Текст книги "Цветы любви, цветы надежды"

Автор книги: Люсинда Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

Глава 9

Уортон-Парк

Январь 1939 года

Оливия Дру-Норрис подошла к окну большой спальни, куда ее только что привели, взглянула на двор и тяжко вздохнула, увидев унылый серый пейзаж.

Два месяца назад она сошла на английский берег, и с тех пор ей казалось, что кто-то стер с лица земли все яркие теплые краски, заменив их мрачной грязно-коричневой палитрой. Голые поля затягивались туманной дымкой, хотя было только начало четвертого. Оливии было холодно и тоскливо.

Зябко поежившись, она отвернулась от окна.

Ее родители радовались возвращению в Англию. Этот жуткий сырой остров был для них родным. Оливия же родилась и выросла в Индии. Она раньше не выезжала за пределы этой страны и теперь не могла понять, почему нее разговоры, слышанные ею в клубе или за обедом в доме родителей в Пуне, сводились к ностальгическим воспоминаниям об Англии.

На ее взгляд, здесь не было ничего хорошего. Все жаловались на индийскую жару, но там, по крайней мере, не приходилось ложиться спать, надев на себя шесть ночных рубашек, а потом лежать в пахнущих сыростью простынях и ждать, когда перестанут неметь пальцы ног. Оливия постоянно мерзла с тех пор, как сошла с корабля.

Ей очень не хватало запахов и звуков ее родины... Она вспоминала аромат спелых гранатов, ладана и масла, которым горничная смазывала ее длинные волосы, приятное пение домашней прислуги, детский смех на пыльных улицах городка, выкрики рыночных торговцев, расхваливающих свои товары... эта пестрая шумная сцена разительно отличалась от местного тихого и безрадостного мирка.

Когда они прибыли на «родину» и улеглось первое волнение, Оливия ощутила острый прилив тоски. Она еще никогда не чувствовала себя такой несчастной. А ведь могла остаться в Пуне, когда ее родители уезжали в Англию, если бы обратила больше внимания на достоинства краснощекого полковника, который пытался за ней ухаживать. Но он был ужасно старый, никак не меньше сорока пяти, тогда как ей недавно исполнилось восемнадцать.

К тому же бессонными ночами она начиталась английских романов Джейн Остин и сестер Бронте. Они разбередили ей душу и заставили поверить, что в один прекрасный день ей обязательно повезет и она обретет «настоящую любовь».

В ближайшие месяцы Оливии предстояло участвовать в лондонском светском сезоне. Ее должны были представить подходящим молодым людям. Она от души надеялась найти среди них своего мистера Дарси.

Эта мечта была единственным ярким пятном в сером непроглядном тумане английской реальности. Британские парни, с которыми она успела познакомиться, не вызвали у нее симпатии. Бледность, незрелость и явное отсутствие интереса к жизни (похоже, их вдохновляла только стрельба по фазанам) не снискали ее расположения. Возможно, причина в том, что она довольно долгое время встречалась со взрослыми мужчинами: к сожалению, в светском обществе Пуны было совсем мало юных дам и кавалеров.

С детства Оливию окружали мамины и папины друзья. Она посещала званые обеды и вечеринки, занималась верховой ездой и играла в теннис. К тому же девушка получила необычное образование, хотя сама рассматривала это как достоинство. Ее родители оплачивали услуги частного преподавателя, мистера Кристиана, бывшего выпускника Кембриджа, комиссованного в связи с ранением во время Первой мировой войны и решившего обосноваться в Пуне. Мистер Кристиан закончил философский факультет Тринити-колледжа и, распознав пытливый молодой ум, постарался наполнить его такими разнообразными знаниями, которые Оливия никогда не получила бы в английской школе-пансионе для девочек. Помимо прочего, он научил ее почти профессионально играть в шахматы и мухлевать в бридже.

