Текст книги "Заговор в Испании"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– А где тут место этому танцору, Фалько?

–Я обнаружил доказательства того, что она и ее африканские музыканты совершили нападения на Анакрита и ее мужа в Риме.

–А что я имел против них?

«Ничего личного, наверное. Думаю, ей кто-то заплатил. Если я её найду, то попытаюсь заставить её сказать, кто это был. И если имя окажется одним из тех, что мы упомянули, вы с проконсулом будете очень счастливы».

Я назвал адрес, который мне дали два магната, и Пласидо заметил, что, насколько он понимает, это довольно опасный район города. Однако, увлекшись разговором, он решил пойти со мной.

Я это допустил. Я был убеждён, что Пласидо заслуживает доверия, но у меня есть свои принципы, а начальник всё ещё был государственным служащим.

Если бы у меня возникли проблемы с Селией и мне нужна была бы приманка, я бы без колебаний использовал ее в качестве наживки.

XLVII

В каждом крупном городе и поселке есть свой убогий квартал. Хотя Испалис был оживленным торговым центром, родиной скульпторов и поэтов и региональной столицей, в нем также были извилистые, изрытые рытвинами переулки, где худые темноглазые женщины тащили плачущих детей на рынок, а мужчин почти не было видно. Мне показалось, что исчезнувшие мужчины – это бездельники и воры, или же они умерли от какой-нибудь изнурительной болезни.

Найти дом девушки оказалось непросто. Спрашивать адрес не имело смысла. Даже если кто-то его знал, нам его не сказали. Мы были слишком элегантны и красноречивы, по крайней мере я. Пласидо был одет довольно потрёпанно.

–Это плохое место, Фалько!

– Да что ты. По крайней мере, нас двое, и мы можем прикрыть друг друга с двух сторон.

–Мы ищем что-то конкретное?

–Что-либо.

Был уже полдень. Жители Севильи отдыхали в долгой сиесте, столь необходимой в ужасную летнюю жару. Узкие улочки были тихими. Мы неторопливо прогуливались в тени.

Наконец мы узнали пансионат, чуть больше и не такой отталкивающий, как его окрестности, который, похоже, соответствовал информации, которую мне дали Чизако и Норбамо. Тучная, неприветливая женщина, резавшая капусту в щербатой миске, сидя на шатком табурете, подтвердила, что Селия живёт здесь, и позволила нам постучать в её дверь. Она вышла.

Мы спустились вниз и сели в закусочной напротив. Казалось, там было не так уж много еды и напитков, но официант яростно играл в кости с другом.

Ему удалось прервать броски костей достаточно надолго, чтобы попросить нас подождать, пока не закончится следующий раунд, после чего он набросал на доске какие-то торопливые примеры, собрал кости, подал нам два кувшина чего-то теплого и отрезал два куска хлеба, после чего он и его коллега снова погрузились в игру.

Пласидо осторожно протер ободок стакана рукавом.

Я научился пить, не прикасаясь к стакану, хотя это было

Беспокоиться о мерах гигиенического предосторожности совершенно бессмысленно, если сама жидкость загрязнена.

«Отличный способ выполнить свою работу, Фалько!» – пробормотал мой спутник, садясь.

–Если вам понравится, работа ваша.

–Я не знаю, готов ли я.

–Сможешь ли ты полдня сидеть в баре, ничего не делая, в ожидании девушки, которая захочет разбить тебе голову?

– Я могу сидеть и ждать. Я не знаю, что мне делать, когда я её увижу.

«Уйди с дороги», – посоветовал я ему.

Я уже начинал жалеть, что взял его с собой. Район был опасным, мы навлекали на себя серьёзные неприятности, и Пласидо этого не заслуживал. Я, пожалуй, тоже, но, по крайней мере, я имел представление о том, чего ожидать. И это была моя работа.

На этих узких улочках, где дома теснились друг к другу, не было водопровода и канализации. Глухие канавы в сточных канавах между хижинами служили свалками. В непогоду они, должно быть, были ужасны; на солнце вонь стояла невыносимая. Всё это наводило тоску. Во дворе гостиницы к столбу была привязана жалкая худая коза.

