Текст книги "Цветы любви, цветы надежды"

Автор книги: Люсинда Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

– Потрясающе! Спасибо, что все это организовал, но, если не возражаешь, давай поговорим о планах на будущее в другой раз. Это моя первая настоящая ночь свободы, и я хочу просто насладиться моментом.

– Конечно, старина! Нам спешить ни к чему. Я просто подумал, ты захочешь уехать отсюда как можно быстрее, – объяснил Себастьян.

– Поговорим об этом завтра, – отозвался Гарри. – А сейчас расскажи мне все, что знаешь про этот прекрасный город.

– Странно, что тебя больше не интересуют события в Англии, – заметил Себастьян в тот же день за обедом, с аппетитом уплетая большой австралийский стейк.

Гарри глянул на свою тарелку, где лежал такой же кусок мяса, сочащийся кровью, и понял, что не сможет его есть. Смущаясь, он подозвал официанта и изменил заказ: вместо стейка попросил порцию рисового супа.

– Конечно, это интересует меня, Себастьян, – ответил он, – но есть ощущение, будто я отсутствовал на родине всего несколько часов. К тому же сегодня вечером мне совсем не хочется говорить о войне.

Себастьян посмотрел на него сквозь толстые линзы очков и сочувственно кивнул:

– Еще слишком рано, старина. Завтра к тебе придет мой портной, он снабдит тебя полным комплектом гражданской одежды. Здесь отличные мастера швейного дела. Он сделает все, что пожелаешь, приятель.

– Очень любезно с твоей стороны, хоть я понятия не имею, что сейчас носят.

– Я бы не сказал, что мужская мода сильно изменилась. Сомневаюсь, что наши английские парни ходят в юбках, как местные жители, – усмехнулся Себастьян.

– Наверное, пока меня не демобилизовали, я должен носить военную форму, – уныло произнес Гарри. – Но все, что у меня осталось от нее в Чанги, – это пара трусов, залатанных палаточной парусиной, и один носок.

– Об этом не беспокойся. В Британию возвращаются тысячи военнопленных, и властям сейчас не до формальностей. Я бы на твоем месте рассматривал это как внеочередной отпуск. Думаю, ты его заслужил, приятель. Когда будешь готов, я покажу тебе кое-какие достопримечательности, идет? Знаешь, здесь такие девочки! Они... как бы тебе сказать... чуть раскованнее, чем англичанки. – Брови Себастьяна вылезли из-под очков. – Впрочем, ты, наверное, еще не окреп после тюрьмы. Что, здорово тебе досталось?

– Не то слово, – откровенно признался Гарри. – Причем мне еще повезло. Я офицер, и со мной обращались немного лучше, чем с солдатами. К тому же я умею играть на рояле, а япошки обожают фортепианную музыку. Они часто приводили меня к себе на квартиры и заставляли для них играть. – Гарри вздохнул. – Если уж на то пошло, рояль спас мне жизнь.

Себастьян просиял:

– Ну, конечно! Я совсем закрутился и забыл про твой талант! Мне надо поговорить с Жизель. Она хочет открыть здесь маленький бар для экспатриантов и ищет музыкантов в оркестр. Может, в ближайшее время соберет здесь бывших пленников, и ты сыграешь для всех нас?

– Может быть, – пробормотал Гарри без энтузиазма. – Интересно, что стало с Биллом?

– Кто такой Билл? – Себастьян нахмурился, озадаченный столь внезапной сменой темы.

– Сержант из моего батальона. Он приехал из Уортон-Парка и был со мной на протяжении всего срока заключения. Билл спас мне жизнь во время падения Сингапура и постоянно навещал меня в госпитале Чанги, когда я болел тропической лихорадкой. Надеюсь, он благополучно вернулся в Англию. Я пошлю домой телеграмму и спрошу, там ли он. – Силы Гарри постепенно убывали. – Извини, Себастьян, я устал. Мне надо поспать.

– Конечно, – кивнул Себастьян. – Иди в свой номер, старина, и, как следует отдохни. Мой портной зайдет к тебе в десять утра.

Гарри встал, чувствуя сильную дрожь в ногах.

