Текст книги "Змеевик (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

Данли снова заглянул в свои записи, но на этот раз я была почти уверена, что он дает себе время подумать.

– Но вы понятия не имеете, где мистер Эрвин находился прошлой ночью.

– Я уверена, что его сестра может поручиться за него, так как они живут в одном номере. – Сказала я.

Мика спросил: – Что случилось с Беттиной Гонзалес?

– Я не говорил, что с ней что-то случилось.

– Хватит играть в эти игры, Данли, – сказала я. – Очевидно, с ней что-то случилось, иначе вы не задавали бы сейчас двадцать миллионов наводящих вопросов о событиях прошедшего дня.

Он улыбнулся прежде, чем смог остановить себя, и сказал:

– Не думаю, что уже дошел до миллиона вопросов.

– Такое чувство, что дошли, – сказал Натаниэль.

– О, это ерунда, Мистер Грейсон. Вам стоит посмотреть настоящий допрос. И к моменту, когда все будет рассказано и сделано, это уже может превратиться в миллион вопросов.

– Это не допрос, Данли, и мы оба это знаем.

– Вы хотите, чтобы это был допрос, Блейк?

– Нет. У вас имеется достаточно улик, чтобы привлечь кого-нибудь из нас к этому делу?

Данли наградил меня суровым взглядом полицейского, но это был не очень суровый взгляд, так что я даже не вздрогнула.

– Еще нет.

– Вы ловите рыбу, разговаривая со всеми, кто ее видел.

– Что с ней случилось? – Повторил Мика уже более нетерпеливым голосом.

– Когда вы в последний раз видели Беттину Гонсалес?

– Мы уже говорили вам, у бассейна, прежде чем подняться наверх, – сказал Натаниэль.

– Я уже сказала вам, у бассейна с Бернардо и его стайкой красавиц. – Сказала я.

– Коню-в-Яблоках повезло, что ее друзья пришли и забрали ее прямо у дверей его гостиничного номера. Если бы у нас не было свидетелей, которые сказали бы, что она покинула его комнату счастливой и здоровой, мы бы сейчас сидели у него в номере и задавали вопросы.

– Почему? – спросила я.

– Беттина Гонсалес пропала. – Он сообщил об этом с такой напряженностью, что новость не стала для нас неожиданностью.

– Я думал, должно пройти двадцать четыре часа, прежде чем полиция начнет поиски. – Сказал Мика.

– Как правило, или даже сорок восемь часов, – сказала я.

– Кажется, никто из вас не удивлен, что она пропала, – сказал Данли.

– Вы достаточно резко сообщили об этом – сказала я.

– Простите, но если таким образом вы собирались действовать хитро, то это не сработало, – сказал Натаниэль.

– Почему вы так быстро ищете ее? – Спросила я. – Пожалуйста, скажите мне, что вы не нашли ничего похожего на кровь, или… предметы.

– Например, какие предметы?

– Я работаю в сверхъестественном отделе службы маршалов, офицер Данли. Это означает, что я вижу некоторые действительно ужасные вещи на своей работе. Я могу вспомнить целую кучу вещей, которые, надеюсь, вы не нашли в отношении Беттины Гонзалес.

– Почему вас так волнует женщина, с которой вы дважды поссорились, и которую вам пришлось отгонять от вашего мужчины – простите, человека.

– Послушайте, мы не ссорились, и я никого не отгоняю от своих людей. Если они мои люди, как и мои любовники, то мне не нужно защищать свою территорию, потому что они счастливы быть со мной. Беттина не произвела на меня впечатления человека, с которым я хотела бы стать закадычной подругой, но в ней, похоже, не было ничего плохого. Мне ненавистна сама мысль о том, что ее родные и друзья собрались здесь, чтобы отпраздновать свадьбу, а теперь они разыскивают одного из своих близких. Я видела достаточно ужасных вещей в этом мире. На самом деле я просто хотела получить удовольствие от того, что Тед и Донна наконец-то связывают себя узами брака и, что впервые в жизни оказалась в «Флорида-Кей».

Данли изучал мое лицо, словно пытался прочесть в моих глазах куда больше, чем там можно было прочесть. Он посмотрел на Натаниэля и спросил:

– У вас есть какие-нибудь предположения, что могло случиться с Мисс Гонзалес?

