Текст книги "Заговор в Испании"
Автор книги: Линдсей Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
«Ты же знаешь!» Ей нужно было мне рассказать. Наконец, Клаудия заставила себя объяснить: «Когда мой брат приезжал в Рим, он оказался замешан в убийстве».
Это превзошло все мои ожидания. Все остальные молчали и не двигались. Я тоже старался отнестись к ситуации как можно спокойнее.
– Дорогая, ты не можешь изменить поступок Констанса. Лучше расскажи мне всё, что знаешь, во всех подробностях.
Больше всего мне нужно знать, кто еще был замешан в инциденте и что именно произошло.
–Это связано с планом регулирования оливкового масла.
«Обычный» – это новый термин. Хорошее слово.
Организаторами были Тиберий и его отец. Мой дед и другие мужчины отправились в Рим, чтобы обсудить свой план, но все они выступили против него.
участвовать в этом.
Да, я уже знаю об этом. Так что не волнуйтесь, ваш дед в безопасности и сохраняет свой статус почётного гражданина. А теперь, Клавдия, я хочу рассказать о том, что произошло в Риме. Ваш брат был там и был близким другом молодого Квинтия, не так ли? Квадрадо был на несколько лет старше его, и они были как покровитель и клиент. Мне известно, что ваш брат, по просьбе Квадрадо, организовал появление специальной танцовщицы на ужине, где должен был обсуждаться план по добыче нефти.
–Ага.
«Твой брат и Куадрадо не присутствовали на ужине. Ты это хотел мне сказать? Констанс рассказал тебе, куда они на самом деле пошли?»
«Они не пришли на ужин… из-за того, что должно было произойти», – голос Клаудии был едва слышен. «В доме Квинсио поговаривали, что некоторые чиновники знали о плане и начали проявлять чрезмерный интерес к делу. Отец…»
–Квинсио Атракто?
Да. Он сказал, что необходимо избавиться от этих людей. Думаю, он имел в виду лишь дать им денег, чтобы оставить их в покое, но Тиберий настаивал, что подкуп не сработает. Вместо этого он предложил нанять кого-нибудь, чтобы напасть на них.
«Может быть, просто чтобы напугать их?» – заметил я.
Клаудия, до сих пор не поднимавшая глаз с колен, решительно посмотрела на меня. Она была открытой и искренней девушкой.
– Марк Дидий, я не думаю, что сейчас время для притворства. Я предлагал их убить.
–Кто осуществил нападения?
–Танцор и несколько его помощников.
–Присутствовали ли ваш брат и его друг?
«Откуда ты знаешь?» Я лишь с сожалением приподнял бровь.
Клаудия, полная решимости, закончила свой рассказ: «Квадрадо убедил моего брата быть там. Сначала он нанял людей, которые должны были это сделать. Затем, и это самое ужасное, они вдвоем спрятались в тени и стали свидетелями убийства первого человека. Мой брат был в ужасе и убежал. Куадрадо погнался за ним, они где-то напились, а потом вернулись домой и сделали вид, что были в театре».
Я поставила чашку перед собой. Поднос качался на столе; Елена, не говоря ни слова, протянула руку и пошевелила им, чтобы остановить его.
– Итак, Квинсио Куадрадо и Руфио Констанс присутствовали при одном из нападений. Знаете, при каком именно?
–Нет.
–Кто-нибудь из них принимал активное участие в нападении?
– Насколько мне известно, нет. Констанс, конечно, нет; в этом я уверен.
Я переплел пальцы и продолжал пытаться сохранить спокойный и нормальный тон голоса.
– Спасибо, что рассказала мне всё это, Клаудия. Что-нибудь ещё?
– Нет, это всё, что мне доверил мой брат. От всего этого он впал в истерику.
Я помог ему убедить его пойти с дедушкой к проконсулу, чтобы во всём признаться… но допроса им не удалось добиться. Что мне теперь делать?
«Ничего», – ответил я. Мне нужно было действовать постепенно. Позже, возможно, я спрошу её, согласится ли она дать показания в суде; в любом случае, вызвать женщину для дачи показаний было непросто, особенно если она была из хорошей семьи. За неё обязательно должен был говорить мужчина, что всегда ослабляло показания.
