Текст книги "Заговор в Испании"
Автор книги: Линдсей Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
Зная, что мне суждено страдать на виду у всех, Елена приняла скромное и сдержанное выражение лица человека, который намерен этим наслаждаться. Ей не нужно было ничего добавлять. Весь Авентин, должно быть, уже знает, что я исчез накануне вечером. И сколько бы я ни лгал о своём пьяном возвращении, истинная версия событий, скорее всего, в конце концов выплывет наружу.
VI
К счастью, Петроний, должно быть, был занят преследованием настоящих злодеев, и у него не было времени искать меня.
Утро я провела, занимаясь скромными домашними делами: сном, заказом средств от головной боли и уделяя внимание бескорыстной женщине, которая решила разделить со мной свою жизнь.
Затем произошло нечто неожиданное. Мы услышали, как на лестнице появился ворчливый, взволнованный мужчина, но не обратили внимания на шум, пока его причина не появилась у нашей двери. Это был Клаудио Лаэта, который, казалось, ожидал гораздо большей суеты, чем тот неподвижный, бесстрастный взгляд, которым мы его встретили.
Я принял ванну, причесался, побрился и, после хорошего массажа, облачившись в чистый халат, выпил несколько кувшинов освежающей свежей воды и собирался насладиться простой закуской – слегка обжаренным огурцом с яйцом. Я сидел за столом, как добропорядочный гражданин, рядом с женой, которой любезно позволил выбрать тему разговора. Диалог получался не слишком плавным, потому что Елена объедалась виноградным кексом, купленным утром, уже подозревая, что я сейчас сболтну какую-нибудь неловкую ложь. Елена даже не пошевелилась, чтобы предложить мне кусочек.
Мы сидели там, довольно довольные и умиротворённые после обеда, когда к нам ворвался мужчина с сообщением, которое мне было не нужно и неинтересно. Для информатора это было обычным делом, и я принял это со смирением. К счастью, мы временно накрыли стол в комнате, где не было непристойного убранства. Я пошёл искать другое место и не сразу вернулся. В одном я был уверен: что бы Лаэта ни предложила, это создаст мне проблемы.
Лаэта села. Там, на оживлённой улице, в шумном Авентинском холме, этот здоровяк совершенно выпал из своей раковины. Дыхание его было прерывистым, словно у карпа на прибрежной траве. Я никому не давал свой новый адрес; предпочитал, чтобы все возможные проблемы направлялись по старому. Лаэта, несомненно, поднялась по шести пролётам лестницы до моей квартиры в доме напротив и спустилась обратно, прежде чем Ления, которая, не вмешиваясь, наблюдала за его восхождением, крикнула ему из своей прачечной, что тоже снимает квартиру над плетёной лавкой на противоположной стороне тротуара.
Когда он обрушил поток проклятий на человека в запряженной волами повозке, который сбил его на землю, когда он переходил дорогу на площади Фонтанов, Лаэта остановилась, тяжело дыша.
«И чего ты хочешь от Марка Дидия? Хочешь, чтобы он помог тебе подать жалобу на возницу?» – пробормотала Елена с утончённой патрицианской иронией, которую новоприбывший в состоянии негодования был не в силах вынести.
Я официально представил свою девушку:
– Это Елена Юстина, дочь сенатора Камилла Вера; как вы, без сомнения, знаете, он близкий друг Веспасиана.
«Ваша жена?» – спросил Лаэта дрожащим голосом, встревоженный несоответствием и изо всех сил стараясь не выдать своего удивления.
Мы с Хеленой улыбнулись.
«В чём проблема?» – спокойно спросил я. Наверняка была какая-то проблема, иначе такой высокопоставленный чиновник, как Лаэта, не проделал бы весь этот путь. И уж точно не без сопровождения.
Мой гость взглянул на Хелену, намекая, что мне следует от неё избавиться. Это было нелегко. Даже если бы я этого хотел. А теперь, когда ей оставалось два месяца до родов и она бесстыдно пользовалась своим состоянием, это стало совершенно невозможно. С ворчанием
Едва сдерживая дискомфорт, Хелена устроилась в плетёном кресле, положив уставшие ноги на пуфик. Она закуталась в палантин, снова улыбнулась Лаэте… и продолжила есть пирожное. Лаэта была недостаточно искушена, чтобы предложить ему выпить в таверне, поэтому Хелена устроилась поудобнее и слушала.
