Текст книги "Змеевик (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

48

Он метнулся с такой скоростью, что движение смазалось у меня перед глазами. На мгновение мне показалось, что Ранкин не увернется. Ему удалось заблокировать правую руку Олафа, но на левую не хватило времени. Это был удар ладонью, а не кулаком, но он отправил детектива в кресло, так что Ранкин вместе со стулом рухнул на пол. Ему удалось подняться на ноги, когда Олаф оказался перед ним.

Комната была слишком маленькой, чтобы мы все могли здесь драться. Тиберн распахнул дверь, позволив нам выскользнуть наружу, чтобы дать двум мужчинам пространства для драки. На мгновение я потеряла их из виду, а через секунду Ранкин вылетел через дверь, впечатавшись в стену, и стал оседать на пол. Олаф оказался перед ним прежде, чем Ранкин успел опуститься на ковер. Олаф ударил его в горло тремя пальцами – человеческое бы такого не выдержало. Ранкин закашлялся, но ему удалось перехватить левую руку Олафа, которая должна была прилететь ему в лицо. Однако у него не было времени заблокировать локоть правой, который впечатался ему в висок.

Ранкин свалился на пол и остался лежать без движения – вероятно, он отключился. Тот факт, что его глаза были открыты, не означал, что он был в сознании. Иногда мозгу требуется пара секунд, чтобы осознать степень повреждений и смириться с ними.

– Хватит! Все кончено! – Рявкнул Тиберн.

Олаф напрягся, поскольку собирался врезать лежачему.

– Отто, нет! – Крикнул Эдуард.

В коридоре уже столпились полицейские во главе с Тиберном. Нас явно перевешивали числом, и единственный способ сократить этот перевес сводился к драке с серьезными повреждениями для всех участников. Я была слишком маленькой и слишком женщиной, чтобы запретить себе действовать быстро и с максимально грубой силой. Иногда ты можешь напугать людей тем, что только собираешься сделать, и драка закончится, потому что цена слишком высока, чтобы рисковать. Но полицию так легко не запугаешь.

Олаф заговорил в этой странной, гнетущей тишине коридора, не сводя глаз с Ранкина:

– Да, кончено.

Он уже почти опустил руки по бокам своего тела. Они не были расслаблены до конца, словно он был готов в любой момент возобновить бой. Из-за его размеров мне всегда казалось, что в драке Олаф будет просто размахивать кулаками, но его техника боя оказалась быстрой и ловкой – она не сводилась к одной лишь грубой силе. Редкий случай, когда действительно здоровенный парень не пытается выиграть исключительно за счет своего размера и мощи. Это заставило меня думать о нем лучше, но и хуже одновременно. Эдуард как-то сказал мне, что если Олаф придет за мной, его необходимо будет пристрелить на месте. Теперь я знала, почему: я была хороша в драке, но Олаф был лучше меня. К тому же, теперь он еще и верлев, что в любом случае прибавляет тебе силы и скорости. Я со своим набором сверхъестественных плюшек ему не ровня.

Эдуард вышел вперед, чтобы убрать Олафа подальше от потерявшего сознание детектива. Это было разумно. Не думаю, что кто-то из присутствующих посмел бы подойти к нему сейчас без как минимум электрошокера. Как я и сказала, копов не так-то легко напугать, но некоторые из них побледнели от ужаса. Хорошо, что я не единственная считаю, что никогда, никогда не хотела бы драться с Олафом всерьез. Эта мысль помогла мне чувствовать себя не слишком большой трусихой.

49

Я была уверена, что драка не позволит нам сосредоточиться на расследовании, однако все сложилось иначе. Когда Ранкин очнулся, Тиберн стал настаивать, чтобы медики отвезли его в больницу. После того, как Ранкина уже не было в пределах слышимости, Тибер внезапно стал вести себя с нами так, будто мы уже свои ребята. У меня закралась мысль, что он отправил Ранкина в больницу не по состоянию здоровья, а просто чтобы убрать его подальше от нас. И он был не единственным, кого обрадовала временная нетрудоспособность детектива.