– Огромное спасибо, Себастьян, за все, что ты для меня сделал. Скажи, сколько я должен тебе за труды, и я пришлю деньги из Англии телеграфом.

– Считай это моим вкладом в победу. – Себастьян махнул рукой, решительно отметая все разговоры о финансах. – Не бери в голову. Я рад тебе помочь.

Гарри пожелал ему спокойной ночи и медленно побрел к себе в номер, с удовольствием думая о том, что сегодня ночью его больные кости отдохнут на прохладных, чистых и белых простынях, под ветерком от потолочного вентилятора. Засыпая, он тревожился лишь об одном – о судьбе своего друга Билла.

Глава 34

В течение следующей недели Гарри много отдыхал и набирался сил. Его желудок начал привыкать к полезной пище, о которой в Чанги он мог лишь мечтать.

По ночам его по-прежнему мучили кошмары. Он просыпался в холодном поту и тянулся к лампе, которая часто не включалась из-за того, что в Бангкоке то и дело устраивали затемнения. С бешено скачущим сердцем Гарри трясущимися пальцами зажигал свечу, видел свой уютный номер и убеждался, что ужас тюрьмы действительно закончился.

По утрам он спускался на веранду позавтракать, а потом брал газету и уходил в сад, под тенистые кроны огромных пальм. На реке кипела жизнь: деревянные лодки с дизельными двигателями создавали ровный гул, который убаюкивал. Поверх газеты Гарри наблюдал за другими посетителями отеля – среди них были военнопленные с железной дороги Бирмы, – но в разговоры ни с кем не вступал.

Себастьян, офис которого располагался неподалеку, часто заходил его навестить. Они вместе обедали, после чего Гарри удалялся к себе в номер на дневной сон. Он не покидал пределы гостиницы. Спокойная атмосфера и любезная прислуга, с деловитой фацией снующая вокруг, вселяли в него чувство защищенности. Ему не хотелось покидать отель «Ориенталь»: это был его маленький рай.

Себастьян каждый день спрашивал, не хочет ли Гарри послать телеграмму в Уортон-Парк и сообщить родным о своем приезде, но тот отмалчивался. Мысль о дороге домой и о тех обязанностях, которые его там ждут, была для него невыносима. Здесь, в тихом гостиничном мирке, он исцелялся душой и телом.

Однажды, в спокойный жаркий день, возвращаясь вестибюлем с обеда, Гарри увидел, как Жизель командует тайскими рабочими, которые тащат по коридору старое, перевернутое вверх дном пианино.

Поспав, он спустился вниз и заглянул в комнату, куда отнесли инструмент. Под потолком висели только что прикрепленные бамбуковые вентиляторы, на полу стояли столы и стулья. В одном углу виднелась недостроенная барная зона, в другом маячили пианино и ударная установка. Подойдя поближе, Гарри открыл крышку пианино, придвинул стул, сел и дотронулся пальцами до клавиш.

Да, он играл в Чанги, но японцы, как ни странно, заказывали только популярные американские мелодии. Непослушными пальцами Гарри воспроизвел вступительные такты полонеза Шопена. Постепенно руки вспомнили прежнюю манеру игры, и знакомые ноты полились потоком невысказанной боли. Впервые с начала войны Гарри нашел умиротворение в музыке.

Доиграв до конца, он остался сидеть, вспотев от усилия и волнения. От двери донеслись чьи-то хлопки. На пороге комнаты стояла молодая тайская горничная: в руке – швабра, на лице – изумление. Гарри улыбнулся девушке, подумав о том, как она красива даже в мрачном платье горничной.

– Простите, сэр, что побеспокоила вас. Я мыла пол на террасе, услышала музыку и пришла послушать.

– Ничего страшного. – Гарри вгляделся повнимательнее, отметив про себя по-детски изящную, идеально сложенную фигурку и симпатичное личико. – Вы любите музыку?

– Очень, – кивнула девушка. – До войны я тоже училась играть на фортепиано.

– Вы ходили в музыкальную школу?

– Нет. Просто брала уроки раз в неделю. Но я обожаю Шопена!

– Хотите сыграть? – предложил Гарри, вставая.

– Нет, мадам это не понравится. К тому же я... – горничная помолчала, подбирая нужное английское слово, и улыбнулась, вспомнив, – любитель. А вы, наверное, профессионал.

