Текст книги "Маска Черного Тюльпана"
Автор книги: Лорен Уиллиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)
Глава тридцать пятая
Кофе, пить: попасть в крайне опасную ситуацию, часто требующую срочной помощи.
См. также: Молоко, добавлять.
Из личной шифровальной книги Розовой Гвоздики
– Генриетта!
Маркиза глянула влево – в комнату ввалился Майлз, таща за собой четырех громил, одетых лакеями. Двое хватали его за руки, один цеплялся за ноги, а четвертый безуспешно пытался запрыгнуть ему на спину.
От последнего Майлз освободился, энергично боднув его, взмаха правой руки оказалось достаточно, чтобы отшвырнуть висевшего на ней мужчину к стене, освободившейся правой Майлз ткнул в живот охранника, хватавшего его за левую руку, а от цеплявшегося за ноги избавился одним точным пинком по голове.
Пока четверо французов стонали, хватаясь за разные части тела, Майлз бросился к Генриетте, глядя только на нее.
– Проклятие! Генриетта, ты цела?
Маркиза опомнилась раньше своих прихвостней. Одним ловким рывком она подняла Генриетту на ноги и, используя ее как щит, приставила пистолет к виску.
– Не так быстро, мистер Доррингтон.
Майлз остановился как вкопанный, едва не упав. Он не учел одной маленькой детали, понял он. Пистолета, который маркиза наставляла на Генриетту. Вот незадача.
Маркиза, вместе с Генриеттой, отступила на шаг, ее черные глаза перебегали с Майлза на Болвана и обратно.
– Не двигайтесь, джентльмены. Иначе ваша очаровательная леди Генриетта перестанет быть такой очаровательной. Я понятно выразилась?
– Понятнее не бывает, – отозвался Майлз, сохраняя полную неподвижность. Лицо Генриетты было в пыли, на щеке глубокая царапина, но дыр от пуль, зияющих ран и других серьезных повреждений на теле не наблюдалось. Пока. Майлз посмотрел в глаза маркизе. – Что вы хотите?
Маркиза наклонила темноволосую голову, потянула паузу.
– Вы, мистер Доррингтон, не в том положении, чтобы торговаться.
– Отпустите ее, и мы поможем вам благополучно выбраться из страны, – отважно предложил Майлз, отгоняя любую мысль о реакции своих руководителей в военном министерстве на такое предложение. Он старательно старался держаться непринужденно, но пристально следил за маркизой, ища малейшей возможности действовать. Если у нее дрогнет рука, хотя бы на секунду…
Генриетта покачала головой, и маркиза крепче прижала палец к спусковому крючку.
Майлз, испугавшись, замер.
– Не шевелись, Генриетта, – взмолился он. – Стой смирно. – Он снова обратился к маркизе. – Ну?
– Что вы готовы дать, чтобы получить ее назад невредимой?
– Майлз, не надо! – воскликнула Генриетта. – Ты не должен дать ей уйти. А я… – ее голос дрогнул, но она решительно продолжала, вздернув подбородок, – я ценности не представляю.
– Только не для меня, – хрипло сказал Майлз.
– Как мило, – саркастически проговорила маркиза. – Вы закончили?
И сильно ткнула пистолетом в щеку Генриетте. Та вскрикнула. Майлз застыл.
– Прошу вас, продолжайте, – с сарказмом сказала маркиза. – Пусть мое присутствие не мешает вашей небольшой сцене. Вполне возможно, она станет для вас последней.
– Сомнительно, – пробормотал, качая головой, Болван. – Чертовски сомнительно.
Генриетта раздраженно на него посмотрела, пистолет помешал ей наморщить нос.
– Вы находите возникшую ситуацию сомнительной?
– На вашем месте, леди Генриетта, я бы не шевелилась, – предостерегла маркиза. – И если вы думаете, будто меня можно склонить к милосердию мольбой об истинной любви, – в устах маркизы эти слова показались ругательством, – то очень ошибаетесь.
– Да не к милосердию, – быстро поправил Майлз, – а к здравому смыслу. Как видите, нам с Генриеттой есть чем заняться, от Болвана вреда никому, кроме его лошадей. Мы отвернемся и сосчитаем до десяти, а вы тем временем уйдете.
– Только с тем, ради чего пришла.