Далтон появилась в вестибюле вместе с Микой и Натэниэлом. Позади них шли Ру с Родиной и Никки с Брэмом. Далтон была бледной, но она выглядела решительно, когда приблизилась к Тиберну.

– Сэр, можно вас на пару слов?

– Вы в порядке, детектив? – Спросил он.

– Теперь да, но я не знаю, как долго буду в норме, так что мне хотелось бы поговорить с вами сейчас. Просто на всякий случай.

Он мог сказать ей, что у нас тут вообще-то расследование убийства, и личные разговоры могут подождать, но не стал. Он подозвал одного из офицеров, одетых в гражданское, и сказал:

– Лин, найди маршала Конь-в-яблоках и проводи всех четырех маршалов на место убийства.

Волосы Лина были черными и прямыми, они едва обрамляли его карие глаза и скулы. Я подумала, что «Лин» могло быть не именем, а фамилией. Он бросил взгляд в нашу сторону и повернулся к своему капитану.

– О каком убийстве идет речь, сэр? – Сказал он, но подразумевая, вероятно, нечто вроде: «Вы же не думаете, что я отведу на место преступления незнакомцев, которые только что устроили драку с одним из наших детективов?».

– У нас сегодня только одно место убийства, Лин.

– При всем уважении, сэр… – Начал Лин.

– Отведи их к телу. – Отрезал Тиберн.

– Капитан…

– Живо! – Он почти взревел.

Лин не подпрыгнул и не отсалютовал, но его рука метнулась вверх, будто он все же собирался проделать нечто подобное. Он перевел взгляд с Тиберна на Далтон.

– Кто-нибудь из вас в курсе, как мне связаться с маршалом Конем?

Я прыснула – ничего не могла с собой поделать, – и притворилась, что закашлялась.

– Он маршал Конь-в-яблоках. – Поправил Эдуард.

Олаф сощурился и посмотрел на меня.

– Что смешного?

Я покачала головой, не доверяя своему языку. У нас с Бернардо никогда не было секса, но однажды я видела его голым, и он был очень хорошо оснащен. Странно, что я раньше не придумала ему подходящую кличку. После слов Лина мне теперь будет сложно не думать о нем, как о «маршале Коне» или «маршале Висит-как-у-коня», и еще с полдюжины других идиотских кличек.

Эдуард уже набирал Бернардо, когда Мика с Натэниэлом подошли к нам. У них обоих были очень серьезные лица, которые помогли мне обрести контроль над собой.

– Насколько все плохо?

– Она была уверена, что влюблена в Ранкина. – Тихо сказал Мика.

– Он полностью промыл ей мозги. – Добавил Натэниэл. – И ему почти удалось проделать то же самое со мной.

Я взяла его за руку. Другую ладонь Натэниэла держал Мика.

– Сейчас она выглядит нормально. – Заметила я.

– Сейчас. – Сказал Ру. – Но неизвестно, сколько это будет продолжаться, если мы не будем прикасаться к ней или делиться с ней своей силой, чтобы она могла защитить себя.

– Мы не можем держать ее за ручку всю жизнь. – Сказала Родина.

– Нет, не можем. – Вздохнул Натэниэл.

– Кого держать за ручку? – Поинтересовался Олаф. Я чуть не подпрыгнула на месте. Я не слышала, как он подошел. Я была беспечной – не в фатальном смысле, но я не могу позволить метафизическому дерьму мешать мне четко воспринимать действительность. Олаф наклонился ко мне, и я почувствовала тонкий флер энергии его зверя, когда он шепнул:

– О чем разговор?

Я шагнула подальше от него и поближе к своим ребятам. Это помогло мне отогнать от себя его энергию, но в голове все же вспыхнули янтарные глаза моей львицы. Она проснулась, и ей было любопытно, откуда вдруг повеяло теплом.

– Тед введет тебя в курс дела. – Сказала я. Эдуард отвел Олафа в сторонку, чтобы рассказать ему, что он пропустил.