Я наблюдал, как Елена окидывает дворцового человека своими злобными карими глазами, облизывая длинные пальцы. Лаэта обильно вспотела – отчасти от подъёма обратно в моё прежнее жилище на вершине, отчасти от того, что чувствовала себя не в своей тарелке в нашем присутствии. Мне было интересно, что Елена о нём думает. На самом деле, мне было интересно и то, какое впечатление он на меня произвёл.
– Что ты думаешь об ужине, Фалько?
«Отлично!» Годы практики, помогая трудным клиентам, научили меня лгать с достоинством. И передо мной, казалось, был потенциальный клиент. Что ж, в других случаях я отклонял предложения от людей более важных, чем этот человек.
«Ладно, ладно... Мне нужна твоя помощь», – доверительно сказала Лаэта.
Я поднял бровь, словно такая грязная идея никогда не приходила мне в голову.
–Могу я чем-нибудь помочь?
На этот раз Лаэта повернулась прямо к Елене.
–У вас наверняка есть что-то недоделанное, о чем вам следует позаботиться…
Он говорил настойчивым тоном, но у него хватило здравого смысла подать свои слова как шутку, на случай, если Елена продолжит упрямиться.
«Боюсь, что нет». Хелена обвела жестом пустую комнату. «Мы всё ещё ждём, когда нам пришлют ткацкий станок».
Я улыбнулась. Елена Юстина никогда не обещала мне традиционных качеств хорошей римской жены: домохозяйки, покорности, послушания мужчинам семьи, щедрого приданого… и уж точно не ткать дома туники. Меня с ней объединяли только постель и пирушки. Каким-то образом ей всё же удалось убедить меня, что я справляюсь лучше старых республиканцев.
Лаэта успокоилась. Она пристально посмотрела на меня, словно хотела сделать невидимой мою чудаковатую спутницу.
–Мне необходимо сотрудничество человека, которому я полностью доверяю.
Я уже слышал это раньше.
–Значит, работа опасная!
– Я мог бы предложить тебе солидное вознаграждение, Фалько.
– Та же старая песня! Это официальный релиз?
–Ага.
–Официальный в смысле «только для друзей», в смысле «это нужно высокопоставленному лицу, имени которого я не назову» или в смысле «это высокопоставленное лицо никогда не должно узнать об этом деле, и если у вас возникнут проблемы, я заявлю, что не понимаю, о чём вы говорите»?
–Вы всегда такой циничный?
– Я не раз работал во дворце.
«Марк Дидий рисковал жизнью, служа государству, – вмешалась Елена, – и единственной наградой ему было скудное, часто запоздалое жалованье. Но ему всегда отказывали в продвижении по службе, хотя оно было обещано».
«Ну, Марко Дидио, я ничего не знаю о пунктах ваших предыдущих контрактов». Лаэта был мастером перекладывать вину на другие отделы.
У меня к этому была природная склонность. Моя секретарша ведёт безупречные записи.
«Очень хорошо!» – насмешливо сказал я. – «Но мой энтузиазм по поводу аккуратности работы вашего отдела не означает, что я соглашусь на эту работу».
«Я тебе еще не рассказала, о чем она», – подмигнула мне Лаэта.
–Ей-богу, это правда! Меня аж распирает от любопытства.
–Не будьте саркастичны.
– Я грубиян, Лаэта.
«Ну, мне жаль, что ты так себя ведёшь, Фалько...» В его словах слышалось негласное сожаление о том, что он оказал мне честь, пригласив на вечеринку нефтедобытчиков. Я проигнорировал намёк. «Мне говорили, что ты хороший агент».
–Хорошо – значит избирательно.
–Но вы отклоняете мое предложение?
–Я подожду, пока ты мне скажешь, в чем дело.
«А!» – на его лице отразилось огромное облегчение. – «Обещаю, я лично позабочусь об оплате ваших сборов. Кстати, о какой сумме идёт речь?»