Маркиза выразительно посмотрела на Болвана Фитцхью.
То же сделали и все остальные.
Болван со скромным видом поправил концы галстука.
– Без сомнения, польщен.
– Теперь вы можете оставить свое притворство, мистер Фитцхью, – сказала маркиза, больно стискивая левую руку Генриетты. – Я долго ждала этого момента.
– Не так уж и долго, – вставил Болван. – Я знаком с вами всего две недели.
– Возможно, – произнесла маркиза. – Но я знаю вас гораздо дольше, мистер Фитцхью. Или мне следует называть вас… Розовой Гвоздикой?
– О, не следует, – забормотал Майлз, – совсем не следует.
Генриетта свирепо нахмурилась. Майлз легонько кивнул, показывая, что понял. Если маркиза считает Болвана Розовой Гвоздикой, в настоящий момент безопаснее оставить ее в заблуждении. Непроходимая тупость Болвана способна заморочить даже самого одаренного шпиона. По-прежнему глядя Генриетте в глаза, Майлз слегка наклонил голову набок. Генриетта прищурилась, показывая, что не понимает.
Майлз сделал глубокий вдох. Стараясь не смотреть на смертоносное дуло, упирающееся в щеку Генриетты, он глянул по сторонам, наклонил голову, опустил плечи. Подняв голову, озабоченно посмотрел на девушку, молча спрашивая, поняла ли она теперь. Глаза Генриетты расширились, подтверждая; Майлзу только это и нужно было. Он поднял палец к носу, указывая на молчание. Генриетта поджала губы, без слов говоря; «Да знаю, знаю». По губам Майлза невольно скользнула кривая улыбка.
Занятая своей добычей, маркиза пропустила весь этот безмолвный разговор. По лицу Болвана пробежала судорога, заменявшая в семействе Фитцхью мыслительный процесс. После мучительного раздумья нахмуренный лоб Болвана разгладился, и лицо осветилось пониманием.
– Вы думаете, что я… о, право слово! Это очень лестно. Рад бы вам услужить, но на такое у меня мозгов не хватает, понимаете, только на жилеты.
Болван указал на свою расшитую цветами одежду и посмотрел на маркизу глазами пса, только что принесшего особенно славную косточку.
Лицо у него слегка вытянулось, когда он не встретил ответного веселья. Желающий во что бы то ни стало доставить удовольствие, Болван предпринял новую попытку.
– Видите? – снова показал он на свой торс. – Жилеты?
Маркиза не видела. Но зато Майлз увидел возможность для себя. Отвлекшаяся на Болвана, маркиза почти выпустила руку Генриетты, а пистолет на дюйм отодвинулся от ее лица. Мог подвернуться и лучший момент, но рассчитывать на это не стоило.
Майлз резко наклонил голову, глядя на Генриетту. Та закусила губу и еле заметно кивнула в ответ.
Майлз бросился на маркизу, и Генриетта, на мгновение зажмурившись, резко рванулась в сторону. Маркиза потеряла равновесие и сильно пошатнулась, увлекаемая Генриеттой. Майлз схватил маркизу за руку, в которой та держала пистолет, и стал выкручивать ее, поднимая вверх. Пистолет выстрелил, с потолка посыпались куски лепнины. Генриетта, инстинктивно пригнувшись, увернулась от большого куска гипса.
– Вам это, – пропыхтел Майлз, в борьбе за пистолет выворачивая маркизе руку, – больше не понадобится.
Задыхающаяся в пылу борьбы маркиза говорить не могла, поэтому просто злобно сверкала глазами. Она непроизвольно ахнула от боли, когда Майлз усилил нажим. В другом конце комнаты сообщники маркизы с трудом поднялись на ноги и заковыляли на помощь хозяйке. Разрядившийся пистолет выпал из руки маркизы, Майлз поймал его и бросил Болвану.
– Держи! – крикнул он, собираясь с силами, чтобы дать отпор очухавшимся громилам, чьи побитые лица совсем не соответствовали белым парикам, а ливреи превратились в лохмотья еще в предыдущей схватке.
Поймав пистолет, Болван мгновение озадаченно на него взирал, словно не зная, что с ним делать, а затем повернулся и бросил Жан-Люку как раз в тот момент, когда Майлз встретил первого из атакующих крепким ударом в челюсть.