Бернардо вошел в вестибюль, позволяя нам всем полюбоваться на то, какой эффект он оказывал на окружающих. Все женщины и даже некоторые мужчины глядели ему вслед, как будто никогда в жизни не видели такого высокого темноволосого красавца. Некоторые полисмены провожали его взглядом, который как бы говорил: «Если ты такой дерзкий, должен ли я тебя опасаться?». Бернардо был достаточно высок и отлично сложен. Он двигался грациозно – нечто вроже мужской версии модельной походки, но в более атлетичном варианте. Он был сексуальным хищником. И эта мысль мелькнула у меня в голове несмотря на то, что я стояла в окружении мужчин, которые в буквальном смысле были хищниками – в той или иной форме.

Натэниэл шепнул мне:

– Напомни, почему ты с ним так и не переспала?

Ру приблизился ко мне сзади, пристроив подбородок на моем плече.

– У меня тот же вопрос.

– Если бы вы видели его у бассейна с другими женщинами, вы бы поняли. – Сказала Родина.

Мы успели забыть о том, что слух Олафа больше не был человеческим, так что он тоже подключился к разговору, тихо сказав:

– Анита не такая, как другие женщины. Ее не трогают такие вещи.

Я не знала, что на это сказать, потому что он был прав. В противном случае мы с Бернардо пересекли бы границы дозволенного еще в нашу первую встречу. У меня не было намерений так поступать. Мы были приятелями по работе – может, боевыми товарищами, но любовниками мы никогда не будем. Глядя на то, как он приближается к нам, часть меня немного жалела об этом, гадая, так ли он хорош, как обещал его внешний вид, но по большей части я просто радовалась, что мы можем доверить друг другу наши спины в драке. Он был дамским угодником мирового масштаба когда мы встретились, а я тогда все еще пыталась сохранять моногамность. Это было бы катастрофой, и с огромной вероятностью разрушило бы наши рабочие отношения. Статус приятелей меня вполне устраивал.

Лин надел темные очки и направился к дверям. Я вдруг поняла, что Ранкина отправили в ту же больницу, где были Донна с Питером. Я отправила к ним Ру с Родиной, чтобы удостовериться, что они в безопасности. Никки с Брэмом остались при Мике и Натэниэле.

Обычно я не целую своих бойфрендов перед копами, но если бы не их поддержка, я бы не выстояла сегодня против Ранкина. Казалось неправильным отпускать их, просто обняв. Я обняла Мику с Натэниэлом и поцеловала их по очереди. Потом я повернулась к Никки, но он едва заметно покачал головой. Я посмотрела на Ру – он улыбнулся с надеждой. Я хотела поцеловать его в щеку, но в последний момент он повернул лицо, так что мы соприкоснулись губами, и я ощутила привкус Жан-Клода, как если бы он был вином, которое Ру только что выпил, или парфюмом, шлейф которого остался в комнате после ухода Жан-Клода. Чем бы это ни было, я поцеловала эхо Жан-Клода, и вдруг поняла, что мне чертовски его не хватает.

Эдуард гаркнул:

– Анита, выдвигаемся.

Я вздрогнула и отстранилась от Ру. Его взгляд был крайне довольным и немного пьяным. Мне пришлось немного пробежаться рысцой, чтобы догнать остальных, потому что у них были слишком длинные ноги, но когда мы поравнялись, я уже могла держать темп. В конце концов, я почти всю жизнь работаю с высокими парнями.

– И куда мы сейчас? – Поинтересовался Бернардо.

– На место преступления. – Ответил Эдуард.

– Как ты это провернул? – Спросил Бернардо.

– Ранкин затеял драку с Отто. – Сказал Эдуард.

– И тот выбил из него всю дурь. – Добавила я.

Бернардо посмотрел на нас так, будто ожидал, что это шутка. Мы промолчали, так что он выдал:

– И поэтому нас пустят на место преступления?

– Да. – Ответили Эдуард с Олафом.

– Именно так. – Сказала я.

– Рад, что не только я не понимаю, какого черта здесь творится. – Заметил Лин. – Мой капитан велел отвести вас на место преступления, так что я это сделаю. Но я не обязан испытывать восторг по этому поводу.

– Нет, не обязаны. – Согласилась я.

– И я не обязан быть в восторге от кого-либо из вас. – Добавил он.