Елена взглянула на меня. Она поняла, что, учитывая обстоятельства, план пригласить Клаудию в Рим был бы вдвойне полезен. Мы могли бы забрать девочку без возражений её деда, а там, возможно, попросить Клаудию дать показания следственному судье, даже если она не явится в суд.
–Правильно ли я поступил?
«Да. А теперь иди домой, Клаудия. Я допрошу Куадрадо, но не скажу ему, откуда у меня эта информация. Можешь даже не говорить дедушке, что разговаривала со мной, если не хочешь».
–Значит, всё в порядке!
Всё было не так. Тем не менее, мы запросили для девушки экипаж и присутствие телохранителей и отправили её домой.
Обычно злодея застают врасплох на рассвете, хотя я так и не понял, зачем. Вы рискуете обнаружить, что двери заперты, и пока вы будете их выламывать, злодей проснётся в испуге, поймёт, что происходит, и выхватит меч, готовый пронзить вас.
Была еще середина дня, и я решил прямо сейчас отправиться в Куадрадо.
Элия Аннеа осталась с Еленой, а Марио Оптато пошёл со мной. Мы взяли самых сильных рабов, включая Мармарида. Я пристегнул меч, а остальные вооружились чем попало – в основном граблями и дубинками.
Семейное поместье Квинсия было более или менее похоже на другие поместья, которые я посещал, хотя и демонстрировало признаки большой проницательности своего отсутствующего владельца: обильные стада, за которыми ухаживало минимальное количество пастухов, и вторичные урожаи злаков, растущие под оливковыми деревьями.
Казалось, всё было в приемлемом состоянии. Люди, которые зарабатывают, не забывают о своей земле. А там, поверьте, были бескрайние поля.
Дом обладал очарованием и характером. Толстые стены сохраняли прохладу летом и комфорт зимой. Увитые виноградной лозой перголы вели к статуям застенчивых молодых женщин. Отдельная баня. Терраса для прогулок на свежем воздухе. Всё это говорило о богатстве, но о богатстве, принадлежащем честной крестьянской семье. О долгих обедах с арендаторами во время сбора урожая. О румяных девушках и юношах, обожающих конину. О жизни с постоянным запасом свежей еды и хорошим глиняным кувшином вина, произведенного в поместье, всегда под рукой.
Это было потрясающе. Даже этот чёртов дом оказался ложью.
Мы приказали эскорту ждать незаметно, но прибежать, как стая разъяренных волков, если мы подадим им сигнал.
В конце концов, его присутствие даже не понадобилось. Куадрадо не было. Он послушался моего совета и решил исполнить свои обязанности квестора. В тот же день, как вернулся домой после нашего визита, он собрал блокноты, носилки и мула для багажа, личного раба, чистую одежду и карту местности, а слугам сообщил, что отправляется на внезапную экскурсию по рудникам Кордубы. Прокуратор, отвечавший за их работу – человек, вероятно, весьма компетентный, раз уж Веспасиан его назначил – вряд ли обрадуется такому неожиданному официальному визиту. Должен добавить, что и я тоже.
Наша поездка в поместье не была совсем уж бесплодной. Мне казалось, что персонал меня почти ждал. Они были очень серьёзны и…
Заметно нервничая, один из них наконец сказал мне, что собирается послать весточку на ферму Камило, и что мне повезло, что я появился. Кто-то оставил сообщение на ферме Кинсио. Сообщение, адресованное лично мне. По выражению лиц рабов я понял, что оно мне не понравится, ещё до того, как они привели нас с Марио в конюшню, где на столбе для привязывания сёдел было нацарапано загадочное послание.
Там было написано только «За Фалько», а за ним – четкая пиктограмма человеческого глаза.
Под рисунком, на соломе, лежала танцовщица по имени Селия. На ней была повседневная одежда, поверх которой была повязана широкополая дорожная шляпа, завязанная поверх распущенных каштановых волос. Она была мертва.
