалуйста, забудь, что я сказала.

Он обернулся к маме.

– Ты сказала правду. Оливия – действительно замечательная девушка, и она мне очень нравится. Так же как и тебе. Она осталась бы с тобой, если бы...

– Нет, Гарри! Не слушай меня! – в отчаянии взмолилась Адриана. – Это всего лишь мои догадки. Мне покатилось...

– Наверное, ты права. – Гарри кивнул. – Но я мужчина, и мне не хватает тонкости, чтобы заметить какие-то оттенки чувств.

– Возможно. Но помни: сердцу не прикажешь. Если не любишь человека, тут уж ничего не поделаешь. – Несколько секунд Адриана молча смотрела на сына, потом встала. – У меня ужасно болит голова. Мне надо лечь.

– Конечно, мама, сегодня у всех нас был трудный день.

Адриана направилась к двери, но остановилась на пороге и вновь посмотрела на Гарри.

– Поверь мне, я не хочу, чтобы ты пошел наперекор собственным чувствам. Это не по-французски, и я этого не одобряю. Спокойной ночи, милый. Надеюсь, завтрашний день будет лучше, чем сегодняшний.

Когда она ушла, Гарри налил себе еще коньяка и сел в удобное кожаное кресло, чтобы подумать.