Текст книги "Цветы любви, цветы надежды"

Автор книги: Люсинда Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

Глава 11

На следующее утро Оливия одна позавтракала в столовой: мужчины уже уехали на охоту, а ее мама и Адриана поели в своих комнатах. Потом, желая заняться чем-нибудь полезным, девушка отправилась в библиотеку. В Пуне книги были дорогостоящей редкостью, и Оливия с восторгом увидела полки, заставленные литературой от пола до потолка.

Она взяла роман Вирджинии Вульф «На маяк» и уселась читать его в удобном кожаном кресле у камина. Тут ее внимание привлекли отдаленные звуки музыки. Кто-то играл на пианино. Прислушавшись, девушка узнана полонез Шопена, встала и вышла из библиотеки. Ноги повели ее туда, откуда доносилась мелодия, и, в конце концов, она очутилась перед дверями гостиной.

Оливия остановилась и закрыла глаза, наслаждаясь отличным исполнением одного из ее любимых музыкальных произведений. Когда прозвучали последние ноты, она открыла глаза и украдкой заглянула в комнату, пытаясь рассмотреть пианиста, сидящего на другом конце зала и загороженного от нее высокой китайской вазой с цветами.

Оливия ахнула от удивления, увидев за роялем Гарри. Он сидел, уронив руки на колени, и задумчиво смотрел на парк за окном. Девушка ощутила неловкость: она не хотела вторгаться в чужое пространство. Наконец Гарри вздохнул, поднялся со стула и увидел Оливию.

– О Боже, мисс Дру-Норрис! Я и не знал, что меня кто-то слушает. – Он подошел к ней, смущенно сунув руки в карманы.

– Я была в библиотеке, услышала музыку и... – Оливия пожала плечами, – пошла на звуки.

– Вы любите классическую музыку?

– Да, очень. Особенно в таком замечательном исполнении. Вы прекрасный пианист. – Девушка слегка покраснела. – Где вы учились?

– В детстве со мной занималась мама, а потом я продолжил музыкальное образование в школе. Но... так же, как в случае с вами и университетом, старый рояль не вписывается в мое будущее. К большому сожалению, – мрачно добавил он.

– Это неправильно, – решительно заявила Оливия. – Я не специалист, но вашу игру можно сравнить с теми записями, которые я слышала в Индии.

– Спасибо, вы очень добры. – Он отвернулся и спросил, глядя в окно: – Хотите со мной погулять? Кажется, сегодня солнце наконец-то пробилось сквозь облака.

– Вообще-то я договорилась пойти гулять с вашей мамой, но я ее еще не видела.

– И вряд ли увидите. Она наверняка лежит в постели с мигренью. Ей часто нездоровится, особенно после таких долгих вечеров, как вчерашний. Может, сходите за пальто, и мы встретимся на террасе через пять минут?

Оливия побежала наверх и надела единственное пальто, которое привезла с собой. Оно гораздо больше подходило для города, чем для прогулок по сельской местности.

Дожидаясь девушку, Гарри курил сигарету, прислонившись к перилам террасы с видом на сад. Оливия робко подошла к нему и встала рядом. Молодой человек показал на одно из деревьев:

– Видите, что там, внизу? Признак жизни: подснежники. – Он кивнул на ступеньки: – Идем?

Они спустились по широкой лестнице в сад.

– Вам нравится наш маленький Версаль? – Гарри обвел рукой красивую, безупречно ухоженную территорию. По краям тянулась изгородь из фигурно постриженных деревьев, а в центре стоял изящный фонтан со статуей мальчика. – Мама хотела создать нечто похожее на ее французскую родину. Она проделала отличную работу. Вы бы видели наш сад в разгар лета, когда распускаются все цветы! Настоящее буйство красок.

– Могу представить! – восторженно выдохнула Оливия, когда они подходили к фонтану.

– Через несколько дней распустится мимоза. Жаль, вы этого не застанете. – Гарри указал на кусты возле террасы. – Она зацветает где-то между январем и мартом и пахнет божественно. Наш садовник сомневался, что ее удастся здесь вырастить: это теплолюбивое растение предпочитает умеренный климат юга Франции. Но мама победила, и мимоза прижилась.