Её кожа была холодной, хотя руки всё ещё безвольно двигались. Её убили быстро и чисто, удушением. Было ясно, что на неё напали сзади, прежде чем она успела осознать, что происходит. Она была там уже несколько часов. Если только Куадрадо не вернулся по своим следам, смерть наступила после того, как он ушёл на рудники; это было несомненно. К тому же, мне было трудно поверить, что он несёт ответственность. Использованный метод был слишком профессиональным.
Если кто-то убивал агентов, работавших на Лаэту, это вполне могло означать, что я следующий в списке.
LXI
Ещё до того, как я успел рассказать ей о том, что произошло в поместье Кинсиос, Елена Юстина уже утратила ту идиллическую нежность, которую дарила мне несколько часов назад. Я нашёл её холодной. Я не держал на неё зла, но был бы рад проявлению нежности и внимания.
Мы вернулись в сад, и я едва начал объяснять, что предлагаю делать дальше, но мы уже собирались поспорить.
– Не шахты, Фалько.
–Рассматривайте это как туристический визит в местную промышленность.
– Именно это ты и собирался мне сказать, я полагаю, если бы Марио Оптато не сказал мне правду прежде, чем ты смог его остановить.
– Я тебе не лгу.
– Но ты что-то скрываешь от меня… если думаешь, что тебе это сойдет с рук!
«Я мужчина, Елена. Я должен попытаться. Я говорю себе, что защищаю тебя».
«То, что ты делаешь, меня раздражает», – ответила она.
Я промолчал. Самодовольная искренность не сработала, и пришло время замолчать.
«Марко! Сейчас я в невыносимом положении: я не хочу, чтобы ты уходил… но и не хочу, чтобы ты оставался со мной против своей воли, только из-за моего состояния. Я не хочу становиться оправданием. Ты потом не простишь меня. Возможно, даже я не простю! Я знаю, как ты любишь шахты. Ты когда-то перенёс все муки Аида в серебряной шахте. С тебя хватит; тебе нет нужды идти туда снова, добровольно».
«На этот раз я не пойду туда как принудительный шахтёр. Мне нужно всего лишь поймать Куадрадо и вернуть его обратно, чтобы он предстал перед судом. Но ты прав. Я не незаменим. Вместо меня может пойти кто-то другой».
–Но вы уверены, что ваш преемник все испортит.
–Я не против.
– Конечно, тебе не всё равно! И мне тоже!
Страстная вера Хелены в справедливость была одной из первых вещей, которые мне в ней понравились. Упрямые девушки всегда опасны. Мужчина может годами сохранять циничный и капризный настрой, а потом жестокий тиран (который, как ни странно, обладает такими преимуществами, как плодотворный ум, очаровательное выражение лица и тело, жаждущее слияния с ним) прорывается сквозь его защиту, и, не успев опомниться, он оказывается в ситуации, когда отстаивает позицию по вопросу, который иначе предпочёл бы избегать обсуждения… и всё это лишь для того, чтобы произвести впечатление на девушку!
– Я скоро стану отцом. Это мой единственный приоритет.
«О! Дидиус Фалько, у тебя столько приоритетов, что тебе нужны счёты, чтобы их сосчитать. Так было всегда. И так будет всегда».
– Ты ошибаешься. Ты идёшь домой, Елена… и я иду с тобой.
«Ты не прав. Ты должен закончить свою работу», – Хелена приняла решение. «Мне не нравится эта идея, но это единственный выход».
Знаешь, я не выдержал твоих благонамеренных попыток притвориться нетерпеливым… пока ты живёшь в постоянной тревоге из-за того, что не смог заполучить эту свинью. Мне нравится твоя настойчивость, хотя ты знаешь, как мне сейчас тяжело… Найди его и…
Останови его. Тогда, Марко, клянусь богами… – слёзы навернулись на глаза, и она не смогла их сдержать, – пообещай мне, пожалуйста, что вернёшься ко мне как можно скорее.