Мухи яростно кружили вокруг нас. Где-то безутешно плакал ребёнок.

– Пласидо, а ты случайно не будешь вооружен?

– Ты шутишь? Я же адвокат, Фалько! А ты?

–Я отправился в Испалис со своим мечом, но не ожидал, что подберусь так близко к девушке, поэтому оставил ее в особняке.

Мы оказались в скверном положении. Мы оказались в единственном месте, где можно было остановиться и подождать, но переулок был таким узким и извилистым, что мы почти ничего не видели. Редкие прохожие, проходя мимо, бросали на нас вопросительные взгляды, но мы оставались на месте, стараясь скрыть, что нас бреет парикмахер, и стараясь не разговаривать, если кто-то подходил достаточно близко, чтобы услышать наш римский акцент.

Напротив магазина располагалось несколько полуразрушенных мастерских. В одной из них мужчина вырезал какие-то грубые предметы мебели; остальные были закрыты, их двери были наклонены под странным углом. По-видимому, эти

Помещение было заброшено, но, возможно, использовалось спорадически; все ремесленники, работавшие в этом районе, должно быть, были унылыми людьми, лишенными надежды на будущее.

Через некоторое время друг официанта ушёл, и подошли две девушки, хихикая. Они сели на скамейку и ничего не заказали, вместо этого кокетливо поглядывая на официанта, который на этот раз успел насладиться вниманием. У мужчины были невероятно длинные ресницы; Елена бы сказала, что это оттого, что он так часто подмигивал женщинам. Через некоторое время девушки внезапно исчезли. Вскоре в бар вошёл крепкий кривоногий мужчина, который вполне мог быть его отцом, и пристально посмотрел на официанта. Затем, не сказав ни слова, мужчина ушёл. Официант почистил ногти кончиком ножа, которым он резал нам хлеб.

Рыжеволосая девушка, проходившая мимо официантки, слегка улыбнулась. Я испытываю глубокую неприязнь к рыжим, но на эту стоило посмотреть. Мы сидели ниже её поля зрения, так что обзор был отличный. Она была девушкой, которая знала, как себя преподнести: на ней была светло-зелёная туника, подчёркивающая фигуру, кожаные сандалии с ремешками, лицо белое как мел, подчёркнутое фиолетовыми румянами, большие глаза, подведённые угольным порошком, и замысловатые косы медного цвета. Особенно поражали её огромные глаза. Девушка шла уверенно, покачиваясь, её ноги выглядывали из-под подола юбки, обнажая позвякивающие браслеты.

Казалось, в качестве достойной награды она собирается продемонстрировать лодыжки, украшенные такими драгоценностями, свои колени и все остальное.

Эта девушка тоже не была похожа ни на кого, кого я когда-либо видела раньше...

Хотя её самой отличительной чертой были пронзительные карие глаза, которые показались мне знакомыми. Я никогда не забываю силуэт, как бы по-другому он ни был одет и украшен, когда я вижу его во второй раз.

Когда девушка скрылась где-то на противоположной стороне тротуара, я уже допивал свой напиток. Не смутившись, я сказал Пласидо:

– Я пойду вперёд, чтобы ещё раз попробовать. А ты оставайся здесь и согрей сиденье для меня.

После этого я повесил руки на ремень, зацепив их большими пальцами, и неторопливо пошёл к пансиону.

XLVIII

Толстая женщина исчезла, и больше никого не было видно.

Здание занимало длинный узкий участок земли, простиравшийся от улицы, и располагалось в два этажа по обе стороны открытого прохода, который в дальнем конце расширялся в небольшой дворик с колодцем. В самое жаркое время года оно было достаточно защищено от солнца. На стенах кое-где висели цветочные горшки, но растения завяли от невнимания.

Девушка жила наверху, над двором, где находилась шаткая деревянная галерея, куда я поднялся по лестнице с неровными ступенями в дальнем конце. Перед её дверью находился блок с верёвкой для подъёма вёдер с водой. На перилах галереи было несколько капель, и я увидел открытое окно, которое раньше было плотно закрыто.