– Нет, не обязаны. – Согласился Эдуард.

Лин посмотрел на нас так, будто пытался понять, издеваемся мы или что. Мы посмотрели на него равнодушно-невинными глазами. Ну, или я посмотрела.

– Мы давно работаем вместе. – Пояснил Эдуард.

– Достаточно давно, чтобы это походило на брак, раз вы настолько близки, что говорите одинаково. – Сказал Лин.

– Говорят, женатики становятся похожи. – Заметил Бернардо.

Мы с Эдуардом переглянулись.

– Мне всегда было любопытно, как бы я выглядела с блондинистой шевелюрой. – Сказала я.

Он улыбнулся.

– Может, была бы повыше.

Я улыбнулась в ответ, после чего Лин повел нас на улицу скозь парадные двери, навстречу ослепительным вспышкам смартфонов. Хорошо, что у нас есть солнечные очки.

50

Оказалось, что между островом Кирке и остальным архипелагом Флорида-Кис пролегает мост с автомобильной трассой, но те люди, которые устраивали здесь свадьбы, предпочитали передвигаться по воде – так романтичнее. Мы уже не были гостями, так что отправились на машине с острова Кирке на остров Литтл Коппит (речь идет о реальном архипелаге островов во Флориде, но гугл не в курсе ни об острове Кирке, ни об острове Литтл Коппит – прим. переводчика). Это было мое первое место преступления на берегу океана. Волны набрасывались на песок, камни и ракушки, как голодные руки, пытаясь затащить их обратно в море. Парковка располагалась достаточно далеко от пляжа, но с нее открывался чудесный вид на целые мили белого песка, будто бы застрявшего между океаном и глыбами скал, хотя самих скал было немного. Море здесь было как будто бы ближе к суше, чем в Калифорнии, где песок словно ограждался от воды. Здесь, во Флорида-Кис, океан был так близко, будто не понимал, где кончается суша, и мог поглотить ее в любой момент.

Мне было бы проще, если бы я не видела тела когда оно еще бегало и дышало. Сохранять рассудок в такие моменты мне помогает мысль о том, что это просто тело, а не человек, не женщина. Оно, не она. Это позволяет смотреть на то, что одни люди способны сотворить с другими, без желания убежать, вопя от ужаса, или проблеваться на месте. Я старалась сохранять отстраненную позицию, чтобы понять, что здесь произошло. Я искала подсказки, и у меня ничего не выйдет, если я буду эмоционально вовлечена. Но в тот момент, как я увидела тело на черном брезенте, я поняла, что теперь все, о чем я могу думать, это то, как Беттина выглядела у бассейна. Она была поверхностной, неприятной и вспыхивала ревностью без особых причин. Она мне даже не нравилась. Она казалась не до конца сформированной личностью, еще совсем юной. Рано или поздно мы все взрослеем, делаем выводы и меняемся. Если повезет – становимся умнее и лучше в том или ином смысле, но Беттине Гонзалес не было суждено повзрослеть или поумнеть достаточно, чтобы спастись от своего убийцы. У нее не было шанса проработать в себе ту девушку, которая вечно соревнуется с другими из-за мужчин. Хотя, если честно, у меня создалось впечатление, что она в принципе была из тех, кто никогда из этого не вырастет, и будет всю жизнь ставить бойфренда или любовника выше, чем дружбу с другими женщинами. Когда я в последний раз видела ее живой, то была уверена, что у нее нет и шанса стать лучше. Сейчас я смотрела на ее мертвое тело, почти желая ей этого шанса. Не то что бы он был ей очень нужен теперь.