– Задача в том, чтобы не отдавать оружие противной стороне! – вскричал с досадой Майлз, награждая второго нападающего ударом левой.
– А, понятно. – Болван уничижающе покачал головой и пошел на Жан-Люка, который пробормотал что-то неразборчивое по-французски, заряжая пистолет. – Нет, серьезно, не будете ли вы так любезны вернуть его? Я не должен был его вам отдавать.
Майлз пробормотал что-то столь же неразборчивое по-английски и бросился на Жан-Люка. За спиной у Майлза маркиза выхватила из прически сверкающую булавку, которая оказалась узким, но смертельным клинком. Несколько блестящих прядей упали на ее плечи, когда она подняла стилет, прицеливаясь в Майлза.
– Нет!
Генриетта кинулась к маркизе, схватила ее за руку, державшую стилет, но тут же отлетела назад – маркиза ловко ткнула девушку локтем в живот. Хватая ртом воздух, Генриетта попятилась, сложившись пополам, а маркиза развернулась к ней, зашуршав взметнувшейся тканью и размахивая стилетом как мечом.
Нацеленный на Генриетту клинок приближался. Поддерживая дрожащей рукой юбки, Генриетта на ощупь сделала шаг назад.
Черные глаза маркизы сузились, сконцентрировавшись на девушке, – так змея гипнотизирует мышь.
– Вы, моя дорогая, исчерпали свою полезность. Как и ваша подруга из галантерейного магазина.
– Моя подруга из галантерейного магазина?
Осторожно отступающая Генриетта не позволила себе отвлечься от посверкивающего в руке маркизы лезвия.
– Хотите узнать, что я с ней сделала?
– Нет, – вмешался Майлз, стремительным выпадом вбок посылая по голому полу упавший пистолет. Жан-Люк и Болван бросились за ним, как два пса за одной костью. – Она не хочет. – Майлз впечатал апперкот в челюсть нападавшего, а потом пригнулся, уворачиваясь от кулака другого громилы.
– Ваша подруга сначала тоже не хотела говорить, – промурлыкала маркиза, – но я ее убедила. С помощью вот этого.
Махнув стилетом, она оставила на руке Генриетты порез, вызвавший жгучую боль. Девушка ахнула. Невольно рванувшись в ее сторону, Майлз промахнулся и в следующую минуту с раздраженным ворчанием исчез под навалившимися на него четырьмя французами.
– Что вы с ней сделали? – гневно спросила Генриетта.
– Она рассказала мне о вас, – маркиза снова сделала выпад, но на сей раз Генриетта оказалась готова и вовремя увернулась, – кое-что очень интересное, леди Генриетта.
Первый удар призван был предупредить, второй – прямо в сердце. Генриетта содрогнулась бы, если б не направила все свои силы совсем в другую сторону.
– Правда?
Разговаривающая маркиза частично отвлекалась от своей добычи. Как бы подобраться поближе и подставить этой бестии подножку, не попав под смертоносное лезвие? Генриетта спряталась за маленький столик, но маркиза грациозно обогнула его – одежда мешала ей не больше, чем туман, который напоминала.
– Она сказала мне, – маркиза неумолимо надвигалась на Генриетту, но та не смела отвести глаз от лезвия, чтобы глянуть, куда отступает, – что вы связаны с Розовой Гвоздикой. Мне оставалось только, – маркиза зацепила корсаж позаимствованного платья Генриетты, но толстая ткань отразила удар не хуже кольчуги, – проследить за вами.
– Не достаточно далеко, – пробормотала Генриетта и тут же зацепилась за что-то ногой и качнулась назад, избежав удара в сердце. Попятившись, Генриетта, к своему ужасу, уперлась спиной в стену.
– Какая неуклюжая, – прищелкнула языком маркиза, делая шаг, чтобы убить.
Лучший фехтовальщик боится худшего фехтовальщика, напомнила себе Генриетта, сползая по стене, когда маркиза воткнула свое оружие в старые обои в том месте, где мгновение назад стояла Генриетта. От силы удара лезвие погнулось.
Встав на четвереньки, Генриетта метнулась вокруг ног маркизы, когда та, отшвырнув затупившийся клинок, молниеносным, полным злости движением вытащила из темной гривы своих волос другую булавку. И опять пряди ничем не сдерживаемых волос рассыпалась по спине маркизы, как змеи, выползшие из корзинки.