– Вовсе нет, – пробормотал Гарри. – Но я тоже люблю играть на фортепиано.

– Вы будете играть в новом баре, да? – Девушка снова улыбнулась, показав идеальные жемчужно-белые зубы в обрамлении пухлых розовых губок.

– Возможно, если Жизель пригласит. – Гарри пожал плечами. – Но для посетителей бара я не буду играть Шопена. Вы работаете здесь горничной? – спросил он, только чтобы не прекращать разговор.

– Да, – кивнула девушка.

– Знаете, довольно странно, что горничная говорит по-английски и играет на фортепиано, – заметил Гарри.

Тайка пожала плечами:

– За время войны многое изменилось.

– Да, это правда, – с чувством согласился он. – Но вы образованны. Почему вы здесь работаете?

Ее глаза наполнились грустью.

– Мой папа участвовал в освободительном движении, попал в плен к японцам и пропал без вести год назад.

– Ясно.

– До этого он был издателем местной газеты, – продолжила девушка. – Мы хорошо жили. Я училась в британской школе здесь, в Бангкоке. Но у мамы трое маленьких детей, и она не может их бросить. Поэтому я работаю, чтобы кормить семью. – Горничная говорила спокойно, не требуя у него сочувствия, а просто объясняя ситуацию.

– Кажется, мадам Жизель тоже раньше была журналисткой? – вспомнил Гарри.

– Да, – подтвердила девушка, – французской военной корреспонденткой. Она помогла мне – дала работу, потому что знает и уважает моего отца.

– Понятно, – кивнул Гарри. – Возможно, когда хаос войны уляжется, вы снова сможете воспользоваться своим образованием.

– Но вам, сэр, досталось куда больше, чем мне, – отозвалась горничная. – Мадам сказала, вы сидели в тюрьме Чанги. Я слышала, это жуткое место.

Увидев в ее глазах сочувствие, Гарри чуть не заплакал. Эта девушка понимала, как жестоко война обходится с людьми. Они постояли, внимательно глядя друг на друга, и в это мгновение их обоих охватило необъяснимое чувство.

– Мне надо идти, – проговорила девушка, первой нарушив молчание.

–Да.

Она сложила ладони, словно в молитве, у себя под носом и наклонила к ним голову – этот традиционный тайский жест был уже знаком Гарри.

– Кор khun ка, сэр. Мне очень понравилось, как вы играли. – Она повернулась, чтобы уйти.

– Меня зовут Гарри, – крикнул он вслед.

– Гарри, – повторила девушка, и ему очень понравилось, как она произнесла его имя.

– А вас как зовут?

– Меня? Лидия.

– Лидия. – Гарри так же, как и девушка, «попробовал» имя на вкус.

– До свидания, Гарри. До скорой встречи.

– До свидания, Лидия.

* * *

После этой встречи Гарри каждый день наблюдал за Лидией, любуясь ее грациозными движениями, когда она занималась повседневными делами. Он сидел на террасе в своем любимом кресле с книгой Сомерсета Моэма «Джентльмен в гостиной» (написанной в этом самом отеле несколько лет назад) на коленях, но лишь делал вид, что читает, а на самом деле подсматривал за Лидией и восхищался ею, не понимая причины этого чувства. Все в ней было преисполнено изящества, хрупкости и невероятной женственности. По сравнению с этой девушкой Оливия казалась ломовой лошадью, хоть и считалась стройной.

«Я нашел свою Золушку, настоящую, а не сказочную», – думал Гарри, мысленно усмехаясь.

Лидия не подозревала о том, что он ее принц. Куда уж ему, черт возьми! Она порой улыбалась ему, но никогда не подходила. А он не осмеливался подойти к ней.

Гарри понятия не имел о возрасте Лидии. Его внимательный взгляд отмечал женские округлости под форменным платьем горничной, но ей могло быть от четырнадцати до двадцати четырех. Он боялся, что его интерес постепенно превращается в одержимость. Зная, в какое время Лидия подметает веранду и террасу, он старался быть поблизости, чтобы ее видеть. И чем больше на нее смотрел, тем прекраснее она становилась. Он часами лежал на кровати в номере, пытаясь найти предлог для нового разговора: ему так хотелось узнать ее получше!