Ее широко распахнутые карие глаза уставились вникуда. Длинные черные волосы походили на воронье гнездо, словно зацепились за что-то, или как если бы убийца намотал их на кулак, пока они еще были мокрыми. Труп был свежий и не плавал в морской воде, так что сильных изменений в цвете кожи не произошло. Выше талии она выглядела совсем как обычный человек – тот, которого я видела у бассейна. Разве что верхняя часть бикини отсутствовала, так что ее груди были бессмысленным образом обнажены. То, что кажется привлекательным при жизни, становится просто частью кошмарного спектакля после смерти, потому что буквально в нескольких дюймах под грудью она была выпотрошена. Не так, как это сделал бы мясник или охотник, а так, словно она была дыней, которую убийца выскреб ложкой, чтобы собрать мякоть и семена, оставив только корку. Я была почти уверена, что вижу кусок ее позвоночника. Солнечный свет позволял разглядеть картину во всех красках – ни теней, ни какого-либо прикрытия для всего этого ужаса, и это я еще очки не сняла. Черт, надеюсь, она была мертва до того, как он начал потрошить ее.

Сейчас Денни может быть в руках этого убийцы. Проделывает ли он все то же самое с ее высоким и стройным телом в эту минуту? Кричит ли она, умоляя о помощи, пока мы стоим тут и пялимся на труп другой женщины? Я молилась, чтобы она была в порядке. Я закрыла глаза и молилась так сильно, как только могла. Пожалуйста, пусть мы найдем ее прежде, чем она пострадает. Пожалуйста, господи, не дай этому случиться с кем-то еще. Я почувствовала то тепло, которое иногда ощущала во время молитвы. Мне всегда казалось, что бог таким образом давал мне понять, что все будет в порядке. Я немного успокоилась, но мне также было известно, что у нас с ним могут быть разные представления о том, что значит «все в порядке».

Тихий голос Бернардо послышался возле моего лица:

– Тоже не можешь на нее смотреть?

Я открыла глаза и осторожно повернулась, чтобы не столкнуться с ним лицом, потому что он наклонился ко мне очень близко. Я поборола в себе желание отпрянуть, потому что он, очевидно, шептал, чтобы Эдуард с Олафом, которые стояли по другую сторону трупа, нас не услышали.

– Я молилась. – Ответила я.

– За нее уже поздно молиться. – Сказал он, и его темно-карие глаза были наполнены ужасом и скорбью. Я поймала себя на желании закрыться от его эмоций, но если он может чувствовать нечто подобное, я найду в себе силы побыть с ним в этом.

– За Денни еще не поздно молиться. – Сказала я.

Он посмотрел на меня с расстояния в несколько дюймов, и выражение его лица было подбитым. Я не могла подобрать другого слова.

– Мне бы твою веру. – Сказал он, отвернулся и отошел. Он поравнялся с оградой, чтобы привалиться к столбику, будто бы нуждался в поддержке.

Лин, стоявший рядом с нами, словно не веря, что мы будем вести себя должным образом и не испортим улики, сказал:

– Капитан Тиберн уже в пути, но он велел, чтобы вы изложили мне свои мысли по поводу места преступления. – Лин выудил айпад мини, чтобы делать пометки.

– Мы не будем ждать Тиберна? – Спросила я.

– Он сказал начинать без него. Я удостоверюсь в том, чтобы он получил всю необходимую информацию. – Лин чуть приподнял айпад, готовясь записывать.

Я посмотрела на Эдуарда и Олафа, стоявших по другую сторону трупа. Мы с Эдуардом встретились глазами, и даже сквозь темные очки я увидела, как изменилось его лицо, когда он приподнял брови, как бы предлагая мне начать.

– Что ж, я надеюсь, она умерла до того, как получила большую часть повреждений. – Сказала я.

– Мы все на это надеемся. – Добавил Эдуард.

– Она могла быть мертва до того, как он закончил. – Сказал Олаф. – Но она могла быть жива, когда он начал… сбор. – Его голос был обычным, лишенным всяких эмоций, что было странно, учитывая то, где мы находились. Его голос не был жутким, так что я решилась посмотреть ему в лицо. Глаза были спрятаны за вытянутыми и узкими стеклами темных очков, но во всем остальном его лицо с вандейковской бородкой и усами казалось нормальным. В смысле, совершенно нормальным, а не нормальным для Олафа на по-настоящему «мокром» месте преступления. Я искала возбуждение, околосексуальные вздохи, которые обычно сопровождали его в подобных ситуациях, но он казался холодным профессионалом. Почти скучающим и даже поникшим, как если бы он был в чем-то разочарован.