– Нет, но если бы я знал, то рассказал бы вам.

– Общалась ли она с другими мужчинами, флиртовала ли с кем-нибудь еще?

– Нет, я этого не видел.

– Я тоже, – сказала я.

– Мистер Каллахан, у вас есть какие-нибудь предположения, что могло случиться с Мисс Гонзалес?

– Нет.

– Вы можете вспомнить что-нибудь еще, что могло бы помочь нам найти ее?

Мы все отрицательно покачали головами.

– Нам бы очень хотелось помочь, Данли.

– Мне бы хотелось поверить вам, Блейк.

– И мне хочется, чтобы вы мне поверили, потому что это правда.

– Ну же, Блейк. Вы ведь тоже выполняете эту работу. Вы знаете правило.

– Все лгут, – сказала я.

Он кивнул.

– Даже федеральные маршалы, – сказал он.

– Мы же федералы. А вы, местные парни, считаете, что у нас под одеждой спрятаны рога и хвосты.

Он посмотрел на меня, и на этот раз его глаза прошлись сверху вниз. Я поняла, что халат немного раскрылся спереди, поэтому он увидел гораздо больше моей груди, чем мне бы хотелось показать. Черт побери! Я посмотрела на него так вызывающе, как только могла, потому что наглая, самоуверенная злость была единственной защитой от смущения, заставляющего меня краснеть. В конце концов, я проиграла битву и прикрыла халат чуть больше, на этот раз, придерживая его рукой.

– Разве может кто-то с таким количеством любовников краснеть? – Спросил Данли.

– Анита – охренительно нежный цветок, – сказал Натаниэль.

Я сердито посмотрела на него, стараясь не покраснеть еще сильнее.

Он улыбнулся мне.

– Я люблю, что ты по-прежнему краснеешь.

– Я потрясен, что вы вообще краснеете, – сказал Данли.

– Вон из нашего номера, – сказала я.

– Похоже, вы не хотите помочь нам найти эту женщину.

– Мы будем помогать вам всеми возможными способами, но прямо сейчас мы предоставили вам всю информацию, которая у нас есть.

Он протянул мне визитную карточку и дал еще две, чтобы ему не пришлось подходить к кровати и отдавать их мужчинам лично. Возможно, его куда больше беспокоили практически голые мужчины в комнате, чем он показывал.

– Если вы вспомните что-нибудь, что поможет нам в нашем расследовании, звоните.

– Мы так и поступим.

– Желаю вам приятно провести остаток дня, маршал Блейк.

– Мы так и поступим, офицер Данли.

И он ушел. Я закрыла и заперла за ним дверь и сказала:

– Ну, пиздец.

Вот вам и неторопливый завтрак в номер и много секса. Я была почти уверена, что настроение было испорчено у нас всех.

33

– Как вы могли ввязаться в это дело во время нашего свадебного путешествия? – Спрашивала Донна всех нас позже, как будто мы все это спланировали. А под нами я подразумеваю всех, кто был допрошен полицией и кто знал как правду, так и ложь о предполагаемом романе.

Мы были в конференц-зале отеля. И должны были еще раз проверить, нравится ли нам зал для репетиции банкета, но вместо этого оказались на грани очередного скандала.

– Ну же, сладкий букетик – начал Эдуард своим лучшим голосом Теда.

– Не надо мне твоих сладких букетиков, Теодор Магнус Форрестер! Ты обещал, что никакой борьбы с преступностью в этой поездке не будет. Ты же дал мне слово!

– Магнус? – сказала я, улыбаясь.

Это приостановило разглагольствования Донны ровно настолько, чтобы она повернулась ко мне и нахмурилась.

– Ты не знала его второе имя?

– Нет.

– Как ты можешь настолько по-разному делить между нами информацию о себе и своей жизни? – сказала она, снова поворачиваясь к Эдуарду.