–Я установию условия, когда приму работу… и я приму ее только в том случае, если буду знать, в чем она заключается.
Выхода не было. Наконец, с явными признаками неловкости, он объяснил ситуацию:
–Они нашли на улице кого-то, сильно избитого, кто был вчера на ужине.
–Итак, вам нужно позвонить хирургу и сообщить об этом местному дежурному врачу.
Я избегал смотреть на Хелену, зная, что с этого момента она начнёт обо мне беспокоиться. Если бы я знал, что мы будем говорить об избитых людях, я бы выгнал Лаэту из дома, как только она появилась на пороге.
Я видел, как он поджал губы.
– Это не дело охранника.
– Так что же делает ночное ограбление посреди улицы таким особенным? Нападение на тусовщика по дороге домой – обычное дело.
–Жертва живет во дворце, поэтому домой она не пошла.
– А это важно? О ком это?
Я должен был бы догадаться об ответе, хотя бы по высокому положению моего гостя и его почти патологической нервозности. Тем не менее, я был совершенно ошеломлён, когда Лаэта с деланной беспечностью сообщила мне:
–От Анакрита, начальника шпионов.
VII
«Анакрит?» – я коротко рассмеялся, хотя и не насмехался над неудачей шпиона. «Тогда первым делом ты должен спросить, не я ли виноват в случившемся!»
– Я уже думала об этом, – ответила Лаэта.
– Если нападение связано с вашей работой, возможно, я уже в этом замешан, без вашего ведома.
– Полагаю, что после всех неприятностей, которые он вам доставил во время вашей поездки на Восток, последнее, что вы бы сделали, – это стали бы работать на него.
Я оставил его комментарий без ответа.
–Как он позволил себя ограбить?
–Должно быть, он ушел по какой-то причине.
– Значит, он не собирался возвращаться домой? Он что, действительно живёт во дворце?
«Понятно, Фалько. Анакрит – свободный человек, но занимает видную и деликатную должность. Его безопасность необходимо учитывать...»
Было очевидно, что Лаэта много думала о роскошной жизни, которую позволял себе Анакрит; среди чиновников снова росла зависть. «Кажется, он вложился в большой особняк в Байях. Для отдыха, хотя он редко берёт отпуск. Он, несомненно, планирует когда-нибудь провести там пенсию...»
Меня интриговала одержимость Лаэты личной жизнью своей соперницы, как и тот удивительный факт, что Анакритес мог позволить себе дом в Байях, самом популярном летнем курорте того времени.
«Он серьёзно ранен?» – вмешался я.
–В сообщении говорилось, что я могу не выжить.
–Послание?
–По всей видимости, его обнаружил и спас человек из одной семьи, который сегодня утром отправил раба на Палатин.
– А как этот человек узнал Анакрита?
–Я этого не знаю.
– Кто осматривал Анакрита? Вы ходили к нему?
«Нет!» – Лаэта выглядела удивленной.
Я сдержался. Всё это казалось довольно сложным.
«И он всё ещё с этим добросердечным гражданином?» Молчание Лаэты подтвердило это. «Верно! Итак, вы убеждаетесь, что на Анакрита напал, а возможно, и убил какой-то человек или группа, за которыми он следил; среди чиновников немедленно распространяется паника, и вы, как глава корреспондентского бюро, отдела, совершенно независимого от разведки, оказываетесь вовлечённым». Или, что более вероятно, вы уже сами ввязались в это дело. «Однако раненый глава шпионской сети весь день оставался без присмотра, возможно, даже без медицинской помощи, и в таком месте, где и он, и его благодетель могут подвергнуться новым нападениям. Тем временем среди чиновников никто не удосужился выяснить истинное состояние Анакрита и не может ли он что-нибудь рассказать о случившемся».
Лаэта не пыталась оправдать такую глупость. Она сложила кончики пальцев и рассудительным тоном высокопоставленного чиновника, уличённого в недальновидности, пробормотала:
– Если так посмотреть, Фалько, то, похоже, нам с тобой следует немедленно отправиться туда.
Я взглянул на Елену, и она, смирившись, пожала плечами.