Как-то утром, проходя по вестибюлю, он увидел Лидию, сидящую за конторкой портье. Сейчас на ней вместо формы горничной были блузка и юбка западного стиля.

Поощренный ее улыбкой, Гарри подошел поближе.

– Привет! Вас повысили в должности?

– Да. – Ее огромные янтарные глаза засияли от удовольствия. – Теперь я помогаю мадам с бумагами и занимаюсь гостями.

– Здорово! – Гарри обрадовался так, словно это случилось с ним самим. – Я рад, что мадам признала ваши способности и обратила их на пользу.

– Дело в том, что я говорю по-английски и по-тайски, а мадам говорит по-французски. Мы вдвоем – хорошая команда. А еще мне повысили жалованье, и мои родные счастливы. Завтра вечером открывается новый бар. Я сказала мадам, что у нас есть гость, который замечательно играет на пианино. Надеюсь, вы не сердитесь? Как я поняла, она собирается побеседовать с вами об этом.

– Хорошо. А вы там будете?

– Конечно, – ответила Лидия. – До скорой встречи, Гарри. – Она кивнула и вновь занялась бумагами.

Завтракая на веранде, Гарри с тайной улыбкой вспоминал этот неожиданный разговор с Лидией. Если завтра вечером она будет в баре, то он обязательно сыграет – для нее.

Этим утром Гарри понял, что его физическое состояние улучшилось – он уже давно не чувствовал себя так хорошо. По телу разливалась жизненная энергия. Она дарила ощущение силы и бодрости, почти стертое из памяти ужасами Чанги. Наверное, сыграло роль ожидание будущего – того, о котором он не смел и мечтать.

Красота тропического пейзажа сегодня казалась особенно яркой. Все, что он видел и к чему прикасался, блестело и сияло. Дело явно идет к поправке, и, значит, настало время подумать о возвращении домой.

Гарри зажег сигарету и отпил кофе. Когда четыре с лишним года назад он уезжал из Уортон-Парка, его совесть была чиста: он знал, что загладил свою вину перед Оливией. Она наверняка поняла суть эпизода с Арчи, а за последующие недели, что они провели вдвоем, им удалось забыть все обиды.

Он оставил ее беременной, и это еще больше успокаивало. К тому же это физически доказывало, что их брак нормален. К несчастью, ребенок так и не появился на свет – печальное обстоятельство... и, безусловно, сильный удар для жены.

В тюрьме душными влажными ночами Гарри мучительно размышлял о своих чувствах к Оливии. Среди его товарищей были парни, которые со слезами вспоминали своих дорогих женушек, бесконечно о них говорили и хранили у сердца потрепанные выцветшие фотографии. Они твердили о страстной любви и физических наслаждениях, которых им сильно не хватало. Гарри терпеливо слушал, со стыдом понимая, что не испытывает столь романтических чувств к собственной супруге.

Оливия ему очень нравилась, всегда. Он уважал ее ум, силу, красоту и хозяйственность: когда Адриане понадобилась ее помощь, она умело взялась управлять Уортон-Парком. Из нее получилась идеальная помещица, удачно заменившая мать на этом нелегком посту.

«Но... Люблю ли я ее?» – вздохнул про себя он.

Гарри сделал глоток кофе, который на жаре остался обжигающе горячим, и закурил вторую сигарету. Конечно, парни, изливавшие ему душу, в отличие от него сами выбрали себе спутниц жизни, однако это мало утешало. Да, у него не было возможности подыскать себе жену. Мать посоветовала вступить в брак, указала на преимущества такого шага, и он послушался. Если бы не она, Гарри ушел бы на войну холостяком. Ему просто не пришло бы в голову жениться на Оливии или какой-то другой женщине.

Впрочем, его ситуацию нельзя считать необычной. Во все времена и во всех странах люди часто заключали браки, основываясь не на любви, а на иных соображениях.

Как всегда, его собственные чувства стояли на втором месте после статуса наследника поместья. Что ж, и это тоже нормально.

Гарри затушил сигарету в пепельнице.