– Если верить тебе и твоему психотерапевту, то тот факт, что я делю разные части своей жизни с вами обеими, – и есть суть того, что я живу с тобой и работаю с Анитой. – Его речь скатилась до того слабого, непонятно откуда взявшегося акцента, какой был у Эдуарда. Он даже не пытался сохранить улыбающиеся глаза и приятное выражение лица Теда; он просто смотрел на нее. Я знала, что он любит ее до безумия, но в тот момент я поняла, что она способна так его истощить, что в будущем, возможно, не она объявит о разрыве отношений. Он женится на ней, и это будет продолжаться еще долгие годы, но один его взгляд говорил, что он уже устал от ее дерьма, а она, конечно же, говорила всем вокруг, что устала от него.

Донна кивнула и сказала:

– Это правда, но… Я никогда этого не пойму.

– И я никогда не пойму, зачем тебе вообще понадобилось рассказывать Дикси обо мне и Аните. Если бы ты не поделилась с ней этой ложью, она бы не стремилась рассказать об этом Бекке.

– Я думала, что это правда, и мы пока еще не меняем тему разговора. – Она действительно подошла к нему, тыча пальцем ему в лицо, как будто ему было пять лет, и она ругала его. – Ты же обещал мне, что никакой полицейской дряни в этой поездке е будет.

– Тед вовсе не рассчитывал, что кто-то из других постояльцев отеля вдруг пропадет, – сказал Мика.

Она повернулась к нему, будто стремясь найти повод для того, чтобы отругать и его тоже. Он просто стоял там, спокойно улыбаясь, его волосы все еще были рассыпаны вокруг лица. Он оставил их так, потому что знал, как сильно мы с Натаниэлем оба любим их такими. А может быть, ему тоже хотелось хоть на минуту отвлечь Донну. Я бы не назвала ее любительницей длинных волос, но симпатичный мужчина есть симпатичный мужчина. А может быть, она просто не могла найти повода на него наорать, и именно поэтому он заговорил.

Она повернулась к Бернардо, как будто Мика ничего не говорил. Она хотела поругаться и намеревалась это сделать.

– А ты… если бы ты мог держать его в своих штанах, полиция не допрашивала бы всех нас.

Бернардо даже отступил на шаг от ее трясущегося пальца.

– Эй, я совершенно чист. Ее друзья могут подтвердить, что она покинула мой номер счастливой и здоровой.

Донна посмотрела на него с таким презрением, что у него сделался виноватый вид. Я не была уверена, что он вообще способен испытывать подобные чувства, когда дело касается женщин.

– Тебе бы не понадобилось алиби по поводу исчезновения девушки, если бы ты не трахнул ее.

По-моему, в этой поездке Донна ругалась больше, чем я когда-либо слышала от нее. Шок начинал понемногу проходить.

– Это не я женюсь на тебе, так что кого я трахаю – не твое дело.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать? – Она повернулась к Эдуарду. – Неужели ты позволишь ему так со мной разговаривать?

– Ты первая на него набросилась, – сказал Эдуард холодным и ровным голосом, и это был совсем не тот Тед, за которого она собиралась выйти замуж.

– Так ты принимаешь его сторону и обвиняешь меня?

Он посмотрел на нее таким холодным взглядом, какого я еще никогда не видела по отношению к ней, и сказал:

– Нет, Донна, я принимаю свою.

– Что это значит? – сказала она, все еще сердясь, но теперь в ее голосе слышалась неуверенность. Может быть, он никогда раньше не направлял на нее столько настоящего Эдуарда.

– Это значит, что это не одно из наших расследований. Мы не искали его и не приносили к своим дверям. А ты, с другой стороны, рассказала Дикси наш секрет. Секрет, который ты заставила меня поклясться, не рассказывать никому из моих шаферов. Ты сказала, что это будет унизительно и что они не поймут нашего взаимного соглашения. Я сдержал свое слово, но ты рассказала об этом одной из своих подружек невесты. Зачем? Зачем ты это сделала, если ты категорически запретила мне делать то же самое?

Она действительно начала краснеть, но ее слова все еще были злыми и решительными.

– Как ты можешь сравнивать исчезновение молодой женщины с тем, что я рассказала правду одной из моих самых старинных и близких подруг?

Эдуард пристально посмотрел на нее со стула, на котором сидел, и я увидела, как в его глазах промелькнул гнев. Я никогда не видела его таким злым на нее.