Однако за последние несколько недель Оливия начала понимать: в Лондоне эрудиция не поможет найти достойного жениха. Ее гардероб, который в Индии казался вполне современным, здесь выглядел безнадежно устаревшим. Она уговорила мамину портниху, и та укоротила се юбки: теперь подол доходил до колен, а не до лодыжек. Так одевались все молодые дамы, которых она видела в последнее время в Лондоне. А когда они с мамой совершали покупки в крупном лондонском универмаге, девушка тайком купила ярко-красную губную помаду.

Оливия отрезала подол у своих юбок и приобрела помаду вовсе не потому, что была тщеславной кокеткой. Просто ей не хотелось слишком сильно выделяться из толпы.

И вот теперь они приехали на выходные в очередной холодный и сырой дом, больше похожий на мавзолей. Папа учился в школе вместе с лордом Кристофером Кроуфордом, у которого они сейчас гостили. Отец, как обычно, будет целыми днями пропадать на охоте, а мама – пить чай в гостиной и вести светские беседы с хозяйкой дома. Оливии придется сидеть рядом с ней, чувствуя себя лишней.

В дверь тихо постучали.

– Войдите, – вежливо произнесла она.

В спальню заглянуло приятное веснушчатое лицо с лучистыми карими глазами. Затем показалась девушка в старомодном наряде горничной, который болтался на ней как на вешалке.

– Простите, мэм. Меня зовут Элси. Я буду помогать вам, пока вы здесь живете. Можно разобрать ваш чемодан?

– Конечно.

Элси шагнула за порог и взволнованно огляделась по сторонам.

– Простите, мэм, но здесь очень темно. Можно, я зажгу свет? Я вас почти не вижу. – Она смущенно хихикнула.

– Да, пожалуйста, – ответила Оливия.

Девушка поспешно подошла к лампе, стоящей возле кровати, и включила свет.

– Ну вот, – улыбнулась она, – так лучше, не правда ли?

– Да. – Оливия встала с кровати и обернулась к Элси. – Здесь рано темнеет. – Почувствовав на себе сверлящий взгляд горничной, она спросила: – Что-то не так?

Элси вздрогнула.

– Простите, мэм, просто я залюбовалась вашей красотой. Я еще никогда не видела таких красивых девушек. Вы похожи на киноактрису.

– Спасибо. – Оливия опешила. – Вы очень добры, но я уверена, это ошибка.

– Нет-нет, это правда, – заспорила Элси. – Простите, мэм, если сделаю что-то неправильно. Понимаете, я впервые прислуживаю даме. – Горничная положила чемодан Оливии на кровать и отперла замочки. – Скажите, что вы хотите надеть на дневное чаепитие, и я приготовлю ваш наряд. А платье, которое вы наденете на обед, я возьму с собой – поглажу и освежу. – Элси смотрела на свою новоявленную госпожу, ожидая ответа.

Оливия указала на свое новое розовое платье с отложным воротником и рядом больших белых пуговиц, нашитых спереди.

– Это я надену сейчас, а вон та синяя парча, думаю, вполне подойдет для вечера.

– Вы правы, мэм. – Элси кивнула, осторожно развернула платья и разложила их на кровати. – Голубой прекрасно оттенит ваш цвет лица. Можно мне повесить остальные ваши вещи в гардероб?

– Ты очень добра, Элси. Спасибо.

Оливия неловко присела на гобеленовый стул возле кровати и стана следить за действиями горничной. В Индии она почти не замечала прислугу. Однако эта английская девушка, практически ее ровесница, сразу привлекла ее внимание.

Когда они вернулись в свой старый дом в графстве Суррей, отец Оливии стал жаловаться, как трудно найти прислугу. По его словам, нынешние девушки неохотно шли в горничные, предпочитая работать секретаршами в офисах и продавщицами в новых универмагах, которые открывались по всей стране.

– Девушки больше не хотят прислуживать, – ворчал он.

Впрочем, поездив по сельским поместьям маминых и папиных друзей, Оливия поняла, что в больших городах женская эмансипация шагнула гораздо дальше.