– Что? – Спросил он, и я поняла, что пялюсь.

Я тряхнула головой.

– Ничего, прости. Это тяжелее, чем я думала, потому что еще вчера я видела ее живой.

– Почти всем нам от этого тяжелее. – Сказал Эдуард. Он посмотрел мимо меня на Бернардо. Я тоже глянула в сторону ограды. Высокий темноволосый красавец блевал на краю парковки.

– Вы правда считаете, что убийца собрал органы? – Поинтересовался Лин.

– Нет. – Ответил Олаф. – Это не совсем верное слово, но другого у меня нет.

Он присел на корточки возле трупа, балансируя на пятках, и снял очки, чтобы видеть раны в естественном цвете. Он был прав – темные очки могут многое изменить.

– Ничего, если я схожу и проверю Бернардо? – Спросил Эдуард.

Я покосилась на Олафа. Он выглядел так, словно был в профессиональном смысле увлечен изучением трупа. Я кивнула.

– Думаю, ничего.

– Если понадоблюсь – зови. – Сказал Эдуард, после чего сделал крюк вокруг тела, направляясь в сторону Бернардо, который уже стоял на четвереньках. Повезло, что он убрал свои волосы в хвост до того, как мы сюда приехали.

– Маршал Форрестер всегда так переживает за вас на месте преступления? – Поинтересовался Лин.

– Нет. – Ответила я. – Но ему и за маршала Конь-в-яблоках не всегда приходится переживать.

– Я слышал, что Конь-в-яблоках встречался с этой девушкой. Это правда?

– Пожалуй, «встречался» – слишком громкое слово.

– Они были любовниками?

Олаф вмешался в наш разговор:

– Капитан Тиберн знает ответ на этот вопрос. Если он захочет поделиться информацией – он так и сделает.

Олаф был прав. Нам не следовало обсуждать личные темы, поскольку наш статус немного застрял между ребятами, которые ведут расследование, и ребятами, на которых могут повесить вину за произошедшее. Я оценила, что Олаф вступился и напомнил, что мне не следует болтать о чем-то, кроме сцены преступления.

– Я не узнаю следы инструментов. – Произнес Олаф.

Это заставило меня саму опуститься на корточки возле трупа, балансируя на пятках. На нас были бахилы, но остальные части тела все еще были открыты и могли испортить улики. Мне не хватало комбинезона, который я обычно надеваю в таких случаях в Сент-Луисе, но я собирала чемодан не для выездов на убийство. Я собирала его для свадьбы. Теперь я смотрела на тело и не была уверена, что эта свадьба вообще состоится. Где Денни? Я отбросила эту мысль, пытаясь сосредоточиться на деле. Если я буду работать так, словно не знакома с девушкой, труп которой лежит передо мной, может, я и смогу быть полезной, и у нас получится отыскать Денни. Если же я буду переживать из-за того, что она пропала, это ничем нам не поможет. Я не могла позволить себе поддаться эмоциям.

– Что значит не узнаете следы инструментов? – Не понял Лин.

– Это значит, что чем бы ни пользовались для разделки этого тела, это были не те инструменты, с которыми я знаком. Хотя до этого момента я был уверен, что знаю их все.

Я заставила себя снять очки и посмотрела в зияющую дыру, на месте которой когда-то располагалась одна из самых значимых частей человеческого тела. Пришлось немного подождать, пока глаза привыкнут к яркому солнечному свету. Окровавленные куски были слишком яркими, слишком резкими. И я была права насчет фрагмента позвоночника. Блядь. Я попыталась посмотреть на все это, как на мясо. Просто что-то, что было порезано. Как оно было порезано, чем? Могла ли я сказать?

Пристроив запястья на коленях, я наклонилась ближе, пытаясь понять, прав ли Олаф. Здесь правда отсутствуют следы инструментов? Это вообще реально сделать без ножа? У меня ушла секунда на то, чтобы понять, что полость выглядела настолько ровной, что я даже поверила, будто бы все это было проделано с максимальной аккуратностью, но это было не так. Края кожи были разодраны. Как будто ее драли, а не резали. Это могли быть когти? Или кто-то пытался подчистить следы?