Я прошёл по длинной стороне галереи, напротив комнаты Селии. Я двинулся вперёд лёгким шагом, стараясь не скрипеть деревянными балками. Добравшись до площадки над входным проходом, я пересёк проход по мостику, которым, как я понял, редко пользовались, поскольку конструкция опасно раскачивалась под моим весом. Затем я медленно направился к комнате девушки. Селия убила, или пыталась убить, двух мужчин, следовательно, потеряла право на уединение. Я вошёл неожиданно и без стука.

Рыжий парик лежал на столе. Зелёная туника висела на вешалке. Танцовщица была обнажена, если не считать набедренной повязки. Когда она раздраженно повернулась ко мне, её вид был весьма соблазнительным.

Она стояла одной ногой на табурете и натирала тело, как мне показалось, оливковым маслом. Когда я переступил порог, она продолжала делать это намеренно. Тело, получающее столько внимания, заслуживает такой заботы. От этого зрелища я почти забыл, зачем я здесь.

– Ну, забудьте о формальностях! Чувствуйте себя как дома!

Она откинула голову назад, обнажив длинную шею. Её волосы, самого обычного каштанового оттенка, всё ещё были собраны в плоский пучок, закреплённый на голове заколками. От её тела было трудно оторвать взгляд.

Я быстро оглядела квартиру: в ней была всего одна комната с узкой кроватью. Стол был завален вещами, в основном женской косметикой. Среди некоторых...

Среди прочих столовых принадлежностей были сложены миски, полные шпилек, баночки с кремом, расчески и флаконы с духами.

«Не стесняйся, – сказал я девушке. – Я видел не одну голую женщину. К тому же, мы с тобой старые знакомые».

–Я тебя совсем не знаю!

«Да ладно тебе!» – раздражённо отругала я её. «Ты меня не помнишь?»

Танцовщица замерла, приложив ладонь к горлышку бутылки с маслом.

–Нет.

«Ну, тебе стоит это сделать. Я тот человек, который посетил ужин Общества производителей оливкового масла Бетики и сумел вернуться домой целым и невредимым... потому что приобрёл амфору с маринованной рыбой и нанял двух рабов для её транспортировки».

Девушка опустила ноги на пол. Её рука продолжала медленно скользить по блестящей коже, и мне было невероятно трудно не смотреть, как она массирует себя маслом. Казалось, она не понимала, что я очарован ею, но забота, с которой она смазывала грудь, говорила мне, что она прекрасно всё осознаёт.

Я спокойно ждала. Когда она рванулась через стол, чтобы схватить нож для стейка, запутавшийся среди косметики, я схватила её за запястье. Манёвр был бы совершенно эффективным, если бы у Селии не была такая скользкая кожа.

IXL

К счастью для меня, запястье, которое я схватил, было гораздо меньше моего, и мне удалось полностью его обхватить. Я чувствовал, как его кости шевелятся под моими пальцами, а лезвие ножа угрожающе сверкнуло, но я держал хватку на расстоянии. Долго так не продержишься. Из-за того, что оно полностью смазалось, долго держать его было невозможно.

Мне также приходилось быть осторожнее с её ударами. У танцовщиц есть сильные ноги, которые нельзя недооценивать. Селия была сильной, но я одержал верх. Я отклонил её голень своей и прижал её спиной к стене, убедившись, что её бедро ударилось о край стола. Затем я ударил её рукой по стене, чтобы выронить нож. Она плюнула в меня и сопротивлялась. Мне пришла в голову идея поднять её, развернуть и снова ударить об стену, на этот раз…

Лицо, но оно было слишком мокрым и соскальзывало. Я снова ударил её локтем о стену. Она ахнула и попыталась освободиться.

Она протянула руку мне за спину и схватила банку с мылом, намереваясь разбить её об мою голову. У меня не было выбора. Я всеми силами стараюсь избегать голых женщин, которые мне не принадлежат, но мне нужно было защищаться. Я бросился на неё, втянув в безжалостную рукопашную схватку, и ударил плечом, заставив её выронить нож обеими руками. На этот раз мне это удалось. Оружие со звоном упало на землю. Селия тут же расслабилась, но затем резко напряглась, и её запястье выскользнуло из моей хватки.