– Хорошо, мэм. Я сейчас спущусь и поглажу ваше вечернее платье, а после чаепития опять зайду, чтобы набрать вам ванну и зажечь камин. Может быть, вы желаете что-то еще?

– Нет, Элси, спасибо, – улыбнулась девушка. – Кстати, зови меня просто Оливия.

– Спасибо, мэм... то есть мисс Оливия. – Элси поспешно вышла из комнаты.

В этот вечер перед трапезой Элси продемонстрировала свой талант парикмахера.

– Можно, я подниму ваши волосы наверх, мисс? – спросила она, расчесывая густые золотистые локоны Оливии. – Мне кажется, вам пойдет. Вы будете выглядеть элегантно, как Грета Гарбо. Раньше я практиковалась на своей сестре и знаю, как это делается.

Сев на стул перед зеркалом, Оливия кивнула:

– Ладно, Элси, я тебе доверяю.

« В конце концов, – подумала она, – я всегда могу распустить пучок».

– Мне нравится делать дамам прически. Я хотела выучиться на профессионального парикмахера, но ближайший салон очень далеко, а у меня нет подходящего транспорта. Здесь ходят только омнибусы – отправление один раз в день, в одиннадцать утра, от главных ворот. Меня такое расписание не устраивает. – Пока Элси рассказывала, ее умелые пальцы расчесывали, накручивали и закалывали волосы Оливии, собирая их в затейливый пучок.

– А ты не хотела переехать в город? – спросила Оливия.

– В город? – В глазах Элси появился ужас. – Как я могу оставить маму с моими братьями и сестрами? Ей нужна моя помощь. И потом я даю ей деньги. Ну, вот и все! – Девушка отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой. – Что скажете?

– Спасибо, Элси. – Оливия улыбнулась. – Отличная прическа!

– Не стоит благодарности, мисс Оливия. Это было честью для меня. Помочь вам надеть корсет?

– Ты такая милая, Элси! – смущенно пробормотала Оливия. – Честно говоря, я понятия не имею, как это делается. Никогда не носила корсетов, и одной мне ни за что не справиться.

Элси подняла корсет с кровати и внимательно его оглядела.

– Это новая модель, утягивающая талию, – с восхищением произнесла она. – Я видела такие в журнале «Вумен уикли». Там сказано, что они придают фигуре форму песочных часов. Кажется, я знаю, как его надевать. Не волнуйтесь, мисс Оливия, у нас все получится.

Когда корсет был надет, и Оливия поняла, что теперь не сможет проглотить даже одну маслину, не говоря уже об обеде из четырех блюд, Элси надела на нее новое платье из темно-синей парчи и застегнула его сзади.

Оливия расправила юбку, которая встала колоколом под ее затянутой талией, и взглянула на себя в зеркало. Прическа, корсет и платье сильно изменили ее облик. Из юной барышни она вдруг превратилась в соблазнительную женщину.

– О, мисс Оливия, вы так красивы! Этот цвет отлично подходит к вашим глазам. Сегодня вечером вы будете сиять, как звезда. Надеюсь, вы сядете рядом с мистером Гарри. Мы, девушки, все в него влюблены, – призналась Элси. – Он такой симпатичный!

– Вообще-то я невезучая, так что вряд ли окажусь рядом с ним. Скорее всего, мне достанется старый толстопузый майор, с которым я познакомилась в гостиной во время дневного чаепития. – Оливия улыбнулась.

Обе девушки весело переглянулись, на время забыв о разделяющей их светской иерархии.

– Надеюсь, этого не случится, мисс Оливия. Желаю ним приятного вечера!

Оливия обернулась у двери.

– Спасибо, Элси, ты очень добра. Позже я расскажу тебе, как прошел вечер. – Она подмигнула и вышла из комнаты.