– Похоже, у нее талант цветовода. Чудесный сад и спланирован идеально! – Оливия огляделась, пытаясь вобрать в себя все подробности, и пошла за Гарри по одной из многочисленных тропинок, проложенных от фонтана.

– По словам вашей мамы, у нее в саду есть нечто такое, что напомнит мне Индию, – заметила Оливия, прервав затянувшееся молчание.

– Думаю, она имела в виду теплицу. Наш садовник, который больше привык ухаживать за турнепсом, чем за экзотическими цветами, провел последние несколько лет, пытаясь прорастить луковицы, которые прислали маме из королевских ботанических садов Кью. Если хотите, мы можем на них взглянуть.

– Конечно, хочу, – с радостью согласилась Оливия.

– До теплицы придется немного пройтись, но мы прибавим шагу. Солнце – это хорошо, но погода все же довольно холодная. Значит, сегодня вечером вы с вашими родителями уезжаете домой?

– Нет, сначала мы поедем в Лондон и обсудим с бабушкой мое участие в светском сезоне. Она очень хочет мне помочь, а поскольку мама давно не была в Англии, именно бабушка будет учить меня правилам этикета.

– Может, все сложится не так плохо, как вы думаете, мисс Дру-Норрис...

– Пожалуйста, зовите меня Оливией.

– Оливия, – поправился Гарри. – Пару лет назад я посетил несколько вечеринок с танцами. Было довольно весело.

– Надеюсь, так и будет, хотя, честно говоря, мне совсем не хочется ехать в Лондон. Там ужасно напряженная атмосфера – все ждут, что скоро случится страшное. – Она подняла глаза на своего собеседника, пытаясь оценить его реакцию, и увидела, что он согласно кивает. – Вы читали про безработицу и беспорядки на улицах?

– Конечно, – ответил Гарри. – Мы живем в очень неспокойное время. Если честно, я буду рад, когда обстановка прояснится.

– Как знать? Вдруг мне повезет, и светского сезона не будет вообще, – усмехнулась Оливия. – Ведь во время войны лондонцы не станут устраивать вечеринки, правда?

– Даже не надейтесь! – добродушно воскликнул Гарри, закурил и протянул сигарету девушке. Она отказалась. – Никакие войны не смогут этому помешать.

Они оба улыбнулись, почувствовав полное взаимопонимание.

– Знаете, если война действительно начнется, я не буду рассиживаться в гостиных и гонять чаи, – решительно заявила Оливия. – Вступлю в какую-нибудь организацию, потому что хочу помочь своей стране. Не думаю, что папа с мамой сумеют мне помешать.

– Ты смелая девушка, Оливия! А теперь иди сюда.

Гарри открыл деревянную дверь, выкрашенную синей краской и ведущую в огород. Пройдя безупречно ровные грядки с капустой, картошкой и турнепсом, они оказались у входа в теплицу, которая приютилась в углу сада в окружении высокой стены из красного кирпича. Гарри отворил еще одну дверь и вместе со своей спутницей шагнул внутрь помещения.

Резкие цветочные запахи и жара живо напомнили Оливии ее родину. Вдыхая знакомые ароматы, девушка любовалась открывшимся перед ней буйством красок.

– Ох, Гарри! – восхищенно воскликнула она и медленно побрела вдоль длинных грядок с растениями. – Какая божественная красота!

Девушка обернулась к своему спутнику, и Гарри увидел в ее глазах слезы. Она нагнулась к изящному желтому бутону, обхватила его ладонями и понюхала.

– Это плюмерия. Она росла под окном моей спальни в Пуне. Каждый вечер, ложась спать, я наслаждалась ее ароматом. – Она опять зарылась носом в цветы. – Я и представить не могла, что ее можно вырастить в Англии.

Гарри был тронут ее волнением. Только сейчас он понял, как сильно скучает Оливия по теплым краям, изобилующим такими сказочными цветами. Много лет она жила в их окружении и вдруг оказалась в суровых английских условиях.