Следующий день был майскими нонами. Я всё ещё отчётливо помнил ту тёплую августовскую ночь годом ранее в Пальмире, когда мы, скорее всего, зачали сына. Прошло всего шесть дней мая. По расчётам, ребёнок должен был родиться только в конце месяца. Я убеждал себя, что у меня ещё достаточно времени, чтобы всё успеть. Я сказал об этом Елене, и она обняла меня. Она старалась не плакать так сильно, чтобы слёзы стали невыносимыми, а я прижимал её к себе, чтобы она не видела моего отчаяния.
Я начинал ненавидеть этот сад. Элена, должно быть, осталась там, когда мы ушли к Кинсио, словно боялась, что, войдя в дом, она снова начнёт страдать и ускорит роды. Её тревога лишь усиливала мою.
В моё отсутствие Элия Аннеа любезно составила компанию Элене и всё ещё была рядом. Когда Марио Оптато, со свойственной ему бестактностью, спровоцировал кризис, признавшись, что я собираюсь напасть на Куадрадо, Элия быстро увела его с места происшествия и повела гулять в сад, пока Элена издевалась надо мной. Элия, казалось, ждала, пока мы придём к какому-нибудь решению, чтобы предложить свою дружескую поддержку.
Я видела, как она пошла к нам, а Марио отстал и побрел в глубь сада, словно ему было приказано ждать. Элия Аннеа была тихой, но энергичной молодой женщиной. Владение золотой шахтой придаёт женщине определённую уверенность в себе. Мне эта молодая женщина нравилась почти так же, как и Хелена.
Она взяла складной стул, оставшийся после визита вежливости Клаудии. С улыбкой она оценила наше настроение.
–Итак, все решено…
«Это утверждение или вопрос?» – ответил я, скривившись от неловкости.
«Будь осторожна, Элия», – сказала Хелена, вытирая слёзы. «Марко терпеть не может властных женщин».
«Должно быть, потому, что он живёт с одной!» Богатые вдовы могут быть очень провокационными. Я натерпелась с такими клиентами, пока не научилась
«Отвергни их», – улыбнулась мне Элия Эннеа. «Ну, я просто пришла сделать несколько предложений, вот и всё».
Мы с Хеленой посмотрели на девушку, и выражения наших лиц, должно быть, были очень томными.
«Марк Дидий должен найти Тиберия». Даже в этих обстоятельствах сила привычки заставляла Элию продолжать называть его по имени. «Елена, если ты собираешься вернуться в Рим, думаю, тебе следует отправиться в путь немедленно. Я поговорил об этом с Марием и поговорю с Клавдией. Она очень несчастна дома, и я думаю, она охотно примет твоё любезное приглашение посетить Рим».
–Вообще-то, я ему этого не предлагал…
«Нет, но ты уйдешь. Ему будет трудно покинуть бабушку и дедушку так скоро, после смерти брата, но если он подождет еще немного, то никогда не уедет. Он будет оправдываться тем, что сопровождает тебя, Елена; очевидно, тебе понадобится помощь в путешествии». Элия Аннеа была прямолинейна и хорошо организована. «Хорошо! Пока Фалько преследует беглеца, ты можешь ехать по дороге, очень медленно. Я провожу тебя до побережья Тарраконенсиса. Клаудия тоже поедет с нами. Мы возьмем мою карету, удобную и просторную, и я вернусь в ней. Этот, – она указала на меня, – может последовать за нами верхом, когда закончит свои дела, и отвезти тебя домой».
Хелена выглядела обеспокоенной.
–Марко, возможно, придется присутствовать на суде…
«Нет», – вмешался я. «Если суд и состоится, то в Риме».
Избранные сенаторы обладали особыми привилегиями, и Куадрадо предстояло доставить в столицу. Вероятно, существовали и другие, ещё более интересные привилегии, которые позволили бы двум разным ветвям власти проявить интерес к преступлениям. И среди этих привилегий, скорее всего, было право заставить меня замолчать.
«Отлично!» – воскликнула Элия Эннеа с новой энергией. «Что думаешь?»
Я взял ее руку и поднес к губам.
–Мы думаем, что вы замечательные.