– Но зачем, Донна? Зачем кому-то рассказывать?

– Я… Мне нужно было кому-то рассказать. Мне нужен был друг, чтобы поговорить об этом.

– Зачем?

Она повернулась ко мне, потому что являлась одной из тех женщин, которые не любят быть единственной женщиной в коллективе, но мне показалось странным, что она продолжала обращаться ко мне, хоть я и была другой женщиной.

– Мне просто нужно было поговорить об этом с другой женщиной, которая не является моим психотерапевтом. Ты ведь понимаешь это, правда, Анита?

Я посмотрела на нее, пытаясь придумать, что бы такого сказать, чтобы не усугубить ситуацию.

Натаниэль попробовал помочь, шагнув вперед и взяв мою руку в свою, что заставило ее посмотреть на него.

– Анита совсем не такая, Донна. Она не испытывает такого желания говорить обо всем со своими подругами.

– Прекрасно, а я такая, – сказала она и направилась к Эдуарду, сидящему на стуле. – Я не думала, что это повлияет на то, как Дикси будет относиться к тебе и Аните. Я взяла с нее клятву хранить тайну. Она пообещала, что никому не расскажет. Я даже сказала ей, что мне просто нужен один друг, который будет знать всю правду, чтобы я могла время от времени высказываться.

– Значит, она нарушила данную тебе клятву. – Сказал Эдуард.

– Да, и я никогда бы не подумала, что она так зациклится на этом.

– Она по-прежнему угрожает рассказать все Бекке, – сказал он таким холодным и полным ледяного гнева голосом, что я не могла винить Донну за то, что она вздрогнула. Какая жалость, что примирительный секс был потрачен впустую из-за новостей про Дикси и ее угроз.

– Я говорила с ней об этом, Тед. Она сказала, что ничего не расскажет Бекке.

– Она поклялась тебе, что ничего не расскажет Бекке? – Спросил Эдуард все тем же холодным, рассерженным тоном.

– Да, она поклялась мне, пообещала мне.

– Точно так же, как она клялась никому больше не рассказывать о твоем секрете? – спросил он. Теперь его глаза были такими же бледными, как зимнее небо, почти серыми. Именно такого цвета становились его глаза, когда он был Эдуардом наемным убийцей. У Эдуарда хладнокровного убийцы-социопата глаза были цвета зимнего неба.

Донна побледнела.

– Не смотри на меня так, Тед, пожалуйста. – Это означало, что ей уже приходилось видеть такое выражение на его лице, но никогда оно не было направлено на нее. Это также означало, что она имела некоторое представление о том, что означало выражение его глаз. Мне было почти жаль ее, но она сама во всем виновата.

– Если Дикси расскажет нашей дочери, это может навсегда изменить ее отношение ко мне, Донна. Я уже никогда не буду Папой, я буду лживым ублюдком, который изменяет ее мамочке.

Донна начала дрожать, а потом ее глаза наполнились слезами, и я поняла, что это только вопрос времени, когда они начнут литься. Я не хотела стоять здесь и смотреть, как она плачет. Я не хотела быть частью этой ссоры. Очевидно, не одна я была такой, потому что Мика сказал:

– Мы оставим вас наедине, чтобы вы могли все обсудить. – Он тронул меня и Натаниэля за плечи и повел нас к двери. Никки, Брэм, Ру и Родина стояли у двери, стараясь быть телохранителями и ни во что не вмешиваться. Бернардо последовал за нами к двери. Мы все хотели уйти от этой ссоры, но иногда, как бы сильно ты ни старался, ты не можешь от нее уйти.

– И Анита больше не будет тетей Анитой. Она будет лживой сукой, которая предала ее маму, переспав с ее папой. Это то, что ты хочешь, чтобы Бекка думала о нас обоих?

Вся наша сбившаяся в кучу компания замерла. Никки уже взялся за дверную ручку. Черт возьми!

– Пожалуйста, Тед, не втягивай меня в это еще больше, чем я уже втянута.

– Ты действительно хочешь потерять Бекку как свою племянницу? – спросил он все тем же холодным голосом.

– Нет, конечно же, нет, – я все еще смотрела на дверь. Я не оборачивалась и не лишала себя тех нескольких шагов свободы, которые обрела, будто могла их сохранить.