– Ты можешь взять их с собой, правда, Джек? – Гарри обернулся к садовнику, мужчине средних лет с обветренным морщинистым лицом – свидетельством многолетней работы на открытом воздухе.

– Конечно, мистер Гарри, – с улыбкой ответил садовник. – У меня еще много таких цветов. Я наконец-то научился выращивать плюмерию, а ведь это совсем непросто, – проворчал он. – Вы можете ходить здесь, сколько хотите, мисс. Мне приятно, что кто-то оценил мой труд.

Оливия бродила по теплице, нюхала цветы и гладила их бархатные лепестки.

– Вы проделали отличную работу, Джек, – заметила она. – Эти цветы, как и я, не способны полюбить английский климат.

– Я выращиваю их уже пятнадцать лет и, хоть я ботаник-самоучка, понимаю, что им нравится, а что нет. А мой сын Билл, – Джек показал на высокого симпатичного парня, поливающего цветы в глубине теплицы, – прекрасно чувствует каждое растение. Верно, Билл?

Молодой человек обернулся и кивнул.

– Мне гораздо приятней возиться с цветами, чем с капустой, – заявил он с усмешкой. – Самое интересное, это когда у нас появляется новая луковица и мы еще не знаем, что из нее вырастет.

– Билл – прирожденный цветовод, мистер Гарри. Он будет мне хорошей сменой, – подтвердил Джек, – если его не призовут на войну. Говорят, уже набирают солдат из Территориальной армии. – Джек с тревогой взглянул на своего господина. – Это правда, мистер Гарри?

– Не могу ничего тебе сказать, Джек, – уклончиво ответил Гарри. – Наверное, все мы сейчас находимся в неведении.

Джек обернулся к Оливии:

– Если и впрямь начнется война, я, по крайней мере, уберегу теплицу, мисс. В прошлый раз немецкая пуля разворотила мне ногу, так что меня больше не пошлют на фронт.

– Джек, Билл, вы замечательные работники, – похвалил Гарри. – Молодцы!

– Передайте ее светлости, пусть заглянет в теплицу, когда будет время. Только что зацвела одна из тех новых луковиц, что она мне дала, и я хочу показать ей растение. – Джек дотронулся до своей кепки. – Всего вам доброго, мистер Гарри. И вам, мисс. Наслаждайтесь вашей плюмерией.

– Большое спасибо, вы очень любезны, – сказала Оливия и вместе со своим спутником вышла из теплицы. – Как хорошо, что ты сводил меня сюда, Гарри! – восторженно воскликнула она. – Сразу поднялось настроение.

– Рад, что тебе понравилось, – добродушно ответил Гарри. – Там очень красиво, правда?

Они вновь пересекли огород и молча вернулись к дому. Гарри закурил еще одну сигарету и, сделав несколько затяжек, со вздохом раздавил окурок ногой.

– Знаешь, о чем я подумал? Если действительно начнется война, то ни одна семья нашего поместья не останется в стороне. Вот Билл. В последнее время он ухаживает за Элси, одной из наших горничных.

Оливия улыбнулась:

– Я уже познакомилась с Элси. Умная, хорошая девушка. И жених у нее симпатичный.

– Он перестанет быть симпатичным, если фашистская пуля разнесет ему пол-лица, – проворчал Гарри и обернулся к Оливии, когда они поднялись на террасу. – Прости мой пессимизм, но я невольно спрашиваю себя: что станет с поместьем, когда всех наших молодых работников призовут на войну?

– Вместо них придется работать женщинам, – с усмешкой отозвалась Оливия.

Гарри искренне улыбнулся и отвесил ей полупоклон.

– Вот мы и пришли, миссис Панкхёрст[7]7
  Борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток.


[Закрыть]. Я с удовольствием показал вам наш скромный сад, а теперь пойду поищу ружья, пока никто не заметил моего отсутствия.

– Почему ты не отправился на охоту с остальными мужчинами? – спросила девушка.