Оливия была не единственным человеком в доме, который боялся идти на обед. Достопочтенный Гарри Кроуфорд уже решил, что, когда он вслед за отцом вступит во владение Уортон-Парком, там больше не будет никаких охотничьих вылазок. Ему претила идея убивать беззащитных живых существ.

Кое-как застегнув запонки на манжетах (его лакей пошел одевать престарелого майора), Гарри поправил перед зеркалом галстук-бабочку.

«Интересно, – подумал он, – сколько еще людей чувствуют, что занимают в этой жизни чужое место?»

Долг для него был превыше всего, и хотя многие из слуг и будущих однополчан могли бы ему позавидовать, он, не задумываясь, поменялся бы местами с любым из них.

Гарри знал, что его чувства никого не волнуют, ведь жизнь наследника Уортон-Парка распланирована задолго до его зачатия. Он был всего лишь продолжателем рода и ничего не мог с этим поделать.

Два кошмарных года учебы в Сандхерсте, в Королевской военной академии, наконец-то закончились. Ему дали двухнедельный отпуск, после которого он должен вступить в батальон Пятого королевского норфолкского полка – туда, где раньше служил отец, – и получить офицерскую должность. Дослужившись до самого высокого звания, лорд Кристофер Кроуфорд работал государственным советником в Уайтхолле.

Надвигалась война... От этой мысли Гарри бросало в холодный пот. Чемберлен старался, как мог, и все надеялись на мирное разрешение конфликта, но отец Гарри знал действительное положение дел и опирался на реальную информацию, а не на уличные сплетни. Он сказал, что вооруженных столкновений вряд ли удастся избежать и война начнется в течение года. Гарри ему верил.

Гарри не был трусом и не страшился перспективы отдать жизнь за свою страну. Но он не разделял энтузиазма коллег-офицеров, которые с упоением ждали, когда им представится случай надрать фрицам задницу – иначе говоря, устроить безрассудную масштабную бойню. Он держал свои пацифистские взгляды при себе, понимая, что они не найдут благосклонного отклика в офицерской среде. Однако часто ночами Гарри лежал без сна и гадал, сможет ли ради спасения собственной шкуры нажать на спусковой крючок, встретившись с немцем лицом к лицу.

Он знал, что у него много единомышленников, только никто из них не зависит от высокопоставленного папы-генерала и не имеет за плечами двухсотпятидесятилетней истории семейного героизма.

Гарри уже давно понял, что не унаследовал отцовские гены. Он гораздо больше походил на мать, Адриану, нежную артистичную натуру. Так же, как и она, Гарри был подвержен внезапным приступам депрессии, когда окружающий мир казался ему черным и беспросветным и он не мог понять, зачем живет. Мама называла такие моменты «petit mal»[2]2
  Малый эпилептический припадок (фр.).


[Закрыть] и лежала в постели до тех пор, пока ей не становилось лучше.

Будучи армейским офицером, Гарри не мог себе позволить такой роскоши. Он никогда не признавался отцу и том, что ему недостает воинской удали. Их разговоры ограничивались бодрым «доброе утро» или «кажется, сегодня выдался хороший денек», иногда добавлялось: «Налей-ка мне виски, старина».

Его отец ничем не отличался от офицеров, с которыми Гарри имел дело в Сандхерсте. Мама, разумеется, знала о его отношении к жизни и собственному будущему, но была бессильна ему помочь, поэтому они не обсуждали подобные темы.

По крайней мере, ей удалось найти для него утешение, и за это он был ей безмерно благодарен: когда Гарри исполнилось шесть лет, Адриана, вопреки воле отца, наняла для него учителя игры на фортепиано, который преподал ему основы этого искусства. Сидя за роялем и перебирая пальцами клавиши из слоновой кости, Гарри чувствовал, что его жизнь обретает смысл. С тех пор он стал очень хорошим пианистом – отчасти потому, что и в школе, и дома мог уединиться в музыкальном классе или гостиной и заняться приятным и безопасным делом.