Я всё ещё прижимал её к стене, но её извивающееся тело было таким липким, словно я пытался поднять живую рыбу. Я поднял колено и не дал ей снова дотянуться до ножа. Девушка попыталась вырваться, упала на пол, юркнула под стол и, встав, попыталась его опрокинуть. У неё не получилось, но банки и коробочки посыпались на пол градом осколков стекла, цветных порошков и приторных духов. Ничто из этого меня не остановило, и падение тяжёлого стола заставило её в ту же секунду прыгнуть вперёд и схватить её за единственную часть тела, которую я мог обхватить обеими руками: за шею.

«Не двигайся, или я сожму тебя так, что у тебя глаза вылезут!» Она продолжала вырываться. «Я серьёзно!» – снова предупредил я её и высвободил одну ногу из клубка бижутерии. Чтобы закрепить сообщение, я сжал её сильнее. Селия задыхалась. Я задыхался. Наконец, она поняла, что её положение отчаянное, и послушалась меня. Она замерла. Я чувствовал, как сжимаются её челюсти, и слышал скрежет зубов; без сомнения, она обещала не произнести ни слова. И укусить меня, если сможет.

– Ого, вот это интимность! – прокомментировал я.

Её взгляд точно подсказал мне, куда засунуть язык. Я почти чувствовал зуд в её руках, готовых вот-вот наброситься на меня. Я усилил нажим, и Селия проявила некоторую сдержанность. Почему каждый раз, когда я оказываюсь в объятиях прекрасной обнажённой женщины, она всегда пытается меня убить?

Её ответом был полный ненависти взгляд. Что ж, вопрос был чисто риторическим… Когда она посмотрела на меня, я резко развернул её к себе; спиной ко мне я чувствовал себя менее уязвимым для лобовой атаки. Я сжал одну руку.

Я прижал его к его горлу, а другой рукой вытащил кинжал, который носил в сапоге. Это улучшило ситуацию. Я показал ему, что это такое, а затем приставил остриё к его рёбрам, чтобы он почувствовал, насколько он острый.

–А теперь поговорим.

Селия издала какой-то гневный булькающий звук. Я усилил давление на её шею, и она снова замолчала. Я подтащил её к столу, который она предусмотрительно освободила, и прижал её лицо к нему. Я наклонился над ней, и это было довольно привлекательно, хотя я был слишком занят, чтобы наслаждаться этим. Обездвижить женщину практически невозможно: они слишком гибкие. Бог знает, как это делают насильники… хотя, конечно, они используют страх, и на Селию это не подействовало. Я прижал нож к её смазанному боку.

–Я могу оставить тебя изуродованным на всю жизнь… или просто убить.

Помните об этом.

–Отвали!

–Селия – твое настоящее имя?

–Теряться.

–Расскажите, кем вы работаете.

–Для того, кто платит.

–Вы агент.

–Я танцор.

– Нет, латиноамериканские танцоры из Гадеса. Кто вас послал в Рим?

–Я не помню.

–Этот кинжал рекомендует вам попробовать.

–Ладно, тогда убей меня им.

– Очень профессионально! Поверьте, настоящие танцоры сдаются гораздо быстрее. Кто просил вас выступать на ужине в тот вечер?

–Я был официальным представителем шоу.

– Нет, офицером была Перелла. Перестань врать. Кто тебе заплатил за то, что ты и твои сообщники потом сделали?

–Один и тот же человек.

– Итак, вы признаетесь в совершении убийства?

–Я ничего не узнаю.

–Мне нужно твое имя.

–Пусть твои яйца будут отрезаны мясницким ножом!

«Мне жаль, что вы занимаете такую нежелательную позицию», – ответил я со вздохом.

– Ты пожалеешь об этом больше всего, Фалько.

Вероятно, он был прав.

«Теперь слушай. Ты, может, и убил Валентино, но недооценил твёрдость головы Анакрита. И то, что ты лишь проломил череп начальнику шпионской сети, будет иметь худшие последствия, чем простое его убийство».

«Значит, ты не работаешь на Анакрита?» – удивилась Селия.

«Ты оставил его с лёгкой головной болью, и он взял пару дней больничного. Но ты прав: Анакрит не дал мне никакого задания. Я работаю на человека по имени Лаэта...»