Он знал, что я ненавижу Анакрита, но также понимал, что любой здравомыслящий человек должен прийти на помощь раненому. Вот-вот, истекающее кровью в канаве тело может оказаться твоим собственным.
У меня был еще один вопрос:
«Анакрит командует целой бригадой агентов; почему бы им не заняться расследованием инцидента?» Лаэта, казалось, чувствовала себя ещё более обеспокоенной, чем прежде.
И я оставил ключевой вопрос: «Осознает ли император, что произошло?»
–Ага.
Я не знал, верить взволнованному чиновнику или нет.
По крайней мере, Лаэта принесла адрес. Он привёл нас к квартире среднего класса на южной оконечности Эсквилина, некогда сомнительного района, недавно отремонтированного и благоустроенного. Печально известное кладбище, прежде грязное, уступило место пяти или шести общественным садам, которые всё ещё были благодатной почвой для воровства и блуда, поэтому улицы были усеяны разбитыми винными кувшинами, а местные жители ходили, опустив головы, избегая зрительного контакта. Рядом с акведуками несколько симпатичных многоквартирных домов смело бросали вызов этой атмосфере. На первом этаже четырёхэтажного дома, на вершине свежевыметённой лестницы, защищённой привычными лавровыми деревьями, жил колоритный холостяк-архитектор по имени Каллистено.
Мужчина весь день просидел взаперти у себя дома, не желая оставлять одного человека, ставшего жертвой побоев, который мог неожиданно прийти в себя и исчезнуть вместе с коллекцией камей Кампании своего спасителя.
Лаэта, проявив излишнюю осторожность, отказалась назвать себя. Мне пришлось начать диалог.
«Я Марк Дидий». Придать своему голосу властный тон не составило труда; не было нужды уточнять мою должность. «Мы пришли забрать жертву нападения, которую вы так любезно приютили… если он ещё жив».
– Почти, но да. Хотя он всё ещё без сознания.
Каллистено говорил так, как будто считал, что заслуживает нашего официального внимания.
Я подавил отвращение. Этот человек был похож на тонкую, бледную плакучую иву, и говорил он устало. Его тон выдавал, что он одержим великими идеями, словно строитель величественных храмов, хотя на самом деле он, скорее всего, строил мастерские.
«Как вы его нашли?» – спросил я.
– Обойти его было невозможно: тело преграждало вход в мой дом.
Вы слышали какой-нибудь шум вчера вечером?
– Ничего необычного. Здесь довольно шумно. Несмотря на это, учишься спать.
И избегать неприятностей до тех пор, пока от них не станет невозможно уклониться.
Мы прибыли в небольшую комнату, где обычно спал раб. Анакрит лежал на жалком матрасе, а раб наблюдал за ним с табурета, явно раздражённый тем, что его постель была забрызгана кровью. Шпион действительно был без сознания. Я нашёл его в таком плохом состоянии, что на мгновение его стало невозможно узнать.
Я позвал его по имени, но ответа не последовало.
В миске с холодной водой лежала тряпка, которой я вытерла ему лицо.
Его кожа полностью потеряла цвет и казалась влажной и ледяной. Пришлось приложить усилия, чтобы нащупать пульс на шее. Анакрит находился где-то очень далеко, и, вероятно, это был путь в один конец.
Я приподнял плащ, которым он был укрыт; по-видимому, это был он сам. На нём всё ещё была красноватая туника, которую он надел вчера вечером, расшитая по всем швам тёмно-фиолетовой тесьмой. Анакрит всегда носил нарядную одежду, хотя и избегал ярких цветов; он умел сочетать комфорт со сдержанностью.
Я не заметил пятен крови на халате. Я не обнаружил ножевых ранений или общих следов побоев, хотя на обоих предплечьях у него были одинаковые синяки, как будто его силой удерживали.
На одной стороне его голени я заметил небольшой свежий порез, длиной примерно с палец, из которого сочилась тонкая, прямая струйка засохшей крови, словно из мёртвого червя. Я не увидел никаких серьёзных повреждений, которые могли бы объяснить его отчаянное состояние, пока не снял ещё один кусок ткани, надетый на его голову, образуя тюрбан, обёрнутый вокруг черепа.