Учитель музыки в Итоне, оценив талант Гарри, посоветовал ему прийти на прослушивание в Королевский музыкальный колледж, но отец не одобрил. Он был убежден, что его мальчик должен отправиться в Сандхерст. Мол, игра на рояле – дилетантское занятие, а не профессия для будущего лорда Кроуфорда. На том и порешили.

Гарри продолжал практиковаться в игре на рояле, хоть в Сандхерсте его практика ограничивалась увеселительными концертами для офицеров, где он наигрывал модные песенки Коуарда и Кола Портера – Шопен в программе не предусматривался.

Когда случались приступы уныния, Гарри уповал на переселение душ. Ему хотелось попасть в мир, где его талант и страсть к музыке найдут себе применение.

«Возможно, – печально думал он, – будет лучше, если я погибну в грядущей войне: это станет первым шагом на пути к цели».

Глава 10

Войдя в гостиную, Оливия ощутила, что присутствующие одобрительно восприняли ее появление. Это новое чувство теплом окутало сердце. Первым к ней подошел лорд Кроуфорд.

– Оливия, верно? Боже мой, какие чудесные цветы распускаются под индийским солнцем! Выпьете рюмочку?

– Большое спасибо! – Девушка взяла с подноса, который держал стоящий рядом дворецкий, бокал с джином.

– Я рад, дорогая, что сегодня вечером вы будете моей соседкой по столу, – заметил лорд Кроуфорд, отрывисто кивнув дворецкому.

Тот ответил таким же отрывистым кивком. Даже если до этого Оливию могли посадить в другом месте, то теперь вариантов не было.

– Как вам Англия? – спросил он.

– Мне очень приятно увидеть страну, о которой я столько слышала, – солгала Оливия, не моргнув глазом.

– Милая, я в восторге, что вы нашли время приехать к нам, в сельскую глухомань Норфолка. Ваш папа сказал, вы участвуете в светском сезоне. Это правда?

– Да, – кивнула Оливия.

– Замечательный спектакль, – ухмыльнулся Кристофер, – один из лучших периодов моей жизни. Позвольте представить вам мою жену. Сегодня днем она неважно себя чувствовала, но сейчас, похоже, все в порядке. – Он подвел ее к стройной элегантной женщине. – Адриана, познакомься с Оливией Дру-Норрис. Уверен, в этом сезоне она разобьет немало мужских сердец – точно также, как сделала ты много лет назад.

Адриана, леди Кроуфорд, обернулась к Оливии и протянула ей свою изящную белую руку. В подражание мужскому рукопожатию они слегка дотронулись друг до друга пальцами.

– Enchantee[3]3
  Очаровательно (фр.).


[Закрыть]. – Адриана приветливо улыбнулась. – Вы и впрямь способны разбить мужское сердце.

– Спасибо, леди Кроуфорд, вы очень добры.

Оливия почувствовала себя призовой телкой, которую привели на выставку с целью оценить ее экстерьер.

«Неужели это прелюдия к предстоящему светскому сезону?» – в страхе подумала девушка.

– Пожалуйста, зови меня просто Адриана, – попросила леди Кроуфорд. – Уверена, мы с тобой станем близкими подругами, n’est-ce pas?[4]4
  Не так ли? (фр.)


[Закрыть]

Лорд Кроуфорд ласково взглянул на жену.

– Вот и отлично! Милая, я оставлю Оливию в твоих надежных руках. Может быть, ты дашь ей несколько полезных советов. – Он размашисто зашагал к двери, чтобы поприветствовать двоих прибывших гостей.

Оливия залюбовалась красотой Адрианы. Несмотря на зрелый возраст (ей было уже за сорок), эта женщина сохранила фигуру молоденькой девушки, точеные черты лица с высокими скулами и безупречную кожу слоновой кости. Ее идеальная женственность напомнила Оливии изящных жен индийских махараджей. Да, Адриана сильно отличалась от обычных английских аристократок, грубое телосложение которых позволяло им противостоять суровому британскому климату, а широкие бедра давали возможность выносить и родить целый выводок детишек, необходимых для продолжения рода.