«Может, я слишком многого хочу? Что, если я в самом деле ее люблю? Откуда мне знать, что такое любовь мужчины и женщины?»

Он поздно повзрослел эмоционально и до сих пор не обрел мужской уверенности. Оливия была его первой женщиной, и как только он приловчился, дела пошли сносно.

Хорошо хоть его опасения насчет собственного скрытого интереса к мужскому полу за последние три с половиной года оказались безосновательны. Он видел, как другие мужчины в лагере находили утешение друг в друге. Все закрывали на это глаза. Любые способы облегчить адское существование и выжить считались приемлемыми. Но его ни разу, даже в самые мрачные моменты, не потянуло в мужские объятия.

«Что ж, – подумал Гарри, – значит, больше не придется бороться с порочными наклонностями. Вернусь домой и займусь музыкой».

За завтраком он сказал Себастьяну, что чувствует себя вполне окрепшим и готов подумать об отплытии в Англию.

– Отлично, старина! Насколько я знаю, в начале следующей недели туда отходит корабль. Надеюсь, мне удастся пристроить тебя на борт. Чем раньше, тем лучше, ведь гак?

Гарри не разделял энтузиазма Себастьяна по поводу собственного возвращения на зеленые английские луга и топил свои печали в горячительных напитках, употребляя их гораздо больше обычного. После обеда, нетвердой походкой возвращаясь к себе в номер, он решил насладиться последними днями в Бангкоке и, осмелев от выпитого, сделав глубокий вдох, двинулся к конторке портье. Лидия посмотрела на него и улыбнулась:

– Чем я могу вам помочь?

– Э... – Гарри прочистил горло. – Я подумал, Лидия... прежде чем уехать в Англию, мне надо хоть немного осмотреть город. Раз уж вы сейчас отвечаете за обслуживание гостей, может, сопроводите меня на речной экскурсии? Это входит в сферу вашей компетенции?

– Простите, Гарри, – растерянно проговорила Лидия. – Что означает слово «компетенция»?

– Я спрашиваю вас, Лидия, не согласитесь ли вы стать на сегодня моим гидом? – объяснил Гарри с бьющимся сердцем.

– Мне надо спросить мадам. – Во взгляде Лидии появилось сомнение.

– Мадам здесь, у вас за спиной. Что вы хотели у меня спросить? – произнес голос с сильным акцентом, и из кабинета вышла Жизель.

Гарри повторил свою просьбу:

– Я буду очень признателен, если мне поможет человек, который хорошо знает местность и, разумеется, неплохо владеет английским. – Он чувствовал себя подлым обманщиком, но отступать не собирался.

Жизель на мгновение задумалась, потом решительно кивнула:

– Что ж, капитан Кроуфорд, думаю, мы могли бы достичь взаимовыгодного согласия, n’est-ce pas? Лидия и месье Эйнсли говорили, что вы отлично играете на пианино. Вы, наверное, слышали, что завтра вечером здесь, в отеле, открывается бар? Так вот, мне нужен пианист. Если сыграете для меня, я отпущу Лидию с вами на речную прогулку, и она покажет вам Бангкок.

– Идет, – радостно улыбнулся Гарри.

– C’est parfait, капитан Кроуфорд. – Жизель пожала ему руку. – У меня есть саксофонист и ударник. Они будут в баре завтра в шесть вечера. Вы сможете подойти к этому часу, чтобы прорепетировать с ними? Я договорюсь, чтобы ваша оплата компенсировала вашу экскурсию с этой юной леди.

– Конечно. Merci, madame, – ответил он.

Когда Жизель исчезла в своем кабинете, Гарри с удовлетворением налег на стойку и посмотрел в прекрасные янтарные глаза Лидии.

– Вопрос улажен. Итак, куда вы меня поведете?

Глава 35

На открытие «Бамбукового бара» пришли толпы экспатриантов, которые после нескольких лет страданий под японским игом радовались возможности хоть что-то отпраздновать. Они залпом пили местное виски «Меконг» и веселились.

Репетиция длилась меньше часа. Гарри радовался своему искусству пианиста и практике, которую получил, играя джаз для японцев в Чанги. Помимо него, в оркестре были голландский барабанщик, тоже бывший военнопленный, и русский саксофонист, подвизавшийся в Бангкоке по неизвестным причинам. Им удалось составить список мелодий, которые знали все трое.