Откуда-то издалека до Генриетты доносились глухие удары и вскрики из гущи мужской схватки. Оттуда помощи ждать не приходится.
– Генриетта! – крикнул Майлз, его светлая голова вынырнула на секунду из клубка тел. – Ты – хрясть! – жива?
Маркиза ударила сверху вниз, но Генриетта перекатилась на бок и, отплевываясь от собственных волос, отпрянула в сторону. Сквозь пелену каштановых волос она снова увидела надвигающееся на нее лезвие и в отчаянии перекатилась в обратную сторону, потом в другую, перекатилась раз, другой, третий, пока с неблагозвучным звяканьем не врезалась бедром во что-то жесткое и неустойчивое. Предмет слегка качнулся, встал ровно, приподнялось и осело облачко пепла.
Она наткнулась на атрибуты своего же злосчастного маскарада. В следующий раз, если он будет, этот следующий раз, она переоденется дуэлянткой. Брюки, шпага, пистолеты. А не это никчемное, путающееся под ногами – сразу бы уж помогало врагу – металлическое ведро с совком, в истерике подумала Генриетта, когда новый и, если это возможно, еще более острый стилет маркизы начал опускаться, описывая в воздухе смертоносную дугу.
Совок. Это не пистолет и даже не меч, но он под рукой, что гораздо ценнее.
Выхватив из ведра совок и откинувшись назад, Генриетта стремительно выставила его вверх и отбила клинок маркизы в сторону; тонкое серебристое лезвие, вращаясь, полетело по комнате. Из бесформенной кучи тел в другом конце гостиной донесся вскрик боли и совсем уж грязное французское ругательство.
– Простите! – автоматически крикнула Генриетта.
– Вы, леди Генриетта, – объявила, тяжело дыша, не на шутку разозленная маркиза, – создаете некоторые затруднения.
– Стараюсь, – прохрипела Генриетта, пытаясь одновременно отодвинуться назад и подняться, отчаяние помогало там, где подводила координация движений.
Стоя над ней, маркиза отработанным движением вытащила из волос очередное увенчанное бриллиантами орудие убийства. Сколько же их у этой женщины? – возмутилась Генриетта и мысленно представила затейливую куафюру маркизы, утыканную бриллиантовыми булавками для волос. Если все они – стилеты, она пришпилит Генриетту к стене, как бабочку на рабочем столе натуралиста, и еще останется достаточно для украшения прически.
Если ей не удастся подобраться к этой фурии на достаточно близкое расстояние, чтобы треснуть по голове совком, смертельный натиск продолжится, не ослабевая. Нужно что-то еще, нужно как-то вывести маркизу из строя на достаточно долгое время, чтобы она, Генриетта, успела совершить какой-нибудь ужасно храбрый поступок – например добежать до противоположного конца комнаты и спрятаться за Майлза.
– Клянусь Юпитером! – донесся из другого угла торжествующий вопль Болвана. – Он наконец-то у меня!
Маркиза повернула в ту сторону голову. Ее лицо исказилось раздражением, когда она увидела своих людей, дерущихся с Майлзом, и Болвана, победно восседающего на Жан-Люке и размахивающего отобранным пистолетом.
– Идиоты! – закричала маркиза так, что в окнах задребезжали стекла, и повелительно воздела руки, напомнив собой фею Моргану, призывающую демонов. – Хватайте Розовую Гвоздику!
Двое из противников Майлза враз изменили курс и бросились к Фитцхью. Встревоженный Болван кинулся на пол и попытался залезть под диван. Тот угрожающе заходил ходуном. Оставшись лицом к лицу с двумя громилами, Майлз вышел из положения, столкнув их лбами; раздался неприятный треск.
Этой-то заминки и ждала Генриетта.
Отчаяние придало ей силы, и, схватив ведро с золой, она метнула его содержимое в лицо маркизе. Точнее, она хотела это сделать. Пошатнувшись под тяжестью ведра, Генриетта в цель не попала. Ведро по инерции вырвалось из ее рук, и вместо глаз маркизы вся груда золы угодила ей в живот. С радующим слух вскриком маркиза стала валиться назад. Разделавшийся со своими обидчиками Майлз метнулся к ней и подхватил, прежде чем она ударилась об пол.