– Сказал, что у меня неотложные дела. Но если честно, это отговорка. Я не люблю охотиться. – Он протянул ей руку. – Возможно, мы уже не увидимся до твоего отъезда. До свидания, Оливия. Желаю счастливой поездки в Лондон. Мне было очень приятно с тобой познакомиться.

– Мне тоже, Гарри. – Она пожала ему руку и улыбнулась в ответ.

Глава 12

Леди Варе, бабушка Оливии, и родители девушки договорились, что Оливия приедет в Лондон и будет жить там до окончания светского сезона. Их дом в Суррее находился слишком далеко от столичного блеска, а дебютантке не пристало начинать с глухой провинции. Поэтому, покинув Уортон-Парк, через две недели Оливия прибыла со своими чемоданами в бабушкин дом на Чейни-Уок.

Это жилище хранило на себе печать давно ушедшей эпохи: комнаты были уставлены викторианской мебелью, перегружены тяжелыми парчовыми шторами и узорчатыми обоями. Такая обстановка угнетала Оливию. Хорошо хоть ее поселили на четвертом этаже, в отдельных тесных апартаментах, где, по крайней мере, было довольно светло. По утрам она раздвигала шторы, открывала окна и смотрела на Темзу: речной пейзаж помогал ей справляться с клаустрофобией.

Чтобы стать дебютанткой, надо сначала отметиться в Сент-Джеймсском дворце. Девушку могли представить ко двору, только если у нее имелась попечительница – дама, прошедшая процедуру представления. На роль такой поручительницы вполне годилась мама Оливии, однако леди Варе вознамерилась сама заняться этим делом. В конце концов, мама Оливии сдалась под ее напором и уехала домой, в Суррей, предоставив собственной матери свободу действий: пожилая дама решительно начала готовить внучку к выходу в свет.

Если не считать бесконечных примерок платьев, Оливии нечем было заняться. У нее оказалось слишком много свободного времени, которое она проводила в мыслях о Гарри Кроуфорде и своем пребывании в Уортон-Парке. Дна дня, проведенных там, казались ей волшебной сказкой. Девушка вспоминала беседы с Гарри и радовалась, что он общался с ней, как с равной по интеллекту. Это не шло ни в какое сравнение с ее теперешней жизнью в Лондоне: здесь она чувствовала себя безмозглой куклой, которую наряжают в красивые одежки. Конечно, как только откроется светский сезон, ее безделью придет конец: она закружится в вихре танцев, ленчей и поздних ужинов, начнет вращаться в высшем обществе и подыскивать себе подходящего жениха.

Оливия понимала, как неуместны все эти великосветские празднества на фоне безработицы, нищеты и тревожных настроений. Колеся по Лондону в старом бабушкином «бентли» с шофером, она видела из окна машины бедняков, живущих на улицах и греющих руки над маленькими костерками, а также мужчин, марширующих перед зданием парламента с плакатными призывами помочь их голодающим детям.

Девушка чувствовала себя изолированной в старом привилегированном мирке, оторванном от меняющегося духа времени. Ей хотелось вырваться оттуда и зажить по-новому. Иногда она прогуливалась по набережной, бросала монеты бездомным, дрожащим под мостами, и ей становилось крайне неуютно в своих теплых богатых одеждах.

Однажды, вернувшись от известного фотографа, который запечатлел ее в белом платье, Оливия услышала стук в дверь. К ней заглянула бабушкина горничная.

– Ее светлость спрашивает, не согласитесь ли вы спуститься в гостиную и попить с ней чаю.

Войдя в комнату, Оливия увидела, что леди Варе сидит перед камином в кожаном кресле с высокой спинкой, напряженно сцепив руки на коленях.

– Пожалуйста, сядь, Оливия. Поскольку твое представление ко двору уже скоро, я хочу поговорить с тобой о людях, с которыми ты можешь встретиться во время светского сезона. В старые времена не было необходимости опасаться кого-то из них, но сейчас... – Леди Варе брезгливо сморщила носик. – К сожалению, стандарты сильно снизились, и в обществе появились... элементы, не подходящие для такой юной дамы, как ты. Прежде всего, это иностранцы. Но не только они. Недавно я разговаривала с женщиной, чья дочь тоже представляется ко двору, и узнала, что среди великосветских дам есть весьма легкомысленные особы. Оливия, – она строго погрозила внучке пальцем, – ты не должна иметь с ними дела.