«Спасибо», – сказала Елена с явным облегчением. «А ты, Элия, не хотел бы съездить в Рим?»
Ответ Элии Аннеа был несколько интригующим:
– Нет, Елена, сейчас я так не думаю. Возможно, я очень занят одним делом здесь, в Кордубе.
Девушка с благодарностью приняла нашу благодарность за решение проблемы и встала, словно прощаясь. Поскольку Элия приехала с Клаудией, я поспешил спросить, сможет ли Марио Оптато организовать для неё транспорт.
–Я надеюсь, что это так.
–Хотите, я поговорю с ним?
– Нет, не волнуйся. Мы с Марио хорошо ладим.
Я видел её улыбку. Даже без драгоценностей, которые обычно её ослепляли, она была прекрасной молодой женщиной, особенно когда была в хорошем настроении и довольна собой. Фата была откинута назад, а распущенные для похорон волосы смягчали черты лица, делая её ещё привлекательнее.
Элия обернулась и уверенным шагом направилась к Марио.
Я отправился на поиски Мармаридес, чтобы сказать ей, что наши пути наконец разошлись, поблагодарить её и оплатить счёт за перевозку. Перед этим мне удалось уговорить Элене зайти в дом. Она встала, слегка оцепенев от многочасового сидения; к тому времени она уже была совершенно неподвижна. Я проводил её и медленно повёл в комнату. Затем, пока она умывалась в тазу, я подошёл к окну и тихонько приоткрыл ставни. Я тихо свистнул, и Элена подошла ко мне.
Марио Оптато и Элия Аннеа были вместе под миндальным деревом.
Они стояли довольно близко друг к другу и разговаривали тихими голосами.
Вероятно, Элия объясняла ей свой план отвезти Елену на побережье.
Она сняла вуаль и небрежно обматывала ею запястье. Марио держал над головой ветку; он казался ещё более расслабленным, чем она. Судя по его поведению, я подозревал, что у Марио были какие-то скрытые мотивы.
Я видел, как она что-то сказала. Элия ответила с лёгким озорством, возможно, в том, как она подняла подбородок. Сразу после этого Марио обнял её за талию свободной рукой, притянул к себе, и они поцеловались. Казалось, это было обычным делом для Элии. А когда Марио медленно отпустил миндальную ветку, чтобы обнять её ещё крепче, казалось, что его любовь к
Золотая жила молодой женщины, возможно, была немного менее важна, чем любовь, которую он к ней испытывал.
LXII
Я сказал себе, что всё будет не так, как в прошлый раз. Шахты – это всего лишь места добычи полезных ископаемых. В этом отношении они ничем не отличаются от стекольных заводов или свиноферм. Или даже оливковых рощ. Не было причин потеть от ужаса только потому, что мне нужно было посетить пару из них. У меня было мало времени, и я не задержусь там надолго. Достаточно, чтобы выяснить, где находится Куадрадо: находится ли он там, прибыл ли уже или был ли местный надзиратель проинформирован о его предстоящем визите. Затем мне оставалось только оказать ему должный приём, представить доказательства, добиться признания и взять его под стражу. Всё просто. У меня были все основания чувствовать себя уверенно.
Но я не мог избавиться от воспоминаний о том, что случилось в тот раз. Мне не хочется об этом говорить: кошмар, который я пережил тогда, будет преследовать меня десятилетиями.
Это было моё первое задание для Императора. В Британии, провинции, где я уже некоторое время служил. Я думал, что всё знаю. Думал, что всё будет под контролем. Тогда я был горд, циничен и эффективен, как орёл, терзающий падаль. Первым делом я познакомился с молодой разведёнкой по имени Елена, упрямой и высокомерной женщиной из патрицианской семьи. И задолго до того, как я это осознал, Елена разрушила всю уверенность, накопленную мной за предыдущие тридцать лет. Затем меня отправили на рудники с секретным заданием, и по какой-то причине, которую все остальные сочли уместной, я отправился туда, переодевшись рабом.