Элегантная хрупкая Адриана, на взгляд Оливии, гораздо лучше смотрелась бы в парижском салоне, чем в продуваемом всеми ветрами английском доме. Разумеется, мать сообщила Оливии, что Адриана – француженка. На ней было простое черное коктейльное платье, скромно украшенное ниткой кремового жемчуга, однако она носила его с несомненным французским шиком.

– Итак, Оливия, ты вернулась в эту жуткую страну с отвратительной погодой и отсутствием солнца, n’est-ce pas?

Адриана произнесла это как нечто само собой разумеющееся, и Оливию поразила ее откровенность.

– Наверное, мне долго придется привыкать к такой перемене, – дипломатично ответила она.

Адриана накрыла ее ладонь своей маленькой ручкой.

– Ма cherie, на моей родине тоже было много тепла и света. Когда я уехала из нашего шато на юге Франции и поселилась здесь, в Англии, мне казалось, я этого не вынесу. Ты страдаешь не меньше меня. Я вижу по твоим глазам, как сильно ты скучаешь по Индии.

– Да, это так, – прошептала Оливия.

– Что ж, могу лишь пообещать: со временем будет легче. – Адриана грациозно пожала плечами. – А сейчас позволь, я представлю тебе моего сына Гарри. Он твой ровесник и составит тебе компанию, пока я буду играть роль идеальной хозяйки. Дорогая, я сейчас найду его и приведу к тебе.

Оливия посмотрела вслед Адриане, плавно идущей по комнате. Ее искренность и участие обезоружили девушку. На подобных мероприятиях она обычно болтала о разных пустяках, никогда не затрагивая откровенные темы. Британское общество не одобряло разговоры по душам – она знала это по клубу Пуны. Короткая беседа с Адрианой успокоила Оливию, и она позволила себе украдкой улыбнуться.

Мать велела Гарри познакомиться с молодой «индианкой». Он послушно пересек гостиную и за несколько шагов от девушки заметил, что она улыбается. Холодная красота блондинки вдруг ожила, подчеркнутая сиянием кремовой кожи. Гарри, который редко обращал внимание на физические достоинства женщин, понял, что перед ним «роскошная барышня», как выражались его коллеги-офицеры.

Он подошел ближе. Увидев его, девушка спросила:

– Вы, наверное, Гарри? Вас прислала ваша мама, чтобы вы развлекли меня вежливым разговором? – Пока она говорила, в ее бирюзовых глазах блестели веселые искорки.

– Да. Но уверяю вас, я сделаю это с удовольствием. – Он взглянул на ее пустой бокал. – Хотите еще выпить, мисс Дру-Норрис?

– Да, спасибо.

Гарри подозвал дворецкого. Оливия поставила пустой бокал на поднос, взяла новый.

– Вы, наверное, считаете меня навязчивой? Простите, но я не хотела быть вам обузой. Мне очень жаль, что вам приходится вести бесконечные беседы с людьми, которых вы видите первый раз в жизни.

Оливия удивилась собственной смелости, решив, что во всем виноват крепкий джин. Она взглянула на «симпатягу Гарри», как описала его Элси, и решила, что служанка права. Гарри удалось унаследовать лучшие физические качества от обоих родителей. Он был рослым, как отец, с тонкокостной фигурой и яркими карими глазами, как у матери.

– Уверяю вас, мисс Дру-Норрис, мне не в тягость поговорить с вами. Во всяком случае, вам еще нет семидесяти лет, и это уже приятно. Честно говоря, здесь редко попадаются такие молодые собеседницы.

Оливия засмеялась над его шуткой.

– Бедняжка! Впрочем, в этом вечернем костюме вас можно принять за вашего папу.