Мне показалось, я заметил, как девушка вздрогнула. «Не двигайся», – сказал я.

«Почему?» – издевалась Селия. «Что тебя беспокоит?»

– Почти ничего. Я тоже профессионал. Прижимать красивую обнажённую женщину к столу – это, конечно, легкомысленно… но, в общем, мне нравятся женщины, стоящие лицом вперёд, и, конечно же, они мне нравятся ласковыми.

–Ах, ты такой душевный!

– Просто прелесть. Вот почему ты лежишь лицом вниз на деревянной доске, весь в синяках, с ножом между рёбер.

«Ты идиот, – сказал он мне. – Ты понятия не имеешь, в каком положении оказался. Разве тебе не приходило в голову, что я тоже работаю на Клаудио Лаэту... как и ты?»

Это было слишком вероятно, и я решил не зацикливаться на этом. В этом не было необходимости, поскольку мы оба перестали сравнивать свои впечатления от нашего замысловатого танца. Произошли две вещи. Я не заметил, как ослабил хватку на танцовщице, но она каким-то образом внезапно дёрнулась и выскользнула из моей хватки. В тот же миг другая рука схватила меня сзади за волосы и дернула. Боль была невыносимой.

Л

«Я думала, ты никогда не приедешь!» – яростно пробормотала танцовщица.

Рука, схватившая меня, отбросила меня назад, пока я не выгнулся, словно праща, насаженная на артиллерийский мул для метания камней. Осознав, что происходит, я начал реагировать. Волосы отрастают, сказал я себе, и освободил голову. Мне следовало…

Я оставила добрую горсть кудрей, но обрела подвижность. Глаза слезились, но я продолжала брыкаться и брыкаться, пытаясь освободиться.

Разумеется, мужчина, который напал на меня, схватил меня за запястье как раз в тот момент, когда я схватил Селию за руку, чтобы выронить нож. Он стоял позади меня, и я прижал локоть к боку, чтобы отразить его удары. Шквал ударов обрушился на мой позвоночник и почки; затем я услышал, как кто-то ещё вошёл в квартиру. Тем временем девушка потирала синяки и небрежно искала халат, словно мы все были всего лишь мухами, жужжащими у окна. Теперь об остальном позаботятся её телохранители.

Мне удалось освободиться, и я обернулся посмотреть, кто на меня напал. Как и ожидал, я узнал двух чернокожих музыкантов с ужина на Палатинском холме. Тот, кто схватил меня, был старшим: довольно жилистый, энергичный и злонамеренный. Другой, помоложе, был бородатым, мускулистым и имел угрожающий вид. Я попал в серьёзную беду. Именно эти двое проломили голову Валентино и оставили Анакрита умирать. На этот раз на кону была моя жизнь.

«Держи его!» – приказала Селия. Она натянула на голову одежду, но оставила её на шее. Она заплатила этим головорезам достаточно, чтобы быть уверенной, что они убьют ради неё.

И, кроме того, судя по их внешнему виду, можно подумать, что ребятам это занятие нравится.

В этом и заключается очищающее действие музыки. Судя по этим двум, Аполлон был хулиганом.

Комната была слишком мала для нас четверых. Мы стояли так близко, что чувствовали дыхание друг друга. Селия, не теряя присутствия духа, бросилась прямо к руке, державшей кинжал, схватила меня за предплечье и укусила. Остальные тоже бросились на меня, и с тремя противниками в таком тесном пространстве я вскоре был побеждён.

Селия завладела моим кинжалом. Её приспешники грубо обездвижили меня, по одному за каждую руку. Они уже собирались развернуться и ударить меня о стену, когда девушка остановила их протестующим возгласом:

–О нет! Не здесь!

Он был человеком с хорошим вкусом: ему не нравилось видеть мои мозги, разбросанные по его комнате.

Когда меня вели к двери, я запротестовал, хрюкнув:

–Ответь мне только на один вопрос, Селия: если мы обе работаем на Лаэту, почему ты хочешь устранить меня, ради всех богов?

Я проигнорировал двух негодяев, которые на мгновение перестали меня тянуть.