– Но, бабушка, как же я их узнаю? – Оливия невинно округлила глаза.

– Они красят губы и курят сигареты.

Оливия едва сдержала смех: леди Варе произнесла эти слова с таким страшным лицом, будто хотела предупредить, что эти девушки носят в своих вечерних сумочках кинжалы.

– Я буду начеку, бабушка, обещаю. Надеюсь, ты сможешь мной гордиться.

– Я уверена в этом, Оливия. – Леди Варе грациозно кивнула. – А сейчас прошу извинить, у меня неотложные дела.

В ту ночь, укладываясь спать, Оливия мечтала, чтобы следующие три месяца пролетели как можно скорее, и она наконец-то смогла спокойно жить дальше.

Вечер презентации прошел довольно гладко и оказался гораздо приятнее, чем ожидала Оливия. Когда она ехала по улице Мэлл к Букингемскому дворцу, по обеим сторонам дороги стояли толпы зевак, сотни людей окружали дворцовые ворота. Люди посылали ей воздушные поцелуи, просили шофера включить освещение в салоне машины, чтобы рассмотреть ее платье, и сопровождали Оливию приветственными возгласами. К удивлению девушки, они вели себя одобрительно и не выказывали зависти к ее привилегированному положению.

Ее машина проследовала по длинной аллее, ведущей во внутренний двор Букингемского дворца. Поднимаясь по парадной лестнице и минуя королевских слуг в напудренных париках, Оливия больше всего боялась испачкать белое платье и лайковые перчатки. Хоть она и не считала эту презентацию самым важным событием в своей жизни, ее охватило легкое волнение в вестибюле во время ожидания, когда ее представят королю и королеве.

– Какая тягомотина! – фыркнула красивая девушка с черными, как смоль волосами, стоящая сзади нее. Она была худой как щепка, а на ее губах красовалась помада, которую так ненавидела бабушка Оливии. – У тебя какой номер?

– Шестнадцатый.

– Значит, я пойду сразу за тобой. Скучища, правда? – лениво протянула семнадцатая. – Прошлый век!

Оливия хотела согласиться, но в ближайшие две минуты ей предстояло войти в тронный зал, поэтому она не стала отвечать девушке и попыталась сосредоточиться на церемонии.

Когда действо завершилось, публика заметно расслабилась. Презентация Оливии прошла без сучка без задоринки. Она не запуталась в юбках, не упала к ногам королевской четы и не споткнулась, пока шла по залу. Девушки болтали и с аппетитом уплетали вкусные яства. Похоже, все они знали друг друга, а Оливия смущенно стояла в стороне, чувствуя себя не в своей тарелке.

– Выше нос! Все скоро закончится, – прошептали ей на ухо. – Мы с тобой уже встречались. Я Венеция Барроуз. А тебя как зовут?

Это была девушка под номером семнадцать.

– Оливия Дру-Норрис, – ответила она.

– О Боже, умираю – хочу курить! – пробормотала Венеция. – Как думаешь, когда нас отпустят? – Венеция откинула назад свои длинные черные волосы, не убранные в пышную прическу, как у Оливии и большинства других девушек.

– Понятия не имею. Я даже не знаю, который час: чтобы посмотреть на часы, нужно снять лайковые перчатки, а это такая морока! – пожаловалась Оливия.

– Ты права. – Венеция оглядела комнату. – Мы все похожи на невест графа Дракулы, правда?

Оливия хихикнула. Она знала, что Венеция относится к числу тех самых «легкомысленных» особ, о которых предупреждала бабушка, однако это и создавало интригу.

– Черт побери, я все-таки закурю! – Венеция достала из вечерней сумочки сигарету. – Ну вот, так-то лучше! – Она демонстративно выпустила дым изо рта.