Я наклонилась так близко, что мой нос почти коснулся трупа. Ни следов лезвия, ни следов когтей я не увидела. Я автоматически задержала дыхание и поняла, что если я нахожусь так близко к телу, то мне нужна маска, а не только бахилы с перчатками. Я выпрямилась, чтобы сделать глубокий вдох, и это была плохая идея, потому что на таком расстоянии обязатально должен быть запах. Я ждала, что он будет мерзким и раздражающим, но его не было. Здесь должно было пахнуть дерьмом, потому что ее кишечник при таких повреждениях наверняка был пробит, но запаха не было. Странно. В смысле, я не жалуюсь, но дерьмо всегда воняет, и труп Беттины – не исключение. В тот момент, когда я вспомнила ее имя, мне стало невыносимо находиться рядом с телом. Меня бросило в жар, и не потому, что мы стояли на солнцепеке. Я встала чуть быстрее, чем следовало бы, от чего перед глазами все поплыло. Я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы вернуть себе контроль. Меня годами не выворачивало на трупы, и я не собиралась повторять тот случай, после которого местные копы у нас дома еще долго не давали мне об этом забыть.

Я с трудом сглотнула и посмотрела вдаль, чтобы не видеть тела и сосредоточиться на чем-то, что помогло бы остановить тошноту. У меня перед глазами визуализировался знак «стоп». Это похоже на теорию о том, что справиться с морской болезнью можно, если сосредоточиться на линии горизонта.

– Вы в порядке, маршал Блейк? – Поинтересовался Лин.

Я нашла в себе силы ответить:

– Да. Почему тело почти не пахнет? Кишечник наверняка травмирован. Мы должны чувствовать запах. – Я не была уверена в том, что хочу знать ответ на этот вопрос – просто озвучила свое недоумение.

– Кишечника здесь нет, как и остальных внутренностей из нижнего отдела. – Сказал Олаф.

Я посмотрела в его сторону. Он все еще сидел на корточках возле трупа.

– Даже если он, оно, они, кто бы это ни был, вырвали кишки, содержимое должно было пролиться внутрь.

– Может, морской водой смыло. – Предположил Лин.

– Может. – Согласилась я.

– Или он достаточно умел, чтобы аккуратно вынуть органы. Как охотник, который не желает испортить мясо. – Сказал Олаф.

– Вы думаете, что они ее ели?

– Я не знаю этого наверняка. Но они не ели ее в процессе, потому что следы слишком аккуратные.

– Это не похоже на когти или зубы, как по мне. – Сказала я. – Отто прав. Я тоже не вижу здесь следов знакомых мне инструментов.

– Погодите. – Сказал Лин. – Если это не клыки, не когти и не инструменты, тогда что? Как убийце удалось сотворить подобное?

– Здесь есть следы зубов. – Произнес Олаф.

– Где? – Спросила я.

– Тебе придется либо еще больше соприкоснуться с телом, либо подойти к нему с моей стороны. Тогда ты сможешь увидеть.

Я посмотрела на труп. Нет, мне не хотелось соприкасаться с ним еще больше. Совсем не хотелось. Мне было тяжело, потому что в голове все еще стоял другой образ этого тела – живого, бегающего, говорящего. Я уже видела смерти тех, кто был мне знаком. Беспокоило ли меня это до такой же степени тогда? Я не могла вспомнить. Или не хотела вспоминать. Вы невольно осваиваете избирательную потерю памяти, чтобы выбросить из головы все самые ужасные аспекты своей работы – в противном случае вы просто не сможете ее делать. Это как мои друзья, которые рассказывают, что ты забываешь все ужасы беременности и родов. Иначе ты бы не стал заводить второго ребенка.

Я обошла тело и присела на корточки рядом с Олафом. Его рука, обтянутая перчаткой, указала на край грудной клетки. С этого ракурса кожа чуть-чуть отступала от краев.

– Видишь это ребро?

– Да, оно укушено. Ну, или выглядит так, как если бы это были следы зубов прямо на кости. Нам нужны судмедэксперты, чтобы сказать точно. Я к тому, что это может быть какой-то необычный инструмент, о котором я не знаю.