«Потому что ты мне мешаешь!» – не задумываясь ответила Селия.

«Только потому, что не понимаю, что происходит!» – тянул я. Эта группа убивала. Ни при каких обстоятельствах они не были на моей стороне. «В любом случае, вы слишком рискуете!»

– Если вы так говорите…

«Парилия!» – напомнил я ему. «Тебе следовало действовать в тени и не позволять себя видеть таким».

–Да неужели?

– А потом я пошёл на вечеринку, полную сумасшедших детей, где все знали, что ты вернулся в Хиспалис. Ты оставляешь слишком много следов. Я тебя нашёл; любой мог бы.

Бандиты снова начали меня тянуть, но Селия жестом остановила их.

– Кто меня ищет? – спросил он.

По крайней мере, эта пауза позволила мне восстановить силы. Чем дольше я мог оттягивать момент возможной последней порки, тем больше у меня было шансов на побег. Я проигнорировал вопрос Селии.

– Если вы действительно девушка из Испалиса, которая любит свой дом, как Лаэта вас нашла?

– Я поехала в Рим по другой причине. Я танцовщица. Я поехала в Рим, чтобы танцевать там.

– Значит, это не Лаэта послала тебя на тот ужин в твоем крошечном костюме Дианы?

–Узнай, Фалько!

– Лаэта приказала вам атаковать Анакрита и его человека?

«Лаэта даёт мне свободу действий». Я понял, что это не ответ на мой вопрос.

«Ты влипла», – предупредила я её. «Не рассчитывай, что Лаэта поможет тебе, если вода в её собственном горшке станет слишком горячей».

– Я никому не доверяю, Фалько.

Она закончила снимать платье и, как ни в чём не бывало, начала наносить макияж. Быстрыми движениями она нанесла толстый слой краски.

На её лицо шпателем нанесли белую краску. На моих глазах она вновь преобразилась в архетипическую испанскую танцовщицу с кастаньетами (ту, что существует лишь в мужских снах). Сине-чёрный парик, в котором она танцевала перед римлянами, лежал свежерасчёсанным на постаменте в углу. Когда девушка наклонилась и надела его, эффект был таким же впечатляющим, как и тогда, когда я видел её на Палатине.

«Надеюсь, Лаэта тебе заплатит. Если будешь жить здесь, не увидишь ни сестерция».

«Он мне уже заплатил», – ответила она и, возможно, взглянула на бандитов, чтобы успокоить их и сказать, что она позаботится и о них.

–Итак, во имя всего Олимпа, что же задумала Лаэта?

–Кому ты рассказываешь.

–Дискредитировать Анакрита? Взять на себя роль главы шпионов?

–Похоже, что так.

–Зачем ему мы оба?

–Одного было недостаточно.

–Или что-то было подстроено так, чтобы этого не произошло! Значит, Лаэта использовала меня как приманку… а тебя использует, чтобы чинить мне препятствия.

–Очень простая игра, Фалько!

– Вместо того, чтобы играть в дворцовые интриги. Но в любом случае, то, что ты говоришь, ложно. Лаэта знает, что Анакрит – нелепый шут, которого можно вывести из строя с помощью небольшой интриги, довольно просто.

Не было нужды никому проламывать череп. Лаэта не злодей. Он не вульгарен. Он достаточно умен, чтобы разоблачить Анакрита, и, будучи бюрократом, он достаточно извращен, чтобы получать удовольствие от розыгрышей. Лаэта хочет классическую борьбу за власть. Анакрит нужен ему живым, чтобы он понимал, что проиграл. В чём, собственно, веселье?

«Ты просто пытаешься выиграть время, – решила Селия. – Убери его отсюда!»

Я пожал плечами и не пытался сопротивляться. Двое музыкантов провели меня на галерею. Переступив порог, я обернулся и спокойно сказал старшему, стоявшему слева:

–Тебе звонит Селия.

Он обернулся. Я рванулся вперёд и сильно вывернул плечо. Парень справа от меня перелетел через перила.

Другой вскрикнул. Я, не раздумывая, ударил его коленом. Парень согнулся пополам, и я всадил ему в затылок оба кулака. Он перевернулся.