– Я не это имела в виду… – Голос Донны дрожал, и мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что она плачет. – Я не хотела портить никому отношения с Беккой. Она так хорошо оправилась после того, что произошло, и так сильно тебя любит.

– Ты должна все хорошо обдумать, Донна, особенно когда это касается детей.

– Я всегда в первую очередь думаю о детях. – Это прозвучало уже не столько плаксиво, сколько рассерженно, как раньше.

– Ты думаешь или ты в первую очередь думаешь о своих чувствах? Потому что единственная причина, по которой ты рассказала Дикси – чтобы тебе стало легче.

– Я полагал, что мы полностью разобрались с этой неразберихой с Дикси. – сказал Натаниэль.

Мне хотелось схватить его и сказать: «Не надо», но я подозревала, что он был заинтересован в этой свадьбе гораздо больше, чем кто-либо из нас.

– Нам пришлось спрятать Бекку от Дикси, – ответил Эдуард. – Я не представляю, как она сможет присутствовать на свадьбе.

– А теперь вы все вовлечены в полицейское расследование во время нашего свадебного путешествия, – сказала Донна.

Не знаю, что было бы дальше, но мы услышали крик Питера и громкий женский голос. Натаниэль открыл дверь и вышел первым. В эту секунду, я думаю, все мы предпочли бы ту схватку, которая была впереди, чем ту, что осталась позади.

34

Питер нес на плечах кричащую и сопротивляющуюся Дикси в манере пожарного. Она была одета в сплошной купальник и казалась все еще мокрой после бассейна. Он был одет в мешковатые плавки и насквозь промокшую синюю футболку большого размера. Он держал ее за руки и одну ногу, но другая нога дико дергалась. И она кричала:

– Отпусти меня, сукин сын! Да как ты смеешь! Я ведь нянчила твою задницу!

Я знала, что Питер лучше владеет техникой рукопашного боя, чем Донна. Если бы он хотел всего лишь положить Дикси на лопатки, как это сделала Донна в Нью-Мексико, то действовал бы быстро и эффективно. Но если он не хотел причинять вреда Дикси, и у него не было способа ее связать или как-то ограничить движения, то чертовски сложно заставить кого-либо пойти с тобой, если он действительно не хочет делать этого. Кроме того, он был воспитан так, что не ударит девушку, но у девушки не было проблем с тем, чтобы ударить его.

Люси стояла позади них в развевающемся купальнике, прикрывающем ее сверху. Ее седые волосы все еще были сухими, так что, очевидно, она даже не успела войти в бассейн до того, как разразился нынешний кризис.

– Что, черт побери, происходит? – Спросила я.

Питер что-то сказал, но Дикси кричала так громко, что я не смогла ничего понять.

Мне стало ясно, что часть проблемы была в том, что Донна кричала на Эдуарда в комнате у нас за спиной, так что мы получали двойную дозу орущих женщин. Голос Эдуарда был тихим, сердитым рокотом; он держал себя в руках и сохранял самообладание. Донна, по-видимому, чувствовала, что все ставки поставлены на кон, потому что она ругалась, как матрос.

Именно Уайетт наклонился ко мне и сказал:

– Питер сказал, что не знает, как поставить ее на землю, не причинив никому из них новых травм.

Мне было не совсем понятно, что Питер имел в виду, говоря про новые травмы, но я посмотрела на Питера и женщину поперек его плеч и сделала несколько быстрых вычислений физического плана.

– Мы слишком низкие, чтобы помочь ему аккуратно ее снять, – сказала я.

– Я не слишком, – сказал Никки, – но я работаю.

– Мы прикроем тебя, – сказала Родина.

Никки посмотрел на Брэма.

– Давайте поможем парнишке.

Брэм отрицательно покачал головой.

– Я работаю. Ничего нет важнее этого.

Бернардо подошел к нам.

– Я сейчас не работаю.

– Давай сделаем это, – сказал Никки.

Они направились к дерущейся паре. Губы Питера снова зашевелились, но я по-прежнему ничего не слышала. Натаниэль наклонился и сказал:

– Питер сказал быть осторожнее, она кусается и царапается.