Оливия с испугом заметила, как рядом стоящие девушки начали оборачиваться. Венеция картинно пожала плечами:

– А что со мной сделают? Арестуют и бросят в Тауэр? Да сам король смолит, как простой солдат! Хочешь сигаретку? – Она протянула Оливии пачку.

– Нет-нет, спасибо.

– Что, не одобряешь? Или просто не куришь? Слушай, – протянула Венеция, – я что-то не видела тебя ни на одной чайной вечеринке с танцами и ни на одном званом обеде из тех, что проходят перед светским сезоном. Ты откуда приехала?

– Из Индии, – отозвалась Оливия.

– Ну да? Как экзотично! – Она окинула Оливию оценивающим взглядом. – А ты прехорошенькая! В этом сезоне поймаешь свою «золотую рыбку», если, конечно, захочешь. Я считаю, ты в пятерке лучших невест.

– Не могу сказать, что мне этого хочется, – откровенно призналась Оливия.

– Вот как? Тогда что ты здесь делаешь? – Венеция посмотрела на нее с уважением.

– Наверное, то же, что и ты. Мы берем пример с наших матерей – поддерживаем традицию.

– Точно, – одобрительно закивала Венеция. – Но в отличие от моей мамы, скованной железными правилами, я собираюсь всласть позабавиться. Я, как и ты, не горю желанием поскорей выскочить замуж. Мой девиз: делай то, что положено, и получай от этого как можно больше удовольствия! Ты согласна?

К ним подошла красивая черноволосая девушка с блестящими глазами. На ней было платье, явно сшитое парижским кутюрье, а не частными английскими портными, услугами которых воспользовались большинство здешних дебютанток.

– Привет, дорогая! – Девушка заключила Венецию в объятия. – Жутко хочется курить. Пожалуйста, дай затянуться.

– Конечно, Кик, держи. Можешь докурить мою сигарету.

Красавица американка усмехнулась:

– Вот спасибо! Слушай, ты едешь в «Ритц»? Туда собирается целая компания. Отправляемся через двадцать минут. Папа сказал, присоединится к нам позже.

– Пока не знаю, Кик, – небрежно отозвалась Венеция. – Хочу посмотреть, что еще здесь будет.

– Ладно, милая, увидимся на следующем мероприятии. – Кик выгнула бровь дугой, повернулась и бегло оглядела Оливию. – Кто это? – спросила она таким царственным тоном, каким не говорили даже король с королевой на недавней церемонии представления.

– Оливия Дру-Норрис. Мне кажется, – заговорщицки прошептала Венеция, – она вольется в нашу компанию.

– Отлично! – бросила американка, говорящая типично английскими фразами. – До встречи, Оливия. – Она быстро пошла к выходу.

Венеция проводила Кик глазами. Остальные тоже смотрели ей вслед.

– Ты, конечно, знаешь, кто это? – спросила Венеция у Оливии.

– Да, видела ее фото в газетах, – кивнула Оливия. – Это Кэтлин Кеннеди.

– И некоронованная королева сезона, милая. Ее все любят.

– Это понятно, – вздохнула Оливия. – Она потрясающе красива.

– И современна. Она – как глоток свежего воздуха. Если ты ей приглянешься, – Венеция сжала руку Оливии, – Кэтлин обеспечит тебе увлекательный сезон. Знаешь, ты обязательно должна познакомиться с моей матушкой. Думаю, она тебе понравится. Придешь на танцевальный вечер Типа Чандлера, который состоится завтра и «Савое»?

– Да, приду, – ответила Оливия.

– Там должно быть весело. Будет играть Джеральдо со своим чудесным оркестром. Тогда и продумаем наши планы. – Венеция подмигнула Оливии и увидела, как еще одна девушка, стоящая в другом конце комнаты, машет ей рукой. – Ну, побегу, милая. Надо обойти всех знакомых. До завтра!

В тот вечер, приехав домой, Оливия впервые почувствовала легкое предвкушение при мысли о предстоящем сезоне.