Гарри добродушно пожал плечами:

– Напрасно смеетесь, мисс Дру-Норрис. Неужели вы не понимаете, что на эти острова надвигается война и нам всем приходится чем-то жертвовать? Я, например, ношу подержанный отцовский костюм, который мне велик на целых три размера.

– Вы в самом деле думаете, что будет война? – Оливия помрачнела.

– Даже не сомневайтесь, – кивнул Гарри.

– Я с вами согласна, но мой папа отказывается смотреть правде в глаза, – добавила Оливия.

– Проведет день на охоте вместе с моим отцом – изменит свое мнение, – усмехнулся Гарри.

– Сильно сомневаюсь, что герра Гитлера можно усмирить, – вздохнула Оливия. – Он намерен завоевать мир, и его первые шаги говорят о его страстной решимости.

Гарри удивленно уставился на свою собеседницу.

– Позвольте вам сказать, мисс Дру-Норрис, вы очень хорошо информированы. Это весьма необычно для молодой дамы.

– По-вашему, женщинам не пристало говорить о политике? – спросила Оливия.

– Нет, мне даже нравится. Большинство девушек просто не интересуются такими вещами.

– Мне повезло: в Индии у меня был хороший учитель. Он считал, что женщины имеют такое же право на образование, что и мужчины. – Оливия вдруг погрустнела. – Он раскрыл мне глаза на мир и вселил в меня уверенность в собственной значимости.

– Надо же, и такой человек растрачивал свой талант в Пуне! Хотел бы я, чтобы в Итоне у меня были такие же учителя! Я не мог дождаться, когда закончится учеба, и я уеду из этого проклятого места. Вы собираетесь продолжить образование?

Оливия печально покачала головой:

– Даже не представляю, что стало бы с моими родителями, если бы я предложила такое. Они пришли бы в ужас: «Что? В нашей семье завелся «синий чулок»?!» Нет, теперь я должна выйти замуж. Конечно, если кто-то пожелает взять меня в жены.

Гарри смотрел на нее с искренним восхищением.

– Уверяю вас, мисс Дру-Норрис, с этим у вас не будет проблем.

– Даже если я сама не хочу? – Оливия посмотрела ему прямо в глаза.

Гарри вздохнул и затушил сигарету в ближайшей пепельнице.

– Что поделать... Большинство из нас не имеют того, чего хотят. Но постарайтесь не слишком огорчаться. Я думаю, наш уклад жизни скоро изменится, особенно это касается женщин. Пожалуй, единственный плюс будущей войны – это то, что она поспособствует дальнейшим переменам.

– Надеюсь, так и будет, – согласилась Оливия. – А какие планы у вас? – спросила она, вдруг вспомнив золотое правило, усвоенное еще с пеленок: никогда не брать верх в разговоре, особенно с джентльменом.

– У меня? – Гарри пожал плечами. – Я простой солдат. Сейчас нахожусь в отпуске, но боюсь, он будет недолгим. Мы только что получили приказ удвоить численность моего нового батальона за счет солдат Территориальной армии.

– Не могу понять, почему здешние люди живут так, словно ничего не происходит. – Оливия указала на участников вечеринки, весело хохочущих над какой-то шуткой.

– Таков уж британский характер, – заметил Гарри. – Даже если нам будет грозить конец света, в таких домах, как этот, все останется как обычно. А по мне, так и, слава Богу!

– Леди и джентльмены, прошу к столу!

– Что ж, мисс Дру-Норрис, – вежливо склонил голову Гарри, – было очень приятно познакомиться. Кстати, поосторожней с фазаном – в нем могут остаться дробинки: наш повар не слишком аккуратен. – Он подмигнул. – Возможно, мы еще увидимся до вашего отъезда.

Во время обеда Оливия отвечала на ужасные шуточки лорда Кроуфорда и вела себя, как подобает молодой даме ее воспитания. Время от времени она украдкой поглядывала на Гарри, который сидел на другом конце стола и, тоже выполняя свой долг, развлекал жену майора. Позже, когда мужчины удалились в библиотеку, а женщины перешли в гостиную пить кофе, Оливия сказалась уставшей и, извинившись, покинула сборище.