В помещении было жарко, дымно и пахло потом. Гарри еще никогда не играл вместе с другими музыкантами и теперь наслаждался приятным чувством локтя. Когда его пальцы летали по клавишам в виртуозном соло, публика энергично аплодировала, и он испытывал редкое для себя радостное волнение.

Лидия, чудесно смотревшаяся в шелковом саронге, плавно скользила по комнате с подносом, уставленным напитками.

Наконец вспотевшие и уставшие музыканты объявили, что больше не могут играть на бис. Гарри вышел из бара, пересек террасу и вступил на лужайку, спускающуюся прямо к реке. Из-за режима затемнения остаток вечера горожане проводили при свечах, и единственным источником света служила полная луна, висящая прямо над головой.

Гарри закурил и тяжко вздохнул. В эти часы он чувствовал себя очень комфортно. И не важно, что он был скитальцем среди скитальцев в этом пестром сборище людей, волей трагических обстоятельств заброшенных сюда с разных концов света. Он не армейский капитан и не потомственный английский лорд, который должен унаследовать огромное поместье. Он всего лишь пианист, и его талант доставляет радость другим.

Он просто был самим собой, и это ему нравилось.

На следующий день, как и договорились, Лидия встретилась с ним в вестибюле отеля. «Мадам» арендовала для них деревянную лодку и лодочника, готового отвезти, куда скажет Лидия. Гарри шагнул на борт на ватных ногах: за последние дни он впервые чувствовал такую слабость – сказывались недосып и четыре порции виски.

– Капитан Кроуфорд, давайте поплывем вверх по реке и посмотрим сначала Большой храм, – предложила Лидия, усаживаясь на деревянную скамью напротив него. – А потом отправимся на плавучий рынок, о’кей?

Было странно слышать американское выражение из уст восточной женщины.

– О’кей, – кивнул Гарри. Ему показалось, что даже к его устах это словцо прозвучало странно.

– О’кей, Гарри, – улыбнулась Лидия.

Они отплыли от гостиничного пирса и присоединились к речному движению. Река Чаопрайя служила главной транспортной магистралью города, и Гарри удивлялся, с какой ловкостью лодочники лавируют в опасной близости друг от друга, чудом избегая аварий.

На горизонте появлялись похожие на грозных китов огромные черные баржи, иногда по четыре-пять в ряд. Их, связанных обрывками веревки, тянули крошечные суденышки. Их лодка дважды еле ушла от столкновения, и Гарри заметил, что у него дрожат руки.

Лидия почувствовала его напряжение.

– Не волнуйтесь, Гарри. Наш лодочник, Сингту, водит эту лодку уже тридцать лет и ни разу не попадал в аварию.

Она подалась вперед и похлопала его по руке. Этот ласковый жест наверняка ничего не значил для Лидии, но для мужчины, годами тоскующего по любви, это был драгоценный момент.

– Смотрите, Гарри!

Он проследил взглядом за ее изящной протянутой рукой и увидел здание, которое с полным основанием можно было назвать дворцом. Крыши в тайском стиле были покрыты золотом и украшены огромными камнями, похожими на изумруды и рубины, блестящими в солнечном свете. Это напоминало картинку из исторической книги – одной из тех, что читала ему в детстве мама.

– Это дом наших короля и королевы. Сейчас у нас новый король, потому что старого застрелили.

Гарри рассмешила прямота Лидии, и он засмеялся. Он не сомневался, что ее манера говорить по существу объясняется скорее скудным запасом английских слов, чем особенностями характера, и это еще больше притягивало к ней.

– Хотите, зайдем туда и посмотрим на Изумрудного Будду в «wat»? Он очень красивый и знаменитый. За ним ухаживают многочисленные монахи.

– Почему бы и нет? – согласился Гарри. – А что такое «wat»? – с усмешкой поинтересовался он.

В это время лодочник повернул свое суденышко и зацепил веревку за деревянный шест возле пирса.

– По-вашему «храм», – пояснила Лидия, ловко выбираясь из лодки и подавая руку Гарри.