Я положил его на землю и бил его ногами по ребрам до тех пор, пока он не перестал двигаться.

Внизу, во дворе, раздался грохот и крик, когда приземлился первый из музыкантов. Высота была всего один этаж, так что, возможно, он ещё мог двигаться. Я услышал какие-то неясные звуки, которые не смог расшифровать, но к тому времени Селия уже выбежала из квартиры.

Сначала она бросила в меня бубен, вбок. Я отбил его рукой, но он порезал мне запястье. Я поднял мужчину к своим ногам и держал его, как живой щит, пока она метнула в меня кинжал – мой собственный. Мужчина отступил в сторону и потянул меня за собой. Клинок ударился о доски перегородки и упал на пол, а я выругался.

Девушка бросилась на нас, и я оттолкнул мужчину. Селия выронила ещё один нож, затем вдруг что-то пробормотала и побежала к лестнице. Её телохранитель, кряхтя, пришёл в себя и схватил только что выроненное ею оружие. Это был один из тех маленьких мясницких топоров, которые девушки, живущие одни, держат в своих комнатах, чтобы обрезать стебли цветов, разрубать куски свинины и отговаривать любовников от преждевременного ухода. Я бы побоялась иметь такой в своём доме.

Мужчина встал между мной и девушкой и снова набросился на меня. Но меня интересовала именно девушка, мы все это знали.

Мне удалось увернуться от удара топора и нанести высокий удар ногой, который пришёлся ему прямо в цель, отбросив его назад. Я быстрым рывком сбежал через галерею. Я выбрал более длинный путь, тот, которым я шёл, чтобы приблизиться к комнате Селии.

Старый бандит оказался крепче, чем казался. Я слышал, как он тяжело дышал, преследуя меня. Добравшись до моста через проход, я замедлил шаг. Мужчина сократил расстояние между нами, что лишь подстегнуло его удвоить усилия, чтобы меня поймать.

Добравшись до другого берега, я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как мост обрушился. С треском ломающегося дерева музыкант рухнул на пол моста. Дерево не было гнилым, оно просто было слишком хрупким для своего предназначения. Мужчина остался висеть, зажатый между обломками досок. В него полетели крупные щепки.

Он застрял в разных частях тела, и из ран капала кровь.

Когда он попытался пошевелиться, он издал крик.

Чтобы сэкономить время, я перепрыгнул через поручень, ухватился за него и, вытянувшись как можно ниже, отпустил. Чуть не свалился в колодец (я и забыл о его существовании). Молодец, Фалько, сказал я себе.

К моему удивлению, во дворе я обнаружил Пласидо, сражающегося с другим бандитом, который хромал и защищал руку, сломанную при падении.

Пласидо держал всё под контролем, но не более того. У самого прокурора на боку виднелась длинная рана. Мой кинжал, выпавший из галереи после того, как Селия бросила его в меня, лежал на земле рядом с ними, всё ещё покрытый кровью.

«Девушка…» – выдохнул Пласидо, когда я вмешался, чтобы остановить его противника метким ударом ноги. Я обнял Пласидо и прислонил его к колодцу. «Я бы и сам с ней разобрался…» Хоть он теперь и вольноотпущенник, но когда-то был рабом, и это, даже в императорском дворце, означало, что он много лет вёл грязную жизнь. Он знал, как постоять за себя. «Я просто не учел девчонку… Она ранила меня прежде, чем я успел дать отпор…»

«Он сбежал?» – спросил я, поднимая кинжал. Пласидо растерянно кивнул. Я осторожно приподнял его одежду, чтобы осмотреть рану. «Побереги силы. Не говори. В любом случае, мы поймали этих двух мерзких негодяев».

Потеря Селии меня раздражала, но я не давала ему этого заметить. Пласидо рисковал жизнью ради меня. Казалось, он был рад своему успеху, но заплатил за него огромную цену. Рана была ужасной и глубокой.

– Что ты думаешь, Фалько?

–Ты будешь жить… хотя, когда станет больно, ты поймешь, что это хорошо.

– По крайней мере, шрам будет интересным.

–Я могу придумать лучшие способы спровоцировать комментарии!