Я осторожно его снял. Это всё объяснило. Кто-то с дурными манерами использовал Анакрит как пестик в какой-то чрезвычайно грубой ступке, и тот содрал половину его черепа.
Кость была видна среди клубков крови и волос. Череп шпиона был настолько сильно раздроблен, что его мозг, вероятно, получил непоправимый ущерб.
Каллистено, томный архитектор, снова появился в дверях. В руке он нёс пояс Анакрита; я узнал его по прошлой ночи.
«Они ничего у него не крали. Вот сумка».
Я услышал звон. Лаэта схватила ремень и пошарила в мешочке, где лежало всего несколько мелких монет. Я не стал смотреть. Если Лаэта и рассчитывала найти там какие-то улики, то раньше она со шпионами не имела дела. Я знал, что Анакрит не стал бы носить с собой никаких документов, даже портрета своей девушки, если он у него был. Даже если у него и был планшет, он был слишком осторожен, чтобы записать на нём список покупок, даже если уж на то пошло.
–Откуда ты знаешь, Каллистено, что он был дворцовым человеком?
Архитектор показал мне костяную табличку, какую многие чиновники носят с собой, чтобы произвести впечатление на владельцев таверн, когда те хотят получить бесплатную выпивку. На ней было написано вымышленное имя, которое я слышал от Анакрита, и титул дворцового секретаря. Я знал эту поддельную личность, и, по-видимому, знал её и тот, кто получил послание архитектора во дворце.
–Вы что-нибудь еще несли с собой?
–Нет.
Я поднял вялое левое запястье начальника шпионской сети и протянул холодные пальцы его руки к своим.
«А его печать?» Я знал, что Анакрит всегда носил с собой перстень, которым удостоверял подлинность пропусков и других документов. Печать представляла собой большой овал из халцедона с выгравированным изображением двух слонов с переплетёнными хоботами.
Калистено снова покачал головой в знак отказа.
«Вы уверены?» – настаивал я. Мужчина выказал негодование, присущее только архитектору (вся его практика заставлять людей соглашаться на заоблачные бюджеты и выражать недоверие тому, что клиенты действительно ожидают дом, похожий на то, что они заказывали...). «Я не хочу показаться неуважительным».
Кстати, Каллистено, вы ведь не думали, что это кольцо компенсирует вам расходы по уходу за жертвой, не так ли?
–Уверяю вас, что…
«Ладно, успокойтесь. Вы спасли важного чиновника. Если это действие вам что-то стоило, отправьте счёт во дворец. Если кольцо найдётся, его необходимо немедленно вернуть».
Теперь, если ваш слуга пойдет за двухъярусной кроватью, мой коллега заберет беднягу.
Услышав, что я передаю Анакрита на ее попечение, Лаэта раздраженно скривила лицо, но, наблюдая, как главного шпиона погружают в арендованный паланкин и отправляют в, возможно, последнее его путешествие, я объяснил ей, что если я собираюсь расследовать эту тайну, то мне лучше начать немедленно.
– Итак, Лаэта, что мне делать? Ты хочешь, чтобы я арестовал виновника нападения?
«Что ж, это было бы интересно, Фалько». Судя по её тону, Лаэта намекала, что арест преступника её волнует меньше всего. Я начал сомневаться, разумно ли было доверить ей сопровождение раненого шпиона на Палатин. «Но в каком расследовании, по-твоему, участвовал Анакрит?»
«Спроси императора», – сказал я ему.
–Веспасиану ничего не известно о какой-либо важной операции, которая могла бы быть с этим связана.
Что это означало? Что императора держали в неведении или просто шпионской сети нечем было заняться? Неудивительно, что Анакрит всегда производил впечатление человека, опасающегося неминуемо вынужденной отставки.
– А вы пробовали Тита? – Старший сын императора разделял обязанности по управлению государством и не стеснялся вмешиваться в тайны.
Тит Цезарь больше ничего не мог добавить. Однако именно он посоветовал обратиться к вам.