– Посмотри на правую руку Питера, – сказал Мика.

Я посмотрела и увидела кровавые следы от ногтей на той руке Питера, которой он все еще пытался удержать ногу от удара вместе с другой ногой, которую ему не удалось прижать. Я увидела кровавые отметины на его бедре почти в тот же момент, как Натаниэль произнес:

– Господи, посмотри на его бедро.

– Я и не подозревала, что Дикси способна драться так отчаянно.

Мужчины закивали в знак согласия.

Бернардо ухватился за ту ногу, которую Питер так и не смог прижать. Дикси начала кричать еще громче, хотя я и не думала, что такое возможно.

– Отпусти меня! Помогите мне! Кто-нибудь, помогите мне! – Но какие бы слова она ни произносила, в ее голосе не было страха, была только ярость.

Никки накрыл ладонями ту руку, которой Питер сжимал ее запястья. Бернардо взял обе ее лодыжки в свои руки. Они что-то говорили Питеру или друг другу, но я слышала только, как Дикси назвала их сукиными сынами и требовала отпустить ее. Я недооценила Дикси; она превратилась в сущий ад на колесах, когда окончательно вышла из себя. Чтобы снять ее с плеч Питера и уложить на пол, не причинив ей вреда и не допустив, чтобы она причинила вред кому-нибудь из них, потребовалось участие всех троих мужчин. Если бы они были готовы причинить ей боль, это было бы легче, намного легче. Она, конечно же, не была против того, чтобы причинить боль Питеру. Мне стало интересно, куда она его укусила.

Бернардо и Никки удерживали и приподнимали ее, пока Питер делал что-то вроде верхнего жима основной частью тела Дикси. Поднятие тяжестей принесло свои плоды, потому что вес ее тела не казался ему тяжелым. Что было очень трудно, так это то, что «вес» извивался и боролся изо всех сил. Он не то чтобы уронил ее, но все же не смог удержать выше определенного момента, и Бернардо с Никки вдруг пришлось удерживать весь вес тела Дикси только за лодыжки и запястья. Они не бросили ее, но она, вероятно, думала, что они собираются это сделать, потому что перестала сопротивляться изо всех сил, но издала симпатичный душераздирающий вопль. Если охрана отеля не была вызвана раньше, то теперь кто-нибудь обязательно сообщит об этом. Просто замечательно.

Они положили Дикси на пол, но не отпускали ее. Бернардо зажал ее ноги между своими руками и туловищем, что значительно снизило интенсивность ее извиваний. У Никки оказалось куда больше проблем с руками, потому что, когда он попытался сменить хватку, то приблизился к ее лицу, и она набросилась на него, как собака. Блядь.

Шум заставил Эдуарда и Донну выйти из комнаты, так что они оказались вместе с нами, когда Родина присоединилась к Никки и взяла ее за запястье и руку. Дикси пришла в бешенство, когда они еще крепче прижали ее к полу. Она все время пыталась кого-нибудь укусить или вонзить ногти. Как будто она не знала, где находится, или ей было все равно.

Питер подошел к матери и сказал:

– Она твоя подруга, мама. Скажи ей, что мы отпустим ее, если она перестанет пытаться причинить нам вред.

Донна неохотно пошла вперед, как будто тоже немного побаивалась сопротивляющейся женщины. Я не винила ее за это. Мне было совершенно ясно, что Дикси причинит боль любому живому существу, до которого сможет дотянуться. Она выглядела так, словно немного сошла с ума. Я не была уверена, что Донна сможет ее успокоить. Это было похоже на сильнейший приступ истерики.

Донна наклонилась, чтобы убедиться, что другая женщина видит ее, но Дикси не переставала вырываться и кричать. Донна выкрикивала ее имя до тех пор, пока борьба не утихла, и тогда она сказала другой женщине:

– Если ты прекратишь бороться, они отпустят тебя. Ты это понимаешь, Дикси? Если ты перестанешь пытаться навредить им, они просто отпустят тебя.

Женщина на полу перестала двигаться и просто лежала, уставившись на Донну.

– Я думаю, что вы можете отпустить ее. – Сказала Донна.