Когда она поднималась по лестнице, ее догнала Адриана.

– Ты плохо себя чувствуешь, ma cherie? – участливо спросила она.

– Да, что-то голова разболелась, – вежливо отозвалась Оливия.

Улыбнувшись, Адриана обняла ее за плечи.

– Это английские холода заморозили твои тропические косточки. Я попрошу Элси, чтобы она заново развела огонь в твоем камине и принесла тебе горячего какао. Увидимся завтра. Может, ты прогуляешься со мной по саду, и я покажу тебе то, что напомнит тебе твою родину.

Оливия кивнула, благодарная хозяйке дома за ее искреннюю заботу.

– Спасибо.

– Je vous еn prie[5]5
  Пожалуйста (фр.).


[Закрыть]. Тебе понравилось беседовать с моим сыном Гарри?

– Очень понравилось, спасибо. – Оливия почувствовала, как ее щеки заливаются краской.

«Только бы Адриана не заметила моего смущения!» – в панике подумала она.

Француженка одобрительно кивнула:

– Я знала, что так и будет. Bonne nuit, ma cherie[6]6
  Спокойной ночи, моя милая (фр.).


[Закрыть].

Оливия устало поднялась на второй этаж. У нее действительно болела голова.

«Наверное, я еще не привыкла к алкогольным напиткам», – решила она.

Впрочем, ей хотелось побыть наедине не только из-за плохого самочувствия: она собиралась прокрутить в голове свой разговор с Гарри и насладиться этими воспоминаниями.

Девушка быстро переоделась в ночную рубашку – приехав в холодную Англию, она научилась делать это с молниеносной скоростью. Нырнув в постель и свернувшись калачиком под одеялом, Оливия услышала стук в дверь.

– Войдите!

Из-за двери показалась сияющая Элси. Она внесла поднос, на котором стояла кружка с какао.

– Это я, мисс Оливия. – Горничная прошла по комнате и поставила поднос на столик рядом с кроватью. – Принесла вам напиток, приготовленный по особому рецепту моей мамы: туда добавлена капелька бренди. Это поможет вам согреться.

– Спасибо, Элси. – Оливия взяла теплую чашку и обхватила ее ладонями, глядя, как служанка разжигает потухший камин.

– Ну как, мисс Оливия, вам понравился сегодняшний вечер?

– Да, Элси, очень.

Элси обернулась и заметила улыбку на устах своей госпожи. В глазах горничной зажглись веселые искорки.

– Вы познакомились с молодым мистером Гарри?

–Да.

– И что вы о нем думаете? – осторожно спросила Элси.

Оливия знала еще одно золотое правило: никогда не сплетничать с прислугой, особенно с чужой. Однако ей до смерти хотелось поговорить о Гарри.

– Мне кажется, он... очень необычный.

– И красивый, не так ли? – продолжала пытать Элси.

Оливия не ответила, и горничная потупила взгляд.

– Простите, мисс, я забыла свое место. Мне нельзя задавать господам личные вопросы.

– Ты замечательная служанка, Элси, – заверила ее Оливия. – К тому же завтра я уеду, и мы, возможно, больше не увидимся. – Она сделала глубокий вдох. – Если хочешь знать правду, Гарри показался мне... очень милым.

– О, мисс Оливия! – Элси сложила ладони перед собой. – Я знала, что вы понравитесь друг другу.

Оливия отпила из кружки.

– Знаешь, Элси, я еще не пила такого вкусного какао!

– Спасибо, мисс, – поблагодарила Элси, направляясь к двери. – Я приду к вам утром и раздерну шторы на окнах. Спокойной ночи.

Когда Элси вышла из спальни, Оливия откинулась на мягкие подушки и допила какао. Потом закрыла глаза и начала подробно вспоминать свой приятный разговор с Гарри.