– Поймал! – торжествующе воскликнул он, заламывая ей руки за спину.
Мотнув головой, пытаясь отбросить с глаз прядь светлых волос, Майлз посмотрел поверх головы маркизы (мудрое решение; так как, взгляни он на лицо последней, увидел бы маску чистой ярости – вылитая Медуза) на свою жену.
Лицо его покрывали потеки запекшейся крови, в основном – его собственной; один глаз уже угрожающе заплыл, а на щеке красовалась длинная царапина. Генриетте показалось, что выглядит он замечательно.
Их взгляды встретились поверх лягающейся и плюющейся маркизы.
– Прости, что задержался, – сказал Майлз, хотя выражение его лица противоречило банальности слов.
– Конечно, их же четверо, – почти таким же тоном отозвалась Генриетта, но щеки ее горели, а глаза сияли. – Я все понимаю.
Маркиза метнула на нее злобный взгляд и попыталась лягнуть в голень, но Майлз инстинктивно убрал ногу и ответил, быстро наступив на поверженного врага, не отрывая при этом глаз от Генриетты.
– Я хотел спасти тебя, – мягко произнес он.
– Ты это сделал, – успокоила его Генриетта. Подумала, улыбнулась. – Просто тебе потребовалось некоторое время.
Маркиза обмякла.
Дернув ее за руки, чтобы не расслаблялась, Майлз упивался видом Генриетты, отмечая взглядом каждую спутавшуюся прядь волос, каждую царапину, каждый синяк.
– Придя домой, я перевернул его вверх дном, но тебя там не оказалось.
Маркиза закатила глаза.
– Если бы мне захотелось послушать романтическую чушь, я бы сходила в «Друри-Лейн», – фыркнула она.
Генриетта смерила ее уничтожающим взглядом.
– Вас никто не спрашивает. – Она подняла на пострадавшее лицо Майлза восторженные глаза. – Продолжай. Ты забеспокоился?
Генриетта знала, что мелко и по-детски охотиться за крупицами любви, но ей было все равно.
– До безумия, – признался Майлз.
Генриетта широко улыбнулась.
– Нечего улыбаться, – предостерег Майлз. – Если мне придется еще раз пережить такой день, я до конца твоих дней запру тебя в башне.
– А ты будешь там со мной? – тихо спросила Генриетта, стараясь не подать вида, что все фибры ее души сосредоточены в этих кажущихся банальными словах.
Его разбитые губы сложились в дерзкую улыбку, от которой из нижней губы опять потекла кровь, но Майлз этого даже не заметил. Только он хотел что-то сказать, как из другого конца комнаты донеслось блеяние:
– Право слово! Сожалею, что прерываю, но у меня тут маленькое затруднение.
В крайнем раздражении Майлз молча повернулся, обозревая разгром.
Генриетта сделала то же самое, подумывая об убийстве Болвана. Ну что же это такое! Что хотел сказать Майлз? Должно быть, он совершенно не понял смысла. Он, по всей видимости, собирался отпустить ехидное замечание насчет принцесс, или о ее неспособности к сопереживанию, или о множестве других вещей. Или нет. Трудно читать по лицу человека, у которого заплыл глаз, а с губы капает кровь, как у вампира с нарушением глотательного рефлекса.
В другом конце гостиной распростерся на ковре Жан-Люк, рядом с ним валялся покореженный серебряный кофейник. Двое лакеев, которых Майлз столкнул лбами, лежали рядом. Один вяло шевельнулся, приоткрыл глаз, увидел Майлза и поспешно снова обмяк, что Генриетта посчитала совершенно разумным в данных обстоятельствах.
Из двух оставшихся один прислонился к стене, со стонами нянча вывернутую под неестественным углом руку. Последний же из бандитов загнал Болвана под диван и тыкал кочергой.
Генриетта и Майлз переглянулись и расхохотались.
– Право, – донесся из-под дивана обиженный голос Болвана. – Это не смешно!
Генриетта только пуще залилась, хватаясь за живот; с каждым безудержным взрывом смеха напряжение длинного, ужасного дня выходило из нее.