Дворец и храм Изумрудного Будды окружали великолепные сады, полные ярких красок и ароматов жасмина. Гарри остановился перед чудесным цветущим растением с нежными розово-белыми бутонами.

– Орхидеи, – заметил он. – Они росли в лесах вокруг Чанги. В Бангкоке я видел их повсюду, а в Англии это большая редкость.

– Здесь они растут, как сорняк, – пожала плечами Лидия.

– О Боже! Хотел бы я, чтобы у нас на родине были такие сорняки! – воскликнул Гарри, решив взять с собой несколько растений для мамы.

Он поднялся за Лидией по ступенькам храма и так же, как она, снял туфли. Внутри было темно и просторно. Монахи в желто-оранжевых балахонах стояли на коленях и молились перед роскошным и на удивление маленьким Изумрудным Буддой. Лидия тоже преклонила колени, молитвенно сложив перед собой руки и склонив голову. Гарри последовал ее примеру.

Через несколько минут он поднял голову и замер, наслаждаясь спокойствием и умиротворяющей тишиной храма. За время пребывания в Чанги, желая заняться хоть чем-то интересным, он посетил пару лекций по религии. Одна была посвящена буддизму, и ему показалось, что это учение по духу ближе всего к его собственному мироощущению.

Наконец они вышли из храма и вновь оказались под ярким солнцем.

– Ну что, теперь на плавучий рынок? – спросила Лидия, когда они вернулись в лодку. – До него долго плыть, но думаю, вам понравится.

– Давайте, – согласился Гарри.

– О’кей. – Лидия быстро переговорила с лодочником по-тайски, и они двинулись по реке на предельной скорости.

Гарри улегся на корме и смотрел на проплывающий мимо Бангкок. Несмотря на прохладный речной ветерок, было очень жарко, и он жалел, что не купил шляпу – она защитила бы голову от палящих лучей.

Вскоре лодочник свернул в узкий «клонг» и принялся лавировать по запруженному лодками водному пути. Добравшись до плавучего рынка, они остановились. Их окружали деревянные лодки, полные товаров и людей, которые выкрикивали цены покупателям, а те кричали им в ответ со своих суденышек.

Экзотическая картина поражала воображение: повсюду пестрые шелка и специи, высыпающиеся из дерюжных мешков, а в воздухе – запах кур, жарящихся на вертелах, смешанный с ароматами свежесрезанных цветов.

– Хотите есть, Гарри? – спросила Лидия.

– Да, – выдавил Гарри, хоть и испытывал довольно странные ощущения.

Наверное, из-за солнца у него кружилась голова. Лидия встала и крикнула лодочнику, торгующему куриным шашлыком, и они сторговались. Гарри закрыл глаза, превозмогая тошноту. На лбу выступил пот, уши закладывало от жуткого шума. Эти пронзительные голоса, резкие запахи и жара... О Боже, какая жара! Надо срочно выпить воды...

– Гарри, Гарри, очнитесь!

Он открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Лидию, которая прижимала к его лбу холодную тряпку. Они находились в темной комнате. Он лежал на полу на узком соломенном тюфяке.

– Где я? – прошептал Гарри. – Что... случилось?

– Вы упали в обморок в лодке и ударились головой о дерево. Как вы себя чувствуете? – Огромные глаза Лидии были полны тревоги.

– Понятно. Простите. – Он попытался сесть. – Можно воды?

Пересохшее горло и отчаянная жажда напомнили ему Чанги.

Лидия протянула фляжку, и он с жадностью приложился к горлышку.

– Мы отвезем вас в больницу, ладно? – предложила Лидия – Вы нездоровы.

– Нет-нет, все в порядке. Я напился воды, и теперь мне станет лучше. Наверное, я просто перегрелся на солнце, и произошло обезвоживание организма.

– Вы уверены? – Лидия смотрела на него с сомнением. – У вас была тропическая лихорадка. Может, болезнь вернулась?

– Нет, Лидия, я здоров.

– Тогда давайте вернемся в гостиницу. Вы в состоянии ехать?

– Конечно.

Гарри с трудом поднялся на ноги и с помощью Лидии и лодочника вышел из лачужки, в которой девушка укрыла его от солнца. Они снова сели в лодку и тронулись в путь. Гарри невольно усмехнулся: надо же – упасть в обморок на плавучем рынке! За все время заключения в Чанги, даже в самых чудовищных условиях, он ни разу не потерял сознание.