– Не беспокойся обо мне. Иди за девчонкой.

Если бы мы были в приличном месте, я бы так и сделал, но я не мог бросить Пласидо в этом жалком районе, где у танцора могли быть друзья. Собиралась небольшая группа людей. Все они были тихими и спокойными, и я не думал, что им можно доверять. Никто...

Он предложил свою помощь, но, по крайней мере, никто не попытался вмешаться.

Я заставил нашего человека подняться и повел его вперёд, прижав остриё кинжала к его спине. Поддерживая прокуратора свободной рукой, я медленно начал трудный путь в поисках ближайшего местного караульного поста. К счастью, он был недалеко. Опасаясь, что Пласидо рухнет к их ногам, люди бросились указывать нам дорогу. Мой взгляд убедил их сказать нам правду.

Добрались мы туда с большим трудом, но целыми и невредимыми. Моего пленника заперли в камере, а несколько офицеров отправились на поиски его напарника.

Пласидо уложили в постель, вымыли и очень осторожно перевязали. Сначала он слабо протестовал, но внезапно потерял сознание и больше не причинял беспокойства. Затем я возглавил поиски, которые продолжались весь остаток дня, но Селия где-то спряталась. Я реалист. Девушка могла убежать в любом направлении и в тот час находиться в нескольких милях от Хиспалиса.

По крайней мере, он мне кое-что открыл. Большая часть его рассказа была ложью, но его слова указывали на зловещие заговоры. События развивались так, как и развивались. Подозреваемые смеялись надо мной и избивали до потери сознания, но мне удалось распознать своих врагов в этом деле (среди которых был и тот, кто меня послал).

Если её заявление о том, что она работала на Лаэту, было правдой, то нам с Селией платили одни и те же гнусные люди. Я была безработной. Я не могла быть уверена, что мне заплатят. И при таких обстоятельствах я даже не была уверена, что хочу получать деньги.

Пора было возвращаться в Кордубу. Мне отчаянно нужно было всё это обсудить с Еленой. И если она согласится, мы бросим всю эту грязную затею и вернёмся в Рим.

ЛИ

Я вернулся в Кордубу даже быстрее, чем ехал туда. Я был рад, что не нужно ехать в июле или августе, но даже тогда солнце было достаточно невыносимым, напоминая мне, что я нахожусь в самом жарком регионе Испании. Вокруг меня простирались лучшие оливковые рощи Бетики, которые…

Они покрывали аллювиальную равнину к югу от реки Гвадалквивир. Оливки с этих деревьев – лучшие, пусть и не как плоды, но, безусловно, как масло. За рекой, даже под палящим солнцем, все холмы были зелёными. Деревья и кустарники цвели. Но, пересекая эту плодородную котловину, я оставался в мрачном настроении.

Поначалу я беспокоился за Хелену. Я ничего не мог с этим поделать. Но, по крайней мере, я шёл к ней на встречу.

И теперь у меня появилась новая проблема. Я не рассказал бедняге Пласидо, у которого и так было достаточно забот из-за раны, но то, что я узнал от танцовщицы, вселило в меня ужас. Если Селия действительно работала на Лаэту, то нападения в Риме имели определённый смысл: как я и подозревал с самого начала, я оказался втянут в борьбу за власть между двумя фракциями дворцовой прислуги. Конфликт казался более грязным и кровавым, чем я ожидал, но это была внутренняя борьба за власть.

То, что произошло в Бетике, вероятно, никого в Риме не волновало.

Нефтяной картель мог быть лишь предлогом, которым Лаэта и Анакритес пытались увековечить своё соперничество. Или Лаэта воспользовалась им по собственной воле. Как бы я ни ненавидел Анакритеса, он начинал казаться невинной жертвой. Возможно, он просто выполнял свою работу и честно пытался защитить ценный актив. Возможно, он не осознавал, какую угрозу представляет Лаэта. Когда я увидел их вместе за ужином, я заметил, как они обменялись несколькими словесными уловками, но главе разведки было бы нелогично подозревать, что Лаэта может планировать его устранение. Его, своего лучшего агента, человека, который, думаю, мне бы понравился.