«Тито знает, что я не хотел бы ввязываться во всё это, – проворчал я. – Я же тебе уже говорил: поговори с сотрудниками «Анакрита». Если бы он что-то задумал, он бы расставил агентов».
Лаэта нахмурилась:
«Я пытался, Фалько, но не могу найти ни одного агента, который мог бы работать на него. Анакрит был очень скрытным. Его способ нести
Записи были, мягко говоря, странными. Все известные сотрудники в его офисе казались просто посыльными и мальчиками на побегушках.
«Невозможно, чтобы Анакрит нанял кого-то из высшего класса!» – воскликнул я со смехом.
«Значит, ты не смогла выбрать способных людей?» – сказала Лаэта так, словно ей было приятно это слышать.
Внезапно я почувствовал раздражение по отношению к этому чертовому начальнику шпионской службы:
– Нет, я имею в виду, что у него никогда не было денег, чтобы платить порядочным людям.
«Это не вязалось с тем фактом, что он приобрел дом отдыха в Байях, но Лаэта этого не заметила. Я немного успокоилась. Послушай, Лаэта: конечно, Анакрит был человеком сдержанным. Его положение обязывало быть таковым. Клянусь, мы говорим о нём так, будто он мёртв, но он ещё жив! Пока нет».
«Ни в коем случае!» – пробормотала Лаэта. Носильщики, как обычно, не отрывали от нас взгляда, но мы оба знали, что они слушают. «Тит Цезарь предлагает нам сделать так, чтобы об этом нападении не стало известно».
Старый добрый Тито, известный своей трудолюбием (особенно, по моему опыту, в организации сокрытий). Я сотрудничал с ним в нескольких его аферах.
Я посмотрел прямо в глаза Лаэты:
–Возможно, это как-то связано со вчерашним ужином.
«Вот что я себе говорил...» – неохотно признался он.
«Зачем вы меня пригласили? У меня было такое чувство, что вы хотели о чём-то со мной поговорить...» Лаэта не открывала рта. «Почему вы так настойчиво хотели познакомить меня с этим сенатором?»
– Мое общее впечатление таково, что Квинсио Атракто просто ищет своего падения.
–Возможно ли, что Анакрит исследовал Атрактус?
«Какая у него была причина это сделать?» Лаэта не хотел признаваться Анакриту, что мог бы заметить поведение сенатора, как это сделал он.
– Шпионам не обязательно иметь конкретные причины; именно поэтому они опасны.
– Ну, кто-то сделал Фалько гораздо менее опасным.
«Может, мне спросить, не ты ли это оставил?» – ехидно предложил я. Я знал, что не стоит ожидать разумного ответа, поэтому…
что я снова сосредоточил свое внимание на шпионе.
Я подумал, не лучше ли было незаметно оставить Анакрита в доме Каллисфена и заплатить архитектору, чтобы тот позаботился о раненом и не распространялся об этом. Но если это дело рук кого-то действительно опасного, дворец был бы безопаснее. По крайней мере, так должно быть. Анакрит мог стать жертвой какой-то чисто дворцовой интриги. Я отправлял его домой, чтобы с ним разобрались. Тревожно двусмысленное заявление… Возможно, я отправлял его домой, чтобы от него наконец-то избавились.
Внезапно меня охватил дерзкий порыв. Я ни на секунду не терял бдительности, когда меня использовали в качестве приманки. Лаэта ненавидела начальника шпионской сети, и его мотивы, побудившие меня присоединиться к ней, были неясны. Я доверял Лаэте так же мало, как и Анакриту, но, как бы то ни было, Анакрит был в серьёзной беде. Мне совершенно не нравился ни этот человек, ни то, что он представлял, но я прекрасно понимал его методы: он был по колено в той же грязи, что и я.
«Тито прав, Лаэта. Мы должны хранить это в тайне, пока не узнаем, в чём дело. А ты знаешь, как слухи распространяются во дворце. Лучшее решение – увезти Анакрита куда-нибудь ещё, где он сможет спокойно умереть, когда сам решит; позже мы решим, стоит ли сообщать о его смерти в « Дейли Газетт». Предоставь это мне. Я отведу его в храм Асклепия на острове Тибр и потребую сохранения тайны, но назову им твоё имя, чтобы они могли держать тебя в курсе его состояния».