– Вот, наденьте. Пусть мое лицо станет темным и уродливым. – Лидия сняла свою широкополую соломенную шляпу и нахлобучила ее на голову Гарри. – И выпейте еще воды. – Она подала ему фляжку.

– Что значит «темным и уродливым»? – спросил Гарри, ложась на спину. Шляпа давала приятную тень.

– Так в Таиланде различают общественные классы, – объяснила Лидия. – Если у вас бледная кожа, то вы аристократ. А если темная, то крестьянин!

– Ясно, – улыбнулся Гарри.

Тем временем лодочник отъехал от плавучего рынка и повел суденышко к реке Чаопрайя. Лидия сидела, не сводя внимательного взгляда с его лица. Он закрыл глаза, чувствуя, что слабость постепенно проходит и сердце наполняется необъяснимой радостью.

Они подплыли к отелю, и Лидия помогла Гарри выйти из лодки и подняться на веранду.

– Идите в свой номер и отдохните, Гарри, – велела она. – Я скажу мадам, что вы заболели.

Гарри проспал до вечера. Его разбудил мальчик-коридорный, который постучался к нему в дверь и сообщил, что его хочет видеть мистер Эйнсли.

– Пусть войдет, – отозвался Гарри, мысленно застонав от знакомой боли в костях.

– Привет, дружочек! Я узнал от Жизель, что сегодня днем на плавучем рынке тебе стало плохо, – сказал Себастьян, входя. – Что, опять нездоровится?

– К сожалению, да, – подтвердил Гарри. – Я думал, это из-за толпы, но теперь понимаю, что дело гораздо серьезней.

– Черт побери! – Себастьян уселся в плетеное кресло. – Значит, ты вряд ли сможешь ехать домой через пару дней. А я пришел сказать, что тоже забронировал место на корабле и собирался уплыть в Англию вместе с тобой.

– Мне очень жаль, старина, но сомневаюсь, что смогу составить тебе компанию.

– Я вызову врача. Пусть срочно тебя осмотрит, – мрачно проговорил Себастьян. – Какая досада! А я-то думал, мы с тобой совершим веселую морскую прогулку! Я проторчал здесь целых четыре года и решил воспользоваться возможностью съездить домой, навестить родителей. Места уже заказаны, приятель. Что ж, – Себастьян поднялся с кресла, – пойду скажу бою, чтобы немедленно послал за врачом. Тебе придется остаться в Бангкоке. Как, справишься без меня?

– Конечно, – заверил Гарри.

– Странно, что домой уезжаю я, а не ты. Но что поделать. Разумеется, я оставлю тебе денег. В Англии отдашь. Я загляну к твоим, скажу, что ты вернешься позже, а то еще подумают, будто ты подался в бега.

– Хорошо, – пробормотал Гарри, ощутив новый прилив слабости.

– Да, и еще. – Себастьян задержался в дверях. – Эта страна кажется весьма обольстительной, и чем дольше здесь живешь, тем больше к ней привязываешься. Смотри не потеряй голову, старина, иначе никогда не вернешься домой.

Врач подтвердил, что у Гарри очередной приступ тропической лихорадки.

– Ты слишком рано отказался от постельного режима, парень, – сказал он, давая Гарри изрядную дозу хинина, чтобы сбить температуру. – Я слышал, вчера вечером ты играл в баре, – он улыбнулся, – и отлично играл! Музыка и алкоголь на время отменяются. Сам знаешь, как лечиться: спать, пить побольше жидкости, по мере необходимости принимать хинин. И будем надеяться, что на этот раз обойдется без госпитализации.

– Да, доктор.

– Еще я выпишу тебе витамины. Гостиничный бой сбегает за ними в аптеку. А я зайду завтра. Попрошу мадам, чтобы прислала кого-нибудь за тобой приглядеть.

– Сколько я вам должен, доктор?

Врач с усмешкой обернулся.

– Это я тебе должен, парень. Благодаря таким храбрым солдатам, как ты, мы победили в проклятой войне. До свидания, капитан Кроуфорд.