– Успокойся, старушка, – сказал Майлз, но в голосе его слышалось столько тепла, что смех замер у Генриетты в горле. – Брось-ка мне веревку, чтобы связать ее.
Генриетта вытерла слезившиеся глаза и отвязала шнур с кистями, поддерживавший одну из протертых до дыр штор. Штора расправилась, погрузив комнату в полумрак.
– Подойдет? – спросила Генриетта.
– Идеально, – ответил Майлз.
Маркиза заворчала.
– Так-так, – произнес совершенно новый голос.
На порог гостиной упала тень. Майлз круто развернулся к двери, не выпуская маркизы. Генриетта застыла со шнуром в руках.
Через порог переступили сияющие черные сапоги. Новоприбывший был в черном парчовом, с серебряной искрой, сюртуке. Блестящий монокль в оправе в виде змеи, кусающей собственный хвост, висел точно под безупречно повязанным галстуком. В одной руке мужчина держал шляпу и перчатки с небрежностью джентльмена, наносящего утренний визит. На боку у него красовалась шпага.
Мужчина потянулся к шпаге движением человека, который прекрасно умеет с ней обращаться. Свет заиграл на перстнях, когда изящные пальцы сомкнулись на серебряной рукоятке.
– Это частная вечеринка или любой может к ней присоединиться? – с манерной медлительностью осведомился лорд Вон.
Глава тридцать шестая
Deus exmachina:[74]74
Deus ex machina – Бог из машины (лат.), неожиданное разрешение трудной ситуации благодаря непредвиденному вмешательству извне.
[Закрыть] 1) посторонний человек, вмешивающийся с неустановленными намерениями; 2) слабый пункт плана.Примечание: ни то ни другое нежелательно.
Из личной шифровальной книги Розовой Гвоздики
– Себастьян, – без всякого выражения проговорила маркиза, настолько безжизненно, что Генриетта не поняла, рада она, огорчена или хотя бы удивлена.
Обращение маркизы к лорду Вону по имени не сулило ничего хорошего. Маркиза так и не призналась напрямую, что она Черный Тюльпан. А если она всего лишь заместитель, вторая по значимости персона, действующая по приказам человека куда более опасного и хитрого?
Майлз отреагировал гораздо однозначнее.
– Вон, – проскрежетал он, крепче сжимая руки маркизы, которая явно хотела воспользоваться моментом и вырваться. – Какого черта вы здесь делаете?
– Поддался благородному порыву. Полагаю, – Вон лениво обвел взглядом оглушенных французов, сотрясающийся диван и маркизу с заломленными за спину руками, – необходимости в этом не было.
У Майлза не было настроения ходить вокруг да около.
– На чьей вы стороне? – спросил он в лоб.
Вон извлек из кармана эмалевую табакерку и открыл ее. Изящным движением насыпал щепотку табака на рукав и деликатно втянул носом нюхательное зелье.
– Должен сказать, я и сам себя об этом спрашиваю.
– На своей, – ответила маркиза, пытаясь освободиться из крепкой хватки Майлза. – Не так ли, Себастьян?
– Не в этот раз, – сказал лорд Вон, неспешно поглядывая вокруг. – На склоне лет меня необъяснимо тянет к альтруизму.
– К альтруизму ради Франции? – спросила Генриетта, держась поближе к Майлзу.
– Откуда вы почерпнули такую нелепую идею? – озадаченно спросил Вон.
– Из тайных встреч, – вставил Майлз, торопливо связывая маркизе руки. Если Вон собирается воспользоваться шпагой в низких целях, желательно, чтобы маркиза была надежно связана. При воспоминании о том, как она склонялась над Генриеттой с занесенным стилетом, в груди у Майлза, как в ведьмином котле, вскипала черная желчь.
Маркиза дернулась, когда Майлз с ненужной силой затянул веревку.
– Из загадочных документов. Секретных бесед. И, – Майлз еще раз дернул веревку, – из вашего явного знакомства с ней.
Он указал на маркизу коротким кивком и, не отрывая глаз от Вона, переместился, загораживая собой Генриетту. Та немедленно вылезла вперед.
– Кто это «она», которую вы искали? – спросила Генриетта, вопросительно глядя на шпагу Вона. – И почему вы солгали, что не были в Париже?
– Это, – ответил Вон, – касается только меня; даже вам я ничего не скажу.