В конце концов, именно Елена Юстина спасла меня. Ей не придётся делать этого снова. В прошлый раз, когда она везла меня в больницу, чтобы спасти от неминуемой смерти из-за лишений и жестокого обращения, я был напуган её безумным управлением конной повозкой едва ли не больше, чем всеми своими страданиями в серебряном руднике. Однако на этот раз саму Елену с величайшей осторожностью везли по Виа Августа в Валентию, а затем на север, в порт Эмпории. Оттуда я должен был сопровождать её в…
морской переход вдоль южного побережья Галлии (маршрут, известный штормами и кораблекрушениями, но являвшийся самым быстрым путем домой).
Три года. Я знал её почти три года. Я изменился, и она тоже. Мне нравилось думать, что я смягчил её, но Хелена смягчилась сама с самого начала, когда позволила себе сочувствовать парню, которого изначально искренне презирала.
Позже я тоже заметила в себе особое чувство к ней, я смирилась со своей судьбой и окунулась в нее с головой.
И вот я еду в горы другой богатой минералами провинции. Постарше, взрослее, ответственнее: опытный госслужащий. Но всё ещё достаточно глуп, чтобы браться за любое поручение. По-прежнему жертва насилия. По-прежнему теряю больше, чем приобретаю.
Нет, всё будет не так, как в прошлый раз. Я был более подготовлен и менее воодушевлён. Я слишком многим людям не доверял, начиная с того, кто меня туда послал. Мне нужно было заботиться о жене и ребёнке. Я не мог рисковать.
Я обратился к проконсулу, чтобы объяснить свои намерения. Он выслушал, пожал плечами и заметил, что я, по-видимому, прекрасно понимаю, что делаю, поэтому он не станет вмешиваться. Это была стандартная процедура. Если всё сложится удачно, он присвоит себе все заслуги; если же у меня возникнут проблемы, мне придётся справляться самостоятельно.
Подчинённые проконсула, похоже, получили более чёткие указания помочь мне в моей миссии и выделили мне пару мулов. Более того, они вручили мне карту и, по всей видимости, отчёт о месторождениях полезных ископаемых, который они подготовили для проконсула, когда он вступил в должность. Из этого отчёта я подробно узнал всё, чего прежде избегал знать.
Хотя британские серебряные рудники оказались неудовлетворительными, земли Испании были благословлены несметными богатствами. Было и золото.
Золото в сказочных количествах; было подсчитано, что крупные государственные рудники северо-запада, охраняемые единственным в провинции легионом, Седьмым Геминой, давали до двадцати тысяч фунтов золота в месяц. Помимо драгоценного металла, там были серебро, свинец, медь, железо и олово. В Бетике находились старые золотые рудники в Карфагене Нова, а также серебряные и медные рудники недалеко от...
Испалис, Кордуба – золото, Сисапо – киноварь, Кастуло – серебро. В Марианских горах, богатых рудой, находились сотни рудников, где добывали лучшую медь в империи, а также огромное количество серебра.
Мне сказали, что именно в этом направлении и направляется Квинсио Куадрадо.
Некоторые из старейших рудников всё ещё находились в частной собственности, но император приобретал эти последние оставшиеся частные владения. Большинство действующих предприятий уже находилось под контролем администрации. Каждым рудником управлял прокуратор, а местные горнодобывающие компании или общества могли арендовать определённые участки добычи в обмен на значительную сумму и долю добытой руды. Новый, пылкий квестор, вероятно, вообразил, что совершил эту экскурсию, чтобы оценить работу прокуратора.
В отличие от его трусливой реакции, когда он бросил Руфия Константа под тяжестью жерновов, сомнение в действиях высококвалифицированного кадрового имперского чиновника было актом несомненного мужества. Я, например, и не подумал бы сказать прокуратору, если бы мне удалось с ним поговорить, что Куадрадо вынашивает подобные намерения. Он мог быть выборным сенатором и помощником проконсула, но по сравнению с тем человеком, за которым он осмелился шпионить, он был всего лишь подставным лицом, которое долго не продержится на своем посту.