Лаэта долго думала, но приняла мой план. Сказав ему, что мне нужно проверить несколько идей, я проводил его до дверей дома архитектора.
Когда стул исчез, я осмотрел порог, где появился Анакрит. Нетрудно было определить, где и как его ударили, поскольку я обнаружил на стене дома, чуть ниже его груди, отвратительный клубок волос и кровь. Шпион, должно быть, почему-то наклонился вперёд, хотя на его теле не было никаких следов ударов, которые заставили бы его согнуться в поясе. Я немного осмотрелся, но ничего интересного не нашёл.
Раненый находился в паланкине уже довольно долго, когда я приказал носильщикам отнести его и повел их на остров Тибр, где
Я выгрузил Анакрита и отпустил паланкин. Затем, вместо того чтобы оставить раненого среди брошенных рабов, о которых заботились в госпитале, я арендовал другое кресло и понес его дальше на запад вдоль берега реки, в тени Авентинского холма. Оттуда я отвёз потерявшего сознание шпиона в частные апартаменты, где, я был уверен, с ним хорошо обойдутся.
Оставалась вероятность, что он умрет от ран, полученных прошлой ночью, но не было никакой возможности, что кто-то поможет ему добраться до Аида другими способами.
VIII
Хотя я и был человеком, занимающимся благотворительностью, меня встретили не слишком тепло. Я тащил Анакрита вверх по трем пролетам лестницы. Даже без сознания он был лишь обузой, заставляя меня сгибаться под его тяжестью и запутывая мои безвольные руки в перилах, когда я наконец-то освоился. Добравшись до вершины, я даже не успел проклинать шпиона. Толкнув плечом, я открыл дверь – потёртую деревянную доску, когда-то красную, а теперь выцветшую, розовую.
Нам навстречу вышла разгневанная старушка.
«Кто это? Не приводи его сюда. Это мирный район!»
–Здравствуй, мама.
Сопровождавший ее мужчина был менее безликим и более остроумным.
«Ей-богу, это же Фалько! Потерявшийся мальчик, которому нужна табличка на шее, чтобы сообщать людям, где он живёт. Табличка, к которой он может обратиться сам, когда протрезвеет и сможет её прочитать...»
«Закрой рот, Петро. У меня сейчас грыжа появится. Помоги мне положить его куда-нибудь».
«Да что ты говоришь!» – в ярости воскликнула моя мать. «Один из твоих друзей попал в беду, и ты хочешь, чтобы я о нём позаботилась! Ты же взрослый, Марко! А я уже старая. Я заслужила отдых».
«Ты старушка, которой нужно чем-то заняться. И это прекрасно».
Этот человек не какой-нибудь пьяница, попавший под машину, мама. Он госслужащий, ставший жертвой жестокого нападения, и должен скрываться, пока мы не выясним причину. Я бы отвёл его к себе домой, но, возможно, его ищут там.
– Забрать домой? Уверена, бедняжка, которая живёт с тобой, не захочет этим заниматься!
Я подмигнул рассеянному Анакриту: я нашёл хорошее убежище. Лучшее в Риме.
Петроний Лонг, мой большой, улыбчивый друг, уже некоторое время задержался на кухне моей матери с горстью миндаля, пока я рассказывал ему о том, как закончилась моя, теперь уже ставшая знаменитой, ночь моего кутежа. Увидев, что я несу на спине, он смягчился; затем, когда он помог мне положить Анакрита на кровать и взглянул на рану на голове шпиона, его лицо исказилось. Мне показалось, что он сейчас что-то скажет, но в конце концов он сжал губы.
Моя мать наблюдала за нами из дверного проёма, скрестив руки на груди. Она была миниатюрной, энергичной женщиной, посвятившей свою жизнь тому, чтобы кормить тех, кто этого не заслуживал. Её глаза, словно чёрные оливки, мерцали, когда она наблюдала за шпионом, вспыхивая, словно сигнальные огни, возвещающие о международной катастрофе.
«Ну, этот твой друг не создаст много проблем, – заметил он. – Он не задержится у нас надолго».