Генриетта не поняла, как отнестись к этому «даже». Зато Майлз понял. Он расправил плечи, всем своим видом показывая неодобрение любви Вона к скрытности.
– Только не тогда, когда речь идет о безопасности королевства.
– Уверяю вас, мистер Доррингтон, – протянул Вон тоном, рассчитанным на то, чтобы вывести человека из себя, – королевство не имеет к данному обстоятельству никакого отношения.
– Тогда что имеет? – резко спросил Майлз.
– Моя жена.
– Ваша жена? – повторила Генриетта.
Губы Вона искривились в насмешливой улыбке.
– Признаюсь, после стольких лет это словосочетание нелегко выговорить. Да, моя жена.
– Ваша умершая жена? – с грубым сарказмом повторил Майлз.
– Не такая уж и умершая, – встряла маркиза; на губах ее играла легкая улыбка.
Вон стремительно повернулся к ней:
– Ты знала?
– Это стало мне известно, – спокойно ответила маркиза.
– Может, кто-нибудь объяснит? – прогремел Майлз. – Не вы, – добавил он, когда маркиза открыла рот.
– На самом деле все очень просто, – успокоил молодого человека Вон, хотя весь его тон говорил об обратном. – Десять лет назад моя жена… предпочла уехать. Подробности не важны. Достаточно сказать, что она уехала, причем таким образом, чтобы история о болезни стала лучшим способом избежать скандала.
– Значит, вы знали, что она жива? – отважилась Генриетта.
– Нет. Карета, в которой она отбыла, натолкнулась, к сожалению, на скалу. Я думал, моя жена находилась в ней, и пребывал в этом счастливом заблуждении до недавнего времени, пока три месяца назад не получил первое из нескольких писем. В нем меня уведомляли о том, что она по-прежнему жива, и в качестве доказательства предлагали отрывок из ее переписки.
– А! – воскликнул Майлз. То письмо все еще где-то у него болталось – скорее всего в жилетном кармане, где и записка с именем портного, рекомендованного Болваном.
– А? – вопросительно посмотрела на своего мужа Генриетта.
– Потом, – пробормотал Майлз.
Однако Вон сделал свой вывод из пропажи записки и обыска в доме.
– Это вы были тем бандитом, который напал на моего несчастного лакея? Хатчинс хромает вот уже две недели. – Вон томно указал моноклем на одну из складок идеально накрахмаленного галстука. – Нападение очень плохо сказалось на моем белье. Нервная натура, понимаете ли.
– По крайней мере я не наносил вашему лакею ударов ножом, – прорычал Майлз.
– Ножом? – Брови Вона взлетели.
– Только не говорите, будто ничего не знаете.
– Он этого не делал, – вставила маркиза, пытаясь ослабить свои путы.
– В настоящий момент доверие к вам, – сообщил ей Майлз, наклоняясь и завязывая на веревке третий узел, – оставляет желать много лучшего.
Маркиза выпрямилась и посмотрела на него сверху вниз – нелегкая задача для человека, лежащего на ковре и связанного шнуром от шторы.
– Стала бы Республика прибегать к такому ненадежному орудию?
– Судя по тому, что я видела, – Генриетта вынула из волос маркизы спрятанный там стилет, с отвращением глядя и на него, и на его владелицу, – да.
– Не могу выразить, как я польщен столь бесконечно высокой оценкой моего характера, – прокомментировал лорд Вон. – Напомните мне об этом, когда я в следующий раз воображу себя странствующим рыцарем.
Генриетта виновато покраснела.
– Простите.
– А я не прошу прощения, – сказал Майлз. – А мадам Фьорила?
– Старый друг, ничего больше. Она была настолько добра, что предложила помощь в розыске моей заблудшей супруги. А мой лакей?
Майлзу хватило благородства смутиться.
– Это моя ошибка. Один последний вопрос. С чего весь этот интерес к Генриетте?
Вон слегка поклонился Генриетте, исследовавшей прическу маркизы на предмет оружия уничтожения. Рядом уже образовалась небольшая кучка, на безопасном от маркизы расстоянии.
– Кто, как не вы, мистер Доррингтон, способны понять его причину.
– Верно, – промямлил Майлз.