Любой вольноотпущенник с лицом хорька, принятый в сословие всадников и получивший оплачиваемую должность, мог обмотать квестора вокруг посоха для перемотки рукописей и отправить его обратно в город на дне следующего официального почтового мешка. Мне нужно было найти Куадрадо, прежде чем это случится. Мне нужен был он целым, невредимым и без упаковки.
Я переправился через реку в Кордубе. Дорога привела меня к длинной гряде пологих холмов, которые были постоянным фоном нашего пребывания. Плавной дугой с запада на восток холмы окружали долину Гвадалквивир на севере, от Испалиса до Кастуло, и вдоль них, словно оспины, виднелись остатки горнодобывающих разработок. Перегоночные пути, древние тропы, по которым скот перегоняли в зависимости от времени года, образовали густую сеть, пронизывающую ландшафт. Я поднимался среди дубов и каштанов, и становилось прохладнее.
Я путешествовал налегке, разбивая лагерь под открытым небом, когда это было необходимо, или, по возможности, укрываясь в хижине издольщика. Из Кордубы на восток вели две дороги, и я всегда помнил, что, пока я шёл по этим пологим холмам, Елена Юстина шла параллельно мне по нижней, вдоль реки.
Пока я часто останавливался и объезжал проселочные дороги, чтобы расспросить о Куадрадо на отдельных добывающих скважинах, она двигалась увереннее, почти отставая от меня. Я почти разглядел её экипаж.
Но я был совершенно сломлен и почти не общался с людьми. Я ненавидел спекулянтов с щетиной на бороде, которые лишь угрюмо ворчали, когда я с ними разговаривал; ещё больше я ненавидел тех сплетников, которые пытались заставить меня замолчать ради бесконечной болтовни. Я ел сыр и твёрдые галеты. Я пил воду из горных ручьёв. Я мылся, когда хотелось, и останавливался, когда чувствовал себя отвратительно. Я брился, но без особого успеха. Я был хуже армии. Я чувствовал себя угрюмым, одиноким, голодным и целомудренным.
Наконец я понял, что Куадрадо не стал осматривать отдельные небольшие шахты. Знаменитого Тиберия интересовал только масштаб; он, должно быть, направился прямиком к огромному серебряному руднику с его комплексом из сотен шахт, сдаваемых в аренду многочисленным частным лицам, расположенному у восточного края горного хребта. Квестор, вероятно, путешествовал по реке и ночевал в приличном особняке . Однако он не был так отчаян, как я, и ему не хватало энергии и сноровки, чтобы преодолеть такое расстояние на каждом этапе. Я всё ещё мог его догнать.
Это была тщетная надежда, которая держала меня в напряжении полдня. Потом я понял, что мне предстоит столкнуться с одной из тех сцен, которых я поклялся избегать вечно, и почувствовал, как меня прошиб холодный пот.
Первое, что меня поразило, – это запах, от которого меня тошнило. Ещё до того, как я успел увидеть великолепную панораму, едкий запах грязных рабов вызвал у меня тошноту. Там работали сотни мужчин – осуждённых преступников, которым суждено было отбывать наказание до самой смерти. Жизнь была короткой.
Вспомнив, что я тоже работал, добывая свинцовые породы, неподходящими инструментами, питаясь отвратительной пищей и подвергаясь самой отвратительной жестокости, я едва находил в себе силы войти в это место. Я страдал в подобном же положении: меня заковали в цепи, избили, оскорбляли и пытали. Я вспомнил отчаяние от осознания того, что от этой работы нет никакого облегчения, нет никакой возможности сбежать. Вши. Струпья. Удары и побои.
Этот бригадир, самый ужасный человек, которого я когда-либо встречал, чьей самой безобидной шуткой было изнасиловать тебя, а величайшим триумфом было увидеть, как раб умирает у него на глазах.