– Это зубы. Посмотри на отметины на кости здесь. – Он указал пальцем. – И здесь.

– Черт. По ходу, ты прав.

– Значит, это клыки, как у верживотного? – Уточнил Лин.

Мы с Олафом синхронно посмотрели на него, будто внезапно осознали, что он здесь.

– Нет, не как у верживотного. Не знаю, что это за тварь, но она не похожа ни на одного ликантропа, который мне известен.

– Больше похоже на человеческие зубы. – Добавил Олаф.

– Хотите сказать, это сделал человек?

– Нет. – Сказали мы в один голос и посмотрели друг на друга. Я сделала невнятный жест рукой, предлагая ему пояснить. Он вел себя превосходно, безо всяких жутких выходок в стиле серийного убийцы, и я хотела его поощрить.

– Человек не может прокусить кость таким образом. Кроме того, тот, кто это сделал, будто бы зарылся руками в плоть, чтобы разорвать грудную клетку. Большинство людей либо недостаточно сильны для этого, либо им не хватает знаний.

– Знаний? О каких знаниях вы говорите? – Не понял Лин.

– Можно хотеть сделать это с женщиной, но не знать, как. То, что выглядит грубым месивом, на самом деле таковым не является.

– Что? – Опять не понял Лин.

Я перевела:

– Следы слишком гладкие для такого зверства. Я не думаю, что это дело рук человека, но если и так, то у этого кого-то явно есть опыт.

– Этот убийца явно не здесь набрался своего опыта, потому что ничего подобного у нас не было с тех пор, как я на службе.

– Как давно вы здесь работаете? – Уточнила я.

– Пять лет.

Олаф покачал головой.

– Он явно делал это где-то еще.

– Соглашусь. – Сказала я.

– Так или иначе, этот тип практиковался где-то помимо нашего архипелага. – Сказал Лин.

К нам подошел Эдуард.

– Если он практиковался, нам надо понять, где именно. Это даст подсказку к тому, с чем или кем мы имеем дело.

Я глянула мимо него на Бернардо, привалившегося к столбику на краю парковки. Я не стала спрашивать, как он там, потому что даже отсюда он выглядел чертовски бледным. И он не вернулся к работе – значит, ему было действительно паршиво.

Мы с Олафом синхронно встали, но он еще поднимался какое-то время, когда я уже была на ногах. Я знала, что в нем почти семь футов, но внезапно ощутила это сильнее, чем обычно.

– Расскажите, что вы нашли. – Попросил Эдуард.

Мы рассказали.

– Я надеялся, что кто-то из вас уже имел дело с созданием вроде этого. – Сказал он.

– Созданием? – Переспросил Лин.

– Термин «монстр» считается неполиткорректным в отношении сверхъестественных граждан. – Ответил Эдуард.

– А «создание» – корректный?

Эдуард пожал плечами.

– Вроде того. Согласно списку утвержденных слов, который недавно выпустила маршальская служба.

– Так вы уверены, что мы имеем дело не с убийством человека человеком? – Уточнил Лин.

– Да. – Ответил Эдуард.

– Да. – Сказал Олаф.

– Более чем. – Добавила я.

– Ладно, но если наш плохой парень или девчонка – не человек, то кем он может быть?

Мы трое переглянулись. Я пожала плечами и покачала головой.

– Я не встречала ничего подобного. Максимум, что я могу сказать – кем он не является.

– Аналогично. – Сказал Эдуард.

– Даже запах незнакомый. – Добавил Олаф.

– Точно, вы же оборотень. У вас теперь более чуткий нюх? – Спросил Лин.

– Не в человеческой форме. Но я чувствую запахи сильнее, чем раньше.

– И вы утверждаете, что здесь не пахнет ни человеком, ни оборотнем? – Уточнил Лин.

– Верно.

– Чем же тогда здесь пахнет?

– Загадкой.

И это был максимум, который мы могли выдать. Убийца не был человеком, не был оборотнем, не был ни одним из других известных нам сверхъестественных существ. Он был загадкой. И это ни хрена не помогало нам найти Денни.