–Сделай все, что можешь, для бедняка, мама.
«Разве я его не знаю?» – тихо пробормотал Петроний.
«Говори громче и яснее!» – рявкнула моя мать. «Я не глухая и не идиотка».
Петроний боялся моей матери и кротко отвечал:
–Это Анакрит, начальник шпионов.
– Ну, это похоже на испорченный торт, который нужно было съесть пару дней назад.
«Он шпион», – вставил я, качая головой. «Это его естественное поведение».
– Ну, я полагаю, ты не ждешь, что я совершу чудо и спасу его.
– Мама, оставь свое странное и плебейское чувство юмора при себе!
–Кто оплатит похороны?
– Дворец. Ты просто укрываешь его, пока он умирает. Даёшь ему покой, вдали от тех, кто стремится его уничтожить.
«Ну, это я могу сделать», – наконец неохотно согласился он.
Я происхожу из большой семьи ленивых людей, которые редко позволяют себе добрые дела. Когда они это делают, любой здравомыслящий человек, понимающий, что они задумали, бросается в противоположном направлении, устраивая головокружительный марафон. Мне было неприятно уходить.
Да здравствует Анакрит. Хотелось бы, чтобы он опомнился и выслушал весь этот выговор. Я надеялся быть там и стать свидетелем этого.
Я знал Петрония Лонга с тех пор, как нам обоим было по восемнадцать лет.
Я заметила, что он нервничает, как нетерпеливая невеста. При первой же возможности мы добежали до двери и, быстро попрощавшись с мамой, оказались перед квартирой, словно те самые школьники, которыми мы для неё всё ещё оставались. Её ухмылки преследовали нас внизу.
Петроний знал, что я заметил, как мне не терпится ему что-то сказать, но, верный своей раздражающей привычке, держал всё в тайне как можно дольше. Я стиснул зубы и сделал вид, что мне не хочется бить его молотком из медной лавки напротив за то, что он держит меня в напряжении.
«Фалько, все говорят о теле, которое Вторая когорта нашла сегодня утром». Петроний принадлежал к Четвёртой когорте вигилов, ведавшей Авентинским холмом. Вторая когорта выполняла те же обязанности в Эсквилинском районе.
– Тело? Кто?
«Похоже, это было уличное ограбление. Оно произошло вчера вечером. Голова мужчины была рассечена в результате жестокого акта насилия».
–Может быть, они его об стену врезали?
Петроний оценил мое предложение.
– По всем признакам это вполне возможно.
– Есть ли у вас хорошие друзья во Втором дивизионе?
«Я был уверен, что ты об этом спросишь», – ответил Петроний. Мы уже отправились в путь по длинной дороге, которая должна была привести нас обратно к Эсквилинскому холму.
Казармы Второй когорты находятся на дороге, ведущей к Тибуртинским воротам, рядом со старой насыпью, по которой проходит акведук Юлиана.
Он расположен между садами Палентиано и Ламии и Майи. Это лесистая местность, часто посещаемая опытными проститутками и торговцами, пытающимися продать свои любовные зелья и поддельные заклинания. Завернувшись в плащи, мы быстро пересекли местность, обсуждая гонки для укрепления доверия. Вторая Когорта управляла Третьим и Пятым районами: здесь были и запущенные кварталы, и несколько больших особняков с придирчивыми хозяевами, которые считали, что единственная задача мстителей – их защищать.
Пока они докучали всем остальным, Второй патруль патрулировал крутые холмы, заросшие сады, огромный дворец (Золотой дом Нерона) и престижный общественный памятник (огромный новый амфитеатр Веспасиана). У офицеров, составлявших патруль, были головные боли, но они стоически их переносили. Их следственная группа состояла из группы расслабленных бездельников, которых мы нашли сидящими на скамейке и подсчитывающими дополнительную премию за ночную смену. У них было предостаточно времени, чтобы рассказать нам о своём интересном деле об убийстве; но, вероятно, им не хватило энергии, чтобы раскрыть его. «Клянусь Ио! Она получила прямое попадание!»
«Они использовали его как дверную ручку?» – Петро взял разговор под контроль.