Вот незадача. Вон гораздо больше нравился ему в роли шпиона. Но Генриетта не заинтересовалась бы отъявленным злодеем. Или заинтересовалась бы? Женщин притягивают сардонические мечтательные типы… взять хотя бы все эти романы, которыми Генриетта постоянно обменивается с Шарлоттой. От этой мысли кровь в жилах у Майлза сделалась холоднее воды в январской Темзе. Он посмотрел на Генриетту, но румянец, которым вспыхнули ее щеки, когда она спокойно встретила взгляд Вона, ничуть не рассеял страхов Майлза и не улучшил его настроения.
Маркиза хрипло хохотнула – звук этот напомнил скрежет наждачной бумаги.
– Так вот чем это объясняется! А я-то гадала, что могло заставить тебя, Себастьян, вмешаться в мои дела на столь позднем этапе. Не думала, что это будет связано с чем-то столь, – она с насмешкой посмотрела на грязное лицо и растрепанные волосы Генриетты, – обыкновенным.
Вон смотрел на нее с мрачным удивлением.
– Ты всегда была толстокожей как носорог, не так ли, Тереза?
– Было время, когда ты думал по-другому.
– В то время, – парировал Вон с изящным взмахом носового платка, – я обладал весьма дурным вкусом.
Вокруг рта маркизы проступила белая полоса.
Генриетта чувствовала себя зрителем, опоздавшим на спектакль и начавшим смотреть с третьего акта.
– Прошу простить, что перебиваю, – сказала она с извинительной, как ей казалось, резкостью, – но о чем это вы говорите?
– Разве Тереза, – средний гласный звук, растянутый Воном, прозвучал как оскорбление, – не рассказала вам о своей деятельности в Париже? Марат, Дантон, Робеспьер – это все друзья нашей прекрасной Терезы. Разумеется, это было давно, когда еще модно было напрашиваться на неприятности. Но ты на этом не остановилась, ведь так?
– Ты тоже был с ними знаком.
– Я воспринимал знакомство с ними как развлечение для ума. В отличие от тебя. – Вон задумчиво побарабанил пальцами по эмалированной крышке табакерки. – Должен сказать, ты меня удивила. Я не думал, что твои новые хозяева понравятся тебе больше прежних.
– Ты никогда не понимал, – презрительно сказала маркиза.
– Полагаю, гораздо лучше тебя, – возразил Вон. – Учитывая твою славную новую Республику, крещенную в крови. Стоило это того, Тереза?
– Ты можешь спрашивать?
– Ты можешь ответить?
– Может, прибережете диалог в духе Платона для другой оказии? – возмутился Майлз, шагнув к маркизе. – Уверен, каким бы увлекательным ни был для всех нас небольшой экскурс в ваше прошлое, Вон, лично я почувствую себя лучше, когда наша цветочная подруга благополучно окажется за решеткой в военном министерстве.
– Поддерживаю, – сказала Генриетта, потирая ушибленную руку. В том месте, где в руку ей вонзились ногти маркизы, уже начали проступать следы, дополняя царапину на лбу, ссадины на коленях и другие повреждения. Всех и не перечесть!
Вон выхватил шпагу из ножен.
Майлз присел в защитной позе и оглянулся в поисках какого-нибудь оружия. Увидев на полу некий металлический предмет, он схватил брошенный Генриеттой совок и выставил его на изготовку. Вон не обратил на Майлза внимания. Вместо того чтобы напасть на Генриетту или Майлза, он поднес блестящий кончик шпаги к горлу маркизы и деликатным движением, почти не задев бледную кожу, вытащил наружу сверкающую серебряную цепочку.
– Вы, возможно, захотите показать столь изящную безделушку своему руководству, когда доставите к ним нашу очаровательную Терезу, – спокойно проговорил Вон.
Майлз выпустил из рук совок, несколько разочарованный несостоявшимся поединком.
Генриетта испустила глубочайший вздох. Она не думала, что это будет так уж заметно, но Вон метнул в ее сторону измученный взгляд. Когда Майлз наклонился, желая рассмотреть ожерелье маркизы, Вон вложил шпагу в ножны и шагнул к Генриетте.
– Вы действительно думали, будто я хотел использовать ее против вас?
Генриетта приняла виноватый вид.
– Все говорило в пользу этого.