– Не отпускайте ее, – сказал Эдуард, – пока она не скажет Донне что-нибудь связное.

Донна начала было протестовать, но Питер снова оказался в поле ее зрения и стянул футболку вниз, чтобы показать кровавый след от укуса зубов Дикси у себя на плече и спине. Черт побери, она чуть не вырвала у него кусок мяса.

– Поговори с ней, мама.

Донна немного побледнела, увидев укус и его окровавленную руку. Она больше не спорила с ним, просто вернулась поговорить с Дикси. Она продолжала говорить до тех пор, пока Дикси не начала отвечать полными предложениями и, казалось, не начала придавать этому смысл. И даже тогда, прежде чем отпустить ее, Бернардо, Никки и Родина сосчитали до трех, отпустили одновременно и быстро отодвинулись от нее. Она просто лежала там секунду или две, как будто не понимала, что они отпустили ее. Донна протянула ей руку, и Люси подошла, чтобы взять ее за другую руку, и вместе они помогли ей встать на босые ноги. Дикси стояла там в своем желтом цельном купальнике, держа своих друзей за руки. Она казалась очень тихой, слишком тихой, как будто ушла куда-то глубоко внутрь себя. Это было почти так же нервирующе, как крики и драка. Что, черт возьми, происходит?

Питер стоял в стороне, рядом с Донной, но не слишком близко к Дикси. Я думаю, что он уже получил от нее все, что хотел на сегодня, да и вообще навсегда.

– Она твоя подруга, мама, и это твоя вина.

– О чем ты говоришь, Питер?

– Дикси была полна решимости рассказать обо всем Бекке в бассейне, – вмешалась Люси. – Маленькие девочки играли там вместе и были совершенно счастливы.

Дикси вновь разозлилась, услышав это. Она отдернула руки от других женщин и попятилась в угол, где стоял стул, но не села на него. Она стояла рядом, прислонившись спиной к стене и держась одной рукой за спинку стула, словно пытаясь удержаться на ногах.

Донна побледнела.

– Она рассказала Бекке?

– Нет, – выкрикнул Питер, – потому что я ее остановил.

– Сначала он пытался быть вежливым, – сказала Люси, – но Дикси никак не могла заткнуться. Она сказала, что Бекка заслужила право знать правду, что она должна знать, какой отец ей достанется.

– Ты этого не сделала, – сказала Донна, пристально глядя на Дикси.

Дикси вцепилась в спинку стула так крепко, что ее рука начала дрожать от напряжения.

– Она действительно заслуживает знать правду, как и ты заслуживаешь мужа, который не будет тебе изменять.

– Я же сказала тебе, что это неправда, Дикси. Тед ни с кем мне не изменяет. Если ты расскажешь Бекке неправду, то и я не… Я не думаю, что смогу простить тебя за это.

– Ты выбросишь двадцать лет дружбы из-за того, что я расскажу правду?

– Бекке совершенно не обязательно знать обо всех этих проблемах взрослых. Ее психотерапевт объяснил, что некоторыми вещами нельзя делиться с детьми, пока у нас не закончатся варианты, а это не так, потому что вариантов очень много.

– Зачем ты вообще рассказала об этом Дикси? Даже если ты верила, что это правда, зачем было говорить ей об этом? – Спросил Питер.

– Я имею право говорить со своими друзьями.

– Не тогда, когда это так сильно затрагивает нас с Беккой. Ты же у нас мама, ты же взрослая. Это значит, что ты должна смириться и пойти на компромисс вместо того, чтобы рушить нашу жизнь, потому что ты не можешь с этим справиться.

– Как ты смеешь так говорить со мной?

– Если ты не хочешь, чтобы я так с тобой разговаривал, тогда действуй лучше, сделай лучше. – Он говорил, размахивая руками, широкими, расстроенными жестами. Донна рядом с ним казалась маленькой, но она не дрогнула и не отступила.

– Мне жаль, что Дикси не смогла оправдать моего доверия, но это беспокоило меня больше, чем я думала, Питер. Я думала, что смогу справиться. Все дело в том, что я никогда не получала от Теда безраздельного внимания. То, что они ввязались в расследование во время нашего свадебного путешествия, доказывает, что даже если у них нет романа, это все равно правда.