На этот раз я был свободным человеком. Я был им и тогда, хотя и выдавал себя за раба по собственной воле и ради благородного дела, хотя в веренице заключённых серебряного рудника нет ни капли унижения. На этот раз я спешился с прекрасного коня и представился уверенным в себе человеком, имеющим своё место в мире. У меня был чин. Я был с официальным поручением и имел императорский пропуск, подтверждающий это. У меня была замечательная жена, которая любила меня и собиралась стать отцом молодого гражданина. Я был кем-то. Периметр рудника охранялся, но когда я представился, меня назвали «легатом» и дали полезного проводника. Но когда запах ударил мне в живот, я словно внезапно отбросил на три года назад. Если бы я не сдержался, мои нервы были бы окончательно расшатаны.
Меня провели через шумный район зданий в тени шлаковых отвалов. Когда мы проходили мимо купеляционных печей, дым и непрекращающийся стук молотов чуть не свели меня с ума. Я почти чувствовал, как земля дрожит под моими ногами. Проводник рассказал мне, что шахты там достигают глубины более 600 футов. Туннели вели вдоль подземных серебряных жил на глубине от 90 до 120 метров.
Внизу рабы трудились не покладая рук, потому что наверху был день. В шахтах есть правила, и ночью работать нельзя. Нужно быть цивилизованным.
Под полом находились огромные отполированные зеркала, отражавшие яркий солнечный свет; туда, куда он не доходил, рабы несли глиняные лампы с вертикальными ручками. Их смена длилась до тех пор, пока лампа не гасла, что никогда не случалось слишком рано. Лампы поглощали воздух и наполняли туннели дымом. В этом дыму рабы работали, извлекая руду, а затем переносили её на плечах в мешках из травы эспарто, нагруженных непосильной тяжестью, образуя цепь.
Люди. Они карабкались по галереям по лестницам, толкались и пихались, как муравьи, кашляли и потели в темноте, справляли нужду прямо в галереях, когда им было нужно… Почти голые люди, которые могли неделями не видеть солнечного света. Другие своими бесконечными шагами по катящимся коврам приводили в движение огромные водяные колеса, осушающие самые глубокие шахты. Некоторые трудились, укрепляя галереи. И все они с каждым днём приближались к неминуемой смерти.
«Впечатляет, не правда ли?» – заметил мой гид. Абсолютно верно.
Я был впечатлен.
Мы приехали в прокуратуру. Там работала целая команда надзирателей. Мужчины в плотных телах и одежде на плечах. Светлокожие, чисто выбритые мужчины, рассказывающие анекдоты за своими столами. Люди, которые получали зарплату и наслаждались жизнью.
Мастера ругались и ворчали, наслаждаясь свободным временем за пределами карьеров. Руководящие инженеры, молчаливые люди, чертившие изобретательные схемы, придумывали новые и удивительные идеи, чтобы воплотить их в жизнь там, внизу. Геодезисты, ответственные за обнаружение и оценку серебряных жил, заполняли записи и списки, задрав ноги и рассказывая самые непристойные истории.
Контора представляла собой комнату, где постоянно циркулировал поток людей; никто, казалось, не замечал нового гостя. Я подслушивал таинственные разговоры, которые порой становились всё жарче, хотя почти всегда сохраняли деловой тон. Через эту контору организовывались огромные перевозки руды и бесконечные поставки слитков. Здесь управлялась небольшая армия подрядчиков, вносивших существенный вклад в государственную казну. Здесь царила атмосфера сурового, суетливого трудолюбия. Если коррупция и существовала, она могла достичь скандальных масштабов, что я и взял на себя смелость продемонстрировать в другой провинции. Однако у нас уже два года был новый император, и по какой-то причине я сомневался, что здесь происходит что-то большее, чем определённое количество совершенно безобидных растрат. Прибыли было достаточно, чтобы унять любую зависть. Значимость местоположения гарантировала, что весь управленческий персонал одобрен дворцом. В воздухе витала безошибочная атмосфера слежки со стороны Рима.
Что, по-видимому, не включало осмотр квестором.
– Ах, да! Куадрадо был здесь, и мы предложили ему полную экскурсию.
– Что ты сделал? Сказал ему: «Это слиток, а это архимедов винт», а потом отправил его в самую глубокую шахту по шатающейся лестнице и внезапно выключил все лампы, чтобы он обосрался от страха?