– Что правда, мама?

– Что существуют такие стороны его жизни, которыми он никогда не делится со мной, а только с Анитой. Это причиняет мне боль. Неужели ты этого не понимаешь?

– Ты же не маршал, мама. Он не может поделиться с тобой своей работой.

– Но он делится с ней тем, чем не делится с Бернардо.

– Что заставляет тебя думать, что они являются чем-то большим, чем просто лучшими друзьями? – Спросил Питер.

Она устремила на него испепеляющий взгляд, уперев одну руку в бедро.

– Ты же сам видишь, какие они, когда вместе.

– Да, я вижу, именно поэтому я задаю вопрос, который должен был задать еще несколько месяцев назад. С чего ты взяла, что они больше чем друзья?

– Он говорит с ней больше, чем со мной. Он доверяет ей так, как мужчина доверяет своей жене.

– Может быть, некоторые мужчины, только Тед не из таких, мам.

– Я уже была замужем, Питер. Я знаю, как устроен брак, и какие обязанности должны быть у мужей.

– Ты знаешь, как работал твой первый брак. Ты знаешь, как папа относился к тебе, но насколько я помню, он был совсем не похож на Теда. Они такие разные люди, мама. А тебе или твоему психотерапевту никогда не приходило в голову, что они могут быть очень разными мужьями? Если это очень разные люди, то и в отношениях с тобой они будут такими же разными.

– Я думаю, что знаю о браке и отношениях больше, чем ты, Питер.

– Ты же видела Аниту с Микой и Натаниэлем, да черт, теперь еще и с Никки. Она обращается с ними совсем не так, как с Тедом.

– Я всегда считала, что Анита и Тед очень почтительно себя ведут, когда находятся рядом с нами. Я знаю, что у них нет физического романа, но я благодарна им за то, что они меняют свое эмоциональное поведение, когда находятся рядом со мной, – сказала Донна.

– Я видел Теда с Анитой, когда тебя не было рядом, мама. Они не ведут себя как пара, и уж точно не взаимодействуют так, как она с Микой и Натаниэлем.

– Они помолвлены, конечно, она ведет себя с ними по-другому.

Питер отрицательно покачал головой.

– Нет, мама, дело не в этом. Она не помолвлена с Никки, но относится к нему скорее как к бойфренду, а не как к Теду.

Дикси все поняла.

– Нет, просто нет. Ты же не собираешься чудесным образом сказать, что никакого романа нет, так что он может жениться на ней прямо сейчас? Это просто чушь собачья и очередное вранье.

– Если бы Анита была другом-мужчиной из Службы маршалов, ты бы заподозрила, что у Теда с ним роман? – Спросил Мика успокаивающим голосом, таким тоном, каким обычно разговаривают с детьми, чтобы они снова уснули, или прыгали подальше от окон.

– Ты имеешь в виду заподозрить Теда в том, что он гей? – спросила она.

– Да.

Она рассмеялась, как будто это было настолько абсурдно, чтобы даже думать об этом.

– Конечно же, нет.

– Ты хочешь сказать, что то, что Анита является женщиной, – единственная причина, по которой ты считаешь это чем-то большим, чем просто дружба? – Спросил Мика

– Нет, конечно, нет.

– Тогда в чем причина твоих подозрений? – спросил он

– Он доверяет Аните. Всегда, возвращаясь со встречи с ней, каждая его вторая фраза начинается с «Анита это» и «Анита то». У него появляется такое выражение во взгляде, когда он говорит о том, чтобы пойти с ней на дело, которого у него не бывает, когда он дома. – В конце ее голос стал тише, как будто она не хотела признаваться в последней части.

Я знала, что этот взгляд в глазах Эдуарда был не о сексе со мной. Дело было в том, что работа со мной обычно означала, что это будет трудная работа. Что-то, что бросит вызов его навыкам, расширит его границы, позволит ему использовать ту часть себя, которая наслаждалась действием, опасностью и насилием. Иногда эта последняя часть не была веселой, но если бы мы не наслаждались ею на каком-то уровне, у нас была бы другая работа, или мы не были бы хороши в том, что мы делали. Это была настоящая правда, которую Эдуард не мог объяснить Донне.